Текст книги "Синдром удава"

Автор книги: Борис Витман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

54. Снова Вена!

С Карлом Соколом я продолжал поддерживать связь, в основном телефонную, через ORF – московское отделение Австрийского радио и телевидения. В нашей печати и по радио рассказывал правду об операции по освобождению Вены и о роли в ней австрийского движения Сопротивления и его легендарного руководителя – Карла Сокола.

В восстановлении истины о Венской операции помогла моя вышедшая в 1993 году в свет книга «Шпион, которому изменила Родина» и ранее опубликованный совместный очерк австрийской журналистки Евы Таубер и корреспондента «Московских новостей» Геннадия Жаворонкова под названием «Он был повешен...»[35]35
  «Московские новости» № 36, 9 сентября 1990 г.


[Закрыть]Правдой о Венской операции заинтересовались в Центральном музее Великой Отечественной войны. Через меня был установлен контакт с документальным архивом австрийского Сопротивления в Вене и непосредственно с Карлом Соколом. В результате были собраны документальные подтверждения вклада австрийского движения Сопротивления и лично Сокола в победу над фашизмом.

Однако для того чтобы фотография Сокола и его план освобождения Вены, преданный советскому командованию, появились на стенде в Центральном музее Великой Отечественной войны, потребовалось преодолеть немало бюрократических препятствий со стороны некоторых отставных полковников в многочисленных административных кабинетах музея.

Теперь, когда имелись все основания для окончательного восстановления справедливости, должно было последовать правительственное решение о награждении Карла Сокола высокой российской наградой.

Чтобы награда застала героя еще при жизни (а не после смерти, как это у нас, к сожалению, нередко бывает), я обратился с письмом к нашему Президенту, приложив статью в газете «Аргументы и факты» о подвиге Сокола и мою книгу «Шпион, которому изменила Родина». Вскоре пришел ответ из канцелярии Президента. В нем сообщалось, что мое обращение направлено в Федеральную службу безопасности – ФСБ. Это меня удивило: не думал, что вопрос о награждении решает ФСБ... Через какое-то время телефонный звонок: вежливый сотрудник этой службы просил не беспокоиться, они ищут...(?)

На мой вопрос: Что они собираются найти? – сотрудник ответил:

– Ну как же, вот на вас у нас данные имеются, должны быть и на Сокола... (Хотелось спросить – а на остальных жителей Вены у вас тоже есть данные.)

То, что на меня имеется обширное досье, – это понятно: для КГБ я осужденный изменник Родины. А то, что мое осуждение признано необоснованным и все обвинения сняты, – это для них ничего не значит. Но какое отношение к КГБ имеет Сокол, гражданин Австрии, признанный герой австрийского Сопротивления, приговоренный нацистами к смертной казни, почетный гражданин Вены, награжденный высокой наградой своего государства?.. Это мне было непонятно.

Если по справедливости, то Сокола следовало наградить еще тогда, в 1945-м. Этого не произошло из-за козней смершевцев, присвоивших себе чужие заслуги и пытавшихся убрать Сокола, свидетеля их фальсификаций. Впрочем, военный комендант Вены, генерал Благодатов, сразу же после освобождения города наградил Сокола радиоприемником, за немалый вклад в нашу Победу. СМЕРШ – наградил его сырым подвалом и лагерем для военнопленных...

Теперь вопрос о награждении Сокола решался ФСБ, преемником КГБ.

Время шло. Сменялись сотрудники, занимавшиеся «делом Сокола». Уходили из жизни ветераны второй мировой, участники Венской операции. Да и сам я что-то задержался...

В конце февраля 1996 года мне позвонили из Австрийского посольства: на мое имя поступило приглашение бургомистра Вены на чествование Карла Сокола в связи с вручением ему 7 марта высокой правительственной награды. Одновременно сообщили, что генеральный консул, г-н Фрайзитцер, хотел бы лично познакомиться с автором книги «Шпион, которому изменила Родина», при посещении посольства для оформления визы.

До 7 марта оставалось всего ничего. Не теряя времени, я отправился в Староконюшенный переулок.

Г-н Фрайзитцер, человек лет пятидесяти, плотного телосложения, с густой седеющей шевелюрой, встретил меня в приемной и проводил в свой кабинет. Я приготовился к беседе на немецком (который уже стал забывать), но оказалось, что генеральный консул свободно говорит по-русски (сказал, что мою книгу читал без переводчика). Уже в начале беседы он распорядился об оформлении визы, а к концу визита она была готова (всего за каких-нибудь полчаса!). Консул одобрил мое обращение к российскому Президенту о награждении Сокола и пожелал доброго пути. Транспортные заботы взяло на себя московское отделение Австрийского радио и телевидения в лице любезной фрау Сюзанны Шоль, вручившей мне билет на самолет.

В надежде получить хоть какой-либо результат, касающийся Сокола, я позвонил в ФСБ. Сказал о приглашении в Вену и что было бы самое время прибыть туда с приятной вестью. Ответ был все тот же: «пока ничего не нашли...» Снова попытался убедить их, что никакого «дела Сокола» нет и быть не может, что Сокол – признанный всеми герой Сопротивления, сохранивший Вену и приблизивший конец войны. Но все было тщетно. Служба безопасности стояла на своем...

Самолет прибыл в Вену вечером. Встретил меня Карл на своей машине. Последний раз мы виделись с ним лет десять назад, когда он прилетал в Москву в связи с совместной работой над фильмом «Вена в огне».

Мы ехали по когда-то знакомым мне улицам по-прежнему прекрасной вечерней Вены, которую я покинул более полувека назад. Карл сам управлял автомобилем. В свои восемьдесят лет он даже не пользовался очками! Когда-то по этим улицам я водил старенький «фиат» транспортной фирмы Рихарда Шольца...

Меня поместили в двухкомнатную квартиру для приезжих в Российском культурном центре на Брамсплатц. Из Москвы я захватил бутылку русской водки. Посидели, вспомнили прошлое. Еще раз поудивлялись, как это нам удалось уцелеть?.. Помянули погибших и тех, кого уже нет.

Карл передал мне программу мероприятий. Привожу ее перевод:

2.03 – суббота                      Прибытие 16.45

3.03 – воскресенье               Свободный день в собственном распоряжении

4.03 – понедельник              10.00 – многочасовая прогулка на автомобиле с различными посещениями. Вечером – оперный театр: «Травиата»

5.03 – вторник                     10.45 – визит в Российское посольство к атташе по культуре, с Соколом

6.03 – среда                         19.00 – «Урания» – выступление перед общественностью

7.03 – четверг                       11.00 – Ратуша – присутствие при вручении награды Соколу

8.03 – пятница                      10.00 – посещение учреждений культуры и образования в сопровождении д-ра Роберта Штрайбеля, руководителя учреждений народного образования

9.03 – суббота                          Вылет в Москву

В воскресенье 3 марта прежде всего позвонил Рудольфу Краллю, с которым переписывался, но вот уже около полугода не получал писем. Услышал старческий женский голос: «Он умер еще зимой...»

Несколько раз набирал номер телефона Вальпурги, входившей в группу австрийского Сопротивления, руководимую Краллем, но ни в этот день, ни в следующие никто не отвечал. Пытался найти прежних друзей по фамилиям в телефонной справочной книге, но и здесь ничего не добившись, решил не терять времени и отправился в тот район города, где проживал когда-то на Вальрисштрассе. Дважды прошел всю улицу, но, не помня номер, зайти в дом, который вроде бы признал, не решился, будучи уверен, что квартирная хозяйка уже давно покоится на кладбище (ей уже тогда было под семьдесят). Не смог найти и пустырь на возвышенности, где весной 1945 года находилась женская артиллерийская батарея, которую так легко удалось вывести из строя. Отправиться на поиски места, где находилась вторая батарея, уже не хватило сил.

В понедельник, в 10.00, как значилось в программе, за мной заехал г-н Мартин Грюнбрег. Австриец, он несколько лет проработал в Советском Союзе и прекрасно знал русский язык (одно время даже состоял переводчиком при президенте страны). С ним мы посетили самые знаменитые творения австрийских зодчих. Величественные дворцы и памятники выглядели такими же ухоженными, как и тогда, в 43-м, когда я впервые увидел их. Потом мы отправились на окраину города, в район новой, довольно оригинальной застройки: фасады жилых домов, обращенные в сторону улицы, не имели окон, чтобы шум дороги не мешал жильцам. Затем по извилистому шоссе двинулись в гору и остановились у небольшого ресторанчика. Отсюда весь город был как на ладони. Ресторанчик, по словам Мартина, пользовался популярностью у венцев, и сам он был здесь нередким посетителем. Нас встретила и обслуживала сама хозяйка (очевидно она была заранее предупреждена о госте из Москвы). Обед начался с дегустации нескольких сортов вин собственного производства. Мне предложили выбрать то, которое понравилось.

Я не большой знаток вин. В шутку сказал, что не отказался бы и от русского «ерша»... После доходчивого перевода на немецкий это вызвало веселое оживление хозяйки и ее дочери – официантки.

Обед был очень обильным и вкусным (венцы любят плотно У вкусно поесть). Знаменитый венский шницель с трудом уместился на тарелке. Такой аппетитный, он запомнился еще с те> давних пор. Потом, уже на родине, в лагерях или в тюрьме, виделся во сне, а иногда даже наяву, как мираж в голодно? действительности...

После такой сытной трапезы я решил в этот день обойтись без ужина. Тем более что вечером меня ожидала духовная пища, Я с нетерпением ждал встречи с «Травиатой», одной из моих любимых опер, да еще в Венской государственной опере, возле которой я не раз поджидал мою знакомую – Лилю Колесову, солистку балета, чтобы проводить ее домой после спектакля или репетиции. А однажды даже пришлось поучаствовать статистом в короткой мизансцене.

Сегодня я вошел в театр не через служебный вход, как тогда, за кулисы, а через главный вход, с билетом в партер. Непередаваемая, ни с чем не сравнимая атмосфера храма музыки. Конечно, полный аншлаг. Великолепная музыка Верди. Прекрасные голоса и игра исполнителей. Особенно мне и, судя по бурным аплодисментам, всей публике понравился чудесный баритон Жермона.

За год до войны, во Львове, где я проходил службу в Красной Армии, по счастливой случайности оказался во львовском Большом театре, где впервые услышал «Травиату», да еще со знаменитой Евой Бандровска-Турской в главной роли. Вот такое совпадение!

Во вторник утром, согласно приглашению, вместе с Карлом мы отправились в Российское посольство, где предстали пред ясные очи атташе по культуре д-ра Елагина. Беседа была непродолжительной, непринужденной и дружественной. Наше посольство не осталось в стороне от участия в чествовании Сокола и даже позаботилось о моем размещении и оказало финансовую поддержку.

В среду в «Урании» состоялась моя встреча с общественностью Вены. Помогал мне поделиться воспоминаниями переводчик Мартин Грюнбрег. В своем выступлении наряду с прочим я сообщил и о том, что фотография Сокола и его план освобождения Вены экспонированы в Музее Отечественной войны в Москве, а также о моем ходатайстве к российскому Президенту о награждении Сокола высокой российской наградой, и о том, что в настоящее время вопрос рассматривается в Федеральной службе безопасности. Потом задавались вопросы, в том числе: чем наградило меня мое правительство по возвращении на Родину? И как повлияли разгром штаба Сокола эсэсовцами и срыв восстания на операцию по освобождению Вены? В отношении «награды» – упомянул о имеющихся у меня на сегодня 14 военных и гражданских государственных наградах. Не мог не упомянуть и о ссылке, и о заключении в заполярных норильских лагерях. Что касается моей оценки влияния разгрома штаба Сокола и срыва восстания, я высказал мнение, что это существенно не повлияло на успешное выполнение операции по освобождению и сохранению города. Успех операции был в значительной степени обеспечен действиями Сокола, переправившего через линию фронта советскому командованию оперативный план обороны Вены и свой план ее освобождения с проходом через созданные им бреши в обороне. Восстание, если бы оно состоялось, привело бы к разрушениям и многочисленным жертвам гражданского населения.

Встреча продолжалась часа два, не меньше. Уже в пятницу, 8 марта, через день после встречи, в газете «Зальнбургер Нахрихтен» появилась публикация Хельмута Шлиссельберга под заголовком названия моей книги на немецком языке: «Der Spion, den sein Vaterland verraten hat» и подзаголовком: «Boris Witman bezahlte fur seine Mitwirkung an der Befreung Wiens mit Lagerhaft – Wien-Besucn nach 51 Janren». («Борис Витман заплатил за свое участие в освобождении Вены лагерным заключением. Посещение Вены спустя 51 год»). Оперативность, достойная подражания!

Четверг, 7 марта – кульминационный день: чествование Карла Сокола и вручение ему почетнейшей государственной награды «Кольца чести».

Еще накануне я мысленно составил план своего выступления, но Карл сказал, что никаких приветственных речей не будет. Без четверти одиннадцать я вошел в зал заседаний сената в городской ратуше. Карл был уже там в окружении военных и штатских. Я не стал отвлекать его. Прошел в конец зала и сел в предпоследнем ряду. Зал начал постепенно заполняться приглашенными. Меня заметил Мартин (переводчик), подошел и сказал, что я «не там сел»... Он подвел меня к первому ряду, где на каждом кресле лежали карточки с фамилиями. Мартин показал на кресло в середине ряда. На карточке была моя фамилия...

С момента прибытия в Вену я везде встречал очень теплый прием и доброжелательное отношение, но такой чести, признаюсь, не ожидал...

Минуты за две до одиннадцати на еще не занятое справа от меня кресло села небольшого роста седовласая пожилая дама. Что-то подсказало мне, что это жена Карла... Вспомнил публикацию в австрийском журнале о Соколе и его книге. Эту страничку из журнала прислал мне в письме Карл лет пять назад. В ней был снимок молодого Карла в военной форме вместе с красивой молодой женщиной, его невестой. Конечно, годы внесли свою корректировку, но я узнал ее (Карл собирался сегодня представить меня своей супруге, но мы обошлись без его помощи и даже успели в оставшиеся до начала секунды выразить друг другу чувства взаимной дружеской симпатии).

Тем временем на трибуне появился д-р Михаэль Хойпль – бургомистр Вены. Он обратился к собравшимся с торжественной речью, в которой воздал должное заслугам Сокола в организации Сопротивления и его личному вкладу в спасение Вены от разрушения.

Затем он вручил Соколу награду – «Кольцо чести», золотое массивное кольцо с драгоценными камнями.

Сокол выступил с ответным словом. Он был сдержан и внешне спокоен – такой же, каким я узнал его в сорок пятом. Голос звучал ровно и уверенно, без лишних пауз, ненужных междометий и мычания, фразы четки и лаконичны. Ему мог бы позавидовать любой профессиональный докладчик. Я восхищался его самообладанием: столько силы, мужества и ясности ума было в этом восьмидесятилетием человеке, испытавшем опасности и невзгоды, приговоренном к смерти и едва не разделившем участь своих ближайших соратников – майора Бидермана, гауптмана Гута и обер-лейтенанта Рашке, повешенных нацистами за день до вступления в Вену советских частей.

Сокол прошел жесточайшие испытания и вышел из них с честью. «Аншлюс» 1938 года он воспринял как оккупацию Австрии нацистами и личную трагедию.

Молодой лейтенант решил оставить военную службу; задумался, стоит ли вообще жить?.. В отчаянии он уединился в горах и был близок к тому, чтобы уйти из жизни, но понял, что этим ничего не изменит и что его долг – борьба против нацистов.

«Если не я, то кто же?» – сказал он себе... Начал с того, что стал подбирать единомышленников из числа антинацистски настроенных военнослужащих. Вошел в контакт с руководителем заговора против Гитлера в Берлине – полковником Штауфенбергом, с которым был знаком раньше. Все было готово к свержению власти нацистов в Австрии и выходу ее из войны уже в 1944 году.

Неудавшееся покушение на Гитлера помешало осуществить план австрийских антифашистов.

Упомянул Сокол и о предательстве в своем штабе, привед шем к расправе над его ближайшими помощниками и к срыву намеченного восстания, и что несмотря на это основная задача операции «Радецкий» была выполнена: советскому командованию был передан и осуществлен план освобождения Вены. Был разминирован и сохранен мост через Дунай для прохода советских войск, а главное, удалось создать бреши в обороне, через которые прошли наступающие.

– К сожалению, – сказал Сокол, – из оставшихся в живых участников операции сегодня здесь только двое – я и мой русский друг, бывший солдат Красной Армии, военный разведчик Борис Витман. Сокол указал рукой в мою сторону. Раздались аплодисменты. Видя мое замешательство, супруга Сокола слегка подтолкнула меня, показав, что надо встать.

Потом аплодировали ей, когда Карл сказал, что сумел выстоять, потому что всегда ощущал поддержку жены.

Сразу после окончания выступления к Соколу стали подходить друзья и знакомые, чтобы поздравить его. Образовалась очередь. Я сначала поздравил его жену (она была рядом). Потом хотел стать в очередь, чтобы поздравить Карла, но те, кто был впереди, расступились, пропустив меня. Мы обнялись...

Потом был «а ля фуршет» с вином и бутербродами. Но подойти к столикам мне так и не пришлось; меня обступили, жали руку, протягивали визитные карточки, приглашали посетить руководимые ими музеи, библиотеки, архивы, учебные заведения, издательства. Подошел уже знакомый мне апаше российского посольства по культуре д-р Елагин вместе с поверенным делами замещающим посла. Я еще раз поблагодарил их за участие.

Утром следующего дня вместе с директором управления учебными заведениями Робертом Штрайбелем мы отправились сначала в документальный архив австрийского Сопротивления, а затем в Военно-исторический музей, где я смог познакомиться с документами, отражающими борьбу австрийцев за независимость. Затем поехали в издательство – обговорить условия издания моей книги на немецком языке.

На вечер я был приглашен Карлом и его супругой в ресторан а пока любовался дворцом Шоенбрунн и великолепной глорьетой, увиденной мной впервые в фильме «Большой вальс» в 1940 году. Завершил экскурс тем, что прошелся по Кертнерштрассе и просто постоял перед собором святого Стефана, не переставая удивляться искусству зодчих, создавших всемирно известный образец «каменно-кружевного» ваяния в строгой готике.

К 7 часам вечера подошел к ресторану и был удивлен, увидя очередь перед входом (ну прямо, как у нас в Москве!). Пристроился в конце, чуть было не спросил: «Кто последний?» Спустя несколько минут, в дверях появился обер-кельнер. Я назвал фамилию Карла и свою. Этого оказалось достаточно. Обер-кельнер рассыпался в любезностях, сказал, что для них большая честь видеть у себя знаменитого гостя из Москвы (ни фига себе, загнул!)... Меня проводили в зал, где за столиком уже ждали Карл с супругой. За ужином и доброй беседой время бежало слишком быстро, а тем для воспоминаний было столько, что не хватило бы и нескольких вечеров. Вспомнили, как уже после освобождения Вены, в Бадене, я учил Карла русскому языку, а он меня – английскому.

Не совсем обычная для меня атмосфера вечернею ресторана воскресила в памяти эпизод из прошлого, чуть не ставший трагическим, когда, находясь в ресторане с Элизабет Кеслер, я едва не выдал себя и чудом избежал ареста. Вспомнил и встречи в ресторане с агентами службы безопасности, пытавшимися подпоить меня, под видом друзей-студентов... А однажды, тоже в ресторане, после неудавшегося покушения Штауфенберга на Гитлера, снова заметил слежку за собой человека в штатском за соседним столиком.

Да, нам с Карлом достались необычные и в чем-то сходные судьбы.

Мы оба ходили по острию ножа и оба выстояли! Разница только в нашей дальнейшей судьбе.

55. В гостях хорошо...

В гостях хорошо, а дома лучше, даже если дома далеко еще не все хорошо! Под «домом» подразумеваю нашу Россию, которую несмотря ни на что люблю, а иногда даже горжусь, когда нахожусь за ее пределами. А вот вернувшись домой, часто стыжусь, сталкиваясь с хамством, нашей доморощенной расхлябанностью, неаккуратностью, ленью, тупым самодовольством, а нередко с агрессивностью и великодержавным шовинизмом. О положительных качествах говорить не буду – их много. Недаром, сказано: Россия – страна гениев и дураков. Жаль только, что гении чаще всего застенчивы, а дураки, мнящие себя гегемонами, норовят везде вылезти вперед и во все сунуть свои, далеко не компетентные, носы.

Домой я возвращаюсь, как в партизанский край, где уже давно идет партизанская война. Только «партизаны» и «оккупанты» – это наш народ, все мы. Партизаны ведут скрытую борьбу против самих себя. Отравляют воду, которую сами же пьют, воздух, которым дышат, землю, на которой выращивают отравленные плоды... Одни пытаются что-то создать, другие упорно ломают, бьют, портят, разрушают. Недавно по телевизору показали двух таких «партизан». Молодые, вроде бы нормальные, наши парни (не кавказцы и не агенты ЦРУ...) – разобрали железнодорожный путь, чтобы, воспользовавшись крушением поезда, поживиться ограблением раненых и погибших пассажиров...

В домах, где сами же проживаем, – ломаем лифты, портим стены, разбиваем светильники. Бьем стекла в электричках, ломаем сиденья, вспарываем обшивку. Взрываем мосты, дома, автомобили. Губим фауну и флору. И делаем все это с присущей нам широтой и масштабностью. Народ воюет сам с собой... И при этом сокрушаемся и охаем, что так плохо живем. И уж конечно, по укоренившейся привычке обвиняем всех и вся, начиная со своих и кончая чужими (НАТО, ЦРУ и пр.). Обвиняем погоду и природу, времена года (сменяются, понимаешь, не вовремя и без предупреждения)... Вот только на себя взглянуть забываем.

При мыслях обо всем этом невольно возникают сравнения с тем, что мог наблюдать в сегодняшней Австрии, одной из беднейших стран в Европе по природным ресурсам. Можно долго перечислять, чего у нее нет, а ведь живут не хуже других. Нам до них – ох как далеко!

Не вдаваясь в экономические тонкости, обеспечивающие нормальную жизнь города и довольно приличный жизненный уровень населения, приведу несколько зарисовок с натуры в качестве примера разумного, на мой взгляд, и безусловно экономически оправданного хозяйствования.

Возьмем городской транспорт.

Основным видом общественного транспорта Вены являются метро и трамвай (обычный и скоростной). Ни троллейбусов, ни рейсовых автобусов я не видел, так же как и регулировщиков на перекрестках и постов ГАИ.

Очередность проезда перекрестков регулируется самими водителями по правилу «правой руки» (кстати, как и полвека назад, хотя теперь личный автомобиль имеется почти у каждой семьи). За неделю пребывания в Вене я видел всего двух «гаишников»: они клеили штрафные квитанции на ветровое стекло автомобилей за нарушение правил парковки...

Несколько слов о метро.

На всех промежуточных станциях (кроме узловых) я не встретил ни единого человека из обслуживающего персонала. Билеты продает автомат; никаких турникетов – вход свободный. Для просечки абонемента – компостер, и никакого контроля. Проверить наличие билета или просечки могут только в пути. Необходимая информация на табло, указателях, схемах, в кратких инструкциях. Двери в вагонах автоматические, но открываются на остановках только при легком нажатии на двер-ную ручку, изнутри или снаружи. Большинство окраинных станций метро являются одновременно станциями пригородных электричек. Проездные билеты те же, что и в метро, требуется лишь вторая просечка. Уборка станций, скорее всего, централизованная, в ночное время.

То, что все это дает значительную экономию средств в городском бюджете, – сомневаться не приходится.

Теперь об экономии электроэнергии.

Ни полсотни лет тому назад, ни теперь, я ни разу не видел, чтобы венские улицы, автомагистрали или подъезды домов в дневное время освещались электрическим светом, как это нередко бывает у нас еще и сейчас по забывчивости или потому, что всем и все «до лампочки»!

Не расходуется в Вене электроэнергия и на круглосуточное, непрерывное освещение даже затемненных лестничных клеток в многоэтажных домах. Освещение автоматически включается при открывании наружных входных дверей и остается включенным короткое время. Его достаточно, чтобы вызвать и войти в лифт, или подняться пешком до следующего этажа, где рядом с лифтом имеется светящаяся кнопка. Нажимая ее, вы сможете продлить время освещения.

В связи с этим я вспомнил, как однажды в Подмосковье поздно вечером я оказался в производственном здании, где работа велась только в дневную смену. В огромном, залитом электрическим светом многопролетном цехе находилось только два ночных сторожа. Они сказали, что свет здесь не выключается ни днем, ни ночью. Думаю, что у нас это далеко не единственный случай!..

Из всех венских наружных дверей, которые мне приходилось открывать при входе в здания, я не помню ни одной, которая не была бы хорошо подогнана. И, как правило, все они снабжены закрывающими устройствами пневматического или гидравлического действия. Такие двери хорошо сохраняли тепло в зимнее время и были надежным барьером против шума, пыли, выхлопных газов.

Невольно вспомнился Норильск, в котором побывал перед поездкой в Вену. Наружная дверь дома, в котором живут мои знакомые, оторвалась еще летом и уже пол года держится на одной петле под углом 45 градусов и не закрывается. Чтобы войти в этот пятиэтажный дом, нужно проскользнуть в образовавшуюся щель, не касаясь двери (сорвется – придавит!). Радиаторы отопления лестничной клетки не выдержали даже первых легких норильских заморозков (всего каких-то минус ,20 по Цельсию!) и потекли... Вода сразу же превратилась в лед, преобразовав лестничные марши в подобие аттракциона «американские горки»... Хорошо еще, что «партизаны» не успели доломать перила. Восходить на этажи приходится, подтягиваясь на руках... А вот дверь в квартиру оказалась изготовленной с перекосом, не совпавшим с перекосом дверной коробки и самого проема... Выручил за пол-литра спирта-ректификата местный умелец «дядя Вася»: утеплил дверь войлоком, в результате она заметно «потолстела» и перестала умещаться в проеме. В прихожей не стало теплее, чем на лестничной клетке.

Что и говорить, сомнения не в нашу пользу, и «их» опыт, к сожалению, у нас пока малоприемлем. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не поумнеем и не прекратим «партизанскую войну» против самих себя.

Вот такие далеко не радостные мысли занимали меня на пути домой в салоне воздушного лайнера австрийской авиакомпании.

Я не был отягощен багажом и не просил встретить меня в аэропорту Шереметьево. Но был приятно удивлен, увидев в толпе встречающих дочь Юлию.

Попутно еще одна путевая зарисовка. Еще в венском аэропорту «Швехат» при посадке на московский рейс я обратил внимание на три явно мафиозно-бандитские личности, выделявшиеся прежде всего тем, что, никого не стесняясь, зычно изъяснялись на нашем московском, а точнее, на блатном жаргоне, смачно разбавляя его ленивым матом. Вели они себя так, словно вокруг были не люди, а так – мелкие ничтожества.

Как выяснилось, отлетающих было двое: третий их провожал. Почему он оказался у трапа самолета и даже вошел вместе с ними в салон – никто не понял...

Сердечно, «по-брежневски» облобызавшись с корешами и обложив их на прощание проникновенно-ласковым напутственным матом, он презрительно взглянул на притихших пассажиров и покинул салон самолета.

Хорошо, что мы оказались в разных салонах и что нам всем разрешили остаться...

Сложилось впечатление, что этим троим здесь уже принадлежало все: и этот лайнер с пилотами и стюардессами, и аэропорт, и вся авиакомпания «Austrian Airlines»...

Поистине, велик и талантлив советский народ!.. Но мне почему-то от увиденного стало не по себе. Подумалось, что если число таких визитеров в Европу будет возрастать, то не придется ли европейцам отгораживаться от нас глухой, без окон, стеной...

Этих новоявленных гегемонов, пришедших на смену советским, теперь ошибочно называют «новыми русскими». В действительности это всего-навсего потомки все тех же советских гегемонов, только без прежних лживых масок. Теперь, когда все дозволено, им можно больше не притворяться, и они предстают такими, какими есть на самом деле, без прежних приукрас коммунистической пропаганды.

Настоящие новые русские, это те, кто меняет облик нашей страны, и, в частности, облик Москвы, делает ее краше, современнее, не хуже других европейских столиц. Те, кто строит красивые дома (не с перекошенными дверными проемами), с удобными квартирами. Те, кто научился производить красивые, добротные товары, кто стремится сделать нашу повседневную жизнь добрее, легче и красивее. Вот кто по праву может называться новыми русскими! Они есть, их становится больше, за ними будущее России!

Еще не успела наша московская повседневность окончательно вымарать мои венские впечатления, как мне позвонили из бывшего архива КГБ. Нашлись все-таки материалы на Сокола! И что еще более удивительно, – я могу с ними ознакомиться!..

Не веря своим ушам, на следующий день я отправился на Кузнецкий мост. Теперь настал черед не поверить глазам...

Передо мной целых четыре «сов. секретные» папки. В них протоколы допросов Сокола следователями СМЕРШа, свидетельские показания военных и гражданских лиц, имена и фамилии участников подпольной организации Сокола, сведения о его контактах и содержание разговоров, переведенных на русский язык и другие документы.

Вот выдержки из этих материалов (с сохранением стиля и орфографии):

«Сов. секретно»

Листы 8—11

СПРАВКА

9 апреля 1945 г. Соколь установил связь с вступившими в Вену Советскими войсками и по его просьбе был доставлен в неизвестный ему штаб (видимо, в штаб армии. – Б. В.) дислоцировавшийся в г.Тультарбах Пресбаум, где якобы передал собранные им данные о немецких войсках оборонявших Вену».

«...Оберфельдфебель Кес и оберефрейтор Райф, шофер Соколя, в марте 1945 г. переходили линию фронта, установили связь с командованием и возвратились в Вену 3 апреля, в связи с провалом некоторых участников организации...»

«...Войдя в доверие военного командования Соколь написал обращение к Советскому командованию клеветнического характера жалуясь на якобы имеющиеся факты грабежа и насилия жителей Вены военнослужащими Красной Армии»

22 апреля 1945 г.

Старш. оперуполномоченный 4 отд. Гл.Упр.СМЕРШ

МАЙОР/ВОЛЬФСОН/

Лист 44

«...Майор Соколь должен был быть начальником военных формирований австрийского подпольного движения в Вене. По данным Вальтера де Комтес он установил связь со штабом маршала Толбухина через оберфельдфебеля Кез, передал план обороны Вены и сделал брешь во фронте в пользу Красной Армии...»[36]36
   Источник и автор-составитель документа – не указаны... – (Б. В.)


[Закрыть]