Текст книги "Осколки континента"
Автор книги: Бенгт Шёгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Семейство насекомоядных Tenrecidaeимеет множество видов, и родина их – Мадагаскар. Они встречаются почти во всех частях света. Наличие, например, хоботковых мышей на Гаити (Solenodon paradoxus)и Кубе (Solenodon cubanus)свидетельствует о ранее существовавшей сухопутной связи через океаны.
Одно время на Маэ жили даже и замбарские олени (Cervus unicolor).Какой-то умник привез этих азиатских оленей с Маврикия, где они считаются вредителями плантаций и лесов. К счастью, на Сейшелах их репутация не успела пострадать, поскольку эти животные здесь по каким-то причинам быстро вымерли. Но крысы и мыши остались и наносят большой ущерб хозяйству. Однако радует хотя бы то, что здесь не пытались бороться с ними с помощью мангуст, которые на других островах (Маскаренах, Антилах, Гавайях) стали нападать на редких животных. Точно так же, как сипуха на Сейшелах.
Чтобы успешнее бороться с крысами, Департамент сельского хозяйства Сейшел выплачивает премию в размере десяти центов за один крысиный хвост.
Даже улитки на островах приносят ощутимый вред. Речь идет прежде всего об африканской десятисантиметровой улитке вида Achatina fulica.Появившись на Мадагаскаре с начала XVIII века, она совершила буквально «победоносный поход» через тропики. С Мадагаскара французские колонисты ее привезли на Маскарены, надеясь использовать, подобно родной смородинной улитке, в кулинарных и медицинских целях.
В 1803 году в самом раннем из известных рапортов о попытках разведения улиток на Маврикии некий господин Боск писал: «Я слышал от одного поселенца… что у жены губернатора разболелась грудь, и она, по совету врача, достала массу этих улиток с Мадагаскара, поскольку их не оказалось в этой части колонии. Вскоре после этого она умерла, а улитки разбежались по острову и столь неслыханно размножились, что стали сплошным бедствием».
Но многих этот печальный опыт ничему не научил. В 1847 году один англичанин пришел в такой восторг от улиток, что даже захватил с собой несколько штук для ботанического сада в Калькутте, и теперь их можно встретить во многих соседних с Индией странах. Путешествуя самыми различными способами на судах, улитки-гиганты в 1910 году оказались на Цейлоне, в 1911 – в Малайе (ныне Малайзия. – Е. Г.),в 20-е годы – в Индонезии, в 1931 – в Китае, в 1936 – на Гавайях и в конце 60-х годов – во Флориде. Повсюду население и власти пытались бороться с ними всеми доступными средствами – механическими, химическими и биологическими, но безуспешно. На Реюньон они попали в 1821 году, а в 30-е годы XIX века добрались и до Сейшел. За ними вскоре последовали улитки другого вида – Achatina panthera.Их завез на Маврикий один англичанин, но, к счастью, они не успели еще распространиться за пределы островного мира западной части Индийского океана.
Для Сейшел наиболее характерны улитки первого вида. Они отличаются особой любовью к овощам, а также молодым побегам бататов и ванили. В 1958–1960 годах для борьбы с этими истребителями плантаций и огородов из Кении завозили улиток-хищников. Но особой пользы здесь, как и в других частях света, они не принесли.
Может быть, вместо этого следовало бы научить местное население использовать в пищу этих богатых протеином улиток-гигантов? Известно, что они вполне съедобны: в одной из частей Западной Африки эти улитки – основной продукт питания местного населения. Там пришлось даже ограничить их сбор, дабы защитить от гибели…
Однажды вечером в освещенный бар с пронзительным гудением влетел крупный, около четырех сантиметров, жук. Это был жук-носорог (Oryctes monoceros),самец, о чем свидетельствовал солидный рог на носу. Самки не имеют рога такой величины. Наш гость, конечно, не был представителем того безобидного вида Oryctes nasicornis, который широко распространен у нас в Европе. Напротив, он весьма опасен. Его личинки, развиваясь, наносят вред кокосовым пальмам. Сюзанна, официантка из бара, сказала нам, что этот «бёф-банан», как его здесь называют, ужасно ядовит, и его нужно непременно убить.
Департамент сельского хозяйства пытается бороться с жуками-носорогами биологическими средствами. Для этой цели несколько лет назад из Занзибара на острова завезли одного паразита – перепончатокрылого. Вскоре он размножился на островах. Но хотя известно, что эти насекомые поедают детенышей жуков-носорогов, особого эффекта от этого пока нет. В 1964 году из Пакистана был привезен жук-хищник, а в 1965 году – еще один жук-хищник (жесткокрылый) – с Маврикия. На Праслене даже провели операцию по расчистке лесов от упавших и уже подгнивших кокосовых пальм, где жуки-носороги особенно успешно размножаются. Чтобы лишить их насиженных мест, стволы пальм распилили на бревна, уложили в штабеля и просушили.
Однако бревна кокосовых пальм стали жертвой мелких, но еще более страшных жучков Melittomma insulare.В прежние времена жучки этого семейства были распространены в Европе. Речь идет о так называемой судоверфной мухе (Lymexylon navale),уничтожающей дубовую древесину. Можно утверждать, что жуки-носороги и судоверфные мухи для Сейшел и северо-западной части Мадагаскара – местные виды насекомых. Отсюда они перебрались на Коморы и Маскарены (среда коралловых островов, кажется, их не устраивает). Они как бы сотрудничают друг с другом в порче деревьев. Там, где древесина кокосовых пальм просверлена личинками мух, жирный детеныш жука-носорога легко завершает процесс уничтожения: пальма умирает или при первом же шторме ломается.
На гранитных островах повсюду встречаешь кокосовые пальмы с зияющими черными дырами у корней – следами борьбы с судоверфной мухой. Раньше для этой цели выдалбливали дырку, вырубали зараженный кусок и изнутри обмазывали дерево известковым раствором или обжигали края. Это не мешало жукам-носорогам забираться выше по стволу и продолжать свою разрушительную работу. Сейчас внутреннюю сторону дыры обрабатывают смолой каменного угля и креозотом. Кажется, помогает: из 571 357 поврежденных деревьев, прошедших: курс лечения в 1960–1966 годах, лишь 4,3 процента через год после обработки вновь подверглись нападению жуков.
Имеются на плантациях и другие вредители, доставляющие много неприятностей человеку, например песчаные блохи южноамериканского вида Tunga penetrans.Они впиваются под ногти пальцев ног или в кожу между пальцами и, разбухая до размера горошины, причиняют сильную боль. Правда, сейчас эти маленькие твари все реже напоминают о себе. Даже на Ла-Диге, где их больше всего, я избежал нападения, хотя постоянно ходил в сандалиях.
Здешние москиты не являются в отличие от других стран разносчиками малярии. Скорпионы встречаются на Сейшелах редко, сколопендр я вообще не видел, а традиционные ночные тараканы большого вреда не приносят. Ничего дурного нельзя сказать и о сухопутных суставных животных Сейшел.
Насекомые могут рассказать об истории островного мира больше, чем любая другая группа животных. В начале 30-х годов энтомолог, некий Хью Скотт из Британского музея истории природы, изучив насекомых Сейшел, пришел к чрезвычайно удивительным выводам. Естественно, что среди собранных им на Сейшелах видов было немало типичных для тропиков. Что же касается насекомых других островов или же континентов, то трудно было определить, какие из них привезены, а какие – «местные».
Среди 2090 различных видов насекомых, обнаруженных до сих пор на островах, 1366, т. е. около 65 процентов, совершенно неизвестны науке. Многие из них, как: выяснилось, характерны лишь для Сейшельских островов и живут на эндемичных видах растений. Например, только на сейшельской пальме Lodoiceaобитают тринадцать видов жуков.
Огромное число видов насекомых, которых можно считать «местными», доказывает, что этот островной мир в течение длительного времени находился в изоляции от больших материков. Но анализ состава насекомых подтверждает и гипотезу о том, что острова не всегда были изолированы друг от друга. Иначе бы здесь, подобно Гавайским островам и другим вулканическим архипелагам, где каждый остров «самостоятельно вырос» из моря, обнаружилось бы множество близкородственных эндемичных видов и подвидов.
Но, за небольшим исключением, на Сейшелах этого не произошло, и Скотт констатирует, что все насекомые, «вероятно, развились на островной группе одновременно, факт, свидетельствующий о том, что острова эти отделились друг от друга относительно недавно».
Эта гипотеза не противоречит современным данным о ледниковом периоде. Гранитные острова поднимаются от банки докембрийского периода глубиной не более 50–75 метров ниже нынешнего уровня океана (с бесчисленными «подводными кочками», направленными к поверхности моря) и длиной примерно в 370 километров на площади, равной около 50 тысяч квадратных километров. Эта площадь практически полностью окружена морем, глубиной в 2 тысячи саженей (3600 метров), и вполне могла составлять общий остров в период последнего обледенения Северного полушария, когда материковый лед вобрал в себя столько воды, что уровень Мирового океана понизился по крайней мере на 115 метров.
У водных протоков
Поэтому Скотту не удалось обнаружить других существенных отличий местной фауны от фауны таких истинно океанических островов, как Гавайские. Там значительный процент насекомых в процессе своего развития теряет способность летать. Это подтверждает теорию Ч. Дарвина о том, что климатические условия малых изолированных островов предполагают наличие бескрылых форм: летучие насекомые могут быть сдуты ветром в океан и погибнуть. Но на Сейшелах очень немногие насекомые преобразовали свои крылья. Исключение, «подтверждающее» это правило, составляют лишь два маленьких водяных жука эндемичного семейства Bourdonnaisiaиз которых один живет на вершине острова Маэ, а другой – в аналогичной среде на острове Силуэт, и оба вида – среди влажной, гниющей листвы эндемичных для горного дождевого леса деревьев Northea confusaи N. seychellarum.Эти так и не научившиеся летать водяные жуки расселились каждый на своей вершине еще до образования островов. Для высоких гор с участками суши между ними характерно развитие особых эндемичных видов насекомых, потерявших свою летательную способность.
Но наиболее любопытны выводы Скотта о происхождении мира насекомых. Наряду с целыми семействами и отдельными видами, не имеющими близких сородичей где-либо в мире, в четырех эндемичных семействах класса ночных сетчатокрылых (Trichoptera)можно различить четыре группы. Одна имеет ближайших родственников на Маскаренах, другая на Мадагаскаре, остальные в Африке и в Азии.
К восточному виду насекомых, который исторически преобразовался в местный, относится странствующий лист, известный, кроме Сейшел, в Юго-Восточной Азии, включая Индонезию, Филиппины и Цейлон. Имитирующие листву насекомые представлены на островах видом Phyllium crusifollium.Но представители этого вида уже Давно стали редкостью. Еще в 1885 году Эстридж писал о странствующем листе: «Раньше он был очень распространен, но в последние годы его стало значительно меньше в результате увеличения числа птиц, особенно скворцов. Сейчас это диковинное насекомое встречается редко, да и то в лесах». Вот один из наглядных примеров того, как разведение чужеземных птиц отразилось на безобидных представителях мира насекомых.
Далеко не все насекомые, подобно странствующему листу, имеют сородичей в таких близлежащих районах, как Цейлон. Скотт подтверждает, что «в ряде случаев родственников эндемичных насекомых Сейшельских островов следует искать не в ближайших странах восточного региона (в Индии, на Цейлоне), а значительно дальше – на Индо-Малайских и (или) Австрало-Малайских островах, вплоть до самых удаленных на восток».
Он видит признаки истощения как в относительно бедной видами местной флоре, так и в ограниченном составе насекомых. Растительный и животный мир некогда был богаче, то, что сохранилось – лишь «остатки флоры и фауны очень большой, почти исчезнувшей земли».
Скотт подразумевает при этом существование в прошлом одного большого острова, каким определенно были Сейшелы в эпоху ледникового периода. Впоследствии, когда поверхность суши уменьшилась с 50 тысяч квадратных километров до нынешних 230 квадратных километров, они потеряли множество видов животных и растений. Ученый воспринимает различные вклады в островную фауну как «сильное подтверждение в пользу признания Сейшел не в качестве типичных океанских островов, а как отживший континентальный тип»…
Осколки континента
Гранитные скалы в океане. Гипотетическая Лемурия. Континент-гигант треснул. «Континентальные» животные на Сейшелах. Растительный мир и ботаник-маловер. Путь к ясности
Часа два я прогуливался вдоль побережья острова Ла-Диг, самого красивого из Сейшельских островов. Я проходил то отмели, покрытые тончайшим белым коралловым песком, то фантастические нагромождения из причудливого красноватого гранита, отшлифованного морем. Временами я приближался к самой воде в поисках ракушек, выброшенных волнами с коралловых рифов, или перебирался на тропинку, кое-где огороженную каменными плитами. Очевидно, старательный владелец этого участка земли хотел превратить тропинку в проезжую дорогу, да так и не успел закончить задуманного.
Возле заливов эти каменные бордюры, похожие на ограду, уходили в глубь острова, отклоняясь то в одну, то в другую сторону под натиском высоких и массивных: скал. Незаконченная дорога вела к равнине, где между кокосовыми пальмами и хлебными деревьями стояло несколько небольших домиков из некрашенных досок, с. – крышами, покрытыми пальмовым листом.
Как только я присел на край ограды, чтобы насла^ диться спокойствием и тишиной, между домами появился человек, подошел ко мне, поприветствовал и спросил по-креоло-французски:
– Как вас зовут, патер? Из какого вы прихода, отец?
К его удивлению я ответил:
– Я всего лишь отец семейства.
Его вопрос меня не удивил. Нечто подобное случалось и раньше – на Сейшелах и в Вест-Индии. Многие, при виде моей курчавой бороды, приветствовали меня словами: «Добрый день, отец мой! Добрый день, мосье кюре!» Здесь, как и в Вест-Индии на французских Антилах (Мартинике и Гваделупе), католические священники относятся к ордену, члены которого обычно отращивают бороды. Черная сутана не обязательна из-за тропической жары; священники порой охотно ходят в шортах и рубашке. Достаточно иметь хорошую бороду, чтобы тебя могли причислить к служителям церкви.
Некоторые священники проявили здесь себя как усердные естествоиспытатели. Среди них наиболее известен отец Филибер де Люллен, в конце XIX века опубликовавший свои трактаты о бабочках и морских водорослях. Я не знаю, задавал ли он себе вопрос, почему господу богу вздумалось разместить острова из гранита посреди Индийского океана?
Во всяком случае другие исследователи не перестают удивляться тому, что Сейшелы «сооружены» из красного и серого гранита, в то время как «подчиненные группы островов» – например, Амиранты – атоллы и образовались на других неглубоких подводных банках, а Маскарены – относительно молодые вулканические острова. На Реюньоне, например, есть даже активно действующий вулкан. Сейчас уже известно, что в Мировом океане нет гранитных островов, подобных Сейшелам.
Обычно гранитные острова непосредственно связаны с близлежащим континентом. Такие докембрийские породы, как гранит, – вообще не океанические. Они принадлежат к континентальной среде. Дно океанов не имеет традиционных континентальных горных пород. Под рыхлыми напластованиями дна находят кору из базальта. Она покрывает другую, более пластичную, внутреннюю оболочку земного шара. Континенты «плавают» в Мировом океане примерно так же, как айсберги в море. Основная часть их массы находится под поверхностью воды. В то время как базальтовый слой дна океана по толщине не превышает нескольких километров, толщина континентов – 35 километров и более.
Сейшелы, или, точнее говоря, неглубокая Сейшельская банка, с которой эти острова поднимаются над водой, имеет толщину почти приближающуюся к континентальной. В довершение ко всему обнаружено, что возраст основной составной части островов – рогового сланцевого гранита – 650 миллионов лет, что подтвержд?ет факт ее образования из остывшей, затвердевшей массы земной коры до того, как на земле началась колонизация суши. К этому выводу пришли геофизики, исследовав содержание гранита радиоактивными элементами.
Кое-где на островах встречаются скалы более темного цвета. Они, по мнению ученых, еще старше. В других местах наличие вертикальных слоев базальта свидетельствует о том, что магма пробилась вверх и застыла в расщелинах гранита примерно 600 миллионов лет назад. Но еще более примечательно то, что на Сейшелах имеются вулканические горные породы значительно более позднего происхождения.
Плоскогорье на острове Силуэт состоит из сиенита – горной породы, похожей на гранит, но содержащей значительно меньше кварца. Сиенит, очевидно, застыл в пустотах гранитных скал, в своеобразной магмовой камере под давным-давно исчезнувшим вулканом. Его возраст геофизики определяют примерно в 50 миллионов лет. Следовательно, его происхождение относится к началу третичного периода. В таком случае можно предположить, что вулканическая активность, которая привела к образованию сиенита, связана с изменениями в земной коре, заставившими «микроконтинент» Сейшел оказаться: в том месте, где он находится в настоящее время?..
Когда генерал Чарлз Гордон во время своего пребывания на Сейшелах в 1881 году решил, что острова представляют собой горные вершины затопленного континента, оказалось, что эта его идея не столь уже оригинальна, если не принимать во внимание религиозные домыслы о всемирном потопе и месте расположения садов Эдема. Уже в конце XVIII века Грандпре использовал выражение «осколки искалеченного континента». А после того, как дарвинизм революционизировал образ, мышления и все большее число исследователей стали пытаться найти естественное объяснение современному расселению животного мира на земле, у спекулятивной идеи о существовании «сухопутных мостов» вдоль и поперек океанов мира появилось множество сторонников.
Французский зоолог Жоффруа Сент-Илер примерно в 1840 году писал о том, что фауна Мадагаскара «намного больше отличается от близлежащей Африки, чем от Индии, гораздо более отдаленной». Он хотел рассматривать Мадагаскар как самостоятельный зоогеографический регион – и получил в этом поддержку как со стороны орнитологов, так и от других ученых-естествоиспытателей. Англичанин Филипп Л. Склетер в 1863 году пошел еще дальше, предположив, что существование единой затопленной части мира объясняет наличие полуобезьяны и в Африке, и на Мадагаскаре, и в Индии, и в Юго-Восточной Азии. Поскольку эти полуобезьяны называются лемурами, он дал своему гипотетическому континенту название Лемурия. Он считал, что животные этого вида развились именно там. Часть их затем мигрировала на другие близлежащие континенты, но большинство осело на Мадагаскаре именно в тот период, когда остатки их родины затонули в океане, а на поверхности остались лишь малые островные группы типа Сейшел.
Сторонником этой идеи был также представитель эволюционного учения в Германии Эрнст Геккель, высказавший в своей «Естественной истории мироздания» (1868) [16]16
Цит. по: A. F. Åkelberg. Naturlig Skapelsehistoria. Stockholm, 1882 (примеч. авт.).
[Закрыть]мнение о том, что «прародиной человека был лежащий под зеркалом воды Индийского океана затопленный континент, который к югу от современной Азии (и, вероятно, в непосредственной связи с ней) тянулся, с одной стороны, на восток до восточной части Индостана и Зондских островов, с другой – на запад до Мадагаскара и Юго-Восточной Африки… Если мы примем эту Лемурию за прародину, то тем самым через миграцию легчайшим образом объясним географическое распространение различных видов человеческого рода».
Поскольку теория происхождения человека в тот период была главной темой всех дебатов, можно предположить, что и генерал Гордон не только слушал беседы о гипотезе Склетера относительно Лемурии, но, рассматривая, затаив дыхание, на Праслене место сотворения человека, находился тем не менее всецело под влиянием Геккеля.
Сам же Дарвин, относивший людей с различным цветом кожи к разным географическим расам, а не различным видам, писал в письме от 1876 года своему единомышленнику по эволюционной теории Альфреду Уоллесу, что он не верит в так называемый континент Лемурию. Столь же скептически воспринимал эту идею и Уоллес.
В книге «Жизнь на островах» (1880) он тщательно систематизировал то, что было известно о различных тропических островах с их животным и растительным миром. Он отмечал, что «Сейшелы стоят на довольно обширной мелкой банке», и определил их флору как «уцелевшие остатки частичного затопления очень обширного острова». Отсутствие на этом острове сухопутных млекопитающих Уоллес объяснял тем, что Сейшелы либо никогда не были связаны с Мадагаскаром, либо подверглись серьезному наводнению, приведшему к гибели млекопитающих.
Этот ученый был убежден, что Мировой океан и континенты – довольно постоянны, и, поскольку на Мадагаскаре сухопутные млекопитающие не имели родственников лишь в Азии, он считал, что все их основные виды пришли из Африки очень давно. С другой стороны, по его мнению, наличие крупных затонувших островов позволило летающим животным, например птицам и летучим мышам, расселиться на Мадагаскаре.
Эта часть его рассуждений в конечном итоге оказалась более убедительной, чем он сам полагал. Намного позже стало известно, что Сейшельская банка, банка Амирантов и многие другие подводные банки между Индией и Мадагаскаром были участками суши в различные времена плейстоцена, т. е. «ледникового периода», когда в глыбах материкового льда скопилось такое количество воды, что мировые моря обмелели и их поверхность опустилась примерно на 140 метров ниже, чем сейчас. Это обеспечило возможность миграции животных в различных частях света, в том числе из Азии, через современный Берингов пролив в Северную Америку. Летающие животные и даже другие типы животных во «времена великих отливов» могли совершать «прыжки через острова», минуя Индийский океан.
В наши дни гипотеза Уоллеса стала истиной, доступной школьнику. В XX веке интерес к гипотетической Лемурии пропал, особенно с тех пор, как было обнаружено, что наличие такого континента не может объяснить миграцию полуобезьян, ради которых Склетер «открыл» свой континент. Сейчас известно, что полуобезьяны Африки и Азии не очень близки мадагаскарским полуобезьянам, более того, в начале третичного периода, 50–60 миллионов лет назад, полуобезьяны обитали во многих частях света, включая Европу и Северную Америку. Зоогеографы на этом основании полагают, что Мадагаскар получил своих «пралемуров» через Африку в ранний третичный период, когда существовала сухопутная связь через нынешний Мозамбикский пролив или, даже если ее не было, через море.
Но ряд имеющихся факторов усложняют картину. Растительность и животный мир Мадагаскара свидетельствуют о контактах, уходящих в глубь веков, а на Сейшелах не только горные породы дают повод предположить, что острова эти были некогда частью одного континента…
Еще Дарвин во время своего кругосветного плавания на «Бигле» в 1832–1836 годах отмечал, что в Австралии и в Южной Африке есть пласты желтого песчаника одного и того же вида. А в 1847 году один английский ботаник сообщал, что обнаружил такой же песчаник в Антарктиде. Вскоре факты подобной геологической схожести, характерные для континентов Южного полушария, стали обнаруживаться один за другим. Кроме того, англичанин Блэдфорд открыл наличие одинаковых ископаемых растений в Южной Африке и Индии. Он выдвинул гипотезу, согласно которой эти страны во времена жизни обнаруженных видов растений, т. е. около 250 миллионов лет назад, в пермский период, составляли, по его словам, «индоокеанический континент».
Это позволило выдвинуть еще более смелые идеи. Так, в 1885 году австриец Зюсс сделал набросок единого, гигантского, южного континента, который, как он считал, располагался на всем пути от Австралии через Индийский океан, Мадагаскар, Африку, Атлантический океан до Южной Америки. К нему относились также Антарктида и Индия. Зюсс назвал свой континент Гондваной.
У зоогеографов эта догадка вызвала бурю восторгов: существование праконтинента объясняло целый ряд проблем, более важных, чем решали в свое время Лемурия и гипотетические затопленные сухопутные мосты, по которым могла осуществляться миграция животных и растений с одной части света на другую. Возникла возможность более глобальных обобщений. Существование Гондваны объясняло, например, почему рыбы, дышащие легкими, имеются в Австралии, в Африке и в Южной Америке, сумчатые животные – в Австралии и Южной Америке, а близкие родственники южноамериканских удавов и ящерицы-легуаны живут только на Мадагаскаре.
Предстояло, однако, ответить на вопрос, как могли эти части света удерживаться в пределах одного континента-гиганта? Некоторое объяснение этому было получено, когда немец Альфред Вегенер в 1915 году изложил теорию континентального сдвига, развив ее впоследствии. Еще в 1858 году геолог Снайдер заметил, что восточная береговая линия Северной и Южной Америки удивительно совпадает с линией западного побережья Европы и Африки, а в 1889 году некий Мантовани с Реюньона в местном научном журнале опубликовал статью, в которой говорилось, что все массы земли Индийского океана можно условно соединить, как бы собрать воедино.
Эти и многие другие идеи Вегенер принял безоговорочно. Он полагал, что все континенты земного шара примерно 200 миллионов лет назад были объединены и образовывали гигантский континент Пангею. Однако этот континент дал трещину, в результате чего Южная Америка в меловой период начала отделяться от Африки и «отплыла» на запад. Позднее Индия «переехала» на север, Австралия – на восток, а Антарктида – на юго-запад. В последнюю очередь, в ледниковый период, от Европы отделились Северная Америка и Гренландия.
Правда, некоторые части Пангеи находились под водой. Между общей для южных континентов землей Гондваны и Евразией северных континентов лежало море Тетис. Отдельные его напластования сморщились и образовали горные цепи типа Альп в Европе и Гималаев в Азии.
В то же время основные массы суши в третичный период обрели конфигурацию, близкую к современной. Но Тетис было относительно мелкое «межземное море», дно которого имело континентальный характер. В принципе все земные поверхности когда-то были взаимосвязаны и окружены единым, гигантским по размеру, океаном. Так было до тех пор, пока Пангея не разорвалась и ее обломки не начали разъезжаться в разные стороны.
Естественно, эта теория вызвала бурную дискуссию. Многие отказывались верить тому, что континенты вообще способны перемещаться. Пытались найти всевозможные объяснения огромному числу параллелей, обнаруженных в скальном грунте различных континентов, в характере растительности и животного мира по обе стороны океанов.
Южноафриканский геолог Дю Тойт в 30-е годы нашего века доказал, что части Южной Америки, Южной Африки, Индонезии и Австралии 200 миллионов лет тому назад были покрыты общим материковым льдом. Но его противники говорили: это было так давно, что, если даже допустить мысль о плотном соединении континентов друг с другом, она все равно не объясняет, каким образом развившиеся позднее группы животных могли оказаться в различных частях света. Кроме того, часть геологов совершенно определенно утверждала, что возраст Атлантического и Индийского океанов исчисляется, по крайней мере, двумя сотнями миллионов лет.
В разгаре дискуссии зоогеографы опасались ссылаться на Гондвану и теорию континентального дрейфа и охотно вернулись к измышлениям о существовании нелепейших, похожих на Панамский перешеек «сухопутных мостов» между Южной Америкой и Африкой – и даже через весь Тихий океан от Австралии до Южной Америки. Все это не объясняло, почему, например, сумчатые животные имеются на разных континентах. В связи с этим в начале 30-х годов вспомнили даже уже забытую Лемурию, правда, теперь она стала узким сухопутным, «языкообразным» полуостровом, протянувшимся от Индии до Мадагаскара.
Однако каким бы образом ни появилась Сейшельская банка в том месте, где она находится теперь, на этом пространном плато площадью в 50 тысяч квадратных километров с гранитом, покрытым во всех низинах коралловым песком и известковым шлаком, – все свидетельствует о том, что «изначально» это плато располагалось много выше и поднималось над водой как единый гигантский остров.
Под воздействием солнца, ветра и дождей здесь, как и во всех других местах, происходила эрозия горных пород, а море медленно, миллионы лет, надвигалось на сушу. И постепенно погибали отдельные представители животного и растительного мира Сейшел.
На многих гранитных островах, на высоте девяти метров над уровнем моря, встречаются остатки коралловых рифов. Эти кораллы, очевидно, были живыми в так называемый межледниковый период, когда вода еще меньше, чем сейчас, была связана с материковыми льдами у полюсов и вся низина у берегов Сейшел (плато, образованное из навеянных с гор пород) находилась ниже уровня моря.
После столь существенных катаклизмов и преобразований, к которым прибавилось двухсотлетнее хозяйничание человека, когда он тащил вслед за собой на острова весь свой «скарб» из культурных растений и домашних животных, а также сорняков и вредителей, следует удивляться тому, как вообще могли сохраниться здесь растения и животные, ведущие свое происхождение из глубины веков. Конечно, такие растения прежде всего следует искать в горной среде над бывшим уровнем моря. А что касается животных, то они относятся к тем группам, которые не могут долго передвигаться ни по воздуху, ни в соленой воде океанов.
Таких животных на Сейшелах немного. Но все-таки имеется несколько видов, которые не смогли бы ни при каких условиях даже достичь гигантского острова, если бы в свое время он не примыкал к какому-либо континенту. Хью Скотт относит к ним прежде всего мелких хрупких жуков из семейства Helodidae,привыкших к влажной почве и выращивающих потомство в пресной воде, а также эндемичные виды примитивных бескрылых насекомых из класса Apterygota.К ним относятся ночные сетчатокрылые (Trychoptera),такие же хрупкие и недолговечные, как дневные сетчатокрылые (Ephemerida).Они тоже развиваются в пресной воде и не способны к длительному передвижению по воздуху. На Гавайях, с которыми Скотт сравнивает Сейшелы, нет этого типа, их нет и на других океанических островах, куда все представители животного мира мигрировали морем.
