Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Бьёрнстьерне Бьёрнсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Фалк. Мы все это знаем, дорогой Андерс!

(Пауза.)

Возвращаясь к тому, что я говорил, скажу еще раз: отчаяние опасный спутник; и оно уже среди нас. Ведите же себя так, чтобы не пришлось оказаться виновными в том, чего вы сами не хотели.

Ханс Бро. Виновны те, кто живет в городе, наверху!

Фалк. Прошлое, Ханс Бро, всегда более виновно, чем новое. Но виновные в том, что сейчас происходит, есть и среди них и среди нас.

Ханс Бро. Нет! Вся вина только на них! На тех, кто живет наверху!

Фалк. Нет, не вся!

Многие голоса. Нет, вся! Вся!

Фалк. Неужели вы осмелитесь сказать, что вы ни в чем не повинны?

Все. Да, да! Ни в чем ее повинны!

Фалк. Вы обижены и потому озлоблены. Я ничего больше не скажу. Но если вы хотите добиться примирения, постарайтесь немного иначе взглянуть на своих противников. Не считайте всех разбойниками.

Ханс Бро. А если они и есть разбойники?

Многие голоса. Да, да! Настоящие разбойники! Да!

Фалк. Но разбойник был и на кресте. И разбойник может обратиться.

Пер Стюа. Хищные звери, вот они кто!

Фалк. Тем хуже для них. Но я еще кое-что скажу вам: предоставьте богатым заносчивость и наглость! У них в руках сила, и каждый ожидает от них грубого применения силы. Не будьте же глупцами и не подражайте им! Бедность имеет блага, каких не ведает богатство! Не растрачивайте их попусту! Бедность имеет свои преимущества, свое счастье…

Ханс Бро. Вы его испытали, пастор?

Фалк. Я знаю жизнь и богатых и бедных и скажу вам, что бедные имеют много преимуществ перед богатыми…

Ханс Улсен. О да, по части рубища и вшей!

Фалк. Ты так думаешь?

(Смех в толпе.)

А я тебе скажу, что, на мой взгляд, является преимуществом бедности. Бедные легко довольствуются малым; они ласковы друг с другом; они склонны к самопожертвованию. Бедные терпеливее, выносливее…

Грубый мужской голос (сверху, слева). Эту речугу тебе надо бы произнести для богачей!

(Все поворачивают головы влево)

Фалк. Я и говорил это богатым. Я не приноравливаю моих слов ни к чьим вкусам, не потакаю ни богатым, ни бедным.

Грубый мужской голос. Да, но мы-то не желаем слушать эту пасторскую патоку!

Женский голос (тоже сверху, справа). А ты бы лучше послушал, олух! Ведь ты самый грязный бес во всей преисподней!

Грубый мужской голос. Да заткни ты свою глотку, стерва!

Фалк. А сможете ли вы совладать с темными силами, которые вызывает отчаяние? Нет! Не сможете! Как не сможете совладать с морем! Теперь я скажу вам, что уже сейчас среди нас есть люди – они побывали у меня, – которые рады бы вернуться на работу…

Пер Стюа. Что ж! Пусть попробуют!

Многие голоса (один за другим). Неужели? Правда?

Фалк. Правда!

Почти все. Да! Да! Пусть попробуют!

(Начинается сильнейшее волнение.)

Пусть возвращаются на работу! Кто эти люди? Назовите имена! Назовите их! Назовите их!

(Этот крик повторяется много раз).

Фалк (делает властный жест рукой, и шум стихает). Итак, вы уже были не прочь применить насилие? Если бы вы узнали имена этих людей, вы расправились бы с ними. Да! Тут уже недалеко и до убийства!

(Полная тишина.)

А что бы из этого получилось? Многие из вас стали бы только еще несчастнее. И дети ваши, и бедные ваши жены…

Слепой Андерс. Что правда, то правда.

Ханс Бро. За все должны ответить те, что наверху!

Фалк. Да, конечно, если вам удастся заставить их понять, что они должны ответить!

Пер Стюа. Это им придется понять!

Аспелюнд. Придет денек, когда они поймут!

Фалк. Но сейчас ожидать этого вы не можете. Вы принуждены принять все существующее как оно есть – и людей и условия жизни. Река не может начать течь быстрее, чем она течет. Мне представляется, что господь бог наш желает испытать вас в терпении; и тогда придет его час. Придет, когда вы менее всего будете ожидать его.

Грубый голос (сверху, слева). Заткнись ты, во имя сатаны!

Фалк. Призывая сатану, добрые люди, вы далеко не уйдете! Вы должны обратиться к тому, кто терпеливо разрешает своему солнцу светить и для добрых и для злых…

Женский голос (сверху слева). Вон идет Братт!

Многие голоса. Идет? Идет?

Ханс Бро. Да! Он обещал прийти сегодня!

Один из присутствующих (отбежав на задний план и глядя за кулисы). Идет! Идет!

(Всеобщее волнение. Некоторые бросаются вверх по тропинке – за ними другие, затем навстречу Братту бегут все, кроме трех старух.)

Фалк. Ну! И вы тоже пойдете?

Одна из женщин (пристыжено). Нет, ты добрый!

Фалк. Только три… они искренни… (Спускается вниз.)

Ханс Бро (сверху, где он стоит на дороге). Уррааа Братту!

(Раздается неистовое «ура!» Справа появляется Братт, делает жест рукой, стараясь успокоить толпу, но безуспешно. Под нестихающий восторженный шум толпы направляется к лестнице.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Братт (поднимается на лестницу, на которой прежде стоял Фалк. Наступает тишина). Я стоял наверху и слышал фразу, которой мой предшественник закончил речь: он сказал, что господь терпеливо позволяет своему солнцу светить и для добрых и для злых.

Для начала я скажу, что, например, здесь вот солнце никогда и не светит.

(В толпе смех. Многие повторяют последние слова Братта.)

Я действительно встречал таких людей, которые не знают, что мы живем на дне глубокой реки, когда-то здесь протекавшей. Перед своим впадением в море река образовала здесь водопад, и сила водопада буравила почву все глубже и глубже. Так и возникло ущелье, в котором мы живем. А между тем неслыханные богатства были открыты в горах по обе стороны реки. Течение реки отвели и начали прокладывать проходы в недрах земли. Тогда-то и вырос там, наверху, большой город. Но в награду за все, что рабочие добыли из недр земных, – сами рабочие были низринуты сюда, в ущелье. Они так обогатили других, что для них самих, для бедноты, жить наверху стало не по карману. Им пришлось удовольствоваться тем, что можно было найти здесь, внизу, где землю давали даром. Но солнца здесь никогда не бывает.

(Говор в толпе.)

Ханс Бро. Да, это верно!

Фалк (прежде чем уйти). Осторожнее, Братт!

Брат (взглянув мельком на Фалка, продолжает). Со временем получилось так, что всех тех, кто там, наверху, попадал в беду или брал на себя задачи свыше своих сил, – тех сбрасывали сюда, вниз, как…

Ханс Бро.…отбросы человечества…

Братт.…сюда, в преисподнюю, как вскоре назвали эту местность. Здесь темно и холодно. Здесь мало кто трудится с надеждой на будущее, здесь труд никому не приносит радости. Детям не нравится здесь. Они стремятся к морю, они карабкаются вверх, поближе к солнцу. Им нужно солнце. Но скоро и они смиряются и начинают понимать, что им нет спасения. С самого детства здесь узнают, что тот, кто сюда низвергнут, лишь редко выбирается наверх.

Многие голоса. Это правда!

Братт. И вот мы стоим тут. Но те, что наверху, те, что владеют просторами, залитыми солнцем, теперь заявили нам, что эти просторы не для нас. А на самой вершине, на холме, где стояла древняя крепость. Холгер построил свой новый замок.

(Волнение среди присутствующих.)

В этом замке сегодня вечером собираются представители фабрикантов всей страны. Они будут обсуждать вопрос, как пригнуть вас, как унизить вас, чтобы вы уже больше никогда не могли подняться.

Грубый голос (слева). Пусть-ка попробуют!

Братт. Я умоляю вас, ради бога, дайте им там собраться. Этот замок построен в то время, когда по всей стране росла нищета. Он построен как будто на зло! Похоже, что дело обстоит так: они соберутся там, чтобы дать оттуда ответ! Я слыхал, что сегодня вечером они предполагают иллюминировать весь замок.

Все. Пусть только попробуют. Это им не пройдет. Это им не пройдет!

(Шум и всеобщее волнение.)

Братт. Но разве вы не понимаете, друзья мои, что все это нам на руку: после того как мы сегодня проводили на кладбище Марен и ее двух детей…

Слепой Андерс. О! Марен! Марен! Да, да, да!

Братт. Так пусть же устраивают иллюминацию!

(Волнение, злобные крики.)

Пусть они так поступают! Зато мы приобретем много друзей среди тех, кто прежде был далек от нас. Да, да! Многие устрашатся бога, над которым так издеваются! Пусть устраивают иллюминацию! Это ведь они отняли у нас солнце!

(Ропот в толпе.)

Вы ведь хорошо знаете, что все вредоносное особенно быстро развивается там, где не бывает солнца? Солнце убивает микробы и духа и плоти; солнце делает сильным и изобретательным; солнце залог единения людей! Солнце дает веру! Богатые, живущие наверху, отлично знают это со школьной скамьи, и все-таки они заставили вас жить здесь! Они заставили вас жить, как червей. И вот – дети ваши бледны, мысли ваши мрачны. Одежды и чувства ваши покрылись плесенью. У них есть священники и церкви, псалмы и молитвы, у них есть даже кое-какая благотворительность, но бога у них нет.

(Волнение среди слушающих.)

Долго ли вы будете ожидать, чтобы они обратились к богу? Из поколения в поколение вы погрязаете здесь в нищете и грехе… Что произошло тут, внизу, три дня тому назад? По ком звонил сегодня похоронный колокол. И мы еще спрашиваем себя, не подождать ли нам ещё? Если они построили для старых и увечных рабочих несколько приютов – разве это спасет от нужды и лишений тысячи других? Где залог того, что скоро наступит облегчение?

Вы надеетесь на их молодежь? Послушайте, что отвечает вам эта молодежь: «Мы хотим веселиться!» Что говорят книги? Ведь молодежь и книги – это будущее. Что же говорят их книги? То же самое, что и молодежь. «Веселитесь! Свет и счастье, цветы и радости жизни принадлежат нам!» – вот что говорит молодежь и ее книги. И они правы! Все принадлежит им. Нет такого закона, который не позволял бы отнимать у бедняков солнце и радость жизни. Ведь закон создан именно теми, кто завладел солнцем. Но тогда нам остается только вскарабкаться повыше, чтобы с нашим участьем был написан другой закон!

(Громовое ура.)

Нужно только, чтобы одно поколение нанесло решающий удар, это приблизит все последующие поколения к животворящему солнцу.

Все. Да! Да!

Братт. Но каждое поколение перекладывало это дело на плечи другого. Пока мы не взяли на себя все жертвы, все муки, даже смерть! Мы с вами видели только что человеческое существо, павшее под тяжестью бремени. Но знайте, что Марен умерла не напрасно. Ее отчаяние всколыхнуло сознание многих! Встревожило совесть! Никогда еще приток вспомоществований бастующим не был тал велик, как вчера и сегодня! Многие пожертвовали большие суммы! Один даже внес сегодня две тысячи крон!

(Всеобщее ликование.)

Слепой Андерс. Подумать только! Господи боже мой!

Братт. Разве мы имеем право забыть ее страдания и ужас? Ее горе – это наше горе! Да будет память о ней призывом минувших поколений! Отчаянным призывом о спасении!

Все. Да! Да!

(Волнение.)

Братт. Давайте же научимся жертвовать все, что в наших силах. Мне лично достаточно половины того, что я расходовал прежде. Другую половину я отдаю. Никто не знает, как долго нам придется терпеть лишения. Я уговорил многих последовать моему примеру. Они согласны со мной. Они чувствуют, что тем самым посвящают себя великому делу. Вот и сейчас я ощущаю небывалую силу, это как бы огонь, как бы электрический ток во всем теле. Чувства мои стали обостренней, все мои способности преобразовались, напрягаясь в жертвенном порыве. Так учитесь переносить лишения! Помните; когда вы управляете собой, вы способны управлять другими, теми, кто нуждается в том, чтобы ими управляли. А таких немало! Мужайтесь! Каждый день приносит новые достижения! Никогда еще рабочие не были так близки к цели. Никогда еще у нас не было такого единения, такого сильного оружия, такой могучей поддержки! О, если мы окажемся тем поколением, которое поднимет рабочих из мрака и плесени подвалов, чтобы солнце светило и для них!

(Всеобщее волнение.)

(Некоторое время стоит, закрыв лицо руками. Отводит руки и говорит тихо.)

Теперь идите в стачечное бюро. Сегодня всем выдается пособие.

(Веселое оживление.)

А когда получите пособие, выберите делегацию, которая сегодня же отправится к господину Холгеру и поговорит с ним. Помните, мы должны ответить ему сегодня.

(Всеобщее возбуждение. Многие подходят к Братту, когда он спускается с лестницы, и пожимают ему руки; толпа уходит по направлению к городу, громко и оживленно разговаривая.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Братт тоже собирается уйти. Входит Элиас.

Элиас (выходит из дома справа). Братт!

Братт. Элиас!

(Спешит ему навстречу и выводит ею на авансцену.)

Наконец-то! Где же ты был? Именно тогда, когда ты был нам особенно необходим, ты куда-то ушел!

Элиас. Я делал то, что должен был делать.

Братт. Неужели ты думаешь, что я сомневаюсь в этом?

Элиас (улыбаясь). Впрочем, ты меня видел…

Братт. Сам того не ведая?

Элиас. Да. Но зачем я тебе нужен?

Братт. Прежде всего я опасался, что деньги, которые мы получили… а ты знаешь, там весьма порядочная сумма… я опасался, что все эти деньги от тебя… Я хотел предупредить тебя, Элиас…

Элиас. Спасибо! А знаешь, кто был последний человек, с которым перед смертью говорила Марен Хауг?

Братт. Ты?

Элиас. Я.

Братт. Что же она сказала тебе? Она была действительно в отчаянии?

Элиас. Она сказала: кто-нибудь должен умереть. Вот что она сказала. Иначе они не обратят на нас внимания.

Братт. Она так сказала?! Значит, она вполне сознательно стала мученицей? И ты веришь этому?

Элиас. Да, я верю этому.

Братт. Но среди мучеников многие были психически ненормальными.

Элиас. И это верно.

Братт. Притом, она была пьяна. Она пила в последнюю минуту. Это все подтверждают.

Элиас. Пила, чтобы набраться смелости совершить задуманное! Мне кажется, это еще одно доказательство!

Братт. Но почему она не обратилась за помощью? Ведь ей помогли бы.

Элиас. Я сам предлагал ей помощь.

Братт. И что же?

Элиас. Я не хочу отнимать у других, – отвечала она.

Братт. В самом деле? Нет, в этой женщине было что-то необыкновенное! В ней было какое-то величие. Вообще здесь среди простого люда очень много величия. Ведь она пожертвовала собой для общего дела?

Элиас. Это несомненно.

Братт. Я вижу, все это произвело на тебя слишком тяжелое впечатление.

(Элиас молча кивает головой.)

Ты плохо выглядишь. Тебе следовало бы пойти к сестре. Ты давно ее видел?

Элиас. Последние дни я ее не видел. Ты ведь помнишь, что приехали дети Соммера – примечательные юные существа.

Братт. Конечно. Разве их можно забыть.

Элиас. Их там больше нет.

Братт. Что ты хочешь этим сказать? Разве не твоя сестра взяла их?

Элиас. Нет, их взял к себе дядюшка.

Братт. Холгер? Но ведь последняя воля Соммера была, чтобы их взяла именно твоя сестра!

Элиас. Это ничего не значит. Дядюшка взял их к себе. Он говорит, их родители умерли и теперь их родители – это он. Он сделал их своими наследниками и намерен воспитать их по-своему.

Братт. Воспитать по-своему! Мучителями рабочих!

Элиас. Конечно. Такие, как он, пытаются отнять у нас будущее. Эта мысль преследует меня днем и ночью. Больше, чем мысль о Марен. Их замыслы еще страшнее. Подумай: они стараются отнять у нас даже будущее.

Братт (смотрит в упор на Элиаса). Такие чувства нужно превращать в дела, Элиас!

Элиас (выдерживая его взгляд). Не сомневайся в этом!

Братт (берет его под руку). Помнишь, как ты и твоя сестра пришли ко мне сюда?

Элиас. Как странно…

Братт. Что странно?

Элиас. То, что ты заговорил об этом. Я ведь думал об этом весь день.

Братт. Вы пришли ко мне такие сияющие: вы только что получили наследство от тетушки из Америки. Вы стали богатыми.

Элиас. И мы пришли к тебе посоветоваться, что нам делать.

Братт. А я показал вам, что делаю я. Сестра твоя сперва не соглашалась; она говорила, что этот путь еще не проверен. И она решила купить дом и устроить больницу там, наверху… Но ты…

Элиас (кладет руку на руку Братта). Я выбрал иной путь: я остался с тобой.

Братт. Ты был такой радостный в тот день, когда купил этот маленький бедный домик.

(Указывает на дом направо, из которого вышел Элиас.)

Элиас. И я ни одного часа не раскаивался в этом. Для меня это единственная жизнь, которая стоит того, чтобы называться жизнью.

Братт (серьезно). Но как могло случиться, Элиас, что между мной и тобой стала какая-то преграда?

Элиас. Что ты хочешь сказать?

Братт. Я слышу это даже в тоне твоего голоса! Я увидел и понял это, прежде чем ты успел произнести одно слово – кто-то отнимает тебя у меня!

Элиас (высвобождает руки). Ничто не может стать между мной и тобой… Ничто, кроме смерти.

Братт. Но, значит, что-то произошло?..

Элиас. Да… произошло…

Братт (испуганно). Что же?

Элиас (после короткого раздулся). Ты задаешь мне множество вопросов, а я спрошу тебя только об одном.

Братт. О чем, дорогой?

Элиас (с особенной силой). Мы с тобой оба верим, что бог это сила, которую мы должны заставить проявиться в нас.

Братт. Да.

Элиас. Что бог проявляется в вечных закономерностях мирозданья, а в применении к человеческой жизни это означает, что бог проявляется в справедливости, в возрастающей справедливости.

Братт. И в доброте.

Элиас. Но тогда бог – это борьба! Разве он может быть тогда вне борьбы?

Братт. Это твой вопрос?

Элиас. Да.

Братт (внимательно посмотрев на Элиаса). Есть разные способы борьбы.

Элиас. Мой способ: пожертвовать собой, чтобы сломить тех, кто хочет зла,

Братт. Ты хочешь знать, согласуется ли такой метод борьбы с идеей справедливости?

Элиас. Да.

(Человек в коричневом осторожно вышел на сцену, незаметно приблизился к Элиасу и Братту и в тот момент, когда они смотрят друг на друга, просунул голову так, что его лицо оказалось между ними.)

Братт. Фу! Что это такое? Почему он всегда так неожиданно появляется??

Человек в коричневом (быстро садится на корточки, кладет руки на колени и хохочет). Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

(Вскакивает, подпрыгивая.)

(Элиас делает знак рукой, и он исчезает.)

Братт. Что это такое? С тобой невозможно говорить наедине.

Элиас. А что же я с ним поделаю? Он ко мне привязался. Это все, что ему осталось на свете. Ведь не гнать же мне его?

Братт. Нет, зачем же. Но ты мог бы отучить его появляться тогда, когда ты разговариваешь с другими? Это уж слишком!

Элиас. Ему кажется, что это забавно. Что же с ним поделаешь? Ему так невероятно трудно приходится. Я сегодня пообещал ему, что ни жизнь, ни смерть не разлучат нас.

Братт. Что ты хочешь сказать?

Элиас. Видишь ли, временами у него бывают такие необычайно ясные мысли. Я ему многим обязан… и не мог не пообещать…

Братт. Ты слишком добр, Элиас!

Элиас. Нет, нет! Я не слишком добр, вовсе нет! Но людям причиняют слишком много зла! Вот и с ним так. Он один из тех, кого Холгер выгнал, потому что они голосовали за наш список. Он не вынес этого и свихнулся… И его столкнули вниз…

Братт. Я знаю.

Элиас. И вот с этого момента он следует за мной по пятам, куда бы я ни пошел. Сидел перед моим домом, как собачонка. Ну, я позвал и взял его к себе.

Братт. Если ты будешь растрачивать свои силы на всех и вся – ты слишком ослабишь себя, а ведь именно сейчас…

Элиас (перебивая его). Прости, что я перебиваю тебя! Мне сегодня так тревожно! Я не могу молчать и слушать. И у меня осталось так мало времени. Я ведь заходил-то сюда только для того, чтобы повидаться с тобой. Мне так хотелось еще раз увидеть тебя!

Братт. А то, о чем мы говорили, Элиас?

Элиас. Нет, не стоит больше говорить об этом!

Братт. Не стоит больше говорить об этом?!

Элиас. Со временем ты поймешь меня. Я не могу вынести всей той несправедливости, которую мне приходится видеть! Я не могу вынести мысли о том, что те, другие, победят…

Братт. А разве они победят?! Неужели ты хотя бы на мгновение можешь допустить возможность их победы?

Элиас. Да… Я дошел до этого… да!

(Хватается руками за голову.)

Тебя я люблю! Люблю за все, чем ты был для меня! С самого первого дня, когда ты взял меня сюда… люблю даже и этот твой страх…

Братт. Да, Элиас, ты…

Элиас. Я должен прервать тебя! Я люблю тебя, потому что у тебя хватает смелости верить всегда и вопреки всему, хватает смелости быть таким, каким ты должен быть согласно своей вере! Люблю тебя за то, как ты веришь в истину. Когда ты берешься за дело, сотрясается вся страна. Ты имеешь доступ к душам человеческим, призывая их к бодрости. А для молодежи это звучит призывом идти еще дальше вперед!

Братт (испуганно). Но, Элиас, идти еще дальше вперед – это означает иной раз…

Элиас. Ни слова более! И я не скажу ни слова!

(Обнимает его, прижимает к себе, отпускает на минуту, потом опять обнимает его голову, дважды целует, снова отпускает и, быстро вскочив, оставляет его.)

Братт. Но, Элиас! Элиас! Да ты же не имеешь права ты не имеешь никакого права уходить, не объяснив в чем дело? Идти еще дальше вперед? Сейчас? Это опасно, очень опасно!

(Бросается вслед за Элиасом.)

Этого нельзя!

Этого нельзя допустить!

(Изо всех сил кричит вслед Элиасу.)

Элиас!

Занавес медленно опускается

(Продолжает кричать.)

Элиас! Элиас! Элиас!