Текст книги "Удача (СИ)"
Автор книги: Борис Журавлёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 24
Где-то…
– Новости?
– Тишина, господин барон.
Хм, вариантов мало. Дэй Эгра задумался. За обещанным накопителем огневик бы прибежал сразу, по окончанию дела. Наёмника нет. Вывод? Бокал с вином полетел в стену. Нет выводов, откуда ему знать, что там вышло. Заказ на «сестру» он дал два дня назад. Через день, как ушел обоз с этой… с этой. Как ублюдок женского рода?
– Рэй. – дворянин обернулся к ординарцу. – Как будет «ублюдок» женщина?
– Незаконорожденная. – Рэй был филологом в душе. – Бастарда. Байстрючка. Не берите в голову, дэй, наёмник справится.
Ну конечно, личный слуга в курсе причины такого состояния барона. На утро, после той ночи, когда Эгра… сломал ногу, скажем так (второй бокал, услужливо поданный незаменимым помощником, хрустнул в руке, вино залило рукав), мать сообщила, что приехал доверенный отца. Голова раскалывалась. Если учесть, сколько он выпил накануне, удивительно, что при её ощупывании руки не натыкались на трещины и разломы. Сквозные. Поэтому мозг из последних сил удерживал в себе образ чаши с вином, сбить похмелье, какие уж тут доверенные лица. Эгра лишь отмахнулся, но мать настояла на присутствии сына, мол, будет зачитано завещание. О! Похмелье сошло. После оглашения последней воли усопшего, оно просто не ужилось в организме с вскипевшей бешенной яростью. Отец – тварь, поделил все состояние на три части. Одну – Эгре, одну – Шантару. И одну часть – недэе Алатане Бэар, признанную законной дочерью барона Гролла Клобак, без права наследования титула, слава богам. Дэя Линт оставалась на попечении родных детей, старшего, становившимся, собственно, бароном, и младшего, не наследующего титул. Зная мать, выходило, что две части придется делить на троих. Бешеная ярость дэя Эгры, которая вылечила похмельный синдром, сменилась страхом, когда дэя Линт попыталась вызвать Алатану пред свои очи. Ей это, естественно, не удалось. А когда старший сын, прокашлявшись и собравшись с духом, поведал о месте пребывания Алатаны в настоящий момент… В общем, тот день был насквозь неудачным. Нога, хоть и сращённая целителями, нещадно болела. Голова, наплевав на ярость и страх, отдалась в руки привычному похмелью. А, после общения с маменькой, в компанию больных органов попросились спина и, простите, задница. «Мне скоро восемнадцать, я старший сын барона». Эта мысль крутилась у Эгры сейчас, а когда мать хлестала его, подвернувшимся под руку, ремнём, в голове, в самом дальнем уголке, сидел маленький мальчик и ревел в три ручья со словами: «Я больше не буду». Эгру передёрнуло.
До вступления в права наследования, всё надо было «уладить». Уладить – именно такой термин использовала мать. С момента оглашения завещания, до вступления его в силу, давался месяц. На всякие обжалования, апелляции и прочие попытки опротестовать последнюю волю. С недееспособностью не пройдёт. Отец, пусть Тёмный с него кожу там снимет, перед походом к своему стряпчему не поленился и сходил к целителям. Двум целителям. По очереди взяв у каждого письменное заключение о своём бычьем здоровье. Обе бумаги были зафиксированы королевским нотариусом и подшиты к завещанию. Гадство. Уладить. Как? Как хочешь, дэя Линт, блеснув напоследок фиолетом из глаз, вышла из комнаты. Не ему с ней бодаться, она давно предупреждала, что довольствуется третьей частью баронства, не меньше. В противном случае наследство не светило кому-то из детей. Или обоим. Личный слуга, незаменимый Рэй, лучший ординарец из возможных, подсказал выход. Алатана должна погибнуть от рук преступного элемента, срочно.
Снаружи послышался топот копыт.
– Рэй, что там?
– Кто-то из дружины, дэй Эгра. – лакей выглянул в окно. – Не по нашему делу. Ещё вина, господин барон?
– Слушай, я тут вспомнил. – Эгра покосился на слугу. – На занятиях по тактике, в военном училище, нам говорили про необходимость контроля выполнения задачи.
– Нам? Дэй Эгра, вы прочли это в конспекте. – ординарец усмехнулся. – Конспект писал я, вы в тот день мучились головной болью. И я прекрасно помню ту лекцию, не извольте беспокоиться. Я, с вашего позволения, отправил весточку в город, одному знакомому. Её, в случае чего, встретят. И, хм… проконтролируют.
– Хорошо. – наследник откинулся в кресле и взял-таки бокал. – И хватит скалится, зубы в глотку вобью.
Где-то…
Дэй Дэкстер, герцог Лейский, сидел в кабинете, просматривая краткий перечень сегодняшних происшествий. Рука потянулась к колокольчику.
– Тёмный знает, что это такое. – герцог встряхнул инструмент, поморщившись от звона. – Это что? – глава секретной службы кинул стопку бумаг в лицо заглянувшего секретаря. – Кто это пишет? Нет, кто ТАК пишет, скажи мне? Что за литературные опусы? Вам нечего написать, и вы решили забить бумагу пустой жижей? Что за: «… недэй Вариал склонил к неподобающему адюльтеру недэю Клару в полутёмных пространствах задней части неиспользуемого помещения пристройки к пустующим гримёрным театра Его Величества короля Болдвира Четвертого, путём проникновения означенным дэем в означенную дэю…» – тьфу!
Герцог вышел из-за стола, наклонился и сгрёб в кучу разлетевшиеся бумаги, аккуратно разложил их на столе, заняв доносами всю его немаленькую поверхность.
– Объясни мне. – дэй Дэкстер нежно взял за ворот бледного секретаря и притянул его ближе. – Как? Вот как, адюльтер может стать подобающим? Означенным дэем? По тексту выходит, что какой-то, – герцог кинул взгляд в бумаги, – какой-то Вариал, проник в какую-то Клару, Болдвиром Четвертым. Король ведь дэй, и был означен в тексте. Дармоеды. Я, пока читал, запутался, где это всё произошло. Лист! Лист бумаги на донесение, что, – герцог вновь обратился к тексту, – Вариал в театре трахнул Клару. Всё! Ты знаешь слово краткий? Сиречь – выжимка, экстракт! «Вариал трахнул Клару в театре» – на целый лист? А теперь самое интересное. – рука герцога потянула воротник жертвы к столу. Секретарь, даже и не думая сопротивляться, уткнулся носом в каллиграфический почерк. Голос дэя Декстера приобрел сладковатые нотки. – Милый мой, скажи, на кой ляд секретной службе эти сведения? Нет, постой, это же секрет. Ах! И служба-то у нас, секретная. На кой, я спрашиваю, ляд, эта информация нужна мне? Вы там, я смотрю, от безделья с ума все сошли! Уволю всех, к Тёмному! Переписать! Чтобы всё это, – герцог поводил носом еле живого секретаря по рассыпанным бумагам, – всё вот это, вместилось на один лист. Вон!
Секретарь исчез из виду, буквально просочившись со стопкой бумаг сквозь тяжёлую дверь. Дэй Дэкстер упал в кресло, устало потирая виски. Подумав и кивнув себе, он открыл нижний ящик и вытащил запечатанную бутылку, бокал. Задумавшись ещё на секунду, присоединил к нему второй. Сорвал сургуч с пробки и замер.
– Его Величество Болдвир Четвертый!
Герцог ухмыльнулся на крик секретаря и вытащил пробку из бутылки. Разлил вино по фужерам и встал, приветствуя входящего короля.
– Пьёшь? – монарх, как обычно проигнорировав стоящего главу тайной службы, плюхнулся в кресло, всем своим обширным телом. – Как у нас дела? В общем, кратенько так.
Герцог поджал губы, взглянув в сторону приёмной.
– В театре, парочка благородных перепихнулись.
В дверь незаметно проскользнул секретарь, тащивший поднос с закусками. Высокие собеседники замолчали, наблюдая за отточенными движениями слуги, накрывающего на стол. Хозяин кабинета дождался окончания сервировки и вскинул бровь, заметив под ближней тарелкой сложенный лист. Вытащив его, он вчитался.
– Рановато увольнять шельму, – главный шпион протянул лист королю. – вот, вкратце, как у нас дела.
Монарх пробежал по строкам глазами, потягивая вино.
– Украл… Украл… Соблазнил… Обокрали. – Болдвир неодобрительно помотал головой. – Как ты это читаешь? Какой кошмар, кем я правлю. Вор на воре. Ты что, предлагаешь их всех, того?
– Не обязательно, Твоё Величество. – глава тайной канцелярии поднялся и, обойдя кресло короля, ножкой бокала указал на некоторые пункты. – Этих вот можно не трогать, мелочь, а благодаря их ловкости мы видим слабые места в потоках средств. – король кивнул. – Этих двоих надо брать, посмотри цифры. Брать, и в подвалы. Пока родственники не внесут, согласно уложениям. Этот сам вернёт, стоит намекнуть, что мы всё знаем. Трус из трусов, ещё и подельников сдаст.
– Схвачено всё у тебя, короче. – король перевернул лист. – А тут что? Умер барон Гролл Клобак. И что? Они сотнями, бывает, мрут.
Герцог Лейский пожал плечами и потянулся к колокольчику.
– По баронству Клобак, подробности. – кинул он зашедшему секретарю.
Через несколько минут на стол легли объемистые папки.
– Это что? – спросил у секретаря хозяин стола, рассматривая бумажные запруды и не решаясь приступить к разбору завалов.
– Бумаги по баронству Клобак. – помощник нервно сглотнул.
– Все? Что там такое твориться, что столько бумаги ушло? – дэй Дэкстер резко развернулся к своему секретарю. – Или там опять образцы ваших канцеляризмов?
– Так точно, то есть, никак нет. – бледность секретаря подошла к крайней точке, превращаясь в синеву. – Никаких канцеляризмов. Тут подробности за пять лет ваша светлость.
– По смерти барона что? – дэй прикрыл на секунду глаза, глубоко вздохнув. – Почему она попала в отчёт?
Полуживой секретарь открыл верхнюю папку и, вытащив из неё один лист, собрал остальные тома со стола.
– Тэк-с. – глава тайной службы, кивком указав секретарю на дверь, погрузился в чтение. – Барон дэй Гролл Клобак, так-так-так, это мелочи. Жил-помер. Признал бастарду, некую Алатану Бэар. Треть на неё в завещании. Она не в курсе, замужем за недэем Максимом Медведевым, едут… Едут? Свежая информация? …едут в столицу. О! Старший сын, связан с шайкой бандитов по тракту в столицу, связан с преступной гильдией в городе. Долги. Долги. Недоволен, ну это понятно, заказал оную Алатану, оплата накопителем дара силы. – дэй Дэкстер отложил лист. – Мелочи, Ваше Величество. Можно, конечно, к ногтю этого старшего сына.
– Дэк, тебе, таки, стоит ускорить поиски преемника. Сдавать ты стал. – король вытянул бумагу из рук подчинённого. – Бэар? Отправляй своих орлов. Мне нужна вся информация по этой Алатане Бэар. Заодно по этому, муж который. Что? Дэк? – Болдвир свернул бумагу в тугую трубку, чтобы со всего маха залепить ею по носу герцога. – Очнись, маразматик! Бэар! Напомни мне, как звали пропавшую сестру Валлея?
– Твоё величество, четыреста лет прошло!
– Триста семьдесят шесть! – король вновь замахнулся мятой бумажной трубкой. – Бегом, герцог!
Глава 25
Алатана Бэар
– Ты ешь. – я подала бывшей пленнице еще кусок хлеба. – Взвару?
Ллэра, ёжась под моим взглядом, с готовностью потянулась к кружке. Боится она меня, что ли? Они же сами, опасные до нельзя.
«Алатана, ты смотришь на неё, как ребёнок на дорогую куклу в витрине магазина. Даже не куклу, как на музыкальную шкатулку. – Голос, кстати, сам рассматривал темнокожую девицу с нездоровым любопытством. Но, я подозревала в его интересе совсем другую подоплёку. – Срочно разобрать, посмотреть, как она устроена. Я бы такого взгляда испугался.»
Ой, не придумывай, что я, пятилетний карапуз, ломать-смотреть, это же целая ллэра, ну интересно же.
«Я и говорю».
Девушка испуганно крутила головой, осматриваясь. Поморщившись от особенно противного звона со стороны разбираемой клетки, я, решившая дать пленнице время на трапезу, не удержалась:
– Как тебя зовут?
«Алатана»! – ай, отстань.
Тёмная с усилием сглотнула.
– Никак, госпожа.
– Ой, извини, я забыла, ты же последняя и у тебя нет родового имени. – спохватилась я.
«Образец тактичности».
– Нет, госпожа, родовое имя, это общее имя рода. – ллэра склонила голову вбок, разглядывая, что-то. Что-то позади меня. – Лличное имя мне не успелли дать.
«Сколько ей лет? – что, прости, я засмотрелась. – Спроси, сколько ей лет.»
– Скоро будет восемнадцать.
– Ух ты, моя ровесница, мне тоже скоро будет восемнадцать.
«Алатана».
Не мешай.
Ллэра заинтересовано осмотрела меня:
– У тебя уже есть собственное имя? – она повернулась на лязг металлических прутьев, собираемых мужем. – И собственный мавво?
«Алатана! – Светлый, угомонись ты наконец. – Хорошо. Как скажешь. – Голос пожал плечами, с видом, мол, я умываю руки. – А как тебя звали в роду?»
– Данри. – я застыла.
«Данри – непоседа?»
– Вредная. – мотнула головой ллэра. Я, как давеча тёмная, с усилием сглотнула.
Голос?
«Почему ты зовёшь Максима мавво?» – отмахнулся от меня он.
– Максима? – она вновь посмотрела на супруга. – Мужчина-челловек, Максим? Но, он же мавво. – ллэра обернулась ко мне. – Госпожа – бллан. Я – олли-грилл, ты – нва. Разве нет?
Голос?
«Ай, отстань. Я за четыреста лет второго собеседника встретил. Данри, получается, меня ты слышишь, а госпожу – нет»?
Голос!? Я сейчас завизжу!
– Извините, госпожа, я первый раз увиделла сущность без телла. – Данри вдруг встала и поклонилась. – Ни одна грилл, не сможет сллышать беллую госпожу. – она хитро улыбнулась. – А, чтобы усллышать мужчину, даже грилл быть не надо. Тем боллее камнеллюба.
«Камнелюба! – Голос расхохотался. – Действительно, вредина».
Так, сейчас начнётся что-то с чем-то. Голос, не будь данри, объясни хоть что-нибудь. Она читает мысли? Что такое, все эти её названия?
«А что ты меня пытаешь? – Голос потянулся всем телом. – спрашивай у Данри, «белая госпожа». Я, так, только общие фразы на их языке знаю».
– Госпожа что-то хочет узнать? – лысая голова, наклонившись, пустила задорный солнечный зайчик.
Так не бывает. Вот так просто, сейчас ответят на вопросы? Нет, тут какой-то подвох. Вот печенкой чую, либо сейчас начнется какой-нибудь катаклизм, либо… Вот даже не знаю. О! Ограниченное количество вопросов. Как в сказках. Три! Или вообще один. Но самый-самый.
– А сколько вопросов можно задать? – хотелось знать всё-всё-всё, и пустота в голове. – Ой, этот, если что, не считается!
Голос закашлялся:
«Алатана, ты чего? Тебе же просто был интересен перевод этих „блан“, „мавво“, „нва“. Никто тебе тут вселенские истины открывать не будет. Что ты там опять себе надумала?»
Тёмный! Так бы и сказали. А то, целая Тёмная Ллэра: "…хочешь что-то узнать?", конечно хочу, хочу всё узнать. Какой у меня дар, что такое "оли-грил", почему ллэра без волос, как, на самом деле, зовут Голос и как, всё таки, Тёмный ему брюхо, Голос попал ко мне в голову.
– Тебе нравится Максим?
"Мва-ха-ха-ха-ха, я с тобой с ума сойду! Даже изнутри невозможно угадать, откуда какие мысли берутся! – Голос сполз с кресла, вытирая слёзы. – Бедный твой муж!"
– Что? Нормальный вопрос. – вслух разговаривать с Голосом было, мягко говоря, непривычно. – Ну, мне просто интересно. Мало ли… – уже совсем тихо закончила я.
– Нравится, но он мавво. Мне, при всём желлании, ничего бы не светилло. – ллэра улыбнулась, склонив голову к плечу. – А тут – хозяйка судьбы. Я Данри, а не Эстипа. Гллупая.
Я обернулась посмотреть на затихшего мужа. Благоверный сидел возле кучи металлических прутьев от полуразобранной клетки, прислонившись к тележному колесу, и курил, задумчивая наблюдая за, разрываемыми в клочья ветерком, синеватыми кольцами табачного дыма.
"Хозяйка судьбы, белая госпожа. – Голос, так и не встав с пола, перестал хихикать. – То есть, «блан» это значит – белая? А «нва», я так понимаю – черный? Ты видишь цвет источника?"
Данри осторожно кивнула, пристально смотря куда-то сквозь меня. Я так понимаю, этот изучающий взгляд предназначается Голосу.
– Не источника, цвет души. Да, я грилл. Серая.
"Ну конечно! – он вскочил на ноги. – Всё сходится, и твои танцы, и пламя в источнике. И, если подумать, даже я у тебя в голове! Тебе просто феерически везёт!"
– Везёт? Напомни-ка, в чём это мне так "феерично" подфартило? – я только подобрала челюсть, отпавшую, пока я слушала их разговор, а тут этот. "Везёт" мне, как же. – В том, что ты у меня в черепушке появился? Или в том, что меня дэй Эгра, почти год, по замку гонял. А, может, нападение разбойников к удачным моментам отнесём?
"Алатана, не горячись. – Голос, сам находясь в каком-то возбуждении, замахал руками — Ну сама подумай, из всех этих ситуаций, ты вообще без потерь вышла. Даже замуж, за «старика-нищего», удачно выскочила! И это – ничего специально не делая, у тебя же вот только инициация произошла. А обучение в Академии? Даже при нынешнем качестве образования. Вилланка в Академии! – Голос вдруг резко успокоился. – Тебя на накопителе проверяли, я так понимаю? Сразу на моём? Или ещё какой-то заряжала?"
– Еще один заряжала. – меня заразила серьёзность тона Голоса.
– Ай, сансикс. – Данри, будучи полностью в курсе… чего-то, прищелкнула языком от досады. – Пльлохо, по беллому цвету узнают.
«Погоди, Данри. Куда его потом дели?»
– Так, накопитель же, бракованным оказался. Он прозрачность потерял, а цвет никакой не взял. – я, вдруг испугавшись этих напряженных взглядов, лихорадочно вспоминала произошедшее на испытаниях. – А там еще темно было, преподаватели решили его разрядить, посмотреть, что выдаст.
«Святые Затупники! Алатана не томи!»
– А что томить, я же говорю – бракованный. Ничего не получилось. Они сначала на отбойник его нацелили, как положено, вдруг стихийный. Затем перо прикладывали, на силу и перемещение. После, на цветке в горшке испытали. Дар друидов выявить. – Данри фыркнула. – Потом недэя Альвира, для контроля, на себя его направила. Ну, вдруг он серый, или коричневый.
"Дикие люди. – хмыкнул Голос. – Экспериментаторы, копчиком их об ясень, на себе проверять. Вдруг он коричневый."
– И что вышлло? – ллэра даже, кажется, дрожала от любопытства.
– Рассыпался, как положено. – явственно вспомнив чувство разочарования от неудавшихся испытаний, закончила я. – Меня еще попросили подождать. Даже свечи прогорели почти все, потом, вот, твой накопитель принесли. После которого ты у меня в голове появился.
"Я и говорю – везунчик, чистой воды. – Голос облегченно вздохнул, синхронно с тёмной. – Интересно, как там недэя Альвира поживает?"
– Нормально поживает. – я посмотрела на бывшую пленницу. Перевести бы, многозначительно так, взгляд на квартиранта своего, вот только, даже представить не могу, как укоризненно на него посмотреть. – Теперь, может, меня кто просветит, что такого везучего произошло?
"Спешу тебя обрадовать. – Голос сел в кресло и сложил руки на груди. Ненавижу его, за этот покровительственный тон. – Накопитель был нормальным. Он, как и положено в твоём случае, стал молочно белым. Твой Дар – менять будущее. Редкость несусветная".
– Не слышала про такое. – я скептически приподняла бровь. – Как тогда мой накопитель использовать?
– Силльный таллисман. Бллан со. – Данри беззвучно пошевелила губами, подыскивая перевод. – Беллая судьба. Удача.
– Блан, цвет души? Белый? – ллэра кивнула. – То есть, накопитель по "цвету души" окрашивается? Голос, тогда, если ты "нва" – чёрный, кто ты?
«Артефактор, мы не можем заряжать накопители. Что из этого выходит, ты видела. Остаётся пустая оболочка, без личности»
– И сущность, без тела. В камне. – тёмная снова посмотрела, я надеюсь, это она так на Голос смотрит.
– Постойте! – вспомнила я, вздрогнув от донёсшегося лязга со стороны разбираемой клетки. Максим, отдохнув, продолжил разрубать перевязку прутьев. – А как тогда получается с одноцветными накопителями? Лекари и оборотни, к примеру? И те, и те – коричневые.
"Степень, Алатана. Уровень. Слабые – себя меняют, кто посильней – других. – Голос улыбнулся. – Оборотню с источником позаниматься, года три – получится лекарь. Конечно, там еще тело человеческое хорошо знать надо. Чтобы больной орган в здоровый перекинуть, нужно знать, как он работает. А целитель, без каких-то проблем, в зверя перекидывается. Если такая мысль ему в голову придет. Вот и выходит, оба коричневые".
– Мавво. – согласно кивнула Данри. – Коричневый.
Мавво? Мавво! Максим! Я обернулась посмотреть на затихшего мужа, чтобы тут же сорваться с места, увидев, как он, рванув ворот своей "peschanki" медленно заваливается назад.
Я, обхватив мужа за плечи, еле успела уберечь его голову от удара. Падая, Максим повалил и меня. Я с размаху села на землю, пребольно приложившись… пусть будет копчиком. Голова супруга легла затылком мне на грудь. И вот, почему мне кажется, что в его полузакрытых глазах проскользнули озорные бесенята?
Глава 26
Максим Медведев.
– …часов восемь. – у ллэры был довольно таки приятный голос. – Еслли не додумаллся источник поддержать.
– Там прохладно, если камин погаснет. Так что, должен разжечь. – это уже жена. – Что? – … – Я думала, у всех одинаково в голове.
– У госпожи камин? Интересно, а у тебя? – ллэра уже освоилась, я посмотрю.
– Мельница, ты серьёзно? – удивилась жена. – А куда мука уходит?
Молчание.
– Как у тебя все сложно. Целый театр. – такое ощущение, что Алатана и эта дроу разговаривают по телефону с кем-то третьим. Очень не хватало ответных реплик.
Я лежал с закрытыми глазами, укрытый по самые брови мягким, меховым одеялом. Лежал на чем-то мягком. Я пошевелил плечом, под ним характерно зашуршало. Солома, или сено. На ощупь, сквозь грубую ткань, в несколько слоёв, различия как-то не улавливались. Терпко пахло пылью и, почему-то, лекарством. От кашля. Мне этот сладковатый запах, ни в жизнь не забыть. Я этот "Пертуссин" уничтожил, пару литров точно. Сначала как положено, по три столовые ложки в день. Когда лечили от кашля. После, как не положено, когда вычитали в составе девяностопятипроцентное содержание этанола и отсутствие побочных эффектов при передозировке. "Лёгкая тошнота" не могла встать на пути к вожделенному алкогольному опьянению у доблестных курсантов. Что ж там было, в составе, окромя спирта? Что-то ползучее. Тимьян? Именно, пахло тимьяном.
Хорошо как. Сколько же я проспал? Полностью отдохнувший организм с удовольствием принимал ласки мехового одеяла, касающегося обнаженной кожи. Откуда у нас такое богатство? Сработала ассоциация на слово богатство и мозг выдал вывод. Шуба Алатаны. Ммм. Обнаженной кожи?! Судорожное движение руки подтвердило полное отсутствие совокупности изделий, несущих утилитарные и эстетические функции, на теле. Это, когда я заимел привычку ложиться спать голым? Под шубой жены. На соломе (или сене, не столь суть важно). Сон, наконец, полностью ушел и реальность неловко постучалась в сознание, смущённо извиняясь за опоздание. Спать я не ложился. Я примитивно выключился.
Я открыл глаза. Дислокация? С точки зрения медицины – отсутствует. Что радует. Но меня интересует – где я нахожусь? То бишь, военная трактовка термина. Очнулся там же, где и отрубился. Радует не менее. Вопрос дня: периодические отключки Алатаны заразны, и теперь, по два раза в день, в обморок буду падать я? Или, это из-за моей медвежьей ипостаси? Может, местные медведи в спячку летом ложатся, и я теперь шатун? Вот это коктейль. Оборотень-медведь-шатун. Замедляю время, как тёзка-фанат болеутоляющих из игрухи. Можно было бы попробовать от стрелы из лука уклониться, но отрицательный результат эксперимента окажет пагубное влияние на состояние организма. А ему сейчас так хорошо. Вот что значит – выспался. И сон… Мне уже долгое время не снились сны. Ну, может, я их просто не запоминал, но этот врезался в память своими ощущениями, оставшимися после него.
Я сидел в лесу, возле маленького, бездымного костерка. В углях, я это точно знал, лежали прикопанные картофелины. Висела, нехарактерная для леса, какая-то звенящая, тишина, изредка простреливаемая трескучими щелчками, сопровождавшимися снопом искр из пламени. Я, время от времени, брал ещё одну ветку, из небольшой кучи рядом, и подкармливал огонь. Дар Прометея благосклонно принимал подношение, сигнализируя о своем хорошем отношении ко мне небольшими всполохами, освещающими собеседника, сидящего по ту сторону костра. Олча-оол с невозмутимым видом, хотя… Обычный вид, по этому азиату никогда невозможно было понять, о чем он думает. Олча-оол, с обычным своим видом, выцарапывал из углей запечёную картошку длинной веткой.
– Привет. – я решил нарушить тишину.
– Здравия желаю, командир. – кивнул мне ночной гость. Или, может, это его костёр, и гость здесь я?
– Как сам? – я не знал, что сказать. – Ты за мной?
– Не кипишуй, капитан. Тебе, что, картошки жалко?
– Нет. Угощайся.
Тишина. Я ломал на куски очередную ветку. Олча-оол с шипением перебрасывал черную от золы картофелину между руками.
– Как остальные?
– Нормально. – он, посчитав температуру клубня приемлемой, начал счищать горелую корку.
Тишина. Вздохнув, я потянул из поредевшей кучи валежника очередной сук.
– Ты не прав. – в этот раз, ради разнообразия, молчание нарушил гость.
Я, в поддержку разнообразия, решил промолчать.
– Мы тоже не отнеслись к заданию серьёзно. Какой герыч? Нам домой ехать. Нормальное раздолбайство. Ты сколько нас за это качал?
Стыд разъедал глаза, а, может, это костерок дымить начал? Очередная ветка отправилась в пламя. В запасе оставался жалкий десяток сучьев. "Шаолинь", надкусив очищенный до половины корнеплод, шумно дышал открытым ртом, стараясь не обжечься.
– А соли нет? – я вздрогнул.
– Нет, не взял. – костёр, демонстрируя солидарность со мной, с недоумённым шипением щёлкнул, разбросав искры. Как я мог забыть соль?
– Короче, капитан, хватит уже себе накручивать. По ориентировке должен был быть один джип. Не ждали мы их. – Олча-оол отряхнул руки от золы. – Мы их не пустили – нам зачлось. Там. Отличный выстрел, кстати. От бедра, с одной руки. Уважуха. Багай-оол просил отдельное спасибо сказать.
– Ты за этим? – странное ощущение. Я осознавал, что не бодрствую. Но и сном это мог назвать с натяжкой.
– Нет. – щёлочки глаз блеснули смехом. – Тут твой адыг хворост собирает, просили присмотреть. Ты сам пока не можешь. Испугаешься, побежишь.
– Адыг?
– Медведь.
Я кивнул с умным видом. Да, у меня всё время медведи на подтанцовке. Хворост собирают, репу растят. Делюсь с ними потом: вершки-корешки. Ничего такого.
– Ладно, командир. Пойду я. Мишку не обижай. Давай ему гулять иногда, он тебе дрова собирать будет. – Олча-оол полез за пазуху кителя и извлёк бутылку коньяка. – Мы с пацанами скинулись тут, на свадьбу. Жену, кстати, все одобрили. Решили тебе передать. А вот как – не придумали.
– Угу, ваше дело стратегия. – усмехнулся я.
– Именно. – тоже вспомнив анекдот, про умную сову и глупых мышей*, совсем уж сощурился Олча-оол. – Ты же не против, если мы её сами?
– Да всегда пожалуйста, если за моё здоровье.
Олча-оол кивнул, пряча узорчатую бутылку обратно. Усилившееся шипение закончилось щелчком. К кронам деревьев из костра взметнулся сноп искр. Проследив за ними, я задрал голову к черному небу, с полосой Млечного пути по середине. Кружащиеся огоньки поспорили немного в красоте со звездами, и, осознав свою никчемность перед лицом вечности, погасли, один за другим. Когда я опустил взгляд, по ту сторону костра никого не было.
Медведь с хворостом подошёл минут через двадцать. Пройдя на задних лапах, совсем по-человечьи держа в передних охапку топлива, к костру, он кивнул мне, как старому знакомому, и упал на задницу на то место, где, совсем недавно, сидел сержант Олча-оол. Я, тихо опешив от такого, помотал головой… и ощутил себя лежащим под шубой жены.
– Проснуллся? – я обернулся на голос ллэры.
Алатана и бывшая пленница сидели у булькающего над огнём котелка, и, со странным выражением на лицах, поглядывали на меня.
– Откуда он знает? – ответила Алатана? Кому? – Я про источник и резерв только от тебя узнала.
– Нет. – не согласилась дроу. Да с кем, не согласилась-то? – Без его соглласия я не имею права. Он физически и умственно здоров, а это можно расценить как нападение.
– Никто к моему мужу никуда не полезет! Что ты себе позволяешь? – категорично запретила кому-то ко мне куда-то лезть, Алатана. Цирк с конями, на выезде. Я решительно всмотрелся в коллектив. Нет. Две. Неведимок не видно, согласно определению.
– Ой! Я уже привыкла, что тебя кроме меня кто-то слышит. – ответила, испугавшись чего-то, Алатана. Неведимки ещё и неслышимки (а как их ещё назвать)?
– Нет. Это не испуг. – дроу рассматривала меня, склонив к плечу блестящую голову. – Ллюбопытство, с недоумением. А сейчас – зллость.
О, да! Количество непоняток, рождённых дружеской, бессмысленной беседой, перекинуло озадаченность ситуацией через несколько пролетов, как раз к лёгкому раздражению, а там ещё ступенька и вот она, злость.
– А как? – поинтересовалась жена.
– Нва, думай, что говоришь. – разозлилась ответу на вопрос жены, дроу. – Я поллная грилл. Могу тебе приказать. Камнеллюбы вообще щитов не имеют.
– Я сама, Данри. – супруга успокаивающе погладила по плечу тёмную и продолжила, на секунду закрыв глаза и ощутимо напрягаясь лицом. – То то же. Максим, есть будешь?
Привет, злость. Я взялся за край шубы, с намерением решительно её откинуть. Злость, вспомнив о костюме Адама, до, совместного с женой, поедания яблока, испугано пискнула, испаряясь без следа.
– Э, кхм. Девчата. – я, неожиданно для себя, смутился. – Мне бы одеться. Не хочется стриптиз тут устраивать. Без музыки, совсем не то получится.
Я, с большим удовлетворением, заметил на лицах подхватившихся девчонок пятна румянца. У жены щёки просто горели багровыми солнышками, тёмно-пепельная дроу приобрела лиловый оттенок. Красная супруга подала мне штаны, лиловая ллэра поднесла тельник. После, усевшись рядком на брёвнышко, они с любопытством уставились на меня. Мысленно пожав плечами, я голосом изобразил тему Джо Кокера из "Девять с половиной недель" и медленно потянул шубу. Девчата пискнули и мгновенно развернулись на сто восемьдесят градусов. Жаль, конечно, что незабвенное: "Та-да-дам, да-дам….", с моей точки зрения, постоянно играющее в стриптиз-барах, смог оценить, в качестве намека на шутку, только я, но мгновенный результат, в виде двух затылков вместо лиц, удовлетворил меня полностью. Давненько я не использовал прокачанный в свое время навык – быстро одеваться. "Сорок пять секунд… пока спичка горит…" – подумал я, вставая через секунд пятнадцать, чтобы затянуть брючный ремень.
– Что у нас в меню? – сигнализируя о своей готовности, поинтересовался я.
____________________________
*
Сидят мыши: " Мы маленькие, нас все едят. Надо что-то делать."
И тут самая прошаренная мышь предлагает: "А пойдёмте к умной сове, она что-нибудь придумает."
Мыши обрадовались, рванули всем стадом к умной сове. Стоят, жалуются на жизнь.
Сова подумала минут десять: "А вы, мыши, станьте ёжиками. Они колючие, их никто не ест"
"Ура! – обрадовались мыши. – Ёжиками! Точно, как мы сами не додумались? Ой, сова, а как нам стать ёжиками?"
"Отстаньте, мыши. Моё дело – стратегия"
