Текст книги "Приз"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Когда Облачная Лига нарушила все эти неписаные законы, – продолжил Урсис, – пангалактический праздник богатства и блеска превратился в демонстрацию военной мощи. Облачники противопоставили довоенной безалаберности точный расчет. У них каждая деталь работает на победу, и потому они эту самую победу запросто одержали. Если бы не молодой Арам и не новый кораблестроительный завод на Азурне, твой дружок Валентин захапал бы и первое, и второе место! А известно тебе, почему Облачники это делают? Брим покачал головой:

– Боюсь, что не слишком задумывался над этим, Ник.

– Посуди сам, Вилф. Всякому дураку, кроме тех сволочей, что именуют себя КМГС, ясно, что Негрол Трианский возобновит войну, как только будет уверен в победе. Он уже начал угрожать Флюванне, а Гонки Митчелла – идеальное место как для демонстрации своей силы, так и для привлечения новых союзников. – Урсис посмотрел Бриму в глаза. – Таких, как наш общий друг Роган Ла-Карн.

– Я того же мнения, – проворчал Бородов. – Но поди втолкуй это авалонским членам КМГС – особенно этим жукидам из Адмиралтейства. Мало того что они не желают знать правду, они обладают достаточной властью, чтобы слышать ее не слишком часто. КМГС не всегда будет верховодить, – угрюмо предсказал Бородов, – но тем временем мы должны оказать им какое-то противодействие. Теперь тебе понятно, дружище Вилф, почему мы с Николаем Януарьевичем пересекли полгалактики, чтобы присутствовать на собрании Имперского Звездного Общества? В Империи есть патриотические силы, которые после знаменательной победы Лиги на Азурне намерены как следует подготовиться к следующим гонкам – при негласной, но почти неограниченной поддержке правительства.

– И поверь мне, Вилф, – добавил Урсис, – мы не одиноки. Подобные приготовления ведутся по всей галактике, они уже начались. Минувшие гонки послужили неофициальной прелюдией к следующей фазе войны. – Медведь с мрачной ухмылкой распахнул свой пиджак цвета чайной розы, показав вышитую белую рубашку и золотой шнурок галстука. – Мы больше не носим синих флотских курток, дружище, но сражаемся за то же самое, верно?

– Тебе виднее. Ник, – неуверенно кивнул Брим. Содескийские медведи были известны в Империи своим рьяным патриотизмом.

– Да, я вижу все без прикрас, Вилф Анзор, и могу добавить, что горжусь этим. Это дает мне уверенность в будущем – так же как моему другу и наставнику доктору Бородову. – Урсис встал. – А вот ты уверен в своем?

Брим поднял брови, переводя взгляд с одного медведя на другого.

– Я не совсем понимаю, о чем вы. – И тут до него дошло. – Уж не хотите ли вы сказать, – Брим вскочил на ноги, – что я, карескриец, должен вступить в ИЗО вместе с вами?

– Если смотреть в корень – это самое мы и хотим сказать, Вилф Анзор, – сказал Бородов, вынимая трубку изо рта и глядя на Брима сквозь очки.

Брим с трудом подавил циничное желание расхохотаться старому медведю в лицо, и лишь давняя дружба помогла ему в этом. Содескийцы явно говорили серьезно.

– Ник и вы, доктор Бородов, – пожал он плечами, – для меня нет места в вашей безумной затее, в чем бы она ни состояла. Я не питаю любви к аристократам – присутствующие, разумеется, исключаются. И я не уверен даже, что питаю какие-то теплые чувства к растреклятой Империи. После войны она чуть не уморила меня голодом – и не меня одного. Целую кучу флотских выбросили на помойку, когда нужда в нас отпала.

– Все так, Вилф Анзор, – спокойно ответил Урсис. – Но уж тебе-то не обязательно было голодать. Только злость помешала тебе принять дружескую помощь.

– В благотворительности не нуждаюсь! – увлекшись, выпалил Брим. – Я не привык получать подачки – ни от кого.

– Насколько я помню, – мягко вмешался Бородов, – никто не предлагал тебе милостыни: ни Урсис, ни коммандер Коллингсвуд, ни кронпринц Онрад, ни еще полдюжины человек, которые нуждались в твоих услугах и готовы были за них заплатить.

– А вот ты, Вилф Брим, водил нас за нос, сочиняя сказочки о каких-то делах, которые будто бы мешали тебе принять наше предложение, – упрекнул Урсис. – Так или нет?

Брим почувствовал, что краснеет: в этом медведь был прав.

– Да, Ник, – потупился он. – Вы оба много раз пытались достучаться до меня, да и другие тоже. Я этого не забыл. Но доброта моих друзей не оправдывает отношения Империи к ветеранам, которые сражались и жертвовали собой ради нее. Я знаю, что пришлось испытать этим людям, я видел, как они голодают, я читал обиду в их глазах – а богатые хлыщи из ИЗО в это время мотали деньги по всей галактике.

Урсис, подойдя к Бриму, положил лапу ему на плечо.

– Вилф, – сочувственно сказал он, – я не могу спорить с тобой. Все это правда. Но ты сам отлично знаешь, что жизнь не дает нам никаких гарантий, кроме одной – смерти, и что неравенство сопряжено с ней испокон веков. Нам остается единственное – делать свое дело. Твоим старым товарищам снова нужна твоя помощь. И на этот раз позволь заверить тебя, не оставляя сомнений: твой талант пилота нам совершенно необходим.

Брим на миг прикрыл глаза.

– Я не сомневаюсь в твоих словах, Ник. Я просто не верю, что обида может пройти вот так запросто. Здесь, на Гелике, я работаю как гражданское лицо, и это нормально. Иногда я даже чувствую себя здесь своим, вне зависимости от моего происхождения. Но что я, сравнительно плохо обеспеченный карескриец, буду делать с людьми, чье основное занятие – задавать пышные приемы?

– Почти то же самое, что и мы с Николаем Януарьевичем, – засмеялся Бородов. – Ведь мы только консультанты Общества, а не члены. Только Регула Коллингсвуд и принц Онрад являются действительными членами нового гоночного комитета. Остальной «особый отдел», как нас называют, – всего лишь служащие на ставке, притом временные. Если ты согласишься, Общество просто «позаимствует» тебя у базы, за что наш друг Голсуорси предъявит Обществу счет. Тебе не придется отказываться от постоянной работы, и даже стаж ты не потеряешь.

Брим расплылся в улыбке, несмотря на обуревавшие его сложные чувства.

– Что ж, – уныло произнес он, – даже закоренелый циник вроде меня не может придраться к подобной сделке. Что от меня требуется?

– Думаю, для начала мы зайдем за тобой завтра утром и вместе отправимся на собрание, – сказал Урсис, беря свое пальто со стула. – Там ты сможешь поговорить напрямую с людьми, которые все решают.

– Я испытываю нехорошее чувство, – нахмурился Брим, – как будто следующая часть моей жизни уже спланирована кем-то другим – без моего ведома.

– Кем-то другим? – насмешливо изумился Бородов, когда Брим подал ему пальто. – Это кем же?

– Гм-м… – откашлялся Брим, провожая медведей к огромному, с шофером, лимузину «Рилл-21», скромно парящему у тротуара.

– Пока, Вилф Анзор, – бросил через плечо Урсис. – Мы будем здесь к часу тридцати утренней вахты.

– Я буду готов, – заверил Брим, в душе никакой уверенности не ощущая. Готов? К чему? Он усмехнулся: ясно, что его жизнь снова летит куда-то в тартарары – но на сей раз по крайней мере это обещает быть занимательным.

Глава 4. Великий адмирал Кабул Анак

Конференция ИЗО проходила в фешенебельном отеле «Гранд Кондорити» в центре делового квартала Аталанты. Брим проходил мимо этого внушительного, явно старинного здания несчетное количество раз, но никогда не бывал внутри. Оказалось, как ни странно, что лучше всех с отелем знаком старый Бородов.

– «Гранд Кондорити», – поведал он, пока их лимузин следовал в густом потоке утреннего движения, – представляет собой, насколько я помню, самое большое и самое древнее гражданское здание на всем Гелике. Оно было построено для празднования пятьдесят первого тысячелетия в 49 999 стандартном году. – Одетый так же элегантно, как и прошлым вечером, медведь указал на массивную, увенчанную куполом центральную башню отеля. – Вон там несколько десятков лет помещался один из первых КА'ППА-маяков, известный во всем ближнем космосе как «Геликанский Светильник». Сохранились двенадцать его опор – они выглядят как резные минареты. Император Вар-гольд Нарриш IV ориентировался на этот маяк во время своих исследований Коррелианского сектора. И раз уж мы заговорили об исторических личностях, то году, кажется, в 51 489 здесь, в главном вестибюле, профессор Давил Лю представил городскому правлению Аталанты свой новейший гиперкристалл, основу всех современных гиперэкранов. С этим домом связан еще один интересный факт, – добавил Бородов, когда шофер ввел лимузин под своды большого портика. – Известно ли вам, что «Гранд Кондорити» одно время был гигантским публичным домом?

– Публичным домом? – Брим с ухмылкой выглянул наружу. – Сейчас он на него точно не похож.

– И тем не менее. Однажды Гаромитар Патипеттский застрял в Аталанте – его звездная яхта пришла в негодность, а у него не было ни единой имперской кредитки, чтобы заплатить за ремонт. К счастью для него, на борту имелось около трехсот его самых соблазнительных жен. Прежде чем его финансовые затруднения стали общим достоянием, он перевез свой гарем в этот отель, дал объявления в местной прессе и через три месяца не только оплатил номера своих девочек и ремонт звездолета, но и получил приличную прибыль. Красотки, как говорят, тоже не были в обиде, засмеялся Бородов. – От них всегда требовали нерушимой верности, однако всем ясно, что даже самый крепкий мужчина не в силах обслужить каждую больше пяти-шести раз в год.

– Великая Вселенная, – почтительно прошептал Урсис.

– И откуда он все это знает? – спросил Брим Урсиса, когда они, миновав целую армию швейцаров в пестрых ливреях и несколько гигантских конических стеклянных дверей, прошли во внутренний дворик, чьи высокие закругленные своды напоминали скорее ангар для звездолетов, чем вестибюль отеля.

– Отель принадлежит Бакстеру Колхауну, – пояснил медведь небрежно, словно это было известно всем во Вселенной. – Он пригласил нас с Анастасом Алексием остановиться здесь в качестве своих гостей.

От этих слов Брим так и прирос к месту.

– Вот это принадлежит Бакстеру Колхауну? Ты имеешь в виду коммандера Бакстера Оглторпа Колхауна? С К.И.Ф. «Непокорный»?

– Его самого, – подтвердил Бородов. – Я думал, уж ты-то знаешь – ведь он твой земляк, карескриец.

– Он никогда ничем не делился со мной, разве что советами. Почему же вы отклонили его предложение?

– Если бы кто-то в отеле узнал, что я гость Колхауна, – засмеялся Бородов, – поднялся бы такой шум, что я бы не выдержал. Притом мой егерь говорит, что постели здесь чересчур мягкие для таких старых медведей, как я.

– Мне было легче, – сказал Урсис. – Я просто последовал примеру старшего.

– Ясно, – рассеянно проронил Брим и отошел к киоску с журналами, пока Бородов и Урсис отмечались у регистрационной стойки. В бытность свою на борту К.И.Ф. «Непокорный» он, конечно, догадывался, что Колхаун – состоятельный человек, но не имел понятия насколько.

– Вилф, и ты здесь! Медведи тебя уговорили. – Брим обернулся как раз вовремя, чтобы попасть в объятия Регулы Коллингсвуд, своего командира на борту двух боевых кораблей.

– Капитан Коллингсвуд, – воскликнул он, сам заключая ее в объятия. – Как же я рад вас видеть!

– Меня зовут Регула, Вилф. – Она погладила его по щеке и отступила, чтобы лучше рассмотреть. – Разве ты не заметил, что я не ношу больше флотский мундир?

– Заметил, и еще как. – Штатское платье ясно давало понять, чем она пленила своего мужа – и, как поговаривали, старого любовника – адмирала Эрата Плутона. Она казалась вечно молодой – высокая, статная, с длинным патрицианским носом, проницательными ореховыми глазами и каштановыми, вьющимися от природы волосами. Ее бледно-желтый деловой костюм был украшен впереди целым каскадом белых рюшей. – Вы просто великолепны, – сказал Брим, и это была правда. Будучи превосходным боевым командиром во время войны, Регула Коллингсвуд ни на миг не позволяла своему званию подавить женственность, глубоко присущую ее натуре.

– Вот так-то лучше, – с насмешливой строгостью сказала она, взяв за локоть молодую женщину с портфелем, стоящую рядом с ней. Брим почувствовал мимолетное волнение, когда громадные карие глаза незнакомки взглянули на него. – Вилф, – сказала Коллингсвуд, – познакомься: это Анна Романова, весьма примечательная личность, секретарь Императорского Звездного Общества. Анна, это тот человек, о котором я твержу тебе уже несколько недель.

Женщина протянула ему теплую наманикюренную руку, и ее глаза снова на мгновение взяли его в плен.

– Очень приятно, Вилф, – сказала она с легчайшим региональным акцентом, которого он не мог распознать. – Регула рассказывает о вас совершенно замечательные вещи. – Ее гладкие рыжевато-каштановые волосы были разделены пробором и собраны на затылке в свободно заплетенную косу. Она была невысока ростом и очень мила, как отметил Брим, с аккуратным носиком и чуть припухлыми губами. Деловая женщина с головы до пят, она была одета в легкое коричневое платье, под которым носила белую водолазку, позволяющую угадать очертания пышного бюста. Скромная юбка почти не показывала красивых, как подозревал Брим, ног, обутых в туфли на низком каблуке. Сексуальна от природы, решил он, но вместо секса предпочла заняться бизнесом. Он спохватился, что удерживает ее мягкую руку в своей дольше, чем собирался, и невольно улыбнулся, отпуская ее.

– Капитан – то есть Регула – склонна приукрашивать истину, говоря о членах своего бывшего экипажа.

– Не думаю, – мягко ответила Анна. – Регула также предупреждала меня, что вы страдаете ложной скромностью. – Не дав ему ответить, Романова сказала Коллингсвуд:

– Встретимся во время завтрака, в час тридцать дневной вахты. Там мы сможем еще раз прогнать цифры перед генеральной ассамблеей. Рада была познакомиться, Вилф. – Она кивнула и пошла через вестибюль особой, слегка подпрыгивающей походкой, которую Брим нашел очень привлекательной – и женственной.

– Прелестная дама, – сказал он, все еще под впечатлением этого краткого знакомства.

– Да, – согласилась Коллингсвуд. – Нам повезло с ней. С ее репутацией менеджера она пользуется спросом во всей Империи. Думаю, она взялась за эту работу из чистого патриотизма. Видит Вут, работа занимает всю ее жизнь. – Регула посмотрела на Брима как-то странно. – Она красивая, правда?

Брим ухмыльнулся своему старому командиру:

– Да, и походка у нее красивая. Коллингсвуд на миг нахмурилась и тут же улыбнулась.

– Да, пожалуй, – сказала она, словно решив для себя какой-то вопрос. – Красивая. – При этом в ее лице было что-то материнское, если можно приписать материнские чувства капитану звездного корабля. На памяти Брима она упомянула о деторождении только однажды, в том смысле, что роды – лучшая реклама демографического контроля.

– А, Регула, вот вы где! – Бородов проталкивался к ним через толпу. – Николай Януарьевич, – позвал он через плечо. – Нам больше не надо искать их – они сами нас нашли.

Брим на время забыл о Романовой, наблюдая, как два элегантных медведя тискают в объятиях Коллингсвуд, перекрыв все движение в вестибюле.

И даже то движение, что еще имело место, прекратилось, когда прибыл принц Онрад, наследник имперского трона и председатель Общества. Даже если бы он не присоединился к шумной встрече друзей, его великолепный синий мундир вице-адмирала привлек бы к нему всеобщее внимание. Принц был чуть повыше Брима и значительно грузнее: величественная, поистине королевская фигура. Темный шатен, он носил короткую остроконечную бороду и усы. Но Брим полагал, что самая отличительная черта принца – это его глаза. У него был взгляд подлинно честного человека. Карескриец с годами стал большим скептиком и не верил, что какой-либо монарх способен постоянно принимать справедливые решения. Политика – дело хитрое. И тем не менее Брим верил, что Империя окажется в надежных руках, когда в один прекрасный день Онрад взойдет на трон в Авалоне.

– Ага! – сказал принц с широкой усмешкой. – Я так и знал, что вы четверо непременно найдете друг друга. – Он тоже обнял Коллингсвуд, а медведи почтительно поклонились ему. – Вот это, я понимаю, встреча, – сказал он через плечо чопорному генералу в коричневой с красным форме имперской армии Грейффина IV. Этот важный офицер с серым кейсом остановился в уставных восьми шагах позади принца. – В следующий раз, Запт, постарайтесь организовать нечто подобное заранее.

Генерал-лейтенант Запт, явно не понимавший, в чем дело, поклонился и щелкнул каблуками.

– Я посмотрю, что можно сделать, ваше высочество, – его ответ почти утонул в гуле толпы.

Принц, продолжая обнимать Коллингсвуд за талию, протянул другую руку Бриму.

– Рад снова видеть вас, Брим, – сказал он, сопровождая слова своим обычным крепким пожатием. – Немало людей испытывали беспокойство за вас, когда вы исчезли.

– Виноват, ваше высочество, – покраснел Брим. – Я переживал довольно трудные времена.

– Но теперь, как я понимаю, все в порядке? – многозначительно молвил принц.

– В полнейшем, – ответил Брим.

Онрад, невозмутимо сжав губы, кивнул и сказал:

– Генерал, будьте добры вручить мистеру Бриму письмо.

Генерал Запт, выйдя вперед, передал Бриму серый пластиковый конверт и вернулся на место. Его лицо было бесстрастной маской, но живые серые глаза выдавали закаленного в боях ветерана.

– Это от вашего старого друга – моей кузины Марго, – все так же невозмутимо произнес Онрад. – На прошлой неделе я навестил ее в Рудольфе.

Сердце у Брима чуть не выпрыгнуло из груди.

– К-как мило, что она вспомнила обо мне, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не вскрыть конверт тут же в вестибюле.

– В самом деле, Вилф, – с полным сочувствия взглядом сказала Коллингсвуд. – Я помню, вы очень подружились, когда мы стояли на Гиммас-Хефдоне. Кажется, у них с бароном Ла-Карном родился сын. Никогда не могла понять, что она нашла в этом заносчивом субъекте.

– Особого выбора у нее не было, Регула, – невесело засмеялся Онрад. – Все это устроил отец, чтобы покрепче привязать Торонд мамаши Ла-Карн вместе с его селекоидными кристаллами к Империи. Как вам известно, половину наших кристаллов мы получаем от них.

– Да, я слышала, – скривилась Коллингсвуд. – Бедная Марго.

– Все мы несем какое-то бремя, – сказал Онрад, внимательно посмотрев на Брима. – И у Марго оно потяжелей, чем у других. Ну, довольно об этом. Регула, Бородов, Урсис – вы уже уговорили Брима примкнуть к нам?

– Мы его отыскали не далее как вчера вечером, – усмехнулся Урсис.

– Не успели еще поговорить толком, – добавил, поблескивая очками, Бородов.

– А я с ним встретилась незадолго перед вами, – вставила Коллингсвуд.

– Понятно. – Онрад улыбнулся какой-то своей мысли и кивнул. – Вот что, – сказал он Коллингсвуд и медведям. – Мне нужно переговорить с вами относительно порядка работы членского комитета. Вы, Вилф, тем временем можете посидеть на одном из этих удобных кресел, а потом присоединиться к нам в бальном зале, где состоится церемония открытия. – Принц сверился с хроноиндикатором. – В два сорок пять утренней вахты. Пока мы занимаемся делами, вы можете спокойно прочесть письмо.

– С большим удовольствием, ваше высочество, – поклонился Брим. – Я буду в бальном зале ровно в два сорок пять.

– Генерал Запт, дайте, пожалуйста, мистеру Бриму значок. – Подобный призраку генерал тут же вручил Бриму голозначок с его трехмерным изображением, снятым в отделе безопасности базы.

Вслед за этим принц и Коллингсвуд величественно удалились, а генерал и двое медведей последовали за ними.

Брим проводил взглядом маленькую процессию. Как он ни старался, он не мог сердиться на принца за то, что тот все решает за других. Вряд ли принцы могут действовать, не решая что-то заранее. У них просто времени ни на что не хватит. Кроме того, он, Брим, ничем никому не обязан. Если он почему-либо не захочет работать в ИЗО, он всегда может вернуть свой значок, выйти из отеля, и на этом все кончится. Брим поспешно сел в удобное кресло, разорвал конверт, вынул два листа бледно-кораллового писчего пластика и стал читать:

Дорогой Вилф!

В долгие месяцы после нашей последней встречи в Авалоне ты почти не покидал моих мыслей. Только благодаря тебе я выдержала то, как ты уже должен знать, было настоящим заключением. Bплоть до сегодняшнего дня Роган успешно пересекал все мои попытки связаться с кем бы то ни было. Но против кузена Oнрада мой муж бессилен.

Наверное, ты уже знаешь, что я наконец произвела на свет сын, Редьярда. Он наполнил мою жизнь не только новой любовью, но и новой ответственностью. Нечего и притворяться, будто я осталась прежней. По правде говоря, я стала совершенно другой. Только моя любовь к тебе осталась неизменной, хотя я и сознаю, что нашим отношениям предстоит выдержать второй период тяжелых испытаний. Мы непременно договоримся обо всем этом, дорогой мой, только нам нужно встретиться по-настоящему, а не в письмах, и посмотреть друг другу в глаза. А пока, Вилф, будь уверен в моей любви, но знай, что я уже не та, прежняя Maрго.

Мое время на исходе, и я должна закончить это письмо Oнрад открыл мне, что скоро предложит тебе должность первого пилота Имперского Звездного Общества, но он совсем не уверен, что ты это предложение примешь. Он не хочет обсуждать причину своих сомнений, но я, кажется, понимаю, в чем дело. Последнюю ночь своей свободы я провела, беспомощно наблюдая твое отчаянье. Получив подобную награду за свои подвиги, ты не можешь питать любви ни к неблагодарной Империи, ни к ее народу.

Однако я молю Вселенною, чтобы ты все же сумел преодолеть свое, хоть и справедливое, ожесточение. Посмотри в глаза Кирша Валентина – и ты поймешь, почему обязан это сделать. Вилф эти состязания сделались чем-тo большим, чем просто гонки, – даже ради такого выдающегося приза, как Кубок Митчелла. Настоящим призом должен стать резкий скачок научно-технических достижений, который привлечет новых союзников и тем самым проложит путь к победе и власти. Поверь мне, я знаю. Мой собственный муж уже явно склоняется на сторону тирана.

Онрад вернулся, и мне пора заканчивать. За хранит тебя Вселенная, мой милый, до нашей новой встречи.

 
Люби страну свою любовью,
Что в славном прошлом рождена,
Живем в одни с тобою времена
И неразлучно с будущею новью.
 

Синон.

Любящая тебя,

Марго

Брим перечитывал письмо снова и снова, стараясь разгадать скрытый смысл каждого написанного изящным почерком слова и вызывая в памяти образ любимой. Это занятие так поглотило его, что он чуть было не пропустил церемонию открытия. Спохватившись, что до назначенного часа остались считанные мгновения, он растолкал толпу, втиснулся в переполненный лифт, вышел на пятом этаже и прибежал, отдуваясь, к бальному залу за цикл до срока.

Представительный швейцар в пурпурной с золотом ливрее смерил Брима взглядом. Тут же находились с десяток субъектов с короткой стрижкой и массивными челюстями, которым смокинги шли как корове седло.

– Служебный вход, – сообщил швейцар, – находится двумя пролетами ниже, по ту сторону холма.

Брим предъявил свой значок, присовокупив к этому:

– Спасибо за информацию, приятель. Дайте знать, удалось ли вам получить работу. – Он сам открыл дверь и вошел, как будто тысячу лет состоял в ИЗО.

Зал был огромный, круглый, окруженный по периметру колоннадой. Бриму, одетому в простой синий пиджак, белые брюки и уличные ботинки – лучшее, что у него было, – сразу стало ясно, почему швейцар не желал его пускать. Под великолепным куполом, на котором изображены были яркими красками мифические крылатые существа, собрались около двухсот бесспорно влиятельных персон, чьи наряды служили единственной цели: произвести впечатление на других. Они сидели за десятью большими круглыми столами, громко смеялись, болтали и по привычке не обращали никакого внимания на добрую сотню слуг в скверно сидящих фраках, разносящих на огромных подносах бутылки и бокалы. Воздух был насыщен запахами вин, ликеров, всевозможных сортов табака, духов и цветов пантеона, расставленных повсюду в корзинах и вазах. Музыка маленького оркестра сливалась с разговорами и звяканьем столовых приборов.

В дальнем конце зала на помосте стоял прямоугольный стол на двенадцать персон. В центре восседал принц Онрад, рядом с ним – Регула Коллингсвуд и задумчивый аристократ, в котором Брим узнал доверенное лицо и близкого друга принца, герцога Уошборна. Слева от Коллингсвуд сидела Анна Романова, поглядывая на маленький портативный дисплей, рядом с ней – стройная женщина с чарующими серыми глазами. Брим и ее знал – Вероника Пайк, директор Шеррингтонского Гиперкосмического завода, небольшого, но высоко котирующегося предприятия. Подтянутая и загадочная, как грифон, она была одета в строгий светло-серый костюм, хорошо оттеняющий ее длинные иссиня-черные волосы и безупречные черты смуглого лица.

Карескриец скрипнул зубами от смущения, сознавая, что здесь совсем не место малообеспеченному пилоту по имени Вилф Брим. Отвернувшись, чтобы избежать настойчиво-профессионального взгляда тяжеловесного метрдотеля, Брим подался обратно к двери, но тут из-за ближайшего стола, где сидели большей частью люди во флотской форме, поднялся Тоби Молдинг.

– Вилф! – позвал он. – Иди сюда. Я занял тебе место.

Брим вздрогнул, поспешно приискивая какой-нибудь предлог, чтобы сбежать, но было уже поздно. Молдинг в мгновение ока усадил его между собой и приятным на вид человеком средних лет, одетым в коричневый, елочкой, твидовый пиджак, темные фланелевые брюки и остроносые родорианские башмаки.

– Марк, – сказал Молдинг, положив руку ему на плечо, – представляю вам Вилфа Брима – с этим человеком стоило бы познакомиться, даже если бы он не собирался у вас летать.

У Марка был внушительный нос, светящиеся юмором глаза и обвислые черные усы солидного размера. Теплый костюм, дополненный старомодной белой рубашкой и галстуком, давал понять, что его владелец живет в холодном климате.

– Очень приятно, Вилф, – сказал Марк, подавая руку. – Марк Валериан.

– Взаимно. – Брим пожал руку Валериана. Это имя было ему знакомо, но он не мог вспомнить откуда. – Я работаю на базе Флота здесь, в Аталанте, – добавил Брим, садясь.

– А я – у Вероники Пайк в Шеррингтоне.

– Благая Вселенная! – вскричал Брим, вспомнив, где слышал это имя. – Вы тот самый конструктор, который построил боевой катер для К.И.Ф. «Неуловимый», верно? По заказу Абнера Клисникова.

Валериан изумленно воздел свои косматые брови.

– Где, во имя галактики, вы могли слышать об этом чудище? Я думал, что катер разлетелся на атомы вместе с «Неуловимым», когда тот напоролся на мину.

– Не совсем так, – с растущим волнением ответил Брим. – Катер действительно погиб впоследствии вместе со старым звездолетом под названием «Приз» – но я успел провести немало метациклов за его пультом. Я даже выполнил на нем одно задание – он в самом деле был настоящим супермощным чудищем со своими двумя генераторами, но все же…

– Я так и знал, что у вас найдется о чем поговорить, – засмеялся Молдинг, занимая свое место, – но понятия не имел об аппарате Абнера Клисникова. Вселенная! Бывает же такое.

– Что это за аппарат Абнера Клисникова? – вмешалась в разговор красивая женщина в ладно сидящем мундире. – Я помню – Абнер был величайшим пилотом всех времен.

– Да, расскажите! – подхватил еще кто-то. Хлопотливые официанты начали подавать завтрак. На столах рядом с бокалами логийского появились густой суп, деликатесная колбаса из редких сортов дичи, сыры всевозможного аромата и консистенции, свежеиспеченный хлеб, фрукты со всей галактики, мороженое и богатейший ассортимент десертов. Оживленная беседа, которую вели крупнейшие авторитеты космоса за столом, немного замедлилась, но не прервалась. Банкет продолжался два полных стандартных метацикла, и к концу его Брим начал понимать, что не все члены ИЗО – богатые хлыщи, хотя состояние большинства из них превышало его самые смелые мечты. К собственному удивлению, он не почувствовал себя чужим за столом Имперской Звездной Команды.

После второй перемены десерта герцог Уошборн призвал собрание к порядку или хотя бы к видимости оного. За большинством других столов тоже велись неумолкающие, хотя и тихие разговоры. Многие клевали носом, пока Романова зачитывала резюме прошлого собрания, а кое-кто даже уснул, когда Коллингсвуд заговорила о реорганизации спортивных планов Общества.

– Здесь что, всегда так? – прошептал Брим, встретившись взглядом с Валерианом.

– Не знаю, – нахмурился тот. – Но если богатые люди так себя ведут, я предпочитаю остаться бедным.

Брим не успел ответить: Онрад встал, и гул в зале сразу стих.

– С сегодняшнего дня, – возвестил принц самым что ни на есть монархическим тоном, – Имперское Звездное Общество начинает работать на совершенно новой основе, полностью изменив режим подготовки к соревнованиям. – Далее принц объяснил, что Шеррингтонский завод уже обязался построить специальный гоночный аппарат под руководством главного конструктора Марка Дж. Валериана. А содескийская фирма «Красны-Пейч», чей знаменитый на всю галактику исследовательский центр находится недалеко от Гремковы, обязуется поставить и систему гравигенераторов, и гипердвигатель.

Брим мысленно усмехнулся. Это объясняло кое-что, в том числе и появление в Аталанте его содескийских друзей. Потом он услышал свое имя, и сердце у него замерло.

– Адмиралтейство, – объявил принц, – выделило нам обновленную Звездную Команду в качестве консультантов, мы же, со своей стороны, заручились услугами мистера Вилфа Брима, прославленного ветерана нашего Флота, а ныне испытателя Аталантской базы. Он будет принят в Общество на должность первого пилота…

Раздались вежливые аплодисменты, и Брим покраснел до ушей. Посмотрев на Молдинга и Валериана, он пожал плечами и шепнул:

– Впервые слышу.

– Он что, не спрашивал твоего согласия? – удивился Молдинг.

– К чему так утруждать себя? – хмыкнул Брим. – Нет во Вселенной пилота, который бы отказался от участия в Гонках Митчелла, и принц это знает. – Брим усмехнулся, глядя на Валериана. – Особенно если этот пилот уже летал на ваших кораблях.

– Благодарю покорно, – приятно удивился конструктор. Нахмурив лоб, он задумался над чем-то, а после извлек из кармана пиджака листок дешевого желтого пластика. – Скажите мне, что вы об этом думаете, – сказал он, протягивая листок Бриму.

Тот разложил пластик на скатерти между собой и Молдингом и замер в почтительном восхищении. Валериан набросал на листке в трех проекциях космический корабль, заслуживающий названия шедевра аэродинамики: обтекаемые овальные плоскости представляли собой нечто совершенно новое после двух веков угловатых, клинообразных конструкций. Брим представил себе этот корабль в объемном изображении: плавные конические сечения, составляющие корпус и надстройку, сливались в высокоэстетическое целое. Через довольно продолжительный, как ему показалось, промежуток времени Брим взглянул на Валериана.