Текст книги "Девушка с ароматом ночи"

Автор книги: Броди Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сейчас

Мой дом. Осталось несколько часов.

Утром Джек поехал за Уиллом, а я пошла на кухню и взяла ручку и два листа бумаги. На этот раз я напишу письма для папы и Томми. Они единственные, с кем стоило по-настоящему попрощаться. В письмах я попыталась объяснить, что ухожу и никогда не вернусь. Я постаралась выразить свою любовь. Постаралась успокоить их. Я старалась.

Закончив, я сложила письма и сунула под коробку с молоком. Не считая редких ужинов, таких как вчерашний, в наше семье молоко пили только на завтрак, поэтому я могла быть уверена, что папа не найдет письма раньше завтрашнего утра. Если мне удастся вернуться, я заберу письма раньше, чем их прочтут.

Джек приехал через час.

– Прости, я не мог найти Уилла.

– Он трезвый? – спросила я.

Он кивнул.

– Вполне. Достаточно, чтобы самому вести машину. Ты готова?

Я оглянулась на пустой дом, где оставила письма для родных, и снова повернулась к Джеку.

– Да.

Джек взял меня за руку и повел к машине. По пути я смотрела на него. Солнце освещало его голову сзади, светило сквозь пряди его волос, и мне казалось, что именно таким я вечно буду помнить его.

– Джек, сделай мне одолжение, – сказал я.

– Все, что хочешь, Бекс.

– Не отпускай мою руку. А когда придут Тоннели, не отпускай до последнего.

– Если Тоннели придут, я буду крепко держать тебя, и они не смогут тебя забрать.

Я улыбнулась, хотя и знала, что никто не способен их остановить.

Мы с Джеком ехали к Коулу уже в новом состоянии души. Мы оба освободились от всех недоговоренностей, всей лжи, всего, что до сих пор скрывали друг от друга. Слой за слоем мы снимали с себя свою защиту, все оправдания и требования, и внутри остались лишь два сломанных существа, цепляющихся за последнюю надежду. И привязанных друг к другу.

Я не могла бы сказать, что именно занимало мысли Джека всю дорогу, но знала, на что я сама надеюсь. Что Джек сможет восстановиться. Что рана заживет. Что те, кто любит его, смогут исцелить хрупкую оболочку его раненой души и что его воспоминания обо мне останутся нежными и не будут мучить его. Я не могла сказать ему этого, потому что тогда он увидит мои сомнения, а сейчас было не время сомневаться.

Прежде всего я надеялась, что нам удастся сломать гитару Коула. Об остальном я лишь молилась про себя, держала близко к сердцу, на всякий случай.

Подъехав к дому Коула, мы с Джеком еще раз обсудили наш план. Он был довольно простым. Я должна убедить Коула, что в конце концов предпочла его Тоннелям, а потом мы найдем гитару, схватим ее и швырнем с балкона на цементный пол двора. Или разобьем об пол в квартире. Но идея бросить с балкона нравилась нам больше, потому что никто не сможет отобрать ее в последний момент.

Мы не говорили ни о папе, ни о Томми, ни о Юлес. Мы не говорили о неудаче. Мы не говорили о том, что край моей метки на расстоянии всего одного пальца от запястья.

Я хорошо помнила тот поворот дороги, за которым стояло массивное здание, недалеко от лыжной базы. Я проделала тот же путь на машине почти год назад. В том году весна пришла рано, и на дороге было чисто. Теперь ее покрывал слой укатанного снега.

Джек припарковал машину как можно ближе к входной двери, и мы пошли вверх по лестнице. Перед дверью я посмотрела на Джека, и он кивнул. Я постучала. Дверь открыл Максвелл, я оттолкнула его и вошла.

– Где Коул? – сказала я. Прежде чем он успел ответить, я крикнула: – Коул! Спустись сюда.

– Ник?

Я подняла глаза туда, откуда прозвучал голос. Коул перегнулся через перила верхнего этажа и смотрел вниз, в гостиную. Гитары не было видно.

Я подняла руку.

– Мое время на исходе, Коул.

– Я знаю. Я уже почти сдался. – Он перевел взгляд с меня на Джека, и лицо его исказилось внезапной болью, но это выражение сразу исчезло, сменилось спокойным, только глаза его потемнели. – Надеюсь, ты пришла сюда не для того, чтобы просить о помощи. Ты знаешь, не в моей власти разрушить равновесие Нижнего мира. – Он взглянул на Джека: – Прости, друг. Даже с твоими бицепсами нам не справиться с силами природы.

Губы Джека плотно сжались, и он ничего не ответил.

– Коул, посмотри на меня, – сказала я. Коул помедлил секунду, потом перевел взгляд на меня. – Я иду с тобой.

Он замер. Не двигался секунд тридцать. Максвелл и Гевин молча смотрели на нас из дальнего угла комнаты.

Коул выпрямился.

– Я ничего не покупаю. – Он развернулся.

– Постой! – сказал Джек. – Это была моя идея.

Коул медленно повернулся к нему.

– Я убедил ее пойти с тобой. Она в любом случае уходит. Лучше править Адом, чем служить ему.

Я вышла вперед и подняла руку, показывая запястье.

– Коул, пожалуйста, спустись и поговори с нами.

Он скептически прищурил глаза, и я подумала, что все кончено. Но потом он сказал:

– Оставайся там.

Он развернулся и пошел по коридору к лестнице. Я обернулась к Джеку. Он прошептал:

– Надеюсь, он принесет гитару.

Но когда Коул спустился по лестнице, он держал руки в карманах. И на плече не было гитарного ремня. Я не позволила даже тени разочарования показаться на моем лице. У нас был запасной план.

Коул вышел вместе с нами на балкон и встал спиной к двери. Воздух снаружи оказался неожиданно теплым для этого времени года. Я посмотрела на свое запястье. Метка перестала двигаться. Я потянула рукав вниз, чтобы закрыть ее, и посмотрела в лицо Коула. Мне надо было не сводить глаз с его лица и ни в коем случае не смотреть на Уилла, когда тот появится.

Уилл точно знал, что делать. В армии его этому научили. Когда я увидела его боковым зрением за спиной Коула, на нем была армейская камуфляжная форма. Я сдержала улыбку, видя, как он скользнул в открытую дверь. Он должен пройти внутрь и выйти раньше, чем остальные поймут, что происходит.

Джек сделал несколько шагов в сторону, шаркая ботинками, чтобы заглушить возможный шум, и прислонился к стене. Он смотрел в сторону, пока Коул говорил со мной.

– Что ты задумала, Ник? – сказал Коул.

– Я иду с тобой. Я не хочу в Тоннели.

– Но тебе придется красть энергию.

– Я знаю. Да что с тобой вообще? – сказала я. – Я думала, ты будешь счастлив.

– Это слишком не похоже на тебя. Я никогда не следил ни за кем после возвращения, но я точно знаю, что никто не предпочел бы Тоннели королевскому двору. Кроме тебя. Ты тверда в своей самоотверженности, вплоть до саморазрушения, поэтому я спрошу еще раз. Что ты здесь делаешь? – Он добавил тише: – Ты никогда не пошла бы со мной.

За его спиной я увидела какое-то движение. Уилл был уже у порога, с гитарой Коула. Я схватила Коула за руку, чтобы он остался на месте.

– Я не думала, что пойду. Но нет ничего, что я не могла бы сделать для Джека, – сказала я. Коул посмотрел на Джека, а затем снова на меня. – Мне страшно, Коул.

Выражение лица Коула смягчилось.

– Я обещала Джеку, что ты позаботишься обо мне. Что с тобой я буду в безопасности.

– Конечно, Ник. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое, никогда. Ты будешь королевой. Ты будешь в безопасности. И ты будешь жить вечно. – Он протянул мне руку.

Уголком глаза я видела, как Уилл тихонько выходит из двери. Ему оставалось пройти полтора метра до перил, чтобы бросить гитару точно на цементный пол двора. Метр. Джек переменил позу и снова посмотрел на Коула. Но прежде он на долю секунды бросил взгляд в сторону Уилла.

Коул обернулся, когда Уилл уже стоял у края.

– Уилл! Бросай ее! – закричала я.

Уилл поднял гитару над перилами за мгновение до того, как Коул набросился на него и схватил его. Они полетели назад и с грохотом упали на пол.

Но было слишком поздно. Я слышала, как внизу гитара с грохотом разбилась о цемент.

Я подняла рукав. Я не знала, что должно произойти, но отметина была на прежнем месте. Все еще у запястья.

Налетел ветер и растрепал мои волосы, закручивая пряди спиралями у меня за спиной.

Коул оттолкнул Уилла и встал. Он полоснул меня резким взглядом и сунул руку в карман.

– Ты это искала, Ник? – он достал крошечный треугольный кусочек пластика. Медиатор для его гитары. – Мое сердце. Ты ошиблась. – Он нахмурился, глаза его были печальны. – Ты действительно хотела убить меня?

У меня перехватило дыхание, я схватилась рукой за запястье, потирая кожу. Джек встал передо мной, заслоняя меня от Коула.

– Бекс, – сказал Джек. Он смотрел на что-то позади меня, и лицо его выражало такую боль, какой я никогда не видела прежде. Я знала, что он там видит.

Мне осталось несколько секунд. Секунд.

Коул повысил голос, перекрикивая шум ветра.

– Это оно, Ник. У тебя ничего не осталось, кроме последней возможности пойти со мной. – Капля крови выступила в уголке его губ и побежала по подбородку. Он вытер ее тыльной стороной ладони и посмотрел мне за спину. – Решай, Ник. Они пришли за тобой.

Я обернулась. За моей спиной клубился темный туман. Сначала он был просто облаком, потом начал закручиваться в гигантскую спираль, центр которой был где-то далеко, и в нем царила тьма. Он стал похож на дымовую трубу, поглотившую Мередит.

– Нет! – закричал Джек рядом со мной. – Это не так должно было случиться.

Коул протягивал мне руку. В голосе его звучала мольба.

– Пожалуйста, пойдем со мной, Ник. Царствуй со мной.

– Ты не можешь позволить им забрать ее, – сказал Джек Коулу. Он понизил голос: – Я знаю, что ты чувствуешь к ней.

Джек говорил мне, что по себе знает, как выглядит человек, который любит меня. Коул смотрел на меня, и лицо его казалось почти беззащитным. Рот его был приоткрыт, с каждым вздохом плечи его содрогались. Опустив руки, он сжимал кулаки, будто готов был ударить кого-то, если потребуется.

– Я не могу чувствовать, – сказал он, но слова его так явственно расходились с тем, что отражалось у него на лице, будто он никогда в жизни не испытывал таких глубоких переживаний.

Джек недоверчиво покачал головой и отвернулся.

– Неужели ты можешь смотреть, как они забирают ее?

Коул не ответил. Он смотрел в Тоннели.

– Я не властен над ними. Я пытался убедить ее, – он покачал головой и обернулся ко мне, глаза его снова горели. – Еще не поздно, Никки. Нет. Пока ты еще здесь, ты можешь передумать. – Он подошел ближе. – Пойдем со мной.

Джек повернулся ко мне, и я поняла, что он сдался.

– Если это лучше, чем Тоннели…

– Что? – сказала я.

Он схватил меня за плечи.

– Мередит хотела этого. Она умерла ради этого. Многие поколения девушек все бы за это отдали.

– Почему ты это говоришь? – Я смотрела ему в лицо.

Коул сделал шаг вперед.

– Я знаю ее. Она никогда не сделает этого.

Джек оттолкнул Коула к стене и снова повернулся ко мне. Шум вокруг нас, казалось, заглушал все, кроме голоса Джека.

– Потому что, Бекс. Я не хочу видеть, как ты страдаешь, – он посмотрел на мое запястье. То, с отметиной. Он поднес его к губам и поцеловал. – Если это лучше, чем Ад, иди с Коулом.

Я прижала руку к его щеке и повернула его лицо к себе.

– Никогда. Это значило бы продать свою душу, – я притянула его, так что мы касались друг друга лбами. – Если есть загробная жизнь, я хочу сохранить свою душу. И тогда, может быть, я встречу тебя там. – Я улыбнулась, теперь, когда передо мной было неизбежное, мне стало странно спокойно. Теперь я могла попрощаться так, как всегда хотела. Я держала лицо Джека в своих ладонях. Он был моим снова и в последний раз, на большее я не могла и надеяться.

Я чувствовала, как меня все сильнее утягивает назад. Прядь волос хлестнула меня по лицу.

– Джек. Тебе лучше уйти.

Джек держал мою руку в своей.

– Я говорил, что не отпущу тебя. Мы обещали Мередит, что не позволим разлучить нас, – тут он нахмурился и наклонил голову. Казалось, он вдруг понял что-то. – Мередит. Она сказала мне быть сильным, как Орфей. Она сказала, что таков был его выбор… быть героем.

– Все кончено, – сказала я. Я хотела повернуться лицом к Тоннелям, но Джек не отпускал меня.

– Я люблю тебя, Бекс.

– Я тоже люблю тебя.

– Ты помнишь, как миссис Стоун сказала однажды в кабинете, что не существует искупления? – голос его сорвался.

Я покачала головой.

– Забудь о том, что я…

– Ты все еще веришь в это?

– Да.

Он смотрел мимо меня. Я знала, на что он смотрит. Растущий Тоннель. Меня затягивало так сильно, что капюшон моей куртки развевался параллельно земле. Все было почти готово. Уилл и Коул молча стояли в стороне. У Коула было очень странное выражение лица, выражение изумления, будто он смотрел на что-то, чего никогда прежде не видел.

Джек в последний раз прижался губами к моим губам. Он отстранился и посмотрел на меня так, будто не знал, что еще сказать. Да и нечего было говорить.

– Ты присмотришь за моими родными? – я попыталась улыбнуться. – Томми понадобится… старший брат. Кто-нибудь, кто будет с ним рыбачить. – Казалось глупым говорить о таких вещах, но для большего уже не было слов. – Он сам делает мух. – Джек уже знал это.

– Бекс…

– И проследи, чтобы он не играл в футбол. – Тут Джек наклонил голову. – Ну, то есть футбол – это хорошо, но это ведь опасно. Я не хочу, чтобы его контузило…

– Бекс, хватит.

– Просто скажи, что ты это сделаешь, – я закрыла глаза. – Скажи мне.

Последовала долгая пауза, и я подумала, что у него уже не будет возможности ответить. Но через несколько секунд он сказал:

– Нет.

Я взглянула на него.

– Что?

Глаза его смотрели строго, в них светился огонь твердой решимости.

– Ты присмотри за Уиллом.

– Что ты?.. – Голос у меня сорвался, когда я вдруг поняла, что происходит. – Нет! – я попыталась вырваться из его рук. – Не смей этого делать, Джек Капито!

Но я не могла справиться с его хваткой. Я вертелась и вырывалась, но Джек только сжимал меня крепче. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Ты останешься со мной, Бекс. Будешь видеть меня во сне. Я твой навсегда.

– Нет! Я тебя никогда не прощу! – Я пыталась вытянуть его. Пыталась оказаться поближе к Тоннелям, чтобы они окончательно поглотили меня. Но Джек весил вдвое больше, чем я, и был вдвое сильнее. – Пусти меня!

Он не обращал внимания. Невероятно быстрым сильным движением Джек развернул меня и бросил на землю. Подальше от Тоннелей.

К тому времени, когда я поняла, что он делает, было слишком поздно. Он все еще держал меня за руку, но его уже покрыл темный дым тоннелей. Он прыгнул туда ногами вперед.

– Джек! Нет! – кричала я, цепляясь пальцами за его руку. Как будто я могла вытянуть его. Как будто у меня была власть над светом и тьмой. Силами, уравновешивающими Вселенную.

У меня не было такой силы. Я держала его за руку и смотрела на отметину на своем запястье. Она не исчезла. Она просто скользнула вниз по моим пальцам и перешла на руку Джека. Я молилась про себя. Я молила того, кому это по силам, вернуть мне мою метку. Но тщетно.

Джек исчез.

Он первым отпустил меня.

Я знала, в какой момент он перестал касаться меня. Наши пальцы расцепились. Несмотря на весь хаос, что царил кругом, я могла думать лишь о том, как его пальцы выскользнули из моих, и у меня не хватило сил удержать его, и я никогда больше не почувствую их прикосновения.

Я начала считать секунды. Может быть, если я сохраню порядок секунд, какая-то связь с ним не прервется.

Но сконцентрироваться на последовательности чисел было сложно, потому что кто-то кричал мне на ухо. Я пыталась отмахнуться от голоса.

– Бекс! – звучал настойчивый голос Уилла. – Бекс, я уведу тебя отсюда. Сейчас же!

Я закрыла глаза и покачала головой.

– Ш-ш-ш. Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь…

Его руки обхватили меня и оторвали от земли.

Десятый класс

До того, как он стал моим, а я – его…

– Ты сегодня не ходила обедать, – сказал Джек, подходя к моему шкафчику. – Юлес сказала, что ты никогда не ходишь в кафе по средам.

Я попыталась остудить вспыхнувшие щеки, прежде чем повернуться к нему. Моя слабость к Джеку становилась просто смешной. Скоро я и говорить с ним не смогу. Он всего лишь в первый раз заметил, что меня не было в кафе во время большой перемены, – это ничего не значит.

Я постаралась, чтобы ответ прозвучал легко.

– У вас с Юлес, похоже, был интересный разговор?

– О да. – Мы с Джеком пошли по коридору медленнее, чем все остальные вокруг нас. – Она сказала, что ты не приходишь в кафе по средам. И она сказала, что я тебе нравлюсь.

Я услышала, как сама же ахнула, и остановилась.

«Я убью Юлес», – подумала я.

– Так это правда? – сказал Джек.

Я едва слышала его – так громко кровь шумела у меня в ушах. Я хотела развернуться, не зная, куда деваться от смущения, но Джек шагнул вбок, так что оказался прямо передо мной и мне некуда было больше смотреть.

– Это правда? – снова спросил он.

– Да. Я терпеть не могу хот-доги и по средам не хожу в кафе. Это правда.

– Я спрашиваю не об этом, Бекс.

– Я знаю.

– Так скажи мне. Это правда? Я тебе нравлюсь?

Я хотела закатить глаза, но вдруг забыла, как это делается. Поэтому я просто посмотрела на потолок.

– Ты же знаешь, что нравишься. Ты один из моих лучших друзей.

– Друзей, – повторил Джек.

– Конечно.

– Хороших друзей?

Я кивнула.

– Больше, чем друг?

Я ничего не сказала. Я не шевельнулась. Джек протянул руку и осторожно коснулся моих пальцев. Движение было такое неуловимое, что я даже не увидела его, лишь почувствовала.

Он наклонился ко мне и проговорил:

– Скажи мне, друг. Будет большее.

Я посмотрела ему в глаза.

– Будет все.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Сейчас

Все еще считая.

Солнечные лучи коснулись вершин Скалистых гор позади головы Томми, осветив его взъерошенные волосы, торчащие в разные стороны, – обычная картина рыбалки на реке Вебер. Он забросил удочку, потом вторую.

– Вот! – сказал он, указывая вниз, где на поверхности воды расходились круги, оттого что рыба метнулась к его наживке. – У меня десять. У тебя восемь.

Я улыбнулась и снова забросила удочку в быструю воду. Мы больше не ловили рыбу на крючки. Не могли выносить боли пойманной и отпущенной рыбы и своей собственной, а потому просто считали, сколько рыб накинется на нашу наживку.

Томми следил за моей следующей попыткой.

– Десять и два, Никки. Бросай удочку между десятью и двумя.

Он говорил о первом правиле закидывания удочки – в расстоянии между цифрами десять и два на циферблате часов. Он в точности повторял слова, которые снова и снова говорил мне отец, когда учил меня рыбачить.

Я вздохнула.

– Эй, это я первой научила тебя удить рыбу.

На лице его появилась робкая усмешка:

– Я не думал, что ты помнишь.

Солнце опустилось ниже, и я посмотрела на часы.

– Мы же еще не уходим, а, Никки?

– Прости, дружок. Мне еще надо домашнюю работу на завтра доделать. – Частично это была правда. Через несколько недель занятия закончатся, а мне осталось сдать еще несколько итоговых работ, одной из которых была курсовая для миссис Стоун. Но на самом деле я каждый день с нетерпением ждала вечера, когда могла наконец закрыть дверь своей комнаты и лечь в постель. И видеть сны.

Мы с Томми собрали свои вещи, и пока я вела машину, он подсчитывал наш сегодняшний «улов». Я улыбалась простоте и привычности всего происходящего.

После того вечера в доме Коула я пыталась перестать считать секунды. Но ряд цифр неотступно плыл у меня перед глазами, не выходил из головы. Теперь это были даже и не цифры. Просто вспышки. Вспышки света, озарявшие горизонт моего сознания, отсчитывающие мгновения после моего последнего прикосновения к Джеку.

И вот так секунды превращались в минуты. Потом в часы. Затем в дни.

То, что сделал для меня Джек, сокрушило меня, и странно было осознавать, что мое тело осталось прежним, а не разбилось на тысячи маленьких кусочков, как должно было быть. Каждый раз глядя в зеркало, я удивлялась, что на моем лице нет трещин. Каждая улыбка должна была раскалывать меня на части.

Повернув за угол у дома, я увидела большой черный мотоцикл, припаркованный у обочины. Солнце било в зеркала, заставляя меня щуриться и сомневаться в реальности всего, что я видела.

– Кто это? – сказал Томми.

Я заслонила рукой глаза от солнца. Кто-то стоит в тени соседского дуба.

Коул.

– Никто, Томми. – Я подвела машину к дому и боковым зрением заметила, что Коул сделал шаг вперед. – Слушай, давай ты пойдешь внутрь и подождешь меня дома, – сказала я, выключая двигатель.

– Почему?

Я смотрела на Коула.

– Просто сделай это, хорошо? Пожалуйста.

Мы оба вышли из машины. Солнце скрылось за облаком, тень дерева растворилась в общей тени. Томми закинул на плечо сумку со снаряжением и потянулся за удочкой.

– Оставь удочки, – сказала я. – Я их возьму.

Он кивнул, помедлил еще секунду и ушел. Когда он удалился, Коул пошел в мою сторону. Я сделала шаг навстречу.

Коул, казалось, изменился. Он носил ту же одежду, волосы его были все такими же песочно-желтыми. Внешне он остался прежним. Но ходил он по-другому. Не было того важного вида. И губы его не растягивались в самодовольной ухмылке.

– Привет, Ник.

Я остановилась в нескольких шагах от него и скрестила руки на груди.

– Что ты здесь делаешь?

Он переминался с ноги на ногу, засунув руки в карманы кожаной куртки.

– Мы оба тут застряли.

– Ну и что, ты здесь, чтобы посочувствовать? Не надо делать вид, что мы в одинаковом положении. Ты проиграл игру. Я потеряла… – Горло перехватило, будто у рыбы, пойманной на крючок.

– Нравится тебе это или нет, в тебе все еще мое будущее. Мне надо знать… – он подошел ближе и взял меня за руку. – Ты должна сказать мне, как ты это сделала? Как ты осталась молодой после Подпитки?

Вывернув руку, я освободилась и отступила назад.

– Даже если бы я знала, с чего ты взял, что я бы тебе сказала?

Наконец на губах его заиграла знакомая усмешка.

– Потому что у меня девяносто девять лет до следующей Подпитки, – он сделал шаг вперед. – У меня куча времени. Если ты скрываешь от меня правду, с чего ты взяла, что я сдамся?

Глядя на него, я щурилась от солнца.

– Коул, ты чувствуешь что-нибудь ко мне? – Я не знаю, почему задала этот вопрос, может, потому, что Джек задавал его тогда, перед Тоннелями. Очевидно, вопрос удивил его.

Он отступил.

– Что?

Я медленно двинулась вперед, не вполне понимая, для чего мне это.

– Ты чувствуешь… что-нибудь ко мне?

Он молчал, стоя неподвижно, так что я придвинулась еще ближе.

– Не надо, Ник. – Он опустил глаза.

– Если ты чувствуешь что-нибудь, пожалуйста, оставь меня в покое. Я не знаю, почему я выжила. У меня нет для тебя ответа. Преследуя меня, ты ничего не добьешься.

А затем он сделал нечто неожиданное. Он отступил, развернулся к своему мотоциклу, покачал головой и пробормотал:

– Что ты со мной сделала?

– Я не знаю, – сказала я. – Но у тебя есть девяносто девять лет, чтобы это выяснить.

Он сел на мотоцикл, завел мотор и, когда он заработал, снова нахально усмехнулся.

– Это очень долго, Ник. Джека больше нет, а я здесь. Увидим, кто сдастся первым.

Я стояла и смотрела, как он уезжает, слушая шум мотоцикла, а потом вздохнула. Солнце зашло, и знакомое чувство уже тянуло меня в спальню. Тайная связь с Джеком влекла меня туда каждый вечер, будто меня тащили за веревочку.

Дело в том, что я точно знала, как мне удалось выжить. Мэри почти догадалась со своей теорией о якоре, но она знала не все. Джек говорил мне, что видел меня во сне каждую ночь, и я тогда на самом деле была с ним. Я была в темноте, а он помогал мне видеть.

Теперь Джек каждый день приходил в мои сны. Не Джек-сновидение, а живой человек.

Я знаю это, потому что в одном из первых снов он сказал мне, что означает татуировка на его руке. Твой навсегда. На следующее утро я бросилась рисовать ее по памяти, а потом начала свое исследование.

Знаки татуировки оказались словами на санскрите. Это были слова о вечности и любви. Твой навсегда, как и сказал Джек. Я никак не смогла бы подсознательно найти эти слова.

Я наконец нашла ту связь, которую искала Мередит, тот якорь, который привязывал Потерянного к миру живых. Мы были связаны друг с другом через сны.

Когда я уснула, Джек вошел в спальню, сел на краешек кровати и посмотрел на меня. Он приходил ко мне каждую ночь, говорил о даче своего дяди, о Рождественском бале, о том, как волосы закрывали мое лицо, о том, как моя рука помещается в его руке, о том, как он любит меня. И никогда меня не оставит. Первые несколько ночей я только и делала что повторяла «Прости меня» снова и снова, пока он не пригрозил, что в следующий раз не придет.

Папа удивлялся, почему мне каждый вечер не терпится лечь в постель.

– Ты уверена, что нормально себя чувствуешь? – говорил он. – Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так много спал.

– Все хорошо, пап. Наверное, просто наверстываю все эти бессонные ночи.

С тех пор как Джек ушел, папа старался проводить со мной больше времени, изо всех сил пытаясь наладить отношения. Может быть, он боялся, что я снова исчезну.

Но я никуда не собиралась. Тоннели забыли обо мне. Благодаря жертве Джека я вернула себе свою семью, и хотя наши отношения с папой и Томми сильно пострадали, дом вдруг стал для меня крепостью, защитой от страшного внешнего мира.

Мне удалось избежать Тоннелей. Я вернулась в семью. И я вернула себе Джека. Боль потери была свежа, и все же я больше не просила никого снять ее. Это была моя боль.

Я переписала курсовую для миссис Стоун. Я нашла свое искупление и своего героя. И я знала, что верну его.

Ночью

Моя спальня, я плыву по течению.

Каждую ночь Джек со мной.

Он лежит на боку, вытянувшись на моей кровати и подложив мою подушку под голову. Я лежу напротив. Он кладет свою руку на мою. Я вижу это, но не чувствую. Мы давно поняли, что больше не можем касаться друг друга, даже во сне. Я для него призрак, как и он для меня. Между нами лишь наше дыхание – и целый мир.

Он не знает, куда уходит, когда он не со мной. Он думает, что больше не существует, только в моих снах.

Я думаю, он прав. Я говорю ему, что надо ждать. Я никогда не перестану видеть его во сне.

Я найду его.