Текст книги "Семь кругов"

Автор книги: Брайан Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

14
Забытый город

Бонни пролетела сквозь холодную тьму. Она взмахивала крыльями, но те, не находя опоры, трепетали в безмолвном вакууме. Тут не было воздуха, и, не в силах набрать его, она не могла ни перевести дыхание, ни вскрикнуть. Сердце у нее отчаянно колотилось. Бонни казалось, что кожа у нее вот-вот лопнет. Наконец ее подхватила воздушная подушка. Подставив крылья прохладному ветерку, она стала медленно опускаться, получив возможность сверху оглядеть окружающее.

Над горизонтом поднималось солнце, бросая узкие лучи сквозь толщу розовых и оранжевых облаков. Внизу лежал город – каминные трубы возвышались над покатыми крышами. Бонни видела пустые повозки на обочинах дорог, ящики, наваленные в улочках между тесно сгрудившимися строениями. Ни из одной трубы не вилось дымка. Ни в одном из домов не было проблеска света. На улицах, мощенных брусчаткой, не было ни одного фонаря. Бонни огляделась в поисках хоть каких-то признаков жизни. Ничего. На улицах не было даже мусора.

Она спустилась пониже и с ходу совершила посадку в центре города, на булыжную мостовую. Отдышавшись, она осмотрелась. Перед ней было что-то среднее между городом-призраком Старого Запада и современной английской деревней. По обеим сторонам улиц тянулись пустые магазинчики и конторы, от портняжной мастерской под названием «Шьем лучше, чем выглядим» до паба с изображением средневековой бутылки над дверью и вывеской «Для вас – самый лучший эль». Бонни прошептала: «Неудивительно, что тут город-призрак. Наверно, эти бандиты всех поубивали». Порыв ветра швырнул ей на ноги горсть песка; открытая дверь, качнувшись, скрипнула ржавыми петлями. Она не удивилась бы, увидев, как по улице катится перекати-поле.

В глубине улицы мелькнула летучая тень – словно пес уносил ноги. Бонни рывком повернулась в ту сторону. Больше никакого движения. Она торопливо втиснулась в узкий проход и бросила взгляд на вывеску над ближайшей дверью. «Галантерея из Сахары». За пыльными стеклами тянулись пустые полки и на полу валялись разломанные ящики. Прижимаясь к стене, Бонни подобралась поближе к той улице, где видела тень, и, раскинув крылья, готовые к взлету, выглянула из-за угла. Поскольку солнце стояло еще низко над горизонтом, узкий проход между домами был погружен в тень. Примерно в тридцати ярдах улица кончалась массивной кирпичной стеной, у которой была навалена груда ящиков. Бонни закусила губу и сделала три осторожных шага в тень.

До нее донесся сдавленный вздох. Присев на корточки, Бонни стала искать источник звука и неторопливо двинулась к одному из пустых ящиков. Подобравшись, она быстрым рывком откинула его в сторону.

– Девочка! – Бонни хлопнула себя по груди.

Закрывая лицо дрожащими руками, в угол между стеной и грудой ящиков забилась девчушка.

– Уходи, уходи от меня! – крикнула она.

У Бонни на глаза навернулись слезы. На девочке было истрепанное платье, некогда украшенное оборками. Ее руки потемнели от уличной грязи.

– Не бойся! – охрипшим от волнения голосом сказала Бонни. – Я не обижу тебя.

Девочка пискнула, как испуганный котенок:

– Ты… ты же монстр! Летучая мышь!

Бонни быстро сложила крылья и привела голос в порядок.

– Я вовсе не летучая мышь. Я девочка, такая же, как ты. – Сидя на корточках, Бонни придвинулась поближе. – Мои крылья – это просто дополнение. Во всем остальном я самая обыкновенная.

– Ты не самая обыкновенная! У тебя чешуя, как у ящерицы.

Бонни коснулась щеки и почувствовала трещинки между кожистыми бугорками. Закрыв глаза, она перевела дыхание и снова посмотрела на девочку. У девочки был такой жалкий вид, что Бонни сглотнула комок в горле.

– Я не знаю, как объяснить эту чешую, – сказала она, – но я в самом деле не монстр. Я не причиню тебе вреда. – Она протянула руку. – Мое имя Бонни Сильвер. А как тебя зовут?

У девочки дрогнули губы:

– Ш… Шайло.

Бонни осторожно нагнулась к ней и погладила по плечу.

– Можешь подняться и поговорить со мной? Может, нам удастся помочь друг другу.

Шайло ухватилась за руку Бонни, и та, потянув, помогла ей встать на ноги. Когда Шайло выпрямилась, на лицо ее упали лучи восходящего солнца. Бонни в испуге отскочила, выпустив руку Шайло.

– Ты выглядишь… – Она с трудом перевела дыхание. – Ты выглядишь точно как я!

Глаза Шайло под сдвинутыми бровями прищурились, и в голосе появились резкие нотки:

– Как ты можешь такое говорить? И вовсе я не выгляжу как ты.

Бонни не сводила глаз с лица Шайло – голубые глаза, маленький носик, пряди светлых волос. Ей казалось, что она смотрит в зеркало – пусть заляпанное грязью, – но в нем она узнавала себя.

– Я не всегда так выглядела. Не знаю, что случилось со мной.

Шайло сдержанно улыбнулась:

– Значит, мы в одной лодке. Я тоже не знаю, что со мной случилось.

Улицу продувал холодный утренний ветер. Шайло покрепче обняла себя руками и поежилась. Подол ее некогда нарядного платья доходил до коленок в ссадинах; на левой голени тоже тянулась царапина. Бонни осмотрелась. Тупик был пуст, и на улице по-прежнему никого не было видно. Она стащила с себя свитер.

– Не хочешь утеплиться?

– Не отказалась бы, – ответила Шайло, растирая руки.

Бонни сняла рубашку, что была под свитером, и снова натянула его.

– Прости, что не такая уж чистая, – сказала она, протягивая девочке рубашку.

Шайло просунула голову в ворот, продела руки в длинные рукава и аккуратно одернула рубашку:

– Какая красивая и теплая!

Бонни оправила свитер.

– Очень хорошо. А я и в одном свитере не замерзну. Просто не понимаю, как ты полуголая могла выдержать такой холод.

– Сама не знаю, но, по крайней мере, ногам тепло. – Она показала на свои темно-синие кроссовки. – Рада, что хоть их надела, а не выходные кожаные туфельки. Они бы долго не продержались.

– Так что это за место? – спросила Бонни. – Ты одна тут живешь?

Не отрывая взгляда от улицы, что тянулась за спиной Бонни, Шайло растерла ладони и подула на пальцы.

– Одна? Вроде того. Это такое странное место, что трудно объяснить.

– А ты попробуй. – Бонни расправила крылья и большим пальцем показала себе за спину. – Большей странности, чем они, трудно увидеть.

– Да, крылья, конечно, странные, – кивнула Шайло. – Но ты поймешь, что я имела в виду, когда увидишь здешних людей.

Бонни повернулась к пустынной улице:

– Людей?

Шайло вышла из тупичка, посмотрела в обе стороны и певуче повторила:

– Увидишь.

По узкому тротуару она прошла до галантерейного магазина и присела на скамейку. Откинувшись на спинку, скрестила на груди тонкие руки. На рубашке был отпечатан рисунок: могучий царь зверей, а под ним крупными буквами надпись «Я не ручной лев». Бонни села рядом, подавшись немного вперед, чтобы дать место крыльям.

– Как ты попала сюда?

– А я собиралась тебя об этом же спросить, – сказала Шайло. – Я ни разу не могла найти пути из этого города. Каждая улица кончается тупиком.

– Я прилетела из… ну, думаю, можно сказать, из другого измерения. Я была с моим другом Билли Баннистером, но мы разделились, так что сейчас он, скорее всего, ищет меня. – Бонни стала массировать колено. – Понимаю, что это звучит диковато, но что поделаешь.

Шайло отколупнула щепку от скамейки.

– Не более дико, чем то, что случилось со мной. Меня похитили и заперли в маленькой комнате, где я проснулась три дня спустя.

– Похитили? Кто тебя похитил?

– Ты не знаешь, как их зовут. Это были коротышка с гнусным дыханием и жуткая женщина в безвкусной черной одежде.

Бонни склонила голову набок.

– Черной?

– Черной и в обтяжку. Она напомнила мне Мортисию из «Семейки Адамсов».

– «Семейки Адамсов»?

– Да. Из американского телевидения. Я много раз бывала в Штатах, и мне нравилось смотреть их программы.

– Но это же было давным-давно. – Бонни, прищурившись, смерила Шайло взглядом. – Как долго ты здесь находишься?

Шайло провела пальцем по серии зарубок на спинке скамьи.

– Я отмечала каждый раз, когда солнце доходило до вон той старой мельницы. Думаю, вот тогда-то и начиналась зима. – Она подняла глаза к солнцу, которое сейчас было высоко над горизонтом. – Оно движется туда, так что прикидываю, скоро начнется зима.

Бонни сосчитала зарубки – по пять штук, перечеркнутых поперечной полосой.

– Тридцать девять? – Она схватила Шайло за плечо. – Ты провела здесь тридцать девять лет?

Шайло откинула голову и чуть отодвинулась.

– Наверно, сейчас уже сорок. В первый раз я обратила внимание на солнце только через два месяца после того, как оказалась здесь, а до этого я не делала отметок.

– Сорок лет! Ну и ну! Но как же ты осталась такой юной?

– Странно, да? – Шайло сжала щеки ладонями. – Я порой вижу в окнах свое отражение, и мне все еще пятнадцать.

– Пятнадцать? – Бонни ткнула себя пальцем в грудь. – А мне будет пятнадцать в декабре.

– Правда? А какой сейчас месяц? Вроде октябрь?

– В общем, да. Англию я покинула тридцать первого.

Шайло опустила голову и засмеялась, но смех у нее был грустный.

– Ну что ж… со счастливым меня днем рождения!

– У тебя сегодня день рождения?

– Да. Если в этом мире та же самая дата, то я уже сорок раз отмечаю пятнадцатилетие.

– Уф! – Бонни откинулась назад, опершись на крылья. – Как же ты здесь выжила? Что ты ешь?

– Я ем… – Шайло настороженно выпрямилась. – Смотри, кто сюда идет!

Человек с усами, в черном костюме и с галстуком-бабочкой неторопливо двигался по тротуару, повесив трость на руку. На голове у него был котелок, а ноги украшали ярко начищенные кожаные туфли. Казалось, он вытянул губы, чтобы свистнуть, но никаких звуков не было слышно. Спрыгнув со скамейки и повернувшись спиной к Бонни, Шайло преградила ему путь:

– Смотри!

Когда мужчина оказался рядом, Шайло дернула его за рукав.

– Пожалуйста, послушайте меня, сэр! Меня сюда заманили.

Человек продолжал идти, а Шайло, оставаясь рядом с ним, дергала его за фалды.

– Вы можете помочь мне вернуться домой? У вас есть какая-нибудь еда?

Казалось, мужчина совершенно не замечал, что его дергают за одежду или за руку. Он вообще ничего не замечал.

Шайло шлепнулась на скамейку и раскинула руки по спинке.

– Я зову этого типа Бат, потому что он мне напоминает Бата Мастерсона. – Она подмигнула Бонни. – Это уже другое ТВ-шоу. Оно шло до того, как я оказалась здесь.

Бонни кивнула:

– Я слышала о нем.

– Я дала этим людям имена и следую за ними, пока они не исчезают. – Шайло пожала плечами. – Хоть какое-то развлечение.

– Напоминает игру в невидимки?

– Да. – Шайло закрыла глаза. – Знаешь, когда я была маленькой, то мечтала быть невидимкой, узнавать тайны, подслушивать, что говорят о тебе. – Она вздохнула. – Но на деле все оказалось не так весело.

– Ты спросила у него о еде, – напомнила Бонни. – Ты голодная?

Шайло похлопала себя по животу.

– Я голодная почти все время. Настоящей пищи здесь нет, но раз в день мне удается перекусывать.

– Только раз в день? И каким же образом?

Шайло посмотрела на солнце:

– Уже подходит время. Пойдем, я тебе покажу. – Она спрыгнула со скамейки и пошла посередине улицы.

Бонни заторопилась за ней. Они вышли на овальную площадь, в центре которой находилась двадцатифутовая статуя человека на вздыбившемся коне. Собачка в красном свитере бегала вокруг статуи, словно бы гоняя голубей. Казалось, она лаяла, но вокруг стояла тишина. На скамейке почтенная женщина читала книгу; над головой у нее был белый зонтик. Она поглядывала на собачку. По ее строгому лицу и шевелившимся губам было видно, что женщина покрикивает на нее. На каменном основании статуи большими квадратными буквами было вырезано восемь строк:

 
Круг шестой: тюрьма, засовы,
Мрак, отчаянье, решетки…
Рухнет страшная темница,
Смерть уступит место жизни.
 

 
Души, преданные правде,
Оживят навечно землю,
Овладев ключами мира,
Распахнув ворота счастью.
 

Бонни спросила:

– Ты понимаешь, что значат эти строки?

– Нет. – Шайло мотнула головой в сторону статуи. – Наверно, они имеют отношение к этому вояке на коне. – Потом она подошла к старомодному насосу. – Я нашла этот маленький оазис в первый же день, как оказалась здесь, – объяснила она. – Попила из него и умылась, но посмотри, что получилось.

Она трижды качнула ручку насоса, и из него полилась тонкая струйка, образовав круглую лужицу на траве. Через несколько секунд из земли полезли тонкие зеленые стебли. Они с удивительной быстротой пошли в рост и меньше чем через минуту достигли высоты колена. На верхушке одного из стеблей набухло утолщение размером с луковицу тюльпана, закутанное в темно-зеленые листья.

Шайло сорвала его. Подцепив ногтем основания листьев, она облупила луковицу.

– Эти листья с трудом поддаются, но когда справишься с первым, остальные идут легче. – Сорвав последний, она пустила листья по ветру. – Они несъедобные, – объяснила Шайло. – Когда хочется есть, кажется, что все годится в пищу, но эти листья просто невозможно разжевать.

Появившаяся на свет волокнистая луковица напоминала что-то среднее между коробочкой хлопчатника и вилком цветной капусты.

– И ты ешь эту белую штуку? – спросила Бонни.

– Ага. По одной каждый день. Сколько раз ни качай насос, больше одной не вырастает. Случалось, что появлялись и две луковицы, но на другой день не появлялось ни одной.

Шайло оторвала кусок и сунула его себе в рот.

– Довольно мягкая, вроде бобов.

– И какой у нее вкус?

– Сладкий, как у меда. С примесью имбиря.

Бонни увидела невысокого старичка, который, шаркая по пыли, длинным прутиком подхлестывал собаку, гоняющуюся за голубями.

– Если хочешь, можешь попробовать, – предложила Шайло, – но не думаю, что тебе понравятся последствия.

Старичок и старушка с собачками исчезли.

– Последствия? – спросила Бонни. – Ты хочешь сказать, что будет болеть живот?

– Хуже. Меня всегда тошнит. В желудке жуткие колики, и меня просто выворачивает.

– Ужасно!

– Ужасно, но иначе я бы просто умерла с голоду. – Шайло засунула в рот очередной кусок и, пережевывая его, продолжила: – Я терпела примерно две недели и высохла как дохлая ворона. Это все, что у меня есть из еды, но, по крайней мере, я остаюсь в живых. – Разжевывая очередной белый кусок, она наблюдала за молодой парой, которая шла мимо них, влюбленно глядя друг на друга. Женщина слизывала с мороженого розовый крем, а мужчина набил рот попкорном из красно-белой коробки.

Когда Шайло разломила последний кусок, на ее ладонь скатилась маленькая светящаяся бусинка, бледно-голубая, с пурпурными искорками внутри.

– Ой, какая красивая! – Бонни наклонилась, чтобы рассмотреть ее. – У нее в середине семечко?

Шайло выставила бусинку на солнечный свет, и на булыжники мостовой упало синеватое пятно.

– Не думаю, что там семечко. Я пыталась высаживать их и поливала, но ничего не получилось.

Бонни разглядывала сапфировый шарик.

– Что ты с ними делаешь?

– Самые красивые сохраняю. – Шайло слегка сжала бусинку. – Эта достаточно плотная, чтобы сделать в ней дырочку. – Она через голову сняла ожерелье, висевшее у нее на шее, и протянула Бонни.

Бонни покачала ожерелье на ладони. Отблески разноцветных бусин калейдоскопом замелькали на коже.

– Как только появляется новый цвет, я прибавляю его к ожерелью. Можешь ли ты поверить, что за все эти годы мне впервые попался синий? – Из кармана платья Шайло вытащила иголку. – Я нашла иголки в швейной мастерской, что ниже по улице. – Развязав узелок на ожерелье, она продела нитку сквозь ушко. – Мне бы хотелось найти какую-нибудь материю. Починила бы платье или сшила бы новое. – Проделав дырочку в синей бусинке, она протянула нитку сквозь нее. – Вот так, – сказала она, возвращая ожерелье на шею. – Теперь в нем сорок разных цветов и оттенков.

Бонни приподняла ожерелье.

– Мне нравится, как оно играет на свету. Что-то вроде радуги, только куда больше цветов.

Шайло нажала рычаг насоса и набрала воды в ладони. Плеснув воды в лицо, она протерла глаза подолом платья.

– Оттого, что я сплю на улице, я вся грязная. Ни в одном из этих домов я спать не могу. Почему-то в них меня мучают ужасные кошмары. Это еще хуже, чем вообще не спать.

– Откуда ты тут появилась? Кто твои родители? Где твой родной город? – спросила Бонни.

– Какие-то подробности стерлись, но я хорошо помню, что жила в Гластонбери, в Англии. Мой отец был учителем, а мама домашней хозяйкой. Насколько я знаю, оба они скончались.

Пока Шайло говорила, Бонни не отводила глаз от ее лица Ей казалось, что она смотрит на саму себя – у нее точно так же двигались губы и менялось выражение глаз. Ясный взгляд Шайло и чистая гладкая кожа придавали ее сияющему лицу сходство с ангельским. Это было так странно. Каким-то образом Бонни нашла свою близняшку, зеркальное отражение…

У нее гулко заколотилось сердце. Зеркало!

Шайло свела брови.

– Что с тобой?

Бонни закусила губу и с шумом распростерла крылья.

– Я… на самом деле я не могу объяснить. Просто я должна выбраться отсюда.

Шайло бросила на землю ободранный стебель и схватила Бонни за руки. Она едва не плакала.

– Не уходи без меня! – На глаза ее навернулись слезы. – Одна я этого больше не вынесу! – Внезапно глаза ее остекленели и расширились. Схватившись за живот, она упала на колени, давясь рвотными спазмами. – Ох-х-х! Ой!

Бонни опустилась рядом с ней и погладила по спине.

– Колики?

Шайло кивнула, прижимая руки к животу.

– Они… – выдохнула она, – будут длиться… всего несколько минут.

Бонни, тихонько вздыхая, продолжала гладить Шайло по спине.

– Понять не могу, почему Бог обрек тебя на такие страдания.

Мимо прошли несколько человек, и никто не обратил внимания на мучения бедной девочки. Дама в облегающем платье даже не посмотрела в ее сторону. Стройный молодой человек перебежал дорогу, пару раз остановившись, словно пропускал машины. Невысокая пожилая женщина, неторопливо переступив порог книжного магазина, тут же исчезла.

Бонни помогла Шайло подняться.

– Ты видела ту даму? – спросила она. – Едва только она вошла в книжный магазин, как исчезла.

Шайло кивнула:

– Ее я не видела, но все они исчезают как дым, стоит им только оказаться в дверях. Но тут есть и другая дверь. Совершенно иная. Некоторые, входя в нее, исчезают с концами.

– Где она?

Шайло мотнула головой.

– Идем. Я покажу тебе. – Она быстро двинулась по улице, но замедлила шаги, когда оказалась рядом с подростком, который держал в руках букет цветов. Догнав мальчика, Шайло пошла с ним в ногу. – Я зову его Френки. Он один из моих любимчиков, потому что у него всегда счастливый вид. Он-то и приведет нас к той двери.

– Ты не знаешь, где она сейчас находится?

Шайло взяла Френки под руку, но он, казалось, этого не заметил.

– Та дверь каждый день в другом месте, так что я никогда не знаю, где она, пока они не найдут ее для меня.

Френки неожиданно развернулся, увильнув от руки Шайло, и двинулся в проход.

– Похоже, он идет к магазину кормов, – сказала Шайло.

Френки подошел к узкому зданию и остановился. В одной руке он держал цветы, а другой рылся в кармане, что-то разыскивая. С карниза свисала прямоугольная доска с надписью «От почки до жвачки – магазин кормов».

Бонни скорчила физиономию.

– Вот уж не представляю, кто может прийти в магазин с таким жутким названием.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Шайло вскинула брови. – Так что даже не буду приводить тебе название магазина удобрений на окраине города.

Френки извлек из кармана серебряный доллар и, улыбнувшись, зажал его в кулаке. Свет из дверей магазина кормов падал на грязное крыльцо и на улицу, касаясь ботинок Френки. Он поднялся по трем ступенькам и переступил порог; его тело прошло через то, что казалось барьером жидкого света. Свет окатил его, вызвав сноп искр, которые как огненные бусы посыпались на крыльцо. Искры раскатились во все стороны, а потом испарились.

– Классно, да? – улыбнулась Шайло.

– Да… классно, – нетвердо сказала Бонни.

Шайло рассмеялась:

– Да не волнуйся ты. С Френки все в порядке. Завтра он вернется.

Бонни подошла ближе, глядя на ослепительное энергетическое поле в дверном проеме.

– А сама ты когда-нибудь пыталась пройти?

Шайло схватила Бонни за руку и оттащила назад.

– На твоем месте я бы не пробовала.

– Почему?

– Смотри. – Шайло выломала дощечку из рассохшейся бочки, стоявшей у двери, и осторожно ткнула ею в дверной проем. Дощечка вылетела оттуда, как пуля из ружья, оставив за собой сноп искр.

Бонни подобрала дощечку. Один ее конец густо дымился.

– Откуда ты узнала, что туда нельзя соваться?

– Потому что отлично понимаю, что не имею ничего общего с привидениями. – Шайло трахнула дощечку о крыльцо, оставив на нем кучку дымящегося пепла. – Увидев, как Френки проходит через эту дверь, я проверила ее, вот как сейчас. Примерно через месяц после моего появления здесь появился человек. Вот уж был настоящий чудак. Утверждал, что он следующий король Артур и что прибыл спасти меня. – Дощечкой она показала на дверь. – Я привела его сюда, решив, что, может, нам удастся вместе выбраться. Конечно, я предупредила его, что он может испытать шок, и даже показала ему, во что превращается ветка, но он только выпятил грудь и сказал: «Держитесь сзади, прекрасная девица. Если это под силу привидениям, то и я справлюсь». – Шайло закатила глаза. – «Прекрасная девица», – подумала я. Ну что за псих? Но прежде чем я это окончательно поняла, он вошел в дверь. – Шайло развела руки. – Он оцепенел, волосы у него встали дыбом, и он засветился и стал прозрачным, как на рентгеновском экране. Я даже его кости видела! Он вылетел из двери, как ядро из пушки, и шлепнулся на улице. Врезался в эти камни и пролетел еще футов тридцать.

Бонни затаила дыхание, не в силах вымолвить ни слова.

– Я подбежала к нему проверить, что с ним, – продолжала Шайло. На глаза ее навернулись слезы. – Он был мертв.