Текст книги "Шоу Уродов (ЛП)"

Автор книги: Брайан Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Парень усмехнулся.

Да, это может сработать.

Крейг обладал определенным обаянием, и мог располагать людей к себе в первые минуты знакомства. И он собирался использовать эту способность по максимуму, когда придет время. В большинстве случаев люди быстро понимали, что он собой представляет, но парень и не рассматривал долгосрочные перспективы. Ему нужно было только убедить кого-нибудь лоха пустить его к себе в машину.

И тогда начнется веселье.

Ожидание затянулось. Дорога оставалась пустынной, и парень слышал только звуки своих шагов. Он вновь подумал о Хизер. Впрочем, он и не переставал о ней думать. Точнее не о ней самой, а о своих чувствах к ней. В глубине души Крейг знал, что все этим и закончится. Они с этой сучкой никогда не испытывали друг к другу никаких настоящих чувств, кроме плотских. Она не была исключением – все его отношения с людьми были потребительскими. У Крейга не было настоящих друзей. Даже тех, с кем можно было поговорить по душам за кружкой пива. Но Крейгу и не нужно было всего этого дерьма. По его мнению, у каждого в голове были свои тараканы, о которых никому не стоило рассказывать.

Политики и размахивающие флагами патриоты в своих долбаных пикапах любят называть старые добрые США "страной свободных", но Крейг знал, что это полная чушь. "Страна репрессированных" было более точным определением, и именно репрессии были виноваты во многом, что пошло не так в стране в последние десятилетия.

Не нужно было быть гением, чтобы понять это. Достаточно было включить гребаный канал A&E практически в любое время дня и ночи и посмотреть одно из этих шоу о настоящих преступлениях. Америка была большим бурлящим, кипящим котлом репрессий, и одним из способов выпускать пар из этого котла были бесконечно увлекательные серийные убийства по сексуальным мотивам.

Крейг часто подумывал о том, чтобы самому пуститься во все тяжкие, но его всегда сдерживало опасение в том, что он окажется в одном ряду со всеми этими унылыми придурками из криминальных шоу. Они все были такими жалкими. Над ними издевались их родители, другие дети дразнили их в школе и надирали им их трусливые задницы, отбирая карманные деньги. Ему очень не хотелось, чтобы его ассоциировали с этими неудачниками. В особенности парня коробила их уродская внешность – засаленный неопрятный вид и очки в толстой оправе с линзами из бутылочного стекла.

Он снова усмехнулся.

Чертовы неудачники, все они.

Крейг Карпентер не был неудачником.

Причины, по которым он наконец-то переступит грань, были не такими жалкими, как у тех побитых жизнью придурков, у которых не хватило мозгов, чтобы не попасться. Поставить Хизер на место было делом чести.

Вспоминая, как эта психопатка наставила на него оружие, он скрежетал зубами в бессильной злобе. Такой девчонке, с убеждениями в независимости и самоуважении, он должен был с самого начала показать, что к чему. Нужно было гнобить ее каждую секунду, подкрепляя свои требования тумаками и пинками. Тогда она бы стала его покорной рабыней, исполняющей каждое его желание и боящейся даже пикнуть ему наперекор.

Воспоминания о своей беспомощности под дулом револьвера и то, с каким бесстрашием она направила его на него, приводили его в ярость. Годом ранее он уже наблюдал, как Хизер управляется с оружием, только в этот раз это было не так волнующе. Наоборот – унизительно было находиться в роли жертвы, испытывая первобытный ужас. Он даже немного обмочился. Огонь, пылающий в тот момент в ее глазах, заставил его поверить, что она выстрелит в него не моргнув.

Крейг побагровел от гнева, стыдясь, что позволил этой сучке так с собой поступить. Сжав кулаки до боли, он с трудом подавил нарастающий из глубины крик. Ему нужно было выплеснуть кипящую в нем ярость, и поскорее.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться.

Приближалась машина.

Крейг еще раз прорепетировал свой вступительный монолог, когда свет фар стал ярче и очертания машины стали вырисовываться в темноте. Это был большой старый автомобиль, длинный и темный.

В темноте машина имела хищный вид, а ее двигатель издавал ровный, мощный гул. Он мягко свернул на извилистом повороте, и свет уличного фонаря бликнул на тонированном лобовом стекле. Это был "линкольн таун", модель, которая, вероятно, сошла с конвейера во времена президентства Никсона.

Крейгу она напомнила большую черную акулу.

От этой мысли у него перехватило дыхание и возникло иррациональное желание, чтобы именно эта машина проехали мимо, не останавливаясь. Но "линкольн" начал притормаживать, приближаясь к нему. Крейг почувствовал, как его яйца сжались до размеров горошин, и внезапно охватившее его чувство страха заставило парня отступить назад, подальше от края дороги. Машина притормозила рядом с ним с резким скрежетом. Только через мгновение Крейг понял, что этот звук издает при переключении древняя коробка передач.

Крейг отступил еще дальше, пока не уткнулся в металлический отбойник. Он подумал о том, чтобы повернуться, перепрыгнуть через ограждение, и скрыться в темном лесу от того, кто был этой машине, но что-то удерживало его на месте. Словно кто-то завладел его сознанием и парализовал волю. Он всхлипнул, отшатнулся, гримасничая, тщетно пытаясь вытеснить это из своей головы. Парень явственно чувствовал, как нечто, забравшееся в его сознание, потешается над ним.

Крейг снова всхлипнул, и его голос превратился в жалкий скулеж:

– П-пожалуйста...

Изнутри машины раздался щелчок, и задняя пассажирская дверь со скрипом медленно открылась. Крейг заметил движение в салоне, затем дверца распахнулась чуть шире, и показалась длинная, изящная женская нога в чулках. Изящная форма женской икры сужалась к лодыжке и ступне, обутой в черную туфлю с каблуком-шпилькой.

Крейг не смог сдержаться и рассмеялся.

– Я понял. Это сон. Я – Джеймс Бонд, а ты – Пусси Галор^[4].

Женщина вылезла из машины и направилась к Крейгу. Остальные части ее тела оправдали все его самые смелые ожидания. У нее была фигура песочных часов, настолько совершенная, что она выглядела как фотомодель. Короткая черная юбка и облегающая шелковая блузка еще больше усиливали восхищение.

Но вот что портило картину, так это ее голова.

Ее вторая голова.

– Леди, – пробормотал Крейг, оторопело пялясь на нее, – у вас две головы.

Одна из голов, красивая, засмеялась. А совершенное тело продолжало приближаться.

Крейгу хотелось отвернуться, зажмуриться, чтобы не видеть этого ходячего безумия, но он все еще не мог пошевелиться. Две головы – одна лучезарно красивая – улыбалась, другая увядшая и отвратительная – озлобленно скалилась.

Уродливая голова облизывала свои потрескавшиеся губы и шипела, как змея.

Тогда Крейг понял – именно эта тварь завладела его волей.

Его пробрал истеричный смех.

Крейг не мог двигаться, но мог говорить. Он был в полной заднице, так что разводить дипломатию было бессмысленно.

– Клянусь Богом, если бы у меня с собой был нож, я бы вырезал себе глаза, только чтобы никогда больше не видеть тебя, Брунхильда^[5].

Сверкающие голубые глаза хорошенькой головки расширились от восторга. Затем она смущенно хихикнула и сказала:

– Отличная идея, Крейг.

Парень вздрогнул. Несмотря на ужасный подтекст в ее словах (и несмотря на то, что это ... чудовище знало его имя), ее голос вызвал дрожь необычайного удовольствия, прокатившуюся по его телу. Этот голос был сущностью секса, живой дистилляцией всех обольстительниц в истории.

Женщина открыла маленькую черную сумочку и достала оттуда что-то маленькое и серебристое, сверкнувшее в свете уличного фонаря. С легким щелчком она выпустила лезвие.

Крейг застонал, когда рукоятка ножа легла в его ладонь.

Он почувствовал, как горячая влага потекла по его ногам, пропитывая штаны, и понял, что обмочился.

Уродливая голова захихикала.

А красивая снова улыбнулась и сказала:

– Теперь нож у тебя есть. Покажи мне, как ты это сделаешь...

Глава 6

Люк Брэддок откупорил крышку очередной банки с тепловатым «Будвайзером», скривился, когда белая пена хлынула через отверстие и пролилась на его пальцы. Он отставил банку и вытер мокрые пальцы о волосы девушки, стоящей на коленях у его ног. Она хрюкнула от его прикосновения и попыталась слизнуть оставшиеся капли пива с его пальцев, но Брэддок оттолкнул ее и наклонился над устройством, представлявшим собой четырехугольную конструкцию. Панель управления напоминала очень большую эргономичную клавиатуру с множеством разноцветных кнопок, мигающих лампочек и переключателей. Это была странная технология, лишенная точных углов, присущих человеческим изобретениям. Три другие панели также были оснащены кнопками, но лампочки на них не мигали, а приборы не функционировали. Закругленные бока, края панели управления и ее шагреневая поверхность придавали ей органический вид, как будто это было нечто эволюционировавшее, а не спроектированное и собранное разумными существами. Это впечатление усиливалось тем, что иногда панель реагировала на прикосновение Брэддока: податливый материал слегка сдвигался, и оборудование издавало звук, похожий на приглушенный стон. Так случилось и сейчас. Раньше такие технологии вызвали бы у него страх и отвращение, но после двадцати с лишним лет в «Шоу уродов» удивить его чем-то было трудно.

Основанием панели служил толстый черный столб, состоящий из смолистого вещества, который время от времени подергивался. С него текли капли темной слизи, стекая в металлический желоб, окружавший основанием колонны. В колонну под неправильными углами были вставлены многочисленные черно-белые мониторы.

Экраны различались по размеру и качеству изображения, некоторые из них показывали настолько нечеткие картинки, что казалось, будто они передают сигнал из какого-то другого измерения. Один монитор с нечетким изображением передавал трансляцию из места, которое, как был уверен Брэддок, действительно было потусторонним миром. Возможно, именно откуда приходили уроды. Изображения были пугающими даже для искушенного Брэддока, и он старался по возможности не смотреть на этот экран.

Ближайший к Брэддоку монитор – у основания колонны и обращенный к нему, был самым большим. Брэддок взял в руки пульт, по ощущениям напоминавший литой пластик (за исключением того, что он слишком цепко прилипал к его руке, когда он забывал надеть черную кожаную перчатку, которую носил сейчас), и несколько раз щелкнул им, переключаясь между видами пустых шатров и темных тропинок.

Что-то промелькнуло на экране и Брэддок замер, выискивая, не притаился ли в тени еще один бедный провинциал, думая, что ему удастся избежать поимки. Затем снова что-то мелькнуло, и на мониторе появился шпрехшталмейстер, войдя в кадр из левого нижнего угла экрана и на короткое время заслонил обозрение, после чего прошел дальше, остановился и медленно повернулся. Брэддоку показалось, что он смотрит прямо на него, в особенности, когда тот усмехнулся, показав ряды сверкающих острых как бритва зубов. Затем распорядитель цирка, казалось, рассмеялся и отвернулся, скрывшись в темноте.

Брэддок вздрогнул. Двадцать лет в "Шоу уродов", а этот сукин сын все еще вызывал у него мурашки по коже. Работа Брэддока заключалась в постоянном наблюдении за территорией карнавала в период ассимиляции и передаче рингмастеру и его не менее жутким соратникам координат выживших и прячущихся людей. В первую же свою смену он заметил молодую женщину, которая каким-то образом почти достигла невозможного. Ей удалось добраться до внешнего периметра, и она стала перебираться через высокий забор. Заметив ее, Брэддок потянулся к кнопке громкоговорителя, но потом замешкался.

Девушка добралась до вершины забора и начала перекидывать ноги через него.

Затем произошла вспышка серого цвета: что-то, напоминающее птеродактиля, пронеслось в небе и сорвало девушку с ограждения.

И тут из ниоткуда появилось злобное лицо шпрехшталмейстера, его жуткая ухмылка стала шире, заполняя весь экран.

Он не сказал ни слова. Да ему и не нужно было. Это было предупреждение. И Брэддок знал, что другого предупреждения не будет. Еще одно невыполнение его новых обязанностей грозит ему смертью.

С тех пор Брэддок подавлял в себя любое сочувствие к другим. Сначала это было нелегко, и он нередко терзался угрызениями совести. Но со временем остатки совести увядали и умирали. Он едва уже помнил, что такое сострадание.

Брэддок почувствовал толчок, и, посмотрев вниз, увидел, что девушка снова улеглась у его ног, а ее розовый язычок лижет его сапог. Она почувствовала его пристальное внимание, и посмотрела на него. Улыбнувшись, девушка стала медленно подниматься, ее стройное, обнаженное тело скользило по его ноге, как змея.

Он немного отодвинул кресло от панели управления, давая ей немного пространства. Потом снова повернулся к главному экрану, пока девушка зубами расстегивала молнию на его джинсах. Как только эта задача была выполнена, она захихикала и едва не захлопала в ладоши, увидев его член в полной боевой готовности.

Девушка провела языком по головке члена, и он вздрогнул от вожделения. Она улыбнулась, глядя ему в глаза и снова провела языком по пульсирующему фаллосу. Брэддок вздохнул и откинулся в кресле. Кончил он быстро, потом оттолкнул ее и снова уставился на главный экран.

Брэддок снова взял пульт и пролистал все доступные ракурсы территории карнавала. Не было никаких признаков активности вообще. Все люди, которым удалось ускользнуть от монстров, уже были пойманы. А все уроды отправились туда, куда отправлялись после завершения первой фазы своей работы. Тем не менее, ему придется еще немного понаблюдать. Несколько уродцев все еще не вернулись из города, где собирали тех немногих горожан, которым каким-то образом удалось противостоять Зову.

Он отхлебнул еще пива и откинулся в кресле, не сводя глаз с экрана, периодически переключаясь на разные камеры от скуки. Он надеялся, что остальные уроды скоро вернутся. Чем быстрее будет закончена работа, тем быстрее он сможет в полной мере насладиться восхитительным телом своей рабыни, а затем лечь спать.

Девушка посмотрела на его пиво и сказала:

– Я тоже хочу пить.

Брэддок хмыкнул.

– Можешь выпить немного воды. Позже.

– Я бы от пива не отказалась.

Брэддок посмотрел на нее. Она улыбалась, хлопая ресницами, как невинная школьница. Он использовал и унижал ее почти всеми возможными способами, так что ее вряд ли можно было назвать невинной. Мужчина был уверен, что ее IQ не дотягивает до трехзначного числа, и редко думал о ней как о человеке. Он даже не мог вспомнить ее имя. Может, Шэрон. Или Шерил. Или что-то в этом роде. Она была просто вещью, игрушкой, с которой он играл, когда ему нужно было отвлечься от мрачной реальности своего существования. И она была не первой. За эти годы таких как она, у него было пару дюжин.

Всякий раз, когда кто-то из них начинал стареть или дряхлеть, приходил один из уродов, чтобы заменить вышедшую в тираж на новенькую. Они всегда выглядели одинаково. Высокие и стройные, с длинными светлыми волосами и большими сиськами. Уроды знали, что ему нравится.

– Послушай, Шэрон...

Девушка закатила глаза.

– Я Шейла.

– Неважно, Шэрон, – он устало вздохнул. – Слушай, я уже объяснял тебе раньше. Пиво для меня. Это одно из немногих преимуществ моей работы. Так что извини, но ты ни хрена не получишь.

Девушка выпятила нижнюю губу и захлопала ресницами чуть более интенсивнее.

– Но... но... – она захрипела, и ее глаза заблестели от слез. – Моя жизнь – отстой. Пожалуйста, сжальтесь надо мной. Я знаю, что ты неплохой парень. Немного пива было бы просто... приятно. Пожалуйста?

Брэддок нахмурился.

– Мне казалось, я выразился достаточно ясно, Шерил. Я получаю все пиво и вкусняшки. Ты получаешь дерьмо. Не заставляй меня пинать твою задницу по всему этому чертову притону только для того, чтобы это прочно засело в твоей чертовой голове.

Голова девушки поникла, и она молча уставилась в пол.

Брэддок наблюдал, как одинокая слезинка скатилась по ее щеке и исчезла в уголке губ. Он посмотрел на эти пухлые, манящие губы, вспомнив о том, как приятно они скользят по его члену.

– О, черт, – он снова вздохнул. – Вот, возьми.

Девушка посмотрела на него, ее глаза блестели от свежих слез. Но она улыбнулась и взяла предложенную банку из его протянутой руки.

– Спасибо.

Брэддок открыл для себя еще одну банку пива и некоторое время молча взирал на главный монитор. Девушка сидела на полу, скрестив ноги, взгляд ее был отстраненным, отрешенным, и она время от времени потягивала пиво, жадно прихлебывая, зная, что это редкое проявление щедрости со стороны ее хозяина вряд ли повторится в ближайшее время. Минуты текли в молчании. В кабине раздавались только звуки радио "Эфир" (которое в данный момент играло какую-то надоедливую техно-песню) и механические щелчки и жужжание, доносившиеся из устройства.

Молчание прервала девушка.

– Могу я задать вопрос?

Не отрывая взгляда от экрана, Брэддок заметил:

– Что-то ты сегодня слишком разговорчива.

Девушка подождала несколько секунд, но не услышав конкретного возражения, вновь попросила:

– Ну... можно?

Брэддок нахмурился. Обычно она говорила только то, что было связано с сексом, что-нибудь похабное, чтобы возбудить его. Он должен был признать, что девчонка была чертовски хороша в этом. А почему бы и нет? Участь в качестве секс-игрушки полковника Люка Брэддока может и не была воплощением мечты любой из этих девушек, но это было чертовски лучше, чем всё остальное, что могли бы сделать с ней эти уроды, и она знала это. Он сломал ее так же, как и остальных, с самого начала осквернив самыми мерзкими способами и заставив полностью сосредоточится на обслуживании его низменных потребностей. Эта девушка была новенькой, она служила ему всего несколько недель, но до сегодняшнего вечера не позволяла себе таких вольностей. Он не мог вспомнить, когда в последний раз одна из его игрушек пыталась вступить с ним в разговор. По крайней мере, если такое и было, то очень давно.

Он знал, что должен игнорировать ее, своим молчанием поставить ее на место.

И он знал, что должен сосредоточиться на своей работе, но ничего не мог с собой поделать.

Его жизнь в последние двадцать лет была неимоверно скучна. Люк оторвался от монитора и взглянул на свою рабыню, пытаясь решить, не ошибся ли он в ней. Может быть, она не была такой тупой, какой казалась.

Может быть, все это время она просто притворялась дурочкой?

– Хорошо, – вздохнул он уже в который раз. – Задавай свой вопрос, Шейла.

Шейла не улыбнулась, когда он назвал ее имя правильно впервые за все время. Она отпила еще немного пива, затем пожевала нижнюю губу. Он видел ее терзания, девушка решала, стоит ли ей задавать свой вопрос или лучше воздержаться, чтобы не гневить его.

Да, определенно не так глупа, как я думал.

Девушка вздохнула, приняв решение.

– Это правда, что ты не можешь покинуть это место? Что умрешь, если попытаешься покинуть кабину?

Брэддок вытаращился на нее, в ошеломлении потеряв дар речи. Он посмотрел на баночку пива в своей руке, затем поднес ее ко рту и залпом выпил. Потом со вздохом вновь перевел взгляд на девушку.

– Где ты это услышала?

Она пожала плечами. Один уголок ее рта подергивался. Мельком взглянув на него, Шейла снова опустила глаза в пол.

– В клетках. Это было незадолго до того, как они привели меня сюда. Я слышала, как один чувак, тот, что похож на пирата, разговаривал с каким-то другим уродом. Они думали, что я без сознания, и поначалу так и было. Мне снились лошади. Прекрасный сон о том, как я скачу на жеребце по залитому солнцем пляжу. Их голоса доносились до меня, как шепот на ветру. Я очнулась и поняла, что голоса мне не снились. Я чуть не закричала. Наверное, так бы и случилось, если бы я не открыла глаза и не увидела, что они стоят снаружи клетки. Одноглазый повернулся в мою сторону, и я тут же закрыла глаза, притворившись, что все еще в отключке.

Брэддок нахмурился.

– И зачем было притворяться?

Выражение ее лица абсолютно было лишено фальши, и Брэддок понял, что впервые видит настоящую Шейлу. Девушка была не так проста, как казалась поначалу.

Она ухмыльнулась.

– Потому что знание – это сила. Многое можно узнать, если окружающие думают, что ты их не слышишь. – Ухмылка переросла в улыбку. – Например, я кое-что знаю о тебе.

Брэддок недоверчиво усмехнулся.

– Ага, конечно.

– Ты разговариваешь во сне. – Она рассмеялась, увидев удивление на его лице. – Серьезно. Иногда говоришь весьма интересные вещи. О своей маме, об армии, и ты просишь прощения у кого-то. – Девушка слегка наклонилась вперед, смотря Брэддоку так пристально в глаза, что тот нервно заерзал на своем кресле. – Кто такая Лиза, полковник? Что ты с ней сделал? Должно быть что-то очень плохое, потому что...

Брэддок в гневе вскочил со стула, от ярости его глаза застлала красная пелена. Тыльной стороной ладони он ударил девушку по лицу, отчего та, изумленно вскрикнув от страха, распласталась на полу. Брэддок схватил ее за волосы и рывком поднял на ноги. Намотав локоны на кулак, он тянул за них так сильно, что ей казалось, что кожа лопнет по линии роста волос, и она лишится скальпа. Шейла заплакала, умоляя о пощаде, а наглость, с которой та говорила с ним минуту назад, растворялась, как плоть, окунутая в кислоту.

– Я должен свернуть тебе шею, сука, – хрипло проговорил Брэддок сквозь стиснутые зубы. – Ты думаешь, что самая умная? Думаешь, что нашла слабое место, которым можно воспользоваться, услышав, как я во сне произношу имя своей умершей жены. Но ты кое что забыла. Трудно манипулировать людьми, будучи при этом трупом.

Свободной рукой он схватил ее за горло и начал душить.

Ей с трудом удалось прохрипеть:

– Подожди...

Брэддок, не зная почему, ослабил хватку.

Раньше он никогда не колебался, устраняя угрозу. А эта девушка была угрозой, в этом не могло быть никаких сомнений. Но что-то удержало его от быстрой расправы. Он замер, глядя в ее широко распахнутые испуганные глаза, нутром понимая, что должен убить ее.

Но вместо этого сказал:

– Подбирай свои следующие слова тщательнее, пизда. Они могут оказаться последними в твоей жизни.

Она сделала несколько быстрых глубоких вдохов и выдохов, прежде чем снова заговорить.

– Они говорили о тебе, когда думали, что я без сознания и не слышу их. Они сказали, что кабина взорвется, если ты попытаешься ее покинуть.

Брэддок долго смотрел на нее, раздумывая, что ответить на это. Потом рассмеялся и оттолкнул от себя.

– Да неужели?

Девушка немного отступила назад в целях обезопасить себя от его очередной вспышки гнева.

– Да.

Брэддок снова рассмеялся, но смех вышел неестественным, вымученным, а темные глаза оставались холодны, как лед.

– Люди говорят всякое. Редко правду, в основном лгут, особенно здесь. И особенно с определенной целью. Скажи мне, Шейла, тебе никогда не приходило в голову, что они знали, что ты очнулась, и говорили это специально для тебя?

– Естественно.

Ее ответ застал Брэддока врасплох. Вскинув бровь, он удивленно протянул:

– О-о-о-о...

Она кивнула.

– Да. Я не глупая.

Брэддок усмехнулся, но вовсе не дружелюбно.

– О, я знаю это, засранка ты этакая. Но ты очень хорошо умеешь притворяться дурочкой. Ты одурачила меня, признаю. Если ты когда-нибудь выберешься из этой передряги, то, возможно, тебе стоит подумать о переезде в Голливуд. Из тебя выйдет непревзойденная актриса. Итак, гений ты наш, каков твой вердикт? Они говорили правду? Будет большой БУМ, если я выйду за эту дверь?

Шейла взвешивала свой ответ; пристально глядя в безжалостные глаза Брэддока, дольше, чем какая-либо из его прежних рабынь.

Вздохнув, она кивнула.

– Да. Думаю, они говорили правду.

Брэддок улыбнулся.

– Интересно. Это чертовски предательски, да? Обеспечивать преданность, поместив человека в заминированную машину для убийства. – Он хохотнул и покачал головой. – Да это просто дьявольщина.

Девушка никак не отреагировала на его сарказм.

– Значит, это правда?

– Вроде того, – неоднозначно ответил Брэддок, пожав плечами.

Девушка нахмурилась. Она попыталась что-то еще сказать ему, но кулак Брэддока быстро заткнул ее, угодив ей в челюсть, и она тут же провалилась в темноту.

Глава 7

Хизер Кэмпбелл уже успела распрощаться с жизнью, увидев, как мать нажала на спусковой крючок. Она не испытала слепой ужас, и даже успела подумать о последним желании – умереть от выстрела безболезненно.

Девушка даже не сразу поняла, что выстрела не последовало, а раздался только сухой щелчок. Она увидела, как мать снова сгибает артритный палец, инстинктивно снова нажимая на спусковой крючок. Метнувшись вперед, Хизер выбила револьвер из слабой руки Элис Кэмпбелл, прежде чем та успела выстрелить снова, но этот раз, возможно, успешно – она не знала, то ли произошла осечка, то ли патроны в оружии кончились, но рисковать не хотела. Револьвер заскользил по паркетному полу и замер прямо перед открытой дверью спальни в конце коридора.

У Хизер кольнуло сердце, когда девушка прочитала на лице матери невыразимый ужас от осознания того, что она пыталась застрелить своего единственного ребенка, поразивший старую женщину до глубины души.

– Мама, все хорошо. Я в порядке. Что происходит...

Жалобный вопль Элис Кэмпбелл оборвал ее не высказанный до конца вопрос, заставив Хизер содрогнуться. Это было все равно, что стоять рядом с динамиком оповещения воздушной тревоги, воющим сиреной.

Видя свою мать такой растерянной, ополоумевшей от страха, Хизер испугалась еще больше. Она осмотрела коридор в поисках того, что так напугало женщину. Казалось, что мать, похоже, от чего-то убегала. Но коридор был пуст.

Судя по царившей тишине, в спальне тоже никого не было. Хизер решила, что мать убегала от мнимой угрозы, которая причудилась ей, и немного расслабилась.

Хизер вздохнула и опустилась на колени рядом с ней, взяв одну из ее иссохших ладоней – ту самую, в которой та еще недавно держала оружие, целясь в нее – и ободряюще похлопала по ней.

– Мама, пожалуйста, все хорошо, правда. Я сейчас здесь, и позабочусь о тебе, обещаю.

Ужас исчез с лица Элис, но оно оставалось по-прежнему призрачно бледным, а глаза умоляюще смотрели на дочь. Она крепко схватила дочь за руку и притянула ближе к себе.

– Послушай меня. Я знаю, ты думаешь, что я сбрендила, но я клянусь тебе, что это не так.

Она говорила с такой убежденностью и решимостью, что у Хизер вновь всколыхнулось чувство тревоги.

– Там что-то в спальне. Что-то плохое. Я стреляла в него. Я ранила его. Но я не думаю, что оно мертво. Оно все еще может причинить нам вред, и мы должны убираться отсюда прямо сейчас!

Хизер нахмурилась.

– Но мама...

– Не спорь со мной, не сейчас, – Элис крепче сжала руку Хизер, и та приподняла с пола, приведя в сидячее положение.

Женщина опасливо озиралась, зрачки бешено вращались в глазницах, словно она действительно обезумела.

– Где моя трость? – искаженный паникой голос дрожал и каждое слово вырывалось с придыханием. – Как я смогу выбраться отсюда без трости?

Хизер заметила блеск металла на полу позади матери.

– Мама, я вижу ее. Расслабься. Я принесу ее тебе.

Она высвободила руку из железной хватки матери, встала и прошла мимо нее. Девушка потянулась за тростью, которая лежала у плинтуса, и в этот момент услышала шорох из спальни. Она замерла, едва коснувшись трости кончиками пальцев.

Хизер медленно повернула голову в сторону открытой двери материной спальни, отбрасывая назад пряди длинных светлых волос, которые падали ей на лицо.

Шорох раздался снова, и на этот раз ему вторил хрип, словно кто-то с трудом дышит при смерти.

– Мама? Кто в спальне? – Хизер тяжело сглотнула, в груди сдавило, словно огромная холодная ладонь крепко сжала ее сердце. – Ты действительно кого-то там застрелила?

Хизер выпрямилась и сделала нерешительный шаг в направлении спальни.

– Эй!? Там кто-нибудь есть?

– Нет, нет, нет... – пролепетала Элис Кэмпбелл испуганно. – Не заходи туда... пожалуйста...

Материнская паника передалась Хизер. Подойдя ближе к спальне, она отчетливее услышала сбивчивое дыхание.

В этом хрипе чувствовалось отчаяние, как будто раненому не хватало воздуха.

Может быть, коллапс легкого?

Хизер оглянулась на мать, которая поднялась на четвереньки и мотала головой с искаженным от боли и ужаса лицом.

– Нет... Хизер... пожалуйста... не надо...

Девушка проглотила комок, застрявший в горле, издав непроизвольный всхлип. Она не знала, сможет ли справиться с этим, если ее подозрения подтвердятся. В своей жизни она уже оказывалась в сложных ситуациях.

Револьвер в ее руках... смуглое лицо мужчины, дрожащего от страха... его выпученные глаза умоляюще смотрят на нее... Крейг что-то кричит мужчине, отчего тот еще сильнее вздрагивает и негромко вскрикивает...

СТОП!

Но сейчас была иная ситуация. И ей совсем не хотелось в ней разбираться. Это должен делать тот, кто лучше подготовлен. Полицейский, врач скорой помощи, да кто угодно, но не она, испуганная до ужаса.

Хизер глубоко вздохнула и закрыла глаза. Подобрав трость, она занесла ее над головой, как дубинку, пожалев, что оставила свой револьвер в машине. Неизвестно, что ждало ее в спальне, но что бы это ни было, нужно было разобраться с этим быстрее, чем оно разберется с ними. Девушка дала себе еще минуту, чтобы успокоиться, и еще раз глубоко вздохнула, готовясь сделать шаг по направлению к спальне.

В тот момент, когда она ступила в сторону распахнутой двери, ее мать закричала.

Сердце Хизер заколотилось с немыслимой частотой. Оглянувшись вокруг, она никого и ничего тревожного не увидела.

Поначалу она подумала, что матери что-то привиделось. Но затем девушку привлек хлюпающие звуки, доносившиеся с пола. Она опустила взгляд и закричала громче матери.

С пола на нее смотрело ухмыляющееся существо. Несколько мгновений девушка была не в силах осознать то, что видит, даже когда то приблизилось к ней.

Гротескное существо двигалось странным способом, раскрывая челюсть, впиваясь заостренными, сверкающими как кинжалы зубами в половицы и подтягивая себя ближе к Хизер.

По сути, существо представляло собой одну лишь голову, за которой волочился потрепанный, окровавленный шлейф кожи.

Хизер подумалось, что безумие передается, как заразная болезнь, потому что по-другому не могла объяснить то, что видит перед собой. Видимо именно это заставило ее мать бежать. Но было ли это реальным или просто являлось плодом воображения ее матери. Плодом воображения их обоих.

Несмотря на намек на безумие, последнее предположение показалось ей более заманчивым. В конце концов, кто в здравом уме захочет продолжать существовать в мире, где ему угрожает отрубленная голова розоволосого клоуна-монстра?