Текст книги "Письма о буддийской этике"

Бидия Дандарон
Каким я его помню

Я познакомилась с Бидией Дандаровичем Дандароном (1914—1974) в Москве в октябре 1956 г., спустя всего несколько месяцев после освобождения его из лагеря Бидию Дандаровича приютила у себя одна супружеская пара. Затравленный, одинокий, больной, совершенно измученный двадцатью годами лагерных мытарств, он избегал общения с людьми и зарабатывал на жизнь, рисуя орнаменты для ковров.

В первый раз Дандарон был арестован в 1937 г. в Ленинграде. В то время ему было двадцать три года, он был студентом Университета. За что и почему его взяли, он так и не узнал, а может быть, память не сохранила, вытолкнула в небытие эти чудовищные обвинения.

От тех страшных, пережитых дней – следы пыток. Его пытали раскаленным железом, забивали иголки и гвозди под ногти, обливали на морозе ледяной водой, сажали раздетого в холодный карцер. Иногда подолгу не давали есть, затем приносили соленую-пресоленую селедку и оставляли его, мучимого жаждой, без воды. Многие его соузники умерли от таких пыток. То, что он выжил, Дандарон воспринимал, как чудо и знак избранничества.

Надо сказать, что время, проведенное в лагерях, он не считал потраченным напрасно. Здесь он познакомился со многими интересными людьми, с которыми впоследствии поддерживал отношения. Сблизившись с философами, сидевшими вместе с ним в одном лагере, он смог углубить свои немалые к тому времени знания.

Так он познакомился с профессором философии из Вильнюсского университета Василием Эмильевичем Сеземаном, который стал его лучшим другом. Сеземан читал ему лекции по истории европейской философии, а Дандарон – по буддизму. Сеземан и познакомил меня с Дандароном.

Дандарон был буддистом, точнее сказать, тантристом. Это обстоятельство и обусловило направленность переписки, завязавшейся между нами.

В детстве Дандарона отдали в монастырскую школу, где он изучал тибетский язык, санскрит и буддизм. Его отец, Доржи Бадмаев, лама-философ, был известным буддийским деятелем. В родившемся у него 15 декабря 1914 г. сыне признали новое рождение тибетского хамбо-ламы Джаяг-сы-гэгэна. В июле 1921 г. духовный вождь бурятских буддистов Лубсан Сандан Цыденов передает Бидии Дандарону свое духовное могущество и титул Царя Учения – Дхармараджи.

Выйдя на свободу, уже осенью 1956 г., Дандарон пытается устроиться на работу в Институт востоковедения. Но без прописки его не принимают. Наконец, в марте 1957 г. он был полностью реабилитирован. У него появляется надежда на успех, и он сразу же едет в Ленинград, где академик И. А. Орбели и профессор Д. А. Алексеев обещают устроить в местный филиал Института востоковедения разбирать рукописи, а также преподавать тибетский язык в Университете. Но и на этот раз ему не удается устроиться на работу, получить место, отвечающее его дарованию и способностям. И Дандарон вскоре возвращается в Москву.

Постоянное беспокойство о завтрашнем дне, неопределенность с устройством и подорванное здоровье мешают ему сосредоточиться и заняться наукой.

В апреле 1957 года он переселяется на квартиру профессора Н. С. Познякова, в сорока километрах от Москвы (поселок Нахабино), и решает ждать ответа об устройстве именно здесь, так как в самой Москве его преследуют бдительные «органы»– за нарушение правил прописки. По доносу милиция все же обнаруживает его местопребывание, и Дандарон вынужден ночевать на улице. Жизнь становится невыносимой. Днем он занимается в библиотеке им. Ленина, а ночи проводит без отдыха.

По совету друзей в мае 1957 г. он едет в Бурятию, в Кижингу, где живут его мать и сестра. Там он решает пожить до осени. С осени ему обещали работу в Ленинграде, но, к сожалению, это было опять только обещанием. В Бурятии ему предлагают написать сценарий фильма о 300-летии присоединения бурят-монгольского народа к России. В сентябре 1957 г. Дандарон возвращается в Москву собирать материал для этой работы. Хоть ему и не по душе такое задание, но это был единственный способ как-то заработать на жизнь, не порывая с научными занятиями.

В октябре 1957 г. Дандарон вновь вынужден уехать из Москвы в Улан-Удэ. Перед отъездом он встречается с хамбо-ламой Шираповым – главой буддистов в СССР.

Наконец, 1 ноября 1957 г. ему удается устроиться на работу в Бурятский филиал Института культуры АН, в сектор тибетологии внештатным научным сотрудником. Одна из первых его работ – перевод с тибетского языка сочинения «История распространения индийской философии в Китае».

В 1958 г. он участвует в конференции Географического общества, собирает в архиве материалы по истории взаимоотношений забайкальских буддистов с православной церковью Восточной Сибири, ездит в Саянские горы в экспедицию по сбору лекарственных трав как знаток тибетской народной медицины.

Однако эта нерегулярная работа по договору в материальном отношении его не устраивает. Дандарона угнетает такое положение, а главное – угнетает невозможность уплатить долги. Комнаты своей у него нет, и ему приходится жить у друга (у Б. Санжина) и мириться с тем, что нет никаких условий для работы. Болезни истощают ослабленный тюрьмой организм. Только через два года после освобождения из лагеря, 6 октября 1958 г., он становится сотрудником Комплексного научно-исследовательского института Сибирского отделения АН СССР. Через год Б Д. Дандарон получает обещанную комнату. В этой комнате по ул. Кирова Бидия Дандарович прожил до 1966 г., пока не переехал на последнюю квартиру, на Солнечной улице.

В 1958 г. Дандарон пишет три статьи: «Агинский дацан» – историю одного из старинных монгольских монастырей для буддийской энциклопедии; «Философские школы в буддийских монастырях» (для той же энциклопедии); пишет статью о Данжуре.

В 1958 – 1959 гг. составляет тибетско-русский словарь на 15 тысяч слов, а также «Тибетско-русский словарь философских терминов». Это колоссальный труд, который поглотил очень много сил, но, как мне помнится, он не принес ожидаемого духовного удовлетворения.

Дандарон чувствует себя по-прежнему одиноким, невостребованным, ненужным. Настоящих друзей, своих единомышленников, в Бурятии он не находит. Отнимают время и болезни. У него совсем расстроены нервы, мучает бессонница и тяжелые кошмарные сны. Он пытается найти утешение в философии и урывками изучает теорию дхармы по тибетским источникам, переводит на русский язык тибетскую грамматику.

Изучая буддийскую философию и сопоставляя ее с трактовками европейских авторов, Дандарон приходит к выводу, что большинство авторов излагают идеи буддийских мыслителей неверно. Ему хочется исследовать глубинную психологию школ санкхья и йога, чтобы сопоставить их с европейскими школами, начиная от Платона, Плотина, Гегеля и Фрейда и кончая школой парапсихологов, но у него нет времени и возможностей для этого. Постоянная душевная неудовлетворенность возбуждает его нервы, ему все больше хочется замкнуться, изолироваться от людей.

В 1960 г. издательство восточной литературы выпускает его первую работу «Описание тибетских рукописей и ксилографов Бурятского комплексного научно-исследовательского института».

Кроме научной деятельности, Б. Д. Дандарон сыграл большую роль в создании общины буддистов в Ленинграде

Проведя одну треть жизнь в лагерях, Б Д. Дандарон не нашел счастья, радости и на свободе. Он был глубоким мистиком, стремился к нирване, но в 70-х годах его путь к совершенству был прерван: арест, неправый суд, снова лагерь, все новые и новые унижения; смерть избавила его от страданий.

Вот, пожалуй, и все, что я помню из его рассказов о своей жизни в последнем своем воплощении.

30.III.1991 г. Наталия Климанскене

1.
31 октября 1956 г.
Москва

Дорогая, милая моя Наташа!

После того как я узнал тебя, я испытываю, кроме моей безумной любви к тебе, острую потребность раскрыть самое существо и сокровенные возможности пути к совершенству, которыми ты, несомненно, обладаешь. Я пытался рассказать об этом, но у меня не выходило, ибо всегда разум был в тени моей любви. Поэтому я буду пытаться осуществить в письме то, чего я не смог сделать посредством беседы. В этом (первом) письме я хочу наметить, в каком разрезе будет идти наша переписка. Если пойдет удачно, то можно будет излагать свои мысли более или менее систематически, чтобы впоследствии из этих писем вычленить схему будущей философской системы. Эту систему я мыслю как попытку синтеза западной и восточной мудрости. Мне кажется, целесообразнее при этом останавливаться на философских учениях Востока, так как европейские школы уже в какой-то степени известны. Вообще-то, систематическую беседу начнем, я полагаю, когда наладится наша переписка.

Всем известно, что человек хочет вести свою жизнь в свете познания самого себя и мира, вникая не просто в рассмотрение непосредственных результатов своих деяний, но даже далеко идущих последствий. Таким образом, желание познавать вытекает из разумной природы человека. Философия является попыткой удовлетворить это самое желание осмысливать. Поэтому философия – не просто удовольствие, а необходимость. Если сказать словами англичанина Huxley, то примерно выходит так. Человек живет в соответствии со своей философией жизни, со своим пониманием мира. Это верно даже в отношении большинства беззаботных людей. Без метафизики жить невозможно. Нам дано выбирать не между некоей метафизикой и отказом от нее, а всегда – между хорошей или дурной метафизикой.

Особенно важно для человека, ставшего на путь совершенствования, для которого возможность этого вместе с тем и великий долг; Для него особенно важно воспитать к себе волю к свободе и посредством этого завоевать нравственную свободу – прежде всего познать

самого себя, отбросить свои дурные стороны души и приобрести хорошие. Для этого необходимо знать, что – хорошо, а что – плохо. Разобраться в этом не так-то просто. Большинство людей зло принимают за добро, и поэтому в мире вечно идет борьба. А устранить вообще всякую причину, порождающую зло, никто не собирается, ибо это бессмысленно: с исчезновением зла исчезло бы и добро. Понятие добра существует постольку, поскольку существует его противоположность – зло. Но нужно воспитать в себе добро таким образом, чтобы я радовался своим добрым деяниям, и в конце концов доброе деяние стало бы для меня жизненной необходимостью. Тогда: во-первых, я буду удовлетворять свои нравственные потребности (этим деянием); во-вторых, этим же добрым деянием помогу и другим, ибо доброе деяние говорит само за себя – оно предназначено для помощи другим. Без этого нет совершенства, а без совершенства нет йогина. Всякий, кто поставил себе цель серьезно заняться йогой, должен разобраться в добре и зле – это первое. Для этого нужно знать философию нравственности.

Каждый человек, стремящийся к самопознанию, ставит перед собою цель, для достижения которой он должен сохранить свободу – это второе. Тем более, для достижения такой высокой и благородной цели, как состояние йогина, необходимо сохранить индивидуальную свободу от чувственного влечения, от мира.

Лишь после этого необходимо укрепить веру – это третье. Вера должна быть совершенно непоколебимой. При этом нужно твердо знать, что задача созерцания очень трудна: могут быть всякие неожиданные препятствия на пути к достижению. Но любые препятствия можно преодолеть при наличии сильной воли, индивидуальной свободы и непоколебимой веры. Эти три условия являются краеугольным камнем для построения здания школы йогачаров.

Тот, кто стремится к состоянию йогина, должен уяснить четыре вопроса: 1) о страдании, 2) его происхождении, 3) о прекращении страдания, 4) а также о пути, ведущем к прекращению страдания. «Это, – говорят йоги, – приносит пользу, способствует святости жизни, приводит к отвращению от всего земного, к уничтожению страстей, к прекращению страданий, познанию высшей мудрости, к нирване». Ответы на эти четыре вопроса составляют сущность просветления йогина, которым он стремится поделиться со всеми ближними, и известны под названием Четырех Благородных Истин (на санскрите – чатвари арьясатьяни):

I – жизнь в мире полна страданий;

II – причина этих страданий;

III – страдания можно прекратить;

IV – есть путь, ведущий к прекращению страданий.

Вот об этих Четырех Благородных Истинах мы и будем говорить дальше. В этом письме я даю только общие штрихи.

Первая Истина. Буддисты говорят, что с той минуты, как человек рождается, он попадает в круговорот зависимостей и лишается свободы. Рождение, старость, болезнь, смерть, горе, печаль, желания (чувственное влечение, любовь), отчаяние – все, что порождено привязанностью к земному, есть страдание. Так как все люди подвержены этим страданиям, несовершенству, то они по отношению друг к другу становятся волками (врагами). Если иные говорят, что в жизни столько прекрасного, что не хочется с нею расставаться, то они ошибаются; эти мирские радости представляются удовольствием лишь близоруким людям. Кратковременность этих удовольствий, горе, испытываемое при их утрате, вечная боязнь потерять их и другие тяжелые последствия сводят на нет радости жизни и превращают их в подлинные источники страха и скорби.

Вторая Истина: о причине страданий. Происхождение зла объясняется буддистами с помощью особой концепции естественной причинной связи – кармы. Согласно этой теории, нет ничего необусловленного, все зависит от определенных условий. Так как каждое событие порождается некоторыми условиями, должно существовать нечто, бытие которого порождает страдание.

Земные страдания, говорят буддисты, возникают из факта рождения. Если бы человек не был рожден, он не знал бы этих тягостных состояний. Рождение, в свою очередь, обусловлено стремлением к становлению, силой слепого стремления или предрасположения к рождению, стремлением, вызывающим наше рождение. Наша умственная приверженность (схватывание) к земным вещам является условием наших желаний быть рожденным. Эта приверженность, в свою очередь, возникает из нашей жажды, страстного стремления наслаждаться предметами внешнего мира. Но откуда происходит это желание? Мы ведь не можем стремиться иметь то, чего мы не испробовали, не имели раньше. Предыдущий чувственный опыт, скрашенный некоторыми приятными ощущениями, является причиной жажды, страстного стремления. Но ведь чувственный опыт невозможен без контакта между органами чувств и объектами. Этот контакт, в свою очередь, не мог бы возникнуть, если бы не было шести органов познания: пяти чувств и ума. Наличие этих шести органов внешнего познания зависит от телесно-духовного организма, составляющего воспринимающую сущность человека. Но этот организм не мог бы развиться во чреве матери и родиться, если бы он был мертв, т. е. лишен сознания. Сознание же, которое входит в зародыш еще в теле матери, является только результатом впечатлений нашего прошлого бытия. А последняя ступень нашей прошлой жизни, ступень, предшествовавшая нашей сегодняшней жизни, в свою очередь, содержит в концентрированном виде все впечатления, результаты всех предшествовавших, прошлых деяний.

Впечатления, которые ведут к новому рождению, вытекают из неведения (невежества) истины. Если бы преходящая, полная страданий природа земного существования была познана человеком вполне, тогда у нас не могло бы возникнуть кармы, вызывающей новое рождение. Неведение истин (невежество), следовательно, есть коренная причина впечатлений, т. е. стремлений к новому рождению.

Вкратце:

1) страдание в жизни обусловлено рождением;

2) рождение – стремлением к жизни (к наслаждению);

3) стремление к бытию – умственной привязанностью к объектам;

4) привязанность – жаждой, желанием вещей;

5) жажда – чувственным восприятием;

6) чувственный опыт – чувственным соприкосновением с объектами;

7) чувственное соприкосновение – шестью органами познания;

8) шесть органов познания – эмбриональным периодом развития организма, состоящего из разума и тела;

9) эмбрион не может развиться без первоначального сознания;

10) первоначальное сознание обусловлено впечатлениями прошлой жизни;

11) эти впечатления обусловлены двенадцатым звеном цепи – неведением истины.

Это есть 12 звеньев цепи причинной зависимости, или, иначе говоря, 12 звеньев цепи страданий. Значит, сегодняшняя жизнь является следствием прошлой и причиной будущей жизни.

Третья Благородная Истина – о прекращении страданий – вытекает из второй, где говорится, что несчастье зависит от некоторых условий. Если устранить условия, порождающие несчастья, то прекратятся и страдания. Вот к этому и стремятся буддисты. Прекращение страданий, т. е. НИРВАНА, как они говорят, возможна в этой жизни, если будут выполняться определенные условия. Когда контроль над страстями и постоянное размышление об истине ведут человека через четыре стадии сосредоточения к совершенной мудрости (о чем будем говорить потом), тогда он освобождается от власти земных страстей. Он порывает узы, связывающие его с миром. Тем самым он становится свободным, освобожденным. Это состояние освобождения чаще называется нирваной – угашением страстей, а вместе с ними и страданий. Но состояние нирваны не означает отказа от деятельности. Об этом в следующем письме. И в следующем письме напишу о Четвертой Благородной Истине – о пути к освобождению.

Моя Наташа, моя хорошая! Отъезд твой, как я и предполагал, привел меня в абсолютный упадок духа, в полное отчаяние. Я полюбил тебя не только сердцем, но и душою. Ты увезла с собою всю мою радость. Я понял, понял тогда, когда ты была здесь, что счастье у меня будет только там, где ты. Как мне хочется быть с тобою. Как мне хочется, чтобы ты сохранила полную индивидуальную свободу. Будь умной и серьезной в своих высоких целях. Постарайся, моя милая, моя хорошая, приехать. Единственным моим утешением является надежда снова увидеть тебя. Прими все меры, чтобы в декабре приехать в Москву.

В письмо для меня вложи две фотографии, которые ты обещала. Послушай, переходи в обращениях ко мне на ты, это как-то ближе к сердцу. Здесь ты обращалась то на ты, то на вы. Вы – это казенно, холодно и далеко. Даже если ты останешься только моим хорошим другом, все равно рано или поздно перейдешь на ты. Но, я надеюсь, что ты будешь для меня гораздо больше, чем мой самый хороший друг.

Пока, моя любимая.

Целую тебя тысячи раз. Целую, целую…

Твой Биди.