Текст книги "Удача (СИ)"

Автор книги: Борис Журавлёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Да, ты как-нибудь тишком сунь ему кольцо-то. – резко сменив дислокацию, отрезав мне все пути к отступлению, вполголоса зашебутели, в поддержку найденного поварихой выхода, мойщицы.

Затравленно окинув взглядом помещение, я оценила диспозицию, выдающую огромный опыт женщин в загонке дичи. Не дожидаясь моего обреченного согласия, несколько пар рук уже вцепились в завязки тяжелого фартука. Кто-то тянул с головы косынку, в руках некоторых появились заколки, шпильки и расчески. «Все-таки надо вводить всеобщий охват населения на проверку наличия способностей к магии». – я была полностью согласно с Голосом, ничем другим появившуюся тут же помаду я объяснить не могла. Остаток мыслей из головы выдул флакончик с ароматной водой, модной нынче в столице. Ошарашено проводив его взглядом, я обнаружила себя стоящей возле закрывающихся дверей в главную трапезную. Со стороны самой столовой. В руке был зажат тяжелый перстень. Голос собирал чемодан, убывая в бессрочный отпуск.

Я вздохнула, надо как-то выполнять поручение. Что мы имеем? Итак, праздничный ужин окончен, столы убраны к стенам, господа аристократы разбились на кучки по интересам. Играет струнный квартет, танцев еще нет. На меня, пока что, не обращают внимания. Это хорошо. Плохо, что мое простое серое платье не располагает к попыткам слиться с обществом. Глянув на расфуфыренных дворянок, обмахивающимися веерами, я отмела даже тень мысли затеряться на их фоне. Можно было бы и не снимать фартук и косынку. Общего с баронскими дочками и их подругами у меня было столько же, сколько у лошади с Днем Середины Года. Не будем усложнять, как учила недэя Альвира, любую задачу нужно разбить на этапы и решать по частям. Этап первый, для начала подойти поближе. Святые Заступники! А кто ж тут граф то? Предположим, что именно с ним сейчас общается наш барон. Пройдя вдоль стены к столам, я в растерянности остановилась, ну приблизилась, что дальше. Меня отвлек от продумывания следующего этапа шум рассаживающихся музыкантов. Танцы. Оживились стайки барышень. Проследив за томными взорами дворянок, нет-нет, да и постреливающими над веерами, я вздрогнула, встретив взгляд молодого барона. Бровь старшего сына дэя Гролла медленно поползла вверх. Предвкушающую ухмылку дэя Эгры закрыл собой собеседник хозяина замка.

– Я вижу вам неприятно внимание дэя Эгры. Что же заставило столь милую девушку украдкой пройти в пиршественную залу? – поинтересовался предполагаемый граф, молодой, одетый в шелковый, умопомрачительной стоимости, кафтан, вполне симпатичный, аристократ. – Как мне вас называть, дитя?

– Алатана Бэар. – я застыла в реверансе, мысленно благодаря долгие тренировки на занятиях по этикету. Стоять в такой позе я могла часами. И сейчас не было высокого узкого стакана с водой на голове.

Пауза затягивалась, аристократ молча улыбался глядя на меня, я неподвижно стояла в неудобной позе, склонив голову, отставив ногу по всем правилам придворного политеса и разведя в изящном движении руки.

– А дальше? Алатана Бэар и..? – вскинув бровь отточенным движением поинтересовался он.

– Просто Алатана Бэар, дэй. Я вилланка. – кусая губы, произнесла я.

– И долго вы так можете стоять, просто Алатана Бэар? По времени я имею ввиду, вы когда-нибудь засекали? Насколько я могу судить, вы же сейчас, фактически, стоите на одной полусогнутой ноге? – в несколько странную сторону повел разговор этот, не менее странный собеседник.

– Стакан падал через два с половиной часа, дэй. – я решила не стараться следовать правилам ведения изящных бесед и отвечать этому непонятному человеку максимально точно.

– Замечательно. Это пароль? Вы меня с кем-то спутали, ибо отзыва я не знаю. – не знаю как назвать этого, скрестившего на груди руки, человека.

– Во время занятий по этикету, нам ставили на голову стакан с водой, нашей же задачей было отточить плавность движений, чтобы стакан не опрокинулся. В реверансе мы стояли по два с половиной часа, после стакан неизменно падал и нас отправляли переодеваться. – попыталась объяснить я, сама ничего не понимая.

– Мило. Поправьте меня. Через два с половиной часа у вас падал с головы стакан, но, строго говоря, вы бы могли стоять и дальше. На одной полусогнутой ноге. – бровь преодолела границу волос и затерялась в прическе. – Что еще? Дышите раз в две минуты? На полном скаку цветок с дороги зубами подымаете? Из лука сто из ста бьете?

– Виновата, цветок мне не по силам. В дамском седле довольно таки опасно нагибаться столь низко. – пустилась я в разъяснения, стоя, впрочем, в почтительной позе. – Хотя на факультативах нам разрешали садиться по-мужски, столь малый предмет я поднять не пробовала, и уж тем более зубами. Из лука я выбиваю девяносто пять из ста, поскольку стрелы довольно дороги, чтобы терять их впустую, стреляя в молоко. А насчет дыхания, – стрельнув глазами в сторону, не удержалась я от хулиганской выходки. – не думаю, что присутствующие дамы дышат чаще, при столь узких корсетах.

– Браво! – расхохотался вдруг дворянин. – И ведь ни разу не солгали, уж я-то знаю. Встаньте же, и почему вы вздрогнули?

– Прошу простить меня, дэй, я не привыкла к столь явному интересу со стороны мужчин. – плавно выпрямляясь, дэя Альвира сейчас гордилась бы мной, ответила я. – этим неожиданным выражением своего хорошего настроения вы смутили меня. К тому же, еще раз прошу прощения, – могу, восхитилась я собой в душе, – мне бы не хотелось перетягивать внимание от виновников сегодняшнего торжества на себя.

– Еще раз браво! – беря меня под руку, произнес утирающий выступившие слезы так и не представившийся аристократ. – Где вас учили, дитя? Академия Королевской Разведки? Школа убийц? Не хотите привлекать внимание, говорите? Вы прокрались сюда с целью кого-то убить, а на меня не подействовал ваш дар отвода глаз. Я вас раскрыл, признавайтесь.

– Все гораздо проще, дэй. – я улыбнулась рассуждениям гостя барона. – На кухне случайно нашли перстень графа, меня попросили его вернуть.

– Возвращайтесь и передайте, граф скоро будет. Там и отдадите графский перстень. И еще, вы случайно не знаете рецепт того грибного соуса? Хотя на такую удачу я бы не рассчитывал. – вздохнул он, открывая двери, в которые я вошла пол часа назад.

На кухне меня встретила напряженная тишина. Взглянув на замерших женщин, я подошла к той, которая нашла перстень.

– Возьми, – протянула я ей находку. – скоро придут их сиятельство, я думаю тебя ждет награда за честность, поэтому лучше будет, если ты вернешь печатку сама.

Ободряюще похлопав разом заробевшую девушку по плечу, я собралась покинуть кухню. Все ж мне нужно собираться, себе я не принадлежу, а в случае ослушания меня ждало наказание. Мое движение к выходу прервали вошедшие в распахнувшиеся двери барон с моим недавним собеседником. Женщины-мойщицы во главе с главной поварихой склонились в поклонах. Я, повернувшись лицом к господам аристократам, вновь присела в почтительном реверансе.

– Встаньте-встаньте, – начала барон, – позвольте представить вам, граф, мою повариху, недэю Ларту. Автора, столь обожаемого вами, соуса. С Алатаной, я видел, вы успели пообщаться.

– Благодарю вас, барон. Вы позволите задать несколько вопросов вашим прелестным работницам? – дождавшись недоуменного кивка барона, граф обратился уже к нам. – Уважаемые, мне сказали, что здесь меня ожидает утерянный перстень.

Молодая мойщица шагнула вперед, слегка дрожащей рукой протянула блеснувшую синей эмалью графскую печатку. Граф принял подношение, порывистым движением надел на палец и, потерев его о ткань камзола, предварительно дыхнув на эмаль, полюбовался блеском семи зубцов золотого изображения геральдической короны на синей эмали печатки, отставив далеко в сторону руку, растопырив пальцы.

– Почему решили не утаивать? Не продавать весом? Он довольно тяжелый. – резкий вопрос пригвоздил всех к месту. Сам граф, впрочем, на женщину не смотрел, все его внимание, казалось, занимал золотой блеск перстня. – Его можно было использовать себе во благо.

– Просим прощения, ваше сиятельство, но ведь вы бы хватились пропажи. И могли обвинить в присвоении кольца нашего хозяина. – начала несмело объяснять нашедшая перстень девушка. Граф заинтересовано отвернулся от, так занимавшего его только что, перстня.

– Ну уж трижды за вечер меня не удивляли. – граф оглядел всех находящихся на кухне женщин, перевел взгляд на дэя Гролла. – Мои поздравления, барон. Ваши люди любят вас. Я, право слово, начинаю вам завидовать. – граф отстегнул от пояса кошель, и, взглянув в глаза, протянул его мне.

– Прошу прощения, граф, но награда предназначена не мне, – я склонила голову. – Перстень нашла не я, меня лишь просили, по возможности, поспособствовать его возврату владельцу.

– Четырежды. – пробормотал граф. – Что же, тогда возьмите вы, и отказа я не приму. – отдав кошель мойщице, уже громче произнес дворянин. – Барон, не будем заставлять уважаемых гостей строить догадки о причинах нашего отсутствия.

– Позвольте вопрос? – открывая дверь, чтобы уйти, полюбопытствовал дэй Гролл Клобак. – Почему четырежды?

– Ну как же. Образование вашей вилланки. Забота вилланов о вас. Не принятие кошеля с наградой уже упомянутой вилланкой, – начал перечислять, загибая пальцы, высокопоставленный гость. – а четвертое… я думаю, его можно совместить с третьим. У вас в деревне, мужик один, тоже денег с меня не взял. Тот самый, ну вы в курсе, барон. Чужих детей обижать не захотел. Мне понравилось. Кстати, розыскные листы ничего не дали? Не беглый? Отлично, вы берегите его барон, светлая голова.

Дверь закрылась, сзади послышался приглушенный возглас. Обернувшись, я кинулась, чтобы успеть подхватить падающую в обморок девушку, которая пустым взглядом смотрела на извлеченные из кошеля золотые монеты. «На вольную девчатам хватит» – резюмировал Голос.

Глава 6

Максим Медведев

Месяц. Я здесь уже месяц. Телефонов тут не было. Не было тут почтового отделения, отделения полиции, радио, телевидения. А что ты хотел, Максим Леонидович – другой мир. Помнится, совсем недавно, познакомился я с, приятной во всех отношениях, лялей. Ласковой и сговорчивой. Сижу я, значит, у неё на кухне. Кофей, стало быть, потребляю. И понадобилось ей по делам ускакать, то ли мама, то ли бабушка потребовала по телефону срочного, но кратковременного внимания. Кратковременного – это подружка моя так сказала. Ушла она, а чтоб такое сокровище, как я, никуда не делось, закрыла она меня снаружи. Ну что сказать, через пару часов я вышел из душа, после приготовления, от нечего делать, наваристого борща. Я еще начал с пристальным интересом присматриваться к пылесосу и швабре. Ну так вот, упал я тогда на кровать и взглядом зацепился за книжную полку, с красочными обложками. Структурированный по жанрам порядок на полках меня зацепил. Отдельно стояли книги с поголовно полураздетыми, печальными, рыжеволосыми красавицами в объятиях мачо с томными глазами на обложках. Мачо, кстати, тоже отличались удивительным единодушием и вкусом в подборе одежды. Сапоги до бедра, штаны в полуобтяжку и голый торс. Видать, только с утренней зарядки. Перед возвратом в казарму на КПП пришла эдакая девонька, и всё – пропал служивый. Против этой версии была только неуставная стрижка мачо, до середины спины. И, отдельно от этой категории, обложки с теми же красавицами, но вот только бруталистые красавцы обзавелись когтями, рогами, хвостами и кожей различных цветов, от зеленого до синего. Я еще обратил внимание на чрезвычайную похожесть девушек, такого различия в лицах можно добиться и простой косметикой, и крайнее разнообразие в типажах мужского пола. «Хорошо капитану, приходит в порт, а там его девушка ждёт. Хорошо пилоту, прилетает на аэродром, а там его девушка ждёт. Хорошо машинисту, прибывает на вокзал, а там его девушка ждёт. И только девушка задолбалась, то в порт, то на аэродром, то на вокзал». – подумалось мне после разглядывания восьмого по счёту переплёта. Нарисованная девушка, судя по богатому ассортименту библиотеки, была еще та бегунья. Даже если убрать те книги, где явно была не она, и допустить, что у неё были, пусть даже две сестры того же возраста. Подозревая, что моя новая знакомая рассчитывает не на простые физические отношения типа мужчина-женщина-кровать, а на большее, я решил почитать что-то из предоставленного. Было просто интересно, что ждёт от меня девушка с такими книгами в спальне. Судя по последней, стоящей на незаполненной до конца полке, где был изображен некто крылато-хвостатый с небольшими рожками на лысой, голубой голове, сговорчивая ляля готова была кинуться не только в объятия бравого капитана-красавца меня, но и, на худой конец, к пресловутому хвостатику, с колером нетрадиционных сексуальных меньшинств. В общем, книга описывала девушку – среднестатистического представителя офисного планктона, попавшую в параллельный мир. Совершенно случайно показав углубленные познания в химии, при помощи черного пояса по карате и способности на коленке, с помощью объяснению кузнецу на пальцах, собрать паровоз, оная девушка занимает подобающее ей место в иерархии аристократического государства. Вовсю занимается прогрессорством и, утопив в крови пол планеты, с дерзкой улыбкой становиться императрицей и рожает хвостатых детей с рожками от местного владыки демонической наружности. Что ж ты на родине на бумажках сидела, хорошая моя?

К чему я это сейчас вспомнил? Так другой мир же. Не знаю – параллельный ли, перпендикулярный. Мне легче от терминологии и верного определения не было.

Тут тоже были аристократы. Не далее, как с неделю назад приезжали в деревню такие. По мне, очень уж напомнило визит командующего округом к нам в часть. Суета, беготня. Внезапная проверка, не иначе. Я сидел в доме, поселился я у Аглаи, женщины, что увела меня от места моего появления здесь, вдовы и матери троих сорванцов. Сидел и вырезал из дерева запчасти для двухколесной игрушки. Простенькой, в виде задорного петушка, бьющего крыльями при вращении колес. Старший, высунув язык, пористым камнем нашлифовывал готовые детали. Средний разукрашивал перья хвоста. Младший, как самый ответственный парень, засунув в рот почти все пальцы, сидел на полу и старательно бдил, чтоб братья не отлынивали, переводя глаза с одного родственника на другого. Сама хозяйка творила тесто, при этом, степенью недоумения, по поводу спокойно сидящей безотцовщины, превосходила сидящего на полу младшего отпрыска. И вот в эту, практически семейную, идиллию ворвался грохот, чуть ли не снятых с петель, дверей. Только начищенные кирасы двух, замерших по обе стороны от двери, одетых в черное, дородных дядек, прервали моё подсознательное ожидание крика: «Работает ОМОН»! И тут вошел, помахивая тросточкой, он, нет, наверное, все-таки – Он. Хотя, глядя на величавость плавных движений, хотелось продолжить исправление на «ОН». Вторая после бога, или, согласно местному пантеону, номер тринадцать, личность проплыла мимо своих охранников, умостила свою околобожественную задницу на подставленный стул, даже не оглядевшись в поисках такового (лакеи, влившись вслед, не плошали) и сложил обе ручки на рукоять тросточки, утвержденную между изящно скрещенных ног. Немая сцена. Его светлость вскинуло небрежным движением бровь, словно с ленцой удивляясь чему-то. Это лёгкое движение включило хозяйку. Она упала на колени и склонила голову. Старший сын повторил движение матери и рукой дёрнул среднего, продолжавшего стоять с открытым ртом. Ладненько, я понял, шишка, да и подставлять приютившую меня хозяйку не охота, но и на колени я не встану. Я поднялся с табурета и коротко поклонился, дёрнув головой. Хотелось еще молодцевато прищелкнуть каблучками и провозгласить: «Капитан Медведев, честь имею». Разряженный в шелка холёный красавец с несколько минут рассматривал меня, при этом, с, не иначе что-то обозначающим, многозначительным видом выставив на всеобщее обозрение руку, с неплохой такой печаткой на среднем пальце. Чего тебе? Целоваться я не полезу, и не проси. Приподнятая бровь графа, не меньше, приподнялась еще выше. Да насрать мне, что ты сделаешь? Прикажешь выпороть? Да и хрен с тобой, я уже месяц как мертвый. И вообще, мне милость дарована, не становиться на колени перед высокородными, и не лобызать им пальчики. Как кем? Старшиной нашей роты, старшим прапорщиком Потапенко. Вы не знаете старшего прапорщика? Даже не знаю, завидовать вам или соболезновать, что вы не припали к этому источнику мудрости и армейских ништяков. А ничего граф, настаивать и нагнетать обстановку не стал, а стал он спрашивать. Ну, это вообще не про меня. Я пока еще понимаю только общие фразы, медленно и старательно проговариваемые мне прямо в лицо. Я развел руками, указал на ухо, на рот, пожал плечами, миролюбиво улыбнувшись. Не понимаю и не говорю, мол, извиняй барин. Тот помял подбородок, задумавшись, и повернулся к вдове. Вот с ней и разговаривай. Она женщина простая, но умная. Ничего лишнего не скажет, а потом и до меня легенду донесет. Говорили они не долго. Пару раз мелькнуло моё имя. Граф встал и подошел ближе, разглядывая лежащие на полу детали игрушки.

– Это что? – он тростью поворошил кучку деталей.

Видать, Аглая успела ему сообщить, что со мной надо попроще, и помедленнее.

Оп-па, а как «игрушка» переводится? Я помялся, не находя слов. Ой, да проще показать будет. Мне осталось-то – только ручку вырезать. Правда, детали еще на почищены, не подогнаны, ладно, чай не микроскоп, особая точность не нужна. Я быстро собрал готового петуха с одним цветным крылом и ярким хвостом. Протянул тяги от колес к крыльям, крутанул вал. Игрушка захлопала крыльями. А граф, видать, в детстве не наигрался, глазки-то заблестели. Ручки свои протянул, еще слюнки не хватает. Понимая, чем сейчас всё это обернётся, я подхватил со стола тряпицу. Граф тяпнул игрушку за самое выдающееся место, за свежепокрашенный хвост, и с недоумением уставился на изгвазданные в краске пальцы. Я, усмехнувшись, протянул ветошь.

– Ты знал, что я возьму птицу в руки и залезу в краску? – оттирая её с пальцев, покосился на меня граф.

– Все мужчины дети. – пожал я плечами. А он молодец, всё-таки, не самодур. Титулами не козыряет, раболепствия не требует. И, вижу, подбирает слова, выискивая самые простые, чтоб я мог понять.

– Зачем ты сделал птицу?

О, в смысле зачем? Игрушка детям. Заодно наглядное пособие по преобразованию движения из вращательного в поступательное. Да, языковой барьер вгоняет меня в дичайшее отчаянье:

– Дети. Бегают. Пусть с птицей бегают. Смех. – господи, собственное косноязычие меня убило.

– Сколько? – аристократ достал кошелёк.

Я оглянулся на детей, поджавших губы. Они, не отрываясь, следили за петухом. Им плевать на деньги. Им игрушка нужна была. Продать, да сделать еще одну? Как же, эта-то всяко лучше.

– Нет. – я сокрушенно покачал головой. – Смотри, рисуй, тебе сделают объяснишь как. Эта им. – я кивнул в сторону детей.

– Дети твои? – подумав, выдал граф.

– Её. – я кивнул на стоящую на коленях вдову.

– Она твоя? – решил развить свою мысль аристократ.

– Нет.

– Ты богат?

Я усмехнулся, глядя в синие глаза высокородного. Ага, только тссс, я тут инкогнито, думаю прикупить тут небольшой замок. С первой же зарплаты. Сейчас просто мелких нет.

Граф ещё малость помялся и, обернувшись к челяди, начал выдавать какие-то указания. Вперед протолкался субтильный, узкоплечий мужичок и начал зарисовывать игрушку на лист белоснежной бумаги. Его светлость же, покопавшись в кошельке, выложил столбиком на поверхность стола десять серебряных монет:

– Тебе, за… – за что, я не понял? Граф, видя моё недоумение, с улыбкой покрутил пальцем вокруг головы и постучал по ней пальцем. Ага, типа за мысль, за идею. Интересно, кто такую игрушку на Земле придумал, и как ему причитающийся процент перекинуть? – Будут еще идеи, найди меня.

Я ещё раз коротко поклонился, признаюсь, теперь с большим уважением.

Прибывшие с визитом высокородные со свитой давно покинули дом. Пацаны уже разложились по лавкам и отошли ко сну. На досках, застеленными какой-то дерюжкой. Укрываются шкурами бараньими, хорошо выделанными, но все же. Всё затихло, а Аглая всё так же сидела за столом, уставившись на серебряный столбик. Я же обдирал с поленьев бересту. Нужно мне, уроки у меня. В очередной раз покосившись на изваяние «Аглая и монеты», я встал, сгрёб деньги со стола, и, взяв вдову за руку, высыпал их ей в ладонь.

– Максим, это же твоё! – хозяйка не на шутку испугалась.

– Я ем? Сплю? Дом твой – деньги тебе. – я вернулся к печке.

Я вздохнул, бросив взгляд в окно, на темнеющее прямо на глазах небо. Графенок нормальный попался, совестливый или что там у них в голубой крови плавает. Не стал детишек обкрадывать, хотя мог бы просто игрушку забрать. В отличии от прочитанных книг, ко мне никто больше не спешил с намерением приобщиться к знаниям выходца техногенного мира. А там ведь чуть ли не дрались за право впитать мудрость другой цивилизации. Нет, ребята. Знаний у меня много, вот только военные они все. Нельзя вам их знать. Не ко времени, сами изобретайте способы умерщвления себе подобных. Я не возьму на совесть ваши кровавые войны, мне моих боевых буддистов не замолить.

Я взглянул на сопящую в шесть дырочек деревенскую поросль. Завтра петуха докрасим, ручку приделаем, пускай бегают по деревне. А может и правда заняться на продажу? По медяку за штуку. Делов то! Буду олигархом игрушечным. Я поймал себя на мысли, что впервые в этом мире задумался о будущем. А что? Жить как-то надо, а, опять же, в отличии от той же книги, всякие баронессы с графинями не осаждали меня ночами, глубоко в сердце раненые моей несравненной красотой. У меня не выявилось никаких способностей взглядом крошить камень и корёжить супостатов. Может и правда, мелочевку всякую мастерить, дерево я люблю. Язык только добить, а то за этот месяц я только-только начал объясняться с хозяйкой по принципу: «Вода-пить, дрова-рубить, помогать-носить», ибо знания языка тоже в голову никто не вкладывал. Ай-ай-ай, товарищи потусторонние сущности, какое упущение с вашей стороны. После такого, вы не товарищи – граждане. И еще, мне очень не нравилась начинающаяся гроза. Кровля дома, где я гостевал, неудержимо текла. От уличного дождя дождь в единственной комнате дома отличался только отсутствием ветра, и то относительно. Решено, завтра полезу на крышу. Руки, чай не из задницы, да и голова из тех же плеч растет, она же мне не только для перемещения фуражки в пространстве требуется. Может и сподоблюсь улучшить жизненные условия. А пока:

– Аглая, – я старательно нарисовал на куске бересты солнце. Получилось похоже. Правда, у меня в садике друг был, тот кругляшёк солнца ровнее рисовал, да и лучики у него прямее были. Я повернул рисунок к женщине. – Аглая. Как называется это? Как? – осторожно, русскими буквами написал услышанное слово на другом куске бересты, он у меня за словарь. Будем надеется, что она узнала солнце, и это слово оное и обозначает, а не «жопорук, не умеющий рисовать». Ладно, пока вопросик поставлю.

Что у меня еще похоже получается? О! Я изобразил волны, кривой брусок корабельного корпуса, парус на нем. Подумал, дорисовал ветер. Да, вот такой я, умею рисовать ветер. Слабо?

– Аглая, – повторение процедуры. Парус, угу. Так, это лодка-корабль – потом разберусь. Плавсредство, короче. Что ты ржёшь? Ветер это, у меня уже щеки болят показывать, как он дует.

Аглая ткнула пальцем в волны:

– Вода? – посмотрела в глаза внимательно, дождалась кивка. – Вода идёт – река. Стоит мало вода – лужа. Много вода стоит – озеро. Много много много вода стоит, земля нет – море.

Да погоди ты, помедленнее, я записываю. Аглая ткнула рукой в сторону окна:

– Вода вниз – дождь. – ага, погоди, я аж язык от усердия вытащил, трудновато твердой щепкой на куске бересты писать. – Дождь вниз – земля вода лежать – лужа, один лужа, два лужа, много лужа.

Какой я молодец, правильно лужу перевел.

– Аглая, правильно это скажи, как надо. – будем заниматься построением предложений, синтаксисом или как он там. Язык, в принципе, не сложный. Нет этих носоглотных, хрипящих, гундосящих звуков, нет щелчков, присвистов всяких. Не требуется завывать и отмечать интонацией какие-нибудь слова, чтоб не искажать смысла сказанного. Разберусь. Потому как второго бородача с гранатометом, чтоб отправить меня домой, в округе не наблюдается. Да и вряд ли еще раз прокатит.