Текст книги "Приз"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7. Принцесса Марго Эффервик Ла-Карн

Брим с Романовой прибыли на шеррингтоновский участок у озера, когда заря окрасила в нежные цвета курчавые облака над Хэмптоном. М-5 уже парил на гравиподушке у самой воды. Подернутый росой, отражающий рассветное небо, он был точно этюд в розовато-багряных тонах.

Группки техников в синих шеррингтоновских комбинезонах располагались под деревьями или сидели, свесив ноги над водой. Аромат кф'кесса из дюжины термосов смешивался с запахами цветов, листьев и влажной, тучной вулстонской почвы. Эта картина так завораживала, что Брим и его спутница тихо выбрались из глайдера, поднялись на пирс и молча постояли, любуясь плавными эллипсами пастельных цветов.

По мнению Брима, новое детище Валериана было самым замечательным кораблем во Вселенной. Всего восьмидесяти пяти иралов в длину, M-S был прямой, как игла, с крошечным мостиком, вделанным в заостренный нос, и двумя выпуклыми пузырями по обе стороны корпуса, в десяти иралах ближе к корме за боковыми гиперэкранами. Огромная обтекаемая выхлопная труба, торчащая из хвостового конуса, молчаливо свидетельствовала о феноменальной мощи нового содескийского гипердвигателя «Колдун» ПВ/12. Поверхностные радиаторы для охлаждения кристалла имели вид стильного орнамента. Колоссальные адмиралтейские генераторы НЛ-4053-С помещались в длинных остроконечных капсулах по бокам корпуса. За самым бимсом они соединялись обтекаемыми «штанами», напоминавшими старый М-4, – но эти «штаны», как с облегчением отметил Брим, не имели никакого отношения к гипердвигателю. Однако большие гравигенераторы, заключенные в них, обещали небывалое ускорение на субсветовых скоростях, а именно эти периоды в начале и в конце состязаний были критическими для гонщиков. Корабль был синего цвета с красно-бело-голубыми номерами «Н218» поперек генераторных камер. На корме с обеих сторон стояла большая цифра «5».

Налюбовавшись вдоволь, Брим начал замечать, что у озера прохладно, и накинул свой пиджак на плечи Романовой. Вздрогнув от его прикосновения, она улыбнулась и сказала:

– Спасибо.

– Я поздно спохватился – меня совсем околдовала красота этого кораблика.

– Меня тоже, Вилф. – Она смотрела на озеро и на корабль. – Этот миг я запомню. – Посмотрев на свои промокшие туфли, она перевела взгляд на Брима. – В жизни не часто встречается такая красота.

Брим хотел продолжить разговор, но тут из-за гравиподушки появились Валериан с Бородовым, оба улыбались до ушей.

– Ага, загляделся! – воскликнул конструктор, пожимая руку Брима, пока Бородов обнимался с Романовой. – Ну и что ты о нем скажешь?

Брим потер подбородок, подумал и сказал:

– Выглядит как надо.

Валериан, в своем всегдашнем твиде и родорианских сапогах, кивнул с усмешкой.

– Раз выглядит как надо, то авось и работать будет как надо. Так мы по крайней мере ожидаем.

– Если ориентироваться на тренажеры, аппарат будь здоров.

– Он готов к полету, – намекнул Валериан.

– Но тебе ведь не к спеху? – ухмыльнулся Брим. Валериан нервно поправил очки.

– Да как будто нет. Вот что: катастрофа со старым М-4, который развалился на куски, не даст мне покоя, пока я не посажу тебя на действительно хороший корабль – и я полагаю, что он перед нами.

Брим, засмеявшись, подмигнул Романовой:

– Похоже, он и правда так думает. Если вы посмотрите за моим пиджаком, я, пожалуй, схожу надену скафандр. А потом мы это выясним.

Романова посмотрела на Валериана и Бородова.

– Не обижайтесь, господа, но… Вы уверены, что хотите летать, Вилф? – спросила она, глядя ему в глаза и беря его за руку. – Ведь на этот раз спешить некуда.

– Уверен, – ответил ей Брим. Он надеялся, что сумел придать своему тону должную решительность. – Сказать по правде, я всегда немного нервничаю, когда в первый раз поднимаю корабль, даже построенный им. – Он ткнул большим пальцем в сторону Валериана. – Но это бывает у каждого ответственного пилота. Профессиональное. И потом, для первого раза я не собираюсь углубляться в космос. Это мы оставим на потом.

Романова нерешительно пожала плечами.

– Что ж, если вы не против – тогда хорошо.

– Я скажу тебе кое-что, Вилф, – с игривой ухмылкой ввернул Бородов. – Знаешь, почему Валериану так не терпится испытать свое корыто? Да просто Анна не заплатит ему, пока не уверится, что все в порядке.

– На медведе был бежевый пиджак с высоким воротом и золотой отделкой, мешковатые белые брюки и мягкие сапоги – летний костюм содескийца.

Валериан кивнул со всей серьезностью:

– Он правду говорит, Брим. И у меня имеется лишний скафандр как раз твоего размера – бывают же совпадения, а?

– Побудьте тут – я позабочусь, чтобы вечеринка состоялась, – сказал Брим Романовой и пошел к ангару.

* * *

В тесной, как и положено, кабине Брим провел начальную подготовку и проделал процедуру, предшествующую запуску одного из гравигенераторов. Для этого он проверил подачу плазмы и настроил частоту энергоимпульсов до получения положительного результата на шкале Беннета. Открыв оба плазменных клапана до максимума, он одновременно нажал «старт» и «зажигание». Прерыватель мигнул дважды, генератор содрогнулся и заурчал, набрав нужные обороты. Через два цикла за ним последовал правый генератор, и пришло время включать внутреннюю гравитацию.

Переборов свой желудок, Брим улыбнулся через узкий гиперэкран Валериану и Романовой. Сонные механики оживились и приветствовали его криками. Дав знак отдать оптические швартовы, Брим прибавил энергии и помчался над водой. Он заметил, что тормоза на этот раз были настроены так, что ими могли пользоваться нормальные люди, а не одни инженеры. Надо же – даже Марк Валериан способен учиться на ошибках. Дожидаясь разрешения диспетчерской, Брим порулил немного по озеру, проверяя разные приборы и маневровый двигатель. А после без лишних проволочек – либо корабль взлетит, либо нет – он направил М-5 к дальнему берегу, развернулся по ветру и начал разбег.

С генераторами на усиленном режиме М-5 легко оторвался от воды и пошел вверх на высокой скорости, быстро оставив за кормой лаборатории «Шеррингтона». Пока что единственным замечанием, которое мог сделать Брим, была недостаточная ширина передних гиперэкранов – следствие того, что Валериан поместил мостик так близко к носу.

На высоте пяти тысяч иралов Брим проверил посадочные характеристики, которые уже проходил на тренажерах в Аталанте. Он имитировал процесс, чтобы вычислить оптимальную посадочную скорость и убедиться, что корабль при этом не перевернется вверх ногами и не выкинет еще чего-нибудь в этом духе. М-5 прекратил полет как раз на нужной мощности и уклонился под ветер со скоростью около 130 кленетов в час, почти не кренясь. После этого Брим совершил несколько крутых поворотов, проверяя управление.

Наконец, убедившись, что все важнейшие системы работают нормально, он направил М-5 обратно к озеру, запросил посадку и стал снижаться. Он смотрел, как постепенно увеличиваются в узких гиперэкранах деревья на одном берегу и шеррингтоновские ангары на другом, краем глаза поглядывая на альтиметр. М-5 – юркий кораблик и потребует долгого торможения.

За следующие несколько кликов он промчался через маленький островок и взялся за рычаги много позже, чем подсказывал инстинкт. Он и на тренажере это отрабатывал, опасаясь начать посадку слишком рано, скомкать градиент гравитации и хлопнуться оземь. Брим с облегчением услышал шум бурлящей воды в нескольких иралах под килем и мысленно улыбнулся. Вернуться целым – неплохо для первого раза.

Вырулив на пирс и сев на гравиподушку, он услышал громкое «ура»: снаружи, помимо механиков, собралась целая толпа. Громче всех кричали Романова и Валериан – их, как видно, очень порадовало то, что он вернулся благополучно.

* * *

Днем, когда механики устранили кое-какие мелкие неполадки, замеченные Бримом во время его краткого полета, он снова поднял М-5 в воздух. На этот раз его сопровождал «Шерринг-тон-225», везущий Валериана, Урсиса, Бородова и команду специалистов от «Шеррингтона» и «Красны-Пейча». После маневров с целью проверки утренних поправок Брим запросил разрешения на выход в глубокий космос и направился за двести тысяч кленетов в свободную зону, которую выделил себе «Шеррингтон» для испытательных полетов.

– Ну, Вилф Анзор, – спросил по шлемофону маячащий на экране Бородов, – готов ты взять «Колдуна»?

– Готов, доктор, – усмехнулся Брим. Гравигенераторы у него под ногами ревели на максимальном режиме, и счетчик световой скорости показывал 0,97. – Будут какие-нибудь инструкции напоследок?

– Все должно быть так же, как на тренажерах, за исключением температуры, – нахмурился Бородов. – С ней мы, к сожалению, справиться не смогли.

– Температурные проблемы меня не пугают, доктор. – Брим машинально затянул ремни и поставил гравитацию кабины на максимум. – Но приглядывайте за мной на случай, если «Колдун» вздумает двинуть в другую галактику, как его предшественник.

– Приглядим, – заверил Бородов. – Удачи тебе.

– Спасибо. – Брим посмотрел на приборную панель. Он уже знал, что плазменный дроссель отличается высокой чувствительностью из-за подвышенной потребности «Колдуна» в энергии. Само по себе это было не страшно. Плазму, поступающую по трубопроводу, либо потребит сам кристалл (напрямую преобразующий физическую энергию в гипертягу), либо она уйдет в космос через автоматический клапан, который активизируется, когда давление гравитронов превышает определенный предел. Проблема в том, чтобы умело регулировать количество поступающей на кристалл энергии. Слишком малая доза приведет к катастрофе – скорее всего расплавится выхлопная труба. Слишком большая часто приводит к взрыву, особенно когда подается на холодный кристалл. В любом случае последствия будут фатальны для корабля такого размера, как М-5.

– Индуктивность ноль шестьдесят четыре Теслы, – передал Брим, направляя высокочастотный импульс к источнику плазмы. Тон работы гравигенераторов слегка изменился, но счетчик световой скорости не превысил отметки 0,97.

– Ноль шестьдесят четыре индуктивность, – повторил Бородов.

С великой осторожностью Брим открыл дроссель до первой отметки. Целый сектор у него на панели сразу сменил цвет с зеленого на желтый – давление плазмы на кристалл стало расти, и гораздо быстрее, чем показывали тренажеры. Брим открыл клапан сброса, чтобы уменьшить поток. Счетчик давления крутился намного быстрее, чем Брим ожидал. «Колдун» проявлял резвость.

– Слишком большое давление для холодного кристалла, – тревожно предупредил Бородов с экрана.

– Знаю, – сквозь зубы ответил Брим. – Я открыл сброс, но давление продолжает расти. Никак не могу его понизить. – Он поморщился от мысли о том, как кристалл взорвется в нескольких иралах у него за спиной, открыл сброс пошире, и давление сразу упало ниже минимума. Пришлось начинать все сначала.

Брим нажал кнопку настройки гипердвигателя и откинулся назад, унимая расходившиеся нервы. Не «Колдун», а просто демон какой-то.

– Первым делом надо будет поменять этот проклятый плазмодроссель, – проворчал он Бородову.

– Я возьму это на заметку, Вилф, – кротко ответил медведь.

Глянув на счетчик давления – который больше ничего не показывал, – Брим снова закрыл сброс. Давление вернулось, и на этот раз индикаторы на пульте зажглись красным. Брим решил взять ситуацию в свои руки. Если он не может отрегулировать подачу энергии, весьма вероятно, что сам двигатель будет послушнее. Надо запустить его, испытать и отключить эту треклятую плазму. Так близко от дома он доберется назад и на одних гравигенераторах.

Стиснув зубы, Брим закрыл сброс до отказа. Давление плазмы начало нарастать как снежный ком – внезапно счетчик показал вполне безопасную цифру. Только мощные демпферы корабля препятствовали гипердвигателю развить свою устрашающую тягу.

– Он рвется в полет! – крикнул Брим Бородову.

– Вижу, – ответил старый медведь. – Полагаю, ты рискнул правильно – самим двигателем управлять куда легче.

– Я тоже так подумал, доктор. – Предупредив о прекращении постороннего движения в секторе, Брим проверил напоследок синхронизаторы времени – он наслушался жутких историй о том, что будет, если откажут они, – включил систему стабилизации массы, открыл выхлопную трубу и слегка убавил давление на демпферы. Ярко-голубое свечение за кормой наполнило кабину, и Бородов исчез с экрана – «Колдун» оставил далеко позади нормальные радиоволны.

Звезды впереди превратились в крутящийся калейдоскоп, а показатель световой скорости на пульте управления пошел вверх, как ракета. Брим включил гиперэкраны, и картина впереди прояснилась.

Ближние звезды превратились в яркие черточки, а дальние росли на глазах. Счетчик показывал семьдесят три мегасветовых, и отдача тепла кристаллом соответствовала феноменальному ускорению. Брим отрегулировал индуктивность, пользуясь регулятором скорости вместо никудышного плазмодросселя. На повороте он посмотрел назад и увидел ярко-бирюзовый след «Колдуна» за кормой. Брим усмехнулся: теперь-то Кирш Валентин призадумается!

Внезапно на КА'ППА-экране вспыхнуло сообщение:

ВИЛФ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

БОРОДОВ.

Брим поморщился. Он так увлекся, что забыл о сопровождающем корабле, который немного отстал от него, судя по указанному на КА'ППА-экране расстоянию. Он передал в ответ:

СЛЫШУ ВАС ХОРОШО. ВСЕ СИСТЕМЫ РАБОТАЮТ НОРМАЛЬНО, КРОМЕ ОХЛАЖДЕНИЯ.

БРИМ.

ОТРАДНО СОЗНАВАТЬ. ЧТО НА СЕЙ РАЗ НАМ НЕ ПОТРЕБУЮТСЯ УСЛУГИ ДОКТОРА ФЛИННА.

ВАЛЕРИАН.

P.S. МОЖЕТ, ПАРОЧКА НЕСЛОЖНЫХ МАНЕВРОВ – И ДОМОЙ? МЫ ВСЕ РАВНО ТЕБЯ НЕ ДОГОНИМ!

ДВИГАТЕЛЬ РАБОТАЕТ ПОЧТИ НА МАКСИМУМЕ. ДЕЛАЮ ПАРУ ПОВОРОТОВ И ВОЗВРАЩАЮСЬ В ВУЛСТОН. ДАВАЙТЕ НАПЕРЕГОНКИ.

БРИМ.

ТЫ ВЫИГРАЛ!

ВАЛЕРИАН.

После нескольких самых элементарных маневров Брим стал вести корабль осторожно, опасаясь как встречного движения, так и растущей температуры гипердвигателя. М-5 показал себя надежным, послушным корабликом, а его гипердвигатель обещал оправдать свое прозвище «Колдун» – только бы содескийцы справились с проблемами его охлаждения.

Перед самой посадкой он снова увидел рой репортерских кораблей, которые вились в опасной близости от нового гоночного аппарата Империи.

Брим чуть не скомкал посадку, чтобы избежать нового столкновения, но тут откуда ни возьмись появились три имперских эсминца и отогнали штатских, а после строем сопроводили Брима сквозь атмосферу и до самого озера. Эти корабли класса «Р» совсем затерли маленький М-5 и преподали Бриму урок относительности величин. С борта легкого крейсера «Непокорный» эсминцы казались ему карликами!

– Спасибо за помощь, – передал им Брим, благополучно сев на озеро. – С этими репортерами вечно одни хлопоты.

– Точно, – ответил один из эсминцев. – Мы видели запись того, что случилось, когда они заинтересовались вашим полетом в прошлый раз.

– Рад пообщаться с тобой снова, Брим, – передал другой корабль. – Это твое суденышко куда меньше, чем старый «Свирепый», но ход у него, похоже, гораздо быстрей.

– Кто говорит? – глухо спросил Брим в шлемофон.

– Гордон Ранвелл. Служил на борту «Наркастла», пока КМГС не отправил его в утиль. Многим из нас хотелось бы видеть, как ты вернешься во Флот.

Брим вздохнул – он не помнил этого человека.

– Спасибо. Мне тоже иногда этого хочется. – И он порулил к берегу.

* * *

После подробного разбора полета и совершенно необходимого душа Брим вышел с Романовой прогуляться у озера. Она переоделась в легкую клетчатую блузку, светлую юбку и мягкие белые мокасины. Прогулочные лодки сновали по глубокой воде, пахло свежестью. Брим шел широким вольным шагом, но Романова вскоре начала отставать – ее особая упругая походка сменилась чем-то вроде хромоты.

– Что с вами? – спросил он, беря ее под руку.

– Ничего, Вилф. Красиво сегодня у озера.

– Да, красиво. Но… вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

На лбу у нее выступили мелкие капельки пота.

– Вилф, этот день я запомню как один из лучших в жизни – правда. Впрочем, мы в самом деле можем постоять немного и полюбоваться пейзажем, – улыбнулась она.

Анна прислонилась к дереву. Она явно не желала обсуждать свое недомогание, и Брим охотно пошел ей навстречу. Довольно и того, что она здесь, рядом с ним.

– Ну как, заплатили вы Валериану? – усмехнулся он.

– Ох, Вилф, ведь доктор Бородов просто пошутил. Я свою работу по контрактам завершила еще вчера, и ваш друг Валериан весьма регулярно получает зарплату.

– Я рад, что вы решили остаться.

– Я тоже рада. Для меня это особый день – как и для вас, конечно.

– Да. М-5 показал себя славным суденышком. Он еще нас всех удивит. Валериан, как видно, вложил в проект всю душу. – Брим заглянул в открытую дверь ангара. – Что-то подсказывает мне, что это не простой гоночный аппарат.

– А какой же он?

– Сам не знаю. Мне он кажется началом чего-то, еще неизвестного.

– Чего же все-таки, Вилф?

– Ну, скажем, новой разновидности космических кораблей. Я не знаю, какими они будут, – но Марк Валериан, думается, знает.

– И вам довелось полетать на первом из них, – мечтательно произнесла Романова. – Это, наверное, совершенно особое чувство. Я и сама чувствую себя не такой, как все, оттого что нахожусь здесь и смотрю на вас.

– Для меня вы давно уже не такая, как все, – задолго до того, как приехали в Вулстон.

– Спасибо, – сказала она, ласково глядя на него. – Я этого не забуду.

Они повернули назад, и Брим старался останавливаться почаще. Никогда еще он не встречал такую женщину, как Анна Романова, – тихую, нетребовательную, очень красивую и при этом не сознающую своей красоты.

Красные блики заката еще лежали на сиреневых холмах и долинах Вулстона, а невидимые ночные существа уже завели свой нестройный хор, когда Брим пришел к гостевому домику Романовой. Озеро Хэмптон светилось лазурью в прощальных лучах дня, и от хвойной рощицы пряно пахло смолой. На небе появились первые звезды. Из ангара в нескольких циклах ходьбы, где начиналась вечеринка, слышались музыка и смех.

Брим задержался у порога, вспоминая, каким извилистым путем шел к этой летней ночи. Дверь отворилась, и Романова вышла на крыльцо.

– Вы кого-нибудь ждете, мистер Брим? – с загадочной улыбкой спросила она. В сумерках она походила на прекрасный сон. На ней, как и в Тарроте, было декольтированное белое платье – вырез показывал пышную грудь в самом выгодном свете, не будучи при этом вызывающим. Но в эту ночь ее кавалером будет Вилф Брим, а не Виверн Теобольд. А кавалеру нельзя пялить глаза ни на бюст, ни на стройные ноги в туфлях на высоких каблуках. Зато на волосы – это сколько угодно. Анна распустила свою привычную косу, и волосы падали ей на плечи пышным каскадом, обрамляя лицо, как на портрете кисти старого мастера. Деловая женщина, с которой Брим когда-то познакомился в аталантском отеле «Гранд Кондорити», подверглась полной метаморфозе, и он не находил слов.

– Какой вы тихий, – шепнула она, взяв его под руку, и таинственный аромат духов пощекотал его ноздри.

– Я просто онемел, – выговорил он наконец, идя с ней к ангару. – Я сразу разглядел, что вы красивы, с первой же встречи, но чтобы так…

Она сжала его руку чуть сильнее:

– Спасибо, Вилф. Мне очень хотелось быть красивой сегодня.

По телу Брима пробежал трепет.

– Значит, ваше желание исполнилось – и мое тоже. Когда я увидел вас в Тарроте, я и не мечтал, что когда-нибудь окажусь здесь… об руку с вами и… – Брим, смеясь, покачал головой. – С Виверном Дж. Теобольдом состязаться трудно.

– Неужели? К вашему сведению, мистер Вилф Анзор Брим, он меня комплиментами не балует. Притом он не водит космические корабли. – Анна весело хихикнула, прижимаясь к его руке. – Если уж выбирать одного из двух, то мне нравится слушать, как я красива.

Двери шеррингтоновского ангара были распахнуты настежь. М-5 выкатили на порог и украсили светящимися гирляндами. На площадке тоже висели, покачиваясь от ветра, фонарики и стояли яркие палатки с прохладительными напитками. На эстраде рядом с гравиподушкой играл струнный оркестр, и пары двигались под музыку. Впервые в жизни Брим пожалел, что не умеет танцевать.

Но огорчался он напрасно. Им с Романовой все равно не дали бы потанцевать. Как только они появились, их начали знакомить со всеми: с лаборантами, с менеджерами, даже с вахтерами. Брим никогда еще не видел в одном месте столько инженеров, ученых, дизайнеров и чертежников, и у каждого было что сказать – если не о самом корабле, так о полете. Романова все это время не покидала его, вела умные разговоры, и улыбалась, мужественно разделяя с ним бремя его славы. Ближе к утру, когда веселье пошло на убыль, он сказал ей на ухо:

– У меня ноги болят – а у вас?

– А я не знаю – у меня они просто отнялись пару метациклов назад.

– Простите меня, пожалуйста, – поморщился Брим. – Я не представлял, что вечер примет такой оборот.

– Я тоже не представляла – но все равно ни за что не отказалась бы от возможности провести его с вами.

– Это очень мило с вашей стороны. – Брим рад был услышать, что долгое стояние на одном месте не причинило особого ущерба его красивой спутнице. После вчерашней прогулки вдоль озера ему все время казалось, что за ней надо приглядывать. – Но я предпочел бы провести вечер с вами одной. Не со всей этой оравой.

– Тем не менее, Вилф, все прошло великолепно, – улыбнулась она.

– Но ведь вечер еще не окончен, – заметил он, изумляясь собственной смелости. – Готов спорить, теперь мы сможем найти местечко, чтобы выпить наедине.

Ее карие глаза на миг загорелись, но она взглянула на хроноиндикатор и покачала головой.

– Хорошо бы. Но утром – ранним утром – отходит мой корабль «Зудла». Он стартует через пять метациклов. Если я выпью еще хоть немного, я не доберусь вовремя до порта.

– Значит, не судьба, – печально усмехнулся Брим. – Я чуть не убился, чтобы заслужить вечер с вами, а в итоге потратил его на чужих. В следующий раз, когда я отважусь пригласить вас куда-то, у вас, наверное, все будет расписано на несколько лет вперед.

Романова с мимолетной грустной улыбкой пожала плечами:

– Хорошо же вы меня знаете, Вилф Брим. Начнем с того, что вам не стоило так рисковать ради встречи со мной. Я охотно пошла бы с вами в первый же вечер нашего знакомства. И в следующий раз, когда мы вместе окажемся в Авалоне, вы сможете убедиться, что назначить мне свидание не так уж сложно. Почти все свое время я зарабатываю на жизнь – мужчин это отпугивает.

– Дураки же после этого авалонские жители, – сказал Брим, снова удивляясь сам себе. – Если б я там жил, вы не знали бы, как от меня отвязаться.

Тонкое лицо Анны Романовой озарилось вдруг такой красотой, что Брим остолбенел.

– Я запомню эти слова, – тихо, почти шепотом, сказала она.

Короткая прогулка вдоль темного озера к коттеджу Романовой закончилась, не успев начаться, хотя Брим дважды останавливался «полюбоваться видом». Его чувства смешались, и ни тонкий аромат духов, ни плеск волн о берег уже не оказывали на него прежнего действия. Он шел молча, боясь лишний раз открыть рот или взять Анну за руку. Она стала чем-то первостепенно важным в его жизни.

У дверей ему отчаянно захотелось сжать ее в объятиях… нет, Вут свидетель, он хотел гораздо большего: ему хотелось лечь с ней в постель! Но Брим – впервые в жизни – оробел. Что, если он неверно ее понял? Что, если она шарахнется от него прочь? Раздираемый желанием, он осторожно коснулся ее руки.

– Анна… можно мне… обнять вас на прощание?

И невозможное случилось: она оказалась в его объятиях, теплая, хрупкая, обвившая руками его шею. Теперь ему страстно хотелось ее поцеловать, но она не поднимала лица и вся дрожала, хотя ночь была теплая.

Так они и простояли, казалось, целую вечность – и наконец он отпустил ее.

Тогда она подняла лицо – о Вселенная, как же она была соблазнительна!

Но сейчас, пожалуй, слишком поздно начинать все сначала.

– Анна, – прошептал он, перебарывая робость, и взял ее руки, мягкие и теплые, в свои. В этот миг он понял, что и она чувствует то же самое – что она принадлежит ему! Дыхание у него участилось, ноги ослабли. Он хотел ее с той же силой, как раньше первую красавицу их класса в Академии. Не просто для секса – для секса годится любая. Он хотел ее, потому что она была лучше всех. Самая красивая, самая способная. Он снова обнял Анну, и на этот раз она отдалась ему целиком. – Анна, – повторил он, – ты хочешь?

– Н-не знаю, Вилф, – пролепетала он. – Я сейчас не очень хорошо соображаю.

Внезапно он отрезвел, словно его окатили холодной водой. С той красоткой из класса он переспал, как только представился случай, – но только один раз. И теперь из-за этого он должен уйти от Анны Романовой, женщины на порядок более желанной. Ему нужно от нее больше, чем короткий акт. Гораздо больше. Он сжал ее руку в своей.

– Мне лучше уйти. Я свяжусь с тобой – хорошо? Романова с облегчением и одновременно с разочарованием открыла дверь в дом.

– Хорошо, Вилф. Буду ждать твоего письма.

– Доброй ночи, Анна.

– Доброй ночи, Вилф. – Она посмотрела ему в глаза, словно стараясь прочесть в них что-то очень важное для себя, потом вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Брим, вернувшись к себе, почти не спал – и в следующую ночь тоже.

* * *

Рудольфе был самым крупным городом на малонаселенной планете Горблейн, пятом спутнике Грагота в Аакрейдском секторе. Он был также столицей Торонда, государства, в которое входили шестнадцать обитаемых планет. Все они помещались в обширном поясе астероидов, где имелись богатые залежи кристаллического капала, необходимого для производства гипердвигателей. Но для столицы и административного центра город вырос слишком быстро, не успев приобрести того тонкого букета, что так важен для ценителя. Архитектура его страдала современной монотонностью, улицы пролегали ровно, как по линейке, и весь ландшафт был тщательно распланирован, вплоть до посадки отдельных деревьев. Даже людям здесь недоставало индивидуальности. Казалось, что Рудольфе заимствует у Таррота все, в том числе и униформу. Мужчины, женщины, дети – все носили ту или иную форму. Встречалась даже черная, наподобие Контролерской, только здесь эти войска назывались «гренцены».

– Экое уродство, – только и сказал Молдинг, когда очередной секретный агент, он же шофер, встретил их с лимузином. Брим от всей души согласился с ним. Он подумал о том, каково Марго здесь жить, потом вспомнил запах тайм-травы и содрогнулся.

За два дня до гонок Брим и Молдинг посетили традиционный прием в колоссальном правительственном здании на берегу искусственного озера Гарца – последнее служило и космопортом, и местом для гонок. В здании, недавно отстроенном, еще пахло сырым цементом и штукатуркой.

На этот прием Брим явился в собственном вечернем костюме – первым в его жизни. Костюм был, разумеется, подержанный – но мода на такие вещи почти не меняется, а сидел он отлично. Видимо, его прежний владелец обладал как вкусом, так и достатком. Костюм лучше чего-либо другого отражал идущий на поправку финансово-социальный статус Брима, и Бриму не терпелось показаться в нем Анне Романовой. К несчастью, она была еще на полпути с какого-то делового совещания и должна была прибыть в Рудольфе к самому началу гонок.

Брим никак не мог решить, к лучшему это или к худшему, что ее нет здесь сегодня. Судя по переписке, между ними установились совершенно особые отношения. Но через каких-нибудь несколько циклов он получит шанс поговорить с Марго – и кто знает, какие чувства вызовет в нем эта встреча. Он поглядел в начало очереди, где Марго вместе с Ла-Карном принимала гостей. На ней было короткое оранжевое с красным вечернее платье и длинные, до локтя, перчатки в тон – выглядела она, как всегда, великолепно. Стройная и соблазнительная, ничуть не похожая на наркоманку, она улыбалась, наклоняла голову в ответ на очередной комплимент – можно было подумать, что она рада видеть всех и каждого. Да, этого у нее не отнимешь. Ее королевское высочество принцесса Эффервик любит общаться с людьми и принимать их у себя.

Брим прикусил губу. Это относится к прежней Марго, а не к нынешней. С болью в сердце он напомнил себе, что эта красивая женщина больше ему не принадлежит. Он долго обсуждал ее состояние с Ксерксом Флинном и узнал, что тайм-трава вызывает в личности человека страшные, непредсказуемые перемены.

На протяжении всей длинной очереди Молдинг, который назавтра должен был вести второй М-5, болтал с Бримом о гонках, стараясь, видимо, поднять его дух. Брим ценил его усилия, но не видел в них особой нужды: с тех пор, как в жизнь Брима вошла Анна, его чувства к Марго значительно притупились. Пока Молдинг здоровался с Ла-Карном, Брим посмотрел вперед и тут же встретился с ней взглядом. На один жуткий миг он почувствовал, как велики ее страдания. Ему словно нанесли удар, и он понял, как способен понять только бывший любовник, что ее муки не поддаются описанию.

Наконец стройный офицер-распорядитель в черном мундире объявил:

– Вилф Анзор Брим, карескриец, первый пилот Имперского Звездного Общества.

Роган Ла-Карн крепко пожал руку Брима. На нем был черный двубортный мундир гражданского командора, черная рубашка с галстуком, бриджи и блестящие высокие сапоги.

– Брим, старина, – с почти искренним радушием произнес он, – добро пожаловать в Рудольфе. Насколько мы понимаем, в этом году вы возмечтали выиграть приз.

– Не отрицаю, – сказал Брим, косясь на Марго, которая смеялась какой-то остроте Молдинга. Он вернул Ла-Карну его фальшивую улыбку. – Вот закончим гонки и увидим, чьи мечты сбылись, а чьи нет, правда?

– Правда, – согласился Ла-Карн все с той же улыбкой на красивом лице. – Но если Империя снова выставит какую-нибудь рухлядь вроде валериановского М-4, вы можете и не дожить до конца. В этом году, как я понял, вы намерены рискнуть своей шеей, чтобы испытать необкатанный содескийский двигатель – охлаждение у него, конечно, подгуляло, но это не беда. Как это великодушно с вашей стороны, мой карескрийский друг, – особенно после того, как обошлись с вами после войны.

Брим, мобилизовав всю свою выдержку, засмеялся и заверил:

– С «Колдуном» я справлюсь.

– Да, вы, конечно же, на это надеетесь, – с мимолетным сомнением в голосе сказал Ла-Карн, – но в последний раз имперская змея, которую вы завораживали, укусила вас весьма чувствительно. Но мы еще вернемся к этому, Брим, – и скоро, – бросил барон с прежней снисходительностью. – Ну а сейчас вам, конечно, не терпится повидаться с былой возлюбленной. – Ла-Карн угрюмо рассмеялся. – Ей-то уж точно не терпится, я знаю. – Осклабясь, он взял Марго за руку. – Ты ведь не забыла свою старую любовь, верно, дорогая?

– Ублюдок, – гневно выдохнул Брим, но Марго сжала его руку.

– Не надо, Вилф. – В ее глазах был странный, отсутствующий блеск. – Ты ничего не добьешься, кроме лишних неприятностей для меня.