Текст книги "Царь Иоанн Грозный"

Автор книги: Борис Федоров

Соавторы: Олег Тихомиров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)

XVI

Если Стоглав знакомит нас с недостатками и пороками русского общества в XVI веке, то другое замечательное литературное произведение того времени, «Домострой», приписываемое Сильвестру, показывает нам, какую жизнь лучшие люди тогдашнего времени считали образцовою. Составитель Домостроя в поучение сыну своему собрал в одну книгу правила и наставления, которым заповедует следовать всякому желающему жить праведной жизнью. Правила эти он заимствовал из поучительных слов отцов Церкви, по преимуществу Иоанна Златоуста, присовокупив и свои замечания и наставления сыну. Он говорит своему сыну и жене его: «Даю писание на память и вразумление вам и чадам вашим. Если наказания (наставления) нашего не послушаете и не станете следовать ему, и будете творить не так, как писано, то дадите за себя ответ в день Страшного суда, а я вашему греху не причастен».

«Домострой есть зерцало, в котором мы наглядно можем изучать и раскрывать все, так сказать, подземные силы нашей исторической жизни. Это – зерцало нашего древнего домашнего быта, зерцало нашего допетровского развития, зерцало общества и общественности», – писал Забелин.

В составе Домостроя различаются пять главных отделов: 1) как веровать, 2) как чтить царя и вообще светскую власть, 3) как чтить святительский и вообще духовный чин, или духовную власть, 4) как жить в миру, или наказ о мирском строении, и 5) хозяйственный, экономический наказ о домовом строении.

Центром всех поучений Домостроя является личность родителя как главы дома, как нравственно и имущественно большого или настоящего в доме. Все другие лица дома служили как бы необходимою обстановкой, необходимым придатком этой настоящей личности. Но, непомерно возвышая и освящая в лице родителя домашнюю власть, Домострой возлагает вместе с тем на главу дома и великую нравственную обязанность строить и охранять нравы дома, а равно и великую нравственную ответственность во всём, совершающемся в доме, не только со стороны собственных чад, но и со стороны всех домочадцев. Глава дома несёт великую ответственность пред Богом за это нравственное тело, называемое домом: он один за всех должен «ответ дати в день Страшного суда». Эта священная обязанность и великая ответственность сами собою уже давали владыке дома самые полные и самые широкие, беспрекословные права поступать в доме единственно только по своей собственной воле. Пред лицом домовладыки все были детьми, не исключая и их матери, или его жены. Равновесия отношений между мужем и женой Домострой и не предчувствует; жена, с одной стороны, – первый из домочадцев, как первый и ближайший слуга мужа, на обязанности которого лежит весь домашний обиход, а с другой – она старший из детей, правая рука мужа. Муж, господарь дома, оставался единственным, несомненно, самостоятельным, полным лицом; на нём одном утверждался и союз общежития. Родительская опека, как единая нравственная сила, державшая весь строй нашего древнего общества, и помимо писаного учения, должна была водворить в умах непреложное убеждение, что воля старшего есть закон для младших.

Указав, во что должен веровать всякий православный христианин (во св. Троицу, в Пречистую Богородицу, в воскресенье мёртвых и прочее), Домострой тут же, наряду с этими догматическими основами христианской веры, даёт наставления о том, как прикладываться к образам, как есть просфору, как христосоваться. «Прикладываться ко кресту или к образу следует, помолившись, перекрестяся, дух в себе удержав, а губами не плюскать... А просфору и всё освящённое вкушать бережно с верою и со страхом, крохи наземь не уронити, а зубами не откусывать, как прочие хлебы, а уламывая кусочками, класть в рот, а есть зубами... Если с кем о Христе целование сотворить, также – дух во себе удержав, поцеловаться, а губами не плюскать...»

Домострой советует также обращаться почаще за наставлениями к духовному отцу. «Подобает чтить и повиноваться ему во всём и каяться пред ним со слезами, и исповедать ему свои грехи, и заповеди его хранить и епитимии исправлять. А призывать его к себе в дом часто и к нему приходить и извещаться ему всегда по совести, и наставление его с любовию принимать и слушаться его во всём и чтить его, бить челом ему низко, советоваться с ним часто о житейских делах, как учить и любить мужу жену свою, и чад, и раб...»

Кто не живёт благочестиво, того, по верованию предков наших, постигало Божье наказание, разные несчастия и болезни. Врачеваться от болезни Домострой советует молитвою и милостынею. «Если Бог пошлёт на кого болезнь или какую скорбь, то врачеваться Божиею милостью, да слезами и молитвою, и постом, и милостынею к нищим, да истинным покаянием... Если кого чем обидел, – отдать вдвое и впредь не обидеть, да отцов духовных, священников и монахов просить помолиться и молебны петь, и воду святить честным животворящим крестом, и маслом святиться, да по святым местам обещаться...»

Обыкновенно так и поступали наши предки, но иногда прибегали совсем к другим средствам, которые сильно порицаются в Домострое. «Видя Божие наказание на себе и болезни тяжкие за премногие грехи наши и оставя Бога, создавшего нас, и милости, и прощения грехов не требуя от Него, призываем к себе чародеев и кудесников, да волхвов, да зелейников с кореньями. От них чаем себе помощи временные и готовим себя дьяволу во веки мучиться. О, безумные! Не рассуждаем о своих грехах, за что Бог нас наказывает, не каемся в них, не оставляем всяких неподобных дел, но желаем тленного и временного».

К числу грехов, за которые постигает людей Божие наказание, относится в Домострое между прочим и следующее: песни бесовские, плясания, скакание, гудские (музыка), трубы, бубны, сопели. Восстаёт Домострой и против травли зверей, против псовых и птичьих охот, против гаданий и волхований, которые были в те времена в большом ходу. Даже смех – и тот подвергался осуждению сурового наставника. Истинно благочестивою жизнью считалась жизнь иноческая, и всё, признававшееся греховным в монастыре, считалось дурным и в мирской жизни. Уподобить своё домашнее житьё монастырскому насколько можно более составляло верх желания благочестивых людей. В зажиточных домах отдельная «храмина», уставленная образами, служила главным местом, куда собиралась семья и домочадцы для молитвы, а у богатых бояр были даже свои домовые церкви. «В дому своём, – говорится в Домострое, – всякому христианину во всякой храмине святые и честные образа ставить на стенах, устроив боголепно место со всяким украшением и со светильниками, на которых зажигаются свечи перед образами. После молитвы и пения погашаются и завесой закрываются от нечистоты и пыли. Всегда чистым крылышком или мягкою губкою вытирать их... На славословии Божием, и на святом пении, и на молитве свечи зажигать и кадить благовонным ладаном...» Перед иконами в «храмине» Домострой советует мужу с женой с детьми и с домочадцами, кто грамоте умеет, ежедневно отпеть вечерню, па́вечерницу, полунощницу, а утром отпеть заутреню и часы, в праздничные же дни и молебен.

Но нельзя ограничиваться одною домашнею молитвою: Домострой советует как можно чаще ходить в церковь и приносить с собою по возможности свечи, ладан, просфоры и всё прочее, необходимое для богослужения. Подробно говорится и о том, как надо стоять в церкви: «В церкви стоять со страхом и с молчанием молиться... При богослужении ни с кем не беседовать, со вниманием слушать божественное пение и чтение, не озираться, ни на стену не прекланяться, ни к столпу, ни с посохом не стоять, ни с ноги на ногу не переступать». Далее подробно указывается, о ком и о чём следует молиться, как творить крестное знамение, как складывать при этом персты, причём молящийся должен иметь «моление в устах, в сердце умиление, и сокрушение о грехах, из очей испускать слёзы, а из души воздыхание».

Домострой указывает и на важнейшие христианские обязанности – милосердие и милостыню. «Больных и заключённых посещай, милостыню по мере возможности раздавай; всякого скорбного и нищего, и нуждающегося не презри, а введи в дом свой, напой, накорми, согрей, одень. Молитвами их очистишь душу свою от грехов и Бога умилостивишь. Родителей своих умерших поминай».

К высшим, священным обязанностям человека относится и уважение к царской власти. «Царя бойся, – говорит Домострой, – и служи ему верно, и всегда о нём Бога моли, отнюдь не криви перед ним душою, но покорно всегда истину отвечай ему, как самому Богу, во всём повинуйся ему, – так научишься и Небесного Царя бояться... Также и князьям покоряйся и должную честь воздавай им. Апостол Павел говорит: все власти от Бога; кто власти противится, тот Божиею повелению противится. А царю и князю, и всякому вельможе не тщися служить ложью, клеветою и лукавством. Погубит Бог всех, говорящих ложь. Старейшим тебя честь воздавай; средних как братью почитай; маломощных и скорбных с любовью приветствуй; юнейших, как детей, люби и всякому созданию Божию не лих буди. Славы земной ни в чём не желай, вечных благ проси у Бога, всякую скорбь и притеснение терпи, за обиды не мсти, зла за зло не воздавай».

Умение всем угодить, со всеми ужиться высоко ценится Домостроем: со всеми должно вести себя так, чтобы не только не возбудить ни в ком вражды к себе, не наложить себе неприятностей, но заслужить у всех расположение и доброе мнение о себе. Ради этого Домострой позволяет даже иногда и покривить душой. «Если людям твоим случится с кем-либо поссориться, то ты брани своих, хотя бы они были и правы, – этим и ссору прекратишь, и вражды не будет». За столом в гостях Домострой предписывает хвалить все кушанья, хотя бы они были дурны: «Не подобает говорить: гнило или кисло, или пресно, или солоно, или горько, но следует всякое кушанье хвалить и с благодарностью вкушать». Особенно советуется гостеприимство и хлебосольство: ласково принять гостя, хорошо угостить его считалось самою священною обязанностью. Во время пиров Домострой советует особенно бережно обращаться с гостями: надобно было не только всячески ублажать их и угощать, но и заботиться, чтобы они вследствие обильного угощения не потерпели какого ущерба. Для этого Домострой советует всякому хозяину, устраивающему пир, назначать на это время особого бережного человека (который не должен был пить): он обязан был оберегать пьяного гостя, чтобы тот не потерял чего, не избился, не побранился с кем либо из других гостей, не подрался. Предостерегая от пьянства, Домострой говорит: «Если упьёшься допьяна и тут же уснёшь, где пил, и не доглядит за тобой хозяин, у которого на пиру не один ты, а много гостей, то можешь платье на себе изгрязнить, шапку изорвать, и деньги из мошны у тебя вынут – и хозяину, у которого ты пил, кручина немалая, а тебе ещё большая, а от людей срамота, – и скажут тебе: видишь ли, каков срам и ущерб твоему имени от большого пьянства! Если же ты поедешь с пира, а на дороге уснёшь, то и того хуже: возьмут у тебя всё, что имеешь, платье снимут с тебя и рубахи даже не оставят на тебе». «Когда зван будешь на брак, то не упивайся допьяна и не засиживайся поздно, потому что в пьянстве и долгом сидении бывает брань, свара, бой, кровопролитие. Не говорю не пить вовсе, – нет! но говорю не упиваться: я дара Божия не хулю, но хулю пьющих без воздержания».

Указывает Домострой и на правила приличия: гость не должен садиться сам, без приглашения хозяина, на почётное место, а, напротив, должен скромно сесть на последнем месте и только тогда пересесть на лучшее, когда хозяин попросит: «За обедом – не кашлять, не плевать, не сморкаться; а если уж понадобится, то, отошед в сторону, вычистить нос или откашляться вежливо; а придётся плюнуть, то сделать это, отворотясь от людей, да ногой потереть».

В семье, по Домострою, всё должно быть вполне подчинено главе дома, хозяину. Жена, дети и слуги должны «всё творить по его приказанию». Только с разрешения мужа жена могла ходить даже в церковь, а тем более в гости; во всём она должна была спрашивать его совета не только по хозяйству, но даже о чём говорить с гостями. Чувство страха считалось главным средством к водворению семейного благочиния, и потому наказания были в большом ходу. «Если жена или сын, или дочь не слушает приказаний и наставлений и не боится, то муж или отец должен учить их уму-разуму и плетию постегать, по вине смотря и не перед людьми; а поучив, примолвить и пожаловать и никак не гневаться друг на друга. А про всякую вину по уху и по лицу не бить, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом не колотить... Кто с сердца или с кручины так бьёт, многие притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнет, и главоболие, и зубная болезнь... А плетью с наказанием бить – и разумно, и больно, и страшно, и здорово... А только если великая вина – за ослушание и небрежение, то плетью вежливенько бить, за руки держа, по вине смотря, да побив и примолвить, а гнев никак бы не был».

В каждом зажиточном доме в Москве было множество слуг и домашнее хозяйство было большое и сложное: хозяйке было, чем заняться дома. Домострой представляет нам образец «порядливой хозяйки», которая для всех слуг должна была служить примером трудолюбия и усердия. Она не должна была допускать того, чтобы её будили слуги; напротив, она должна была будить их. Проснувшись с рассветом, хозяйка должна дать всем людям работу и указать порядок на весь день; причём она не только должна смотреть за другими, но и сама знать, как всякое дело делается, чтобы иметь возможность указать другим. Она не должна была и сама сидеть сложа руки. «Муж ли придёт, гостья ли обычная – всегда бы над рукоделием сидела», и с гостьми беседовать ей следовало «о рукоделье и домашнем строении, как порядок вести и какое рукодельице сделать, и кто что укажет, на том низко челом бить».

Бережливость и скопидомство считаются необходимыми свойствами хорошей хозяйки. «Придётся делать рубахи или женские платья, то всё самой (хозяйке) кроить или дать при себе кроить, и всякие остатки и обрезки – всё было бы прибрано: мелкое в мешочках, а остатки сверчены и связаны, и всё было бы припрятано. Понадобится починить старое платье, – и есть куски, и не надо отыскивать материи на рынке; а если придётся по рынку искать, то устанешь, подбираючи; приберёшь, то втрое заплатишь, а то и совсем не приберёшь». В другом месте говорится: «Всякое платье верхнее и нижнее должно быть вымыто, а ветхое зашито и заплатано – тогда и людям пригоже посмотреть, и себе мило и прибыльно, и сиротине можно дать во спасение души».

Такая же бережливость и предусмотрительность приписываются хозяйке и в других хозяйственных расходах: она должна знать, как муку сеять, как квашню поставить, как тесто месить, как печь хлебы, пироги, калачи и проч., и сколько выйдет чего из четверти, из осьмины, и сколько высевок, должна знать «меру и счёт во всём и беречь всё: когда хлебы печь, тогда и платье мыть, – дровами неубыточно»...

Весь сложный хозяйственный обиход богатого дома до мельчайших подробностей указан Домостроем, в некоторых списках которого в конце прибавлена даже очень подробная роспись, какие кушанья в какие дни должно подавать. Трудны были тогда обязанности хозяйки дома – жены; за то великая честь и похвала той, которая управится с ними. «Если Бог дарует кому жену добрую, дороже она камня многоценного. Жена добрая, трудолюбивая и молчаливая – венец мужу своему. Блажен муж такой жены».

Кроме хозяйства, на обязанности жён-матерей лежало и воспитание детей. Мать вскармливала своих детей. Затем старались внушить им страх Божий и дух благочестия. Дочек мать приучала к разным рукоделиям и хозяйству. Мальчиков в зажиточных семьях учили грамоте, разным «промыслам» и «вежеству» – умению обходиться с людьми. Страх наказания служил главным средством при воспитании. «Казни сына своего от юности его, и он успокоит тебя на старость твою. И не ослабей, бия младенца. Если его жезлом бьёшь, то не умрёт, но здравее будет: бия его по телу, ты душу его избавляешь от смерти. Если дочь имеешь, положи и на неё свою грозу...»

Образец благовоспитанного юноши взят в Домострое из поучения св. Василия Великого. «Юноша должен иметь душевную чистоту, походку скромную, голос умильный, речь пристойную; при старейших должен молчать, мудрейших слушать; к равным себе и меньшим любовь иметь нелицемерную, мало говорить, но много разуметь, не избыточествовать беседою, не дерзку быть на смех, стыдливостью украшаться, долу зрение иметь, горе же душу...»

Как только сын достигал совершеннолетия, родители старались женить его. Ещё более хлопотали о выдаче замуж дочерей. В Домострое мы находим такие советы относительно этого предмета:

У кого родится дочь, тому следует с первых же дней её жизни думать о приданом – отчислять в её пользу часть всякого прибытка, откладывать на её долю полотна, разные материи, дорогие украшения, утварь и проч. Так, понемногу, незаметно, без особенных лишений, «себе не в досаду», и составится приданое. «Растут дочери и страху Божиею и вежеству учатся, и приданое прибывает: как замуж сговорят, всё и готово. А умрёт дочь по воле Божией, приданое пойдёт на помин её души».

За слугами Домострой советует зорко следить и не доверять им, чтобы не крали, не обманывали, но вместе с тем предписывает заботиться об них, хорошо кормить и одевать их. Через слуг нередко возникали ссоры, и потому Домострой особенно настойчиво советует предупреждать сплетни слуг. «Слугам своим заповедуй о людях не переговаривать, и если слуги были где и видели что недоброе, того не сказывали бы дома, и что дома делается, того у чужих людей не рассказывали бы. Если придётся посылать куда сына или слугу – сказать что либо или сделать, то ты вороти его и выспроси, и только когда он повторит всё перед тобою, как ты ему сказывал, тогда пошли».

Слуга пришед к дому, куда послан, у ворот должен легонько постучать, а когда пойдёт по двору и станут его спрашивать, с каким делом идёт, то слуга не должен был говорить или мог ответить любопытному: «Не к тебе послан; а к кому послан, с тем мне и говорить». У сеней слуга должен ноги отереть, нос высморкать и молитву Иисусову сотворить. Если аминя не дадут, то в другой раз сотворить молитву и в третий. Как впустят, святым иконам поклониться дважды, а третий поклон хозяину отдать и править то дело, с каким послан. Умный слуга, если где и услышит что-либо враждебное своему господину, скажет обратное; где клянут и лают, а он похвалит и благодарение поведает. От таких умных и вежливых и благоразумных слуг промеж добрых людей любовь сводится, и таких умных слуг берегут и жалуют, как детей своих, и советуются с ними обо всём.

Мы уже видели выше, что Домострой не написан и не составлен, а только записан и собран Сильвестром. Но последняя глава в Домострое, начинающаяся так: «Благословение от Благовещенского попа Сильвестра возлюбленному моему единородному сыну Анфину», бесспорно, принадлежит самому Сильвестру. Это поучение сыну, подкреплённое собственным примером и очень напоминающее поучение Владимира Мономаха. «Сын мой, ты имеешь на себе и святительское благословление, и жалование государя царя, государыни царицы, братьев царских и всех бояр, и с добрыми людьми водишься, и со многими иноземцами большая у тебя торговля и дружба. Ты получил всё доброе: так умей совершать о Боге, как начато при нашем попечении. Имей веру к Богу, всё упование возлагай на Господа, прибегай всегда с верою к Божиим церквам: заутрени не просыпай, обедни не прогуливай, вечерни не пропивай; павечерницу, полунощницу и часы ты должен петь каждый день в своём доме; если возможно по времени, прибавишь правила, – это от тебя зависит: большую милость от Бога получишь. В церкви и дома на молитве самому, жене, детям и домочадцам стоять со страхом, не разговаривать, не озираться; читать единогласно, чисто, не вдвое. Священнический и иноческий чин почитай; повинуйся отцу духовному; в дом свой призывай священников служить молебны. В церковь приходи с милостынею и с приношением. Церковников, нищих, малолетних, бедных, скорбных, странствовавших призывай в дом свой, по силе накорми, напой, согрей, милостыню давай в дому, в торгу, на пути. Помни, сын, как мы жили: никогда никто не вышел из дому нашего тощ или скорбен. Имей любовь нелицемерную ко всем, не осуждай никого, не делай другому, чего сам не любишь, и больше всего храни чистоту телесную да возненавидь хмельное питьё; Господа ради отвергни от себя пьянство: от него рождаются все злые обычаи. Если от этого сохранит тебя Господь, то всё благое и полезное от Бога получишь, от людей честен будешь и душе твоей просвет сотворишь на всякие добрые дела. Жену люби и в законе с ней живи; что сам делаешь, тому же и жену учи: всякому страху Божию, всякому знанию и промыслу, рукоделью и домашнему обиходу, всякому порядку. Умела бы сама и печь и варить, всякую домашнюю порядню знала б и всякое женское рукоделье; хмельного питья отнюдь бы не любила, да и дети и слуги у ней также бы его не любили; без рукоделья жена ни на минуту бы не была, также и слуги. С гостями у себя и в гостях отнюдь бы не была пьяна, с гостями вела бы беседу о рукоделье, о домашнем порядке, о законной христианской жизни, а не пересмеивала бы, не переговаривала бы ни о ком; в гостях и дома песней бесовских и всякого срамословия ни себе, ни слугам не позволяла бы; волхвов, кудесников и никакого чарования не знала бы. Если жена не слушается, всячески наказывай страхом, не гневайся; наказывай наедине, да, наказав, примолви и жалуй и люби её. Также детей и домочадцев учи страху Божию и всяким добрым делам. Домочадцев своих одевай и корми достаточно. Ты видел, как я жил в благоговении и страхе Божии, в простоте сердца, в церковном прилежании со страхом, всегда пользуясь божественным писанием; ты видел, как я был от всех почитаем, всеми любим; всякому старался я угодить, ни перед кем не гордился, никому не прекословил, никого не осуждал, не просмеивал, не укорял, ни с кем не бранился; приходила от кого обида – терпел и на себя вину полагал: от того враги делались друзьями. Не пропускал я никогда церковного пения; нищего, странного, скорбного никогда не презрел; заключённых в темницы, пленных, должных выкупал, голодных кормил; рабов своих всех освободил и наделил, и чужих рабов выкупал. И все эти рабы наши свободны и добрыми домами живут, и молят за нас Бога, и добра хотят нам всегда. Теперь домочадцы наши все свободные живут у нас по своей воле. Видел ты, сколько я сирот, и рабов, и убогих, мужеского пола и женского, в Новгороде и Москве вскормил и воспоил до совершенного возраста, научил, кто к чему был способен: многих грамоте, писать, петь; иных иконному писанию, других книжному рукоделию; одних серебряному мастерству, других другому какому-нибудь рукоделию; некоторых выучил торговать. Также и мать твоя многих девиц, сирот и бедных воспитала, выучила и, наделив, замуж отдавала; а мужчин мы поженили у добрых людей. Многие из них в священническом и дьяконском чину, в дьяках, подьячих и во всяких чинах, кто чего дородился и в чём кому благоволил Бог. Во всех этих наших вскормленниках и послуживцах ни сраму, ни убытка, никакой продажи от людей, ни людям от нас, ни тяжбы ни с кем не бывало; а от кого из них досада и убытки большие бывали, то всё на себе понесено, никто того не слыхал, а нам то Бог исполнил. И ты, сын, также делай: на себе всякую обиду понеси и претерпи: Бог сугубо исполнит. Гостей приезжих у себя корми; а на соседстве и с знакомыми любовно живи, о хлебе, о соли, о доброй сделке, о всякой ссуде. Поедешь куда в гости, поминки (подарки) недорогие вези за любовь. А в пути от стола подавай домохозяевам и приходящим, сажай их с собою за стол и питейца также подавай; а маломочным милостыню давай. Если так будешь делать, то везде тебя ждут и встречают, в путь провожают от всякого лиха берегут, на стану не подадут, на дороге не разобьют. Кормят вот для чего: доброго за добро, а лихого от лиха, чтоб на добро обратился. Во всём этом убытка нет: в добрых людях хлеб-соль заёмное дело, и поминки тоже, а дружба вечная и слава добрая. На дороге, в пиру, в торговле отнюдь сам брани не начинай, а кто выбранит, терпи Бога ради. Если людям твоим случится с кем-нибудь брань, то ты на своих бранись; а будет дело кручиновато, то ударь своего, хотя бы он и прав был: тем брань утолишь, также убытка и вражды не будет. Недруга напоить и накормить – то вместо вражды дружба. Вспомни великое Божие милосердие к нам и заступление от юности и до сего времени на поруку я не давал никого, ни меня никто не давал, на суде не бывал ни с кем. Видел ты сам: мастеров всяких было много, деньги давал я им на рукоделье вперёд, много было из них смутьянов и бражников: но со всеми с теми в сорок лет расстался я без остуды, без пристава, безо всякой кручины. Всё то мирено хлебом да солью, да питьём, да подачею, да своим терпением. А сам у кого что покупал, продавцу от меня милая ласка, без волокиты платёж, да ещё хлеб и соль сверх. Отсюда дружба вовек: мимо меня не продаст, худого товара не даст. Кому что продавывал, всё в любовь – не в обман; не понравится кому мой товар, назад возьму и деньги отдам, о купле и продаже ни с кем брани и тяжбы не бывало, – оттого добрые люди во всём верили, иноземцы и здешние. Никому ни в чём не солгано, ни манено, ни пересрочено; ни кабалы, ни записи на себя ни в чём не давывал, ложь никому ни в чём не бывала. Видел ты сам, какие большие сплётки со многими людьми бывали, – да всё, дал Бог, без вражды кончалось. А ведаешь и сам, что не богатством жито с добрыми людьми: правдою да ласкою да любовью, а не гордостью, и безо всякой лжи».

Как писал истории Соловьёв: «В этом наставлении, в этом указании на свой образ мыслей и жизни Сильвестр обнаруживается перед нами вполне. Мы понимаем то впечатление, какое должен был производить на современников подобный человек: благочестивый, трезвый, кроткий, щедрый, ласковый, услужливый, превосходный господин, любивший устраивать судьбу своих домочадцев, человек, с которым каждому было приятно и выгодно иметь дело – вот Сильвестр! Таков именно долженствовал быть этот человек: иначе мы не поймём его нравственного влияния над молодым царём, не поймём того, как простой священник мог собрать около себя остатки боярства... Несмотря на то, что наставление Сильвестра сыну, носит, по-видимому, религиозный христианский характер, нельзя не заметить, что цель его – научить житейской мудрости: кротость, терпение и другие христианские добродетели предписываются как средства для приобретения выгод житейских, для приобретения людской благосклонности. Предписывается доброе дело, и сейчас же выставляется на вид материальная польза от него; предписывается уступчивость, уклонение от вражды, и основываясь при этом, по-видимому, на христианской заповеди, Сильвестр доходит до того, что предписывает человекоугодничество, столь противное христианству «ударь своего, хотя бы он и прав был: этим брань утолишь, убытка и вражды избудешь». Вот следствие того, что христианство понято не в духе, а в плоти! Сильвестр считает добрым делом освободить рабов, хвалится, что у него все домочадцы свободны, живут по своей воле, – и в то же время считает позволительным бить домочадца, хотя бы он справедлив был: хочет исполнить форму, а духа не понимает; не понимает, что христианство, учение божественное и вечное, не имеет дела с формами преходящими, действует на дух, на его очищение, и посредством этого очищения действует уже и на улучшение форм. Что смешение чистого с нечистым, смешение правил мудрости небесной с правилами мудрости житейской мало приносит и житейской пользы человеку, видно всего лучше из примера Сильвестра. Он говорил сыну: «Подражай мне! Смотри, как я от всех почитаем, всеми любим, потому что всем уноровил». Но под конец вышло, что не всем уноровил, ибо всем уноровить – дело невозможное: истинная мудрость велит работать одному господину».