Текст книги "Теплица (сборник)"

Автор книги: Брайан Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 69 страниц)

Глава пятая

Пространства внутри каменного здания было достаточно для того, чтобы разместить в нем собственный выезд, какой имели состоятельные люди до изобретения автомобиля. Вдоль стены, по правую руку, размещалось несколько скамеек, у задней стены – несколько старых бочек из-под бензина; слева от стены стояли мотокосилка для стрижки газона и различная садовая утварь. Кроме того, внутри здания хранилось несколько коробок, старая мебель, жестяной кофр с инициалами X.С.М., нанесенные с помощью трафарета, ржавая птичья клетка, садовая тележка, кухонная плита, старый велосипед со спущенными шинами, связка мешков, керосиновая горелка, несколько длинных труб и много всякой всячины, валяющейся на полу вдоль стен здания, особенно в юго-западном углу. Там же находилась деревянная лестница, ведущая в комнату наверх. С. подошел к лестнице и начал подниматься по ней, осторожно и быстро ступая по ступенькам. Перекладины были старые и сгнившие и в любой момент могли обломиться.

Осторожно ступая, он поднялся на второй этаж: сначала макушка, затем глаза сравнялись с уровнем пола, и, наконец, он показался весь, возвышаясь над полом верхней комнаты, сделанным из старых, потрескавшихся от времени дубовых планок. Но он не только потрескался, но и был кривой; в некоторых местах планки расходились, открывая щели в два пальца толщиной, кое-где нарушив рисунок, планки вылезали, изогнувшись дугой и возвышаясь над остальными. Эти выступавшие места выделялись на общем фоне пола своей желтизной.

Сделав пять – шесть шагов по комнате, С. остановился, затем медленно опустился на колени. Теперь он мог выглянуть из маленького круглого окошка, состоящего из девяти секций. Прижавшись к окну, С. потянулся правой рукой к нише в кирпичной кладке и извлек оттуда подзорную трубу. Это была очень старая вещь. С. купил ее месяцев пятнадцать до того, как мистер Мэри его уволил, в лавке у антиквара, старика с прыщавым носом. В сложенном виде подзорная труба была в длину всего лишь пятнадцать сантиметров. С. хранил ее в кожаном футляре. На меньшем колене трубы было выгравировано 22Х, что означало, что подзорная труба способна увеличить размер рассматриваемых объектов в двадцать два раза. На конце меньшей трубки был окуляр. С. поднял трубу и приложил ее к правому глазу. Направив трубу на объект перед домом, он закрыл левый глаз и посмотрел в подзорную трубу.

Теперь он обозревал мир через пять толстых стекол; четыре составляли оптическую систему, а пятым было оконное стекло. Лучи солнца, проходя сквозь стекла, как бы добавляли больше яркости этому миру.

С. не мог рассматривать все вокруг одновременно. Широта его взгляда была ограничена диаметром входной линзы телескопа.

С. немного подвинул трубу в сторону. Красное облако поплыло у него перед глазами. С. прикрыл телескоп рукой: облако приобрело форму пятен, расположенных вертикально и горизонтально. С. снова взглянул в трубу, перевел ее на заднюю стену дома. На мгновенье задержался над дверью взглядом, различив окошко из зеленого бутылочного стекла, затем направил трубу налево, рассматривая кирпичную кладку и, наконец, остановился на кухонном окне.

Это окно отличалось от других в доме. Все они имели деревянные рамы, а это – железную. Окно было очень длинным, разделенным на три части. Каждая часть состояла из шести секций. Секции по бокам могли открываться – центральная же оставалась неподвижной, роковые имели предохранительные металлические стойки, чтобы не разбиться. Правая секция в настоящий момент была открыта и опиралась на предохранительную стойку.

С. скользнул взглядом по окну, вернулся обратно и нашел то, что искал. Темнота теперь окружала все вокруг маленького участка каменной кладки, части металлической рамы открытого окна, казавшегося кривым сквозь трубку подзорной трубы, и маленького уголка кухни.

Внутри этого маленького уголка, видимого для С, виднелась небольшая фигура жены мистера Мэри. Слегка искаженная большим количеством стекол и расстоянием, ее фигура была полузакрыта голубой занавеской снизу от подоконника до правого запястья. Левое плечо и грудь были четко видны. На миссис Мэри была белая кофточка, сверху передник, завязки которого проходили через плечи. Может быть потому, что фартук весь выцвел от долгой носки, а может быть, по какой другой причине, цвет его казался очень странным и непонятным, по крайней мере, через стекло подзорной трубы.

Можно было разглядеть и ее левую руку; она двигалась то назад, то вперед, что-то доставая из кухонной раковины. Иногда появлялась в поле зрения и ее правая рука или другая часть тела – она поворачивалась, открывая то плечо, то локоть, то правую грудь. Рукава кофточки были закатаны по локти, С. мог видеть ее голые руки. Сквозь стекла они казались темно-розовыми.

Лицо женщины рассмотреть было очень трудно, взгляд ее был опущен. Она занималась предметами, которые, по всей видимости, находились в раковине. Вдруг она, как бы невзначай, подняла голову, посмотрев по сторонам, раза три обернулась, будто чувствуя чей-то взгляд и задумчиво посмотрела в сад, дав рукам возможность передохнуть. Тогда С. смог бегло рассмотреть черты ее лица. И хотя волосы ее были уложены небрежно, они все же разделялись прямым пробором посередине; где оканчивался этот пробор, определить было невозможно, так как волосы с затылка были зачесаны наверх и закреплены маленькими металлическими заколками на макушке. Несколько прядей выбились из прически; одна из них свисала на правое плечо, касаясь завязок фартука, слева несколько коротко остриженных кудряшек закрывали висок и, выбиваясь из-за уха, касались щеки. На макушке волосы казались каштановыми, но на концах прядей и особенно на концах выбившихся локонов приобретали золотистый оттенок. Поэтому невозможно было в целом понять, какого цвета были волосы женщины.

Брови казались гораздо темнее, они были очень прямыми и широкими. Веки выглядели очень тяжелыми. С такого большого расстояния, даже имея богатое воображение, определить, какого цвета были глаза, казалось невозможным. Иногда они были того же цвета, что и волосы, иногда – еще темнее. Движение зрачков было очень плавным, часто едва заметным из-под тяжелых век. Из-за большого расстояния было трудно разглядеть переносицу, но стало ясно, что она невысока. Нос казался едва заметным; он плавно переходил в маленькую пуговичку, создавая в целом приятное впечатление.

Ниже носа, под верхней губой, бледной и ненакрашенной, выступала пухлая нижняя губа; уголки рта мягко врезались в щеки. Подбородок был округлым, твердым, красивым и решительным; морщинки появлялись на щеках, когда женщина опускала голову вниз. Ее скулы были широкие и крепкие. Кожа лица казалась свежей и имела более привлекательный цвет, чем на руках, насколько это мог определить С. через подзорную трубу. Хотя в целом лицо можно было назвать обычным и даже скучным, оно обладало такой подвижностью, что иногда ускользало из поля зрения. Ее взгляд скользил повсюду – то по окну, то обращаясь к предметам, находящимся в раковине, а затем поворачивался к соседней полке. Голова тоже была очень подвижна; женщина поворачивала ее то вправо, то влево, а иногда и вверх, когда она устало выглядывала из окна в сад, когда ее внимание привлекал прилетевший с крыши старого каменного здания голубь, усевшийся на ветку яблони. Раза три она повернулась, чтобы убедиться, что на кухне никого, кроме нее, нет. Руки женщины находились в постоянном движении, занимаясь различными делами; вынимали предметы из мойки, ставили их на полку или на выступ стены рядом. Временами левая рука поднималась к левой щеке, которую женщина наклоняла навстречу, чтобы убрать волосы или почесать щеку. Волосы часто выбивались из-под заколок на макушке.

Когда все предметы были убраны на свои места, женщина отошла от раковины в глубь кухни, где из-за недостаточного освещения разглядеть ее было трудно даже через трубу.

Когда С. убрал телескоп, она появилась в нижнем левом окне дома, что напротив грядок спаржи. С. моргнул, потер закрытый глаз рукавом и снова приложил телескоп к правому глазу.

Теперь его взгляд бездумно бродил взад и вперед вдоль кухонного окна с металлической рамой, левая часть которого была открыта и опиралась на металлические стойки. С. внимательно разглядывал кухню в надежде снова увидеть женщину.

Но она находилась в глубине комнаты, и даже тень не выдавала ее присутствия. Чем она занималась, разглядеть было невозможно. Она подошла к столу, став вновь видимой сквозь центральную секцию кухонного окна, разделенного еще на шесть частей. Теперь С. рассматривал женщину сквозь шесть слоев стекла; четыре в подзорной трубе, одно – центральное стекло, составляющее девятую часть всего окна на втором этаже каменного здания, которое до того, как мистер Мэри купил его, было каретным сараем, и шестое – закрытое окно кухни. Женщина подошла к ближней от С. стороне стола, приблизившись к окну настолько, что, можно было рассмотреть, как она вытирает руки белым полотенцем. Это полотенце висело на уровне груди, и оно постоянно двигалось, так как женщина вытирала руки. Все еще занимаясь руками, она подошла к правой секции кухонного окна, которая была закрытой, и оперлась локтями на расположенную возле мойки полку: она все продолжала вытирать руки. Трудно было рассмотреть грудь, которая выделялась из-под передника, надетого поверх вязаной кофточки, и который она еще не сняла. Женщина вплотную приблизила лицо к окну, и ее было хорошо видно.

Из-за того, что лицо было несколько наклонено вперед, доминирующей чертой был нос. Он был похож на пуговицу; он был розовый, точно такого же цвета, как и щеки. Ее высокие скулы были достаточно широки, придавая лицу приятную округлость. Лишь к подбородку лицо слегка заострялось, сам же подбородок казался чуть выдвинутым вперед.

Женщина стояла, опершись руками о полку и сжимая в руках белое полотенце, закрывавшее часть ее лица и правую руку. Неровная структура ткани полотенца контрастировала с гладкой кожей ее щеки. Верхние кости скул, скрытые, но угадываемые, создавали впечатление, что глаза ее широко поставлены. Это впечатление усиливали веки, прикрывающие глаза. Черты ее лица можно было назвать мясистыми, но это впечатление исчезало, когда женщина двигалась

И сейчас лицо снова было в движении; оно находилось как раз в центре обзора подзорной трубы – рот в центре круга.

Рот двигался, губы двигались. Нижняя губа казалась пухлой хотя в движении она растягивалась и становилась нормальной. Ее губы были видны через шесть слоев стекла; первый – квадратное стекло, составляющее девятую часть круглого окошка в верхней части старого каменного здания, второе – открывающееся, но сейчас закрытое, и четыре линзы подзорной трубы. Губы приблизились к стеклу так, что от теплого воздуха стекло запотело, а черты лица стали неразличимы. Человек, смотрящий в подзорную трубу, смог различить движения языка и увидеть белые зубы, появляющиеся из-под нижней губы, когда рот раскрывался широко.

Голова тоже двигалась в такт движениям рта вверх-вниз. Прическа женщины растрепалась. Спереди волосы были разделены тонким пробором посередине, забраны назад и чем-то скреплены. Выбившиеся пряди были кое-как закреплены на макушке тонкими металлическими заколками – теперь же прическа растрепалась совсем, как после сильного ветра. Волосы были темно-каштановые у корней и золотистые на концах. Справа, у шеи, свесился золотистый локон; он крутился вместе с движениями головы. Глаза были широко раскрыты, век почти не видно. Ресницы оказались бледно-золотистыми.

Домоладосса сделал пометку на полях доклада карандашом: «Она пела.»

Он хотел добавить: «Она была счастлива». Но удержался, так как это могло увести расследование далеко от сути дела. Затаив дыхание, он думал о счастье этой одинокой женщины, о том счастье, которое однобокость доклада как бы скрывала. Ему показалось, будто только что прочитанный абзац был очень эротичен, и он задумался, как воспримет это Губернатор. Затем он продолжил чтение доклада.

Одним быстрым движением женщина отвернулась от окна. Она прошла через кухню вдоль стоявшей мойки, подняв голову так высоко, что черты ее терялись при тусклом освещении. Казалось, что рот ее все так же находится в движении в такт движениям мыши шеи и лица, хотя все эти детали тоже угадывались с трудом. Женщина уходила в глубь дома, делая ритмичные шаги, от которых ее плечи то поднимались, то опускались. Одновременно она вытянула руки в стороны на уровне плеч, производя ими волнообразные движения; в правой руке она все еще держала белое полотенце. Она обернулась по часовой стрелке на 360 градусов, продолжая волнообразные движения руками. Снова пройдя по кухне, только в обратном направлении, она появилась в третьей секции кухонного окна, которое было открыто, и исчезла из виду.

С. опустил трубу. Он посмотрел сквозь пыльное окно, разделенное на несколько секций, большинство которых было затянуто паутиной, которую пауки уже устали плести и покинули. С. уставился на стоявший метрах в тридцати дом. Он смотрел на нижнее левое окно кухни, которое было открыто. Он моргнул несколько раз, потрогал большим и указательным пальцем левой руки переносицу. В окне кухни опять кто-то появился. С. поднял подзорную трубу вновь к правому глазу, левый закрыл. Держа трубу на уровне глаз левой рукой, правой С. направил его в другую сторону, пока не коснулся локтем рамы. Опершись левым локтем в нижний край подоконника, С. попробовал заставить руку не дрожать. Он скользнул взглядом по грядкам спаржи, пересек дорожку и газон, взобрался по каменной кладке и, наконец, достиг открытого окна кухни.

Женщина была едва видна, находясь где-то в глубине кухни и стоя спиной к окну. Она обвязала себя белым полотенцем. Кисти рук она скрестила за спиной, и, соответственно, видимые зрителю, они теперь казались еще розовее. Ее пальцы были заняты завязками передника – они развязали их, опустили концы и коснулись плеч; там они занялись еще одной завязкой, охватывающей ее шею, подняли высоко завязку и убрали передник куда-то в сторону.

Взгляд С. задержался на открытой секции окна. Единственное, что он видел отчетливо, был угол стола, позади которого лежали тени. С. перевел взгляд направо, изучил входную дверь черного хода с ее маленьким окошком, застекленным зеленым бутылочным стеклом, скользнул наверх, затем снова вниз, справа налево, разглядывая подоконники трех окон на втором этаже в том порядке, в котором они шли; окно ванной, окно в центре – из свободной спальни, другое окно тоже из спальни и тоже из свободной. Во всех трех окнах он не заметил никаких движений. С. опустил подзорную трубу вниз.

Он моргнул и потрогал переносицу большим и указательным пальцами левой руки. Обеими руками он сжал концы трубы так, что все три части вошли одна в другую, превратившись в отрезок трубы, длиной не более пятнадцати сантиметров. С. взял чехол и аккуратно вложил туда подзорную трубу.

Глава шестая

С. стоял наверху; он положил руки в карманы, вынул их оттуда, зачем-то отряхнул колени, снова положил руки в карманы. Зевнул и моргнул.

Пол в комнате был сделан из деревянных пластин, преимущественно двух цветов. В тех местах, где пол прогибался вниз, дощечки были темными, там, где они выгибались вверх, преобладал светло-желтый фон, отполированный к тому же подошвами ботинок; впечатление от пола было приблизительно таким же, как от волос жены мистера Мэри. С. прошелся по комнате, сделав приблизительно десять шагов, пока не остановился перед лестницей со старыми деревянными ступеньками, ведущей из комнаты на нижний этаж.

Квадратная крышка люка, тоже из дерева, лежала напротив дальней стены комнаты. С. ухватился за нее рукой и приподнял ее; затем, примерившись, опустил ее на место; ступеньки лестницы исчезли из виду.

Возле того места, где крышка лежала, когда люк был открыт, находилось маленькое квадратное окошко, расположенное в полуметре от пола. Хотя стекло его было пыльным и грязным и треснувшим, сквозь него кое-что можно было увидеть, если бы наблюдатель опустился к нему. Оно выходило на участок сада, заросший старыми кустами, которые тянулись до самой живой изгороди, отделявшей сад от другого участка. Из четырех сторон квадратного земельного надела, принадлежавшего мистеру Мэри, только эта сторона позади старого каменного здания не имела каменной стены. Живая изгородь поднималась на метр с четвертью от земли. По другую сторону располагались владения одинокого мужчины, чьи предки по материнской линии построили маяк где-то в Южном полушарии; говорили, что это достижение архитектуры было признано выдающимся. С. посмотрел сквозь окошко на улицу. Он выпрямился, зашагал взад и вперед по комнате.

Так ходить было возможно только посередине комнаты. Наверху проходили деревянные балки, поддерживающие крышу старого здания; между ними виднелись оранжевые квадратики черепицы. В тех местах, где черепица была уложена неровно, в комнату пробивались лучи дневного света. Вдоль двух длинных стен комнаты крыша спускалась к полу до расстояния полутора метров. Все стены комнаты были выбелены когда-то очень давно; во время последнего ремонта они были оклеены светло-оранжевыми обоями с нарисованными букетами цветов, огромными, как суповые тарелки, и как бы вставленными в специальные углубления в стене. Большая часть этих обоев отклеилась или была оторвана. В таких местах сквозь слой белил проступали очертания кирпичной кладки. Когда до побелки кто-нибудь дотрагивался, она отваливалась и распадалась на облачко пыли.

Задняя или юго-западная стена комнаты вверху пересекалась с несущей балкой крыши. Место пересечения стены и балки увидеть было невозможно, так как в этом месте была сооружена маленькая голубятня. Подобраться к ней можно было только с помощью восьми ступенек, сделанных специально для этой цели. Только один голубь по имени X. жил теперь в этой будке, задняя стенка которой была забрана решеткой, чтобы птицы не могли попасть в комнату. Центральная балка поддерживалась в трех местах наклонными вертикальными деревянными опорами; последние проходили в полутора метрах от пола. Расхаживая по комнате, С. с привычностью обходил их, нагибая голову или отступая в сторону, не останавливаясь и не вынимая руки из карманов.

Рядом с поперечной балкой, почти вплотную к черепице, стояла печь на металлическом листе, сверху донизу покрытая решетками, дверцами, крышками, рукоятками, набалдашниками, горном. Здесь же находились поддувало и кочерга; слюдяное окошко было размером не более окуляра телескопа. Верхняя крышка украшена орнаментом в виде монограммы из надписи «Сенториал 1888». Монограмма занимала всю поверхность крышки.

От задней стенки отходила труба толщиной в человеческую руку. Верхний конец ее был защищен от дождя специальной металлической крышкой, установленной сверху, и проходил через всю крышу – поэтому весь дым, образующийся в печи, выходил наружу.

Позади печи, на том же металлическом листе, лежали разносортные куски дерева; расколотые на щепу толстые чурбаны, сухие ветки груши, бамбука, ободранная кора, старый упаковочный ящик с двумя гвоздями, торчащими из него, и несколько обломков из дерева, в которых угадывались остатки старой мебели. Между ними валялся топорик.

Пройдясь по комнате, С. обошел вокруг печки около десяти раз, столько же раз избежал столкновения с балками, поддерживающими крышу, но ни разу не замедлил шаг и не вынул руки из карманов своих фланелевых штанов. Наконец он подошел к бревну возле окошка, из которого открывался вид на заднюю стену дома, и уселся на бревно. На нем имелось бесчисленное множество следов топора. Большинство рубцов было не более пяти сантиметров в длину. В тех местах, где надрезы пересекались, кора отходила, обнажая треугольники светлой древесины.

Кроме печки и бревна в комнате находилась еще кое-какая мебель.

Одним из предметов обстановки был подвешенный между первой и второй балками, которые находились под наклоном, плетеный гамак. На концах гамака переплетенные веревки сходились к металлическому кольцу; эти кольца цеплялись за гвозди, глубоко вбитые в первую и вторую балки. Из гамака свисали углы двух одеял и матрас, набитый смятыми газетами и связанный садовой веревкой.

Еще одним предметом обстановки была цепь полок и перегородок, стоявшая вдоль юго-восточной стены, по левую руку от С, сидевшего на бревне спиной к круглому окошку, из которого был виден дом. Эти полки использовались когда-то для различных приспособлений по уходу за голубями и голубятней – круглые черные шарики из хлебного мякиша, сменные насесты, маленькие пронумерованные колечки, сделанные из какого-то металла вроде олова.

Некоторые из приспособлений все еще хранились на полках, но большую часть полок занимали вещи, принадлежавшие С. Среди них были: старомодная подставка для ночника, цилиндр, две пустые банки из-под варенья, дыхательный ингалятор, статуэтка ломовой лошади, голова которой была отбита; пара ножниц, коллекция обстриженных ногтей, хранившаяся в пепельнице, мышеловка, часть скелета длинноухой летучей мыши, найденная во время экспедиции в нижнюю комнату, дорожный чемодан, купленный в день, когда мистер Мэри дал С. должность своего секретаря, правая ножка стула, изъеденная жучком, перьевая ручка, сделанная из разноцветного пластика, термос, латунная коробочка, катушки. Здесь же лежали: китайский фонарик, на котором была нарисована рожица чертика; завернутая в бумагу книга, на истрепанной обложке которой можно было прочесть: «Пингвин» – для путешественников»; три грецких ореха; боковое зеркало автомобиля с разбитым стеклом; еще одна пустая банка из-под варенья; зонтик, сверху которого лежала соломенная шляпка с разноцветными лентами; овальный металлический медальон с миниатюрой, изображающей сцену из «Жития человека божьего»; а также прокомпостированный автобусный билет; расческа со сломанными зубьями; замысловатый железный ключ; пачка из-под сигарет; талон на обед; еще одна банка, на этот раз с остатками варенья; жестяной шарнир; маленькая чашка с нарисованными цветами, в которой стояли бритва, помазок, ложечка и тряпка; кусок зеленого мыла тоже лежал рядом. Здесь же находилась и чашечка в сине-белую полоску и пакетик чая; эмалированная чашка без ручки, медный крокодил длиной восемь сантиметров; небольшой склад продуктов и домашней утвари и несколько книг: «Настольная книга машинистки»; «Нижняя точка»; «Отверженные» Виктора Гюго; «Посмертные записки Пиквикского клуба» без обложки; «Беременность – концепция деторождения»; первый том книги Шпенглера «Закат Европы»; «Игрушки и возраст»; «Жизнь для бога»; «Первые шаги в Библию»; «Введение в химию»; «Введение в философию»; «Понимание бога»; «Практика секса»; «Путеводитель по Англии»; «Мои Альпы» М. Мид и журнал «Для мальчиков» за август 19…

Все эти книги давно запылились. Пыль походила на пудру высокого качества; местами она лежала очень тонким бело-оранжевым слоем.

С. достал журнал «Для мальчиков» и уселся с ним на бревно. Он начал читать фрагменты из «Тайны Серой Мельницы». Прочитав первые две колонки, он отложил журнал, положил его открытым на полю Опустился на колени и выглянул в открытое окошко.

«С. – наблюдатель, С. – секретарь, правда, бывший, – в нем было что-то хищное. Он гораздо опаснее, чем Г., – думал Домоладосса. – Но как можно понимать сейчас положение вещей? А может, этот непонятный мир, Вероятность А, настолько сложен, что в нем отсутствует понятие греха? Или, может, у бога миллиарды других миров, словно лежащих в детской кроватке, в которой он пробует различные комбинации греховности или непорочности».

Размышляя, Домоладосса рассматривал настольную фотографию своей жены. С помощью специальных устройств, вмонтированных в раму за фотографией, за Домоладоссой наблюдали Определители.

В тот момент на дежурстве было четверо Определителей. Они стояли, вглядываясь в экран, на котором был виден Домоладосса, сидящий за столом и читающий доклад.

– Он выглядит совсем как мы.

– Очевидно, это мир наибольшей сообусловленной синхронизированности.

– Но мы не знаем ключа к шкале.

– К шкале?

– Он может быть не больше моего пальца, а может быть и размером с дом.

– Продолжайте наблюдения. Его внутренняя вероятностная сфера может в любую минуту исчезнуть, как облако пара.