Текст книги "Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!"
Автор книги: Борис Штерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)
Даже о масштабах ПРОГЛОДА ни у кого не было ясного представления, никто не знал, чего и сколько нам может понадобиться. (Я опускаю перечисление материалов и оборудования на все буквы алфавита, эту головную боль дяди Сэма – от какого-то экзотического «альгидрида-альбуминурия» до обыкновенного ягеля для кормления гигантского оленя Лехи в местном зверинце,– Леха был хорошим парнем, однажды он забодал столичного налогового комиссара, за что его любило все население О'к-Аллисто,– а это население и было обслуживающим персоналом ПРОГЛОДА,– да где ж для Лехи этот ягель взять?) Многим думалось, что надо построить – лишь! – несколько крупных заводов, обеспечить их эксплуатацию, и – собственно! – дело в кармане, Вселенная спасена. Но ПРОГЛОД не признавал никаких карманов. По безответственным подсчетам, стоимость проекта должна была составить плюс-минус несколько сотен миллиардов. Никто не мог предположить, что строительство на астероиде О'к-Аллисто так разрастется, что захватит все Облако Оорта; никому в голову не приходило, что расходы будут исчисляться триллионами полновесной валюты, чуть ли не половиной гражданского пятилетнего бюджета. ПРОГЛОД и был причиной той пятилетней инфляции, стагнации и спада уровня жизни населения. Зато теперь, собственно, мы владеем силами, присущими разве что| Тому, Которого Не Называем. Лишь позднее стало ясно, что риск, на который мы тогда шли, в нормальных условиях показался бы совершенно безрассудным. Лишь позднее мы привыкли без страха вести крупные работы, несмотря на громадные пробелы в знаниях и на неопределенность ситуации. Лишь позднее все участники проекта смирились с мыслью, что спешка, которая обычно нужна при ловле блох и клопов, в наших условиях была абсолютно необходимой.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ИЗ ТРЕНЕРСКОГО БЛОКНОТА.
ДЛЯ ВДУМЧИВОГО ЧИТАТЕЛЯ.
С футболом для меня было покончено. «Я так думал тогда.» Я взгрустнул и перечитал свои записи. Равнодушные к футболу люди любят подтрунивать над футболом и футболистами: «Хто выще бье, той краще грае», «У отца было три сына – два умных, а третий – футболист». Это известно. Меня же всегда интересовало, как относятся к футболу великие люди. Приведу без комментариев несколько мудрых цитат, которые удивили меня своей парадоксальностью и запали в душу: Анатоль Франс: «Я так устал размышлять и писать о серьезных вещах, что решил немного отдохнуть и написать легкое эссе о футболе. Это оказалось труднее всего!» Эрнест Хемингуэй: «Я начинал много рассказов о футболе, но так и не написал ни одного, который смог бы сравниться с самим футболом».
Бертольд Брехт: «Однажды в своей писательской молодости, работая спортивным репортером в «Уже-Не-Помню-Какой-Газете», я решил немного подзаработать и вот что придумал: написать два рассказа – о шахматах и о футболе.
Сказано – сделано. Шахматный рассказ я написал сразу – за сутки, в один присест,– утром сел, на следующее утро поставил точку и лег спать. Это был неплохой рассказ, за него мне тут же заплатили в редакции 200 дойчмарок, которые мы со своей подружкой использовали по назначению в тот же вечер. Над футбольным рассказом я раздумывал 22 года, скрипел зубами, бился головой об стенку, начинал и бросал, наконец, закончил его уже умудренным писателем,впрочем, это получился небольшой роман, который я потом сжег».
Дмитрий Шостакович – Ивану Соллертинскому: «Вчера 7-ю симфонию закончил. «…» Не знаете ли, где сейчас Нога? «Андрей Старостин.» Наверно, на фронте… Какие он голы забивал!… Война все разметала в моей жизни».
Иван Соллертинский – Дмитрию Шостаковичу: «Твою 7-ю я слушал по радио и плакал. «…» А. С. сейчас находится не на фронте, а там, куда даже М. телят не гонял».
Стефан Цвейг: «Когда мир устает от труда, приобретает особую важность мир игры; когда мир устает от игры, приобретает особую важность мир войны».
Пьер де Кубертен: «Спорт – это мир».
Лобан: «Футбол – это война».
Академик Капельцын: «Читатель, понимающий «три Ф» «Футбол, Физику и Фантастику», все Непонятное в этих «Отчетах» может легко воспринимать с полным Пониманием Непонятного».
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ПРОГЛОД. ФИНАНСИРОВАНИЕ -«ТРИ НУЛЯ».
Дженераль Гу-Син был в то время руководителем всего ПРОГЛОДА, но Президент не освободил его от многочисленных обязанностей Шефа Охраны Среды, и все конкретные дела – не только строительство – дженераль возложил на меня, а сам осуществлял общее руководство. Я стал его заместителем. Ему были даны «неограниченные полномочия», он передал их мне. В мое распоряжение поступали инженерные и строительные войска, любые военные и гражданские ведомства, обеспечение материалами индексировалось высшим по степени важности шифром «три-А» (ААА), первоочередное финансирование – «три-нуля» (000), разрешалось привлекать к проекту любые частные фирмы, любых нужных нам ученых, офицеров, чиновников, инженеров, строителей, рабочих любых специальностей для обслуживания заводов. Но я скептически относился к этим словам – «неограниченные полномочия». Проект был в тот момент на полном бездорожье, и я знал цену этих неограниченных полномочий. Я знал, что подобное внимание высших лиц оказывается только поначалу, до той поры, пока дело не увязнет в болоте Непроходимости, пока не наступит разочарование или не возникнет какой-нибудь другой проект.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ВСЕ НАШИ ФУТБОЛЬНЫЕ ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ.
ПОДГОТОВКА СПЕЦ-ОТРЯДА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ.
ФУТБОЛ ТАКИ СПАСЕТ МИР.
Я отдыхал от футбола.
Я решил, что с футболом покончено,– во всяком случае, для меня. Победа в финале возможна только с созданием Коровиной Установочки, но нам теперь не до победы в финале, светопреставление на носу. Посторонний Наблюдатель только и ждет, чтобы мы занялись футболом. У Лобана и председателя Сури'Нама два взаимоисключающих предложения, две стратегии подготовки к спасению Вселенной.
ЛОБАН настаивает вообще снять конюшню с чемпионата.
Громогласно заклеймить Главного тренера (меня), а команду расформировать. Набрать новых игроков, назначить нового тренера (Войновича), а прежним составом в глубокой тайне готовиться к концу света.
СУРИ'НАМ предлагает: как ни в чем не бывало продолжать отборочные игры, проигрыш-выигрыш уже не имеет значения, тянуть, делать вид, что мы играем в футбол, а на самом деле готовить конюшню к спасению Вселенной. «…» Я согласен с предложением председателя Сура, но я для Лобана не авторитет. Отправились к дженералю, он тоже не смог решить. Дело дошло до самого Президента. Вскоре состоялась беседа и было принято стратегическое решение.
НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА Д'ЭГРОЛЛЯ.
Президент согласился с Суром, но в более жестком варианте:
– Конюшню выделить в спец-отряд «Белая Ночь», но продолжать играть, но играть по-настоящему. Матч с воблами провести на зубах и выиграть так, чтобы комар носа не подточил; а там уже подоспеют новые фуфайки.
Я опять подумал: «Боже мой, кто нами управляет?!» Философия президента д'Эгролля на удивление проста: «Что было, то прошло, маемо те, що маемо, как будет, так будет». Не велика философия, но Вселенная от этой философии еще не преставилась.
А ведь это правильно – продолжаем играть, лучшей маскировки и подготовки для спец-отряда не придумаешь!
Вот что еще запомнилось из этой сумбурной беседы:
ПРЕЗИДЕНТ Д'ЭГРОЛЛЬ (председателю Суру). Опять «хорошо»! Что вы все «хорошо» да «чудненько»? Все плохо и безобразно! Хорошенькое дело! Вы подряд три игры проср…– и ноу проблем! Вот у меня сейчас проблема со спиртом. И я этого не скрываю. Контрабандный спирт тащат в Галактику из того же Приобского Хантства. Мы закрыли, разумеешь, границу, и весь Малый Магелланов пролив забит баржами со спиртом! Кстати, а не выпить ли нам по рюмашке, что ли?
ДЖЕНЕРАЛЬ ГУ-СИН. Приобретение – или освобождение, или захват Большого и Малого Магеллановых облаков даст нам возможность держать в своих руках проливы – раз, и выдвинуть далеко в открытый космос границы Галактического влияния – два. Эта стратегическая цель нашей цивилизации в прошлом тысячелетии не была достигнута.
Д'ЭГРОЛЛЬ. Ладно, ладно, Магеллановы Облака – потом. Сейчас спасаем Вселенную.
«…» ДЖЕНЕРАЛЬ. Итак, из всех возможных возможностей остается только КОН.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СУР. Да. Команда Особого Назначения.
ЛОБАН. Только футбол. Футбол спасет мир.
ПРЕЗИДЕНТ (мне). А вы как думаете?
Я. Только конюшня.
ПРЕЗИДЕНТ (Корове, его тоже привели). А вы?
КОРОВА. М-му-му…
ДЖЕНЕРАЛЬ (перебивая Корову). Да, получается так. Армейские спец-отряды не в силах осуществить эту операцию. Служба Охраны Среды – тоже, это не наша парафия,– сказал дженераль.– Только конюшня. Вселенную могут взять только футболисты и спецы с футбольным мышлением.
ПРЕЗИДЕНТ (раздумчиво). В древности лыжники спасли Финляндию, почему бы сейчас футболистам не спасти Вселенную?
«…» Все согласились с этим. Лыжники и футболисты – они из одной оперы. Было принято кардинальное решение: конюшня НЕ СНИМАЕТСЯ с чемпионата Вселенной, хотя шансов на выход в финал никаких; виноват, как всегда главный тренер (я), он (я) подал в отставку, и сейчас, под руководством Лобана, создается новая конюшня (читай: конюшня начинает готовиться к спасению Вселенной по особой программе «ОБОРОТЕНЬ», представленной мне Лобаном и Гусочкиным, я же должен представить ее Президенту), потому что подготовка к разъединению вселенских пузырей весьма схожа с футбольными тренировками. Пока будем применять термин: «аварийная ситуация», чтобы не употреблять при жеребцах слова «конец света», «стихийный катаклизм» или «война вселенных».
Потом я спросил у Коровы: что он хотел сказать Президенту г – Я хотел сказать: м-му-мужик, ты прав,– ответил Корова.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
МОИ КАБИНЕТЫ.
Мне приготовили кабинет на О'к-Аллисто. Вернее, не «на», а в О'к-Аллисто – пригнали шагающий перфоратор, выдолбили в астероиде глубокий котлован – алмазы так и летели! – и построили бункер. (Комнату на «Маракканне» оставили за мной, я часто туда наезжал и писал свои отчеты; вообще, мои кабинеты были везде, где что-нибудь строилось, они были разбросаны по всему Облаку Оорта, любое строительство начиналось с моего кабинета.) В бункере на О'к-Аллисто было пять кабинетов, один мой, с тяжеленным сейфом, второй, с таким же сейфом, моего личного секретаря фройлен фон Дюнкеркдорфф (обо мне сплетничали, что на ключевые должности – а должность личного секретаря таковой и является – я назначаю «своих людишек»; и это было правдой – кого же еще назначать, если не своих? – и это было неправдой, потому что своих людишек, если они не справлялись с работой, я заменял чужими), еще два кабинета поначалу пустовали, но потом в них вселился дядя Сэм со своей службой матобеспечения, так что чем-чем, а этим самым матом мы были обеспечены. Последний, пятый, громадный кабинет-зал (впрочем, был еще и шестой кабинет – кабинет задумчивости) предназначался для совещаний, но после первых же проб я отменил эти многочасовые прокуренные заседальстваговорилыш, от которых отсыхает то место, которым думаешь, и то место, которым сидишь; а зал отдал Вороне под секретариат с несчитанным количеством секретарей, где каждый отвечал за свой небольшой объект, досконально знал, что у него происходит, и всегда готов был доложить мне. (Я знал цену секретарям, которые постепенно прибирают к рукам все дело, которое знают лучше начальства, начинают сами командовать, а начальника держат за дурака, и поэтому не выделял никого из них – Ворона и дядя Сэм не в счет,– не давал им возможности становиться между мной и делом – мне требовалась от секретариата всего лишь точная информация – все!) Позднее, через год, когда стало совсем уж тесно, мы опять пригнали перфоратор и расширились (углубились) раза в три с заделом на будущее. Теперь у нас было 20 комнат, два коридора и два туалета – мужской и женский. Здесь уже размещались (не в туалетах, конечно) секретный отдел, пресс-служба, охрана, секретарей стало еще больше. Мы решили, что с нашим гнездышком все проблемы сняты. Фиг вам (нам)! Опять не хватало места! (Сейчас, через двадцать лет,но это уже не мои проблемы,– штаб-квартира ПРОГЛОДА так разрослась, что захватила весь астероид и полностью вытеснила все Диффузионное производство вглубь Облака Оорта, оставив лишь хлебозавод, мясокомбинат и пр.)
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ С БЕССМЕРТНЫМИ
ЛОБАН. ОБОРОТЕНЬ.
На О'к-Аллисто приехал Лобан и прочитал нашим бессмертным лекцию о том, «что мы визуально видим?».
– Для выигрыша чемпионата Вселенной «читай: «для спасения Вселенной» надо придумать что-то этакое…– говорил Лобан.
Если Лобан так сказал, значит, уже что-то придумал.
План на игру. Развесил графики. Схемы, формулы…
– Будем играть «оборотня».
«Ага, сопли развесил, так они тебе и сыграют «оборотня».
Что получится, то и сыграют»,– подумал я.
– Прошлый чемпионат не одарил футбол революционными идеями,– говорил Лобан.
«Надо полагать, что «оборотень» будет революционен»,думаю я.
На основе этой лекции я составил Докладную Записку с угрожающими грифами «прочитать и съесть»:
Обыкновенный, то есть, Нормальный Читатель этот пункт отчета может благополучно пропустить.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА В СОС.
СЕКРЕТНОСТЬ ААА!
БРИГАДНОМУ ДЖЕНЕРАЛЮ ГУ-СИНУ. ЛИЧНО В РУКИ.
ПРЕЗИДЕНТУ Д'ЭГРОЛЛЮ. ЛИЧНО В РУКИ.
НОВАЯ СИСТЕМА ЛОБАНА: «ОБОРОТЕНЬ» ИЗЛОЖУ КОНСПЕКТИВНО.
Лобан говорил: в Футболе (как и в Науке) огромную роль играет случайность. Для футбола характерна неопределенность предстоящих маневров противоборствующих сторон. Все диктует конкретная ситуация, которая возникает случайно. Эту случайную ситуацию невозможно предусмотреть, но можно быть к ней более или менее подготовленным. Футбол – Игра быстрых решений; футбол – это умение быстро оценивать быстро меняющуюся ситуацию плюс способность мгновенно выбирать лучшие решения. Футбол – не шахматы, тут раздумывать некогда. Футбол – достаточно простая Игра, язык футбола понятен всем (чего нельзя сказать о шахматах). Медленные многоходовые комбинации в футболе – это робость и неуверенность игроков. Они – длительные комбинации проходят мимо выгодных ситуаций, снижают внимание, точность, гасят стремительность, ослабляют мощь наступления. Эффект простой операции с двумя-тремя игроками наиболее ощутим. «…» «…» Академики благосклонно покуривали и визуально разглядывали Лобана. Потом он познакомил их с системой «оборотень».
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЛОБАНА.
Вот что он говорит: сегодня в моде защитная система «ДВА-ДАБЛ-Ю» (WW), переходящая с поворотом на 180 градусов в атакующую «ДВА-ЭМ» (ММ). Иногда эту систему обозначают в цифрах: 1-4-6, а наоборот: 1-6-4. Еще ее называют «оборотнем», но это не настоящий оборотень, а простой «шиворот-навыворот».
Если согнуть пространство, как лист бумаги, то игровые связи в системе «2-эМ» (см. рис. 1) и в системе «2-дабл-Ю» (см. рис. 2) в этом подпространстве полностью совместятся, а футболисты получат возможность действовать с двойной силой, при сохранении той же энергии, как при протыкании сложенной ткани или бумаги иглой (см. рис. 3). Тут простое усиление и ничего более.
«ПРИМ. ИЗДАТЕЛЯ.
По техническим причинам рисунки будут опубликованы в академическом издании «Отчетов» Начальное схематическое расположение полевых игроков в 10-ти хроногенных точках-позициях «шиворота» такое: точки А, В, С, D, Е, F, G, Н, I, К. Соответственно, в вывернутом наизнанку пространстве «навывороте» – этим позициям соответствуют точки А-прим, В-прим, С-прим и т. д. Одиннадцатая точка-позиция – =L= – это голкипер в рамке. Линии прямых и позиционных водородных взаимосвязей выглядят так:
ПОДЛИННЫЙ ЖЕ ОБОРОТЕНЬ – это система «ЭМДАБЛ-Ю», открытая Лобаном. Цифровое обозначение 15-5. В этой системе при наложении пространств ни «эМ», ни «дабл-Ю» по времени не совмещаются, а система приобретает открытую ромбовидную структуру, где концы с концами не сходятся и двойной силы не получается, но Лобану это и не нужно; главное: в «2-дабл-Ю» происходит расщепление (раздвоение) личностей, создаются двойные – скорее, двойственные,– позиции, и, таким образом, количество полевых игроков удваивается (голкипер остается в единственном числе); итого в игре принимает участие 21 человек, вместо 11-ти (см. рис. 4).
«ПРИМ.
См. прим. к рис. 1, 2 и 3»
ОБОРОТНОЕ ПРОСТРАНСТВО
(см. рис. 4) описывается следующими образцовыми позиционными связями «привожу только три основные связи, чтобы не утомлять Президента страницами математических формул, огражденных бесконечностями, потому что за открытой оградой бесконечностей все связи сливаются в разобщенное уравнение форматом в книжный кирпич:
С голкипером =L= все понятно «это Лобану все понятно»,– в «оборотне» голкипер статичен; но может возникнуть вопрос: откуда взялся двадцать первый игрок, этот =К'=?
Этот парадокс Лобан объясняет так: дело в том, что =К'= – блуждающий форвард, который уравновешивает в «оборотне» статичного голкипера =L=. Роль блуждающего форварда самая главная в схеме, он невидим сопернику (вот оно то великое открытие, которое сделал Корова!). И никаких нарушений законов, правил, этических норм. Мы, конечно, слабосильная конюшня против стойла конфедератов, но теперь у нас получится вдвое больше полевых игроков, и у нас есть невидимый блуждающий форвард – в этом наш шанс!
Пространство– время, свернутое в трубку,– например, в папиросу,– Лобан не берется ни изобразить графически, ни описать математически, ни объяснить словами. Интересующихся этой проблемой он отправляет к монографии А. Ф. Гусочкина «Математическое обеспечение системы «оборотень».
МЕДИЦИНСКИЕ ВЫВОДЫ.
Из всей этой научной тарабарщины следуют вполне определенные психологические ситуации, связанные с расщеплением личности,– потому что расщепление личности происходит не в метафорическом или психо-медицинском смысле, а в реальной действительности: например, на полигоне появляются сразу два Олега Брагина, и какой из них настоящий, а какой Брагин-бис – не определит ни сам Брагин, ни никакой фрейдистский консилиум.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
НЕУДАЧА СО ШТАБОМ.
Поначалу я рассчитывал завести себе главного инженера – кого-то вроде заместителя или начальника штаба, пусть думает за меня.
Войнович, конечно, был лучшей кандидатурой, но ему в Проекте предназначалась своя самостоятельная роль.
Тогда я приглядел другую кандидатуру «это был Левка Куриц», но прежде чем этот человек успел приступить к работе, я вынужден был командировать его к Гончим Псам, потом в Метрополию, потом еще кудато,– надо было решать вопросы на местах, я сам мотался из конца в конец Вселенной, как белка в колесе.
Любого дельного человека «того же Курица, Сайгона, Гробшильда, Степана Мазилу, многих других», попавшегося мне под руку, я тут же куда-нибудь посылал – в командировку, понятно. И тогда я прекратил всякие попытки создания штаба и возложил роль связующего и координирующего звена на фройлен фон Дюнкеркдорфф (о ее вербовке и о наборе персонала я расскажу в своем месте). Ворона полностью оправдала мои надежды, а после окончания проекта сам президент д'Эгролль нарастил и украсил ее плоскую грудь, прикрепив к этой доске с сучком бриллиантовый орден Мужества 1-й степени. Этот красивый орден до Вороны ни одна женщина не получала (их награждали другим орденом с созвучным, но двусмысленным названием «За мужество»). Это была заслуженная награда, я от души поздравил нашу фройлен с таким украшением.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
ЧЕТВЕРТЫЙ ПРОТЕСТ.
ВОБЛЫ (ВОДОРОДНО-ВОДОПРОВОДНЫЙ БЛАГОВЕСТ).
Пока разворачивался ПРОГЛОД, состоялся четвертый матч и четвертый протест соперников.
После игры с воблами (мы выиграли у них 5:1) даже не было древних, как футбольный мир, шуточек в стадионном ангаре, когда кто-то пытается распутать морской узел на связанных шнурках бутс, кто-то с голым задом бродит по комнате, разыскивая исчезнувшие трусы, а кто-то обнаруживает свои гетры в душевой. Было не до смеха, все ждали – что случится на этот раз?
Случилось вот что. Воблы пошли по пути жлобов, башибузуков и оборваров, но им немного не повезло. Воблы подали протест – все поняли, что нас можно взять не игрой, а протестами,– рамка Малой Медведицы оказались на ноль-целыхмиллиметра плюс-минус-больше-меньше стандарта – по нашей вине – не подсыпали воз навоза, и потому нам следует засчитать техническое поражение. Нас не уважают, потому что мы больные, бедные и невезучие. Воблы над нами насмехаются, хотя буква закона на их стороне. Сразу после матча они настояли на замерах ворот. Даже арбитр удивился, но требование было законным. Бледный дядя Сэм стоял на стремянке и держал рулетку. Лобан качался вверх-вниз. Я нервно посмеивался в президентской ложе. Председатель испускал лысиной зайчиков. Комиссия ФУФЛА использовала известный инструмент Майкельсона, еще раз измерила скорость света и определила– ворота на 0,0000…! мм ниже стандартных. Воблы были в восторге! Дядя Сэм еще раз проверил своей рулеткой. Все сходилось.
1 ПРИМЕТЫ, ТРАДИЦИИ.
Многие футболисты перед матчем не бреются, не стригутся. Другие, наоборот, выбривают все, где растет. Дают обеты: если проиграем, съем свою шляпу. И едят. Тренер имеет постоянное место в автобусе – первое, у окна, справа и позади водителя. Очень важно: тренер должен выйти из автобуса последним. Во время игры: крайнее к центру место на скамейке запасных. Наблюдение за разминкой. Взгляд на полигон, выйти к центру полигона к черной дыре, пощупать ногами поляну. Лобан, например, качается. Чем сквернопротивнее складывается матч, тем глубже качается. Сидит, сгорбившись, на скамейке запасных под тентом и, прижав руки к груди, ритмично и ровно качает всем туловищем – вниз-вверх, вниз-вверх. Как заведенный, как нефтяной насос,– вверх-вниз, вверх-вниз. Другие зверски курят, как бульдоги. Ковыряют в носу и где только возможно. Чешутся. Чешут. Третьи (как я) вскакивают, бегают, орут, руко-водят руками. Лобан же ровно качает туловищем вверх-вниз, вверх-вниз. И в матче с воблами получил по высунувшейся из-под тента голове тяжелым фаустпатроном (бутылкой из-под шампанского), брошенным с тиффозной трибуны. Пока доктор Вольф смазывал йодом и бинтовал ему голову, я его наставлял:
– Сколько раз тебе говорил: качайся не вверх-вниз, как журавль, а туда-сюда, как маятник! Тогда по голове не получишь!
И все же– мы и здесь победили! (То есть, выиграли.) ВСЕЛИ оштрафовала нас на 10 тысяч кварков за нестандартность ворот, но результат оставила в силе, потому что мы менялись воротами и, значит, играли на равных!
В матче с воблами мы впервые и очень осторожно nonpoбовали некоторые элементы системы «ОБОРОТЕНЬ» – бока, челнок, пропеллер, вертушка, еще кое-что. Все прошло, никто ничего не заметил.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА ПРОГЛОДА.
Надо было с чего-то начинать, хотя, собственно, работы по проекту давно начались – мне уже построили бункер на О'к-Аллисто, а строительство экспериментальной Установочки для Коровы велось стремительными темпами в Шишкином Лесу на «Маракканне-2-бис» стена к стене с третьим Полигоном. Корова, руки за спину и с зековским долготерпением, мерил шаги вокруг да около Установочки и что-то мычал; но мне сейчас было не до Коровы – я должен был организовать непрерывный фронт работ, поток поставок, озадачить своих подчиненных так, чтобы дело делалось без моего вмешательства по мелочам, чтобы раствор, кирпич, асфальт, щебенка, доски, гвозди, уран, эйнштейний или эти трахнутые пю-мюзоны появлялись на стройке сами собой.
«ПРИМ.
Через десять лет я потребовал и настоял ввести в протокол моего допроса в Конгрессе следующую фразу: «Обращаю внимание следственной комиссии на то, что первые Вакуумно-Диффузионные заводы по переработке пространства-времени были нами спроектированы и построены в то время, когда мы располагали всего лишь одним микроскопическим следом всего лишь одного кванта «энной пустоты».» Для подобной самоорганизации первым делом мне надо было выделить и уяснить для себя центральную проблему Проекта. Что нам, в сущности, надо сделать?
– Спасти Вселенную, всего лишь,– ответил мне на лужайке для гольфа президент д'Эгролль. И мягким ударом закатил мячик в лунку.
Этот демагогический ответ был ответом прожженного политика, который умышленно путает цель со средством ее достижения (или недостижимую цель со средством ее недостижения). Такой ответ меня не устраивал. Я хотел уточнить, но дженераль задрал клюшку над головой и недовольно сказал:
– Прекратите будировать этот вопрос. Идите и выполняйте то, что поручил вам Президент. Идите и поставьте точку над i.
И дженераль Гу-Син в сердцах шваркнул по мячику с такой силой и так неловко, что сломал клюшку, вывернул себе плечо, куском вырванного дерна влепил мне в лицо, а мячиком угодил Президенту по я… между ног. Оба скорчились от боли. Я поспешил оставить их наедине и, протирая глаза от травы с землей, пошел звонить личному президентскому врачу, чтобы тот вправил дженералю плечо, а Президенту – то, что у него там вывихнулось. С тех пор я зауважал гольф – оказалось, что это опасная мужская игра, не уступающая футболу.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
В СЛУЧАЕ МОЕЙ ГИБЕЛИ.
– Вы еще пользуетесь моим стареньким лендровером? – однажды спросил дженераль Гу-Син, наблюдая за моими перемещениями.
– Всегда на нем езжу.
– Машина сильная, но не из самых надежных.
– Что имеем,– ответил я.– Меня устраивает.
– И водитель у вас какой-то смурной.
– Хуго Верстак. Надежный, преданный парень.
– Я не о том. Он гонит по трассе со сверхсветовой, как гонщик какой-то.
– Он гонщик и есть. Бывший.
– Это опасно.
– Зато я везде успеваю.
– А ваш заместитель?
– У меня нет заместителя.
– Верно, у вас нет заместителя,– задумался дженераль. – Кто же вас заменит в случае вашей… мм… несчастного случая?
– В случае моей гибели? – уточнил я.– Дорожная катастрофа или балкон на голову? Это уже будет не моей, а вашей проблемой, господин дженераль.
– Хорошо, я подумаю над этой проблемой. А пока возьмите в правительственном гараже нормальный бронированный «мерседес-квант» – такой, как у меня и у Президента.
– Не нужен мне «мерседес». Этот «мерседес» уж точно меня засветит Президент, вы и я… Яснее некуда.
ЧЕРНАЯ ТЕТРАДЬ.
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА ПРОГЛОДА: ПРОБЛЕМА ПОЛУЧЕНИЯ ЭННОЙ ПУСТОТЫ В ДИКОМ ЯБЛОЧКЕ.
Я люблю новые вкусные слова. Слово «будировать» мне понравилось. Я решил пробудировать этот главный вопрос в бессмертном конклаве. Ответ академиков был единодушным и однозначным, хотя и не вполне конкретным: – Для спасения Вселенной нам нужно получить энное количество абсолютной пустоты.
– Нельзя ли точнее? Сколько именно «энной» пустоты нужно получить?
(После этой удачной фразы центральный объект наших усилий мы стали называть «энная пустота», и это было удобно для маскировки.) Бессмертные затруднились с ответом. Одни, как рыбаки, широко разводили руки и говорили:
– Столько.
Другие показывали краешек ногтя мизинца:
– Вот столько.
Третьи отмеряли фалангу указательного пальца:
– Ну, примерно, с наперсток.
Тогда я опять созвал симпозиум (в бункере на О'кАллисто)и объявил:
– Будем сидеть хоть до утра, пока я не услышу конкретный ответ в цифрах: сколько?
До утра сидеть не пришлось, бессмертным захотелось кушать, и они справились с заданием до обеда, даже не прибегая к мозговому штурму. Они отнеслись к делу очень серьезно и заинтересованно – прикинули палец к носу, тщательно и добросовестно обсудили все стороны проблемы, подкрепляя свои рассуждения математическими выкладками, и наконец назвали долгожданные цифры:
– Для проведения завершающей операции ПРОГЛОДУ потребуется 0,000000000000000… граммов (ноль целых, ноль-ноль-ноль в периоде граммов) энной пустоты в объеме примерно сорока кубических миллиметров.
Я не понял и честно признался:
– Я не понял. Сколько это: ноль целых, иоль-нольноль в периоде граммов?
– Нисколько! – последовал ехидный ответ.
– Не забывайте, что речь идет об абсолютной пустоте.
Тогда я начал о чем-то догадываться.
– А объем в сорок кубических миллиметров – это сколько?
– Опять «сколько»! – раздраженно воскликнул Лон Дайк.– Вы хотите узнать, какое количество пространства занимает объем в сорок миллиметровых кубиков?
– Вот именно.
– Сейчас покажу наглядно. У вас линейка есть? Да, обыкновенная школьная линейка. И силикатный клей. И ножницы.
Сделали перерыв и отправились искать ножницы с клеем и линейкой.
ПРОБЛЕМА ЛИНЕЙКИ, КЛЕЯ И НОЖНИЦ.
Тоже мне, проблема – линейка, клей и ножницы! Конечно же, они есть, но где? Пришлось на полчаса прервать симпозиум и устроить в бункере форменный обыск, пока не набрели на фройлен фон Дюнкеркдорфф – школьная линейка, силикатный клей и маникюрные ножнички нашлись у нее, она как раз расчерчивала поля в какой-то своей амбарной книге и подклеивала туда какие-то подотчетные квитанции.
Эксперимент по наглядному выяснению количества пространства в сорок миллиметровых кубиков поручили самому молодому из бессмертных, которому еще жить да жить,– Корове. Толик, высунув язык, старательно расчертил на бумаге кубическую раскройку с язычками для склейки, вырезал ее кривыми маникюрными ножничками и кое-как склеил, макая пальцем в клей (кисточку не нашли), измазав пальцы и безнадежно испортив этим въедливым силикатом полировку моего стола. Получился грязный и кривой кубик в 40 кубомиллиметров.
«ПРИМ.
Сейчас этот стол и кубик выставлены в Диффузионном музее, на них сохранились грязные отпечатки пальцев Коровы. Экспонаты аукционируются в одном лоте. Начальная цена 200 тысяч деноминированных кварков. Бедных просят не беспокоиться.»
«ПОЗДНЕЕ ПРИМ.
Стол и кубик проданы на аукционе за 800 тысяч кварков. Половина этой суммы (за кубик) передана Анатолием Гусочкиным для капитального ремонта «Маракканны-2-бис», другую половину (за стол) я пожертвовал в фонд Резервации вольных художников О'к-Аллисто. Налоговую полицию просим не беспокоиться.» Лон Дайк осторожно взял кубик кончиками пальцев, поднял над головой и продемонстрировал сначала мне, а потом ученому собранию:
– Вот он – объем энной пустоты, примерно, с небольшое дикое яблочко.
(Это «дикое яблочко» тоже вошло в секретный фольклор ПРОГЛОДА «достигнуть уровня дикого яблочка», «сорвать дикое яблочко», т. п.) Тогда я решил уточнить, что на научном жаргоне означает слово «примерно», то есть, насколько точна их оценка объема энной пустоты, какой плюс-минус, каков уровень ошибки? Я ожидал услышать большую, но разумную цифру – 20-30 процентов, не более; однако ответ поверг меня в ужас – бессмертные, посовещавшись, с олимпийским спокойствием заявили, что их оценка верна с точностью до шести порядков – то есть, крайние пределы между плюсом и минусом отличаются по величине в миллион раз. Дикое яблочко являлось усредненным объемом, действительная цифра объема энной пустоты лежала где-то между 0,04 и 40000 куб. мм – то есть, между пылинкой и астероидом к пол-квадратных километра! Песчинка и этакая глыба – это даже не муха и слон, это капля и океан! Это была трагикомедия! Трагедия такой неточности заключалась в невозможности всякого разумного планирования производства, а комедия в том, что заглянувший в зал заседаний шеф-кок Борщ, который пришел сообщить о том, что обед уже готов, на мой вопрос, что он будет делать, если завтра ему прикажут накормить неизвестное количество гостей – то ли десять, то ли миллион, ответил категорическим императивом:
