Текст книги "Приз"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Билл Болдуин
Приз

Кубок Митчелла

После заключения Гаракского договора в 52 000 году межгалактическая торговля стала развиваться с головокружительной быстротой. Великая Война приобщила людей с той и другой стороны к космическим полетам и сделала почти разобщенные прежде доминионы галактики тесно зависимыми друг от друга. Границы коммерции стремительно расширялись, достигая самых отдаленных концов галактической спирали и выходя за ее пределы. Скорость передвижения стала приобретать первостепенное значение.

Покорить пространство путем наилучшего сочетания трех факторов: новых генераторов, гиперскоростных двигателей и конфигурации корпуса – вот что стояло во главе угла. Создание самого быстрого во Вселенной корабля стало манией, охватившей все лучшие технические умы.

Правительства крупнейших держав галактики субсидировали эти разработки, и государственные должностные лица стремились прославить свою нацию и лично себя. Новые звездолеты, создаваемые на базе старых боевых кораблей, перемещались со скоростью, примерно в сорок тысяч раз превышающей скорость света. К ним относятся, например, «Шеррингтон М-6Б», на котором лейтенант-коммандер Имперского Флота Тобиас Молдинг достиг в 52 009 году скорости 112М.

Битва за скорость велась большей частью в лабораториях крупных компаний, но то, что выходило из рук конструкторов, должно было пройти еще испытание в космосе. Для этого устраивались состязания.

Самые престижные из них – гонки на Кубок Митчелла – мало что предлагали победителю в части вознаграждения, и очень немногие машины имели право участвовать в них. Однако именно эти машины расширили впоследствии границы галактической цивилизации.

Митчелл, сын родорианского промышленника, полагал, что современные звездолеты – ключ к межгалактической торговле, а стало быть, и к цивилизации как таковой. Хороший звездолет, по его мнению, должен был не только развивать гиперсветовую скорость, но и садиться на поверхности любых планет, а также взлетать с них. Для поощрения подобных разработок Митчелл и учредил свои ежегодные гонки для частных звездоходных обществ. Участник, завоевавший кубок три раза подряд, становился его постоянным обладателем. Очередные гонки устраивались победителем прошлого года. Но несмотря на желание Митчелла ограничить состязания частными рамками, в гонках постоянно участвовали военные и государственные пилоты.

«Галактический Альманах», 52 015 год.

Глава 1. Конечная остановка

– Растреклятая Вселенная, Перетги! Генераторы вырубились! Я не могу удержать корабль на курсе. Включи их сию же минуту!

– Не выйдет, мистер Брим. Приборы показывают – плазмопровод полетел.

– Тогда объявляй тревогу, Спаркс. Похоже, мы уже входим. Пэм, уложи народ в салоне.

Пока Хэмлиш лихорадочно передавал сообщение о бедствии в открытом космосе, Вилф Анзор Брим в одиночку сражался со старым кораблем. Яна Торгесон повалилась на пульт второго пилота, не подавая признаков жизни. От нее разило дешевой выпивкой.

– Моррис, – прорычал Брим в мерцающий дисплей, – надо освобождаться от груза!

– Говорил же я, что у нас не хватает людей для рейса, – пробурчал Моррис. – Еще до старта говорил.

Брим скрипнул зубами. Людей едва хватило, чтобы укомплектовать мостик «Джеймстауна», что уж говорить о трюме.

– Я понимаю. Однако сделай все, что можешь. Чем больше ты выкинешь, тем больше шансов, что мы переживем эту посадку.

– Это меняет дело, мистер Брим, – ответствовал Моррис и исчез с экрана, точно серый призрак.

Одетый в коричневую гражданскую форму капитана – сильно поношенный реликт какой-то давно почившей звездной линии, – тридцатисемилетний Брим покачал головой. Удивляться нечему: Моррис никогда не служил во Флоте, всю жизнь на гражданке.

В передних гиперэкранах – эти кристаллические пленки показывали нормальную картину космоса даже при световой скорости – появились первые языки пламени, вылетающие из выступов на корпусе. Они входят в атмосферу, а гравигенераторы отказали! Все, что у них осталось, – это маневровый двигатель. Немного, но кой-какой запас все-таки дает. Брим, как всякий хороший пилот, всегда имел про запас пару фокусов – на случай, если Вут что-то выкинет.

Корабль внезапно содрогнулся.

– Выбросили поддон с бронепрокатными машинами, – доложил с экрана Моррис, облаченный теперь в ярко-оранжевый скафандр.

– Молодцы ребята, – сквозь зубы пробурчал Брим. Эти машины стоили куда больше, чем весь их старый «Город Джеймстаун». К счастью, предусмотрительные отправители застраховали груз перед стартом. Разнесчастная «Старфлит Энтерпрайз» и за миллион стандартных лет не выплатила бы такой куш. Но без груза не было бы и гонорара, а компания, видит Вселенная, нуждается в каждой заработанной кредитке. Брим с досадой проводил взглядом выброшенный груз. Оно, конечно, обидно, зато корабль, кажется, падает теперь не так быстро…

– Последний вездеход ушел за борт, – доложил Моррис. – Все, в трюме пусто.

– Хорошо, Моррис, – кивнул Брим. Но ничего хорошего в этом не было. Даже если он посадит старый звездолет, никого не угробив – что еще весьма сомнительно, – у «Старфлит Энтерпрайз» дела все равно плохи. «Джеймстаун» – ее последний корабль.

– Порт высылает нам навстречу спасательный буксир, – сообщил Хэмлиш. Его бежевая форма была куда новее, чем у Брима, хотя и начинала свою жизнь на другом корабле. – Я дал им наши посадочные координаты – на случай, если мы туда попадем.

Брим угрюмо фыркнул про себя. Попадем, как не попасть. С одним маневровым двигателем никуда больше не попадешь.

– Выпусти-ка внешние радиаторы, Яна, – рассеянно распорядился он, занятый показаниями приборов. Потом раздраженно потряс головой, дотянулся до пульта своей седовласой напарницы и сам выполнил собственное указание. Старый «Джеймстаун» затрясся, когда от его торпед о-образного корпуса отделились две длинные заостренные панели. Даже при слабом намеке на атмосферу это производило устрашающий эффект.

– Что вы, собственно, собираетесь охлаждать, Брим? – хмыкнул Перетти. Он один из всего экипажа носил новую, с иголочки, форму «Старфлит Энтерпрайз». Как видно, Перетти имел доступ ко всему, что еще могла обеспечить дышащая на ладан компания.

– Это крылья, – буркнул сквозь зубы Брим, сосредоточившись на приборной панели. Одна ошибка – и им конец.

– Крылья?

– Угу, крылья, – машинально подтвердил Брим. На Флоте он одно время как главный пилот обязан был обучать младших офицеров. – Ты, как видно, недолго летаешь на этих старых лоханях?

– При чем тут это? – проворчал Перетти, натягивая китель на свое внушительное брюшко.

– Да в общем-то ни при чем, – ответил Брим сквозь грохот стратосферных помех, сотрясавших старый корпус. – Но если бы ты полетал хоть немного на старых лоханях, то знал бы, что радиаторы у них сделаны в виде крыльев – для пущей безопасности. Возможно, как раз для таких вот ситуаций.

– Пассажиры уложены, – сообщил женский голос по интеркому (экран, связывавший мостик с салоном, уже месяц как не работал).

– Хорошо, – ответил Брим, представив себе лицо Памелы Хейл, старшей стюардессы. На войне она служила первым офицером космического крейсера и была лет на десять старше Брима, оставаясь при этом умопомрачительно красивой. – Ложись сама да пристегнись покрепче – где-нибудь около кормовой переборки. Когда мы плюхнемся, внутренняя гравитация долго не продержится.

– То-то мне послышалось, что генераторы вырубились, – сказала Памела. – Разве Перетти не может их запустить?

– Им кранты, – апатично пояснил Перетти. – Как и нам, вероятно.

– Нет проблем, – беззаботно бросила Пэм. – Масса моих добрых знакомых давно уже умерли.

Брим улыбнулся. Хейл – храбрая девчонка. Наверное, насмотрелась во время войны такого, что ее уже ничто не пугает.

– Если маневровый движок продержится, – сказал он, надеясь, что говорит уверенно, – я посажу это корыто. – Он снова взглянул на гиперэкраны и покачал головой: он не видел даже, куда собирается садиться.

– Тогда не буду тебе мешать, – все так же бодро сказала Хейл. – Подумают еще, что я пристаю к капитану в служебное время.

– Иди ложись, я скоро, – фыркнул Брим. Такие, как она, даже грозу могут утихомирить. Интересно, как это ее занесло в такую горе-контору, как «Старфлит». Тут, наверное, целая история.

Снаружи атмосферное пламя охватило весь корпус, и большие заостренные радиаторы походили на пылающие паруса. Грохот встречных потоков сотрясал старый корабль, как огонь разлагателей.

– Прошли около пятнадцати тысяч иралов, – доложил Хэмлиш, глядя через плечо бесчувственной Торгесон.

– Спасибо, Спаркс. Такая помощь мне теперь нужнее, чем услуги радиста.

– Тогда я поменяюсь с ней, – проворчал Хэмлиш, оттаскивая Торгесон на ближайшее свободное кресло. На ней был ни на что уже не похожий зеленый комбинезон, а подошвы, как успел заметить Брим, протерлись до дыр.

Маленький радист сел за пульт второго пилота и с застенчивой улыбкой поправил очки.

– Вам придется объяснить мне, что делать.

– Для начала говори мне высоту каждую пару тысяч иралов. Мой альтиметр утром вышел из строя.

– Двенадцать тысяч, – сообщил Хэмлиш. – Вроде чуть помедленнее идем, да?

– Индикатор показывает, что да. – Так лучше, но все-таки жуть как быстро. – Задраить трюмы, мистер Моррис, – приказал Брим по интеркому.

– Уже задраены, мистер Брим, – спокойно ответил Моррис.

Брим позавидовал его скафандру – при аварийной посадке такой очень даже пригодится. Но пассажирам скафандры не выдают – стало быть, и экипажу они не полагаются.

– Десять тысяч иралов – и зажглась предпосадочная панель, мистер Брим, – доложил Хэмлиш.

– Понял. Читай по очереди все, что там появляется.

– Есть, мистер Брим. Посадочные ремни?

– Пристегнуты. – Брим напряг мышцы. Кто знает, выдержит ли эта сбруя после стольких-то лет?

– Плавучие камеры?

Брим посмотрел на аварийный участок панели рядом с альтиметром. Три зеленых огонька – старая калоша всерьез полагает, что способна удержаться на плаву.

– Готовы.

– Восемь тысяч иралов.

– Понял. – Удар становился все неизбежнее. Брим содрогнулся.

– Нагрузка на маневровый двигатель?

– Нагрузка в норме.

– Автопилот?

– Отключен. – Недоставало еще в таких обстоятельствах полагаться на столетней давности автоматику.

– Аварийный маяк?

– Он зажжется, когда ты нажмешь зеленую кнопку под своим передним гиперэкраном.

– Есть, нажал. Шесть тысяч иралов. На панели больше ничего не загорается, мистер Брим.

– Хорошо. Оставайся там. Своей подготовкой я займусь сам.

Они нырнули в облака, и дождь заволок паром горящие гиперэкраны. Старый корабль трясся и скрипел в густеющем мраке. Пар сделался таким плотным, что их передний позиционный огонь излучал призрачно-белое сияние, а вращающийся маяк сверкал зеленым, точно ведущий стрельбу разлагатель.

– Тормоза? – спросил Брим. – Пять огоньков на панели номер два.

– Горят – все пять.

– Хорошо, Хэмлиш. Пэм, как ты там – пристегнулась?

– Угу, Вилф, спиной к переборке.

– Как пассажиры?

– В безопасности, насколько это возможно.

– Тогда пожелай мне удачи.

– От всей души желаю, миленький.

– Три тысячи иралов…

Миг спустя они вошли в снегопад над покрытым белыми барашками морем.

Брим глянул на свинцовые гребни внизу, и гиперэкраны тут же затянулись льдом. Он включил подогрев – и без изморози ясно, как холодно там, внизу.

Прозвучал предупреждающий гудок, и Хэмлиш доложил:

– Тысяча иралов.

– Спасибо. Воздушная скорость? – Брим неуклюже разворачивал корабль против ветра, наискосок движению волн. Они казались ему больше боевых кораблей.

– Воздушная скорость – один шестьдесят три, – с визгливыми нотками в голосе ответил Хэмлиш.

Брим мысленно усмехнулся. Не одного его пугает вид, открывшийся за передними гиперэкранами. Всего несколько сотен иралов отделяло их теперь от бушующих валов.

– Готовьтесь, – предупредил он. – Идем, на посадку.

– Набирайте высоту. Набирайте высоту, – заверещала тревожная сигнализация.

Брим выключил ее, ухарски накренил левое крыло и слегка опустил нос. Скорость – это подъем, а ему скоро понадобится весь запас высоты. Надо как-то ухитриться посадить корабль на идущую вверх поверхность волны, двигаясь при этом в противоположном направлении. Полосы кружевной пены помечали волны, идущие параллельно его курсу. Порыв ветра снова сбил «Джеймстаун» на правый борт, и корабль стал сползать вбок. Брим, стиснув зубы, опустил левый радиатор чуть ниже. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем корабль снова выровнялся – но теперь не больше тридцати иралов отделяло его днище от воды. Брим осторожно приподнял нос, замедлив полет. Теперь главное – рассчитать время; один промах, и они все погибли.

Старый звездолет трясся – крылья притормаживали его, – но Брим удерживал его в воздухе на режиме «полный вперед». Прежде чем следующий гребень прошел под брюхом, Брим резко задрал нос, и волна плеснула в корму, залив гиперэкраны пеной.

Еще доля секунды – и «Джеймстаун» плюхнулся на склон волны, подняв ввысь два фонтана зеленой воды, и снова взмыл в воздух. Брим приподнял нос корабля, оберегая его от следующего удара, – и вдруг застыл, заметив краем глаза, что с ведущей плоскости левого крыла свисает крышка большого открытого люка. Видно, оторвалась при столкновении с волной и теперь черпала воду, поднимая облачка тумана. Не успел Брим ничего поделать, как крышка отвалилась, вызвав целый столб брызг, и конец крыла угрожающе клюнул вниз. В отчаянии Брим переложил руль на правый борт – но было уже поздно. Конец крыла зарылся в воду, и корабль закрутило. Заглушив маневровый двигатель, Брим попытался отойти назад по курсу, и это ему почти удалось – но только почти. Когда корабль столкнулся со следующей волной, нос все еще был опущен. От удара внутренняя гравитация выключилась, и «Джеймстаун» уложило на правый борт. Незакрепленные предметы покатились по мостику, с нижних палуб раздались крики, и Брим стукнулся лицом о приборную доску. Правые гиперэкраны треснули, искря высоковольтными разрядами, зеленая вода хлынула на мостик.

Брим, отплевываясь и кашляя, освободился от ремней и высунул голову из воды. Включились аварийные помпы, но волны продолжали бесчинствовать. Потом вода перестала литься внутрь – старый корабль задрал нос вверх, постоял так несколько жутких кликов и рухнул обратно, взметнув столб брызг. Еще несколько мгновений – и он остановился, став параллельно волнам. Так или иначе, они совершили посадку.

Пока Хэмлиш вызывал все отсеки, проверяя, кто остался в живых, Брим отключил то, что еще нуждалось в отключении, высунулся из бокового окна и с грустью оглядел «Джеймстаун». Обшивка во многих местах сморщилась, точно помятая бумага. Очевидно, корпус дал течь, и не одну. Он, Брим, сделал для старика все, что мог, – но этого оказалось недостаточно.

Из падающего снега материализовался буксир и начал чалиться. Брим только головой покачал. Ясно, что для старого «Джеймстауна» это конечная остановка, да и для «Старфлит Энтерпрайз» скорее всего тоже. Он вздохнул и стиснул зубы. Очень похоже на то, что для Вилфа Анзора Брима это тоже конечная станция – по крайней мере в финансовом отношении.

* * *

Когда буксир потащил их в гавань, Брим осторожно выбрался наверх, на покореженную рубку «Джеймстауна». Два ярко-зеленых тросовых луча тянулись с оптических тумб кургузого, горбатого спасательного суденышка к носу разбитого корабля, но на последней сотне кленетов они скрылись в густом тумане, который опустился на море, когда шторм утих. Не стало ни неба, ни горизонта – только туман, холодный и мокрый. Свинцовые валы катились, длинные и медленные, насыщенные мелкими льдинками. Тяжело припадая на левый борт, «Джеймстаун» неохотно тащился по вязкой воде, расталкивая ледяную кашу, которая окатывала его изувеченные бока и смыкалась сзади со звуком, похожим на тихий издевательский смех. С кормы Брим видел весь корпус – собравшийся в гармошку сегмент отказавшей генераторной камеры, открытые люки, приземистую башню КА'ППАа-связи и пенные струи, бьющие из помп.

Снова пошел снег. Белые хлопья кружились вокруг его лица, как мошкара вокруг лампы Карлс-сона. Брим поежился. Его старая вытертая форма больше не грела, а прореха пониже ворота про-, пускала влагу. Но лучше уж мерзнуть здесь, чем бесцельно торчать на мостике. С выбитыми гиперэкранами там ненамного теплее, чем здесь. А помятая, залитая водой аппаратура только напомнит ему о собственной судьбе за последние два года. Как-то трудно поверить, что с ним стряслось такое, – даже и теперь.

* * *

Не прошло и двух месяцев с назначения Брима – тогда лейтенанта Имперского Флота – на его новый корабль «Громовой», как император Негрол Трианский, глава Лиги Темных Звезд, внезапно запросил перемирия. Война окончилась ровно через три стандартные недели. Негрола сослали на отдаленную планетку Портоферрию, вращающуюся около газового гиганта в малонаселенном девяносто первом секторе галактики. Во время последовавшей за этим мирной эйфории «Громовой» был признан лишним и отправлен на слом, став одной из первых жертв КМГС – Конгресса Межгалактического Согласия. Эта бурно развивающаяся организация скоро проникла и в имперское правительство, и в адмиралтейство, в то время как военно-патриотический пыл стал выходить из моды.

Карьера Брима вскоре разделила участь его корабля. После шести недель бездействия на морозном Гиммас-Хефдоне, где помещалась флотская база, его вызвали в большую штабную аудиторию, битком набитую такими же сиротами, и уволили в запас, вручив месячное довольствие, билет в любую точку Империи и грамоту (хоть в рамку вставляй) от Грейффина IV, Великого Галактического Императора, принца Звездного Скопления Реггио, Законного Хранителя Небес. «Мы хотим лично поблагодарить вас, – значилось в грамоте, – за вашу безупречную службу…» Брим с отвращением выкинул эту писульку, считая ее откровенной подделкой. Он получил свой Крест из рук самого Императора – и на том указе подпись была настоящая. Теперь Бриму казалось, что это было в другой жизни…

После, вместе с полчищами других уволенных в запас Синих Курток, он вернулся на Авалон, столицу Империи. Захотйон даже возвратиться на родную Карескрию – чего отнюдь не желал, – от его прежней жизни там ничего не осталось. После Академии Космогации и службы во Флоте даже призрак грядущей бедности не мог заставить Брима обратить взор назад, к этому нищему захолустью. Но в дорогом Авалоне, столице половины галактики, его скудные сбережения таяли очень быстро.

* * *

Туман сгустился, и Брим моргал, ничего не видя. Этот рейс уж точно не принесет ему дохода – груз выброшен, корабль разбит. Утешительно, конечно, что никто не погиб – особенно пассажиры, эти бедолаги. Они явно стоят на самых нижних ступенях имперской лестницы. «Старфлит Энтерпрайз» может привлечь клиента разве что дешевизной: не от хорошей жизни люди решаются пуститься в путь на таком старом корыте, как «Джеймстаун».

На все идут, лишь бы попасть в Авалон…

Брим посмеялся приступу цинического сочувствия. Скоро они, как и он, поймут, что сменяли свое далекое шило на весьма скользкое мыло.

Туман на миг разошелся, открыв угрюмый лес портальных кранов, большей частью бездействующих. Когда огромный порт перешел на мирный образ жизни, многим транспортным компаниям пришлось закрыть часть своих пирсов. Да, не такой воображал себе Брим послевоенную жизнь. Но тогда он был еще идеалистом и полагал, что вернувшиеся с войны ветераны будут пользоваться уважением и даже признательностью. Не тут-то было. КМГС ополчился против всего, хотя бы отдаленно связанного с войной. Вместо того чтобы стать гордостью Империи, Брим внезапно оказался участником ее позора. Война окончена, говорилось кругом, и чем скорее люди забудут о ней, тем лучше.

Из тумана возникла Пэм Хейл, ловко ступая по мокрой броне в сапожках на высоких каблуках, и уселась рядом с ним. Длинный, до пят, плащ с капюшоном скрывал ее всю, кроме лица. В тумане смутно рисовались ее мягкие черты: подбородок с ямочкой, пухлые губы, высокие скулы, вздернутый нос и огромные голубые глаза с сеточкой мелких морщинок в уголках.

– Не слишком радостное зрелище, – сказала она, кивая на пустые доки и неподвижные краны. – Уйма народу осталась без работы из-за этого мира.

– Угу. Теперь, когда в людей никто, не целит из разлагателей, наплевать всем и на Флот, и на Синих Курток.

– Это верно. Правда, Адмиралтейство еще сохраняет кое-какие корабли с экипажами соответствующего происхождения – «ради престижа», как говорится.

Брим кивнул. Так уж, видно, устроено во Вселенной. Как ни крути, привилегии всегда остаются за богатыми. Каждый карескриец это знает и готов фаталистически с этим смириться. Это не означает, что такой порядок им по душе. Одно время Брим надеялся, что все еще может измениться, – но надежды эти были недолговечны. В итоге ему теперь даже легче, чем многим его товарищам по Флоту, – он был никто и опять стал никем. Только Марго делает его жизнь по-настоящему трудной. Он нащупал подаренное ею кольцо, висящее на цепочке вокруг шеи. Нынешнее жалкое состояние ненавистно ему только из-за нее.

– Что ты будешь делать дальше? – спросила Пэм, нарушив его раздумья. – Сомневаюсь, что Иверсон сможет продолжать, раз у него больше не осталось судов.

– Я тоже сомневаюсь, – угрюмо фыркнул Брим. Что толку притворяться? Их маленькая компания давно уже на грани банкротства. Потому-то его и взяли на работу – кто бы еще согласился летать за такие деньги. – Может, займусь чем-нибудь другим, – пробормотал он.

– Да ну? А что ты умеешь?

– Ведь это не единственная летная компания во Вселенной. – Брим изо всех сил напускал на себя уверенность. – Кто знает, может, я еще когда-нибудь приму участие в гонках на Кубок Митчелла.

– Нет, правда? – преувеличенно почтительно воскликнула Хейл. – Я думала. Имперское Звездное Общество – это только для богатых и знаменитых. Может, я о тебе чего-то не знаю, Вилф?

– Где там! – невольно усмехнулся Брим. – Тайн у меня никаких – ни славы, ни денег. Значит, гонки будущего года на Азурне мне скорее всего не светят. Я и сам толком не знаю, что буду делать дальше, но что-нибудь да буду. – Одна мысль резанула его как ножом. Как сможет он продолжать свой роман с принцессой крови Марго Эффервик, если будет жить в трущобах и вкалывать, как простой работяга? Он скрипнул зубами. Эта сторона его стремительной финансовой деградации пугала его больше всего остального. Впрочем, это теперь, наверное, не столь уж важно. Многочисленные обязанности Марго почти не оставляют ей времени, чтобы бывать с ним. Брим отогнал тревожную мысль. – Ну а ты, Пэм? У тебя какие планы?

– Такие же, как у всех, Вилф. Авось что-нибудь да подвернется. Так всегда бывает. – Она устремила взгляд в туман. – Что-нибудь да подвернется.

Брим понимал, что она уверена в этом не больше, чем он.

* * *

Буксир наконец втащил «Город Джеймстаун» в грязный затон, примыкающий к корабельному кладбищу. Пока Брим сидел за пилотским пультом и дул на руки, чтобы согреть их, звездолет поставили на подводные гравипонтоны и подняли на стандартную стоячую высоту двадцать пять иралов. После этого тяжелые краны втянули разбитый корпус в убогий гравибассейн, приткнув его к заржавленным, заляпанным ярко-оранжевыми пятнами антикоррозийной краски мосткам.

– Это вам не королевский пирс на озере Мерсин, – мрачно заметил Перетти.

– Тут все-таки лучше, чем на дне Прендергастской бухты, – возразил Хэмлиш.

– Пожалуй, – согласился Брим, больше, однако, склоняясь к мнению Перетти. Служа во Флоте, он всегда приземлялся на озере, поближе к городу, а не в унылом, растянутом торговом порту в сотнях кленетов к югу. Он взглянул на мостки, стремящиеся соединиться с открытым главным люком «Джеймстауна». Первый, кто там показался, был Дж. Трокмортон П. Иверсон, владелец и генеральный директор «Старфлит Энтерпрайз». Он шел против течения, расталкивая мощный поток пассажиров, которым не терпелось расстаться с кораблем как можно скорее. Когда Иверсон в своем сером засаленном костюме с потертыми обшлагами и в ободранных ботинках ступил наконец на мостик, вид у него был такой, будто ему между глаз угодил метеор. Из-за пухлых розовых щек и маленьких близоруких глазок он походил скорее на бухгалтера, чем на космического судовладельца.

– Я слышал, что у вас, э-э… никто не погиб, – сказал он, нерешительно поглядывая по сторонам.

– Никто, – заверил Брим. – Три или четыре сиденья оторвались, но серьезно никто не пострадал, кроме самого «Джеймстауна». – Брим потупился, глядя на свои башмаки. – Похоже, старику конец.

– Да уж, – нервно откашлялся Иверсон, глядя на искореженные палубы. – Судя по виду обшивки, похоже, конец.

– Я сожалею, – неуклюже выговорил Брим. Других слов как-то не нашлось.

Иверсон, опустив глаза, потер затылок.

– Это не ваша вина, Брим. Всем было ясно, что генераторы откажут не сегодня-завтра. Мы, конечно, надеялись, что он протянет еще один рейс.

Чтобы оплатить тот же ремонт. Надо было, наверное, предупредить вас…

Брим почувствовал, что закипает.

– Так вы знали, что плазмопровод неисправен? – рявкнул он, ступив вперед. – И тем не менее позволили мне взять всех этих людей на борт, чтобы лететь в гиперпространство?

– Ну, – попятился Иверсон, – не то чтобы точно знали…

Брим зажмурился и перевел дух. Что толку? Так или иначе, все кончено, и никто серьезно не пострадал, по крайней мере физически. Иверсон все равно не поймет. Счетоводы смотрят на вещи не так, как пилоты, – да и что с них возьмешь? После долгого молчания он разжал кулаки.

– Ладно, мистер Иверсон. Заплатите нам – и мы в расчете.

Иверсон нервно ущипнул себя за руку.

– Д-да. Об этом я, собственно, и хотел с вами поговорить.

– У вас ведь есть чем заплатить нам, правда? – прищурился Брим.

– Н-ну… пока, собственно, не совсем, но…

– Ничего, – перебил чей-то бас с кормового трапа. – У мистера Иверсона будут деньги, когда он продаст этот остов на слом, и еще останется, чтобы заплатить мне за буксир. – В люке возник крепкий приземистый мужчина в белом блестящем комбинезоне и в сером плаще. Под черным бархатным беретом с синтетическими кружевами виднелся массивный нахмуренный лоб. Ниже следовали острый нос, усики в стрелку и холодные серые глаза профессионального убийцы. Брим узнал его сразу: один из самых влиятельных – и, соответственно, опасных – портовых воротил Авалона.

– Золтон Джейсвал! – поморщился Иверсон. – Я как раз собирался повидать вас.

– Рад слышать, дружище Иверсон, – все так же мрачно процедил Джейсвал. – Мы давно уже поджидаем это суденышко в утиль. Старый «Джеймстаун» продержался без ремонта куда дольше, чем рассчитывали многие мои коллеги. – Джейсвал, иронически усмехнувшись, вошел на мостик. – Они, как видно, не взяли в расчет мистера Брима – в отличие от меня. Поэтому только мой буксир и оказался наготове. Все прочие полагали, что вы отведете корабль в другой порт для ремонта, и перестали ждать, что вы обратитесь к ним за помощью. Но я, – он приложил руку к сердцу, – я продолжал прослушивать аварийные каналы, зная, что вы за недостатком средств будете тянуть до последнего, полагаясь все на того же мистера Брима. И, разумеется, оказался прав.

– И вы ждали, – еще сильнее скривился Иверсон, – ждали заодно со всеми стервятниками, жирующими на Флоте со времен растреклятого Гаракского договора.

– Думайте что хотите, Иверсон, – насупился Джейсвал. – Не будь меня, корабли ломали бы другие. Не вы один путаете честный бизнес с темными махинациями. Я такой же патриот, как всякий другой в Авалоне, и даже получше других, если на то пошло.

– На мой взгляд, вам самое место в треклятом КМГС.

Джейсвал скривил губы, едва сдерживая злость, и достал из-под плаща желтый пластиковый конверт.

– К счастью, я не обязан терпеть ваши мелкие оскорбления, зато вы обязаны оплатить вот это.

– Знаю, знаю, – простонал Иверсон, явно признавая свое поражение. – Давайте свой счет.

Джейсвал с угрюмой полуулыбкой протянул ему конверт. Иверсон взглянул на пластиковый листок и с прерывистым вздохом выпятил челюсть.

– А вы чертовски уверены в себе, верно? Уже включили в счет буксир, который должен доставить судно на слом.

– Могу выписать отдельный счет, если это так необходимо, – пожал плечами Джейсвал.

– Возможно, я прибегну к услугам кого-нибудь другого, – заартачился Иверсон.

– Как вам будет угодно, Иверсон, – но аренда моего гравибассейна стоит дорого, как и мой буксир, который уже ждет с работающим счетчиком, чтобы оттащить ваш корабль на слом.

Иверсон сжал кулаки, вперившись в свои поношенные ботинки.

– И вы уже подсчитали, полагаю, сколько будет стоить старый «Джеймстаун», когда его превратят в лом.

– С точностью до кредитки, – подтвердил Джейсвал, разглядывая свои ногти. – Я исходил из стоимости моего буксира. Суммы, которую вы выручите, как раз хватит, чтобы расплатиться с вашим экипажем, оплатить мои услуги, а остаток пойдет на премию мистеру Бриму. Имперский закон, как вам известно, требует присутствия квалифицированного пилота на каждом частном буксире.

– Ублюдок, – процедил отчаявшийся Иверсон. – Я почти сожалею, что Брим не дал кораблю затонуть.

– Без Брима корабль затонул бы непременно – и на вас повесили бы гибель всех пассажиров.

– Можете не напоминать, – снова понурился Иверсон.

– Значит, вопрос улажен? Отправим эту рухлядь на слом, пока вы еще не задолжали мне больше, чем она стоит?

Иверсон, беспомощно оглядев помещение, наконец остановил взгляд на Бриме. Перетти и Хэмлиш уже укладывали свои пожитки.

– Вы согласны сопроводить корабль?

– Почему бы и нет. Похоже, это последние деньги, которые я получаю со «Старфлит Энтерпрайз».

– Здесь вы правы, Брим. Бедный старый «Джеймстаун» был моей последней картой. Негрол Трианский со всем своим флотом меня не смог доконать, – с горькой усмешкой добавил Иверсон. – А вот миротворцы из КМГС – другое дело.

– Против них даже Имперский Флот не устоял, – подтвердила Хейл с трапа. Около нее парил небольшой чемоданчик, и она оделась для выхода.

Брим шагнул к ней.

– Ты, наверное, слышала – нам заплатят. – Слабый аромат ее духов дразнил его обоняние.

– Да. Благодарение Вселенной, Хэмлиш не выключил связь.

– Я догадывался, что Джейсвал устроит что-нибудь в этом роде. – Брим, повинуясь импульсу, взял Пэм за руку – на удивление теплую и мягкую. – Чем еще я могу тебе помочь?

– Ты мне уже помогаешь, – улыбнулась она. – Не считая того, что я осталась жива.

– Я не о том, – нахмурился Брим.

– Я знаю, о чем ты. И ценю это. Но вряд ли кто-нибудь способен мне помочь – кроме меня самой. Кроме того, мистер Брим, – подмигнула она, – вы не меньше двух дней провозитесь с буксировкой, а к тому времени я буду уже далеко – куда бы ни занесла меня судьба.