Текст книги "Прозрачный Тамир"

Автор книги: Чадравалын Лодойдамба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Почти. Я затеял тяжбу с князем в своем хошуне и вот оказался здесь. У нас говорят: "Кто ссорится с собакой, остается без подола, кто ссорится с ноёном, у того зад болит", – сказал Эрдэнэ и горько улыбнулся.

Когда что-нибудь ищешь и находишь, невольно радость наполняет сердце. И чем дольше продолжаются поиски, и чем они труднее, тем больше бывает эта радость. Петру казалось, что он нашел человека, которого долго искал. Вот он, тот монгольский богатырь, каким он себе его представлял в спорах с Павловым. Только этот уже не в обмороке. Этот уже очнулся от полученного удара. Правда, он еще не знает, кто его так стукнул, но злоба в нем вспыхнула. Конечно, так бороться, как боролся Эрдэнэ, бесполезно, но Петр не осуждал его за это.

– Надо драться не с одним ноёном. Надо уничтожить самодержавие. Без этого ничего не добьешься. Мы у себя все равно уничтожим царизм. Но эта задача не под силу одному. Надо, чтобы на борьбу поднялись десятки и сотни тысяч людей, соединив свои силы в один кулак.

Их разговор прервала вошедшая в палатку Дулма.

– И о чем это вы так долго беседуете? – игриво спросила она и, вынув из маленького зеленого сундучка зеркальце, стала прихорашиваться. Одета она была в свое лучшее платье.

– Куда это ты, Дулма? – спросил Эрдэнэ, видя, что женщина собирается уходить.

– Далеко не уйду, – ответила Дулма, не оборачиваясь, и, весело напевая, вышла.

Эрдэнэ очень хотелось еще побеседовать с Петром. Ишь ты, куда загнул свергнуть царя. Коли Засагтхан так силен – а ведь над ним есть еще богдо-гэгэн, – каким же сильным должен быть русский царь, над которым нет больше никакого начальства. Однако этот русский так уверенно говорит.

– Как же ты победишь русского царя? – с сомнением спросил Эрдэнэ.

– Один я не сумею. А вот все вместе – победим.

– Ведь у царя столько войска! А богатство какое! А что есть у вас?

– У нас все есть. Все царское войско – наш союзник. А богатство, что ж, оно не царем заработано. Мы его создали, а он только ограбил нас. Поэтому у нас сил больше, чем у царя, – убежденно ответил Петр.

– Так тебя же арестовал и сослал в Иркутск твой же союзник.

Петр встал и, подойдя к Эрдэнэ, сел возле него на корточки.

– Да, сегодня арестовал меня, а завтра вместе со мной арестует царя, сказал Петр.

– Ты слышал поговорку: "Сколько бы верблюд ни прыгал, до неба не допрыгнет", – улыбаясь, возразил Эрдэнэ.

– Допрыгнет! Ты слышал, что маньчжурского императора уже скинули? спросил Петр.

– Слышал.

– А ведь у него и богатства и войска было не меньше. Верно?

Эрдэнэ некоторое время молча сидел в раздумье. Петр набил трубку и закурил.

– Ну хорошо, вот вы победили русского царя, а дальше что? – начал снова разговор Эрдэнэ.

Петр встал, налил в пиалу кумыса и не спеша выпил.

– Это уже другое дело, – сказал он. – Об этом тоже подумали.

В это время в палатку вошел Итгэлт, и раз говор прервался.

После праздника Итгэлт поручил Эрдэнэ сосчитать гурты скота, которые были на выпасе у аратов. Как-то Эрдэнэ приехал к матери Доржи – старухе Буян. У Буян своего скота нет. Когда Доржи был дома, он работал батраком, на его заработки они и жили. Но когда сына призвали в армию, она взяла на выпас у Итгэлта двести голов овец. Днем и ночью пасла она чужой скот, чтобы как-то просуществовать. Досыта она не ела, но жить было можно, голодной спать не ложилась.

Прошлой весной она попросила одного ламу погадать о сыне. Что-то долго не было от него вестей. Может, погиб уже где? Лама погадал и сказал, что за благополучие сына надо прочитать десять молитв. Она отдала ламе одну овцу.

При подсчете одной овцы не хватило. Старуха сперва только развела руками, но потом сказала, что овцу съела.

Закончив учет, Эрдэнэ составил список, где был указан возраст овец, их масть и порода. Он сказал Итгэлту о нехватке одной овцы, объяснив, как было дело.

– Старуха сказала, что осенью, когда получит плату за работу, рассчитается с вами. – закончил свой доклад Эрдэнэ.

– Вот всегда так получается, людям помогаешь, а они тебе платят черной неблагодарностью, – сказал Итгэлт и, взяв список, спрятал его в сундук.

Вечером Итгэлт похвалил Эрдэнэ и угостил его водкой. А на другой день Галсан по приказанию Итгэлта отобрал у Буян овец и передал их на пастьбу в другой айл.

Буян со слезами на глазах умоляла оставить ей овец. Ведь это у нее единственный источник существования, но Итгэлт был неумолим.

Как-то Эрдэнэ побывал в хошунном монастыре. Там он повстречался с Буян. Старуха просила подаяние. Узнав Эрдэнэ, она, потрясая клюкой, набросилась на него.

– Ну что, несчастный, стало ли тебе радостнее после того, как лишил старуху куска хлеба? А ведь тебя родила такая же женщина, как и я. Ничего, боги еще дадут мне возможность увидеть, как ты будешь питаться помоями Итгэлта.

Эрдэнэ не нашелся что ответить. Только сейчас он понял, что поступил необдуманно и причинил старушке большое горе. Он не мог забыть эту встречу и решил исправить свою ошибку. Он попросил Итгэлта снова дать овец на пастьбу старухе Буян.

– Перестань, дорогой мой, жалеть ее. Ты только раскинь умом, ведь я ей ничего плохого не делал. Она сама навлекла беду на себя. Нет, больше скота я ей не дам, – твердо заявил Итгэлт.

Осенью, когда Эрдэнэ готовился вместе с Петром перегонять купленный Итгэлтом и Павловым скот, к ним приехал Улдзи. Эрдэнэ мог быть спокоен брат был жив и слал ему свой привет.

– Если вы снова встретитесь с Тумэром, расскажите ему обо мне. Скажите, что приезжать ему сюда не следует. Здесь он может попасться. Как-нибудь встретимся в другом месте, – сказал Эрдэнэ.

– Я знаю. Тут надо быть настороже. Но ты не беспокойся, никто и не догадывается, что я приезжал к тебе от него, – ответил Улдзи.

12

Тумэр с Тугжилом приехали в Ургу. Тумэр прежде всего стал искать брата, но поиски ничего не дали. Лишь один монгол на базаре сказал ему, что в Луу-гунском хошуне, кажется, работает батраком какой-то Эрдэнэ из Засагтханского хошуна.

В Урге Тумэр случайно познакомился с Хоягом. Они разговорились. Хояг поведал ему о своих мытарствах, и Тумэр, пожалев солдата, дал ему одного коня, чтобы добраться домой. За это он попросил Хояга передать отцу его просьбу – узнать, где сейчас его брат.

На следующий день Тумэр с Тугжилом уже скакали на юго-восток. Трое суток они не сходили с коней. Тугжил совсем обессилел, от голода у него кружилась голова, начались рези в желудке. Кони тоже приустали, и лишь Тумэр как ни в чем не бывало продолжал путь, распевая песни.

Тугжил злился – черт его дернул связаться с этим идолом.

К исходу третьих суток они подъехали к роднику, напоили коней и сами напились ключевой воды. Тугжил без сил растянулся на земле.

– Ну вот, теперь скоро будем на месте, – сказал Тумэр.

– Сколько же еще уртонов осталось до цели? – спросил Тугжил, не поворачивая головы.

– Всего два дня езды.

– Слушай, Тумэр, я, видно, не выдержу. Живот очень болит. Давай как следует отдохнем.

– Я думал, ты настоящий мужчина. А ты на поверку трухлявым оказался, сказал Тумэр. Он стреножил лошадей, пустил их пастись и только тогда достал из переметной сумы вареное мясо. – На, ешь. Только знай, мы не пировать едем.

Тугжил набросился на мясо, как голодный зверь. А Тумэр достал из сумы высушенный рубец и бросил его в воду, чтобы размок. Потом и он принялся за еду.

Поужинав, оба уснули. В полночь Тумэр разбудил Тугжила. Кони были уже оседланы. Отмоченный рубец Тумэр наполнил водой и дал Тугжилу, чтобы тот прикрепил его к седлу.

– Для чего это?

– Когда будем пересекать Гоби, зароем его в землю, а на обратном пути достанем, это вроде как наш походный родник.

Темно, холодно. Небо затянуло свинцовыми тучами, дует пронизывающий холодный ветер. У Тугжила от холода зуб на зуб не попадает. А тут еще так хочется спать! И куда они едут?

На второй день езды они поднялись на вершину невысокого холма и спешились.

– Здесь отдохнем, тронемся только к вечеру. Гоби, которую мы пересечем, называют Черной. Вон та гора, на юге, зовется Зотол-хан, – говорил Тумэр. Но Тугжил не слушал, ему хотелось только есть.

Тумэр стреножил коней и лег.

– Тумэр, неужели мы не будем ужинать, так и ляжем спать на голодный желудок?

– Потерпи. Ты ведь не на праздник приехал. А что будешь есть на обратном пути? Вот возьмем табун, тогда и поедим! – ответил Тумэр, давая понять, что на эту тему больше не следует говорить. Через несколько минут он уже храпел. Тугжил хотел было взять кусок мяса, да побоялся своего грозного спутника.

Тумэр проснулся к вечеру.

Восточная сторона Зотол-хана была в тени, а западная так и сверкала в лучах заходящего солнца. А над полупустыней стоял мираж – безбрежный волнующийся океан. Тугжил еще спал. Ему снилось: стоят перед ним тарелки с вареным мясом, но есть он не может и потому злится и скрипит от ярости зубами.

Тумэр толкнул приятеля.

– Вставай, пора. Ехать надо!

Тугжил недовольно нахмурил брови, но промолчал, и через несколько минут они уже скакали по степи в вечерних сумерках.

– Видишь вон там табун? – спросил Тумэр. – Так вот, отобьем коней сорок – и назад. Понял? Да и своих коней пора сменить. Сменим их на ходу и поскачем на неоседланных, только не забудь перекинуть стремена. За нами будут гнаться, но ты не робей, – сказал Тумэр.

Тугжил только кивнул головой, говорить он был не в силах от страха. Тумэр из переметной сумы достал аркан и медленно поехал вперед, Тугжил безропотно последовал за ним. Вскоре они оказались в середине табуна.

– Кони здесь разные – и хорошие и плохие. Я буду выбирать, а ты отгоняй их в сторону, – негромко сказал Тумэр.

Они отбили от табуна около пятидесяти лошадей и погнали их в степь. Тумэр с гиком нахлестывал коней, наращивая бег. Кони уже стлались в галопе. Тугжил тоже принялся орудовать кнутом.

Охваченный радостным чувством скачки, Тугжил на время забыл и о голоде и об усталости. Ему казалось, что нет на свете ничего лучшего, как вот так мчаться за табуном по ночной степи.

Вскоре они заметили, что их преследуют. Четыре табунщика гнались за ними по пятам. Сменив своих коней, они считали себя уже в безопасности. Но вдруг конь Тугжила споткнулся, и Тугжил, ехавший без седла, не удержался и упал с коня.

Тумэр этого и не заметил, пока до него не донесся жалобный крик: "Тумэр, Тумэр, не оставляй меня!" Пришлось Тумэру повернуть обратно. Он посадил Тугжила на своего коня и стал догонять табун. Пока они ловили коня Тугжила, преследователи почти нагнали табун. Их крики слышались уже совсем отчетливо.

– Вот что, – крикнул Тумэр, – ты гони табун на Полярную звезду. А я их отвлеку. – Отделив от табуна несколько лошадей, Тумэр погнал их в другую сторону.

– Вот он! Держи его! – уже кричали табунщики. Тогда Тумэр, бросив лошадей, стал уходить. Двое табунщиков остановили лошадей, а двое других продолжали преследовать Тумэра. Но не зря Тумэр знал толк в лошадях. Под ним был прекрасный скакун, и вскоре он далеко оторвался от преследователей. Да и тем надоело гнаться за конокрадом. Ведь табун-то им удалось отбить. Они еще не знали, что им удалось поймать только часть похищенных коней.

К утру Тумэр догнал Тугжила. В табуне у них осталось тридцать лошадей, и среди них более двадцати быстроходных иноходцев. Тугжил был несказанно рад – подумать только, тридцать коней, да еще каких! Ведь раньше ему удавалось уводить самое большое двух неказистых монголок или тощего вола на мясо.

Но пустыня остается пустыней – не так-то легко ее пересечь, да еще с целым табуном. Тугжил начал уставать, да и голод все сильнее давал о себе знать. И он предложил Тумэру остановиться.

– Из-за тебя и так часть табуна пропала. Тоже ездок, не мог усидеть на коне, – сердито ответил Тумэр, нахмурив брови. И Тугжил не осмелился больше заговаривать об отдыхе.

Так они ехали еще весь день, и только вечером Тумэр остановил табун.

– Слезай с коня и отыщи рубец с водой, – сказал Тумэр.

Тугжил спешился и стал искать зарытый рубец. Походив по кругу и ничего не найдя, он в растерянности остановился.

– А знаешь, мы, кажется, проехали то место. Как же теперь быть?

Тумэр громко рассмеялся.

– Эх ты! Он у меня уже в седле. Иди неси!

Они поели мяса, запили водой, отдохнули и в полночь снова тронулись в путь. Они ехали уже четыре дня. По пути им стали попадаться юрты. Они безбоязненно заезжали в эти разбросанные по степи айлы попить кумыса и поесть простокваши.

Тугжил повеселел. Тайком от Тумэра он продал трех коней. Вначале он боялся, что Тумэр узнает об этом, тогда ему здорово достанется – от этого черта всего можно ждать. Но Тумэр молчал, и Тугжил решил, что он ничего не заметил. Однако по дороге к одному айлу Тумэр, указывая на красивого гнедого коня, шедшего впереди табуна, сказал:

– Смотри, этого не тронь. Он один стоит не только тех, что ты продал, но и еще трех таких же. – Пришпорив лошадь, он поскакал к юрте.

На следующий день Тумэр подарил одну кобылицу встретившемуся им на дороге бедному арату. "Вот это здорово, – подумал Тугжил, – я десять суток мучился, а он раздает коней бесплатно. Разве всех нищих Халхи накормишь?"

В этот день они пересекали Сайдванский хошун. Тумэр решил навестить Улдзи. Но того дома не оказалось, он уехал разыскивать Эрдэнэ.

Хояг и Цэнд очень обрадовались приезду Тумэра, они угостили его вареным мясом, сушеным творогом и простоквашей. За разговорами прошел день. Перед заходом солнца Тумэр стал собираться. Хозяева просили его заночевать, но Тумэр с улыбкой покачал головой.

– Нам в юртах нельзя ночевать часто, такая уж у нас профессия. Улдзи передайте, что мы скоро встретимся. А пока я оставлю ему одну кобылицу. Это мой подарок, и скажите, чтобы он не беспокоился.

Тумэр и Тугжил решили заночевать у подножия горы.

– Что с лошадьми будем делать? – спросил Тугжил, укладываясь спать.

– Раздадим их баторванским беднякам.

– Бесплатно?

– А что с них возьмешь?

Тугжил недовольно нахмурил брови. "Как же это? Опять бесплатно! Таких коней!" – думал Тугжил. Сколько ему пришлось перенести, чтобы отбить табун. А что, если ночью угнать лошадей, а на Тумэра донести? За Тумэра он наверняка награду получит. Но как это сделать? Разве от Тумэра уйдешь! Он везде найдет.

Тугжил так ничего и не придумал, да и сон вскоре взял свое.

Проснулся он, когда начало светать. Тумэр еще спал. Он спал на спине, широко раскинув ноги и руки. Дул холодный северо-западный ветер. Тугжил поднялся и осмотрелся. Никого! И вдруг он с силой ударил Тумэра своим тяжелым кнутом по голове. Тумэр вздрогнул и сделал попытку подняться. Тогда Тугжил вытащил нож и всадил стальное лезвие Тумэру в бок. Тумэр машинально прикрыл рану руками и присел на корточки. А Тугжил вскочил на своего коня и, гикнув, погнал табун на северо-запад. Проскакав несколько минут, он оглянулся. Тумэр стоял согнувшись и обеими руками держался за бок. "Скорей, скорей отсюда, он и с такой раной страшен". Эта мысль все время билась в голове Тугжила, и он погнал табун еще быстрее.

А Тумэр, теряя сознание, шептал: "Ну и зверь! Из-за нескольких лошадей на убийство человека пошел". Но вот силы покинули его, и он навзничь упал на землю.

13

Эрдэнэ и Петр клеймили купленный Итгэлтом и Павловым скот, сгоняли его в гурты и передавали нанятым скотопогонщикам для перегонки в Тункинский район. Эта работа сблизила их еще больше. Часто в часы отдыха они дружески беседовали, поверяя друг другу свои самые задушевные мысли.

Петр очень любил эти беседы. Эрдэнэ оказался не только внимательным слушателем, он часто вступал в спор, не соглашаясь с суждениями Петра и доказывая свою правоту.

Эти беседы на политические темы открывали перед Эрдэнэ новый мир, которого он не знал, и давали ему обильную пищу для размышлений.

Петр в свою очередь узнавал много нового о монголах, их истории, обычаях, нравах, о их думах и чаяниях. Скоро Эрдэнэ понял, что Петр не просто рубаха-парень, что это очень интересный человек, повидавший много на своем веку, бесстрашный борец с несправедливостью. Он сравнивал его с горным орлом, которого подбили, но который не сдался, а залечивает раны, готовясь к новой борьбе. А Петр видел в Эрдэнэ наивного, еще мало знающего, однако сильного человека, которого захлестнула бесправная жизнь, но который достаточно силен, чтобы не только удержаться на гребнях ее волн, но и поплыть при случае против течения. Вот только доверчив он чересчур.

Когда Эрдэнэ хвалил Итгэлта, Петр говорил:

– Итгэлт относится к тебе хорошо не потому, что он щедр, а потому, что он за дешевку покупает и пот твой, и душу твою.

Эрдэнэ не соглашался, и разговор в конце концов часто переходил к вопросу об отношениях между богатыми и бедными.

Эрдэнэ любил говорить: "Наше монгольское государство..." Петр перебивал его и доказывал, что Монголия пока еще не является независимым государством. Избавившись от маньчжурского ига, она попала в ярмо царской России, и русский царизм превратил ее в свою марионетку. Чтобы это доказать, он рассказывал о Павлове и других русских купцах, которые безданно-беспошлинно разъезжают по Монголии, скупают за полцены скот и разное сырье и вывозят эти богатства из страны. А ведь это и есть самый настоящий грабеж.

Эрдэнэ и тут не соглашался с Петром. Он был убежден: если бы не русский царь, Монголия никогда не избавилась бы от маньчжурского ига. А то, что русские купцы вывозят из Монголии скот и разное там сырье – так это же обычная торговля.

– Увидишь, Эрдэнэ, как этот твой благодетель когда-нибудь проглотит вашу страну вместе с потрохами. Вот если мы уничтожим царизм и установим свою рабочую власть, тогда мы поможем вам сделать Монголию свободной, сказал Петр.

– Выходит, и ты придешь, чтобы притеснять нас? – с иронией заметил Эрдэнэ.

– Нет, сами мы к вам не придем, если только не попросите.

– Я попрошу, ты поможешь, и рай в Монголии готов! Так, что ли? Собирала бабушка шерсть с караганы*, – рассмеялся Эрдэнэ.

______________

* Карагана – степной кустарник.

Говорили они и о религии. Петр считал, что религия совершенно не нужна монголам. Он и о богдо отзывался неуважительно.

– Не знаю, как в вашей России, но в Монголии нам нужны и религия и богдо-гэгэн, – отвечал Эрдэнэ.

Спорили они часто, но терпеливо слушали друг друга, и чем больше спорили, тем больше доверяли друг другу.

Тамирская долина надела осенний наряд. Все расцвечено в темно-зеленые и оранжевые тона, лишь вершины гор и утром и вечером подернуты голубоватым туманом. В небе то и дело проносятся птичьи косяки: это ставшие уже на крыло выводки мечутся в воздухе, готовясь к дальним перелетам. А внизу на тучных пастбищах нагуливают жир несметные стада коров и овец, табуны лошадей.

Клеймение скота подходило к концу. Как-то вечером после трудового дня Эрдэнэ и Петр отдыхали на берегу Тамира. Эрдэнэ рассказывал Петру о произволе хошунного князя Гомбо.

– Что хотел, то и делал этот князь в хошуне, и управы на него не было. Хотел я его вывести на чистую воду, да сам попал в беду. Видно, не по силам мне это дело.

– Почему же ты попал в беду? – хитро прищурившись, спросил Петр.

– Гомбо кому надо закрыл рот серебром, а я, нищий, разве мог с ним тягаться? Вот и дали мне по загривку.

– Эх, Эрдэнэ, ребенок ты еще. Ведь пойми, у власти-то все такие князья, как твой Гомбо. И пока власть принадлежит им, ты не осилишь князя.

– Но ведь я писал чистую правду.

– Какое это имеет значение? Жалобой ноёнов не одолеешь.

– А как же их одолеть?

– Хотя их власть и подгнила, но держится еще крепко. Чтобы ее свалить, надо таким, как ты, соединить свои силы.

– Кто же со мной соединится? Когда я попал в тюрьму, никто, кроме жены, мне не помог. В моем хошуне даже собаки и те против меня. Ты видел, как все хлопали Бадарчи, когда он поборол меня?

– У вас, монголов, есть пословица: "Собрался в путь, узнай дорогу". А ты пустился в путь по бездорожью и завяз, а теперь плачешься, вместо того чтобы выбраться на тракт. Разве так можно победить?

Сломав ветку ивы, Эрдэнэ ногтем стал счищать с нее кору. Но делал он это машинально, о чем-то, видно, думая.

– Конечно, – продолжал Петр, – объединиться, собрать силы в один кулак – дело нелегкое. Тут нужны и выдержка, и смелость, и терпение. Это тяжелая работа, и сразу она не удается, но работа эта благодарная.

Петр помолчал, достал гармонь и заиграл какую-то грустную мелодию. Но вот гармонь затихла.

– А как ты думаешь, Эрдэнэ? Когда я приеду домой, узнает меня мой младший? – неожиданно заговорил Петр.

Эрдэнэ отбросил ветку и ласково посмотрел на Петра.

– Узнает, сначала немного будет дичиться, а потом привыкнет.

Неожиданно приехали Павлов и Итгэлт. Оба пьяные, но довольные.

Павлов подошел к Петру, похлопал его по плечу и стал быстро говорить ему что-то по-русски.

– Знаешь, что он сказал? – обратился Итгэлт к Эрдэнэ. – Он говорит, что русский царь и германский царь начали между собой войну и что идут уже большие бои.

– Да. Идет большое сражение, – сказал Павлов по-монгольски, – русская армия наступает на Германию во славу нашего царя-батюшки и православной церкви.

– А кто может победить русского царя? Никто! Ошибся германский царь на сей раз. Великая русская армия раздавит Германию, – заплетающимся языком проговорил Итгэлт.

О начале войны Павлов узнал от приехавших из Таряаты русских торговцев. Это известие его обрадовало: ведь теперь цены на скот поднимутся, и он получит большие барыши. Павлов поделился этой новостью с Итгэлтом.

– Теперь мы с тобой заживем, – сказал он и похлопал себя по карманам.

– Барыши всегда веселят сердце, – ответил Итгэлт. Надо только действовать смелее. Итгэлт помнит, как сильно поднялись в годы русско-японской войны цены на масло и мясо. И, услышав о новой войне, он сразу смекнул, что дело тут запахло большими деньгами.

Вот почему Павлов и Итгэлт решили прикупить еще голов двести скота, вот почему они и приехали сюда.

Петра известие о войне не обрадовало. Он помрачнел, лицо его посуровело.

Вечером, когда они ставили новую коновязь, Петр сказал Эрдэнэ:

– Эта война принесет много страданий. Капиталисты начали ее ради прибылей, а платить будет горем и слезами простой народ. Но страдания разбудят ненависть, и не известно еще, кто получит по шее в этой войне.

Через несколько дней подготовка к перегону скота закончилась, и Эрдэнэ с Петром отправились домой. Петр дорогой больше молчал, а если говорил, то только о войне, на чем свет ругал царя и предсказывал ему гибель. Он возмущался тем, что Павлов и Итгэлт обрадовались войне.

– Ты знаешь, кто эту войну начал? Вот такие Павловы и Итгэлты, которые и горе народное превращают в деньги.

– Ну при чем же тут Итгэлт? – защищал своего благодетеля Эрдэнэ. Просто ваш царь и немецкий царь поссорились и дали приказ своим войскам воевать.

– Конечно, не они мобилизацию объявили. Но пойми, германские Павловы захотели захватить богатства русских Павловых. А эти не только не хотят отдать свои богатства, но не прочь присвоить и чужие. Вот как началась война. Ты видел, как Павлов обрадовался, что она началась? – попытался Петр объяснить Эрдэнэ причину возникновения войны.

Эрдэнэ понимал, что в войне таких великих держав погибнет много людей. Однако он не соглашался с тем, что война началась по желанию богачей.

Они приехали к Эрдэнэ. Петр заночевал. На другой день он должен был ехать в усадьбу Павлова. При прощании Петр сказал:

– Знаешь, Эрдэнэ, я решил вернуться на родину.

– Ты ведь беглый, разве можно тебе вернуться? – с удивлением спросил Эрдэнэ.

– Нельзя. Но я вернусь. Однако мне нужна помощь. Можешь ли ты мне помочь?

– Ведь ты знаешь, что твой друг – нищий. Что я могу для тебя сделать?

– Мне нужен конь. Если ты найдешь мне коня, тебе я буду век благодарен.

– Я постараюсь найти тебе коня. Правда, это трудно, но я постараюсь. Когда он тебе нужен?

– Чем скорее, тем лучше. Но об этом никому ни слова, – сказал Петр и крепко обнял на прощание своего монгольского друга.

Петр уехал, а Эрдэнэ стал ломать голову, как достать ему коня. Сколько он ни думал, все выходило, что помочь ему в этом деле мог только Итгэлт, другого выхода не было. Но ведь он еще не расплатился с хозяином за юрту! Как же быть?

– Что Петр такой невеселый уехал? Или какое несчастье случилось у него дома? – спросил на другой день Няма у Эрдэнэ.

– У него дома началась большая война.

– В России?

– Да.

– Эх, не знал я. Вчера вечером заходил он ко мне, увидел мою кремневку и спрашивает: "Сколько она сейчас стоит и далеко ли бьет?" Видимо, думал с этим ружьем воевать. Если ты встретишь его, скажи, что я отдам ружье даром. А коли разживется чем на войне, пусть что-нибудь пришлет. Я знаю, Петр не обманет, не такой он человек.

В тот вечер Эрдэнэ попросил Итгэлта дать ему одного хорошего коня. Итгэлт с удивлением посмотрел на своего батрака.

– Зачем тебе понадобился конь... хочешь уехать?

– Нужно мне. А уезжать я не собираюсь.

– В этом году для езды бери любого коня, но только для езды. А в будущем – дам тебе стригунка, из него и вырастет конь. В этом году дам тебе еще скотины на мясо. Вот и все! – твердо проговорил Итгэлт и вышел из юрты.

Эрдэнэ очень расстроился. Как помочь Петру? Где достать коня? Эта мысль не выходила из головы, но он ничего не мог придумать. Долгор даже забеспокоилась. Что с мужем, почему он такой печальный? Уж не заболел ли?

На другой день Эрдэнэ поехал искать двух отбившихся от табуна коней. К полудню он их нашел и уже возвращался домой. По дороге повстречал Дулму, которая пасла овец. Он остановился, закурил и хотел было снова тронуться в путь. Но в это время к ним на вороном иноходце подъехал Бадарчи. Ехал он по делу в дальние стойбища – вручать какие-то бумаги из хошунной канцелярии, но, приметив Дулму, свернул с дороги. Он давно присматривался к хорошенькой батрачке в надежде, что ее любвеобильное сердце не обойдет и его.

Бадарчи спешился, закурил и стал хвастаться своей новой покупкой вороным иноходцем. Потом он рассказал Дулме, как поборол на празднике всех, в том числе и Эрдэнэ, которого он и на следующем празднике легко бросит на землю.

Слова Бадарчи задели самолюбивого Эрдэнэ.

– Чего расхвастался! – резко оборвал надзирателя Эрдэнэ. – Зачем ждать праздника, давай поборемся сейчас.

– Эх ты, разве можно так шутить со старшими? Смотри, шею сломаешь, сощурив глаза в смехе, сказал Бадарчи.

– Не сломаю! Только давай бороться не просто. Если я тебя свалю, ты дашь мне иноходца...

– А если я тебя брошу, что ты мне дашь? – с издевкой спросил Бадарчи. Ведь ты же нищий!

Эрдэнэ не знал, что ответить, и в нерешительности огляделся по сторонам.

– Вот видишь, ничего и предложить не можешь, а берешься биться об заклад. Нет, братец, кто ничего не имеет, тот на спор не идет.

– Вот как! – Внезапно в разговор вступила Дулма. – Тогда я помогу Эрдэнэ. Если ты его поборешь, получишь это кольцо. – И Дулма, сняв с пальца тяжелое золотое кольцо, поднесла его к носу Бадарчи.

У Бадарчи в глазах загорелся жадный огонек. Кольцо было из червонного золота и весило не менее двух ценов.

– Правду говоришь? Смотри, этим не шутят.

– Правду! Если победишь Эрдэнэ, кольцо твое. Но если ты свалишься, прощайся с конем.

– Я его, милая Дулма, и без кольца брошу наземь. Вот об тот камень спиной, – сказал Бадарчи, показывая на каменный выступ недалеко от дороги.

Борьба началась.

Эрдэнэ действовал осторожно, он решил атаковать только тогда, когда прием наверняка удастся. Рисковать было нельзя, ведь такой случай вряд ли еще представится. И он отступал от наседавшего Бадарчи, который твердо решил получить золотое кольцо Дулмы.

– Ты что же, бродяга, все время будешь убегать? Но от меня все равно не уйдешь!

Эрдэнэ не отвечал. Глаза его горели, мышцы напряглись. Вот он рванулся к Бадарчи, но тот ловко увернулся и схватил Эрдэнэ за плечо. Но и Эрдэнэ вырвался.

– Кажется, харчи Итгэлта пошли тебе впрок. Но все равно твоя спина коснется камня!

И они снова стали кружить.

Наконец Эрдэнэ решился. Или сейчас, или никогда. И ухватил Бадарчи за шею.

Бадарчи попытался освободиться, но не смог и схватил Эрдэнэ за ногу. Некоторое время они потоптались на месте. Бадарчи удалось, напрягши все силы, поднять Эрдэнэ на воздух. Но он не бросил его на землю, а понес к каменистому месту.

– Ты же его убьешь! – крикнула Дулма. – Хватит!

Но Бадарчи будто ничего не слышал. Тяжело дыша, он медленно шел к своей цели.

И тут произошло неожиданное. Эрдэнэ рванулся, коленом ударил Бадарчи под руку между ребер и, когда тот пошатнулся, схватил его за шею и бросил через бедро.

Огромное тело Бадарчи мелькнуло в воздухе и шлепнулось на спину. Не удержавшись на ногах, Эрдэнэ упал на колено и лбом стукнулся о камень. На лбу показалась алая струйка крови.

Дулма, как ребенок, запрыгала от радости, хлопая в ладоши. Потом она подошла к Эрдэнэ, вытерла у него со лба кровь и головным платком перевязала рану.

– Конь – не слово, выпустишь – поймаешь! – с трудом переводя дыхание, сказал Эрдэнэ и снял седло с коня Бадарчи.

– Ничего не поделаешь, Бадарчи, уговор дороже денег. Коня придется отдать, – сказала Дулма и звонко рассмеялась.

Бадарчи нахмурился. Неужели ему придется расстаться с конем? И черт его дернул связаться с этим батраком! Будь все это без свидетелей, не отдал бы он своего иноходца, а теперь... Эта чертова баба завтра же растрезвонит на весь хошун про его поражение.

Попросив у Дулмы коня, на котором она пасла овец, он оседлал его и отозвал Эрдэнэ в сторону.

– Ничего не поделаешь, тебе посчастливилось, но прошу тебя, об этом никому не говори. Понял? – сказал Бадарчи.

– Не беспокойся. Никому не скажу ни слова, – ответил обрадованный Эрдэнэ.

Эрдэнэ подошел к Дулме.

– Спасибо тебе, Дулма, желаю тебе прожить сто лет.

– Что ты, Эрдэнэ, мне и сейчас уже тошно жить, а ты говоришь – сто!

– Ну ладно, живи, сколько хочешь, только никому не говори, что я у Бадарчи выиграл коня.

– Если не надо говорить, значит, не буду, – ответила Дулма и, взвалив седло на спину, затянула песню и как ни в чем не бывало пошла к своей отаре.

14

Улдзи был доволен. Он выполнил поручение Тумэра и хоть этим отблагодарил его. Ехал он домой не торопясь. Да и куда ему спешить? Все пока идет благополучно. Домой он приехал к вечеру, на закате солнца. Дома никого не было. Около тагана в миске было много вареного мяса и тут же стоял неполный кувшин чая. Графин с арзой, которая была припасена для Тумэра, был пуст.

Он выпил две чашки теплого чая и стал есть мясо. Кого же это они тут угощали? Ведь арза предназначалась только Тумэру. Может быть, это он и приезжал?

Хояг и Цэнд пришли, когда солнце уже село.

– Отец, Тумэр тут был, он совсем недавно уехал, – сказал Хояг, здороваясь с Улдзи.

Улдзи и обрадовался и огорчился. Как жаль, что он не застал Тумэра.