Текст книги "Сквозь шторм (ЛП)"
Автор книги: Беверли Дженкинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Рэймонд посмотрел на свою спящую жену. Действительно ли она была связана со шпионами или стала жертвой обстоятельств, на которые не могла повлиять, как она утверждала? Он не знал ответа, и прошлой ночью ему было все равно.
Но в ту ночь, в лагере, ему было не все равно. После того, как Бейкер ударил его сзади, он пришел в себя на грязном полу, а рядом с ним на коленях стоял очень обеспокоенный Андре. Уложив Рэймонда на койку, Андре осмотрел обшарпанный сундук, нашел мешочек с тонким золотым браслетом внутри. Положив браслет на койку рядом с Раймоном, Андре перешел к бумагам, разбросанным по всему столу. Он установил, что пропали пять подписанных пропусков и инструктивные материалы о марше Шермана в Саванну 15 ноября. Это сообщение еще больше разбередило и без того раскалывающуюся голову Рэймонда, и он понял, что должен сообщить об этом.
Он смог это сделать только несколько дней спустя. Нападение повстанцев на лагерь в ту ночь заставило всех быть слишком занятыми борьбой с конными партизанскими отрядами, тушением пожаров и погребением погибших. При первой же возможности он отправился в Атланту, чтобы подать рапорт армейскому командованию. Там ему сообщили, что из-за значительного ущерба, нанесенного лагерю, правительство планирует закрыть его. Менее чем через неделю после предательства Сэйбл Рэймонд, Араминта и Андре направили своих лошадей на восток, к Морским островам Южной Каролины.
Он остался там, помогая вольноотпущенникам строить дома и сажать хлопок, пока не вернулся домой этим летом. Сэйбл была последним человеком, которого он ожидал встретить здесь, под крышей своей матери.
Натянув мятую рубашку и пиджак, Рэймонд бесшумно вернулся к кровати, где, ни о чем не подозревая, спала Сэйбл. Часть его хотела раздеться и снова забраться под одеяло, чтобы быть рядом, когда она проснется, но рациональная часть его самого требовала сохранять дистанцию.
Он не мог уйти, не поцеловав ее на прощание в щеку. Затем он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.
Спустившись вниз, он увидел, что его мать сидит на крыльце и пьет утренний кофе с молоком. Она обратила внимание на его помятую одежду, но ничего не сказала по этому поводу. Вместо этого она спросила:
– Доброе утро, Рэймонд. Не хочешь ли кофе?
– Доброе утро, мама. Нет, мне пора идти.
Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, подъехала карета Арчера. При виде брата раздражение Рэймонда усилилось.
Когда Арчер ступил на крыльцо, он бросил взгляд на мятый костюм Рэймонда и спросил, приподняв бровь:
– В каком мусорном баке ты спал прошлой ночью, старший брат?
– Плевать я хотел на твое мнение, сопляк. Скажу лишь одно, держись подальше от моей жены.
– У тебя есть жена… о да, Сэйбл, жена, которую ты, похоже, упорно игнорируешь.
Арчер подошел и поцеловал мать в щеку. Он налил себе кофе.
Рэймонд сказал:
– Больше никаких походов по магазинам.
– Кто будет сопровождать ее в те дни, когда она захочет пройтись по магазинам?
– Это сделаю я.
Арчер начал смеяться. Увидев неодобрение на лице матери, он взял себя в руки, но не смог удержаться от замечания:
– Рэймонд, ты сам-то одеться не можешь, не говоря уже о том, чтобы одеть красивую женщину. Этот костюм – прекрасный тому пример.
– Мне помять тебя таким же образом? – спросил Рэймонд. – Этим утром я от драки не откажусь.
Филипп был уже на полпути к дому, когда его наконец заметили. Он, очевидно, услышал угрозу Рэймонда, потому что протянул:
– Если бы я знал, что он будет здесь, угрожая всем, я бы остался дома.
Не обращая внимания на свирепый взгляд Рэймонда, он подошел к матери и поцеловал ее в щеку.
– Доброе утро, мама. Можно мне немного кофе? Из-за чего старший брат на этот раз бесится? Боже правый, мужик, где ты спал прошлой ночью? Вы только гляньте на его костюм.
Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Джулиана налила Филиппу кофе.
Арчер ответил на первый из вопросов Филиппа:
– Он не хочет, чтобы я водил Сэйбл по магазинам.
– А кто будет это делать? Он?
– В точности мои слова, – заметил Арчер.
За чашкой кофе Филипп спросил:
– Полагаю, ты собираешься запретить мне сводить ее на бейсбольный матч в субботу. Она любит бейсбол, Рэймонд. Ты знал об этом?
– Черт возьми, мы женаты меньше месяца.
– И сколько раз за эти несколько недель ты ее видел? Мама сказала, что Сэйбл вернулась сюда в наемном экипаже на следующее утро после первой брачной ночи. Что с тобой не так? Я видел, как ты лучше обращался с девушками из таверны.
Рэймонд потер ладонями усталые глаза.
– Все очень сложно.
Арчер протянул:
– Если она тебе не нужна, так и скажи. Мы с ребятами будем тянуть соломинку.
– Скорее всего, пистолеты, – сухо возразил Филипп.
Глаза Рэймонда сузились, но братья не обратили на него внимания.
– Нам не хватало тебя вчера вечером у Мюриэл, – заметил Филипп. – Где ты был?
– Не твое собачье дело.
– Ты пропустил вечеринку по случаю дня рождения своей любовницы? – удивленно спросил Арчер. – От имени Сэйбл я говорю, что это великолепно.
Рэймонд поднял глаза и увидел стоящую в дверях Сэйбл. На ней был тот же нефритово-зеленый халат, который он снял с нее прошлой ночью, и его мужское достоинство начало пульсировать сильным и знакомым ритмом. Ему стало интересно, много ли она слышала.
– Доброе утро, Сэйбл.
– Рэймонд.
Тишина на крыльце становилась все более напряженной.
Говоря так, словно они были одни, она сказала:
– Я услышала голоса, но решила, что ты уже ушел. Ты забыл свои часы.
Она протянула их на ладони.
Он взял их и положил в карман сюртука.
Сэйбл проигнорировала понимающие ухмылки на лицах Арчера и Филиппа и вместо этого тихо сказала мужу:
– О, и Рэймонд, передай своей любовнице мои извинения за то, что я заставила тебя пропустить вечеринку по случаю ее дня рождения вчера вечером. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось…
Она повернулась и пошла обратно в дом, завораживая его знойным покачиванием бедер.
Ее сарказм не ускользнул ни от кого на крыльце, как и ее вызов.
Арчер бросил:
– Я думаю, она только что объявила войну.
Все еще охваченный воспоминаниями об их занятиях любовью, Рэймонд сказал:
– Я думаю, что ты, возможно, прав.
В тот день, после работы в Бюро, Рэймонд тихонько постучал в дверь Мюриэл. Она открыла с непроницаемым выражением лица, затем отступила, чтобы он мог войти.
– Я должен извиниться перед тобой за вчерашний вечер, поэтому я здесь. Я приношу свои извинения.
Мюриэль была темноволосой высокой красавицей. Они с Рэймондом начали встречаться еще до войны. Она была умна, начитанна и часто мирилась с его причудами, когда никто другой этого не делал.
– Ты сильно злишься? – спросил он.
– По правде говоря, не очень.
Он был уверен, что она прочла удивление на его лице.
– Правда?
– Правда, – сказала она, провожая его внутрь квартирки, которую он снимал для нее почти четыре года. – Я была немного расстроена, когда ты не приехал, но я реалистка, Рай.
Он сел.
– Что это значит?
– Ты хоть понимаешь, что мы не занимались любовью с тех пор, как ты вернулся с войны?
Это была правдой, и Рэймонд почувствовал себя почти виноватым из-за этого.
– Не нужно испытывать чувство вины, – сказала она, правильно поняв его. – Нам было хорошо вместе, тебе и мне.
Из-за военной службы и потрясений, связанных с войной, он смог увидеться с ней только дважды с 1863 года. Когда в прошлом месяце он вернулся домой навсегда, той искры между ними уже не было. Сначала он списал это на естественное развитие событий – ему просто пришло время двигаться дальше, – но теперь ему пришлось признать, что дело было не только в этом. Горько-сладкие воспоминания о Сйэбл, которую он встретил в лагере, оставили неизгладимое впечатление, которое сделало его невосприимчивым ко всем другим женщинам.
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Мюриэль сказала:
– Я слышала, она очень красивая.
Рэймонд не стал притворяться, что не понимает, о ком она говорит. Он был обязан сказать ей правду.
– Да, это так.
– Я потеряла тебя из-за нее, не так ли?
– Часть меня хочет отрицать это.
– Но ты не можешь.
– Нет, не могу.
Она подошла и встала у окна.
– Я встретила мужчину, который хочет отвезти меня в Порт-о-Пренс. Я согласилась.
– Когда ты уезжаешь?
– Через пять дней.
– Куда мне переслать твою оплату?
Она покачала головой.
– В этом нет необходимости. За эти годы ты был более чем щедр, и у меня скопилось приличное состояние.
Она помолчала, потом спросила:
– Рай?
Он посмотрел ей в глаза.
– Да?
– Обещай мне, что ты будешь таким же щедрым и любящим с ней, каким был со мной.
Он не удивился ее словам. У нее всегда было доброе сердце.
– Я обещаю.
– Хорошо. А теперь убирайся из моего дома, пока я не начала реветь.
С горько-сладкой улыбкой Рэймонд Левек встал, поклонился и вышел.
Глава 11
В тот вечер Дрейк и Бо пришли поужинать с Джулианой и Сэйбл. Только все уселись за сверкающий стол, как вошел Рэймонд.
– Добрый вечер.
Удивленная Джулиана воскликнула:
– И тебе доброго вечера. Пришел, чтобы присоединиться к нам?
– Я подумывал об этом.
Сэйбл тоже была удивлена его необычным появлением. Он никогда раньше не ужинал с ними. Она подвинула свой стул, чтобы освободить место рядом с собой. Джулиана достала для него тарелку из нового шкафа.
Сэйбл не знала, как себя вести, когда он был так близко. Нежный и страстный мужчина в ее спальне, казалось, мало походил на того строгого, неприступного мужчину, каким он бывал в других местах. Она решила, что просто последует его примеру.
За ужином они обсудили текущую реставрацию дома и его обстановки, а также желание Джулианы нанять новый штат прислуги.
– Я готовлю сама с 63-го года, и, честно говоря, мне это надоело, – призналась она.
– Мама, я слышал, что Малышка Реба вернулась в город, – сказал Дрейк.
– Племянница Макси здесь? – воскликнула Джулиана. – Она работает?
– Я не уверен, но могу выяснить.
– О, да, это стало бы ответом на мои молитвы.
– Кто такая Малышка Реба? – спросила Сэйбл.
– Племянница одной из маминых очень хороших подруг Макси, – объяснил Бо. – Малышка Реба переехала в Мичиган перед войной, чтобы жить со своей тетей, которая работает поваром у лучшего друга Рэймонда, Галено Вашона.
– И, как и у ее тети Макси, призвание Ребы – готовить, – добавила Джулиана. – Если Реба согласится работать на меня, мне больше никогда не придется есть свою стряпню.
Затем разговор перешел на работу Рэймонда в Бюро вольноотпущенников.
– Дела идут неважно, – заявил он. – На каждого хорошего агента приходится трое, которые заботятся только об интересах своих бывших хозяев. Их совершенно не волнует работа, которую они должны выполнять.
– Разве нет законов, регулирующих деятельность бюро? – спросила Джулиана.
– Да, но в разных штатах они разные, поэтому нет четких правил, как должны действовать агенты. В некоторых местах, например, здесь, в Луизиане, есть суперинтенданты, которые делают все возможное, чтобы помочь вольноотпущеннику. В других местах агентов обвиняли в том, что они избивают беженцев и позволяют плантаторам увольнять своих новых чернокожих сотрудников, когда наступает день выплаты жалованья. Согласно многочисленным сообщениям, коррупция процветает.
Дрейк спросил:
– Что это я слышу о том, что преподобный Бенджамин Рэндольф нанялся агентом? Я познакомился с ним во время войны, когда он был капелланом Двадцать седьмого полка.
Рэймонд ответил:
– Он пытается получить должность, но не так уж много чернокожих приглашают на работу. Его должны были нанять сразу же. Этот человек хорошо образован, окончил Оберлин. Он даже сказал, что будет работать бесплатно, если его направят туда, где он сможет помочь лучше всего.
Сэйбл не понимала, почему Бюро вольноотпущенников отказалось нанять такого человека, как преподобный Рэндольф. Образованные чернокожие с севера и юга оказывали неоценимую помощь бывшим рабам. Школы для вольноотпущенников открывались по всему Югу, в бильярдных, на складах и в заброшенных товарных вагонах, и многие образованные чернокожие были нужны в качестве учителей.
Сэйбл также знала, что участие свободных чернокожих помогло разрядить часто вспыхивавшие жаркие споры о том, следует ли свободным чернокожим вступать в союз с вольноотпущенниками. Некоторые представители свободной элиты в таких местах, как Новый Орлеан, Мобил и Чарльстон, отказывались отправлять своих детей в школы вольноотпущенников и публично отмежевывались как от них, так и от их идей. Согласно тому, что она узнала от городских работников по оказанию помощи, новоорлеанская газета «Юнион», выходящая три раза в неделю и издаваемая свободными чернокожими братьями Луи-Шарлем и Жан-Батистом Раунданез, сообщала об этой проблеме. Когда газета была основана в 1862 году, ее передовицы, опубликованные на французском языке, выступали за предоставление избирательного права и гражданских свобод только свободным чернокожим, владеющим собственностью. Они не видели никакой выгоды в том, чтобы ассоциироваться с массами необразованных чернокожих из сельской местности.
Сэйбл понимала их взгляды, даже если и не соглашалась с ними. До войны только в Новом Орлеане свободные чернокожие владели собственностью стоимостью почти в пятнадцать миллионов долларов. Многие из них были рабовладельцами, и этот факт казался ей поразительным. Некоторые из них были землевладельцами на протяжении многих поколений и получили образование в Испании и Франции. Когда началась война, освобождение рабов повлияло и на их доходы, и на традиции. Некоторые свободные чернокожие сражались на стороне Конфедерации и поддерживали ее финансово. Бернард Соули, богатый деловой партнер Джулианы, лично одолжил Конфедерации десять тысяч долларов.
После окончания войны элитарная позиция, поддерживаемая такими людьми, как братья Раунданез, резко изменилась, главным образом потому, что страна отказывалась проводить различие между чернокожими. Судьбы свободных и недавно освобожденных были вплетены в одну историю, нравилось это людям или нет, и ни одна из сторон не смогла бы пользоваться правами, обещанными Конституцией, без помощи и поддержки другой. Аболиционист и поэт Ральф Уолдо Эмерсон назвал свободу «медленным плодом», и Сэйбл была вынуждена согласиться.
После ужина Рэймонд снова удивил Сэйбл, спросив, не хочет ли она прогуляться с ним на свежем воздухе. Все еще не уверенная в его настроении, она заглянула ему в глаза, пытаясь разгадать его намерения, прежде чем признаться:
– Я бы с радостью.
Он помог ей подняться, и они извинились перед Джулианой, Дрейком и Бо. Они вышли на залитую лунным светом территорию за домом и подошли к небольшой беседке, которую несколько дней назад возвели рабочие Дрейка.
Рэймонд посмотрел на балки конструкции под открытым небом.
– Я рад, что Дрейк построил маме новую беседку. Старая разваливалась.
– Как долго она простояла?
– Мой отчим построил ее для нее в первый год их совместной жизни. Я помню, как они часто проводили здесь вечера после ужина.
– У меня сложилось впечатление, что они очень любили друг друга.
– Да, очень любили.
Учитывая все трудности, которые, казалось, были у них с Рэймондом, Сэйбл не ожидала, что когда-нибудь познает такую сильную любовь.
– Зачем ты пригласил меня сюда? – тихо спросила она.
– Я не знаю, – признался он. – Может быть, чтобы сказать тебе, что мы с моей любовницей расстались, или, может быть, просто чтобы ты была рядом. Я не знаю.
Он стоял к ней спиной, его силуэт вырисовывался на фоне лунного света, и казалось, что он стоит на палубе одного из своих кораблей.
– Ты действительно расстался с ней? – спросила Сейбл.
– Да. Я не делил с ней постель с тех пор, как вернулся домой. Похоже, у меня появилась тяга к лунам и солнечным лучам.
Хотя Сэйбл и обрадовалась этой новости, она задалась вопросом, что все это значит для их брака.
– Означает ли это, что ты изменил свое мнение обо мне?
– Нет, я все еще не доверяю тебе, но ты как сирена. Чем больше я стараюсь держаться подальше, тем больше хочу заключить тебя в свои объятия.
Он повернулся и посмотрел на нее. Даже в темноте она чувствовала его противоречивые чувства и непреодолимое желание. Он сказал ей:
– Пойдем, я провожу тебя в дом.
Следующий день Сэйбл провела, как и большинство дней в последнее время, прочесывая город в поисках сирот, нуждающихся в спасении. По оценкам городских властей, к концу года местное население пополнится по меньшей мере двадцатью тысячами вольноотпущенников, многие из которых – дети. Она находила их на ступенях церквей, у порогов дверей, роющихся в мусоре за ресторанами и гостиницами и бесцельно блуждающих. Некоторые из них были разлучены со своими семьями, и сердце Сэйбл всегда наполнялось радостью, когда они воссоединялись со своими родственниками. У других, действительно осиротевших, не было никого, кто мог бы их кормить, любить или защитить от городских беззаконников. Некому было уберечь их от лап плантаторов с дурной репутацией, которые использовали новые законы, запрещающие безработицу, чтобы снова обратить их в рабство.
Детей, которых она спасала с улицы, обычно отдавали на попечение сестер Святого семейства, чернокожего католического ордена, расположенного в квартале 700 по Орлеан-стрит. Согласно истории, которую сестры рассказали Сэйбл, католические монастыри когда-то были закрыты для свободных чернокожих, но в 1842 году свободная цветная женщина по имени Генриетта Делиль с помощью белой женщины по имени Мари Жан Аликво сумела добиться признания ордена и присоединения к нему. Вскоре к Делиль и Аликво присоединились две другие свободные женщины, которые также мечтали стать монахинями и служить Богу, – Жюльетта Годен и Жозефина Шарль. В здании, пожертвованном родственницей Делиль, монахини открыли школу, церковь и сиротский приют.
Другой благотворительной организацией в Новом Орлеане, помогающей обездоленным детям, было Католическое учреждение для неимущих сирот. Деньги на его создание пожертвовала мадам Мари-Жюстин Кувенант. Она приехала в Луизиану в качестве рабыни, но умерла очень богатой женщиной в 1837 году. В своем завещании она выделила деньги на школу для цветных детей, но протесты белых помешали осуществлению ее желаний. Потребовалась финансовая поддержка свободных чернокожих филантропов, таких как Аристид Мэри и других влиятельных членов общества, чтобы, наконец, утвердить завещание. В 1847 году, через десять лет после ее смерти, мечта мадам Кувенант стала реальностью.
Благотворители с любовью прозвали Сэйбл мадам Д'Орфелен за ее неустанную работу на благо сирот. Владельцы магазинов теперь присматривали за детьми, которых находили, и держали их на месте, пока она не могла забрать их во время обхода. Они также предупреждали ее обо всех, кто мог прийти просить милостыню в их магазины, но потом сбежать. Прохожие останавливали ее на улицах, чтобы расспросить о пропавших детях, и она просматривала газеты, особенно местную La Tribune, в поисках объявлений, размещенных родителями, которые ищут пропавших малышей.
Собственный опыт Сэйбл научил ее очень чутко относиться к детям, у которых никого не было. Она продолжала носить в своем сердце Мати и своего брата Райна, но каждое утро благодарила Старых королев за любящих членов дома Левек.
Однако она не знала, кого благодарить за Рэймонда. Узнав, что у него больше нет любовницы, она улыбнулась. Даже когда Сэйбл и ее кучер бродили по улицам в поисках нуждающихся детей, ее последняя страстная встреча с мужем все еще живо стояла у нее в голове. Она думала, что ничто не может сравниться с удовольствием, которое она испытала в их первую брачную ночь, но оказалось, что она ошибалась. От одной мысли о том, как скандально она наслаждалась их встречей, ее желание усилилось. Его прикосновения приводили ее в такой восторг и трепет, что ей хотелось быть настоящей королевой, чтобы иметь возможность требовать, чтобы он занимался с ней любовью, когда она прикажет. Рэймонд был не из тех мужчин, которыми можно командовать, и она сомневалась, что ее бы привлекло, если бы это было так. И все же он пробудил в ней потребность, которую мог удовлетворить он, и только он.
На другом конце города Рэймонд сидел на новом диванчике, который он купил для Сэйбл, и размышлял, не станет ли ему лучше, если он напьется. Он провел большую часть утра, общаясь с вольноотпущенниками в бюро, но даже их неотложные дела не могли стереть ее образ из его памяти. Сэйбл так запутала его, что он не знал, что делать дальше. Решив посмотреть, не поднимет ли коньяк его унылое настроение, он достал из буфета хрустальный графин. Однако, прежде чем он успел взять бокал, он услышал, как снаружи подъехал экипаж, и направился к входной двери. Увидев Галено Вашона, царственно выходящего из арендованного экипажа, Рэймонд широко улыбнулся. Его улыбка стала еще шире при виде очаровательной жены Галено, Эстер.
Рэймонд отставил графин в сторону и бросился встречать их. После того, как он обменялся крепкими объятиями и энергичными хлопками по спине со своими двумя друзьями, он пригласил их в дом.
Первыми словами, которые сорвались с губ Эстер, были:
– Где здесь уборная?
– Она снова беременна, – с гордостью объявил Гален.
Рэймонд поспешно указал Эстер направление, и она убежала.
Рэймонд подсчитал количество детей Галена, когда они садились.
– Это будет четвертый?
– Правильно. Еще один маленький дракончик, которого Макси и мама Фрэнсис могут баловать.
– Как будто ты не будешь делать то же самое.
Рэймонд усмехнулся. Макси была кухаркой Галена. Фрэнсис была матерью Эстер.
– Я был там, когда родилась Франсин, помнишь? Ты часами носил эту малышку на руках. Не позволял мне брать ее на руки, пока ей не исполнилась почти неделя.
– Первый ребенок для отца – это всегда что-то особенное. Кроме того, я боялся, что ты ее уронишь.
Рэймонд фыркнул с комическим возмущением. Эстер вернулась в самый разгар их игривой перепалки.
– Вы что, уже препираетесь?
Гален нежно сжал плечи жены, когда она села рядом с ним.
– Теперь лучше?
– Бесконечно.
Она вздохнула от удовольствия.
– Над чем вы смеялись?
Рэймонд предоставил ответ.
– Над тем, каким собственником был Гален по отношению к Франсин, когда она только родилась.
Эстер усмехнулась.
– Он действительно немного перегнул палку, не так ли? Он даже мне не давал ее подержать в начале. Макси пришлось напомнить ему, что мамы нужны малышам хотя бы для кормления, и он с большой неохотой отдал ее. С двумя другими девочками он вел себя немного лучше, но ненамного.
Господи, как же я рад снова их увидеть, подумал Рэймонд. Хотя Галено родился в Новом Орлеане, теперь он называл Мичиган своим домом. Двое мужчин знали друг друга с детства. В неспокойные годы аболиционистов они были частью Подпольной железной дороги, которая вела беглецов на север. Разъяренные рабовладельцы выдали ордера на их арест за то, что было названо «преступлениями против Юга», и предложенная награда сделала каждого человека на вес золота для диких банд работорговцев, бродивших по Северу. На самом деле, если бы не ловцы рабов, Галено и Эстер, возможно, никогда бы не встретились. Она спрятала его в своем подвале после того, как он был жестоко избит группой наемных убийц, и к тому времени, когда он достаточно оправился, чтобы Рэймонд и его малыши забрали его домой, он уже влюбился.
– Что привело вас сюда? – спросил Рэймонд.
– Ты, – ответила Эстер. – Твоя мать написала нам о твоей свадьбе. Я очень обижена, что нас не пригласили.
– Раз вы прибыли сюда так быстро, она, должно быть, написала вам, как только была согласована помолвка.
– Да, так и было, и мы немедленно заказали билет на юг.
Рэймонд был благодарен своей матери за то, что она организовала это воссоединение, но ему было интересно, как много из их истории она рассказала.
Эстер, должно быть, заметила эмоции, отразившиеся на его лице, потому что спросила:
– В чем дело?
Галено наклонился вперед.
– Почему такой мрачный? Только не говори мне, что невеста похожа на медведя.
Рэймонд сверкнул глазами.
Галено ухмыльнулся.
– Я так понимаю, что это не так. Так в чем дело?
Эстер предостерегающе спросила:
– Рэймонд, ты ведь не обрюхатил дочь какого-нибудь бедного вольноотпущенника и не был вынужден жениться на ней, не так ли? Джулиана написала, что она бывшая рабыня.
– Она также сказала, что ты влюблен, Рай, – добавил Галено.
Взгляд его потемнел еще больше.
Галено посмотрел на человека, которого любил как брата, и начал смеяться.
– Ты реально влюблен, не так ли? Малышка, посмотри на его лицо. Ты насколько несчастен?
Рэймонд не ответил.
– Она ненавидит землю, по которой ты ходишь? Это безответная любовь?
Эстер посмотрела на мужа.
– Прекрати, Гален.
– О, нет. Только не после того, как он мучил меня из-за тебя. Выбирай. Или ты рассказываешь мне эту историю, Рай, или, да поможет мне бог, я пойду прямо к Джулиане и спрошу ее. Она мне все расскажет.
Рэймонд знал, что Галено вряд ли посочувствует его бедственному положению, но он доверил бы ему свою жизнь. Несмотря на то, что Галено веселился за счет Рэймонда, Рэймонд ценил его советы почти так же высоко, как дружбу.
Итак, он рассказал историю, начав со своей первой встречи с Сэйбл и заканчивая свадьбой и расставанием с Мюриэль.
Эстер уставилась на него, широко раскрыв темные глаза.
– Ты променял свою любовницу на женщину, которая, возможно, была шпионкой повстанцев?
Галено, казалось, ничего не мог с собой поделать. Он так сильно смеялся, что чуть не свалился с дивана.
Эстер, изо всех сил стараясь сдержать смех, хлопнула мужа по колену.
– Прекрати, Гален. Это серьезно.
Она повернулась к нахмурившемуся Рэймонду.
– Когда я смогу с ней встретиться?
– Сейчас, кажется, самое подходящее время. Я поклялся держаться от нее подальше, но не могу этого сделать.
Галено взвыл от смеха.
Рэймонд посмотрел на своего смеющегося друга, по щекам которого теперь катились слезы веселья.
– Если повезет, он умрет со смеху по дороге туда. Пойдем, Эстер. Я провожу тебя до кареты.
Когда Сэйбл вернулась к Джулиане, уже стемнело. Последнюю часть дня она провела во Фритауне, растущем городе лачуг и палаток на другом берегу реки. По сообщениям, там видели ребенка, которого она искала весь день, но после почти двухчасовых расспросов Сэйбл и ее кучер сдались. Ее подол и туфли были покрыты грязью. Из-за того, что ей пришлось залезть в заброшенный товарный вагон, который сироты иногда использовали как ночлежку, платье, которое она носила для чего угодно, только не для работы в саду, было испорчено. В то время Сэйбл не заботилась о внешнем виде; ее единственной целью было найти ребенка, маленькую девочку, но теперь, видя множество карет, припаркованных перед домом, в том числе и коляску ее мужа, Сэйбл почти пожалела, что у нее не было более спокойного дня.
Дом был полон людей. В гостиной сидели Джулиана, все ее сыновья, кроме Арчера, и мужчина с женщиной, которых Сэйбл не узнала. Атмосфера казалась такой праздничной, что Сэйбл попыталась вспомнить, был ли сегодня день рождения у кого-то из членов семьи, или упоминала ли Джулиана о какой-то встрече утром. Неужели она забыла об этом, потому что думала о страстной ночи, которую провела с Рэймондом?
Раздался голос Джулианы:
– А, вот и она, ребята.
Сэйбл прошла дальше в гостиную. Ее глаза тут же встретились с глазами мужа. Он заметил, что она вся в грязи, и, улыбнувшись, покачал головой.
Бо, стоявший с бокалом коньяка в руке, спросил:
– Чем ты, черт возьми, занималась, сестренка? Искала золото?
Вскоре другие сорванцы начали выдвигать другие версии, объясняющие ее растрепанное состояние, каждая из которых была нелепее предыдущей. Уже привыкшая к их ироничному юмору, Сэйбл налила себе стакан лимонада и сказала:
– Вы все ошибаетесь. Я играла в товарном вагоне во Фритауне.
– Искала еще детей? – серьезно спросила Джулиана.
Сэйбл кивнула.
Джулиана взяла грязную руку Сэйбл в свою.
– Ты будешь благословлена за все, что делаешь. Пойдем, я познакомлю тебя со старыми и дорогими друзьями Рэймонда.
Рэймонд поставил свой бокал на стол и проклял себя за то, что любит эту женщину. Даже покрытая грязью, она заставляла его сердце учащенно биться.
– Сэйбл, я хотел бы познакомить тебя с Галено Вашоном и его женой Эстер. Это моя жена, Сэйбл.
Эстер протянула руку в черной перчатке.
– Я рада познакомиться с тобой, Сэйбл.
– И я.
Галено склонился над ее рукой и поцеловал ее.
– Я действительно рад, что моя мечта сбылась.
Сбитая с толку, она посмотрела на Эстер, которая ответила:
– Не обращай на него внимания. То, что Рэймонд женился, привело его в некоторое замешательство.
Затем Галено спросил:
– Прекрасная леди, не согласишься ли ты поужинать с нами сегодня вечером?
Сэйбл посмотрела на Рэймонда, и тот ответил:
– Решение за тобой. Я бы хотел пойти, но если день был для тебя долгим, то можно поужинать завтра.
– Ужин звучит заманчиво, – ответила Сэйбл. – Дайте мне умыться, и я сейчас спущусь.
Наверху, в своей комнате, Сэйбл поспешно разделась до нижнего белья. Она мыла перепачканное лицо и руки, когда вошел Рэймонд.
При виде него у нее учащенно забилось сердце, и она задумалась, будет ли он оказывать на нее такое же воздействие до конца своих дней.
– Я уверена, что твоя мама учила тебя сначала стучать, – сказала она.
– Она так и сделала.
Он закрыл за собой дверь и вошел в комнату. Как всегда, его присутствие заполнило пространство, заставив Сэйбл вспомнить, как они занимались любовью.
– Если ты пришел, чтобы поторопить меня, я стараюсь мыться так быстро, как только могу.
– Нет, я пришел сказать, что ты можешь не идти, если не хочешь.
– Ты хочешь, чтобы я осталась дома? – тихо спросила она. Она знала, что ее сердце разобьется, если он скажет «да», но выражение ее лица оставалось непроницаемым.
– Нет. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моими друзьями.
Его небольшое признание застало ее врасплох.
– Куда мы идем? – спросила она, стараясь не обращать внимания на его горячий взгляд. Ей нужно было знать, чтобы выбрать подходящую одежду.
Рэймонд открыто разглядывал ее мягкие формы, так как она была одета только в сорочку и панталоны.
– Думаю, к Арчеру.
Сэйбл подошла к шкафу и достала оттуда простое, но элегантное платье. Надевая его, она призналась:
– Жаль, что у меня нет времени принять ванну. После такого дня я бы с удовольствием приняла настоящую ванну.
– Я наберу тебе ванную, когда мы вернемся.
Желание охватило Сэйбл, острое и жгучее.
– А теперь одевайся поскорее. Я подожду внизу.
Когда он ушел, она все еще не могла прийти в себя.
В ресторане отеля Арчера подавали превосходные блюда, и он был одним из самых популярных и модных заведений для свободных чернокожих в городе. Благодаря своей репутации, здесь никогда не было недостатка в посетителях, и сегодняшний вечер не стал исключением. Знакомство с владельцем помогло, и им выделили столик в одном из задних залов.
