Текст книги "Приз"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

У Брима перехватило горло.

– В-великая Вселенная, Анна, – прошептал он хрипло, обнимая ее, – каким же я был дураком!

– Это я была дурой. – Она прерывисто вздохнула, когда его холодная рука осторожно коснулась ее между ног, – но я так боялась тебя потерять, что…

Не дав ей договорить, он накрыл ее дрожащие губы своими, и они задохнулись в долгом поцелуе, пока он торопливо стаскивал с себя брюки. Он каким-то образом оказался на месте Анны, а она – у него на коленях, и ее карие глаза смотрели ему в самую душу – как год назад на Лайсе.

– Ты скоро поймешь, что не первый, – задумчиво шепнула она, – но до тебя я никого не любила, правда.

Брим хотел ответить, но она приложила палец к его губам.

– После. Теперь только это… – Она направила его и опустилась пониже, охватив его кольцом влажной, набухшей плоти. – Сделай это, Вилф, – выдохнула она. – Скорее!

* * *

Она осталась у него на коленях, лаская его губами и языком, и после того, как их судорожные вздохи утихли. Наконец она глубоко вздохнула, положила руки ему на плечи, покрытые флотским плащом, и заглянула в глаза.

– Вилф Брим, я боюсь, что влюбилась в тебя по уши, и теперь не знаю, как с этим быть.

– Ты серьезно? – нахмурился он. – Ты правда в меня влюблена?

Она тихо засмеялась, оглядывая свою пришедшую в беспорядок одежду.

– Не думаешь ли ты, что я всем и каждому показываюсь в таком виде? – Она закатала безнадежно испорченную юбку еще выше. – Я говорю и о шраме. Это он – причина хромоты, в которой я никогда не сознаюсь.

– Это прекрасный шрам, – прошептал Брим, – и в чем бы он там ни провинился, он делает твою походку невероятно сексуальной. Видишь ли, Анна, – вздохнул он, лаская ее твердые соски, торчащие из выреза открытого, без бретелек, платья, – я ведь тоже в тебя влюблен. Причем давно уже.

– Ты? – ахнула она. – В меня?

– А что тут такого удивительного?

– Не знаю. – Она нахмурилась каким-то своим мыслям. – До этого самого момента мне это казалось очень даже удивительным. Ну что я могу предложить герою войны, к тому же первому пилоту ИЗО? Тебя ведь вся галактика знает. Говорят даже, что у тебя был роман с самой Марго Эффервик. А я всего лишь рабочая лошадка, к тому же хромая. Весьма состоятельная, не спорю, но все-таки рабочая. – На миг ее счастливое лицо омрачилось. – Я всю жизнь только и знаю, что работаю. Вот я сегодня и подумала: может, он хоть раз займется со мной любовью, прежде чем вернется на свой Флот и забудет обо мне.

Брим недоверчиво покачал головой.

– Забыть о тебе? Выходит, мы оба заблуждались, Анна, потому что примерно то же самое я чувствовал к тебе. Я боялся, что окажусь тебе не нужен – ведь ты такая удачливая и влиятельная особа.

– Может, теперь я и такая, Вилф Брим, но когда я начинала, то была бедна, как уличная попрошайка. Взять хоть эту хромоту: ребенком я совсем не могла ходить. Специальный аппарат вполне мог бы исправить мой дефект, но у родителей не было денег на такое дорогое лечение. Поэтому моя мать обратилась к местному коновалу – и он сравнительно неплохо справился. Теперь я хожу – и даже прилично, раз ты находишь мою походку сексуальной. Но когда у меня наконец появились деньги на операцию, то не стало ни времени, ни охоты. Я научилась с этим жить. Вилф, милый, мне пришлось с боем добывать все, что я имею. Я ведь никто.

– Для меня ты очень даже «кто», Анна Романова. А я, как только мы познакомились, стал бояться, что ты не захочешь иметь со мной дела. Если для тебя Марго Эффервик – это величина, каково мне было сравнивать себя с Виверном Дж. Теобольдом? Ликсор куда фешенебельнее, чем Карескрия.

Анна со вздохом опустила глаза на его руки, все еще ласкающие ее грудь.

– Может быть, мне не следует сознаваться в этом, но фешенебельный мистер Теобольд из Ликсора так и не продвинулся дальше того, чем ты сейчас занимаешься. Он, конечно, мужчина сексуальный, но я его не люблю.

– Бедняга, – сочувственно сказал Брим. – Как много он потерял.

– Зато я нашла, – весело хихикнула она. – И твои умелые руки вызвали у меня желание повторить все сначала, Вилф Брим. – Она легонько поцеловала его в губы. – Раз уж мы правда любим друг друга, у нас будет еще тысяча возможностей прояснить наши отношения. Но этой ночью – вернее, утром, – меня занимает одно: добрый, основательный, старомодный секс. – Она поправила лиф платья и приподнялась с его колен. – Вот что, любимый: если ты переместишься на место водителя и натянешь штаны, я покажу тебе место, где мы сможем продолжить свои порочные игрища с удобством, лежа в постели, чтобы я не стукалась головой о потолок. Как тебе эта идея?

Брим только засмеялся, передвигаясь к рулю.

– Разве это не ответ, моя прекрасная леди? – спросил он, указывая вниз. – Я поеду куда угодно, лишь бы предаться с тобой пороку.

– В таком случае поторопимся, – радостно улыбнулась она. – Если Военный Мемориал действительно функционирует каждый день и стоянка скоро начнет заполняться, неудобно будет, когда нас застанут здесь в разгаре нашего «пророчества». Меня давно уже никто не обрабатывал так, как ты, Вилф Брим, и я даже не начала насыщаться.

* * *

Лейтенант-коммандер Вилф Анзор Брим, запахнувшись в свой флотский плащ, задумчиво всходил по заваленным мокрым снегом мраморным ступеням к величественному зданию Авалонского Адмиралтейства. Последний его визит сюда, около пяти лет назад, был крайне неприятен: с ним провели заключительное собеседование, после чего отправили в отставку. Теперь при виде этого массивного гранитного фасада Брим склонен был думать, что все плохое осталось в прошлом. Он явился сюда в военной форме, полный желания продолжить то единственное, о чем мечтал всегда: карьеру флотского офицера.

На вершине лестницы он остановился. Судя по внешнему виду, старая контора почти не изменилась. На площади Локорно плотный поток движения все так же обтекал внушительный памятник адмиралу Гртону Бемусу, оглушая героя шумом большого коммерческого центра. Наверху в грязных серых облаках все так же гомонили стаи пидвингов. Может быть, птиц немного и поубавилось, но гадили они ничуть не меньше прежнего: ступени доказывали это как нельзя лучше.

Направляясь ко входу, Брим заранее готовил себя к переменам, которые встретит за этими большими металлическими дверьми. Ему предстояло войти в совсем другой мир. Пять лет назад КМГС еще только начал разминать мышцы внутри пораженной им организации, исторически состоявшей из боевых офицеров – мужчин и женщин, всеми силами противостоящих Лиге. Теперь ситуация изменилась в корне. Сторонники КМГС утвердились почти в каждой программе Адмиралтейства, как планируемой, так и существующей, и безжалостно расправлялись со всеми «пережитками», мешавшими их миротворческой миссии: истребить Имперский Флот.

Когда Брим оказался ровно в четырех шагах от центрального входа, двое из четырех бравых часовых стали навытяжку, а двое других распахнули перед ним двери. Брим, чеканя шаг, прошел внутрь. Только старые адмиралтейские волки умеют это делать – остальные непременно останавливаются. Посмеиваясь про себя, он пожалел, что Анна не видит его маленького торжества.

Большое фойе и Мемориальный Зал, как и фасад, почти не изменились – даже легкий запах плесени, который Брим всегда приписывал своему воображению, остался тем же. Знакомые фрески изображали все те же исторические победы, и по овальному залу все так же сновали мириады крупных военных чинов. В свое время Брим верил, что все они занимаются делами государственной важности (впрочем, во время войны отчасти так и было), но теперь он только усмехался в душе. Сколько гонора, сколько показухи – ни дать ни взять космопорт в Тарроте!

Цель визита Брима, отдел кадров, переехал из памятного ему скромного помещения в полуподвале и занял целое крыло на восьмом этаже. Брим только плечами пожимал, разыскивая в людных коридорах бюро регистрации, чтобы заверить там свое недавнее назначение. Расширение отдела как нельзя лучше отражало теперешнюю линию Адмиралтейства: забота о людях вместо наращивания боевой мощи. Возможно, в этом есть смысл, подумал Брим. КМГС позаботился о том, чтобы солидная доля этой мощи уже отправилась в утиль.

Углядев наконец табличку бюро регистрации, он стал проталкиваться к ней.

На розыски он затратил добрых три четверти метацикла. Еще метацикл он простоял в очереди и наконец оказался у стойки, за которой два скучающих гражданских клерка двигались так медленно, что Брим всерьез задумался, уж не курят ли они там тайм-траву особо злокачественного сорта. Он уже собрался объяснить цель своего прихода, когда какой-то капитан грубо отпихнул его в сторону и буквально подтащил к стойке юнца в чине младшего лейтенанта.

– Любезный, – сказал капитан клерку, – этого замечательно способного юношу нужно без промедлений ввести в мой штат. Вам ясно? Я подожду…

Голос был чем-то знаком Бриму, который теперь пришел в такое раздражение, что готов был грызть броню. Сердито скрипя зубами, он молчаливо признал, что возвращение во Флот имеет свои недостатки. Случись что-либо подобное на гражданке, этот капитан уже валялся бы на полу. А теперь ничего не поделаешь – субординация. Брим спрятал гордость в карман и стал ждать.

– Капитан Амхерст, – с испуганным видом сказал клерк, – в-ваше штатное расписание и так уже превышено на три единицы.

Брим навострил уши. Амхерст! Так вот где он слышал этот голос! Сощурив глаза, он повернул шею так, чтобы заглянуть капитану в лицо. Да, он не ошибся. Это тот самый Пувис Амхерст, надменный молодой лейтенант, чьи себялюбие и трусость не раз отравляли Бриму жизнь, когда они вместе служили на «Свирепом». Амхерст был сыном контр-адмирала в отставке Квинси Ярелла Амхерста, и только это, по мнению Брима, могло объяснить, как такая пародия на офицера могла получить высокое звание капитана.

– Мне до этого дела нет, – раздраженно бросил Амхерст, – улаживайте сами, как хотите! – Он ласково улыбнулся юному младшему лейтенанту. – Вам понравится у нас в отделе вторичного сырья, лейтенант. Мы – как одна большая семья!

– Так точно, капитан, – покраснев, ответил красивый блондинчик.

Брим забарабанил пальцем по стене. Амхерст! Этот несчастный жукид порядком отяжелел и полысел со времен «Свирепого», но узнать его можно. Щеки и подбородок у него обвисли, как у человека, который больше не заботится о физической форме, а кожа стала бледно-желтой, как у всех кабинетных деятелей. Но внутри он, очевидно, все тот же. Даже здесь, в бюро регистрации, умудряется проворачивать свои махинации. Пувису Амхерсту всегда было наплевать на всех, кроме себя самого. Хуже того – он верит, что имеет полное право так поступать! Он заставил обоих клерков заниматься собой – и обе очереди, которые он заставил ждать, протянулись за пределы коридора. И все это время он как ни в чем не бывало продолжал оживленную беседу со своим юным другом.

Брим заставил себя не думать о том, что хотел бы сделать с Амхерстом, и сосредоточился на листке со спецификациями валериановского М-6. Уж лучше помолчать, чем лишиться звания, угрюмо решил он. Особенно если это звание тебе вернули не далее двух дней назад. Прислонившись плечом к стене, он стал разглядывать голограмму с проектом пилотского пульта, но тут кто-то дернул его за рукав.

– Сумел-таки влезть обратно в мундир, – осклабился Амхерст. – Я слышал, сам Онрад приложил к этому руку?

Брим, оторвавшись от голограммы, кивнул:

– Вы правильно слышали – это произошло позавчера в Военном Мемориале.

– Как же. – Амхерст неодобрительно покачал головой. – На празднике ИЗО. Ну что ж, пользуйся славой, пока можешь, карескриец. Если КМГС имеет хоть какое-то влияние в правительстве – а он имеет, поверь мне, – скоро субсидии на ваши дурацкие гонки урежут до нуля. У меня вся кровь закипает при мысли, сколько денег на это выбрасывается.

Брим неопределенно пожал плечами, думая, как распорядился бы Амхерст этими деньгами, если бы они принадлежали ему. Но вслух он этого вопроса не задал. Какой смысл ввязываться в спор, если единственное, чего он хочет, – это расквасить оппоненту нос.

После неловкой паузы Амхерст покосился на лейтенантика и с ухмылкой спросил:

– Я смотрю, ты так и не научился говорить со времен «Свирепого», а?

– Я пока еще не слышал ничего такого, о чем стоило бы поговорить, Амхерст, – спокойно ответил Брим.

– Для тебя я капитан Амхерст, карескриец, – не забывай об этом! Вот такие обломки прошлого и портят наше Адмиралтейство, – сказал он, обращаясь к лейтенанту. – Не успеваем мы выкинуть их вон, какой-нибудь болван вроде Онрада тащит их обратно. Экая досада.

Молодой лейтенант, взглянув на мрачного Брима, тут же принялся изучать образцы пустых бланков на стойке.

– Поговорим вот о чем, Брим, – продолжил Амхерст, испепеляя карескрийца взглядом, как будто тот совершил невесть какое преступление. – Участие Империи в гонках вроде Митчелловских скоро станет достоянием прошлого. Этим фондам можно найти куда более полезное применение. Кроме того, сейчас не то время, чтобы соревноваться с Лигой и одерживать победы.

Брови у Брима сами полезли вверх.

– Что вы имеете в виду, Амхерст?

– Капитан Амхерст!

– Капитан Амхерст.

– Вот так-то лучше. Ты никогда не понимал, где твое место, Брим, верно? Брим снова скрипнул зубами.

– Нет, капитан. Не понимал.

Клерки совместными усилиями, видно, как-то решили вопрос – по крайней мере вторая очередь двинулась с места, а клерк, к которому стоял Брим, спешно закончил то, что от него требовалось.

– Ничего, Брим, еще поймешь, – заверил Амхерст. – Иначе мы мигом избавимся от тебя снова. Теперь отвечу на твой вопрос. Первое, что ты должен усвоить, – это то, что мы больше не состязаемся с Лигой. Ни в чем. Это относится как к тебе лично, так и к тому недоразумению, которое вы называете ИЗО. – Амхерст говорил уже с откровенной злобой. – Вместо тщеславных потуг с целью унизить наших партнеров из Лиги, как ты сделал недавно в Рудольфе, усилия следует направить на укрепление мира и сотрудничества.

– Например? – спросил Брим.

– Например, сократить раздутый Имперский Флот – Флот, который не нужен нам больше для обороны. – Амхерст подбоченился и посмотрел на Брима так, будто втолковывал что-то особо тупому ребенку. – Неужели непонятно, что Флот самим своим существованием невероятно затрудняет нашу работу?

– Капитан Амхерст, – сказал в это время клерк, – все готово. Как только вы завизируете документ, младший лейтенант будет переведен, а ваше штатное расписание – исправлено.

Амхерст повернулся к Бриму спиной, как будто тот перестал существовать, и потрепал по плечу молодого офицера.

– Ну вот, теперь тебе больше не придется служить на одном из этих ужасных военных кораблей.

– О, благодарю вас, капитан! – с восхищением отозвался юноша. – Я бы просто не выдержал…

Весело ухмыляясь, Амхерст поставил свою подпись и без единого слова благодарности вышел из кабинета вместе со своим новым подчиненным. У выхода он еще раз оглянулся на Брима.

– Мы будем пристально следить за тобой, карескриец, – заявил он. – Были уже такие, которые пытались свергнуть КМГС и поплатились за это. Так даже лучше, – с усмешкой добавил он. – Я получу большое удовольствие, лично убрав тебя и все, за что ты цепляешься, с пути мира. – И он ушел.

Клерк посмотрел на Брима сквозь очки и покачал головой.

– Не обижайтесь, коммандер, – но зачем вам столько неприятностей на свою голову? Если Пувис Амхерст так невзлюбил вас, можете с тем же успехом уйти прямо сейчас!

Брим сердито уставился на дисплей со своими новыми документами.

– Не рассчитывайте на это, мистер, – сказал он, наблюдая за ходом регистрации. – Как говорят у нас в спорте, «ничего не закончено». – Он посмотрел клерку прямо в глаза. – А эти гонки еще и не начинались.

После слишком короткого отдыха с Анной Романовой – во время которого оба пришли к пониманию того, что частых расставаний им не избежать, – Брим вернулся в Аталанту, чтобы возобновить работу на базе Флота и подготовиться к новым гонкам. Весь остаток года они с Молдингом, жертвуя своим свободным временем, путешествовали на Содеску и Родор, присутствуя при создании М-6 и систем его управления.

Награда, однако, стоила этих жертв. Задолго до гонок два новых шеррингтоновских аппарата проявили себя чуть ли не самыми приспособленными для полета космическими кораблями в истории. Окрашенные в темно-кобальтовый цвет с косыми полосками белых, голубых и красных тонов чуть позади плазмопроводников, М-6 обладали всеми достоинствами М-5 – плюс многими, многими еще.

Около девяноста шести иралов в длину, они были чуть побольше своих предшественников и, как все валериановские модели, имели несколько корпусов. Два адмиралтейских гравигенератора НЛ-4053-Д, помещенные в каплевидные наружные камеры, крепились к стройному главному корпусу знаменитыми валериановскими «штанами». Усовершенствованный гипердвигатель «Колдун» марки ПВ/16 располагался на киле и охлаждался посредством внешних радиаторов, занимавших площадь почти вдвое большую, чем у М-5. Впереди новая энергосистема с двумя круглыми кожухами над спрямленными до предела плазмопроводами обеспечивала почти восьмикратное увеличение энергии при том же объеме камеры. Мостик помещался за самым носом и был снабжен сильно скошенными, увеличенными гиперэкранами. Внутри все пульты были переделаны по проектам эргономического сектора Адмиралтейства, и теперь вести корабль было одно удовольствие.

При всем при том М-6, разумеется, развивали невероятную скорость, но их надежность не уступала быстроте. Это проявилось еще на ранних стадиях испытаний благодаря консервативному решению конструктора: усовершенствовать характеристики М-5, не стремясь к новому качественному прыжку в технологии.

Выяснилось, однако, что корабли будут готовы только к самым гонкам. Все это время и «Гантгейзер», и «Дампьер» не покладая рук работали над своими моделями, и не было сомнений, что характеристики своих кораблей они проектируют на основе тех же разработок, что и «Шеррингтон».

Однако на сей раз конкуренты заняли изначально неверную позицию. В то время как валериановские М-6 работали на относительно маломощных двигателях – из-за неразрешимости проблем охлаждения на маленьких гоночных аппаратах, – конструкторы из Лиги и Торонда снова увеличили кпд обычных однодольных гипердвигателей, превысив все разумные пределы. И если их корабли еще могли посоревноваться с шеррингтоновскими, то двигатели были крайне ненадежными. Ходили слухи, что половина новых гантгейзеровских двигателей разлетелась вдребезги, проработав всего несколько циклов на высоких скоростях, а в секретных документах Адмиралтейства сообщалось о гибели префекта Мотты Бальбо во время старта, который закончился падением в озеро Гарца. Причиной считали неконтролируемый выплеск энергии, поэтому на двух оставшихся ДА-72/с поставили дополнительную изоляцию. Но они все-таки были недостаточно испытанны, как и новые ГА 209В-5 Лиги.

* * *

Анна Романова была красива всегда: и в одежде, и без нее. Прошлым вечером она еще раз доказала это Бриму – сначала появившись в сногсшибательном белом платье на традиционном приеме принца Онрада (где чета Ла-Карнов почему-то отсутствовала), а после – оставшись в одном только облаке духов у себя дома, в старинном авалонском квартале Брэдмор.

Вот и сегодня – за метацикл до открытия Гонок Митчелла в Авалоне – все оборачивались в восхищении, когда она шла под руку с Бримом через декоративный парк к гипердрому в Алькотте-он-Мерсин. По этому случаю она облачилась в костюм из белоснежного крепа в стиле «ретро». Открытое платье с завышенной талией, неглубокий вырез, длинная узкая юбка. Поверх платья – короткий двубортный жакет из тонких белых кружев. Плоская широкополая соломенная шляпа, завязанная под подбородком длинными яблочно-зелеными лентами, кружевные перчатки, изящные зеленые туфельки на плоской подошве. Утром Брим раскрыв рот следил, как она одевается. Консервативная деловая женщина, которую он впервые увидел три года назад в Аталанте, исчезла – по крайней мере на период гонок.

Старинные Алькоттские сады были известны с самого начала эпохи межзвездных перелетов. Расположенные на высоком утесе, выходящем на Ирвинский залив озера Мерсин, они занимали площадь около квадратного кленета и пестрели филигранными павильонами, грандиозными клумбами и фонтанами – все это соединялось целой сетью мощеных дорожек. Этой блестящей картине добавляли прелести пышные облака, между которыми с громом сновали лайнеры с Большого Имперского Порта, всего в тридцати кленетах от садов.

Над озером парили двадцать пять военных кораблей из пятнадцати с лишним секторов, точно готовясь в любой момент начать боевые действия. Как ни огорчительно это было для Брима, шестнадцать из них принадлежали союзникам Лиги.

Авалонский Имперский Гипердром был почти столь же стар, как сам звездный флот. Построенный вдоль широкого озерного полукружия, он располагался на гигантской естественной арене, образованной скалами, которые отделяли сады от озера. Два огромных зрительских павильона, поставленные подальше от воды и защищенные на случай непогоды, делили летное поле на три части, где разместились все десять галактических секторов, допущенные к гонкам этого года. Ангары Имперского Звездного Общества, Звездного Общества Негрола Трианского, Звездной Ассоциации Торонда и Азурнийского Звездного Института – победителей четырех предыдущих гонок – располагались в центральной части. Ангары менее удачных областей – Вакоте, Бета Ягоу, Прендергаст, Вулгин, Флюванна и Тарес – занимали две остальные.

Брим усадил Романову в красны-пейчевской ложе с Урсисом и Бородовым, которые уже охраняли рыжую подругу Молдинга, а сам в лимузине вместе с Валерианом направился сквозь пеструю шумную толпу к имперскому ангару.

После традиционного парада (где Брим шел в паре с Киршем Валентином) и нескончаемых речей имперских чиновников наконец-то начались гонки. Принц Онрад распорядился проводить соревнования, как прежде, в обратном занятым местам порядке. Поэтому оркестр для начала грянул таресский гимн «Славься, Кринигское древо», и на всех трех флагштоках в центре гипердрома взвились красно-зеленые флаги. Тарес, участвующий в гонках впервые, выставил два диковинных аппарата, обещавшие кое-что во время тренировочных полетов. Но метацикла через полтора всем стало ясно, что Кубок Митчелла увезет домой кто-то другой.

Бета Ягоу продемонстрировала истинно спортивный дух, ссудив отчаявшимся флюваннским техникам ценнейший слиток «Релокса-31». Флюваннцы использовали его, чтобы заделать течь в энергетической камере своей игловидной «Пагоны ПК-7», после чего обставили своих благодетелей на два очка. Гонщики из десятизвездного скопления Вуглин обогнали тех и других на 7,5 М. Однако закончился первый день на трагической ноте: звездолет сектора Вукоте развалился на части после трех ужасающих взрывов, не набрав и кленета высоты. После долгого совещания имперских официальных лиц с вукотской командой последняя выбыла из состязаний, а гонки в тот день завершились почти на два метацикла позже, чем ожидалось.

Пока большая часть Авалона праздновала и веселилась, Брим с Романовой отправились домой, обещая друг другу, что Брим накануне столь важного события сразу уляжется спать. Это обещание они нарушили совсем ненадолго и только раз – по взаимному согласию.

* * *

На следующее утро гонки возобновились, и два стройных азурнийских «Раутора М6С-32» легко побили всех предыдущих участников, показав среднюю скорость около 94М. Брим поморщился, услышав эту новость. Надежда на легкую победу испарилась бесследно – как для него, так и для его соперников из Лиги и Торонда, летевших следом.

Как и предполагала флотская разведка, Роган Ла-Карн оснастил свои «ДА-72» сверхмощными энергоустановками – инженеры «Дампьера» смонтировали их в последний момент. Оба пилота отважно довели гонку до конца, но первый получил серьезные ожоги – новая изоляция не смогла сдержать утекающую энергию, – а второй использовал свою мощность только на три четверти после крайне неудачного старта. После финиша Торонд оказался вторым по сравнению с маленькими азурнийскими «Рауторами», и когда на смену дню пришел прохладный вечер, между Бримом и Кубком Митчелла осталась только Лига.

* * *

Заходящая Триада Астериос окрасила авалонский горизонт в пурпурно-розовые тона, когда на шестах в центре поля взвились флаги Лиги. Валентин стартовал первым, и почти с самого начала у него все пошло наперекосяк. Еще в гравибассейне его громадная энергоустановка ДБ 601АРЖ отказалась завестись на полную мощность, и смущенным представителям команды пришлось 12-4 просить тайм-аут, чтобы дать возможность ордам техников разобраться с этой проблемой при свете висячих прожекторов. Затем, едва он проделал два гоночных круга, оба плазмопровода расслоились на питающем конце, прожгли кристалл и вынудили Валентина выбыть из состязаний. Не имея энергии, чтобы совершить посадку, он должен был бросить свой обгоревший корабль на орбите и бесславно вернуться назад на имперском эсминце.

Через несколько циклов после того, как весть о неудаче Валентина достигла гипердрома, Брим и Молдинг, сидя на краю имперского гравибассейна, увидели, как парящий трактор выводит в другой бассейн белоснежный «Гантгейзер» Гренер при свете мощных ламп Карлссона. Вскоре после этого два белых лимузина «майестат-барон» выехали сбоку из ангара Лиги и помчались через поле по специально установленным кабелям. Первый высадил Гренер прямо под трапом «Гантгейзера» в кругу технической команды. Даже скафандр не мог скрыть ее пышных форм. Из второго глайдера вышел обергалитир Гортон Роарн с четырьмя плечистыми Контролерами, имевшими на фуражках полицейские значки. Гренер мрачно покосилась на Роана, а когда он поднял руку, желая что-то сказать, она отвернулась, словно видеть его больше не могла. Она задержалась у трапа, потом тряхнула головой, отдала какие-то распоряжения наземной команде и поднялась к люку, не сказав больше ни слова.

– Вид у нее далеко не счастливый, – сказал Молдинг, подавая Бриму прибор ночного видения. Оба они уже оделись в скафандры и приготовились к полету.

Брим сфокусировал бинокль на гиперэкранах «Гантгейзера».

– Это ты верно подметил, – произнес он, вглядываясь во тьму. К сожалению, пилотский пульт скрывал от него лицо Гренер.

Через пару мгновений установка ДБ 601АРЖ словно воспламенилась, охваченная ореолом тепловой энергии, и по гравибассейну покатились световые волны. За этим почти сразу же последовал рокот гравигенератора.

– Она, однако, не слишком тянет с подготовкой! – заметил Молдинг, перекрикивая теперь уже оба гантгейзеровских генератора.

– Да. – Брим вернул ему ночной бинокль. – Впрочем, ей и нельзя – времени мало осталось… – В этот момент мощный корабль оторвался от гравибассейна и двинулся на старт, между тем как растерявшийся оркестр с опозданием заиграл гимн Лиги.

Молдинг снова посмотрел в окуляры прибора:

– По-моему, у нее не все благополучно.

– Да, – кивнул Брим, испытывая чувство полнейшей беспомощности. – И, как всегда, с этим ни хрена нельзя поделать. – Он смотрел, как Гренер рулит над водой, разворачивая нос к стартовым воротам. – Если бы мы заботились о людях так же, как о государствах, то, может, и не попадали бы в передряги, которые кончаются войнами.

– Чего?

Брим мрачно рассмеялся, а Гренер после отмашки со старта вышла на взлетную полосу. Три высоких каскада брызг сверкнули при свете маркировочных огней.

– Так, Тоби, шальная мысль – о невозможности помочь людям, которые сами навлекают на себя беду. Впрочем, – добавил он, глядя, как маленький звездолет исчезает среди вечерних звезд, – это уже не важно.

Меньше метацикла спустя «Гантгейзер» Инги Гренер взорвался. Брим узнал об этом на пути к гравибассейну и сначала не поверил. Алчность Лиги привела к потере хорошего пилота. Освещенный прожекторами М-6 высился перед ним в зеленовато-голубом свечении стационарных генераторов.

– Они поплатятся за это, Инге… – сказал Брим и собрался. Ему предстояло еще выиграть гонки.