Текст книги "Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 79 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

Не получится. Ясна недвусмысленно дала понять, что соискательница еще недостаточно образованна.

Недостаточно образованна...

В голове Шаллан сверкнула идея. Она подняла защищенную руку к груди, стоя посреди широкой дороги, раздумывая о своем дерзком замысле. Скорее всего, ее вышвырнут из города по приказу Ясны.

И все-таки сможет ли она смотреть в лицо братьям, если вернется домой, не перепробовав все возможности? Они зависели от нее. Впервые в жизни Шаллан кому-то была нужна. Ответственность приводила ее в восторг и ужасала.

– Мне необходимо найти книжную лавку. – Ее голос дрогнул.

Ялб вопросительно вскинул бровь.

– Третий раз – самый удачливый. Думаешь, можно найти книжную лавку, которая будет открыта так поздно?

– Госпожа, Харбрант – важный порт, – сказал матрос со смехом. – Лавки здесь работают допоздна. Просто подождите тут.

Он ринулся прочь и скрылся в вечерней толпе.

Шаллан вздохнула, потом со скромным видом присела на каменное основание фонарного шеста. Наверное, здесь безопасно. Она видела, как по улицам проходят другие светлоглазые дамы, хотя их чаще везли в паланкинах или маленьких тележках, запряженных людьми. Она даже изредка видела настоящие кареты, хотя только богачи могли позволить себе содержать лошадей.

Через несколько минут из толпы выскочил Ялб и взмахом руки позвал ее. Она поспешила к нему.

– Нам надо нанять возчика? – спросила Шаллан, когда они вышли на широкую боковую улицу, что уходила в сторону по склону городского холма.

Приходилось ступать осторожно: юбка была достаточно длинной, Шаллан опасалась порвать ее о камни. Кайма в нижней части подола была сменной, но девушка едва ли могла себе позволить тратить сферы на такие вещи.

– Не-а, – сказал Ялб. – Это прямо здесь.

Он указал на следующую улицу. Там был целый ряд лавок, взбиравшихся по крутому склону, и у каждой над входом висела вывеска с глифпарой «книга», и глифы часто оказывались стилизованы под изображение книги. Неграмотные слуги, которых посылали за покупками, должны были его распознать.

– Торговцы одной масти держатся вместе, – пояснил Ялб, потирая подбородок. – Как по мне, это глупо, но, кажется, торговцы похожи на рыб. Там, где есть одна, найдутся и другие.

– Об идеях можно сказать то же самое.

Шесть разных лавок. Все окна освещены прохладным и ровным буресветом.

– Третья слева. – Моряк ткнул пальцем. – Торговца зовут Артмирном. Мне сказали, он лучший.

Это было тайленское имя. Похоже, Ялб расспросил соотечественников, и они направили его сюда.

Девушка кивнула Ялбу, и они начали взбираться по узкой каменной улице к лавке. Ялб с ней не вошел; она заметила, что многие мужчины чувствуют себя неуютно вблизи слов и чтецов, даже если они не воринцы.

Шаллан толкнула дверь – крепкое дерево с двумя хрустальными панелями – и вошла в теплую комнату, сама не зная, чего ждать. Она никогда не посещала магазин, чтобы что-то купить, – посылала слуг, или же торговцы приходили к ней сами.

В лавке обнаружились камин и уютные, мягкие кресла. Над горящими дровами танцевали спрены пламени. Пол оказался деревянным, причем в дереве не было видно стыков или щелей, – скорее всего, оно было духозаклятое, из камня, что внизу. И в самом деле, роскошно.

За прилавком стояла женщина в вышитой юбке и блузе, а не в изящной хаве из цельного куска шелка, как на Шаллан. Продавщица хоть темноглазая, но явно обеспеченная. В воринских королевствах она принадлежала бы к первому или второму нану. У тайленцев были собственные ранги. По крайней мере, они не отъявленные язычники – соблюдают цвет глаз, да и эта женщина носила перчатку на защищенной руке.

Книг было не так уж много. Несколько на прилавке, одна на подставке возле кресел. На стене тикали часы, в нижней части которых висели с десяток блестящих серебряных колокольчиков. Все выглядело скорее как жилой дом, а не магазин.

Женщина вложила закладку в книгу и улыбнулась Шаллан. Это была вкрадчивая, слащавая улыбка. В ней проступало что-то хищное.

– Прошу, светлость, присядьте. – Лавочница взмахом руки указала на кресла. Завитые белые и длинные тайленские брови висели по сторонам ее лица, словно часть челки.

Шаллан неуверенно села, а женщина позвонила в колокольчик, спрятанный под прилавком. Вскоре в комнату вразвалочку вошел грузный мужчина в жилете, который едва не лопался, пытаясь удержать пышные телеса. У этого человека были седеющие волосы, а брови он зачесывал за уши.

– Ах! – сказал он, всплеснув пухлыми руками. – Милая юная госпожа! Вы пришли за хорошим романом? За легким чтивом, чтобы скоротать жестокие часы разлуки с вашим возлюбленным? Или, возможно, за книгой по географии с подробными описаниями экзотических местностей?

Он говорил на ее родном веденском, и интонации у него были чуть снисходительные.

– Я... нет, благодарю. Мне нужна подборка книг по истории и еще три книги по философии. – Она попыталась вспомнить, какие имена упоминала Ясна. – Что-то из Плачини, Габратина, Юстары, Маналина или Шауки-дочери-Хасветы.

– До чего тяжелое чтиво для столь молодой дамы! – Торговец кивнул женщине, которая была, скорее всего, его женой.

Та нырнула в заднюю комнату. Она будет читать для него; даже если он сам умеет читать, не стоит оскорблять клиентов, делая это в их присутствии. Сам торговец занимается деньгами; торговля в большинстве случаев считалась мужским искусством.

– Итак, почему столь юный цветок, как вы, озабочен такими темами? – спросил он, усаживаясь в кресло напротив нее. – Не могу ли я заинтересовать вас приятным любовным романом? Это мой конек, знаете ли. Молодые дамы со всего города приходят ко мне и всегда уносят только лучшее.

Его тон рассердил Шаллан. Было достаточно унизительно осознавать, что она чересчур домашний ребенок. Неужели об этом стоило напоминать?

– Роман... – Девушка держала сумку поближе к груди. – Да, возможно, это было бы неплохо. У вас, случайно, нет экземпляра «Ближе к огню»?

Торговец моргнул. «Ближе к огню» был написан от лица человека, который медленно погружался в безумие после того, как оказался свидетелем голодной смерти своих детей.

– Уверены, что вам требуется нечто столь... э-э-э, претенциозное?

– Неужели молодым дамам не позволено на что-нибудь претендовать?

– Ну что вы, что вы. – Он снова улыбнулся – это была искренняя и зубастая улыбка торговца, который пытается умилостивить клиента. – Вы, как я вижу, отличаетесь разборчивым вкусом.

– Верно, – сказала Шаллан твердым голосом, хоть сердце взволнованно колотилось. Неужели у нее такая судьба – вступать в спор с каждым встречным? – Я и впрямь предпочитаю, чтобы мою пищу готовили очень осторожно, ибо мне доступны мельчайшие вкусовые оттенки.

– Прошу прощения. Я имел в виду, что у вас тонкий вкус по отношению к книгам.

– Книги-то я как раз не ем.

– Светлость, сдается мне, вы издеваетесь.

– Нет, еще нет. Но сейчас начну.

– Я...

– Впрочем, – перебила Шаллан, – вы были правы, сравнивая ум и желудок.

– Но...

– Слишком многие из нас, – продолжила девушка, – уделяют чрезвычайно большое внимание тому, что помещают в рот, почти забывая о той пище, что предназначена для ушей и глаз. Вы согласны?

Он кивнул, возможно не веря в то, что она позволит ему что-то сказать и не перебьет снова. В глубине души Шаллан понимала, что зашла слишком далеко, что это все итог напряжения и досады после двух встреч с Ясной.

В тот момент ей было все равно.

– Разборчивость, – продолжила она, будто пробуя слово на вкус. – Не уверена, что могу согласиться с вами. Разборчив тот, кто от чего-то отказывается. Пренебрегает чем-нибудь. Может ли человек пренебрегать тем, что поглощает? Будь то пища или мысли?

– Думаю, да. Вы ведь об этом и говорили сейчас?

– Я говорила, что нам следует быть повнимательней с тем, что мы читаем или едим. Я не предлагала чем-то пренебречь. Как по-вашему, что произойдет с человеком, который будет питаться только сладостями?

– Знаю, знаю, – сказал мужчина. – У моей свояченицы то и дело случается несварение желудка по этой причине.

– Это потому, что она слишком разборчива. Телу требуются разные виды пищи, чтобы оставаться здоровым. А уму – разные идеи, чтобы оставаться острым. Разве вы со мной не согласны? И потому, если бы я читала только эти глупые романы, которые, по-вашему, соответствуют предмету моих желаний, мой разум заболел бы столь же быстро, как желудок вашей свояченицы. Да, я думаю, что метафора весьма хороша. Мастер Артмирн, вы мудрый человек.

Он снова заулыбался.

– Разумеется, – заметила Шаллан, не улыбаясь в ответ, – когда с человеком разговаривают свысока, у него портятся и разум, и желудок. Как любезно с вашей стороны было преподать столь живой урок, чтобы проиллюстрировать вашу блестящую метафору. Вы со всеми клиентами так обращаетесь?

– Светлость... кажется, вы плавно движетесь к сарказму.

– Забавно. Я-то думала, что бегу к нему со всех ног и кричу во весь голос.

Он покраснел и поднялся:

– Пойду-ка я помогу жене. – И поспешно удалился.

Шаллан откинулась на спинку кресла и поняла, что злится на себя за то, что позволила раздражению вылиться наружу. Именно об этом ее и предупреждали наставницы. Молодой женщине надлежит следить за своим языком. Буйный нрав ее отца заработал их семейству прискорбную репутацию; стоит ли ее усугублять?

Она заставила себя успокоиться, наслаждаясь теплом и наблюдая за танцующими спренами пламени, пока не вернулись торговец и его жена со стопкой книг. Торговец снова сел, а супруга опустила книги на пол и, подтащив ближе стул, стала перекладывать их по одной, пока ее муж говорил.

– По истории у нас два варианта. – В его голосе теперь не было ни намека на покровительственный тон и дружелюбие. – «Течение времени» Ренкальта, обзор истории Рошара после Иерократии в одном томе. – (Его жена подняла книгу в красном тканевом переплете.) – Я сказал своей жене, что вас оскорбит столь простецкий подход, но она настаивала.

– Спасибо. Я не оскорблена, но мне в самом деле нужно что-то более детальное.

– Тогда, возможно, «Этернатис» вам пригодится, – сказал торговец, и его жена подняла сине-серый четырехтомник. – Это философский труд, в котором тот же самый период исследуется с упором на взаимоотношения пяти воринских королевств. Как видите, это исчерпывающая работа.

Четыре толстых тома. Пять воринских королевств? Она думала, их четыре. Йа-Кевед, Алеткар, Харбрант и Натанатан. Объединенные религией, они были сильными союзниками в годы, последовавшие за Отступничеством. Что еще за пятое королевство?

Тома ее заинтриговали.

– Я их возьму.

– Великолепно. – Глаза торговца опять слегка заблестели. – Из названных вами философских трудов у нас ничего нет за авторством Юстары. Имеются по одной книге Плачини и Маналина; в обоих случаях это собрания отрывков из их самых знаменитых работ. Мне читали книгу Плачини; она довольно хороша.

Шаллан кивнула.

– Что касается Габратина, – продолжил он, – имеются четыре разных тома. Ох, до чего же плодовит он был! И да, еще у нас есть одна книжка Шауки-дочери-Хасветы. – (Жена подняла тонкую зеленую книжицу.) – Должен признаться, ни одну из ее работ мне не читали. Я и не думал, что у шинцев есть мыслители, заслуживающие внимания.

Шаллан посмотрела на четыре тома Габратина. Она понятия не имела, какой следует взять, и решила избежать трудностей, указав на два сборника, которые он упомянул первыми, и томик Шауки-дочери-Хасветы. Мыслительница из далекого Шиновара, где люди жили в грязи и поклонялись камням? Человек, убивший отца Ясны около шести лет назад и спровоцировавший войну с паршенди в Натанатане, был шинцем. Убийца в Белом, так его называли.

– Я возьму эти три, – сказала Шаллан, – вместе с историческими.

– Великолепно! – повторил торговец. – За то, что вы берете так много, я дам вам большую скидку. Скажем, десять изумрудных броумов?

Шаллан чуть не задохнулась. Изумрудный броум был самой ценной сферой и стоил тысячу бриллиантовых светосколков. Десять таких стоили в несколько раз больше ее путешествия в Харбрант!

Она открыла свою сумку, посмотрела на кошелек. У нее оставалось около восьми изумрудных броумов. Ей, конечно, придется взять меньше книг, но какие же выбрать?

Внезапно двери распахнулись. Шаллан вздрогнула от неожиданности и с удивлением увидела на пороге Ялба, который стоял, взволнованно теребя в руках шапку. Он ринулся к ее креслу и упал на одно колено. Она была слишком потрясена, чтобы сказать хоть слово. Что его так встревожило?

– Светлость, – пробубнил моряк, опустив голову, – мой хозяин умоляет вас вернуться. Он пересмотрел свое предложение. Честное слово, мы соглашаемся на вашу цену.

Шаллан остолбенела с открытым ртом.

Ялб посмотрел на торговца:

– Светлость, не покупайте у этого человека. Он лжец и мошенник. Мой хозяин продаст вам куда лучшие книги по выгодным ценам.

– Это что еще такое? – Артмирн вскочил. – Да как ты смеешь! Кто твой хозяин?

– Бармест, – прошептал Ялб, словно защищаясь.

– Вот крыса. Послал мальчишку в мою лавку, пытаясь украсть моего клиента? Возмутительно!

– Она сначала пришла к нам! – воскликнул Ялб.

Шаллан наконец-то взяла себя в руки. «Буреотец! А он хороший актер».

– У вас был шанс, – сказала она Ялбу. – Беги и скажи своему хозяину, что я не позволю себя обмануть. Я обойду все лавки в городе, но найду разумные цены.

– У Артмирна неразумные. – Ялб сплюнул на пол.

Торговец вытаращил глаза от ярости.

– Поглядим, – буркнула Шаллан.

– Светлость, – заговорил Артмирн, побагровев, – вы ведь не верите в эти домыслы?

– И сколько вы у нее запросили? – поинтересовался Ялб.

– Десять изумрудных броумов, – сообщила Шаллан. – За эти семь книг.

Ялб рассмеялся:

– И вы не встали и не вышли отсюда тотчас же! Вы же почти уговорили моего хозяина, и он предложил вам куда лучшую сделку! Пожалуйста, светлость, вернитесь со мной. Мы готовы...

– Десять было просто для начала, – встрял Артмирн. – Я и не думал, что она согласится на такую сумму. – Он посмотрел на Шаллан. – Разумеется, восемь...

Ялб снова рассмеялся:

– Уверен, мы найдем точно такие же книги, светлость. Я могу спорить, мой хозяин отдаст их вам за два.

Артмирн побагровел еще сильней и пробормотал:

– Светлость, вы же не станете покровительствовать человеку, которому хватило грубости послать слугу в чужую лавку, чтобы украсть клиента!

– Возможно, стану. По крайней мере, он в моем уме не сомневался.

Жена Артмирна уставилась на мужа, и он весь залился краской:

– Два изумрудных, три сапфировых. Дешевле я не могу себе позволить. Если вас не устраивает, идите к этому пройдохе Барместу. Но в его книгах, скорее всего, не будет хватать страниц.

Шаллан помедлила, покосилась на Ялба, который увлекся ролью и продолжал кланяться и лебезить. Их взгляды встретились, и он едва заметно пожал плечами.

– Хорошо, – сказала она Артмирну, и моряк изобразил стон.

Он выскользнул из лавки, заработав проклятие от жены Артмирна. Шаллан встала и отсчитала сферы; изумрудные броумы, которые она извлекла из своего потайного кошеля.

Вскоре она вышла из лавки с тяжелой холщовой сумкой. Прошла по крутой улице и обнаружила Ялба возле фонарного столба. Она улыбнулась, когда матрос забрал у нее сумку.

– Откуда ты знал, сколько следует платить за книги? – спросила она.

– Сколько следует платить? – переспросил он, закидывая сумку на спину. – За книгу? Понятия не имею. Я просто догадался, что он попытается содрать с вас сколько сможет. Поэтому я поспрашивал вокруг, кто его самый большой соперник, и вернулся, чтобы помочь его вразумить.

– Неужели у меня на лице написано, что я поведусь на обман? – спросила она, краснея, когда они вдвоем вышли с примыкающей улицы.

Ялб усмехнулся:

– Самую малость. В любом случае дурить людей вроде него почти так же забавно, как обманывать стражников. Возможно, вы могли бы еще сильней сбить цену, уйдя со мною, а потом вернувшись чуть позже, чтобы дать ему еще один шанс.

– Звучит слишком сложно.

– Торговцы что наемники, говорила моя старая крестная. Одна разница – торговец снимет тебе голову с плеч, а потом притворится, будто он все равно твой друг.

И это говорил человек, который только что провел вечер, обманывая стражников за игрой в карты...

– Что ж, в любом случае я тебя благодарю.

– Не за что. Это было забавно, хотя мне не верится, что вы столько заплатили. Это ведь просто деревяшки. Я могу выловить из воды какую-нибудь дощечку и наставить на ней смешных закорючек. Вы мне тоже за нее сферы заплатите?

– Не могу обещать. – Шаллан запустила руку в сумку. Она достала нарисованный ранее портрет Ялба и возницы. – Но прошу тебя, возьми вот это в знак моей благодарности.

Ялб взял рисунок и шагнул ближе к фонарю, чтобы лучше его рассмотреть. Рассмеялся, склонив голову набок, потом широко улыбнулся:

– Буреотец! Ну вы только поглядите! Такое чувство, что я смотрюсь в полированную тарелку, да-да. Светлость, я не могу это взять!

– Пожалуйста. Я настаиваю.

Девушка моргнула, снимая образ того, как он стоит, схватившись рукой за подбородок, и изучает свой портрет. Она его потом снова нарисует. После того что он для нее сделал, ей непременно хотелось заполучить его в свою коллекцию.

Ялб аккуратно вложил картинку между страницами книги и потом поднял сумку. Они пошли дальше и вскоре попали на главную дорогу. Средняя луна – Номон – уже взошла и озарила город бледно-синим светом. В отцовском доме Шаллан редко позволяли в это время бодрствовать, но горожане вокруг словно и не замечали, что уже поздно. До чего все-таки странное место этот город.

– На корабль? – спросил Ялб.

– Нет, – ответила Шаллан и глубоко вздохнула. – В Конклав.

Матрос вскинул бровь, но отвел девушку, куда она хотела. Оказавшись там, Шаллан попрощалась с Ялбом, напомнив ему забрать портрет. Он так и сделал, пожелал ей удачи и поспешил прочь от Конклава, вероятно беспокоясь о возможной встрече со стражниками, которых обманул ранее.

Шаллан вручила книги слуге и прошла по коридору обратно в Вуаль. За украшенными орнаментом стальными дверями она позвала старшего слугу.

– Да, светлость? – спросил мужчина. Большинство альковов теперь были темны, и слуги спокойно заносили книги в безопасное хранилище за хрустальными стенами.

Стряхнув усталость, Шаллан сосчитала ряды. В алькове Ясны еще горел свет.

– Я бы хотела воспользоваться вон тем альковом. – Она указала на балкон рядом с ним.

– У вас есть пропуск?

– Боюсь, нет.

– Тогда придется заплатить за место, если вы желаете использовать его постоянно. Две небомарки.

Шаллан содрогнулась от цены, но выудила сферы и отдала их. Ее кошелек пустел с удручающей скоростью. Она позволила паршунам поднять себя на нужный этаж, потом тихонько подошла к алькову. Использовала все оставшиеся сферы, чтобы заполнить большущую лампу-кубок. Добиваясь яркого света, она была вынуждена высыпать туда сферы всех девяти цветов и трех размеров, так что иллюминация вышла пестрая и неровная.

Девушка выглянула из своего алькова, чтобы увидеть следующий балкон. Ясна работала, не замечая времени, и ее кубок был заполнен до краев чистыми бриллиантовыми броумами. Они давали лучший свет, но были непригодны для духозаклятия, так что ценились невысоко.

Девушка нырнула обратно. На самом краю стола в алькове нашлось место, где можно сидеть вне поля зрения Ясны, – за стеной, так что там она и села. Вероятно, стоило выбрать альков на другом этаже, но ей хотелось наблюдать за принцессой. Она надеялась, что Ясна проведет здесь за работой много недель. Достаточно времени для того, чтобы Шаллан посвятила себя яростной зубрежке. Ее способность запоминать картины и сцены не работала с текстами, но она могла заучивать списки и факты со скоростью, которую ее учительницы находили замечательной.

Она устроилась поудобнее в кресле, притянула книги поближе и разложила их. Потерла глаза. Было уже очень поздно, но нельзя терять время. Ясна сказала, что Шаллан может снова обратиться с прошением, когда заполнит пробелы в знаниях. Что ж, Шаллан намеревалась проделать все это в рекордно короткий срок. Она сделает это до того, как Ясна соберется уезжать из Харбранта.

Последняя, отчаянная надежда, такая хрупкая, что нечаянный поворот судьбы, скорее всего, уничтожит ее. Глубоко вздохнув, Шаллан открыла первую из исторических книг.

– Я никогда от тебя не избавлюсь, верно? – мягко поинтересовался женский голос.

Шаллан подпрыгнула и чуть не сбила книги на пол, поворачиваясь к двери. Там стояла Ясна Холин, в темно-синем платье с серебряной вышивкой, чей шелковистый блеск отражал свет сфер Шаллан. Рукой в перчатке она прикрывала духозаклинатель.

– Светлость, – пробормотала Шаллан, поспешно вставая и склоняясь в неловком поклоне, – я не хотела вас отвлекать. Я...

Ясна взмахом руки велела ей замолчать. Она шагнула в сторону, и вошел паршун со стулом. Он поставил его возле стола, и принцесса, скользнув ближе, села.

Девушка пыталась понять, в каком она настроении, но лицо высокородной дамы оставалось непроницаемым.

– Честное слово, я не собиралась вас беспокоить.

– Я заплатила слугам, чтобы мне сообщили, если ты вернешься в Вуаль, – рассеянно проговорила Ясна, беря одну из книг Шаллан и читая название. – Я не хотела, чтобы меня снова прервали.

– Я... – Шаллан опустила взгляд и залилась краской.

– Не трать время на извинения. – Принцесса выглядела усталой, еще более усталой, чем сама Шаллан. Она перебрала книги. – Отлично. Хороший выбор.

– Я не очень-то старалась. Просто у торговца оказалось именно это.

– Ты собиралась быстро изучить их содержание, я предполагаю? – задумчиво проговорила Ясна. – Попытаться впечатлить меня еще раз перед тем, как я покину Харбрант?

Девушка поколебалась, потом кивнула.

– Умный ход. Мне следовало поставить тебе ограничение во времени для повторного прошения. – Она окинула Шаллан взглядом. – Ты очень целеустремленная. Это хорошо. И я знаю, почему ты так отчаянно стремишься попасть ко мне в ученицы.

Шаллан обомлела. Она знала?!

– У твоей семьи много врагов, – продолжила Ясна, – а твой отец склонен к отшельничеству. Без долгосрочного и крепкого альянса тебе будет очень трудно найти мужа.

Шаллан расслабилась, но попыталась этого не показать.

– Позволь мне осмотреть твою сумку.

– Светлость? – Девушка нахмурилась, сдерживая желание прижать сумку к себе.

– Ты помнишь, что я сказала по поводу повторений? – Ясна протянула руку.

Шаллан неохотно отдала сумку. Ясна аккуратно вытащила ее содержимое, разложила в ряд кисточки, карандаши, перья, баночку с лаком, чернила и растворитель. В другом ряду оказались пачки бумаги, блокноты и законченные картины. Потом она вытащила кошельки и, конечно же, заметила, что они пусты. Посмотрела на лампу-кубок, подсчитала ее содержимое. Вскинула бровь.

Затем она принялась просматривать картины юной художницы. Сначала отдельные листы – и ненадолго замерла над собственным портретом. Шаллан наблюдала за лицом принцессы. Была ли та польщена? Удивлена? Или недовольна тем, что Шаллан столько времени тратила, рисуя моряков и служанок?

Наконец Ясна перешла к рисовальному блокноту, заполненному набросками растений и животных, которых художница повидала во время путешествия. Ясна рассматривала эти рисунки дольше всего, читала каждую заметку.

– Почему ты сделала все эти наброски? – спросила она, закончив.

– Почему, светлость? Ну, потому что мне так хотелось.

Шаллан скривилась. Может, ей стоило сказать что-то глубокомысленное?

Ясна медленно кивнула, потом встала:

– Король особым распоряжением выделил мне в Конклаве покои. Собирайся, и пойдем туда. Ты выглядишь измученной.

– Светлость? – Шаллан почувствовала, как все тело дрожит от возбуждения.

Ясна помедлила в дверном проеме.

– При первой встрече я приняла тебя за лицемерную провинциалку, которая желает лишь воспользоваться моим именем на пути к обогащению.

– Вы изменили свое мнение?

– Нет. Нечто подобное в тебе точно имеется. Но мы все очень разные, и о человеке многое можно понять по вещам, которые он носит с собой. Если этот блокнот на что-то и указывает, то на твою склонность посвящать свободное время учебе ради учебы как таковой. Это обнадеживает. Возможно, это лучший довод, который ты могла бы привести в свою пользу. Раз уж я не могу от тебя избавиться, то стоит подыскать тебе применение. Завтра мы начнем рано, и ты будешь делить свое время между образованием и помощью в моих изысканиях.

На этом Ясна удалилась.

Растерянная Шаллан лишь устало моргала. Вытащив лист бумаги, она быстро записала благодарственную молитву, которую решила сжечь позднее. Потом торопливо собрала книги и отправилась на поиски слуги, которого можно послать на «Усладу ветра» за ее багажом.

Это был очень, очень длинный день. Но она победила. Первый шаг сделан.

Впереди было самое трудное.