Текст книги "Корабль странников (сборник)"

Автор книги: Боб Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

Период бессмысленной паники продолжался около минуты. Потом Сердженор осознал, насколько выложился, борясь с собственными неповинующимися мышцами. Струйки ледяного пота стремительно-равнодушно стекали по всему телу. Он заставил себя расслабиться и оценить ситуацию. Вскоре он обнаружил, что может управлять движением глаз.

Взгляд в сторону сказал ему, что Войзи тоже парализован – единственным признаком жизни было едва заметное подергивание лицевых мускулов. Явление, очевидно, оказалось новым для Войзи.

Сердженор тоже испытывал это ощущение впервые, но он побывал во многих мирах, где хищные животные обладали способностью окружать себя маскирующим полем, подавляя нервную деятельность других живых существ. Чаще всего этот смертоносный талант встречался на планетах с высокой гравитацией, где хищники обыкновенно были такими же малоподвижными, как и их жертвы. Сердженор попробовал заговорить с Войзи, но как он и ожидал, не смог заставить работать голосовые связки.

Неожиданно он начал осознавать, что из динамика по-прежнему доносятся голоса. Он прислушивался к ним некоторое время, прежде чем до его сознания дошла суть излагаемого предложения и кое-что еще.

– Не стоит чересчур беспокоиться, – говорил Поллен. – Своего рода упражнение на логику. Это как раз по твоей части, Уэкоп. Я предлагаю, чтобы ты начал называть по кругу номера модулей и приказал бы каждому отодвинуться назад на сто метров. Можно на пятьдесят или даже пять – расстояние вообще-то не имеет значения. Главное, проделав это, ты сумеешь отделить подлинные шесть машин от седьмой. Или при одной из команд отодвинутся сразу две машины…

Сердженор мысленно проклял свою неспособность дотянуться до переговорной кнопки и прервать Поллена прежде, чем окажется слишком поздно. Он возобновил отчаянные попытки пошевелить рукой, когда голос Поллена неожиданно затерялся в пронзительном неблагозвучном свисте помех. Шум уже не затихал, и Сердженор с мучительным облегчением понял, что Модуль Семь захватил контроль над ситуацией. Сердженор расслабил мускулы, сосредоточился на том, чтобы дышать спокойно и равномерно, и к нему вернулась способность трезво мыслить. Поллен громко и уверенно подписал им смертный приговор. Он совершил ошибку – в данной ситуации фатальную – он перепутал теорию с неблагоприятной реальностью их затруднительного положения.

Обстановка на черной безвоздушной равнине, мерцавшая на обзорных экранах, обладала кажущимся сходством с тестами, которые иногда предлагали психологи при проверке способностей. Рассмотрев ситуацию с такой точки зрения, Сердженор смог найти несколько решений. Помимо идеи Поллена с жонглированием номерами существовал более эмпирический подход. Можно было заставить Уэкопа произвести выстрелы из лазерного оружия на минимуме мощности по каждому модулю по очереди. Даже если бы Серый Человек смог выдержать, не отступив, такое обращения, спектрографический анализ отраженного света почти с полной определенностью показал бы разницу в строении. Другое решение: приказать каждому модулю выпустить маленького инспекционно-ремонтного робота, используемого в условиях, слишком суровых для физической работы даже в защитных костюмах. Сердженор сомневался, что чужак может справиться с заданием, которое включает в себя разделение его самого на две независимые части.

Главным и смертельным изъяном всех этих решений было то, что они использовали процесс отбора. Модуль Семь никогда этого не допустит. Любая попытка уменьшить количество вариантов приведет только к тому, что окончательная катастрофа произойдет намного быстрее. Единственное реальное решение – если оно вообще существует – требует моментального применения.

Сердженор не слишком оптимистично оценивал свои шансы найти его.

Просто в силу привычки Сердженор начал снова размышлять о происходящем в поисках некого обстоятельства, которое можно было бы использовать как преимущество в данной ситуации. Он вспомнил о голосах, доносившихся из динамика после того, как они с Войзи онемели. Поллен и другие члены экипажа по-прежнему могли разговаривать. Вероятнее всего, они находились вне радиуса действия Модуля Семь.

Это открытие доказало, что пугающая сила врага имеет свои пределы. К сожалению, его, видимо, не удастся применить на практике. Сердженор уставился на обзорные экраны модуля, тупо удивляясь убегающим в небытие секундам. Не двигая головой, он с трудом воспринимал разрозненные образы, но вскоре он рассмотрел два модуля, замерших на равнине чуть правее его собственного. Это означало, что его аппарат был составной частью группы из трех неопределенных модулей. Остальные находились намного дальше, на противоположной стороне окружности, и пока он наблюдал, главный прожектор одного из них нерешительно засигналил азбукой Морзе.

Сердженор не смог разобрать сообщение из-за того, что забыл код. Он сконцентрировал все внимание на двух ближайших машинах, одна из которых почти стопроцентно была Модулем Семь.

Затмевая звезды, на носу «Сарафанда» замигали огни. Уэкоп с огромной скоростью отвечал морзянкой аппарату, пытавшемуся связаться с ним. Сердженор представил реакцию экипажа на слишком уж энергичные сигналы Уэкопа.

Визг радиопомех продолжался. Сердженор чувствовал крайнюю необходимость пожаловаться кому-нибудь. Ему никак не удавалось собраться с мыслями.

Он понял ошибочность попытки истолковать поведение чужака на основе человеческой логики. Серые Люди могли оказаться самыми чуждыми человечеству существами, с которым оно вероятно когда-либо сталкивалось. В этом, казалось, было нечто не соответствующее…

Войзи протянул правую руку к панели управления и активировал двигатели.

На мгновение Сердженор подумал, что они освободились от действия парализующего поля, но обнаружил, что по-прежнему не может двигаться. Лицо у Войзи было неподвижное, белое как мел, на подбородке блестела слюна, и Сердженор понял, что тот сейчас представляет собой просто сервомеханизм Модуля Семь. Мысли Сердженора понеслись вскачь.

Кажется, – думал он, – наше время истекло.

Существовала только одна причина заставить Войзи включить двигатели. Чужак собирался передвинуть аппарат, чтобы отвлечь Уэкопа. При этой мысли Сердженор похолодел. Сбить с толку или привести в замешательство Уэкопа невозможно. Капитан без малейшего колебания испарит первый же модуль, который пересечет невидимую километровую линию.

Левая рука Войзи отключила тормоз, и аппарат слегка покачнулся на неровной поверхности камня.

Сердженор предпринял еще одно неистово-отчаянное усилие пошевелиться, но результатом оказалось лишь то, что паника вновь охватила его. Каковы намерения Модуля Семь? Похоже, он уже понял, что радиус действия его поля ограничен и надеется, что их модуль вот-вот вызовет на себя огонь лазеров Уэкопа. А это почти определенно доказывает, что Седьмой попытается подобраться поближе к «Сарафанду». Но зачем? Никакого смысла, только, если…

Запоздалое, но ясное понимание ситуации озарило Сердженора как вспышка Сверхновой. Наконец-то, он осознал главную опасность ситуации.

Я знаю правду, – в отчаянии думал он, но не должен думать о ней, потому что Серый Человек – телепат, и, если он прочитает мои мысли…

Рука Войзи с трудом вывернула регулятор скорости, и модуль медленно двинулся вперед.

…если Серый Человек узнает… НЕТ! Думай о чем-нибудь другом. Думай о прошлом, далеком прошлом, как ты ходил в школу, об уроках истории, истории науки… квант естественной гравитации был окончательно определен в 2063, а успешное определение гравитона вскоре привело к полетам в бета-пространстве со скоростью большей скорости света… но на самом деле никто не понимает, что из себя представляет бета-пространство… ни одно человеческое существо, то есть… только… я почти проговорился… я уже подумал о… я ничего не могу поделать… УЭКОП!

Будь Кандар в лучшей форме, он бы преодолел расстояние, отделяющее его от космического корабля, двумя прыжками. Все равно, он оставался достаточно быстрым, чтобы кто-нибудь мог его остановить. Наклонившись вперед, он позволил голоду, управлять собой. Позади него к космическому кораблю приближались две машины. Взяв их под контроль, Кандар ожидал, что они будут двигаться намного быстрее. Один из съедобных тщетно старался подавить какую-то мысль, но не было времени изучить ее…

Постоянно изменяя облик, Кандар благополучно приблизился на нужное расстояние. Торжествуя, он раскинул неосязаемые силовые сети, способные вызвать паралич и у более крупных созданий.

Ничего!

Луч ультралазера ударил уничтожил бы любое другое существо за долю секунды, но Кандар не мог умереть так легко. Боль оказалась намного сильнее, чем он мог вообразить. Но хуже агонии было внезапно-ясное понимание мыслей съедобных – мрачных, холодных, чужих мыслей.

Впервые в жизни Кандар почувствовал СТРАХ.

И умер.

Шампанское было хорошим, стейки тоже, а сон – когда он наконец наступит – будет бы еще лучше.

Сердженор довольно откинулся назад, закурил трубку и обвел благосклонным взглядом одиннадцать человек, сидевших за длинным столом в кают-компании «Сарафанда». Ощущая приятную теплоту в желудке, он убеждал себя в правильности принятого решение. Он думал, что ему нравится быть Старейшим Членом Экипажа. Расчетливая молодежь может описывать его в своих мемуарах о космических путешествиях. Пусть кузены выкупают его долю в бизнесе – он останется в Картографическом Управлении до тех пор, пока душой и рассудком не пресытится лицезрением новых миров. Это – его жизнь, его образ мыслей, и он не собирался от него отказываться.

На другом конце стола Клиффорд Поллен перебирал заметки о рейсе. – А потом, Дейв, ты осознал, – сказал Поллен, – что Серый Человек просто неспособен понять психологию машины?

– Правильно. Серый Человек из-за своих особых физических свойств и в лучшие времена не нуждался в машинах. А тысячи лет на такой планете как Прила-1, где так или иначе не могло существовать ничего искусственного, отнюдь не подготовили его к встрече с нашими «машинами жизни».

Сердженор вдохнул ароматный дым. Он вдруг почувствовал неожиданный прилив симпатии к огромному чужому существу, чьи останки все еще лежали на черном камне покинутой ими планеты. Серый Человек дорожил своей жизнью, настолько дорожил, что он и не представлял, КАК ее можно доверить кому-нибудь или чему-нибудь кроме себя. Поэтому он совершил ошибку, попытавшись управлять существом, о котором экипаж «Сарафанда» думал как о капитане Уэкопе.

Интересно, что же ощутил Серый Человек в самый последний момент, когда он ВСЕ понял? Сердженор взглянул на скромную пластину на ближайшем терминале, напрямую соединенным с центральным компьютером космического корабля – обширным искусственным интеллектом, в чьи руки они вверяли свои жизни в начале каждого рейса. На ней было выгравировано:

У.Э.К.О.П.

Сердженор слышал, как некоторые члены экипажа расшифровывают надпись. По их мнению, буквы означали: Усовершенствованный Электронный Космический Оператор и Пилот. Но никто не мог быть уверен в этом полностью. Неожиданно он понял, что люди имеют склонность принимать многие вещи как нечто само собой разумеющееся.

3

У космоса есть различные способы наказать отважного путешественника. Например, всегда существует возможность чисто физической опасности. И все же не она является главным бедствием. Другое обстоятельство имеет куда большее влияние на человеческий рассудок. Пространство враждебно человеческой жизни, но в этом оно мало отличается от, скажем, глубин океана, где человек уже привычно живет и работает. Наибольшую опасность в космосе представляют просто-напросто его гигантские расстояния.

Сколько бы вы ни стояли на горной вершине, сколько бы ни вглядывались в небеса, это не подготовит вас к реальному космическому путешествию. Ведь наблюдатель на Земле видит только звезды, а не тьму огромных расстояний между ними. У человека нет выбора – в небе мерцают звезды, а глаза его способны реагировать лишь на свет. Ему остается только принять на веру существование невообразимых пространств. Побывавший в космосе судит о вещах по-другому. Он вынужденно осознает, что вселенная состоит из пустоты, газопылевые туманности представляют собой жалкие крохи материи, а звезды – не что иное как струи газа, горящего в вакууме и испускающие кванты света. Рано или поздно от этого знания становилось как-то неуютно.

Среди экипажей Картографического Управления не было случаев внезапных душевных расстройств. Об этом заботились в процессе предварительного отбора. В самом деле, людям, которые управляли топографическими модулями, было не свойственно философствовать о смысле мыслей. Одиночество и ностальгия становились профессиональными заболеваниями. Управление исследовало только необитаемые миры, и экипажи картографических кораблей быстро пресыщались видами пустынь, бесплодных скал и тундры. Они просто молились о том, чтобы произошло что-нибудь не предусмотренное, даже если бы это оказалось чревато неприятностями. Но происшествия были настолько редки, что даже несложное механическое повреждение давало предмет для разговоров на много месяцев.

В таких обстоятельствах люди стремились отработать лишь два года контракта. Обычно они отправлялись в еще один дополнительный рейс, доказывая друзьям и самим себе, что могли бы продолжать до бесконечности. Потом они принимали наградные и возвращались к занятиям, которые позволяли им оставаться дома.

Немногие, подобно Дейву Сердженору, задерживались в Управлении не считаясь с интеллектуальным и эмоциональным риском. Поэтому на «Сарафанде», да и многих других кораблях, высоко ценили нескольких ветеранов, чьим уделом была опека над менее опытными товарищами. Кроме того на них лежала важная, хотя и не официальная обязанность. Они формировали устойчивую групповую личность, в которую со временем могли влиться новички. Сердженор повидал множество людей – среди них бывали женщины – приходивших и уходивших, и за эти годы у него выработался противоречивое и несколько покровительственное отношение к новичкам. И хотя он иногда ворчал насчет нахальства молодежи, но признавал, что они скрашивали однообразие корабельной жизни.

Прошел год после памятной встречи с Серым Человеком на Приле-1 – год совершенно рутинной топографической работы. За это время в экипаже корабля произошло два изменения. Один человек уволился из Управления, другого перевели на более современный корабль класса Марк Восемь. На «Сарафанд» пришло пополнение. Сердженор с тайным интересом наблюдал за новичками и сделал вывод, что, к сожалению, более привлекательный из этой пары вряд ли останется надолго в Картографическом Управлении. Берни Хиллиард оказался разговорчивым юнцом, с наслаждением выдававшем идеи направо и налево, вступая в спор с Сердженором по любому поводу. Больше всего Берни резвился в час завтрака, когда был полон сил после сна.

– Ты ведь не поверишь, Дейв, – произнес он однажды утром. – Прошлой ночью я был дома. С женой. Я был дома.

Сказав это, Хиллиард наклонился над обеденным столом. Его розовощекое, ребячески-серьезное лицо выражало убежденность в собственных словах, а голубые глаза умоляли Сердженора согласиться и разделить с ним так открыто предложенную радость. Сердженор чувствовал себя хорошо отдохнувшим и сытым, поэтому был в настроении согласиться с чем угодно. Однако возникала проблема. Его рассудок упорно доказывал, что в данный момент «Сарафанд» медленно пробирается через плотное звездное скопление за тысячу световых лет от дома Хиллиарда в Саскачеване. Кроме того, он точно знал, что молодой человек не женат.

Сердженор покачал головой.

– Тебе приснилось, что ты был дома.

– Ты все еще не понял! – Раздражение заставило обычно спокойного Хиллиарда подпрыгнуть в кресле. Даже с другого конца длинного стола люди с любопытством взглянули в его сторону. День на корабле только начался, и панели освещения в полукруглой комнате, типичной для жилых отсеков космического корабля, ярче светились со стороны условного «востока».

– Сны Транс-Порта мало похожи на обыкновенные сновидения, – продолжал Хиллиард. – Сон – это всего лишь сон, и когда просыпаешься, то осознаешь, что воспоминания о нем эфемерны. А кассета Транс-Порта транспортирует тебя

– в старом значении этого слова – в другой мир. Вот почему ее так называют. На следующий день ты вспоминаешь, и твое воспоминание абсолютно ничем не отличается от нормальных воспоминаний. Поверь мне, Дейв, оно совершенно реально.

Сердженор налил себе еще одну чашку кофе.

– Но ведь сейчас, сегодня утром ты понимаешь, что несколько часов назад в Канаде тебя не было. Ты спал в своей каюте палубой выше этой комнаты на этом корабле. Один.

– Все верно, Пинки[2]2
  рink – нежно-розовый (англ.).


[Закрыть] был один, – вмешался Тод Барроу, второй новичок, подмигивая остальным членам экипажа.

– Вчера вечером я попытался потихоньку войти в его комнату – хотел пожелать ему доброй ночи – так дверь оказалась запертой. По крайней мере, я надеюсь, что он был один.

– Несоответствие сна и действительности не делает воспоминание менее реальным, – воскликнул Хиллиард, не обращая внимания на перебившего. – Давайте поговорим обо всех этих случаях, когда ты уверен, что совершил некое действие. К примеру, упаковал зубную щетку, а потом, уже в дороге, обнаружил ее отсутствие, а? Даже, когда тебе докажут, что ты не упаковывал ее, ты по-прежнему продолжаешь «помнить», как ты делал это. Принцип тот же самый.

– Да ну?

– Разумеется.

– Для меня все это звучит несколько странно, – с сомнением произнес Сердженор, отступая от роли Старейшего Члена Экипажа. Он постепенно сживался с ней – с каждым новым рейсом, учрежденным Картографическим Управлением. Казалось, топографические команды молодеют с каждым годом. Когда он впервые пришел наниматься на работу, критерии отбора были куда более жесткими.

Все заранее знали, что в рейсе время от времени бывают периоды бездеятельности и скуки. Как правило они случались, когда корабль приближался к планетам в нормальном пространстве или проходил через районы скопления материи. При этом нельзя было в полной мере использовать Мгновенный Дальний Переход. Сердженор понимал и ценил традиционную терапию

– долгие партии покера и повышение дозы спиртных напитков. Он без энтузиазма встретил экспериментальное нововведение Транс-Порта.

– Самое важное в кассетах, – продолжал Хиллиард, – что они облегчают груз одиночества. Нервная система человека может выдерживать такую жизнь в течение строго ограниченного периода времени, а потом обязательно что-нибудь случится.

– Так вот почему я пытался войти в комнату Пинки вчера вечером! – зловеще ухмыляясь, произнес Барроу. В прошлом он специализировался по компьютерам. Это была грубая, неприятная, но сильная личность. С первых же минут пребывания на корабле он буквально начал преследовать Хиллиарда из-за его по-детски розовощекого лица и пушистых белокурых волос.

– Отползай и разводи огонь или изобретай колесо или сделай еще что-нибудь, – небрежно бросил ему Хиллиард, не поворачивая головы. – Слушай, Дейв, мне кажется, только ты можешь выдерживать одиночество так долго.

Сердженор опровергающе покачал чашкой. – Я уже семнадцать лет в Управлении, и мне пока не потребовалось никаких искусственных сновидений, чтобы не сойти с ума.

– О! Извини, Дейв. Я не имел ввиду ничего такого. Честно.

Чрезмерное извинение и блеск в глазах юноши возбудили подозрения Сердженора. – Ты что, хочешь выглядеть смешным, приготовишка? Если ты…

– Расслабься, Дейв, – прервал его Виктор Войзи, сидевший через два места. – Мы все знаем, что ты неизлечимо нормален. Берни просто хотел предложить тебе как-нибудь воспользоваться кассетой. Просто посмотреть, на что это похоже. Я и сам пользуюсь Транс-Портом в этом рейсе. Ты знаешь, теперь меня ждет дома славная маленькая жена, просто китайский фейерверк. Почти каждый вечер я переношусь к ней. Это совсем неплохо, Дейв.

Сердженор с удивлением уставился на него. Войзи был крупным рыжеволосым мужчиной с покрытой веснушками кожей и серьезными голубыми глазами. Спокойно-прагматичный взгляд на вещи помог ему стать превосходным топографом. Уже больше года они с Сердженором работали в паре на Модуле Пять. Походило на то, что Войзи уже создал себе имя. Раньше он никогда не говорил о кассетах.

– ЧТО? Когда ты укладываешься спать, то кладешь себе под подушку это металлическое блюдо для пирога? – Сердженор говорил дружески-презрительно. Он надеялся, что не слишком заденет чувства другого человека.

– Не каждую ночь, – Войзи выглядел слегка сконфуженным, накладывая в тарелку яичницу с ветчиной.

Сердженор почувствовал, что его замешательство усиливается.

– Ты не говорил мне.

– Ну, об этом не хочется особо распространяться, – на щеках Войзи заиграл несвойственный ему легкий румянец. – В кассетах Транс-Порта запрограммирована связь с красивой девушкой, а это очень личное. Точно так же, как и в жизни.

– Лучше, чем в жизни. Ты знаешь, что каждый раз ты победишь, – произнес Барроу, изображая кулаком движение поршня. – Поведай нам о своей китайской крошке, Вик. Они действительно такие, как о них рассказывают?

– Я разговаривал не с тобой.

Барроу не смутился.

– Давай, Вик. А я расскажу тебе о моей малышке. Я только хочу знать на случай, если…

– Заткнись! – Войзи изменился в лице. Он поднял вилку и приставил ее к небрежно выбритому, синевато-серому подбородку Барроу. – Я не желаю с тобой разговаривать. И не хочу, чтобы ты разговаривал со мной. И в следующий раз когда ты опять влезешь не в свое дело, обещаю, что тебе не скоро захочется сделать это снова.

В кают-компании воцарилась напряженная тишина, потом Барроу, что-то возмущенно бормоча, встал из-за стола и перешел вдоль него на другую сторону маленького помещения.

– Что с ним случилось? – шепнул он Сердженору. – Что я такого сказал?

Сердженор покачал головой. Ему не нравился Барроу, но реакция Войзи показалась ему излишне резкой. Сердженор знал о Транс-Порте только то, что кассета включалась, когда человек клал голову на подушку, и работала главным образом на основе прямой стимуляции подкорки лобных долей мозга. Сначала кассета усыпляла, а потом – после того как энцефалограммы и периоды быстрого движения глаз показывали, что человек вот-вот начнет видеть сны – возбуждали его мозг и формировали воспоминание по запрограммированному сценарию из собственных мыслеобразов спящего.

Для Сердженора ленты Транс-Порта являлись всего лишь разновидностью усовершенствованного кинопроектора. Поэтому его озадачила та сила чувства, которую они, по-видимому, вызывали. Он наклонился было к Войзи, мрачно глядящему в тарелку, но Хиллиард схватил его за руку.

– Виктор прав, поставив это на одну доску с реальностью, – воскликнул Хиллиард. Он предупреждающе сдвинул брови показывая, что Войзи следует оставить в покое. – Транс-Порт – не машина эротических сновидений. Психологи, которые программировали кассеты, понимали, что мужчине нужно нечто большее, когда он находится так далеко от дома. Конечно, сексуальная девушка – это очень многое, но мужчина нуждается и в другом. Она дает тебе ощущение душевного комфорта, дружбу и понимание. Смешно, но с ней как-то… надежно. С ней имеешь все, чем тебя обделяет жизнь в Управлении.

– И она не стоит тебе ни цента, – весело сказал Барроу, очевидно оправившийся от стычки с Войзи.

Хиллиарда это не отвлекло. – «Своя» женщина очень много значит для мужчины, Дейв. Я полагаю, что именно поэтому те, кто используют Транс-Порт, не слишком-то говорят об этом.

– Ты говоришь.

– Я, да? – Хиллиард улыбнулся как школьник, оповещающий мир о первом свидании. Он понизил голос, чтобы его не услышал Барроу. – Это, наверное, потому, что я так хорошо себя чувствую. У меня никогда не было удачного опыта отношений ни с одной девушкой в Саскачеване. Всегда чего-нибудь не хватало.

– Чего-нибудь не хватало? – сказал незаметно подошедший Барроу. – В случае с тобой легко догадаться чего, – он обвел взглядом сидящих за столом, надеясь увидеть хоть одну улыбку, но он не обзавелся друзьями среди экипажа «Сарафанда». Лица топосъемщиков остались бесстрастными.

Точно уловив психологический момент, Хиллиард поднялся и заговорил.

– Барроу, – торжественно начал он в лучшем стиле средней школы, – если бы у тебя было столько умения причинять людям боль, сколько, очевидно, имеется желания, ты и в самом деле был бы невыносимым собеседником, – а так ты просто трогателен и жалок.

За столом восхищенно засмеялись. Хиллиард поблагодарил величественным кивком головы и сел на свое место, по видимому, не замечая ненависти на лице Барроу. Сердженор был рад за молодого человека, но у него возникли смутные опасения насчет дальнейшего развития ситуации. Это было еще одним симптомом напряжения, поселившегося на «Сарафанде».

Этот рейс и так уже продолжался дольше, чем предполагалось. К тому же выяснилось, что у Скопления Мартелла на четыре планетные системы больше, чем показали предварительные исследования. Уэкопу пришлось принимать решение: проводить или нет четыре дополнительные топографические съемки. Он решил продолжать работы. Сердженор же был переполнен необычным для него желанием добраться до Земли вовремя. Он собирался провести Рождество с двоюродными братьями и их семьями. Сердженор высказал свои возражения – компьютер их отверг. А теперь, из-за напряжения, явно нарастающего в кают-компании, он все же решил еще раз побеседовать с Уэкопом наедине.

– Весь мир вокруг меня переменился, когда я встретил Джулию, – Хиллиард продолжал с того места, где остановился.

– Джулию? Ты хочешь сказать, что у них есть имена?

– Разумеется, у них есть имена! – Хиллиард на несколько секунд прикрыл лицо ладонями. – Ты ведь просто не понимаешь, Дейв, да? У настоящих девушек есть имена, и у девушек Транс-Порта тоже есть имена. Мою, как выяснилось, зовут Джулия Корнуоллис.

В этот момент Сердженора беспокоили уже две вещи. Пробили корабельные часы, и Уэкоп обратился к команде по обычной системе оповещения. Сообщение гласило: «Сарафанд» практически готов к бета-прыжку к центру Скопления Мартелла. Голос Уэкопа звучал со всех сторон, эхом отдаваясь от стен кают-компании. А по лицу Тода Барроу – выражавшему до этого не слишком затаенную обиду – неожиданно пробежала злорадная усмешка. Она тут же исчезла, но в любом случае в объявлении Уэкопа Барроу явно что-то понравилось.

Инцидент был менее чем незначительным, и Сердженор забыл о нем, как только команды модулей выбрались из-за стола и перешли в тускло освещенную комнату наблюдений на той же палубе. Небрежной походкой, вполне приличествующей ветерану множества таких же звездных прыжков, он двинулся вместе с остальными. Тем не менее он умудрился попасть к обзорным экранам в первых рядах. Наблюдение за МДП в действии, вид внезапно изменившегося звездного неба и мгновенное понимание того, что он пронесся сквозь световые годы со скоростью мысли, – это были лучшие моменты в жизни Сердженора, то, без чего он не мог существовать.

В комнате наблюдения было двенадцать вращающихся кресел – по одному на каждого члена экипажа. Кресла намертво крепились к полу между двумя полусферическими обзорными экранами. На переднем сейчас сияло изображение центра Скопления Мартелла. Полушарие экрана походило на чашу с черным замороженным шампанским с тысячами серебристых пузырьков, замерших в полете. Сердженор с нетерпением ожидал прыжка, пытаясь уловить миг перехода, хотя и знал, что если почувствует что-то, так только собственную смерть.

В первый момент как будто бы ничего не изменилось, потом люди увидели диск нового солнца, заполнивший большую часть экрана.

– Прибыли, – произнес Клиффорд Поллен, признавая, что Уэкоп как всегда благополучно перенес их в намеченную систему. Он был преисполнен тайной благодарности корабельному компьютеру за еще одно удачное перемещение. Поллен по-прежнему собирал материалы для своей предполагаемой книги. Он знал множество легенд о кораблях, которые уходили в бета-прыжке туда, где гравитационные течения закручивались гигантскими водоворотами между галактиками; их уносили чудовищные вихри и выбрасывали в нормальное пространство в точке, весьма удаленной от их места предназначения. Сердженор знал о существовании областей, где межгалактические ветры прорывались сквозь гравитационный щит Млечного Пути, но их месторасположение и границы были четко обозначены на картах. Он не сомневался в благополучном исходе МДП и несколько злорадствовал, ощущая беспокойство Поллена.

Следующие несколько недель корабль будет приближаться к планетам в нормальном пространстве. Затем, где это осуществимо, начнутся исследования с помощью топографических модулей. В зависимости от того, как будут развиваться события, «Сарафанд» проведет целый месяц в данной системе, а ведь еще нужно посетить три другие!

Сердженор с тоской взглянул на чужое солнце и подумал о чудесно долгих зимних вечерах на Земле, о футбольных матчах и об изобилии сигар. О женщинах, накрывающих столы к праздничному ужину. О семьях, собирающихся вместе на Рождество. Он понимал, что решение Уэкопа неверно – не следовало бы продолжать полет.

Он молча встал и направился к своей комнате – крохотному островку одиночества. Не утруждайте себя запиранием дверей – никто из экипажа никогда не зайдет в чужую каюту без приглашения. Прекрасное правило. Он прикрыл дверь, сел и закрыл глаза.

– Слушай меня, – произнес он кодовую фразу соединявшую любого человека из команды корабля с компьютером.

– Слушаю тебя, Дэвид, – мягко откликнулся Уэкоп. Его голос шел непонятно откуда.

– Ты допустил ошибку, включив в программу топографической съемки еще четырех планетных систем.

– Это только твое личное мнение? Или в твоем распоряжении имеются недоступные для меня данные? – голос Уэкопа зазвучал суше, и Сердженор был почти уверен, что компьютер выбрал наиболее саркастический ответ из всех возможных вариантов. Сердженор никак не мог установить точное количество оттенков речи Уэкопа.

– Я рассказываю тебе, как я понимаю ситуацию – сказал он. – Растет переутомление экипажа.

– Это можно было предсказать. Я учел это.

– Ты не можешь предсказывать поведение людей.

– Я и не говорил, что могу предсказывать их реакции, – терпеливо произнес Уэкоп. – Хотя могу заверить тебя, что я взвешиваю каждый фактор, прежде чем принять решение.

– Какой фактор?

Прежде чем компьютер заговорил, возникла едва заметная пауза. Она указывала на то, что Уэкоп счел вопрос некорректным. – Объем космического пространства, исследованный Картографическим Управлением, представляет из себя приблизительно сферу. Поскольку радиус этой сферы увеличивается, площадь ее поверхности…