Текст книги "Подлинная жизнь Лолиты. Похищение одиннадцатилетней Салли Хорнер и роман Набокова, который потряс мир"
Автор книги: Capa Вайнман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ.
История создания и публикации «Лолиты»
6 декабря 1953 года Владимир Набоков записал в дневнике{221}, на странице, пестревшей отметками, которые в конце семестра он должен был выставить студентам, посещавшим его курс литературы: «Закончил «Лолиту», которую начал ровно пять лет назад». Эта запись стала финишной чертой, которой он за эти долгие годы уже не надеялся достичь.
Чтобы оплачивать счета и летние поездки для охоты на бабочек, приходилось вести занятия в Корнелле. Прочие проекты также отвлекали писателя от работы над «Лолитой» – и переводы («Слово о полку Игореве»), и первая редакция автобиографии, которую опубликовали в 1951 году. Набоков отзывался о романе: «…сумей я полностью на нем сосредоточиться, был бы через год закончен»{222}. Но вместо этого он вынужден был писать произведение по частям, урывками, на карточках, сидя на пассажирском месте в машине или лежа ночью в постели.
Все лето 1953 года Набоков в путешествии упорно и лихорадочно писал, диктовал написанное Вере, «комкая отработанные страницы черновика и выбрасывая их в окно автомобиля в отельный камин»{223}. Чтобы уж наверняка не забросить рукопись, над которой работал, ради новой идеи, осенью 1953 года Набоков писал по шестнадцать часов в день, а Вера читала за него лекции в Корнелле и проверяла экзаменационные работы.
Страницы множились, и Набоковым овладела тревога за рукопись. 29 сентября 1953 года в письме Кэтрин Уайт, редактору журнала New Yorker, Набоков назвал книгу «грандиозным, загадочным, душераздирающим романом, который я, спустя пять лет ужасных предчувствий и дьявольских ухищрений, более-менее завершил»{224}. Он не сомневался, что New Yorker не захочет опубликовать отрывок из романа, однако по договору обязан был показывать им первым все, что писал, к тому же Набоков всегда прислушивался к мнению Уайт, каким бы оно ни оказалось. Роман ей понравился, однако она подтвердила опасения Набокова: отрывок из такого романа печатать в журнале действительно нельзя.
Итак, книга была готова. Закончилась одиссея, начавшаяся, если вдуматься, даже не 6 декабря 1948 года, а по меньшей мере десятью годами ранее, с «Волшебника», – или в 1947‑м, когда Набоков писал Уилсону: «Пишу сейчас… короткий роман о человеке, которому нравились маленькие девочки; называться он будет "Королевство у моря"».
Набоков и сам понимал, что его роман вызовет споры и даже возмущение. Неудивительно, что он пытался его уничтожить как минимум дважды (по крайней мере, насколько нам известно).
Первый раз это случилось осенью 1948 года{225}. Вот как описала этот эпизод Стэйси Шифф в биографии Веры: Набоков вынес рукопись в бочку для сжигания мусора на заднем дворе дома по Сенека-стрит в Итаке. Когда Вера поняла, что задумал Владимир, то бросилась за ним, чтобы помешать. Случайным свидетелем этой сцены стал один из студентов Набокова в Корнелле, Дик Киган, прибывший на место действия за несколько минут до Веры. Он видел, как Набоков принялся кидать в огонь страницы рукописи. «В ужасе Вера бросилась выхватывать, что могла спасти, из огня. Муж вознегодовал. Пошел вон отсюда!» – прикрикнула на него Вера. Владимир повиновался, Вера затаптывала огонь на спасенных ею страницах. «Это надо сохранить!» – припечатала она».
Вере пришлось спасать рукопись от Владимира как минимум еще раз. Возможно, попытки Набокова избавиться от «Лолиты» были больше жестом, нежели реальным намерением. По словам Роберта Роупера, «Вера каждый раз бросалась спасать бумаги{226}: когда ее не было поблизости, Набоков огня не разводил». Рискуя навлечь на себя гнев мужа, Вера жертвовала собой ради рукописи и бесстрашно лезла в огонь, подобно Жанне д'Арк[19]19
С прозвищем главной героини Набоков определился довольно поздно. Сначала Лолиту звали Жуанита Дарк – лукавая испанизированная переделка имени Жанны д'Арк, или же святой Иоанны. – Прим. авт.
[Закрыть], чтобы спасти одно из величайших произведений литературы двадцатого века.
Впоследствии Набоков рассказывал в интервью журналу The Paris Review, что «однажды в 1950 году»{227} чуть не уничтожил рукопись. И снова Вера «остановила меня, уговорила не торопиться, все обдумать, когда я, одолеваемый техническими трудностями и сомнениями, нес первые главы «Лолиты» к садовой бочке для сжигания мусора». Возможно, он перепутал даты и речь идет об инциденте, свидетелем которого стал Дик Киган. Или же был еще один случай, когда Вера спасла будущий роман.
«Лолиту» можно было отправлять в издательства{228}, однако загвоздка в том, что Набоков не хотел выпускать роман под своим именем. Он уточнил у Кэтрин Уайт в том же письме, в котором спрашивал ее мнение, согласятся ли издатели на такое условие. Уайт ответила, что, «по ее опыту, все равно рано или поздно станет известно, кто автор». И все же Набоков хотел сохранить это в секрете – по тем же самым причинам, которые побуждали его сжечь дописанные страницы рукописи «Лолиты». Он полагал, что если станет известно, кто автор подобной провокационной книги, это повредит его литературной и преподавательской карьере.
Разослав рукопись «Лолиты» в нью-йоркские издательства, Набоков продолжал настаивать, чтобы публиковали ее под псевдонимом. Может, именно из-за его упорного стремления к анонимности издательства в тот первый раз не купили «Лолиту».
Редактор Набокова в издательстве Viking, Паскаль Ковичи, рукопись отклонил. Как и Джеймс Лохлин, глава издательства New Directions, в котором выходили «Подлинная жизнь Себастьяна Найта». «Смех в темноте» и «Николай Гоголь». Тот же вердикт вынесли Farrar, Straus и Simon & Schuster: они не могут позволить себе опубликовать роман, поскольку судебные издержки, связанные с возможными обвинениями в непристойности, обойдутся им слишком дорого. Джейсон Эпштейн из Doubleday хотел опубликовать «Лолиту», но президент компании, прослышав, о чем роман, категорически запретил.
Из контор издательств роман попал в литературные круги. Критик Эдмунд Уилсон прочел половину{229} и в письме признался Набокову, что роман вызвал у него сложные чувства («Мне он нравится меньше, чем все, что я у тебя читал»), – возможно, потому что напомнил о том, как самому Уилсону пришлось побороться с цензурой после публикации его сборника рассказов «Мемуары округа Гекаты», который запретили, а потом пустили на макулатуру. У бывшей жены Уилсона, писательницы и литературного критика Мари Маккарти, «роман вызвал отторжение и недоумение»{230}, однако нынешней жене, Елене{231}, книга понравилась. Скорее всего, Дороти Паркер тоже прочла «Лолиту», судя по тому, что в New Yorker опубликовали пародию{232}, одну из героинь которой звали Лолитой.
Внимание критиков – это прекрасно, но что толку от их мнений, если книге так и не удастся найти издателя. Последние отказы от американских издательств пришли в феврале 1955 года. Чтобы опубликовать «Лолиту», Набокову пришлось искать варианты за пределами Америки и высокоинтеллектуальных кругов. Несколько недель спустя Набоков в письме Уилсону шутил{233}: «Предполагаю, что в конце концов ее напечатает какое-нибудь сомнительное издательство, обозвав роман на манер венского сновидца». Летом 1955 года эта шутка стала правдой.
Морис Жиродиа был основателем и владельцем издательства Olympia Press{234}, где печатали книги, к которым другие и не прикоснулись бы. Большинство этих книг представляли собой, по сути, порнографию, причем дурно написанную и кое-как изданную. Впрочем, попадались среди них и литературные произведения, к которым, однако, тоже приклеили этот ярлык, – те же «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» Генри Миллера, «Человек с огоньком» Дж. П. Данливи и анонимная «История О» (десятилетия спустя выяснилось, что автором ее была Анна Декло).
Дуся Эргаз, европейский агент Набокова, предложила «Лолиту» Жиродиа, поскольку знала, что тот выпускает книги по искусству. Очевидно, о более сомнительной стороне деятельности Olympia Press она не слышала. Жиродиа оценил литературные достоинства романа и понял, что для издательства это настоящая находка. В середине мая 1955 года Жиродиа сообщил, что готов опубликовать книгу. Эргаз написала Набокову: «Он не только находит книгу восхитительной с литературной точки зрения, но и полагает, что она сможет изменить отношение общества к любви того рода, который в ней описан, – разумеется, если в ней есть должная убедительность, жгучая и неудержимая страсть».
Набоков не стал разубеждать Жиродиа, который решил, что писатель хочет своим романом что-то изменить в общественном сознании: Владимир был рад, что наконец-то нашлось издательство для «Лолиты». Впрочем, радость эта быстро улетучилась: Набоков смекнул, что договор, подписанный им 6 июня 1955 года, смахивает на кабальную сделку. Новый его издатель, похоже, решил, что автор идентифицирует себя с главным героем и написал роман о собственных пороках. Жиродиа также настоял на том, чтобы выпустить произведение под именем Набокова, и тот не нашел в себе сил повлиять на решение издателя, поскольку альтернативы не было: либо так, либо никак. Гранки он увидел также с опозданием, когда вносить правки уже не было возможности: такого требовательного автора, как Набоков, это не могло не разозлить. «Лолита» вышла в издательстве Olympia Press 16 сентября 1955 года, однако Набоков узнал об этом лишь через несколько недель. Вдобавок печатная версия романа изобиловала ошибками.
Но больше всего Набокова рассердило небрежное отношение Жиродиа к вопросу авторских прав: последний не торопился выплатить писателю то, что ему причиталось. Права на «Лолиту» он зарегистрировал не только на имя Набокова, но и на издательство. Набоков об этом узнал лишь в начале 1956 года; согласно действовавшему тогда законодательству об авторском праве у него оставалось всего пять лет на то, чтобы издать «Лолиту» в Америке, в противном случае роман будет считаться всеобщим достоянием.
Расположенное в Вашингтоне Бюро по охране авторских прав посоветовало Набокову потребовать у издателя отказ от претензий, то есть формальное заявление с отказом от прав на роман. Сперва издатель ничего не ответил, потом тянул с решением – и в 1956, и в 1957 году. Набоков впоследствии вспоминал{235}: «С самого начала я столкнулся с тем, что наши деловые отношения [с Жиродиа] обрели странный оттенок – оттенок небрежности, уклончивости, промедления и фальши».
Была у Жиродиа и еще одна досадная привычка: он «забывал» выплатить роялти или выслать автору отчет. В первые два года после публикации «Лолиты» Набоков не получал никаких денег с продаж, хотя во Франции книга пользовалась огромным спросом. В октябре 1957 года ему окончательно надоели хитрость и сомнительные делишки Жиродиа, и Набоков объявил, что разрывает договор и возвращает себе все права на книгу. Жиродиа выплатил ему причитавшееся (44 200 «старых» франков), и писатель не стал приводить угрозу в исполнение. Но Жиродиа снова принялся тянуть с выплатами гонораров, что, разумеется, взбесило Набокова. Ему нужны были деньги, а кроме того, ему нужно было освободиться от обязательств перед Olympia Press, чтобы наконец выпустить «Лолиту» так, как давно мечтал.
К счастью для Набокова, мечте его суждено было сбыться. «Лолита» наконец должна была обрести пристанище в Америке.
30 августа 1957 года Набоков получил письмо от Уолтера Минтона{236}, президента и владельца издательства G. P. Putnam's Sons. «Будучи довольно-таки отсталым представителем довольно-таки отсталого племени, какое представляют собой американские издатели, я лишь недавно узнал о книге под названием «Лолита», – написал Минтон и после краткой преамбулы перешел к делу: – Я хотел узнать, возможно ли опубликовать книгу».
Минтону было за тридцать; владельцем издательства он стал два года назад, унаследовав дело отца, Мелвилла{237}. Через несколько месяцев после того, как Минтон возглавил G. P. Putnam's Sons., стало ясно, что он питает пристрастие к проведениям, на которые у прочих издательств не хватает смелости. Так, в Putnam вышел второй роман Нормана Мейдера «Олений заповедник», при том что основное его издательство и несколько других печатать роман отказались из-за живописной сцены орального секса: издатели опасались исков по обвинению в нарушении норм морали. Минтона этот фрагмент ничуть не смутил, скорее наоборот: в газетных анонсах он приказал называть «Олений заповедник» «книгой, с которой вас побоялись знакомить шесть издательств!».
Минтону нравилось участвовать в культурном диалоге, особенно если этот диалог мог задеть чьи-то чувства. Неудивительно, что именно он опубликовал «Лолиту». Самое интересное, что о книге он узнал из неожиданного источника – от своей тогдашней любовницы Розмари Риджуэлл, танцовщицы манхэттенского ночного клуба Latin Quarter. Риджуэлл читала отрывки из «Лолиты» в Anchor Review. «Мне показалось, у Набокова интересный стиль, такой, знаете, хрустальный»{238}, – признавалась Риджуэлл в 1958 году.
Страницы романа Минтон нашел на столике в квартире любовницы в Верхнем Ист-Сайде. «Проснулся среди ночи, увидел и начал читать, – вспоминал он в начале 2018 года, шестьдесят лет спустя. – К утру понял, что должен это публиковать». (По правилам издательства Риджуэлл причиталось солидное вознаграждение за то, что нашла роман: сумма, равная 10% авторских отчислений за первый год плюс десять процентов от доли издательства во вторичных авторских правах за два года.)
Письмо Минтона застало Набокова, когда он уже отчаялся опубликовать{239} «Лолиту» в Америке. Три с лишним года многочисленные издательства сперва выражали интерес к роману, а потом шли на попятный. Теперь же его беспокоило, что Жиродиа, возможно, потребует круглую сумму в качестве отступного, при том что сам затянул с выплатой первых авторских отчислений за «Лолиту», да и потом не торопился отдавать Набокову причитающееся. «Лолита» вышла два года назад, и Набоков надеялся наконец пожинать плоды – как финансовые, так и в виде внимания критики, которого роман, безусловно, заслуживал.
«Лолиту» запретили во Франции{240}, отрывки из романа напечатали в Anchor Review, произведение похвалил Грэм Грин и разгромил Джон Гордон, редактор и литературный критик; те же, кто тайком провозил в Америку экземпляры романа, скупали книги пачками. Словом, пользу из романа извлекли все, и хвалившие, и ругавшие «Лолиту», сам же Владимир Набоков за годы своей творческой работы не получил ни цента.
Письмо Минтона стало предвестьем удачи{241}. 7 сентября Набоков написал Минтону ответ, разрешил вести переговоры с Olympia Press впрочем, упомянул, что должен будет «одобрить окончательные договоренности», и добавил: «Мистер Жиродиа, владелец Olympia, человек довольно сложный. Буду рад, если вам удастся прийти с ним к соглашению». Минтона же, похоже, сомнительная репутация Жиродиа ничуть не смущала. Как не пугала и перспектива при необходимости выступить в защиту «Лолиты» в Верховном суде, хотя издатель и предостерег Набокова, что не может дать подобных «всеобъемлющих гарантий»: разумнее будет, писал Минтон, «представить книгу таким образом, чтобы свести вероятность судебного преследования к минимуму».
Минтон также поинтересовался, какова вероятность, что «Лолита» станет всеобщим достоянием. Он так и сказал автору при встрече в Итаке, куда приехал, не убоявшись метели. Набоков ответил, что, насколько ему известно, «по меньшей мере три или четыре тысячи экземпляров романа», опубликованных Olympia Press, были проданы в Америке. «Я ему сказал, – вспоминал Минтон, – даже не вздумайте об этом заикаться, потому что если это выяснится, ваши авторские права не будут стоить ломаного гроша»{242}.
Набоков никому словом не обмолвился об этих проданных экземплярах. Вдобавок ему пришлось, поступившись самолюбием, все-таки договориться с Жиродиа. Как бы ни хотелось автору обрести материальную независимость от бывшего своего издателя, то бишь аннулировать договор, объявить недействительным на том основании, что Жиродиа нарушил его хсдоемя, Набоков все же неохотно согласился с Минтоном, что лучше дать Жиродиа долю прибыли с издания «Лолиты» в Америке: это позволит как можно скорее издать роман.
Эммой 1958 года Минтон объяснил{243} Набокову: если выпустить роман сейчас, на пике интереса к «Лолите», велика вероятность, что в случае разбирательства суд вынесет решение в пользу Набокова, – масса статей, бурные дискуссии, общественная молва докажут, что книга обладает бесспорными литературными достоинствами, что это не какой-нибудь дешевый бульварный романишко. Если же отложить выход книги в Америке до тех пор, пока Набоков не уладит спор с Жиродиа, интерес публики к «Лолите» может угаснуть, а значит, пропадет и возможность сорвать большой куш, какое бы решение ни вынес суд.
Набоков принял доводы Минтона. В начале февраля 1958 года он написал, что согласен на условия издательства (в том числе я на то, что авторские отчисления придется поделить пополам с Жиродиа, вдобавок каждый из них получит по 7,5% с продаж книг в твердой обложке). 11 февраля Минтон телеграфировал Жиродиа и 1 марта получил подписанный Набоковым договор.
К 18 августа 1958 года, когда книга наконец вышла в Америке, всем, и в особенности самому Набокову, было ясно, что его ждет литературная слава, поскольку ураган «Лолита» вот-вот разразится.
Летом 1958 года Владимир и Вера Набоковы снова отправились из Итаки{244} в путешествие на автомобиле. То ли чтобы успокоить нервы, то ли чтобы собраться с духом перед тем, что им предстояло, супруги проделали более 8 000 миль в поисках бабочек. Набоков решил с осени взять в Корнелле отпуск для подготовки к публикации «Лолиты». В Нью-Йорк Набоковы вернулись в начале августа, как раз к приему для журналистов в Гарвардском клубе. Вера записала их с мужем впечатления от вечера в общем дневнике: «Владимир имел оглушительный успех… был остроумным, блестящим и – слава Богу – не говорил, что думает о некоторых знаменитых современниках»{245}.
В день публикации романа Минтон прислал Набоковым телеграмму{246}: «ДЕНЬ ВЫХОДА ВСЕ ГОВОРЯТ ЛОЛИТЕ ВЧЕРАШНИЕ РЕЦЕНЗИИ ОТЛИЧНЫЕ СЕГОДНЯШНИЙ РАЗНОС NEW YORK TIMES ПОДЛИЛ МАСЛА ОГОНЬ 300 ПОВТОРНЫХ ЗАКАЗОВ СЕГОДНЯ УТРОМ КНИЖНЫЕ МАГАЗИНЫ СООБЩАЮТ ПРОДАЖИ ИДУТ ОТЛИЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ».
Минтон имел в виду рецензию Элизабет Джейнуэй{247}, опубликованную в New York Times Book Review в воскресенье, 17 августа, накануне выхода романа. Она назвала роман «одной из самых забавных и вместе с тем печальных книг года» и заявила, что это никакая не порнография: «Мало найдется книг, способных так затушить пламя страсти, как это точное и живое описание ее последствий». Хвалебный отзыв Джейнуэй и растущий спрос компенсировали резкую критику, с которой Орвилл Прескотт обрушился на «Лолиту» в ежедневной газете в день публикации, 18 августа.
Только за первые четыре дня поступило 6777 повторных заказов от магазинов, в которых закончились экземпляры «Лолиты». К концу сентября роман занимал первое место в списке бестселлеров New York Times: всего за это время было продано 80 000 книг. «Лолита» семь недель оставалась лидером продаж. Полгода спустя после переговоров, благодаря которым «Лолиту» удалось опубликовать в Америке без проблем с законом и недоразумений из-за авторских прав, взаимовыгодное сотрудничество Набокова и Минтона принесло щедрые плоды. А впереди Набоковых ждало еще большее богатство. По совету Минтона они поручили Ирвингу Лазару по прозвищу Шустрый продать Стэнли Кубрику права на экранизацию «Лолиты» за 150 000 долларов.
До и после публикации романа Вера вела летопись всех этих событий, занося в дневник все, что имело даже отдаленное отношение к «Лолите». Набоков же, напротив, относился к происходившему «…совершенно безразлично: он занят новым рассказом», вдобавок ему нужно было внести в каталог бабочек, которых они поймали тем летом. По крайней мере, таким он казался стороннему наблюдателю – в данном случае жене. На него обрушился поток писем, просьб об интервью, запросов о передаче производных издательских прав. Набоков писал сестре: «[все это] должно было бы случиться тридцать лет тому назад… Думаю, что мне не нужно будет больше преподавать»{248}.
Предположение Набокова подтвердилось. Бессрочный отпуск, который он в 1958 году взял в Корнелле{249}, в конце 1959 года, когда Набокову уже минуло шестьдесят, перетек в увольнение. Успех «Лолиты» позволил писателю навсегда покинуть Соединенные Штаты, хотя Набоков и годы спустя после переезда в фешенебельный швейцарский отель «Монтрё-Палас» продолжал утверждать, что, быть может, еще вернется в Америку. Однако выгоды швейцарского налогового законодательства оказались чересчур соблазнительны – равно как и большее ощущение уединенности и покоя: ураган «Лолита» набирал силу. Теперь, когда Набоков, благодаря самому американскому из своих романов, мог целиком посвятить себя литературному труду, начался новый этап его жизни: знаменитый писатель в добровольном изгнании (не путать с беженцем, вынужденным скитаться из страны в страну). Страну же, которая дала ему приют, убежище и материал для самого известного романа, Набоков с тех пор навестил считанное количество раз.
«Лолита» из бестселлера превратилась в культурное явление мирового масштаба. Многие поколения читателей, очарованные Гумбертом Гумбертом, забывали о том, что Долорес – его жертва, а не соблазнительница.
Тогда никто не обратил внимания, что «Лолиту» опубликовали в Соединенных Штатах в шестую годовщину гибели Салли, день в день. И лишь через несколько лет критики заметили взаимосвязь между нимфеткой из романа и реально существовавшей девушкой.
