Текст книги "Почти герой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Богдан Дорошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Проснувшись, я понял две вещи: завтрак я тоже пропустил, это во–первых. А во вторых, нужно добывать новые свечи, ибо за время моего сна они превратились в малюсенькие огарки. Магия в руках дилетанта – определенно неприбыльное дело.

Раз уж я и так опоздал, то одевался долго. Набросив на плечи плащ, я открыл двери, за которыми меня ждал сюрприз.

Пейн собственной персоной. Правда без бантика и плохо упакованный, но свое предназначение он выполнил: я удивился.

– Я войду, не против? – спросил он, и мне пришлось посторониться.

В небольшой каморке мне на одного места едва хватало, когда же нас оказалось двое, я на деле понял, какое же тесное мое жилище. К тому же сейчас я остро не желал никого видеть, а к нашей с Пейном встрече тем более готов не был. Несколько дней я представлял как вломлюсь к нему в кабинет и ошеломлю его своими знаниями и догадками, но никак не предполагал, что Мистер Боль самолично навестит меня.

– Как продвигается твое обучение?

Я не видел этого парня недели две, и за это время он успел очень измениться. Не знай я правды, то сказал бы, что Пейн постарел, но разве некромант может стареть? Скорее всего его тело просто разлагается…

– Я кое–что выучил, – не стал спорить я. – В основном только теорию, до практики еще руки не дошли. С заклинаниями туго дело…

– Практика значения не имеет. За тебя все сделает медальон, главное чтобы ты не растерялся и в нужный момент не наделал глупостей.

– То есть, пришло время?

– Еще нет, – хмыкнул Пейн. – Осталось самое главное. Покопаться внутри медальона и выудить на свет тайные знания.

Я ждал, а магистр «Преступников» продолжил:

– Видишь ли, заклинания в мире волшебников это как золото в мире ростовщиков – ценятся очень высоко. Большинство заклинаний высших уровней – индивидуальны или строго засекречены. Если ты не признанный колдун Гильдии или не супергений, способный написать десятки формул, то можешь забыть об использовании высшей магии. Но к счастью, – Пейн оперся рукой о стол, – Дархан был и первым и вторым, а что особенно ценно – все его знания записаны в этой золотой побрякушке.

– То есть как?

Некромант ухмыльнулся:

– Да уж, подготовили тебя блестяще. Из Пауэрс получится плохой учитель.

– Но она хочет быть ученым.

– Неважно. Могла бы и рассказать… хотя, что это я? в детали же никто ее не посвящал. Она ведь не знала, что нужно подробнее рассказать об амулете.

Мне было неловко сидеть в тесной комнатушке с другим мужиком. Как будто других мест для разговора не существует! Та же штаб–квартира, например, находящаяся глубоко под землей.

– При создании магических предметов следует придерживаться определенных правил. Одно из таковых, самое важное, состоит в том, что волшебник–создатель влаживает часть своей души в предмет, иначе тот выйдет слабым, а, следовательно, бесполезным. Чем больше вкладываешь, тем больше получаешь. Выходит своеобразное зеркало, которое отражает своего создателя. Усекаешь?

Подумав, я произнес:

– Да. Медальон создал Дархан, а, следовательно, там храниться его клон, который знает почти все, что знал оригинал?

– Умница. Но слово «клон»… хм… здесь не слишком уместно. Куда как лучше подходит – «отражение». Да, именно отражение. Внутри тебя будет ждать не человек, а только его оболочка, полностью лишенная эмоций, стремлений, веры и всего другого, чем был наделен настоящий Дархан. Кроме памяти, разуметься…

– Это точно?

– Определенно.

– Хм… и как мне туда попасть?

– Очень просто. Давай сюда медальон. Смелее, ничего неисправимого я с ним не сделаю.

Я не хотел, но сопротивляться было бесполезно. Сам амулет тем более не хотел, он стал холодным, чуть ли не ледяным, проявляя страх перед недружественной ему магией. Пейн щелкнул пальцами, и между большим и указательным появилось непроницаемое черное пламя. Я сглотнул. Посмотрел на Мистера Боль и на медальон, который занялся черным огнем. Сердце мое перевернулось в груди. Непонятная сила толкнула меня на защиту амулета, словно в том золоте была часть меня, но когда я начал вставать, Пейн швырнул кулон в мою сторону, угодив прямиком в лоб.

Я упал на пол, последней мыслью понимая, что сегодня я пропущу и обед с ужином. Черное пламя начало захватывать меня, желудок свело от ужаса, но крики не вырывались из моей глотки. Пейн огромным силуэтом нависал надо мною, глаза его из зеленых превратились в огненно–фиолетовые. В них плескался настоящий лесной пожар.

Потом он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Я долго падал, переворачиваясь с ног на голову, не в силах найти под собой опору. Когда мне надоело бояться, я начал просто оглядываться, отчего мое падение стало быстро заканчиваться. Я пролетел сквозь черные тучи и бесформенной массой свалился на сухую землю, возле мертвого дерева.

Вскочив, я долго отряхивался, смотрел по сторонам, не в силах понять, где нахожусь. Минуту назад я был у себя в комнате, общался с Пейном, но сейчас я здесь, на богом забытом кладбище, где старые надгробия наводят на меня неудержимый ужас и тоску.

Делая опасливые шаги, я медленно двигался вперед. Никогда раньше мне не приходилось быть в столь жутком месте. Луна высоко стояла на небе, и ее оскал вгонял меня в ступор похлеще чем карканье ворон, разместившихся на черных ветках. Большая разрушенная церковь отбрасывала тень на недавние захоронения, куда мне совершенно не хотелось идти.

Но ноги принесли туда меня сами.

Остановившись возле вскопанной могилы, я увидел тело, слегка присыпанное землей, без сапогов, явно мертвое. Оглянувшись, я посмотрел во все стороны, отсрочивая неизбежное. Затем я аккуратно залез в могилу и опустился на колени рядом с телом. Лицо пряталось под слоем земли, его следовало раскопать…

Ладонь пугливо прикоснулась к важной почве, прислушиваясь к малейшей вибрации. Другой рукой я стал разгребать землю в том месте, где у покойника должно быть ухо. Когда человеку страшно – он спешит, делая много ошибок.

Земля взметнулась, и в мои плечи вцепились две крючковатые руки, которые сильно их сжали. Я взвыл и попытался вскочить, но вместо этого лишь помог покойнику окончательно выбраться из–под земли. На меня смотрел совершенно незнакомый человек, одного со мной роста, чьи глазницы полыхали черным огнем.

– Я твой друг, Тод! – прохрипело существо, сильнее сжав мои плечи. – Не бойся.

Пальцы покойника пробили мою плоть, причиняя страшную боль. Я заорал, а после остервенело начал вбивать череп мертвеца обратно в землю, используя обе руки, не жалея ни сил, ни дыхания. Хватка ослабла и я вырвался, выскочил из ямы и панически дрожа, отполз на несколько метров.

Где я?! Что это за место, черт подери! Это не реальность, я знаю точно. Скорее всего, сон, обычный кошмар, который каким–то образом стал таким реальным. Нужно придумать как отсюда выбраться… Ведь это всего лишь кошмар…

Мертвец из могилы показался примерно через минуту, когда я уже поверил, что ему и в земле лежится хорошо. Его скелет был перемазан влажной землей, отчего труп казался еще ужаснее, и он явно хотел до меня добраться. Непроницаемое пламя играло в его глазницах.

Неожиданно я вспомнил об амулете, но, рванув на себе рубашку, ничего не обнаружил. Моего единственного оружия со мной не оказалось. Я побежал, огибая надгробия, стараясь не попасть в раскопанные могилы.

Убегая, я несколько раз падал, и, падая мне казалось, что вот–вот придет конец. Оглядываться я боялся, чувствуя, что две полыхающие зарницы следуют за мной неотступно. Да что за чертовщина! Этого ведь не может быть.

В небе полыхнула молния, и с этой молнией меня озарило. Если это сон, то я хозяин этого сна, разве нет? Меня невозможно убить, здесь я могу быть богом!

Резко развернувшись, я оскалился и зарычал на подходящий скелет, представляя, как в руке появляется огненный меч. Живого мертвеца мое представление не остановило. Заорав, я бросился к нему и сделав страшный замах, опустил ему на череп… пустоту! Меча не было, черт возьми! У меня в руке не оказалось никакого чертового меча! Но это ведь мой сон, я здесь…

Оживший скелет профессионально пнул меня в кадык, отчего я захрипел и попятился назад. Боль была самая натуральная, как и слезы навернувшиеся на глаза.

– Чего ты убегаешь, Тод? Я твой друг.

«Ничего себе друг», – злобно подумал я, выдавая чудеса скорости, улепетывая на четвереньках. Такой друг меня и убить может, чего я для себя уж никак не желаю.

Когда надо, мертвяки могут двигаться очень быстро. Мой преследователь догнал меня и, схватив за шиворот, поставил на ноги, а потом и вовсе поднял над землей. Я задрыгал ногами, но вырваться было куда как сложнее.

– Сейчас будет больно, друг, – предупредил скелет и прежде чем я успел подготовиться, вонзил свою ладонь мне в правый бок.

Когда–то давно меня подрезали бандиты, стараясь отнять кошелек, которого у меня даже не было. Не смотря на рану, я смог убежать, но потом долго лечился у местного знахаря. Ощущения при ранении холодным оружием всегда разные. Если ты боишься, чуть не гадишь себе на ноги, то это хуже всего, ибо каждую секунду ты ожидаешь что придет боль, которая на самом деле не такая уж страшная.

Вспышка, очень яркая и болезненная, но после нескольких мгновений она затупляется. Боль уходит, теснимая шоком, но как только живой мертвец зашевелил пальцами, я вновь страшно заорал. Хрипло и неразборчиво я обещал ему страшную участь, поносил его создателя и все его семейство скелетное…

Возле высокого надгробия я заметил еще одну фигуру, которая словно бы парила над землей. Прищурив глаза, я попытался разобрать, кто же это может быть, но лунного света не хватало. Оживший покойник отпустил меня, после чего с хлюпаньем вытаскивая из раны руку. Я тут же согнулся пополам и отполз на метр в сторону.

Фигура в балахоне плыла в нашу сторону и выглядела еще ужаснее моего мучителя. Последний же, весь подобрался и принял бойцовскую стойку. Через секунду от него веяло такой мощной аурой, что я мог поклясться: его тело охватил черный огонь, который языками дергался в такт ветру.

Человек в балахоне выкинул вперед руку и черное кладбище осветило дневным светом. Я не мог оторвать рук от раны, поэтому глаза мои подверглись муке. Их резануло словно плетью, а после я видел перед собой одни красноватые пятна. Когда все пришло в норму, я с удивлением обнаружил, что ночь сменилась днем, а кладбище уже не выглядит так зловеще.

Живой мертвец вновь умер, его кости неправдоподобной кучкой лежали рядышком. В пустом черепе больше не полыхал огонь. Я так же осмотрел свои повреждения и заметил, что моя рана исчезла.

– Некромантия, – пояснил незнакомец с самым будничным видом. – Я все думал, ты справишься сам, но после решил вмешаться…

Он подошел ко мне и помог встать. Я неприятным взглядом осмотрел кладбище, после чего констатировал простой факт: Пейн козел. Черной магией он поставил мою жизнь под угрозу, что заставило медальон отреагировать защитной реакцией, вследствие чего появился…

– Так вот ты какой, чудила поганый, – пробормотал я, разглядывая великого мага. Он был немного ниже, но посимпатичнее меня, с лицом, которое, наверное, и родилось, чтобы называться аристократическим.

– Прости что? – Дархан поднял брови и выглядел так, словно действительно был удивленным. Что за черт, ведь Пейн говорил, что это всего лишь отражение…

– А, забудь. Это у меня от нервов.

Я уселся на холодное надгробие, а великий маг остался стоять. В его прикиде не было ничего вычурного, при желании этого человека можно принять за бродячего монаха или фокусника–шарлатана.

Маг осмотрел меня, бесспорно оставаясь недовольным. Кажется, ему не нравилось во мне абсолютно все, от туфлей и одежды, до похабной морды и улыбки.

– Гони формулы заклятий, – без обиняков высказал я свои требования, но подозрения, что отражение все же не такое глупое, подтвердились.

– Так просто? И зачем же они тебе?

– А тебе какое дело? Ты существуй себе в своем не слишком уютном мирке, перекапывай могилки, а я займусь своими проблемами в мире живых.

– Но я ведь тоже – живой.

Я изобразил удивление, а потом сказал, что не расслышал его последних слов. Дархан улыбнулся страной улыбкой, после чего кивнул:

– Я живой. Ты правильно понял.

– Что?! – воскликнул я, подскакивая с места. – Значит, ты выжил после той мясорубки и сейчас где–то бродишь?? Занял мое место сапера?

Дархан скривился.

– Нет, то событие мне пережить не удалось. Мы проиграли?

– Выиграли. Разбили врага на голову.

– Вот как? Ясно.

– Ты мне лучше объясни, что ты такое? И если ты живой, то как оказался здесь? Я думал, меня будет ждать лишь отражение! – не унимался я.

Дархан замялся с ответом, прогудев малозначительное «ну» и «м–мм».

– Как бы это попроще… сказать, – протянул он задумчиво. – Ты знаком со спецификой создания артефактов?

– Да, в общих чертах.

– Чтобы артефакт набрал силу в него должно войти что–то живое и очень ценное. Человеческая душа очень для этого подходит, хотя еще лучше использовать души магических существ. Мой – уже твой – медальон вмещал около пятнадцати процентов моей души. Туда входили мои самые малоприятные качества, с которыми я без сожаления мог расстаться…

Я открыл рот, неожиданно поняв, как благородные становятся благородными. Раньше я считал, что за хорошими манерами, сдержанностью, умом и характером стоят годы тренировок и муштры. Сейчас же выходило, что любой маг, способный создать магический предмет, может с легкостью избавиться от пороков, запечатав их в свой небольшой артефакт. Не нравиться ковыряться в зубах, грызть ногти, надоела зависимость от алкоголя и табака? Все решается просто, легко и безболезненно.

– Да, все примерно именно так и обстоит, – подтвердил Дархан. – Но не все маги идут на такое. Это очень удобно, но только до тех пор, пока предмет находиться у создателя. Если его потерять, то потеряется и часть души, отчего мир вокруг становиться… в общем маг теряет свою полноценность. Превращается в то, что сам себе оставил.

– Так значит вот почему вы, маги, так дорожите своими медальонами и никому не даете их на хранение?

– Да, ведь это часть нас самих.

– И что дальше?

– Отдаваться полностью медальону никогда не практиковалось. Даже среди лидеров Гильдии отдача доходила только до шестидесяти процентов, ибо для управления государством нужно быть чем–то большим, чем человек. Эмоции и чувства в большой политике играют второстепенную роль, но нужно всегда оставаться заинтересованным, ибо рано или поздно тебя обойдут.

Я понимающе хмыкнул, а Дархан, который продолжал неподвижно стоять, продолжал свою небольшую историю:

– Когда я понял, что мне конец, пришлось быстро что–то придумывать, ибо на плечах моих гора ответственности, а за плечами – парочка незавершенных дел. Если бы я просто погиб, не передав никому своих сил, то моя жизнь была бы прожита впустую. Если короче, то в последние минуты мне удалось скопировать почти всю свою душу в медальон.

– И ты отдал его такому как я? – я не поверил ему.

– Нет, ты сам его забрал, – скривившись, напомнил Дархан. – По моим расчетам мое тело должны были отыскать люди Гильдии, они же должны были отдать медальон в нужные руки. Но все пошло верх дном, а после, возле Статуи Стихий, ты тоже внес свою часть в амулет, из–за чего я перестал быть хозяином положения.

– Что?! Я отдал свою душу этой чертовой железке?! И… много?

– Хм, точно сказать не берусь, но процентов семь, может быть больше.

Я прищурил один глаз, подозрительно вперившись в Дархана, проверяя его на предмет лжи. Но вряд ли помершему магу нужно врать, это я понял сразу. Вопрос был только в том, что же я вложил в этот чертов амулет?

– Таким образом, мы оказались связаны, – продолжил Дархан, которому неожиданно захотелось рассмотреть свои пальцы. – Я со своей почти полной душой и ты, внесший в медальон лишь часть своей.

– Как у меня это вышло? – изумленно спросил я, чувствуя как земля уходит из под ног.

– Уж не знаю как, но факт остается фактом. Возможно все дело в Статуе Стихий – не знаю.

– Ясно. – Отрешенно произнес я, хотя ясно было совсем немного.

На меня свалилось слишком много новых знаний, и откровенно говоря, мои первоначальные цели уже казались мне не такими реальными. Если я не избавлюсь от медальона, то ищейки Гильдии меня найдут, а если избавлюсь… то потеряю часть своей души. И самое печальное, что я даже не знаю какую именно часть.

– Подведем итог? – спросил я.

– Ладно. Что у нас есть? Во–первых: ты да я, – Дархан поочередно указал пальцем сперва на меня, а потом на себя. – Люди мы совершенно разные, но как ни крути, сейчас повязанные одной цепью. Во–вторых: мои цели и долги, которые должны быть выполнены и погашены. В этом ты мне и должен помочь, после чего можешь считать себя свободной пташкой.

– С чего ты взял, что я тебе помогу? – заухмылялся я. – Если бы ты мог выжить меня из тела, то так бы и сделал без всяких разговоров. Так что не вижу причин…

– Выгнать я тебя не могу, – согласился маг, – но я могу тебе не помогать. Что ты будешь делать, если я не дам тебе возможности контролировать медальон? Будешь до самой старости сидеть в стенах Академии?

Я пожал плечами:

– Там неплохо кормят.

– Ну разве что. А еще там куча людей, которые тебя не переваривает на дух. И чем дольше ты будешь мелькать у них перед глазами, тем больше они захотят от тебя избавится.

Я зацокал языком, признавая его правоту, после чего предложил вернуться к «итогам».

– Не стоит забывать, что у меня тоже есть цели. – сказал я.

– Какие? – Дархан недобро засмеялся. – Отправиться к себе домой и бродяжничать? Очень благие цели…

– А что нужно тебе? Захватить власть над страной, перебить Драконов у Заснеженной Впадины, завоевать сердце прекрасной дамы, выиграть рыцарский турнир? Что?

Дархан оценил мой сарказм, после чего, ухмыльнувшись неприятным оскалом, произнес:

– Я тебе покажу. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Дай мне руку, и ты сможешь погрузиться в мою память.

Я прикусил губу, но после подумал, что пусть оно все горит алым огнем. Разве не за этим я пришел?

Вытянув вперед ладонь, мне недолго пришлось ждать, когда Дархан накроет ее своей. Наши сознания соединились, и я обрывками увидел последние дни великого мага.

Глава 11

Чужая жизнь

Огромная молния ударила в обелиск, возвышающийся на дальнем кургане. Гром и страшный ветер играли с нервами слуг, которые, не смотря на непогоду, продолжали работать, снаряжая карету и лошадей. Им лучше управиться до того момента как из черного неба прольется ливень.

– Чай подан, сэр, – почтительно произнес Лакросс.

– Благодарю.

Хозяин дома стоял спиной к дворецкому, продолжая наблюдать за бушующей стихией через витражное окно. Он видел как возле конюшен, кутаясь в плащ, стоит посыльный, принесший дурную весть. Его можно только пожалеть, ведь парню придется вновь отправляться в путь. Впрочем как и самому магу.

Дархан в задумчивости прикусил губу и отошел к кофейному столику, где его дожидалась горячая кружка зеленого чая. Сделав несколько глотков, он отметил, что Лакросс превзошел сегодня самого себя.

– Могу я поинтересоваться, когда господин изволит вернуться?

Маг перевел взгляд на Лакросса, который до сих пор находился в комнате. За тридцать лет службы старый слуга стал позволять себе много лишнего, но Дархан не имел ничего против. После очередного глотка чая, он произнес:

– Я не могу знать. Из этого письма сказано, что дела в нашем королевстве идут не лучшим образом. Пассивная война с эльфами вновь переросла во вторжение, и теперь армии Второго королевства наступают по всей границе.

– Это не то дело, которое может вырвать мага из дома в такую грозу, – вежливо заметил Лакросс.

Дархан с неприязнью вновь посмотрел в окно, полностью соглашаясь со своим дворецким. Ужасный гром перепугал, наверное, всю округу. И когда пойдет дождь, дорогу размоет – от нее останется одно название.

– Верно, Лак, ты как всегда прав. За что я люблю тебя – так это за проницательность. Но, – Дархан поставил чашку на стол, – причину по которой я уезжаю – ты не услышишь.

Лакросс успел выучить все привычки своего господина, а посему тактично замолчал, ибо скажи он больше, и Дархан мог бы рассердиться. Старый слуга прекрасно понимал, где его место, хоть порой делал вид, что забывает это. Он посмотрел в окно и не позавидовал своему хозяину, которого срочные дела заставляли рвануть прямиком под начинающийся ливень.

Молния осветила дорогу лишь на короткое мгновенье, после чего все вокруг вновь погрузилось в темноту. Два кучера, дрожа от холода, немилосердно погоняли лошадей, молясь, чтобы карета не соскочила с дороги. Впереди ехал всадник с фонарем, который служил неутешительным ориентиром в этом аду.

Внутри кареты все звуки заглушались и доносились словно бы издалека. Дархан сдержанно сидел на уголке роскошного дивана, вперившись взглядом в окно. Ничего кроме налипших на стекло капелек он не видел. Очередная молния осветила на миг угодья крестьян, чьи поля сейчас страдали от бушующей стихии.

С помощью наложенных на колеса заклинаний, выходило так, что карета не застревала, а двигалась быстро и практически ровно. Шестеро лошадей насторожено дергали ушами всякий раз, когда небо сотрясал раскат грома.

К магу кто–то постучался и после некоторого раздумья, он открыл свое сознание.

– Ну и ночка выдалась, – донеслись до Дархана чьи–то возбужденные мысли. – Я такого не помню со времен Цикла Комет. Вышел на балкон, а на меня словно ведро воды вылили!

– Это ты Канн?

– А кто же еще… уф… черт возьми. Мне до замка Онора добираться ближе всего, а как это сделать – я не знаю.

– Старым добрым способом – на своих двоих.

Дархан улыбнулся, представляя Канна, который будет пробираться сквозь грязь и потоки воды в излюбленных пестрых одеждах, но потом нахмурился.

– Замок Онора… мы не собирались там лет шесть. Как думаешь, случилось что–то действительно серьезное?

– А черт его знает! Идет война, в конце–то концов, всякое может быть.

– Сам Онор будет?

– Какой же без него официальный сбор Ордена! – хмыкнул Канн, и Дархану почему–то стало не по себе.

Маг прокрутил в голове некоторые мысли, где выказывал разные предположения и догадки. Ему казалось, что собирать Орден просто так не стал бы даже магистр Онор. Здесь крылась какая–то неприятная для всех тайна, о которой вскоре ему и предстоит узнать.

Карета остановилась неожиданно и резко. Дархан не любил подобного своевольства от своих слуг, но потом вовремя вспомнил, что замок Онора напичкан всевозможными защитными заклинаниями. Бедные кучеры наверняка просто отключились, либо сидят сейчас, тупо смотря себе либо под ноги, либо куда–то в даль.

Дверь открывать пришлось самому, ибо из замка никогда не спешила на встречу гостю орава обрадованных жильцов. Огромное поместье–крепость тем и славилось, что в нем никто не жил. Даже крысы, и те погнушались поселиться в подвалах и старых кладовых. Канделябры и люстры никто не зажигал, длинные коридоры всегда плескались в темноте.

Карет у входа оказалось совсем немного. Две штуки, не включая новоприбывшую, да какая–то старая развалина, явно стоящая во дворе с незапамятных времен. Кони беспокойно ржали и норовили встать на дыбы, перепуганные грозой и давлением местной магии. Значит большинство гостей решило телепортировать. Как занятно…

Телепорт в грозу – губительное дело. Из–за искривления пространства и бесконечного потока воды риск быть раздавленным увеличивается многократно. Конечно, эту неприятность можно обойти навесами, укрытиями, сухими комнатами, но Дархан лишний раз рисковать не стал.

Высокие стены замка защищали от ветра, но свист и дождь продолжали барабанить по нервам и мостовой. Не желая находиться в столь неблагоприятной обстановке, Дархан поспешил внутрь. Взбежав по лестнице, он юркнул в приоткрытую дверь.

Оказавшись в таком знакомом со старых времен холле, маг щелкнул пальцами и стал смотреть, как одна за другой зажигаются свечи. Потом его губы произнесли простенькое заклятие подогрева, и одежда мигом высохла.

– Ты уже у Онора? – по узкому каналу спросил Дархан у Канна.

– Еще нет.

Маг осмотрел высокие потолки главного холла, пытаясь увидеть хоть кого–то живого. Потом он решил поступить проще, отправив по общему каналу ментальный импульс. Благо защитная магия все равно не пропустит его возглас дальше стен замка.

– Есть кто живой?

Ему ответили приглушенным эхом примерно десять ментальных голосов. Всех Дархан узнать не мог, но некоторых определил довольно точно. Краус, Марго, Феникс, Жендер, Фуко – эти пятеро точно были сейчас в замке. Остальных идентифицировать было сложнее, и Дархан решил не тратить попусту свою энергию.

– Совещание начнется через пол часа, – донеслось до мага послание и Дархан тут же понял, что к нему обратился сам владелец замка. – Приготовься.

Последняя фраза означала ни что иное, как банальное переодевание. Основатели Ордена нисколько не доверяли друг другу и ввели в устав пункт, в котором прописано, что каждый член должен был приходить в плаще и маске. Сейчас надобность в этом была не столь острой… но что поделать, дань традиции.

Дархан облачался в белый халат примерно минут десять, пытаясь разобраться, где в нем рукава, а где прорезь для головы. Материя была старой и истлевшей, но маски сохранились превосходно. Ровным рядом они лежали на полках, отблескивая фарфором от огоньков свечи. Отчего–то магу захотелось надеть на себя личину ополоумевшей от ярости обезьяны. Он так и поступил, вспоминая, что раньше эту маску носил Онор.

Другим магам тоже не понадобилось много времени, чтобы собраться. Из выделенных комнат по одному начали выходить смешные существа, которые в угрюмом и темном доме могли бы напугать даже самого крепкого нервами мужчину. Дархан–обезьяна поприветствовал Акулу и Крота, после чего махнул рукой в сторону Крокодила, чья пасть слишком выдавалась вперед и была, наверное, очень неудобной.

Когда они собрались в круглом зале с колоннами, Дархан интуитивно попытался сосчитать всех участников сегодняшнего совета, но так и не сумел определить, или кого–то не хватает.

Разговоры в любой форме были запрещены, но кто будет обращать на это внимание?

– Посмотри на меня, – ментально заржал Канн, переодетый как и все в белых халат, в маске Леопарда. – Прямиком на маскарад идти можно! Ха, ха…

– Повежливей, – пожурил старого друга Дархан. – Этим маскам много сотен лет. Их надевали великие маги, которые до сих пор вселяют веру и надежду во всех нас.

Онор стоял на возвышении лидера в почетной маске Льва. Он, как и Дархан до этого, обвел весь зал взглядом, после чего пришел к выводу, что можно начинать.

Начал он, как и предполагалось, с пафосной, но традиционно необходимой речи:

– Братья, и сестры, женщины и мужчины, сегодня после длительного бездействия собрался Орден!

По залу прокатился гром аплодисментов, а Лев воздев руки к небу, послушно ждал, когда все затихнут.

– Многие века наш Орден следит за благополучием государства, охраняя его как от врагов внешних, так и от врагов внутренних. Никто никогда не скажет, что видел нас, никто никогда не скажет, что мы существуем. Но испокон веков, именно мы контролируем и защищаем Первое королевство. Во славу наших предков, и во славу детей!

В последние слова Лев вложил толику магической силы, отчего они прозвучали не только в физическом плане, но и отпечатались у каждого в мозгу. Собрание из тридцати шести масок громогласно вторило последней фразе, пока в зале вновь не установилась тишина.

С формальностями было покончено. Онор не стал снимать маску Льва, но в его голосе уже не чувствовалось ни фанатизма, ни излишнего почтения.

– Гильдия опять наломала дров, – по–простому начал он. – В который раз. Но на сегодня положение не просто плохое – оно критичное. Наше славное королевство находиться на грани распада, как и три сотни лет назад, когда к власти пришел Саракин. Тогда общими усилиями, удалось удержать государство, но стабильность мы потеряли на многие годы. Сегодня ситуация повторяется: власть опять может перейти из рук в руки. И вы все прекрасно понимаете, что это значит…

Собравшиеся маги молча, продолжали слушать Льва, который, расставив руки, вещал о новой угрозе. И хоть никто из присутствующих не отреагировал бурно, у каждого на душе стало как–то не по себе. События трехсотлетней давности здесь мало кто помнил на своем опыте, но каждый был наслышан о них с лихвой.

– Имея хорошую разведывательную сеть, Второе королевство быстро пронюхало о наших проблемах, правильно поставило приоритеты, и атаковало. Бесспорно это большая проблема, но внешний враг не столь страшен, он существовал и будет существовать всегда. Прям как моя подагра…

Все сдержанно засмеялись, прекрасно зная, что у высшего не может быть никакой подагры, если тот сам не желает, чтобы она была. Когда смех утих, Онор вновь картинным жестом воздел руки к небесам, после чего пригласил на место оратора, человека в маске Слона. По фигуре Дархан сделал вывод, что этот человек – женщина.

Слон поприветствовала всех, после чего принялась исполнять обязанности, которые сегодня на нее возложил Лев. От нее требовалось зачитать сводку разведданных, собранных шпионами со всего Сорнака. Знать ситуацию в мире очень важно, особенно если речь идет о безопасности целой страны.

Начала она с отдаленных тем, а если точнее со стран, которые находились так далеко от земель Первого королевства, что первый встречный скорее всего удивился бы, какие дела могут быть так далеко. Первая же новость оказалась весьма неожиданной: в Пятом королевстве после многих тысячелетий впервые были замечены черные Драконы. Шпионами предполагалось, что эти существа находились в глубокой спячке внутри горы Гайсинг, откуда выбрались после сильного землетрясения. Степень потенциальной угрозы вывести не удалось.

Собравшиеся люди–звери загудели и зашептались, выказывая, кто сомнения, кто испуг, а кто даже восхищение. Черные Драконы – большая редкость в пределах Сорнака, говорят раньше их видели только за пределами данных территорий.

Благодаря Слону и разведданным, Дархан и все собравшиеся узнали о гибели наследного принца Четвертого королевства Грунха, который пал в битве с рыцарями лорда Морра, что родом из Анеки. В итоге между троллями, орками, гоблинами с одной стороны, и людьми с другой, вновь распалились страсти, которые могли вырасти в новую войну. Так же было мельком сказано, что на земле мертвых (неофициально Шестое королевство) все спокойно и не столь давнее перемирие все еще в силе. Верховный некромант Зом, тоже древний между прочим, даже хотел прислать в Первое королевство своих представителей, но Гильдия тактично отказалась.