Текст книги "Девушка с ароматом ночи"

Автор книги: Броди Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Не важно.

– Нет, не сдавайся. – Коул теперь откровенно улыбался. – Ты хочешь сказать, что мы… – он поднял вверх указательные пальцы и, соединив их, громко чмокнул губами.

Я не могла не рассмеяться.

– Ты надо мной издеваешься.

Он провел рукой по лицу, убрав с него улыбку.

– Прости. Нет, я не с ней. Но Мередит и Макс… – Он сплел два пальца, обернув один вокруг другого. Я покраснела и закрыла его руки своими, чтобы он перестал, но тут щеки мои вспыхнули еще больше, потому что я держала его руки в своих.

К счастью, в этот момент официант принес напитки. Он, должно быть, рассчитывал на хорошие чаевые, так как постоянно следил, чтобы напитки не заканчивались – какие-то коктейли для группы и газировка для остальных. За следующий час людей заметно прибавилось, при этом никто не уходил. Я потеряла счет поклонникам, которые подходили к нашему столику и просили автографы у Коула и Максвелла. Выдержки у этих фанатов было побольше, чем у меня.

Коул расписывался на салфетках, клочках бумаги, даже на руке одной девицы, и все это время продолжал болтать со мной. Будто это было в порядке вещей – спрашивать меня, куда я собираюсь поступать после школы, и в то же время держать перед собой руку другой девицы и писать на ней фломастером.

Это было невероятно. Музыка, напитки, голос Коула – все вместе это скоро помогло мне забыть, что я здесь чужая. Но тут я увидела знакомое лицо в баре. Это был Карл Фолькер, адвокат, который вел дело против пьяного водителя, убившего мою мать. Суд должен был начаться через несколько недель, и я избегала любых новостей о нем. Новая волна тоски захлестнула меня, и я уставилась на блестящую металлическую поверхность столика, изо всех сил стараясь не заплакать. Удивительно, насколько легко мне было разрыдаться. Каждый раз, когда меня охватывала грусть – а это часто случалось с тех пор, как умерла мама, – я всегда старалась думать о Джеке и о том, что теперь мы вместе. Это был мой способ почувствовать себя счастливой.

Я представила себе, как Джек сидит дома, смотрит игру, одной рукой обнимая меня. Я закрыла глаза и улыбнулась, на пару секунд совершенно забыв, что я не одна. Очнувшись, я подняла голову. Коул смотрел на меня со странным выражением на лице.

– Ого. Ты самый счастливый грустный человек из всех, что я знаю.

– Что?

– Или самый грустный счастливый, – уголок его губ пополз вверх. – Не знаю точно который. – Он придвинулся немного ближе, так что я почувствовала на лице его дыхание. Пиво и сигареты. – Нет. Самый счастливый грустный.

Я попыталась улыбнуться, чтобы он не узнал, насколько на самом деле близок к правде.

– Я не грустная.

– Врет и не краснеет.

Я почувствовала, как улыбка сползает у меня с лица, и отвернулась. С другой стороны от меня сидел второй гитарист, Максвелл Бонс. Я где-то читала, что Бонс – не настоящее имя, что он изменил его перед тем, как прийти в группу.

Максвелл весь вечер не выпускал из рук айфона и сейчас читал сообщение.

– Какие новости, Макс? – спросил Коул.

– Королева, – сказал Макс. Я могла бы поклясться, что почувствовала, как Коул при этих словах напрягся. Я попробовала придвинуться немного ближе, чтобы прочесть сообщение, но Макс погасил экран. – Говорит, мы в долгу.

Я поняла, что мешаю деловому разговору, но уйти мне было некуда. Я взглянула на Коула. Его губы были плотно сжаты. Он увидел выражение моего лица.

– Это наш… менеджер.

– Вы называете своего менеджера королевой?

Он хихикнул.

– Это мы так… выражаем нежность.

Они с Максом помолчали немного, так что музыка, казалось, зазвучала еще громче. Что бы ни было в том сообщении и кем бы ни была «королева», они были обеспокоены.

– Мер! – позвал вдруг Макс. – Танцевать!

Мередит ответила ему ослепительной улыбкой.

Я собиралась было подвинуться, чтобы Макс мог выйти, но он просто залез на стол и протянул руку Мередит. Я подумала, что знаменитости, наверное, могут ходить по столам, сколько им вздумается.

Коул слегка подтолкнул меня локтем.

– Пошли, грустная девочка. Давай-ка разгоним тоску. От танцев все становится лучше.

Все, кто был за столом, встали, и мы вышли на танцпол. Я видела, как на столик поставили табличку «Заказан», когда мы ушли.

Мы с Юлес сначала танцевали рядом, но через несколько минут меня унесло музыкой, я думала о том, что танцую с «Мертвыми Элвисами», и не скоро вспомнила, что мама моя мертва и через несколько дней начнется суд над убийцей.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сейчас

Школа. Осталось меньше четырех месяцев.

Я не представляла, как Джек воспринял появление Коула в школе в образе «Нила». Я поняла бы, если бы он решил меня игнорировать или даже перестал заниматься в кабинете миссис Стоун после уроков.

Но я совершенно не ожидала, что он разыщет меня на большой перемене. Я сидела в своем обычном убежище у питьевого фонтанчика, когда Джек появился из-за угла. Он сел на пол у противоположной стены лицом ко мне.

Я не отрывала глаз от вязальных спиц, мелькающих с такой скоростью, что видно было только размытое пятно. Что он делает?

– Юлес сказала мне, где ты обычно обедаешь, – проговорил он.

Я кивнула, но не подняла глаз.

– Все нормально? – спросил он.

Я хотела сказать нет, но такой ответ потребовал бы дальнейших объяснений, а я этого не хотела. Поэтому я снова кивнула.

Мы молча ели. Я боялась того, что мы скажем друг другу, но оказалось, зря. Он так и не проронил ни слова.

Когда после уроков я зашла в кабинет миссис Стоун, Джек уже был там. Я села, и он встал.

– Миссис Стоун?

– Да, мистер Капито.

– Вы не будете возражать, если я закрою дверь? Иногда шум в коридоре немного отвлекает, по крайней мере меня, и мне не хотелось бы, чтобы мои друзья просто так заходили сюда поболтать со мной.

Я посмотрела на Джека, а потом на миссис Стоун. Джек всегда говорил так, будто был в ответе за всех.

– Хорошо, Джек. Я рада, что вы так целеустремленны. – Когда она произнесла последнее слово, ее взгляд был направлен на меня. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я буду входить и выходить? По своим рабочим делам? – спросила она с легкой улыбкой.

Джек покачал головой.

– Нет. Это ничего.

– Спасибо, мистер Капито.

Джек пошел закрывать дверь, потом сел на место, и меня вдруг осенило, что, вероятно, он сделал все это из-за столкновения с Коулом. Права ли я? Он защищал меня. Если сегодня Коул снова появится, ему придется сначала пройти мимо Джека. От этой мысли сердце мое бешено забилось.

Мы молча работали первые полчаса, но я не могла сосредоточиться. Неужели я правда думала, что смогу вернуться и просто смотреть на Джека со стороны? Он не допустит этого. Это нечестно.

Я повернулась к нему.

– Джек, тебе на самом деле лучше…

– Тс-с-с. Я пытаюсь работать, – проворчал он. Он сидел, низко опустив голову, но я видела, как дернулись уголки его губ.

Я тихо хихикнула. Впервые за сотню лет. Джек посмотрел на меня, и я застыла с открытым ртом.

– Что ты сказала? – спросил он.

Я покачала головой, все еще с полуоткрытым ртом. Я не могла просто рассмеяться. Я уже была не способна на это. Наверное.

– Было похоже на смех.

– Нет, – сказала я резко. – Нет. Это не смешно.

Он удивленно приподнял одну бровь.

– Ты уверена? Потому что похоже было, что ты мне что-то сказала, я что-то ответил, а тебе это показалось смешным. И ты хихикнула. Я практически уверен, что так оно и было.

Я сделала вдох, чтобы успокоиться.

– Нет, это невозможно.

– Невозможно, чтобы я сказал что-то смешное?

И вот оно. Я снова рассмеялась.

– Нет, невозможно, чтобы я рассмеялась.

Он улыбнулся, а я рассмеялась еще больше, сначала потому, что это не было невозможным, а затем потому, что я знала, что это означает. Я достаточно восстановилась, чтобы смеяться.

Джек выглядел изумленным.

– Я думаю, все возможно, Бекс.

А потом внезапная легкость исчезла. Он назвал меня Бекс. Он верил, что все возможно. Я не могла позволить ему надеяться на это. Я была эгоисткой.

Я не пыталась аккуратно собрать свои книги – просто сгребла их и бросила в сумку. Я услышала его шаги за спиной, когда открывала дверь.

– Я просто пойду за тобой.

От этих слов у меня побежали мурашки.

– Ты не знаешь, что говоришь.

Он схватил меня за руку и повернул к себе.

– Однажды я позволил тебе уйти, и ты исчезла. Не сказав ни слова. Я не прошу, чтобы все стало как прежде, я просто хочу снова общаться с тобой. Можно?

Я попыталась освободить руку, и он отпустил ее.

– Бекс, что с тобой случилось? Ты хотя бы помнишь меня?

В тот момент я приняла решение. Джек пытался ухватить слабую тень той жизни, что мы вели прежде, искал опоры. Я видела, что он делает, но не могла пойти на это. Я уже причинила ему достаточно боли. Он должен жить дальше.

И я солгала. Как никогда не делала прежде.

– Нет, – я посмотрела ему прямо в глаза. – Я ничего не помню.

Он отвел глаза и кивнул.

– Ладно. Я понял.

Тень легкой улыбки появилась у него на губах, я почувствовала, как у меня сжалось сердце. Я всеми силами пыталась удержать свои руки. Не дать им обнять Джека и прижать к себе. Обхватить его голову и заставить снова посмотреть на меня.

Не надо было мне возвращаться, но, глядя ему в лицо, я знала: ничто не удержало бы меня. Так я была эгоистична.

Прошлой весной он уже бросил меня прежде, чем я оставила его. Но сейчас важно было лишь то, что никто из нас не должен был пройти через это снова. Мне нельзя снова позволить ему приблизиться.

Не поднимая глаз, Джек повернулся и ушел. Я не останавливала его.

А потом я вспомнила, как в прошлый раз отпустила его. И что из этого вышло.

В прошлом году

Апрель. Две недели до Подпитки.

Мы с Джеком стояли на парковке у школы, не обращая внимания на многочисленных людей вокруг нас, втаскивающих свои вещи в автобусы. Начались весенние каникулы, и у школы были лишь те, кто уезжал в футбольный лагерь, и те, кто пришел их проводить.

– Всего две недели, Джек. Думаю, мы продержимся, – сказала я.

Джек схватил обе мои руки и крепко сжал. Его брат Уилл сразу после Рождества ушел в армию, и Джек сильно скучал.

– Они мне еще понадобятся. – Я взглянула на свои руки.

– Не надо бы мне от тебя уезжать, – он помолчал. – Особенно на этой неделе.

Джек имел в виду суд над Кевином Рейдом, водителем, сбившим мою мать. Процесс завершался, на неделе должны были объявить вердикт.

– Ничего, Джек. Мне все это вообще не важно.

– Я знаю, что важно.

Он провел рукой по моей щеке.

– Две недели.

Мы даже не заметили, как кто-то подошел к нам.

– Ну что, голубки, автобусы ждут. – Это был Коул. Его группа задержалась в городе после фестиваля. Кажется, они сняли квартиру неподалеку от лыжной базы и писали там новые песни. Я пару раз сталкивалась с ним после той ночи в «Гарри О».

– Привет, Коул, – сказала я. – Что ты тут делаешь?

– Макс попросил меня проводить Мередит, – он кивнул в сторону автобуса с группой поддержки. Я не видела Мередит, но увидела Лейси Грин, смотрящую прямо на нас из окна.

Всю неделю до отъезда в футбольный лагерь Лейси говорила всем и каждому: «То, что происходит в лагере, остается в лагере», – так что начинало казаться, что лагерь – это сплошные карты, текила с лаймом и любовные шашни.

Я старалась не обращать внимания на то, что она должна была жить в одном кампусе с Джеком.

– Очень мило с твоей стороны, – сказала я.

– Это было по пути. Я заказал несколько трафаретов для футболок в мастерской, – объяснил Коул и указал на печатную мастерскую «Граф Икс» рядом со школьной стоянкой.

– Делаете собственные футболки? У вас нет для этого специальных людей? – спросила я. – Профессионалов?

– Ну, обычно я всюду езжу с профессиональными производителями футболок, но сегодня решил сделать все сам.

Джек не сводил с меня глаз, пока Коул говорил. Мне казалось, что он вообще не слышит и не замечает Коула.

– И что будет на футболках? – спросила я.

– Труп Элвиса Пресли. Хочешь пойти взглянуть? – Коул расплылся в улыбке так, будто только что спросил, не хочу ли я посмотреть, как делается радуга.

– Труп – это интересно.

Джек хмыкнул:

– Надо прощаться. Помнишь?

Я повернулась к Джеку, поднялась на цыпочки и слегка поцеловала его в губы.

– Две недели, Джек. Они пролетят незаметно.

Я хотела отстраниться, но он взял меня за руки и притянул к себе.

– Не надо, – сказал он. – Труп может подождать.

Он поцеловал меня так, как на людях целоваться не принято, и странно было бы, если б я не потеряла способности здраво мыслить. Руки его оказались на моей спине, он крепко прижал меня к себе, так что мои ноги едва касались земли. Все вокруг нас начало исчезать, как всегда, когда Джек целовал меня.

– Так что ты говорила о двух неделях?

– Что они покажутся вечностью, – сказала я, едва дыша.

– Так-то лучше. – Джек наклонился так, что касался лбом моего лба. – Буду скучать по тебе.

– Я тоже, – прошептала я.

Наконец он отпустил меня, Коул – который отошел в сторону, пока Джек целовал меня, – теперь снова стоял рядом, и я смотрела, как автобусы поползли со стоянки и дальше вверх по холму. Прежде чем они пропали из виду, Коул коснулся моей руки.

– Выше нос, Ник. Можешь помочь мне сделать футболки. – Ветерок его дыхания коснулся моего лица, и вдруг меня поразило странное чувство, будто я потеряла что-то. Я не могла понять, откуда оно взялось. Как будто электрический разряд проскочил в воздухе и пронзил мою кожу, после чего осталось лишь ощущение, словно что-то утекает сквозь пальцы и я не могу это удержать. Я нащупала ключи от машины в кармане, но это было не оно. Я снова повернулась туда, куда поехали автобусы, но в голове было лишь то, как Лейси Грин смотрела на меня в окно, и то, что Джек теперь едет в одном автобусе с ней. И то, что она приравнивала лагерь к отдыху в Вегасе.

– Все нормально? – спросил Коул.

Я попыталась отогнать эти мысли. Джек мой. Беспокоиться было не о чем.

– Да, все хорошо. – Я решила пойти с ним в «Граф Икс». – Не беспокойся за меня. Я не одинока.

– Глупости. Я не беспокоюсь. Это ты мне делаешь одолжение, – говоря это, он подмигнул мне, и я невольно вздрогнула.

– А где твои фанатки? – спросила я, вспомнив, что участников группы постоянно окружают восторженные девицы.

– Они только мешаются. Особенно когда я работаю с рисунками. У семи нянек… сама знаешь.

– А, – я остановилась. – Может, мне тогда лучше…

– Ты-то не фанатка, – перебил он. Он положил руку мне на спину и слегка подтолкнул вперед. Странное ощущение потери было уже не таким болезненным.

В мастерской стоял запах свежей краски и проявителя. Пятна краски были на полу и на стенах. Два трафарета сохли на одном из рабочих столов. Один изображал Элвиса Пресли, не то чтобы мертвого, но точно не живого. Впалые глазницы, ввалившиеся серые щеки, рот приоткрыт и видны удлиненные зубы. И все же одной рукой он держит микрофон, как девушку, а другой только что закончил играть на гитаре. Это было отличное изображение, схваченное где-то между жизнью и смертью, пойманное между этим миром и тем.

Я осторожно потрогала трафарет.

– Ух ты, – прошептала я. – Это потрясающе. Где ты нашел оригинал?

– Сам нарисовал, – ответил он небрежно. Он повернулся к стопке футболок на другом столе.

– Ты смеешься надо мной! Это слишком… – я только покачала головой, когда он повернулся ко мне. – У меня нет слов.

Он подошел ближе.

– Кажется, это лучший отзыв, который я когда-либо получал.

Теперь он стоял совсем рядом. Я видела, как поблескивает пирсинг у него в языке, и, сама того не желая, уставилась ему в рот.

Он улыбнулся, и я быстро отвела взгляд.

– Ну ладно, тогда начнем, – сказала я и повернулась к футболкам на столе прежде, чем Коул мог заметить, как я покраснела.

Некоторое время мы работали молча. Мне понравилась техника: размеренность переводного процесса почти напоминала элегантный танец.

– Что ты будешь делать с этими футболками? – спросила я.

– Продадим их на сегодняшнем концерте.

– «Мертвые Элвисы» играют сегодня? Где? – Я несколько раз слушала альбом группы, но так и не смогла достать билет на фестиваль.

– «Салун мертвой лошади», вполне соответствует. Мы опробуем кое-какой новый материал. – Он сделал паузу и добавил так, будто эта мысль только что пришла ему в голову: – Ты должна прийти. Ник.

– Я не знаю. – Я была практически уверена, что отец это не одобрит.

– Тебе не обязательно должно быть двадцать один. – Он, вероятно, заметил мой скептический взгляд, потому что быстро добавил: – Только сегодня, потому что в группе почти все несовершеннолетние. Можем сделать тебе пропуск. – Его голос звучал так, будто он старался меня убедить.

Я вдруг забеспокоилась, пытаясь понять, почему я колеблюсь. Были весенние каникулы, не надо было прогуливать школу, ничего такого.

– Кроме того, нам нужна помощь с продажей футболок. – Он вытащил самую маленькую из тех, что сохли на столе, и приложил ко мне, игриво оценивая, как смотрится. – Ник. Все, что от тебя нужно сегодня, – прийти в этой футболке, и мы все распродадим.

Я взглянула на футболку, затем снова на Коула.

– Да, думаю, это выглядит так, как ты и хотел.

– На тебе все выглядит отлично, – тихо сказал он.

Вернувшись домой, я позвонила Юлес и убедила ее пойти со мной на концерт. Я не была уверена, что нас туда пустят, до тех пор, пока автобус не привез нас в «Салун мертвой лошади» и мы не увидели очередь из учеников нашей школы. Все, кому уже исполнилось шестнадцать, могли войти со специальным пропуском. Зал был полон, и в воздухе висел тяжелый запах пота и алкоголя.

Мы с Юлес стояли так близко к сцене, как только возможно, и когда концерт начался, я думала, что наверняка оглохну навсегда. Но скоро музыка заставила меня позабыть обо всем. Я танцевала, закрыв глаза и пытаясь вспомнить, отчего мне утром было так грустно.

Юлес хлопнула меня по плечу и наклонилась, чтобы что-то сказать мне на ухо, но басы ревели слишком громко, и я ничего не слышала. Наконец она сдалась и махнула рукой в угол зала, проговорив беззвучно: «Туалет». Я кивнула и снова повернулась к сцене.

Я никогда не понимала, как гитаристам удается прыгать вверх-вниз и при этом одной рукой перебирать струны, а другой зажимать правильные лады. У Коула это выходило легко и естественно, будто музыка, которую он играл, окружала его невидимыми упругими волнами. Движения его были очень изящны. Он был одновременно строг и красив, и чем больше он играл, тем больше я чувствовала себя подхваченной теми же волнами, будто я могла упасть в них и так и остаться в воздухе до тех пор, пока он не закончит играть.

Я закрыла глаза и вся отдалась музыке, а когда открыла их, Коул смотрел прямо на меня. Наши взгляды встретились, и он не отвел свой и не пытался скрыть, что смотрит именно на меня. Я не хотела первой отводить глаза, и прежде чем я успела осознать это, меня потянуло к сцене. Люди поворачивались в мою сторону, чтобы взглянуть на меня, будто мгновенная связь между нами стала видимой, и я не смогла вынести такого внимания к себе. Наконец я отвернулась.

К полуночи я едва стояла на ногах. Я ничего не пила, но вокруг меня все качалось. Группа два раза выходила на бис, а потом включили запись.

Юлес так и не вернулась ко мне, и я как раз собиралась пойти поискать ее, когда почувствовала чью-то руку у себя на плече. Я обернулась.

Лицо Коула прямо излучало энергию, он обнял меня и поднял в воздух.

– Ох, ладно, ну теперь поставь меня обратно, – сказала я, пытаясь перевести дыхание. – У меня уже голова кружится.

Он широко улыбнулся.

– Прости. Я всегда такой после концерта.

– Какой? Нравится после концерта хватать девочек-подростков и подбрасывать в воздух?

Он расхохотался и поставил меня на пол. Было очевидно, что Коул одержим музыкой, он не мог совладать с охватившей его эйфорией. Это завораживало.

Позади Коула остальные участники группы паковали свои инструменты. Максвелл застегнул чехол с гитарой и спрыгнул со сцены как раз туда, где стояли мы с Коулом.

– Коул, мы уходим? – спросил Максвелл.

– Минуту, – сказал Коул и пренебрежительно махнул рукой. Максвелл перевел взгляд с лица Коула на мое лицо и отошел со странной улыбкой на губах. Коул, казалось, ничего не заметил. Он посмотрел на что-то за моей спиной. – А где Юлес? Она разве не была с тобой?

Ах да, Юлес. Я была так занята Коулом, что чуть не забыла о ней.

– Я думала, она пошла в туалет, но она так и не вернулась. Мне, наверное, надо пойти поискать ее.

Я хотела уйти, но он взял меня за руку.

– А ты проверила свой телефон? Может, она оставила тебе сообщение.

– А, ну да. – Я достала из кармана телефон, и конечно же, на нем было новое сообщение. – А я и не почувствовала.

– Что пишет? – спросил Коул.

Прищурившись, я перечитала сообщение на экране:

– Говорит, что почувствовала себя плохо и поехала домой со Спенсом Экхартом.

Коул улыбнулся.

– Так, значит, ты одна и без машины?

– Я и была без машины. Мы приехали на автобусе.

– Ну, зато я на машине. Давай отвезу тебя домой. – Он обнял меня одной рукой за плечи и, наклонившись, прошептал на ухо: – Я рад, что ты пришла.

Его дыхание коснулось моей шеи и лица, я почувствовала запах сигарет и тут же вспомнила о Джеке. Что бы я почувствовала, если бы он так обнял Лейси Грин, как Коул обнимал меня? Я подумала о том, что он делает в эту минуту, спит уже или где-нибудь развлекается.

Касаясь рукой моей спины, Коул вел меня к выходу на парковку. Я провела рукой по своим волосам, мокрым от пота. У Лейси волосы всегда выглядели идеально.

Почему я думала о Лейси? Я верила Джеку.