Текст книги "Самогития"

Автор книги: Charles Pichel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Белорусы совсем не присоединились к восстанию. Польские крестьяне, не склонные к сопротивлению, в большинстве своем были нейтральны. Повстанцы и рядовые воины часто голодали, а знатные офицеры пировали и открыто развратничали. В Литве полковник еврей Берек Йоселевич, командовавший еврейским подразделением, предпринимал укротительные меры против крестьян и городских революционеров, но обходил стороной представителей знати.

Самогиты брали инициативу в свои руки и во многих передовых позициях боролись с подразделениями оккупантов. Заметив, что русские и прусские военные поддерживают тесную связь морем, они построили много сторожевых кораблей, которые производили атаки на военные суда. Однажды небольшое повстанческое подразделение самогитов недалеко от Паланги смело захватило военный корабль Пруссии. Они переправили на берег семь пушек и другое военное снаряжение, предназначенное для российских войск, и использовали для собственных нужд.

В мае 1794 года отряд в составе ста повстанцев-добровольцев самогитов помешал русской регулярной армии войти в Латвию, отобрал у нее тысячу двести винтовок, много пороха, другой амуниции и все это успешно переправил в Самогитию. Позднее самогиты заняли часть территории Латвии, но, не сумев ее удержать, вместе с сотнями примкнувших к ним крестьян отошли в Самогитию.

Когда литовские подразделения отдали русским свою старую столицу Вильну, другие литовцы, стремясь собрать большую армию повстанцев, попросили самогитов присоединиться к ним в Судавии. Самогиты отказались от своих местных намерений и начали пробираться в Судавию, чтобы присоединиться к литовцам. По дороге они часто сталкивались с прусскими подразделениями и были вынуждены сражаться.

10 октября 1794 года в битве к югу от Варшавы объединенные войска литовцев, самогитов и поляков потерпели поражение, когда подразделения Ивана Ферзена соединились с основными силами России под командованием Александра Суворова. В этом неудачном для повстанцев сражении был ранен и взят в плен их командир генерал Т. Костюшко.

А. Суворов дошел до Варшавы 4 ноября 1794 года, атаковал Прагу, предместье Варшавы, которую обороняли силы из восемнадцати с половиной тысяч патриотов. А. Суворов прорвал оборону повстанцев и всех до единого защитников Праги – местных жителей, более чем двадцать тысяч мужчин, женщин и детей он истребил. Это отличный пример карательных мероприятий русских.

Остатки полуголодной армии повстанцев потянулись к своим родным местам. Оставшиеся в живых самогитские воины, разочаровавшиеся в своих союзниках и зализывая военные раны, вернулись домой с твердым намерением восстановить непреклонную Самогитию, еще больше питая отвращение к предательской чужеземной культуре. После поражения они стали больше уважать якобы несовременные взгляды своих старейшин, их старинные обычаи, а также свою независимость. Они нашли семидесятилетнего великого князя и призвали его руководить народом по возрождению язычества и традиций айстиев. Князь под присягой обещал прекратить свое христианское обличье, изменил свое имя, титул и стал королем Нумием Верным (Carolus Tikris Numis). Нумис приказал, тогда еще дееспособной законной знати, обучить молодежь по образу предков, подготовить опытных всадников и на будущее сформировать из них грозную военную силу.

Опустошив Литву и Польшу, Россия, Пруссия и Австрия договорились разделить между собой остатки Республики Литвы и Польши. Пруссия требовала Самогитию и Курш. Из-за этой добычи происходили долгие передряги. Наконец Польша была разделена на три части – по одной каждой стороне. Литва тоже была разделена между союзниками подобным образом.

4 ноября 1795 года король Станислав Август Понятовский был вынужден подать в отставку. Он был последним королем Польши и великим князем литовским. Понятовский умер в изгнании в 1798 году в Санкт-Петербурге.

Генерал губернатор Литвы Николай Репнин посредством ссылок в отдаленные места Сибири лиц, подозреваемых в участии в восстании, покончил с влиянием якобинцев и демократов. 31 января 1796 года он высокомерно объявил литовцам, что Самогития присоединяется к их краю. Даже не потребовалось никакого официального согласия жертвы, как это было при присоединении Литвы и Польши к России.

В 1796 году после смерти Екатерины Великой, унаследовал трон и стал царем ее сын Павел I. Желая показать свое благородство, он освободил из тюрьмы генерала Т. Костюшко, который после своего освобождения посетил Англию и Соединенные Штаты. В Америке его называли «отцом Вест Пойнта», так как проект форта был составлен именно им. Позднее Т. Костюшко поселился в Париже, где проявил большую заботу о будущем своей страны. Он порвал связи с польскими эмигрантами и не одобрял политику влиятельной знати Литвы.

10 июня 1815 года в письме царю Александру III он писал: «Ваше величество, я родился литовцем, жить мне осталось лишь несколько лет, но вот вуаль неопределенности покрывает судьбу моего родного края…». Через два года 15 октября 1817 года Т. Костюшко скончался в Швейцарии в возрасте семидесяти шести лет.

Измены и непонимание сути дел бывших друзей-интеллектуалов вызывали у Т. Костюшко настроения отчаяния. Эти люди постоянно откладывали решение важных дел, много болтали, но ничего не делали. Т. Костюшко обвинял их в трусости из-за отсутствия активности в боях. Несмотря на свое ополяченное воспитание, он вернулся к своему литовскому происхождению. Боевые товарищи Т. Костюшко– самогиты переживали похожие чувства по тем же самым причинам.

Очутившись в катастрофической ситуации – терпя рабство России, молодые самогиты отвергли мечты о «золотой эре», которую якобы возможно достичь, объединились с соседями. В будущем лишь один фактор будет определять их активность – это борьба за сохранение.

17. НАДЕЖДЫ, СВЯЗАННЫЕ С ВТОРЖЕНИЕМ НАПОЛЕОНА

Сын Екатерины Великой и наследник трона царь Павел I был более благосклонен к населению побежденных стран, чем его мать. Он освободил из тюрьмы знаменитого генерала повстанцев Тадаса Костюшко, по его приказу в Литве опять была восстановлена законная сила Статута великого княжества литовского, он уменьшил количество набираемых рекрутов в побежденных странах. Павел I освободил много вождей восстания, которым грозила виселица или тюрьма, другим революционерам он разрешил эмигрировать за границу. Он также оказал милость тем литовским аристократам, которые умерли за Россию как предатели Литвы – назначил пенсии их вдовам.

В Самогитии же русским солдатам было разрешено свирепствовать как на вражеской территории, безжалостно убивать всех подозреваемых в участии в восстании. Большинство имений подозреваемых дворян были конфискованы и отданы русским генералам и чиновникам, а государственные должности доставались аристократам – охотникам легкой наживы, в большинстве своем литовцам, которые за эти места предлагали взятки или выдавали повстанцев. Все пути в Пруссию были перекрыты, прекращена поставка жизненно необходимых промышленных товаров, особенно востребованного минерала – соли, крайне необходимого для сохранения пищевых продуктов.

В то время России грозила война с Пруссией, но в 1798 году непредвиденное и неожиданное событие на острове Мальта предопределило совершенно иную внешнюю политику России.

Из Мальты Наполеон изгнал рыцарей, которые прославились во время средневековых крестовых походов. Это был хорошо известный орден святого Иоанна Иерусалимского. Мальту Наполеон покорил почти без крови, потому что его успешные действия ускорили предатели и ренегаты из членов самого ордена. Некогда невероятно богатый орден святого Иоанна Иерусалимского во время французской революции потерял все свои богатства, когда было экспроприировано его имущество, а теперь остатки имущества ордена достались Наполеону.

Орден святого Иоанна Иерусалимского имел много ценных владений в Польше и России, поэтому верным рыцарям не оставалось ничего иного как эмигрировать в Россию. Здесь от своих владений они могли получать достаточно доходов для себя и тем самым избежать преследований Наполеона. Члены ордена – предатели остались под властью Наполеона, окруженные его милостью, так как он предоставил им много льгот.

Мальтийские рыцари производили большое впечатление на Павла I с самого детства, потому что по приглашению его матери они приезжали учить адмиралов флота морскому военному искусству. Екатерина Великая намеревалась создать сильный морской флот, как много лет назад наметил Петр I.

Павел I был знаком с реальностью Французской революции, поэтому боялся влияния якобинцев на Россию. Рассказывается, он был так одержим этой боязнью, что думал, будто якобинцы прячутся за каждой дверью. Зная, что лишившиеся достояния Мальтийские рыцари являются смертельными врагами якобинцев, царь Павел I любезно принял их в своей стране, уделял им много внимания и сделал определенные уступки. Большинство рыцарей были французы, другие были родом из Германии, Польши, Австрии, Дании, Швеции, Испании и Италии. Рыцари выбрали царя Павла I новым великим магистром ордена, и все свое внимание сосредоточили на уничтожение наполеоновской Франции с помощью России.

24 марта 1801 года при загадочных обстоятельствах внезапно был убит Павел I. Была неясна сама причина убийства. Несколько влиятельных источников поясняют этот факт. Б. Хэдстром (B. R. Headstrom) в своей книге «Рассказ о России» пишет: «Жестокий Прибалтийский немец, военный губернатор Санкт– Петербурга граф Пален, которому Павел I всячески доверял, был организатором заговора против царя. Оказывается, старший сын Павла I Александр, который придерживался более либеральных взглядов и страдал от тирании отца, согласился, чтобы отец был смещен с трона, но при условии, что Павлу будет сохранена жизнь. Павел чувствовал, что может возникнуть направленный против него заговор, но не успел принять защитных мер. Заговорщикам удалось от него отделаться. Ночью 24 марта они вторглись во дворец, в спальню императора и потребовали его отставки. При возникшей потасовке, фонарь опрокинулся, Павел был повален на землю и задушен офицерским шарфом».

Нина В. и Филмор Хайд (Nina V. & Fillmore Hyde) в книге «Россия тогда и всегда» приводя описание убийства Павла I, указывает на большое количество заговорщиков, раскрывает озабоченность иностранцев царскими делами . Они пишут: «Заговор организовало знатное дворянство России, недовольное внутренней и внешней политикой Павла I, при поддержке посольства Англии».

Ходили слухи, что в заговоре против царя также участвовали царский караул и его сын Александр.

Новый царь Александр оказал содействие тому, чтобы Наполеон в 1802 году подписал Амъенский договор, который разрешил возвратиться на Мальту законным ее владельцам – рыцарям ордена святого Иоанна Иерусалимского, но договор нарушила Англия. Она по стратегическим соображениям оккупировала Мальту и не намеревалась ее возвратить рыцарям Ордена.

В то время Наполеон чрезвычайно нуждался в средствах для проведения своей агрессивной политики захвата новых территорий. По этой причине Соединенным Штатам была продана Луизиана, за которую Наполеону было заплачено пятнадцать миллионов долларов. Таким образом, в Европе был открыт ящик Пандоры, принесший бесчисленное количество бед и несчастий, а Наполеону предоставивший большие возможности и силу.

Между 1803 и 1807 годами усилиями Западной дипломатии Россия была вовлечена в войну с Наполеоном. Англия пообещала заплатить царю России Александру I пять миллионов фунтов стерлингов за участие в военных действиях против Наполеона. Армию России в основном составляли новобранцы из порабощенных территорий. Они были неряшливы и плохо вооружены, среди них было много больных, раненых, обреченных на смерть. Многие места, особенно в Польше и Литве, были поражены эпидемиями. Россия старалась скрывать плохие известия о своих поражениях, чтобы они не распространились среди населения. По дорогам России гнали колонны военнопленных французов, чтобы создалось впечатление о «победах» и вдохновлялись патриотические настроения. В 1805 году Россия вместе с Пруссией потерпела поражение под Аустерлицем. Эта битва, наверное, была самой лучшей победой в карьере Наполеона. В 1807 году он достиг еще одной внушительной победы над Россией и Пруссией в битве под Фридландом. Наконец царь Александр I попросил мира.

В июле 1807 года Александр I встретился с Наполеон на плоту на Немане, подписал Тильзитский договор и тем самым отдал половину Польши. Наполеон, получив эту территорию, создал Варшавское княжество и поручил управление ею королю Саксонии. После капитуляции Наполеону, царь не желал обнародовать в России условия договора и все еще держал огромные армии в Литве.

Делегации литовцев в Тильзите встретились с государственным секретарем Наполеона Бассаном и предложили организовать в России восстание. Они просили, чтобы Франция им помогла, то есть вторглась в Россию, но революционерам пришлось ждать еще пять долгих лет, пока Наполеон в июне 1812 года не объявил войну России.

В то время годные для несения военной службы жители Литвы и Самогитии были сильно истощены и разбросаны по всем сторонам. Тысячи из них уже служили в войсках Наполеона, другие принадлежали к силам Варшавского княжества, готовые возвратиться домой как освободители, третьи были забраны воевать за Пруссию, а еще больше их было в рядах мобилизованных рекрутов России.

Известие, что началась война, пришло во время пышного приема и бала, устроенного в честь визита Александра I в Литву, где была временно учреждена столица России и работали ее министерства. Аристократы Литвы и Польши крутились вокруг царя, изъявляя притворную лояльность в надежде на его благосклонность. Роскошь изысканного приема была неописуема, поэтому его срыв был сочтен как смертельное оскорбление. После получения этого шокирующего известия, царь Александр объявил об отъезде, словно отложил прием на другой раз. Царь и его свита, собравшись в течение нескольких часов, срочно удалились вглубь страны и начали воплощать в жизнь по отношению к врагу политику «выжженной земли».

28 июня 1812 года Наполеон прибыл в Вильну. Аристократы Литвы и Польши устроили ему пышный прием и бал в том же самом месте, где несколько дней назад так грациозно поднимали бокалы в честь царя. Те самые дамы танцевали уже с новыми важными иностранными гостями, выражая бессмысленную элегантность.

В целях практичности Наполеон устроил в тылу надежную опорную базу и центр связи. Вильна была выбрана в качестве штаб-квартиры Великой армии Наполеона, а также штаба французской дипломатии. Таким образом, Вильна стала временной столицей Франции.

Наполеон, не теряя времени, освободил крепостныхв Самогитии. Крестьяне Литвы и Польши, услышав это известие, тоже надеялись на свободу, но польско-литовская знать убедила Наполеона воздержаться от подобных действий в их странах. Наполеон обратился к крестьянам и пообещал, что когда он одержит победу над Россией, упразднит крепостное право. Эта ошибка дорого стоила Наполеону. Верные ему аристократы собрали лишь тридцать тысяч плохо обученных и еще хуже обеспеченных новобранцев – «армию Фальстафа». Раздраженный Наполеон отомстил им – отказал дворянству в будущем получать их бывшие привилегии во время правления временного правительства великого княжества литовского, которое он учредил постановлением от 1 июля 1812 года. Заносчивая шляхта Литвы и Польши выражала недовольство, и требовала восстановить бывшую унию, а также беспредельные привилегии знати. Однако Наполеон был другого мнения.

Французские генералы, идя следом за отступающим противником и сталкиваясь с последствиями политики «выжженной земли», старались набрать как можно больше войск, а Литву превратить в главную базу снабжения и связи для продвигающейся вперед Великой армии Наполеона. Императорский декрет по учреждению временного правительства Литвы основное внимание уделял именно этим, чисто военным целям.

Генералы армии Наполеона, привыкшие, что во всей Европе для них были подготовлены пути для продвижения крупных военных подразделений, здесь столкнулись с большими трудностями. Во время короткого форсированного марша из Ковна в Вильну король Неаполя потерял более пятнадцати тысяч лошадей. Маршал Даву (Louis-Nicolas D’Avout) резко протестовал, что в бедной стране растрачивается великолепная артиллерия. Во время этого короткого похода дезертировало более пятидесяти тысяч французских солдат, в то время как датские подразделения опустошили окрестности Лиды и Трок.

Солдаты многонациональной армии Франции стали проявлять признаки аморальности. Недисциплинированные солдаты без присмотра офицеров, которые не были склонны пререкаться с ними, бродили по городам и деревням, пьянствуя и занимаясь грабежом. Австрийский корпус князя Шварценберга открыто заявил о своем нежелании сражаться с русскими. Всем был очевиден низкий моральный дух Великой армии Наполеона, но он это либо игнорировал, либо думал, что ее состояние не будет влиять на предстоящий поход на Москву. Наполеон слишком много времени уделял для решения политических и дипломатических дел. Оказание преимущества этим, а не военным делам, наверное, было основным фактором, способствовавшим провалу кампании Наполеона в России.

В конце июля Наполеон принял небольшую делегацию знатных самогитов. С ними принимали участие высокомерные и богатые представители польско-литовской шляхты. Этот прием организовал генерал Жак Макдональд (Étienne-Jacques-Joseph-Alexandre Macdonald), командовавший прусской армией Наполеона и в то время находящийся в Самогитии со своими войсками.

Знать Самогитии в большинстве своем была небогатой и совсем непохожей на титулованных особ Литвы и Польши, но она отличались военной выправкой и очевидной физической силой. Рассказывается, что у польско-литовской шляхты создалось впечатление, что Наполеон больше уважал искренних самогитов, нежели рафинированных подхалимов аристократов.

Желая еще больше расстроить шляхту, Наполеон специально выразил особую озабоченность судьбой восьмидесяти восьмилетнего короля Самогитии Нумиса.

Титулованные военные из Самогитии на встречах с членами штаба Наполеона предложили им три кавалерийских полка, всего шесть тысяч всадников. После обсуждения, штабные офицеры объявили, что это мизерный вклад по сравнению с Великой армией, которую составляло более чем шестьсот тысяч солдат. Самогиты подчеркнули, что один самогитский воин равен пяти солдатам союзных подразделений армии Наполеона, поэтому их силы равноценные тридцати тысячам воинов.

Самогиты презирали солдат Великой армии, которые только блуждали по Литве, пьянствовали и разбойничали. Таких было большинство, а безответственные командиры, не желающие с ними связываться, их не усмиряли. Самогиты сомневались, можно ли доверять солдатам союзников, если, например, некоторые подразделения из Австрии открыто выражали нежелание воевать с русскими. Самогиты пытались убедить генеральный штаб вести наступление не на Москву, а в первую очередь взять Санкт-Петербург, чтобы обозы снабжения могли в безопасности следовать по территориям дружественных стран. Они предупредили французов, что последствий тактики «выжженной земли» надо ожидать и в самой Москве, если Наполеон ее достигнет.

Самогиты постоянно подчеркивали важность линий снабжения и очень сомневались, будет ли возможно переправлять продукты из Литвы в Москву. Самогиты были уверены, что французы никогда не решат эту задачу, потому что они не чувствуют того огромного пространства, с которым им придется столкнуться. Наполеону для похода на Москву было необходимо большое количество пушек. Снаряды для них должны были доставляться средствами перевозки и снабжения. Оказалось, что это невыполнимое задание, так как только для этой цели потребовалось бы великое множество лошадей. Самогиты утверждали, что западноевропейские породы лошадей не вынесут чрезвычайно холодной и суровой зимы, они уже в Литве заметили, что при нехватке подходящего фуража, при кормлении лошадей неспелой рожью, их пало тысячами. Самогиты объясняли, что их небольшие военные лошадки были бы более пригодны для таких условий, но сейчас их тоже не хватало.

На большинство офицеров генерального штаба Франции самогитская знать произвела положительное впечатление, так как она дельно преподнесла существующее положение. Несмотря на все старания, все убеждения самогитов остались без ответа, кроме одного пункта: предложение предоставить три кавалерийских полка самогитов. Самогиты, все еще возмущенные неудачными мероприятиями своих соседей во время последнего восстания, требовали, чтобы их не присоединяли к семидесятитысячной польско-литовской армии, под командованием князя Петра Понятовского. Французский генеральный штаб принял во внимание просьбу самогитов и два их кавалерийских полка причислил к армии маршала Мюрата (Joachim Murat), а третий полк направил в армию генерала Макдональда, тогда расквартированную в Самогитии. «Напыщенный павлин» Мюрат был очень недоволен этим распоряжением, так как думал, что его кавалерийские подразделения лучше всех, их вполне достаточно для достижения победы и ему не нужна дополнительная обуза. Военное обмундирование знатных самогитов не производило на Мюрата совершенно никакого впечатления, он не ценил и их боевые качества, а также верховую езду.

Когда Великая армия Наполеона начала свой поход в бескрайние просторы России, ее встретила выжженная земля, дым, пыль и отступающий противник, умышленно избегающий сразиться с французами. По обе стороны стало вырисовываться новое состояние дел. Многие офицеры обоих армий злились, что не происходит настоящих сражений. Преследующие противника французы гнушались этой монотонной «погоней за призраком», а большинство русских генералов отступление открыто называли трусостью и требовали не поддаваться этой слабости. Особенно это акцентировал князь Багратион, главнокомандующий южного крыла российской армии. Он обвинял маршала Барклая де Толи в измене, потому что тот был ответственен за программу , которая предусматривала отступление всей российской армии вглубь страны. Маршал Барклай де Толи по происхождению был шотландцем, но родился и вырос в Самогитии. В молодости он восхищался рассказами о сражениях самогитов, особенно о том, как противник вовлекался в ловушки для последующего уничтожения. Маршал учился в университете Санкт– Петербурга. Здесь он начал и свою военную карьеру. Когда Барклай де Толи в российской армии дослужился до более высокого ранга, самогиты стали считать его предателем. С другой стороны, его всегда недолюбливали и русские аристократы, потому что он был шотландец по происхождению и к тому же родился в Самогитии. Экспансивный князь Багратион, сослуживец и конкурент Барклая де Толи погиб в сражении на подступах к Москве.

Когда французские силы готовились для решающего штурма Москвы, маршал Мюрат со своим отрядом отборной конницы во время одной необдуманной вылазки далеко от передовых позиций попал в подготовленную русскими ловушку. Ситуация казалась безвыходной – ни маршал Нэй (Michel Ney), ни маршал Даву не имели возможности его спасти. Тогда внезапно подразделение самогитских всадников прорвалось через ряды противника и дало возможность Мюрату и его силам уйти невредимыми. Когда бои за Москву стали еще более упорными, самогитские кавалеристы боролись так искусно и талантливо, что маршал Нэй не мог дальше скрывать своего восхищения. Ирония судьбы: Мюрат, который вначале, когда его элитному корпусу отборной кавалерии приписали самогитов, их презирал и совсем не удостаивал почета. Теперь же Мюрат стал доверять самогитам почти каждую более сложную операцию.

После того, как Великая армия Наполеона заняла Москву, город стал для нее военной помехой, потому что русские при отступлении сожгли город дотла. Самогиты начали тревожиться из-за создавшейся тяжелой ситуации и убедили своего главнокомандующего маршала Мюрата, что необходимо призвать Наполеона начать отступление, иначе не миновать большому несчастью. По их мнению, Великая армия, лишившись пищи и крова, не сможет перезимовать в опустошенной Москве, и каждый просроченный день только приблизит роковые события. Маршал Мюрат, который обычно последним шел на такой поступок, умолял Наполеона как можно быстрей отойти в Литву. И он добился своей цели.

Во время отступления наполеоновская армия претерпела много бед, ее преследовал страшный холод и беспощадные налеты русских со всех сторон. При возвращении Наполеона в Литву, для его сопровождения и защиты маршал Нэй выделил один полк самогитской конницы. Самогиты были закалены холодом и боями, к тому же, они казались маршалу наиболее благонадежными для этой миссии и достойны охраняемой личности. Сорокатрехлетний Наполеон по плану 5 декабря 1812 года в безопасности достиг Литвы.

Отступающие остатки Великой армии Франции стали только тенью того, чем она была раньше. Было очень распространено дезертирство. Даже целый австрийский корпус, под командованием князя Шварценберга, открыто, по– предательски сотрудничал с русскими, поэтому ему было разрешено невредимым возвратиться в Австрию. В то же время основная армия терпела холод и голод. Маршалы Нэй и Мюрат искусно и медленно отступали, отбивая настойчивые атаки русских. Один кавалерийский полк самогитов, присоединенный к армии Мюрата, был последним подразделением в арьергарде. Он действовал в разных направлениях, стараясь задержать или ослабить нападения русских на отступающую Великую армию.

Генерал Наполеона Макдональд, отступающий из района Санкт-Петербурга, на берегах Балтийского моря потерял половину прусской армии, потому что они в Самогитии перебежали к русским. Несмотря на это, верные самогитские драгуны расчистили путь и генерал Макдональд смог в безопасности вернуться в Пруссию.

Большинство самогитов, сражавшихся за Наполеона, остались с французской армией, потому что были включены в состав драгунов и им были присвоены почетные обязанности. Они до конца остались верны Наполеону, а по завершении военных действий, стали жителями Парижа и больше никогда не увидели своей родины, хотя царь и объявил им амнистию и все они имели возможность вернуться.

Когда русские вернули себе Литву, Вильна была переполнена французской добычей, доставленной из России и оставленной ими после их поспешного бегства из Литвы. Больные и раненые наводнили дома и костелы. Трупов было настолько много, что их похороны в такую суровую зиму были сложной задачей.

22 декабря 1812 года в Вильну прибыл царь Александр I. Его возвращение было словно «третий акт» комической оперы – казалось, что ему важнее всего закончить тот танец, который он был вынужден так поспешно прервать в начале июня. Царь опять делал комплименты дамам и вел себя так, словно и не был прерван бал, устроенный в его честь. Те самые аристократы Литвы и Польши опять стремились войти в милость царю.

В 1815 году, дожив до девяноста одного года, скончался от сердечного приступа и истощения старый великий языческий король Самогитии Нумис Верный. Он умер в своей жалкой лачуге, скрытой в глубине леса при внушающих ужас обстоятельствах. Он пережил своих сыновей и намеченного наследника-внука. Остался шестнадцатилетний правнук – наследник и законный преемник трона знаменитой старинной династии Дома Солнца.

В том же 1815 году на Венском конгрессе царь Александр I раскроил Литву и Польшу – произошел, так называемый «четвертый раздел Республики обоих народов». Он создал новое королевство Польши и объявил себя ее королем. Он также создал и Великое княжество литовское и стал ее великим князем. Тогда он приобрел и большую часть Самогитии и тоже наградил себя еще одним титулом – князь Самогитии.

18 . БОРЬБА ЗА ВОЗРОЖДЕНИЕ

В 1819 году молодому законному наследнику трона короля Самогитии Ромуальду исполнилось двадцать лет. В то время он учился во Франции. Согласно традициям айстиев, достигнув такого возраста, он смог законно перенять унаследованную им власть короля.

Князь Ромуальд Блажис наследником трона стал в возрасте шести лет, когда в 1805 году несчастно умер его отец, ставший жертвой эпидемии. Тогда мать отвезла его к своим родителям, в семью князей Гедройцев. Его учили частные учителя и католические священники. Его тезка князь Ромуальд Гедройц взял над ним попечительство и создал все условия, чтобы племянник получил высшее образование. Князь Гедройц, для подготовки его к будущему наследству, постарался, чтобы молодой преемник престола имел возможность учиться в разных странах Западной Европы и приобрел знания о работе правительств тех стран.

Самогитские старейшины совместно с проживающими во Франции знатными выходцами из Самогитии подтвердили в Париже титул наследника трона Ромуальда.

Сейчас самогитские старейшины выбрали более практичный курс своей политики. Они отказались от королевского статуса своей страны и смирились с новым, на порядок ниже титулом великого княжества, основываясь на соглашение 1588 года, когда король Польши и великий князь литовский Стефан Баторий официально подтвердил автономию Самогитии, огласив ее великим княжеством.

В 1821 году, после окончания учебы, молодой великий князь Ромуальд возвратился в Самогитию. Старейшины станы вручили ему сохраненную реликвию – исторический Золотой меч – символическую корону династии Дома Солнца. Он был ознакомлен со старинными обрядами, традициями и обычаями айстиев, таким образом, было дополнено его Западноевропейское и католическое образование.

Великий князь Ромуальд был одновременно и потрясен, и разочарован, когда узнал, что он не унаследовал больших имений, на что он так надеялся, хотя его страна и была оккупирована иностранцами. Вскоре он узнал, что большинство самогитской знати не обязательно имели собственность, так как они всегда были первыми жертвами, у которых, начиная с Петра I, все подлежало конфискации. К тому же, дворянство Самогитии, в отличие от знати других стран, свои титулы и статус наследственности возводило только из сословия воинов.

Не имея своего рабочего правительства, управляемые чужими оккупационными властями, самогиты считали своего великого князя своеобразным символом, желая навечно сохранить историю своего прошлого, надеясь возродиться в будущем, когда им удастся покончить с чужеземной зависимостью. Самогиты осознали, что их теперешнее положение безнадежно и теперь стали подчеркивать свою уникальность – особенность своего народа. Они подчеркивали, что самогиты – это гордые, самобытные, спартанского характера люди, зародыш, ядро всех народов айстиев.