Текст книги "Корабль странников (сборник)"

Автор книги: Боб Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

– Это было логичное предположение.

– Понятно, – Сердженор выразительно посмотрел на товарищей. – Уэкоп, теперь мы хотим, чтобы ты произвел полное исследование скопления на предмет определения звезд, наиболее вероятно имеющих планеты земного типа. Результаты выдай в виде распечаток. В четырех экземплярах. Сколько времени это займет?

– Примерно пять часов.

– Хорошо.

Неожиданно Сердженор понял, что слишком устал. В течение следующих пяти часов он вряд ли сможет сделать что-нибудь полезное. Кроме того, он понял, что не стоит и дальше оттягивать тот момент, когда он окажется один на один с собой в каюте, отделенный от Земли тридцатью миллионами световых лет. Можно было, конечно пойти и напиться, но у него не было желания употреблять алкоголь для поднятия настроения, особенно, если принять во внимание, что запасы оного должны закончиться через несколько недель.

– Я думаю, что нам лучше немного отдохнуть, – предложил он Гиллеспи и Тарджетту, взглянув на часы. – Мы можем встретиться здесь в…

– Я уже провел предварительное спектроскопическое исследование этого скопления, – неожиданно вмешался Уэкоп. – Полученные результаты показывают, что здешние звезды состоят из тех же элементов, что и в нашей галактике. Однако, в каждом случае линии сдвинуты в сторону фиолетовой части спектра.

Непонятно почему, Сердженора встревожило это замечание.

– Но это не уменьшает вероятность того, что мы обнаружим подходящие планеты?

– Нет.

Ответ Уэкопа успокоил его. Но все-таки, почему компьютер вмешался?

Сердженор, нахмурившись, посмотрел на Тарджетта, который хоть немного разбирался в астрономии.

– Зачем Уэкопу сообщать нам об этом?

– Сдвиг в сторону фиолетовой части спектра? – Сердженор понял, что Тарджетт был озадачен тем же. – Я думаю, это значит, что все звезды данного скопления движутся в нашу сторону. Точнее не к нам, а к центру, рядом с которым мы случайно оказались.

– Дальше!

Тарджетт не понимающе пожал плечами.

– Это необычно, вот и все. Обыкновенно все наоборот.

– Уэкоп, мы обратили внимание на то, что ты сказал о сдвиге спектральных линий, – обратился Сердженор к компьютеру. – Это означает, что данное звездное скопление скоро взорвется, правильно?

– Верно. Скорость звезд рядом с центральной областью достигает ста пятидесяти километров в секунду, и она увеличивается по направлению к краю скопления. Я сообщил вам об этом явлении, потому что в системе Млечного Пути аналогичные явления неизвестны.

Сердженору показалось, что о чем-то важном компьютер так и не сказал. Все же было понятно: независимо от того, каким множеством оттенков интонаций ни обладала «личность» Уэкопа – в намерения конструкторов явно не входило придать ей необходимую толику скромности.

– Хорошо, – сказал он, – итак, мы находимся в шаровом скоплении, которое представляет новое явление в нашей науке, – но если наш предшествующий опыт ограничивается системой Млечного Пути, естественно, мы вполне можем обнаружить несколько сюрпризов в других частях вселенной.

– С точки зрения философии твое мнение очень ценно, – ответил Уэкоп.

– Однако, по-настоящему в этом звездном скоплении удивляет не движение его в пространстве, а во времени.

– Уэкоп, я не понял. Объясни попроще.

– Звезды здесь располагаются в среднем на расстоянии около одного светового года друг от друга. Они движутся к центру со скоростью около пятидесяти тысяч километров в секунду. Мы находимся в центре скопления или рядом с ним, но не видим ни звездных столкновений, ни центральной массы. Это подразумевает, что мы появились здесь менее, чем за сто пятьдесят земных лет до первого столкновения. Однако астрономические временные шкалы таковы, что это предположение несостоятельно.

– Ты хочешь сказать, что это невозможно?

– Нет, это возможно, – мягко ответил Уэкоп. – Но по астрономической хроношкале период, равный ста пятидесяти годам, практически ничто. Мне не хватает данных о местных условиях для того, чтобы я мог рассчитать вероятность, но крайне маловероятно, что мы прибыли сюда на такой стадии развития скопления. Либо скопление должно быть значительно более рассеянным, либо здесь должно быть его ядро.

Сердженор уставился в наполненное неистовым сиянием небо.

– Тогда… как ты это объяснишь?

– У меня нет объяснений, Дэвид. Я просто излагаю факты.

– В таком случае нужно признать, что мы попали сюда в интересное время, – произнес Сердженор. – То и дело происходят вещи совершенно невероятные.

– Уэкоп, – встревоженно спросил Тарджетт, – а мы не оказались на краю черной дыры?

– Нет. Черную дыру в любом случае легко обнаружить, и я бы знал, она это или нет. На самом деле пока что невозможно вывести даже средний показатель здешней гравитации, а следовательно – и понять причину сжатия материи.

– Хм… Уэкоп, но ты сказал, что звезды, находящиеся ближе к рубежам скопления, передвигаются быстрее. Их скорость пропорциональна расстоянию от центра?

– Выборочный анализ подтверждает такую гипотезу.

– Стра-а-анно, – задумчиво протянул Тарджетт. – Это похоже на…

Он не договорил, переключив все внимание на сверкающие звездные поля.

– На что же? – не без интереса спросил Гиллеспи.

– Да так, пустяки. Просто у меня иногда возникают бредовые идеи.

– Довольно! К сожалению, в нашей ситуации дискуссии бессмысленны. – Сердженор посмотрел на часы. – Предлагаю прервать обсуждение до семи. К тому времени, надеюсь, в голове у нас прояснится, и Уэкоп сделает подробный доклад о ситуации.

Никто не возразил, и они вернулись в ярко освещенную кают-компанию, подальше от давящей на психику панорамы чужого неба.

Поднявшись по главному трапу на следующую палубу, Сердженор вошел в дугообразный коридор спальных отсеков. Удобства ради номера кают соответствовали нумерации топографических модулей, и Сердженору, занимающему левое сиденье в Модуле Пять, полагалась девятая каюта.

Проходя мимо каюты номер один, где в последние пять лет он частенько подолгу болтал с Марком Ламером, он вдруг подумал, что неплохо бы извиниться перед Кристиной Холмс. Дверь была закрыта, но плафон с надписью «не беспокоить» не светился. У себя ли Крис вообще? Недолго поколебавшись, он слегка постучал по пластиковой панели и услышал невнятный отклик, отдаленно напоминающий разрешение войти.

Сердженор повернул ручку, открыл дверь, и был встречен громким проклятием. Кристина, обнаженная по пояс, сидела на краю кровати, прикрывая скрещенными руками грудь.

– Пардон! – Сердженор закрыл дверь и отступил на шаг, начиная жалеть, что не прошел прямо в свою каюту.

– В чем дело? – Кристина, уже натянувшая форменную блузку, открыла дверь. – Чего тебе нужно?

Сердженор изобразил на лице улыбку.

– Может быть, пригласишь меня войти?

– Чего ты хочешь? – нетерпеливо повторила она, пропустив мимо ушей тонкий намек.

– Нуу… Допустим, я хотел извиниться.

– За что?

– За хамство Нарвика, например. Думаю, о я не очень-то помог…

– Мне не нужна ничья помощь. А индюки типа Нарвика и Шиллинга меня не вообще не волнуют…

– Осмелюсь сказать, что дело вовсе не в твоих волнениях.

– Да? – Крис вздохнула, и он уловил в ее дыхании резкий табачный запах. – Хорошо. Ты уже извинился. И всем от этого, разумеется, стало лучше. А теперь, если ты не возражаешь, я хотела бы немного отдохнуть…

Она захлопнула дверь, и звук запираемого замка жестче необходимого. Потом загорелось окошко с надписью «не беспокоить».

Задумчиво поглаживая подбородок, Сердженор направился к своей каюте. Против воли, он не мог сдержать улыбки. Конечно, разгневанная Кристина может дать фору по классу хамства любому мужику, но пойманная врасплох, оказывается, ничем не отличается от остальных женщин. Во всяком случае, древнейший символ самозащиты – прикрыть грудь от чужих глаз! – четко свидетельствовал о дамской сущности казалось бы бесполой коллеги.

Сердженор представил на миг обычную Кристину, ширококостную, насквозь прокуренную, болезненно-бледную, с сильными натруженными руками, готовыми работать в мире мужчин по его жестоким правилам, а потом попробовал увидеть ее такой, какой она, наверное, была когда-то, до тех пор, пока жизнь не отправила ее в нокдаун. Он честно напряг все ресурсы воображения, но представить крокодила в образе феи оказалось выше его сил, и, осознав тщетность своих попыток, Сердженор выбросил Кристину из головы и вошел к себе в каюту. Сбросив ботинки, он лег на кровать и, наконец, позволил себе задуматься о том, что расстояние в тридцать миллионов световых лет и впрямь мало похоже на рождественский сюрприз. Собственно, и особой беды в этом он, вечный бродяга, не должен был бы видеть. Не должен был бы – с точки зрения логики. Увы, жизнь не всегда подчиняется логике, и даже сильные люди все-таки не отлиты из металла – вот почему холод межгалактической бездны внезапно пробил ознобом его тело, просочился под кожу, и он ощутил, как мертвящий мороз опустошает его душу. И, ощутив, уже не сумел представить, что сумеет сможет когда-нибудь вновь улыбаться, или беззаботно, не думая ни о чем, засыпать, или попросту открыто и безбоязненно общаться с милыми сердцу людьми…

16

В распечатке Уэкопа оказалось целых пять солнц класса G2, находящихся не так уж далеко, в радиусе шести световых лет. Карты гравитационных профилей указывали на достаточно сложные процессы их образования, а звезда, обозначенная Уэкопом, как Проспект Один, обладала тридцатью с лишним планетами, вращающимися вокруг нее, словно электроны вокруг атомного ядра.

– Это упрощает дело, – произнес Сердженор, глядя на звезду, обведенную в распечатке пульсирующим зеленым кругом. – Чем раньше мы доберемся до Проспект Один и начнем поиски подходящей для жизни планеты, тем лучше.

Гиллеспи кивнул.

– А в кают-компании спиртного хватит надолго.

К их удивлению Марк Тарджетт, казалось, колебался.

– Я вовсе не уверен в предложенной Уэкопом программе. Я думал весь вечер, и какое-то шестое чувство подсказывает мне, что учитывая все обстоятельства, нам надо выбраться отсюда как можно быстрее и начать все сначала где-нибудь в другом месте.

– Шестое чувство? Майк, требуется куда более веское основание, чем это. Никого из нас не должно тревожить, что где-то здесь через пару веков произойдет несколько больших взрывов.

– Я понимаю, но… – Тарджетт сгорбился в кресле, задумчиво уставившись в звездную темноту.

Сердженор напомнил себе, что Майк Тарджетт, практичный молодой азартный игрок, не из тех, кто поддается влиянию мистики или сиюминутному капризу.

– Но если Уэкоп считает, что все в порядке…

– Уэкоп – компьютер. И я это знаю лучше, чем кто-либо. И он запрограммирован. Конечно, его программы – большие, хитроумные, усложненные, саморасширяющиеся, можете продолжить как угодно, но они – всего лишь программы, и, следовательно, готовят его к тому, чтобы иметь дело только с тем, что можно понять и объяснить.

– Чего такого непостижимого ты нашел в сжимающемся шаровом скоплении?

– Если бы я мог ответить на этот вопрос! – воскликнул Тарджетт. – Кто знает, может быть мы попали в район, где время течет в обратную сторону. Вполне возможно, это скопление на самом деле расширяется, если смотреть на него, находясь в обычном времени.

– Итак, ты сформулировал свою идею. М-да, непостижимо настолько, что я не могу это усвоить.

– Мы могли бы отыскать следы центрального взрыва, – предположил Гиллеспи.

– Могли бы? С нашими основными константами, которые больше не… – Тарджетт махнул рукой и криво улыбнулся. – Я тоже не верю, что мы оказались в зоне, где время течет в обратную сторону. Я просто попытался привести тебе пример того, что находится вне компетенции Уэкопа.

Сердженор многозначительно откашлялся.

– Майк, мы попусту теряем время. Раз ты не можешь предоставить более конкретное возражение, я предлагаю выбрать Проспект Один в качестве следующего места назначения.

– Я высказал свое мнение.

– Тогда вот что, – вмешался Гиллеспи. – Я тоже голосую за Проспект Один, поэтому давайте отправимся в дорогу. Я оповещу остальных, а ты пока переговори с Уэкопом насчет сомнений Марка.

Двенадцать кресел в комнате наблюдений были заняты за рекордно короткое время. Теперь, когда первоначальное потрясение сменилось неким периодом адаптации – каждый пытался привыкнуть к случившемуся в одиночку – реакция членов экипажа оказалась совершенно различной. Одни просто мрачно напились, другие вели себя как сомнамбулы, погруженные в свои мысли, третьи пытались изобразить активность. Однако общая атмосфера в кают-компании напоминала затишье перед бурей. Опасности сплотили экипаж. Сердженор в общем-то был бы доволен настроением команды, если бы не подозревал, что в основном это – дело рук Уэкопа. Скорее всего, в пище и воде было полным-полно транквилизаторов. Надо отдать должное, Уэкоп сделал это незаметно и эффективно.

Сердженор сидел в кресле, пристально вглядываясь в выбранную звезду – их место назначения. Он готовился к тому мгновению, когда она превратится из далекой точки света в ослепительный диск близкого солнца. Расстояние было меньше четырех световых лет. Это означало, что Уэкоп мог бы перенести их в многопланетную систему всего за один прыжок. Именно поэтому компьютер предпочел искать подходящую систему в плотном звездном скоплении – в любом рейсе большая часть времени затрачивается на приближение к планетам в нормальном пространстве – а кораблю, на котором имеется ограниченный запас продовольствия, гораздо выгоднее передвигаться очень короткими точными скачками прямиком к месту назначения.

Секунды уплывали в небытие, сливаясь в минуты. Сердженор почувствовал знакомый восторг нарастающего возбуждения, всегда предшествовавшего прыжку в бета-пространство, Он всегда воспринимал МДП как чудо.

На этот раз, возможно, из-за того, что от результата прыжка зависело так много, ожидание, казалось, тянулось дольше обычного. Напряжение становилось невыносимым. Сердженор с трудом заставил себя сидеть не ерзая. Чтобы отвлечься, он попытался найти взаимосвязь между относительным и объективным временем.

Гиллеспи и Войзи уже начали нетерпеливо поглядывать на часы, и Сердженор, наконец, убедился в том, что какой бы чудовищной несправедливостью это не казалось, на борту «Сарафанда» произошло что-то еще.

– Как ты думаешь, стоит сейчас задавать Уэкопу вопросы? – шепнул из соседнего кресла Гиллеспи.

– Если это какая-то задержка, он обязательно…

Бой корабельных часов, всегда предшествовавший сообщениям, остановил Сердженора.

– Я должен сообщить присутствующим, – донесся голос Уэкопа, – что корабль не в состоянии завершить запланированный прыжок в бета-пространстве к системе Проспект Один.

Тотчас же несколько человек потребовали объяснений. Потом заговорили все одновременно. Казалось, никто особо не встревожился, и Сердженор подумал было, что все его дурные предчувствия насчет «рейса джек-пот» сделали его чересчур пессимистичным…

– Причина, которая не позволяет нам совершить переход, заключается в том, что мои датчики бета-пространства снабжают меня данными, а я не могу ими оперировать, – Уэкоп отрегулировал громкость динамиков так, что его было слышно в общем уровне шума.

– Поподробнее, Уэкоп, – выкрикнул Войзи.

– Пожалуйста, Виктор. Если вы еще помните ознакомительные книги КУ, прыжок в бета-пространстве совершается поэтапно. На первой стадии датчик перемещается в бета-пространство, потом, после того, как он исследовал и зарегистрировал гравитационные течения, он возвращается обратно. Как только записи датчика скоррелируются с астронавигационными ориентирами в нормальном пространстве – другими словами – как только идентифицирована нужная звезда и определено ее местоположение – весь корабль уходит в бета-пространство, затем на мгновение включается бета-двигатель. Завершается прыжок переходом в нормальное пространство вблизи намеченной звезды…

– Знаю я всю эту чушь, – сварливо перебил Войзи. – Говори по-существу, Уэкоп.

– Я уже изложил свои соображения, Виктор, но для твоей же пользы я еще раз объясню ситуацию, – легкий укор в голосе Уэкопа заставил Войзи искоса посмотреть в сторону сидящих рядом и сделать гримасу.

– В астронавигационной системе корабля имеется ряд встроенных блоков, которые не позволяют осуществить прыжок, пока я не буду точно уверен в том, что знаю, КУДА мы прыгаем. В данном случае я не могу определить наше местоположение в бета-пространстве, и, следовательно, корабль не может передвигаться.

– Вся загвоздка только в этом? – произнес Рей Кесслер, нарушая установившееся молчание. – Хорошо, Уэкоп, пошевеливайся и бери курс на Проспект Один. Мы же почти у цели, не так ли?

Он ткнул пальцем в звезду, обведенную пульсирующим зеленым кружком. В кают-компании воцарилась тишина. В отличие от Кесслера все понимали, что значат слова Уэкопа. Холод беззвездных межгалактических глубин, задремавший было в Сердженоре, зашевелился и охватил его своими черными щупальцами.

– Дело в том, что, если звездная цель легко идентифицируется в нормальном пространстве, это вовсе не означает, что она также легко определяется в бета-пространстве, – объяснил Уэкоп. – В бета-пространстве нет ни света, ни какого-либо другого вида электромагнитного излучения. Астронавигация осуществляется посредством анализа потока гравитонов, испускаемых звездными массами. Течения же гравитонов непредсказуемы. Если процитировать сравнение, приведенное в ваших ознакомительных книгах, корабль в бета-пространстве похож на слепого в большой комнате с открытыми окнами, где несколько человек выдувают мыльные пузыри. Он должен пройти от одного человека к другому, и все, что может помочь ему правильно сориентироваться – это пузырьки, лопающиеся на его коже.

– Так в чем же проблема? Разве ты не чувствуешь их?

– Я ощущаю их, но это не может помочь сориентироваться. Ранее считалось, что гравитон, квант гравитации, является универсальной постоянной, но, оказалось, что в этом районе космоса он является переменной, которая со временем увеличивается.

– Уэкоп! – Майк Тарджетт вскочил на ноги, продолжая смотреть на Сердженора. – Это местное условие? Ограниченное этим скоплением?

– Такое заключение согласуется с имеющимися у меня данными.

– Тогда ради Бога ВЫТАЩИ нас отсюда! Прыгни наугад. Куда-нибудь!

Пауза, казалось, затянулась до бесконечности. Когда опустошающий, пробирающий до костей холод проник в мозг Сердженора, Уэкоп ответил.

– Повторяю, в астронавигационной системе имеется ряд встроенных блоков, которые не позволяют осуществить прыжок до тех пор, пока корабль не может сориентироваться в бета-пространстве. Я не могу выбрать путь к месту назначения, следовательно, корабль не будет двигаться.

Тарджетт покачал головой, отказываясь в это поверить.

– Но ведь это же чистая механика, Уэкоп! Мы можем не принимать во внимание обычные процедуры безопасности.

– Это один из самых основных встроенных параметров в системе управления кораблем. Для того, чтобы изменить его следует перепроектировать и полностью перестроить центральный блок управления. Решение этой задачи потребует очень хороших специалистов плюс ресурсы большого завода.

И вновь вежливые и педантичные нотки в голосе Уэкопа не соответствовали сложности ситуации. И Сердженор – его потом долго преследовал этот кошмар – представил фантастический образ судьи, просовывающего красный нос в камеру к смертнику для того, чтобы лично объявить тому об отмене помилования.

– Понятно.

Тарджетт обвел взглядом команду корабля, улыбнулся слабой неестественной улыбкой и направился в кают-компанию.

– О чем вы говорили, сильно умные? – потребовал ответа Кесслер. – Что здесь происходит?

– Я расскажу тебе, – вмешался Барт Шиллинг. Похоже, он уже запаниковал. – Говорят, что корабль не может двигаться. Так ведь, Большой Дейв?

Сердженор встал, глядя вслед поспешно ушедшему Тарджетту.

– Пока еще рановато делать выводы.

– Не пытайся одурачить меня, ты, большой ублюдок, – Шиллинг подскочил к Сердженору, обвиняюще ткнув в того пальцем. – Ты же понимаешь, что мы здесь застряли на всю оставшуюся жизнь. Давай, будь хоть на этот раз честным!

Сердженор понял, что произошло. Такое бывало и раньше – его отождествляли с кораблем и с несуществующим капитаном. Но сейчас он ничем не мог бы помочь остальным.

– Мне не в чем признаваться, – рявкнул он на Шиллинга. – Ты имеешь точно такой же доступ к Уэкопу, как и любой другой, вот и поговори с ним об этом.

Он повернулся, чтобы уйти вслед за Майком Тарджеттом.

– Я разговариваю с тобой! – Шиллинг вцепился в правую руку Сердженора, пытаясь оттащить того от двери. Казалось, Сердженор не собирается сопротивляться действиям молодого человека. Но это только казалось. Высвободившись из объятий Шиллинга, он отвел руку далеко за спину, а потом вложил все свои силы в одно стремительное движение. Шиллинг оступился, ударился о низкие перила площадки наблюдений и с воплем упал с нее.

Секундой позже он не слишком мягко приземлился на полусферу проекционного экрана. Автоматически сработал переключатель света, и звезды на внутренней поверхности зеленого стекла начали тускнеть. Вскоре они исчезли совсем. Шиллинг, по-видимому, не получил серьезных повреждений при падении, разве что изрядно испугался. Он лежал на боку, потирая ноющий живот и глядя на Сердженора сузившимися от ненависти глазами.

– Когда юниор оправится после небольшого несчастного случая, – обратился Сердженор к небольшой группке зрителей, – скажите ему, чтобы он обсуждал свои проблемы с Уэкопом. А я свои уже уладил.

Тео Моссбейк прокашлялся.

– Мы на самом деле не можем сдвинуться с места?

– Ты сейчас выглядишь так, как будто я врезал тебе. Да, но нормируя припасы, мы сможем растянуть продовольствие по крайней мере на три месяца, если не больше. Этого времени вполне достаточно, чтобы что-нибудь придумать.

– Но если корабль не может…

– ПОГОВОРИ С УЭКОПОМ! – Сердженор повернулся, вышел из комнаты наблюдений и, тяжело вздыхая, направился в безлюдную кают-компанию. Он подошел к автомату с напитками, налил стакан ледяной воды и медленно осушил его. Потом он поднялся на жилую палубу. Дверь в пятой комнате оказалась закрытой, но не запертой. Сердженор тихонько постучал и позвал Тарджетта по имени. Ответа не последовало, и, обождав несколько секунд, он толкнул дверь. Майк Тарджетт, мрачно ссутулившись, сидел на краю кровати. Его лоб блестел от пота, а глаза были полны унынием. Тем не менее он выглядел как обычно и держал себя в руках.

– Я вовсе не решил покончить с собой, если именно это тебя интересует, – сказал он.

– Меня это радует, – Сердженор для проформы постучал по дверному косяку. – Ты не возражаешь, если я войду?

– Заходи, конечно, но ведь я же сказал тебе, что со мной все в порядке.

Сердженор вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– О'кей, молодой Майк, хватит ходить вокруг да около.

Тарджетт посмотрел на него с той же неестественной улыбкой.

– Я мог бы сделать тебе большое одолжение и не объяснять ничего.

– Никаких одолжений – просто расскажи, в чем дело.

– О'кей, Дейв, – Тарджетт запнулся, пытаясь собраться с мыслями. – Ты ведь слышал о пульсарах, квазарах, черных дырах, белых дырах, областях искажений времени, так?

– Ну да.

– Но никогда не слышал о двиндларах.[4]4
  От англ. dwindle – сокращаться.


[Закрыть]

– Двиндларах? – Сердженор нахмурился. – Что-то не могу припомнить.

– Естественно. Я придумал название несколько минут назад. Это новый термин для абсолютно неизвестного доныне астрономического явления.

– Какого же?

Губы Тарджетта дрогнули.

– Что напоминает тебе это название?

– Двиндлар? Ну, я могу предположить только одно…

– Именно! Я заподозрил это сегодня, когда Уэкоп упомянул о пропорциональности скорости звезд в скоплении их расстоянию от центра. Понимаешь, самые удаленные от центра звезды приближаются быстрее. А значит…

– Но мы же и так знали, что находимся в сжимающемся скоплении, – непонимающе пожал плечами Сердженор.

– Э! В это-то и дело, что мы там не находимся, – глаза Тарджетта блеснули. – Я рад, что сумел понять – ведь идея звездного скопления, впадающего в самого себя, была полным абсурдом.

– То есть, по-твоему, аппаратура Уэкопа неисправна? И здешние звезды не стягиваются к центру?

– Не совсем так. Я говорю, что не имеет значения, откуда войти в скопление, откуда проводить наблюдения. В любом случае, звезды движутся в нашем направлении, причем наиболее удаленные движутся быстрее всех.

Сердженор непроизвольно напрягся.

– Майк, что это может значить?

– К несчастью, очень многое. Астрономия больших расстояний и раньше знала такой эффект, только с обратным знаком. При измерении скорости дальних галактик, как правило, оказывается, что наиболее отдаленные удаляются быстрее, но вовсе не потому, что наблюдатель реально находится в центе. Просто в расширяющейся вселенной центробежные силы единообразны, а значит, чем дальше объект, тем быстрее он и удаляется.

– Это в расширяющейся вселенной, – медленно произнес Сердженор, начиная что-то понимать. – А в нашем случае?

– А мы, Дейв, прыгнули как раз в центр сжимающегося пространства. Вот почему множество солнц так плотно прижаты друг к другу. Пространство-то сжимается! А вместе с ним, любимым, кажется, сжимаемся и мы…

Сердженор не сразу сумел овладеть собою. Левое веко непроизвольно дернулось.

– Это же невозможно. В расширяющейся вселенной наши тела не становятся больше, а даже если бы и становились, это ничего бы не меняло…

Он умолк, натолкнувшись взглядом на грустную усмешку Тарджетта.

– Нет, дружище Дейви, мы сидим в совсем другой, гораздо худшей заднице. Никто не хватал рычаг, никто не отбрасывал нас заодно со всем космосом куда-то назад. Мы попросту оказались малюсеньким вкраплением, типа алмаза в породе… или, скажем, пузырька в стекле, разве что пузырь наш шириной всего лишь несколько десятков световых лет. А все, что есть в нем, сжимается вместе с ним. Включая, разумеется, и нас.

– Но почему? Наши мерки тоже ведь сжимаются с такой же скоростью, что и все вокруг, а значит…

– Все, кроме гравитонов, Дейв. Квант гравитации – это универсальная постоянная. Даже здесь.

Сердженор прищурился.

– Но Уэкоп же сказал, что гравитон – увеличивающаяся переменная…

– Так только кажется. Из-за того, что мы становимся меньше. Именно это довело до разлада все его навигационные блоки, а заодно и систему управления.

Сердженор опустился в единственное кресло и откинул голову на высокое изголовье.

– Если все это правда, значит, мы, по крайней мере, хоть что-то начали понимать, не так ли? И теперь Уэкоп, обработав новые данные…

– Нет времени, Дейв.

Тарджетт, опрокинувшись на койку, уставился в потолок, помолчал – и сообщил задумчиво, почти дружелюбно.

– Видишь ли, примерно через два часа мы все будем мертвы.