Текст книги "Черви-Завоеватели (ЛП)"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Она открыла рот и запела. Каждое слово было кристально чистым, даже несмотря на то, что мы были под водой. Просто так бывает во сне.

– Я не могу понять, нет, я не могу понять, как жизнь продолжается таким образом.

Скитер Дэвис. Она пела ту же песню, которую Карл пел перед сном.

– Я скучаю по тебе, Рози, – сказал я, и изо рта у меня пошли пузыри.

Но, несмотря на это, я не тонул.

– Я тоже скучаю по тебе, Тедди. Было трудно наблюдать за тем, через что ты проходишь.

– Что? Старик, разгадывающий кроссворды и пытающийся придумать слово из четырех букв, обозначающее согрешение? Боится выйти под дождь, потому что может подхватить воспаление легких? Да, я думаю, на это тяжело смотреть. Должно быть, это довольно скучно.

– Я не об этом говорю, и ты это знаешь. Разве ты не знаешь, что это конец света?

– Нет, это не так, – сказал я ей. – Все закончилось, когда ты попрощалась, Рози. Прямо как в песне.

– Все будет только хуже. Дождь – это только начало. Они идут, Тедди.

– Кто идет? Что ты имеешь в виду? Черви? Я подумал, что, может быть, схожу с ума.

Если она и слышала меня, то не подала виду. Вместо ответа она подплыла ближе и поцеловала меня в лоб. Ее губы были прохладными, мягкими и влажными. Я скучал по ним и хотел, чтобы этот поцелуй длился вечно.

– Они идут, – повторила она, удаляясь. – Вам с Карлом нужно подготовиться. Это будет ужасно.

– Кто идет, Рози? Скажи мне. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Люди с неба.

– Что?

Она вдруг наклонилась, схватившись за живот.

– Рози? Роуз! Что случилось?

Ее тело сотрясали судороги, а живот раздулся, как будто она внезапно оказалась на девятом месяце беременности. Я поплыл к ней, но было уже слишком поздно. Она посмотрела на меня широко раскрытыми от паники глазами, и ее вырвало дождевыми червями в воду. Они вырвались у нее изо рта, плавая вокруг нас. Еще больше их выскользнуло у нее из носа и вырвалось из ушей и уголков глаз. Под ее ночной рубашкой, в том волшебном месте, которое знал только я, месте, где родились наши дети, что-то шевельнулось.

– Они идут, Тедди. Они скоро придут!

Дождевые черви ползли по воде ко мне.

Я открыл рот, чтобы закричать, и на этот раз вода хлынула внутрь, задушив меня. Вместе с ним черви скользнули мне в горло.

Я проснулся, вцепившись в простыни и все еще пытаясь закричать. Мой рот был широко открыт, но из него не вырывалось ни звука. Мне казалось, что я тону, совсем как во сне. Мое сердце бешено колотилось в груди, а легкие разрывались от боли. Я нащупал на прикроватной тумбочке лекарство, проглотил таблетку и подождал, пока мой пульс перестанет учащаться. Я был рад таблеткам, но они почти закончились, и я не был уверен, как я достану еще.

Моя пижама промокла от пота, и матрас, и простыни были влажными. Сначала я подумал, что обмочился, но это был просто пот. Я потряс головой, пытаясь все прояснить.

Последние несколько обрывков кошмара промелькнули у меня в голове. Я задумался, что все это значит, и решил, что это просто мое подсознание избавляется от мусорау этого дня; мысли о Рози и исполнении Карлом песни Скитера Дэвиса, и червях из гаража. Но осознание этого не уменьшило моих страхов. Даже тогда я отказывался думать о других вещах, которые видел. Мой мозг просто не хотел мириться с этой странностью. Вероятно, какой-то защитный механизм.

Немного погодя я сел и зажег керосиновую лампу. С тумбочки на меня смотрела фотография Роуз. Я поднял ее и прижал к себе, думая о том, как мы познакомились.

В 1943 году моя сестра Эвелин и ее муж Дариус владели магазинчиком "1000 мелочей" в Уэйнсборо, штат Вирджиния. Роуз и Эвелин были хорошими подругами, и она жила у них и работала в магазине. Тем временем я находился в Панаме и Галапагосе в течение десяти месяцев, и в апреле того же года вернулся домой в семидневный отпуск. Мой визит был неожиданным. Я решил, что просто заявлюсь к ним и удивлю всех. Я сел на поезд из Норфолка в Уэйнсборо и прибыл туда сразу после захода солнца. Дариус, Эвелин и Роуз сидели за ужином, когда я постучал в дверь, выглядя довольно внушительно в своей парадной форме, скажу я вам.

Дариус и Эвелин были рады меня видеть и подняли большой шум. Роуз, вроде как, тихо сидела на заднем плане, пока все не успокоилось, но я сразу ее увидел. Первое, что я заметил, когда нас наконец представили, была ее улыбка, а второе – ее глаза. Это было все, что потребовалось. Всего один взгляд в эти глаза, и я влюбился. Люди в наши дни (то, что от них осталось) могут насмехаться над понятием любви с первого взгляда, но я говорю вам, что так действительно бывает. Это случилось со мной и Роуз.

В тот вечер мы общались друг с другом украдкой, но и только. У нас не было реальной возможности поговорить. На следующий день Дариус и Эвелин подвезли меня до Гринбанка, где жили наши родители. Я попрощался с Роуз и сказал, что рад был с ней познакомиться. Когда она пожала мне руку, я подумал, что увидел особый взгляд, послание только для меня (и позже я узнал, что был прав). Мы забрались в грузовик Дариуса. Когда мы отъехали, я с удивлением обнаружил, что чувствую себя одиноким и грустным без Роуз. Мои планы состояли в том, чтобы сесть на поезд в Гринбанке после окончания моего отпуска, а потом отправиться в Тусон, где затем я должен был остановиться.

После короткого визита к нашим родителям Дариус и Эвелин вернулись в Уэйнсборо. Я провел ночь в своей старой спальне, но не мог сомкнуть глаз. Все, что я делал, это лежал в своей знакомой постели и думал о Роуз. Я не мог выбросить ее из головы. К рассвету я уже знал, что мне нужно делать. На следующее утро, во время завтрака, я рассказал родителям все о ней и о том, что я решил сделать. Они поняли, и я провел день, добираясь автостопом до Уэйнсборо. Я снова приехал после захода солнца, и когда я постучал в дверь и увидел Роуз, мое сердце запело. Я беспокоился, что ее там может не быть.

В тот вечер я пригласил ее в кино, и она согласилась. Никто из нас понятия не имел, какой фильм мы смотрели. До сих пор я не знаю, что это был за фильм. Мы сидели на заднем ряду и в значительной степени были предоставлены сами себе. Мы не смотрели на экран. Вместо этого мы все время разговаривали. После того как фильм закончился и зажегся свет, мы очень медленно пошли домой под полной луной и еще немного поговорили. Мы не спали до часу ночи, но прежде чем пожелать ей спокойной ночи, я поцеловал ее на прощание.

Держа ее фотографию, я думал об этом поцелуе и о следующем дне – о том, как я впервые сказал ей, что люблю ее, и как она прошептала мне это в ответ, ее дыхание было мягким и сладким на моем лице.

Я люблю тебя...

Неделю спустя я написал ей письмо и попросил выйти за меня замуж. Она сказала "да". Остальное, как говорится, уже история.

Дождь барабанил в темноте по крыше и окнам. Снова улегшись, я уставился в потолок, прислушиваясь к шуму дождя, пока, наконец, снова не задремал.

Мне снова приснилась Роуз, но на этот раз мы шли по той же дорожке под той же полной луной. Мы стояли там и целовались – один долгий, томительный миг, который длился до рассвета.

– Я люблю тебя, – прошептала она, и солнце светило ярко, и на небе не было ни единого облачка.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующий день – вчера – был cорок второй день. Именно тогда люди из Балтимора упали с неба.

Я проснулся в то же время, что и всегда, все еще усталый и сонный от снов о Роуз. В спальне было жарко и липко, и моя пижама прилипла ко мне. Из-за погоды повысилась влажность воздуха. Перепады температуры были просто еще одним странным эффектом постоянного дождя. Только что было душно, а в следующее мгновение тебе нужен был свитер, чтобы согреться.

Как обычно, я по привычке потянулся за своим табаком и проворчал, когда его там не оказалось. Но я приободрился, когда услышал, как Карл ходит по своей комнате. Я и забыл, что он был здесь; его присутствие было утешением.

Мое тело скрипело и стонало, пока я вылезал из кровати. Я потер затекшие суставы и скользнул в свой старый выцветший халат. Он был достаточно зрелым, чтобы встать самостоятельно, поэтому я напомнил себе, что довольно скоро мне придется стирать в корыте для стирки. Корыто для стирки было старинным; оно принадлежало моей матери. Я взял его после ее смерти – сентиментальность. Но теперь, когда электричество отключилось, эта штука пригодилась.

Если не считать звуков, доносившихся из комнаты Карла, и бесконечного жужжания дождя, в доме было тихо. Я прислушался к птице, а потом вспомнил, что произошло накануне. После этого мое хорошее настроение снова испортилось.

Карл, должно быть, услышал, как я двигаюсь. Он вышел из своей комнаты, и мы сонно поздоровались. Он выглядел усталым, и я подумал, не снились ли ему тоже плохие сны. Если так, то он не упоминал об этом, а я не спрашивал. Но под глазами у Карла были темные круги, которых не было вчера, и его лицо выглядело осунувшимся и изможденным.

Я вышел на улицу, чтобы пописать, и, пока стоял там, зевая, я заметил, что дождевые черви все еще копошатся на моем навесе для машины – теперь по крайней мере на фут глубиной. Возник образ червей из моего сна, и я вздрогнул, вытесняя его из головы.

Я закрыл глаза и прислушался к шуму дождя. Затем я вернулся внутрь.

На завтрак у нас были остатки тушеного мяса и растворимый кофе, и когда мы закончили, я еще немного повозился с кроссвордом, все еще пытаясь придумать слово из четырех букв для "согрешения".

– Когда-нибудь это должно прекратиться, – размышлял Карл, наблюдая за дождем из большого панорамного окна гостиной. – Я имею в виду, не может же все время идти дождь, не так ли? Господь не допустил бы ничего подобного.

Я приклеил ластик к карандашу и попытался сосредоточиться.

– Тедди?

– Хм?

– Что, если это не прекратится? Ты когда-нибудь думал об этом? Что, если дождь просто продолжит идти?

– Тогда зима будет очень суровой. Можешь себе представить, что произойдет, когда температура упадет ниже нуля и вся эта вода превратится в снег и лед?

– Нет, я об этом не думал. Как бы ни было плохо сейчас, я думаю, что могло быть еще хуже.

– Наверно, лучше об этом не думать.

Но теперь он заставил меня обдумать такую возможность. Я попытался представить, как вся влага в воздухе превращается в снег. Это будет метель, подобной которой не видели со времен ледникового периода. Дом будет покрыт снегом в течение нескольких дней, а после этого...

Безумие. Вместо того чтобы думать об этом, я вернулся к кроссворду. Карл взял старый номер "Field & Stream" и пролистал его.

Мне пришло в голову, что в любом случае может наступить еще один ледниковый период. Да, где-то над облачным покровом все еще светил солнечный свет. Я знал это, потому что там, где обычно находится солнце, был серебряный диск. Но будут ли облака и туман продолжать закрывать солнечный свет? Что тогда произойдет?

Я вздрогнул.

– Я полагаю, что туалет не работает? – спросил Карл.

– Да, – кивнул я. – Если тебе нужно справиться по-большому, тебе придется воспользоваться уборной. Только не сядь в паутину.

Карл нахмурился. Он ненавидел пауков.

– Ладно. Я немного посижу на троне.

– Как угодно. Не позволяй ничему укусить тебя сзади.

– Это не смешно, Тедди.

Карл надел плащ и ботинки, схватил зонтик и вышел на улицу, свернув журнал и зажав его под мышкой. Я встал, вытер конденсат с кухонного окна и посмотрел, как он идет через болотистый двор. Он спешил, и я решил, что, должно быть, что-то не так.

Но пять минут спустя он двигался еще быстрее, когда ворвался в кухонную дверь, капая водой на мой линолеум.

– Тедди! – выдохнул он. – Тебе лучше выйти побыстрее. Там что-то есть во флигеле!

– Я же говорил тебе, что там были пауки.

Он покачал головой, и его кадык подпрыгнул вверх и вниз.

– Сурок? – прошлым летом у меня была проблема с тем, что они зарывались под сараем.

Карл с трудом сглотнул.

– Нет, это не сурок. Я не знаю, что это такое, но оно звучало как что-то большое. Просто иди и посмотри, черт возьми!

Я натянул дождевик и последовал за ним на улицу в раздраженной покорности судьбе. Влажность снова упала. Воздух был прохладным, и туман, казалось, прилипал к моему лицу. Даже сейчас туман был не таким густым, как накануне, и я мог видеть немного лучше. Я заметил, что моя яблоня наклонилась под углом в сорок пять градусов; почва вокруг нее была слишком влажной, чтобы корни могли сохранить свою цепкость. Мы с Роуз посадили это дерево вместе, когда оно было всего лишь маленьким деревцем, и мне стало грустно от этого зрелища.

Мы дошли до уборной, и Карл внезапно остановился.

– Я ничего не вижу, – сказал я.

– Открой дверь и загляни внутрь.

Я осторожно приблизился к нему, но не услышал и не увидел ничего необычного. Я собрался с духом и распахнул дверь. Петли заскрипели. Я просунул голову внутрь. Был слабый запах, общий для всех надворных построек, и мне показалось, что я уловил намек на тот странный запах со вчерашнего дня – рыбную вонь. Но он был приглушен. В остальном все казалось нормальным: две дырки, три рулона туалетной бумаги, ведро извести, которое нужно было опустить в дыру, баллончик с аэрозольным дезинфицирующим средством и одинокая паутина, висящая в верхнем углу.

Я вышел наружу.

– Да, этот паук действительно страшный. Большой, волосатый сосунок. Я рад, что ты позвал меня сюда, Карл. Дай мне журнал, и я убью его для тебя. Потом ты сможешь заняться своими делами, а я пойду обсохну.

– Не нужно надо мной смеяться, Тедди. Говорю тебе, я что-то слышал внутри. Что-то большое.

– Ну, теперь там ничего нет. Взгляни сам.

Он не пошевелился.

– Это было внизу, под... ну, ты знаешь, под уборной.

– В яме?

Карл кивнул.

Я вернулся внутрь и уставился в дыры. А потом я увидел это.

Ну, на самом деле, я этого не видел.

Если вы никогда не были в уличном туалете, я думаю, мне следует объяснить, как они работают. Когда строишь пристройку, то начинаешь с выкапывания ямы. Делаешь это так глубоко, как только можешь – обычно не менее десяти или пятнадцати футов. Затем строишь сарай над дырой. Сам туалет находится прямо над ямой, так что, когда занимаешься своим делом, твоим отходам есть куда деваться. Ты подсыпаешь немного извести в отверстие, чтобы помочь в конечном итоге разложиться отходам и уменьшить запах. Но каждый раз, заглядывая в эту дыру, ты увидишь индикатор твоего предыдущего визита: застывшую кучу мочи, кала и туалетной бумаги.

Вот чего я не видел. Этого там больше не было. Яма с фекалиями исчезла. Там ничего не было – просто черная, кажущаяся бездонной яма, определенно глубже, чем та, которую я вырыл. Что-то прорыло туннель под уборной, и десятилетняя грязь стекла в траншею и исчезла из виду.

– Ладно, я понял, – прошептал я.

– Что там? – спросил Карл. – Что ты видишь?

– Я не уверен. Помнишь вчерашние дыры?

– У поленницы и в поле?

– Да

– Здесь еще одна, – я вышел наружу. – Что-то вырыло яму под уборной и приняло действительно отвратительную ванну.

– Куда ведет эта дыра?

– Я не знаю, но я уверен, что не собираюсь заползти внутрь и выяснить это. Нет, спасибо, сэр.

Мы смотрели друг на друга, пока дождь пропитывал нашу одежду насквозь.

– Тедди, что, черт возьми, происходит? Что за тварь проделывает такую дыру?

– Я не...

Удар грома оборвал меня, и мы оба подпрыгнули. Секундой позже последовал еще один взрыв. В небе не было ни одной молнии.

Это не гром, – подумал я. Кто-то стрелял. Судя по звуку, тяжелый калибр. Еще один взрыв прокатился по холмам.

– Ты это слышал? – спросил меня Карл, все еще мастер задавать очевидные вопросы.

Я приложил палец к губам.

– Послушай.

За выстрелами было что-то еще – гудящий звук, становившийся все громче и ближе.

Карл напрягся.

– Это звучит так, как будто...

Вертолет пронесся сквозь верхушки деревьев, дико раскачиваясь, с ревом пронесся над нами и устремился к пустому полю.

– Может быть, это Национальная гвардия! – крикнул Карл, перекрывая шум. – Наконец-то они прилетели за нами!

Мое настроение поднялось. Похоже, мы спасены.

Мы размахивали руками и кричали во всю глотку, но вертолет продолжал удаляться от нас. Похоже, у него были проблемы. Из его двигателя валил черный дым.

Раздался еще один выстрел, а затем из леса появилась фигура. Это был Эрл Харпер, все еще одетый в свою боевую форму и выглядевший как сумасшедшая, утонувшая крыса. И такой же подлый.

Он прокричал что-то неразборчивое, поднял винтовку, прицелился в прицел и нажал на спусковой крючок. Последовала вспышка света и дыма, за которой последовал еще один взрыв. Затем он опустил винтовку и побежал к нам.

– Боже милостивый, – проворчал Карл. – Что он сделал и делает сейчас?

Я не мог ему ответить. Я чувствовал онемение, и мои ноги вросли в грязь.

Карл подобрал кусок сухостоя – толстую упавшую ветку дерева – и прижал ее к боку, как дубинку. Я просто ошеломленно наблюдал за вертолетом, не веря своим глазам.

Он повернул влево, а затем вправо, как будто пилот был пьян. Он откатился назад, к сосновой роще, подальше от поля, затем снова взмыл вверх. Взвыл двигатель.

– Я попал в него, – хихикнул Эрл, подбегая к нам. – Я поймал этих ублюдков! Разве я вам не говорил? Черный гребаный вертолет! Точно так же, как говорили на шоу "От побережья до побережья". Я вас всех предупреждал. Проклятые войска вторжения ООН!

Вертолет снова развернулся над полем. Дым теперь валил из двигателя густым облаком. Эрл снова прицелился и сделал еще один выстрел. Винтовка уперлась ему в плечо. Видимость была плохой из-за дождя, и я удивился, как он мог во что-то попасть, но он это сделал. Улетающий вертолет камнем рухнул с неба. Не было ни взрыва, ни большого оранжевого огненного шара, как в фильмах. Такого никогда не бывает. Раздался лишь тошнотворный хруст, когда металл рухнул и раскололся, а вращающиеся лезвия вонзились в землю. Двигатель зашипел.

Затем наступила тишина, за которой через несколько секунд последовали крики людей.

Затем снова тишина, за исключением моего резкого дыхания, астматического хрипа Карла и тихого щелчка Эрла, перезаряжающего винтовку.

И, конечно, дождь на заднем плане. Вечно идущий дождь.

Никто из нас не пошевелился. Мы просто смотрели друг на друга. Эрл вытащил из кармана еще патроны и вставил их в винтовку.

Карл крепко сжал свою дубинку.

– Что, черт возьми, происходит, Эрл?

– Я их поймал, – прошептал Эрл, и его седое лицо широко расплылось в улыбке.

Он передернул затвор винтовки и поплелся к искореженным, дымящимся обломкам. Он так сосредоточенно приближался, что не заметил, как Карл подкрался к нему сзади с куском дерева. Эрл ничего не подозревал, пока Карл не треснул его по затылку.

Эрл со стоном рухнул на землю, уткнувшись лицом в мокрую грязь.

Карл посмотрел на меня, его лицо было шокировано.

– Ты же не думаешь, что я убил его, не так ли?

– Только не с его каменной башкой. Но вытащи его лицо из грязи, чтобы он не захлебнулся.

Пока Карл делал это и проверял пульс Эрла, я схватил винтовку с того места, где она упала. Затем мы помчались к месту крушения. Я так крепко сжал винтовку, что у меня побелели костяшки пальцев. Карл поднял еще одну упавшую ветку и выставил ее перед собой, как меч.

– О, эти бедные люди, – пробормотал он. – Как думаешь, там есть кто-нибудь живой?

– Я не знаю. Давай выясним.

В воздухе висел густой запах горелого металла.

Карл наклонился, кашляя.

– Боже милостивый...

– С тобой все в порядке? – спросил я его. – Потому что ты нужен мне здесь и сейчас.

– Все в порядке. Просто прошло некоторое время с тех пор, как я видел что-то подобное. Со времен войны. Я уже забыл, как прилив адреналина может вызвать у человека тошноту. Я борюсь с этим.

– Я тоже, – сказал я, хотя желчь подступила к горлу.

Черный маслянистый дым клубился от места крушения, но огня не было. Погода позаботилась об этом. Это определенно больше не было похоже на вертолет. Обломки разбросаны по полю. Кабина пилота стояла в конце глубокой траншеи, вырытой в грязи. Именно к этой части мы и подошли. Она раскололась пополам. В одной секции находилось что-то неузнаваемое – мокрое и красное, от которого поднимался пар. Только когда Карла начало тошнить у меня за спиной, я понял, что это было.

Пилот. Или то, что от него осталось. Я видел худшие акты человеческой резни во время войны; видел живых, дышащих людей, превращенных в груды измельченного, дымящегося мяса, видел, как черная жидкость пузырилась глубоко внутри их тел – но это было давно.

Это напомнило мне их. Карл опустился на колени, его сжатые кулаки брызнула грязь, и его вырвало.

Пилот, должно быть, был пристегнут ремнем безопасности, и это его убило. Его разрезало на части горизонтально от левого плеча и вниз по груди до правого бедра, а затем разрезало пополам на талии. Его ноги и пах остались в сидячем положении на окровавленном сиденье, вместе с дымящейся петлей серых кишок и забрызганные фекалиями. Две другие его части упали по обе стороны. Его внутренности были разбросаны повсюду. Пока мы смотрели, один кусок кишечника соскользнул с сиденья, как змея, и шлепнулся в грязь.

Это напомнило мне червя.

Карл вытер рот тыльной стороной ладони, оставив на лице коричневое пятно грязи. Он неуверенно поднялся. Его лицо было совершенно белым.

Я нашел голову пилота, лежащую в грязи. Его нижняя челюсть была срезана, а в пустых глазах скопилась дождевая вода. Я наклонился и закрыл их.

– Ты в порядке? – спросил я Карла.

Он сплюнул на землю.

– Да. В порядке. Как я уже сказал, просто прошло много времени с тех пор, как я видел что-то настолько ужасное. По правде говоря, я надеялся никогда больше этого не увидеть.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я думал, что такие вещи остались позади сейчас, в нашей старости.

Карл подавился, а затем прикрыл нос рукой.

– Ты уверен, что все в порядке? – снова спросил я.

– Я... я забыл, как это пахнет. Кровь и внутренности людей.

Зловоние проникло и в мои легкие, и меня от этого тошнило. Я боролся с этим, пытаясь сохранить голову. Мое тело болело, напоминая мне, что я не супергерой, а просто старик, который слишком долго пробыл под дождем.

Я обернулся, чтобы проверить, как там Эрл. Он все еще лежал в грязи без сознания.

– Нам придется повозиться с ним, – сказал Карл.

Я кивнул.

Позади нас раздался стон. Мы обернулись и увидели старика, вероятно, примерно нашего возраста, лежащего на земле и истекающего кровью в луже. Карл опустился на колени, чтобы осмотреть его, и мужчина застонал, отплевываясь, когда его окатил холодный дождь. Рукав его рубашки задрался, и я мельком увидел черную, выцветшую татуировку на его бицепсе – пару якорей и логотип США. Он служил во флоте, кем бы он ни был.

– Кто... – начал он и замолчал, охваченный сильным, мучительным кашлем.

Он забрызгал плащ Карла кровью и слюной.

– Вы просто лягте на спину и отдохните, мистер, – заверил его Карл.

Он взглянул на меня, а затем снова на мужчину. Я проследил за его взглядом и посмотрел на ногу мужчины. Чуть ниже колена из его брюк цвета хаки торчал зазубренный кусок кости, покрытый розовыми кусочками. Из раны хлынула артериальная кровь, окрасив лужу дождя под ним в ржавый цвет. Мужчина, казалось, ничего не заметил. Он лег на спину, как велел ему Карл. Затем его начало трясти, глаза закатились, а зубы сжались.

– К-Кевин, – прошипел он. – С-Сара? Он в... в воде. Кракен!

– Что он говорит? – спросил меня Карл.

– Он в шоке, – сказал я. – Затяни свой ремень на его ноге, или он истечет кровью прямо здесь, в поле.

Кто-то еще закричал с другой половины обломков. Я заметил маленькую окровавленную руку, украшенную длинными ногтями персикового цвета. Я зачарованно уставился на них, удивляясь, что сломался только один ноготь.

Я понял, что сам впадаю в шок, и подпрыгнул, когда Карл окликнул меня.

– Вытащи их оттуда, Тедди.

Теперь с ним все было в порядке, и это я начал сходить с ума.

Я оттолкнул кусок стали в сторону и перелез через раму туда, где была рука. Я расчистил обломки и обнаружил, что она была прикреплена к симпатичной молодой женщине с длинными светлыми волосами, распростертой рядом с окровавленным молодым человеком. Обоим им было, вероятно, от двадцати до тридцати, и они казались невредимыми, если не считать глубоких порезов на лбу и плече и сломанного ногтя женщины.

Они оба уставились на меня большими, круглыми, полными ужаса глазами.

– Привет, – я попытался улыбнуться.

– Мы... Мы живы? – растерянно спросил мужчина.

– Да, это так, – сказал я. – Наверно, вам повезло, я думаю. Ты ранен?

– Т-там был мужчина, – пробормотала женщина.

– Какой-то сукин сын стрелял в нас, – сказал мужчина, затем заметил винтовку Эрла в моих руках. – Ты! Это был ты!

Женщина захныкала, закрыв лицо руками.

– Минутку, – тихо сказал я. – Просто подожди минутку. Это был не я. Парень, который стрелял в вас – мой сосед, Эрл Харпер. Он сумасшедший придурок, и я приношу свои извинения за него. Но сейчас самое важное – вывести вас, ребята, из-под дождя в безопасное место. Кто-нибудь из вас ранен?

Молодой человек покачал головой.

– Я так не думаю.

– У меня болит голова, – пожаловалась девушка. – Но я в порядке.

Я бегло осмотрел их обоих и посмотрел на ее зрачки в поисках признаков сотрясения мозга, но они оба казались в порядке. Когда я повернулся, чтобы проверить, как там Карл, я краем глаза уловил намек на движение. Это было как раз на опушке леса, где полевая трава встречалась с соснами, а серый свет встречался с темнотой.

Карл, казалось, ничего не заметил.

– Что мы будем делать с этим, Тедди? – спросил он.

Человек на земле схватил Карла за плечо. Карл в тревоге подскочил.

– Я не могу п-чувствовать свои н-ноги, – выдохнул пожилой мужчина. – Что с-с-случилось? Я не могу п-чувствовать свои чертовы ноги.

– Солти, – выкрикнула женщина. – Ты в порядке?

– С-Сара, – ответил старик. – Это ты, девочка?

Я был удивлен, что он все еще в сознании. У него хлестала кровь, он впал в шок, и у него случился припадок, но, несмотря на это, он оставался в сознании. Хорошие гены, я думаю. Вот почему нас называют величайшим поколением.

Молодые мужчина и женщина выбрались из-под обломков, и я помог им доковылять до Карла и их друга.

Когда женщина, Сара, увидела кость, торчащую из его разорванной плоти, она закричала, уткнувшись лицом в грудь молодого человека. Тот, что лежал на земле, Солти, озадаченно посмотрел на нее, а затем опустил взгляд на свою ногу. Когда он увидел, что произошло, он тоже начал кричать.

– Моя нога! Чертова кость вылезла!

Я подал знак молодому мужчине.

– Как тебя зовут, сынок?

Он подозрительно оглядел винтовку, а затем встретился со мной взглядом.

– Кевин. Кевин Дженсен, из Балтимора.

Он казался усталым – и старым. Если бы я мог предположить, я бы сказал, что он чувствовал себя таким же старым, как и я. Мне было интересно, что он повидал за последние несколько недель (кроме этой катастрофы вертолета), чтобы так выглядеть.

– Приятно познакомиться, Кевин. Давай начнем все сначала, хорошо? Меня зовут Тедди Гарнетт, а моего друга вон там зовут Карл Ситон. Мы – Панкин-Центр, Западная Вирджиния, приветственный комитет. Мы не причиним вам никакого вреда. Вы, ребята, были сбиты, это точно, но мы здесь, чтобы помочь вам.

Крики боли Солти снова превратились в всхлипы. Он то приходил в сознание, то терял его.

– Кто-то стрелял в нас, – сказала Сара.

На ее лице было написано недоверие.

– Как я уже сказал, это был мой сосед, Эрл Харпер. Я очень сожалею об этом. Он решил, что вы, ребята, оккупационные силы Организации Объединенных Наций или что-то в этом роде. Эрл был не очень силен интеллектом до того, как все это случилось, – я махнул рукой в небо над нами, – и я уверен, что это сделало ему хуже. На самом деле, погода, вероятно, сделала его еще хуже.

Кевин ошеломленно огляделся по сторонам.

– Где Корнуэлл?

– Кто? – спросил я.

– Корнуэлл. Наш пилот. Он выжил?

– Боюсь, что нет.

Я взглянул на обломки кабины, и Кевин направился к ней, но Карл оттащил его назад.

– Ты не захочешь этого видеть, сынок.

Я уставился в землю, когда Сара начала всхлипывать, ее слезы были неотличимы от капель дождя на ее щеках.

Карл нарушил молчание.

– Давайте займемся...

Что-то треснуло в лесу – громко, как еще один выстрел. Я думаю, мы все подскочили, и Кевин закричал. За шумом последовали звуки треска дерева, как будто дерево рухнуло на землю. По воздуху разнеслось эхо. Я подумал о своей яблоне и о том, как ее медленно выкорчевывают. Потом я подумал о странных дырах, которые мы обнаружили.

– Смотри, – я схватил Кевина за руку. – Нам нужно убедиться, что Эрл не сможет причинить нам больше неприятностей, а затем нам нужно провести твоего друга... – я щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить его имя.

– Солти, – сказала Сара. – Его зовут Солти.

– Солти, – кивнул я. – Нам нужно занести его внутрь и проверить вас, ребята. Вы, наверно, сейчас в шоке. Мы с Карлом пойдем позаботимся об Эрле и приготовим что-нибудь, чтобы безопасно переместить Солти. Карл остановил кровоток, но если мы не зашьем его в ближайшее время, он наверняка умрет. Вы, ребята, оставайтесь здесь с ним, пока мы не вернемся. Убедитесь, что ремень на его ноге остается туго затянутым.

Из леса донеслось еще больше щелчков и хлопков. Вот тогда я по-настоящему начал бояться.

– Что это там, в лесу? – спросила Сара.

– Наверно, просто какой-нибудь олень, – заверил я ее, – испугался аварии и всей этой стрельбы.

Карл странно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Я передал винтовку Эрла Кевину.

– Ты знаешь, как этим пользоваться?

Его лицо на мгновение потемнело, и в глазах появилось странное выражение.

– Не так давно я прошел ускоренный курс по оружию.

– Хорошо. Возьми вот это.

Я думаю, он увидел в моих глазах, что что-то не так, потому что он сказал:

– Ты видел их, не так ли?

– Видел что, сынок?

– Эти твари снизу. У вас они тоже здесь есть, на суше, не так ли?

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Кевин, но да, мне кажется, я что-то слышал. Мы все это слышали. Не знаю, что это такое, но мне не нравится, как оно звучит.

Он оглянулся на линию деревьев, а затем, не говоря ни слова, подвел Сару к Солти.

Я проверил импровизированный жгут раненого, а затем мы с Карлом направились к сараю.

– Тедди, ты действительно думаешь, что нам следует перевозить этого старика? Он очень сильно ранен.

– На самом деле, я не знаю, – я ответил ему короткими вздохами, запыхавшись от последних нескольких минут напряжения. – Но я не вижу, какой у нас есть выбор. Если мы перенесем его, есть шанс, что мы причиним ему еще большую боль, чем сейчас. Я не думаю, что в этих краях есть врачи, которые могли бы его вылечить, и я не уверен, что мы можем сделать, кроме как зашить его иглой с ниткой. Но если мы оставим его здесь, он наверняка умрет от пневмонии.