Текст книги "Осколки континента"
Автор книги: Бенгт Шёгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Разоренная природа с чужеземными растениями и животными
Горные массивы с «деревьями путешественников». Вулканические, океанические острова. Участь пернатых. Заморские млекопитающие и другие. Остатки флоры
До самой высокой точки на Маврикии – вершины Питон-де-ла-Ривьер-Нуар довольно трудно добираться. Она находится в южной части острова, и с нее открывается удивительная панорама: широкая и глубокая, похожая на каньон долина Ривьер-Нуар с одной стороны, и морское побережье – с другой. Высота горы над уровнем моря не превышает 826 метров, к ней можно подъехать на машине так, что до самой вершины останется не больше двух часов пешком. Но они-то даются с большим трудом: частые дожди, влажный и размытый грунт, во многих местах взрыхленные и истоптанные свиньями тропы, густой кустарник – не позволяют балансировать на краю тропы.
Когда же пытаешься ухватиться рукой за ветку или сучок, то натыкаешься на колючие кусты малины (Rubus moluccensis),завезенной сюда из Индонезии. В свое время птицы так широко разносили по острову ее семена, что это растение стало самым вредным чужеродным сорняком на Маврикии.
Здесь, как и на Сейшелах, сплошь да рядом встречаешь одичавшую американскую тропическую гуайяву, плодами которой с давних пор лакомятся свиньи. В результате, косточки этого растения «посеяны» по всему острову. Это – лишь два растения из множества, главным образом азиатского и американского происхождения, завезенных на Маврикий и распространившихся с помощью птиц и других животных в ущерб местной флоре.
Вокруг Рпвьер-Нуар еще сохранились значительные массивы дождевого леса, некогда покрывавшего большую часть острова. Наиболее характерные для этой местности растения – высокорослые виды из семейства колокольчиковых, вересковых и крушиновых. Во влажных местах землю устилает сфагнум, а также ветвистый серый лишайник, который показался мне удивительно знакомым.
Я признал в нем олений мох (Cladonia rangiferina).Впоследствии я узнал от своего друга Уве Альмборна из Ботанического музея в городе Лунде, большого знатока лишайников, что не совсем верно утверждать, будто бы на Маврикии растет «наш» вид лишайника. Еще Карл Тунберг, в 70-х годах XVIII века совершивший путешествие в Восточную Азию, писал об оленьем мхе, растущем в Южном полушарии, точнее на горе Таффель неподалеку от Кейптауна. С тех пор лишайники этого вида были обнаружены на Килиманджаро и других восточно-африканских горах, а также на Мадагаскаре, Реюньоне, Маврикии, в Австралии и Новой Зеландии.
Однако было установлено, что «старый» олений мох на самом деле представляет собой целую группу близкородственных видов. Из них шесть видов растут только в Северном полушарии, а четыре – только в Южном. Вид, который встречается в районе между Южной и Восточной Африкой и Новой Зеландией, отныне называется Cladonia leptoclada. Во всяком случае мне было приятно узнать, что я не попал пальцем в небо. На лавовом грунте Маврикия рос вид из группы C. rangiferina.
Меня не раз брали с собой в горы мои друзья – орнитологи и ботаники Франс Стоб и Жозеф Гео. И хотя мы видели таких редких птиц, как маврикийские зеленые благородные длиннохвостые попугаи (Psittacula krameri echo), – о которых один орнитолог еще в 1929 году писал, что в скором времени их, возможно, постигнет та же участь, что и остальных маскаренских туземных попугаев, – и множество местных растений, наибольшее впечатление на меня произвел все же не эндемичный вид. Этим растением оказалось декоративное «дерево путешественников» (Ravenala madagascariensis),достигающее в высоту более десяти метров и имеющее длинные, широкие листья, которые делают дерево похожим на гигантский веер.
Они встречаются в различных местах тропиков, но на Маврикии мне впервые удалось попробовать то, что дало растению его название «дерева путешественников». Если проколоть плотный и толстый у основания лист, из него ударит струйка прохладной и чистой жидкости. Даже в засушливые периоды дерево в своих полых листьях хранит влагу к великой радости жаждущих путешественников. Я охотно подтверждаю, что напиток – самый что ни на есть освежающий и к тому же лишен какого-либо привкуса.
Дерево это удивительно и с точки зрения географии растений. Из его рода, который принадлежит к семейству банановых, в настоящее время сохранились лишь два вида. С одним из них – Ravenala guianensis – я уже успел познакомиться в Вест-Индии и Гвиане. Он более низкорослый, и ствол его имеет зеленоватый оттенок – в точности как у банана. Оба вида «дерева путешественников» служат ботаническим свидетельством некогда существовавшей связи между континентами, в частности между Мадагаскаром и Южной Америкой, до тех пор, пока гигантский континент Гондвана не начал раскалываться и расползаться…
Появление мадагаскарского дерева на Маврикии, помимо всего прочего, связано с драматическим и романтическим эпизодом в истории колонизации островов. Французская Ост-Индская компания в 1750 году получила от королевы маврикийского рода бетсилео Бе́ти концессию на остров Сент-Мари, бывшее пристанище морских разбойников, а также на небольшую часть мадагаскарского берега вокруг Фулпойнта и к югу от него. В 1754 году местное население в ответ на тиранию французского «начальника колонии» господина Госса подняло восстание и убило Госса и его людей.
С Иль-де-Франса была выслана карательная экспедиция. Королеву Бети обвинили в «предательстве» и доставили в Порт-Луи в качестве пленницы. Когда же, наконец, выяснилось, что она никоим образом не была замешана в резне, ее освободили, и она вернулась на родину. Нас, правда, больше интересует тот факт, что именно Бети привезла на Маврикий «дерево путешественников». Значит, туда оно попало несколько раньше, чем на Реюньон, а именно к 1768 году. С тех пор удивительное дерево распространилось по Маскаренским островам, благодаря птицам, которые выклевывают из его громадных плодов черные, похожие на бобы семена, облаченные в синюю «кожицу».
Растения и животные, привезенные сюда человеком, составляют, однако, не всю флору и фауну этих островов. Многие так давно живут здесь, что уже успели превратиться в новые виды и роды.
Маврикий, Реюньон и Родригес составляют в некотором роде единое целое с Сейшельскими островами, хотя эта взаимосвязь несколько туманна. От Сейшельской банки и до самых Маскарен протянулся на юг дугообразный подводный хребет. Обычно его называют Маскаренским хребтом. Одни геофизики считают, что он целиком имеет континентальное происхождение, другие же не менее уверены в том, что южная часть хребта, где расположены Маскаренские острова, носит чисто вулканический характер. Независимо от того, кто из них прав, очевидно, что Маскарены, в отличие от Сейшел, не являются «осколками» бывшего материка Гондваны.
На них не встречаются докембрийскне скалы. Острова целиком состоят из базальта и других вулканических пород, не считая, конечно, прибрежных коралловых рифов и их остатков, возвышающихся над поверхностью моря, как и на Сейшелах, и напоминающих о том времени, когда уровень океана был выше нынешнего.
Судя по всему, острова возникли в результате двух периодов вулканической деятельности. В первом из них с океанского дна медленно поднялись гигантские вулканы и возвысились над морской поверхностью. Это, вероятно, произошло к концу мелового и началу третичного периода. Затем последовал период затишья, во время которого вулканы эродировались. Этот процесс продолжался до тех пор, пока в конце третичного периода не началась новая вулканическая деятельность. Лавовые потоки образовали тогда те горные породы, которые составляют приблизительно две третьих современной площади Маврикия.
Сейчас на Маврикии и Родригесе царит тишина. Считается, что вулканическая деятельность прекратилась здесь приблизительно сто тысяч лет назад. И лишь на Реюньоне, который также отличается диким горным ландшафтом, древний бог Вулкан еще сохранил свою кузницу на вершине Питон-де-ла-Фурнез, что в переводе с французского означает «вершина плавильной печи».
Первоначальная флора и фауна Маскарен была такой же, какая обычно бывает на «классических» океанических островах, поднявшихся над водой. И пришли они сюда также воздушными и водными путями. Характерно, что на островах не водилось никаких млекопитающих, но птичий мир был довольно богатым, хотя и далеко не таким многообразным, каким его представляли себе мечтатели-орнитологи.
Гибель дронтов как бы символизирует собой трагедию, постигшую всю природу Маскаренских островов. Влияние колонизации было опустошительным и для пернатых – в большей степени, чем, например, на Сейшелах, которые до 1971 года потеряли не более одного эндемичного попугая и одной эндемичной очковой птицы. Остается лишь сожалеть, что литература в этой области довольно противоречива.
Голландец Шлегель, например, находясь под впечатлением путевого дневника Лега, в котором тот рассказывал о маврикийских птицах-«великанах» («ибо величиной они в шесть футов»), в 50-х годах прошлого века написал научный трактат о «вымерших» гигантских птицах на Маскаренских островах». Он дал им латинское название – Leguatia gigantea,жаловался на то, что до сих пор не удалось обнаружить ни одного скелета этой птицы, но в то же время утверждал, что их ближайших родственников следует искать среди африканских страусов и новозеландских моа.
Другие исследователи, не желавшие верить в «страусиную теорию», видели в «великанах» переросшую камышницу. Те же, кто относился к творчеству французского гугенота, как к чистой воды фантазии, естественно, считали ее выдумкой. И, наконец, существовало мнение, что Лега попросту имел в виду какой-то вид фламинго, хотя в таком случае его оценка величины птицы преувеличена.
К этой точке зрения можно присоединиться, так как в описании «великанов» есть, в частности, и такие слова: «Они чрезвычайно рослые, и шеи у них очень длинные. Туловище – не больше, чем у гуся. Они белые, и лишь под крыльями у них красноватые пятна». В то, что Лега имел в виду именно фламинго, охотно верится, так как впоследствии на Маврикии были найдены скелеты, принадлежавшие двум африканским видам фламинго.
Это, однако, не мешает тени «великана» блуждать по орнитологической литературе и фигурировать в списках «гипотетических» видов всего мира, где преобладают птицы, которые якобы когда-то жили на Маскаренских островах. Как в вопросе о существовании на этих островах загадочных дронтов, так и в дебатах о таинственных «великанах» ученые зашли в тупик.
Пожалуй, самая странная с этой точки зрения фигура – одержимый орнитологией лорд В. Ротшильд, написавший в 1907 году фолиант «Вымершие птицы». В своем сочинении он снабдил латинскими названиями виды птиц, о которых он, по-видимому, вычитал в более или менее сомнительных старых путевых дневниках. После того как совсем недавно, в 1953 году, Масауи Хачисука опубликовал труд, посвященный маскаренским вымершим птицам, где он указывает еще несколько видов, список вымерших эндемичных птиц на Маврикии, Реюньоне и Родригесе насчитывает теперь сорок два вида.
В «Красной информационной книге» Международного союза по охране природы (МСОП) содержится более скромный список птиц, вымерших с начала XVII века. Но, к сожалению, и в нем отразилось общее заблуждение: отсутствуют некоторые виды, существование которых было подтверждено находками скелетов, и одновременно присутствуют многие из несуществующих видов. Правда, составители книги были близки к истине, когда обозначили шесть вымерших эндемичных видов и подвидов на Маврикии, восемь – на Реюньоне и восемь – на Родригесе.
Это – коростели, голуби, попугаи, совка с Маврикия, сова-минерва с Родригеса, три «признанных» дронта и другие. Некоторые из этих птиц, подобно гигантским черепахам, стали жертвами человека. Охота на них была довольно простым занятием, так как животные за время своей длительной изоляции на островах, где отсутствовали сухопутные хищники, утратили инстинкт самосохранения.
Когда мореплаватели сходили на берег, птицы слетались посмотреть на пришельцев. Питер Манди, посетивший Маврикий в 1638 году, рассказывает: «Птицы стаями окружили нас, словно изучая, так что мы могли побить их палками». Существует немало свидетельств того, насколько «ручными» и доверчивыми были эти птицы. Например, сине-серый попугай (Lophopsittacus mauritianus),к тому же плохо летал и был весьма съедобен. Все это указывает на то, что он был полностью истреблен еще в первой половине XVII века.
То же самое можно сказать и о пастушковых. Они, подобно дронтам, полностью утратили способность летать, что сделало их легкой добычей как для людей, так и для собак, крыс и свиней. Считается, что маврикийский пастушок (Aphanapteryx Ponasia)был истреблен к 70-м годам XVII века, а его сородич на Родригесе (Aphanapterix Leguati) – приблизительно к 1730 году.
Возможно, что на островах когда-то жили еще один или два вида пастушковых. Известно, что, по крайней мере, один из них вымер на Реюньоне. Загадку представляет собой давно исчезнувший местный вид султанской курицы (Porphyrio porplyrio).Однако и здесь мы имеем дело лишь с гипотезой, основанной на старых путевых дневниках, так как ископаемый материал по султанской курице столь же малочислен, как и по белому реюньонскому дронту.
Большинство других видов также прекратили свое существование в XVII и XVIII столетиях. В XIX веке вымерли два вида на Маврикии, два – на Реюньоне и два – на Родригесе. Некоторые сохранились лишь в виде чучел, например, лакомый «голландский голубь» (Alectroenas nitidissima),погибший уже в 20-х годах прошлого века, а также реюньонский серо-бурый попугай (Mascarinus mascarinus),последний экземпляр которого погиб в 1834 году в Европе, в клетке короля Баварии.
На Реюньоне с эндемичными видами, имеющими, так сказать, право гражданства, конкурируют не менее семнадцати чужеродных видов. Турач (Francolionus pintadeanus)и перепел (Coturnix coturnix africana)были завезены сюда в качестве съедобной дичи; к этой же категории относится карликовый голубь (Geopelia striata)из Юго-Восточной Азии, индийский скворец-майна (Acridotheres tristis),африканский астрильд (Estrilda astrild)и мадагаскарский ткачик, (Foiidia madagascariensis),который, как считают некоторые орнитологи, самостоятельно переселился на Реюньон. Большинство из этих видов, включая домового воробья, история которого немного туманна, были также завезены на Маврикий.
На Реюньоне полагают, что первые домовые воробьи прибыли на остров в прошлом веке нз Франции, а на Маврикий будто бы их привез из Англии один солдат, который плыл на военном судне в Индию. В пути он заболел и умер в госпитале в Порт-Луи. После его смерти птиц выпустили из клетки, и они стали размножаться на свободе со свойственной им быстротой.
Похоже, что за этими легендами скрывается истина. На западе, в Южной Африке и на востоке, вплоть до Австралии и Новой Зеландии, сентиментальные колонисты развели домовых воробьев, ставших впоследствии во многих районах «всенародным бедствием». На Маскаренские острова эти птицы были несомненно завезены из Индии. Домовые воробьи на Реюньоне и Маврикии больше похожи на индийский подвид (Passerdomesticus indicas),чем на европейские подвиды. Французский орнитолог Жак Берлиоз, который исследовал реюньонских птиц, считает их поэтому смешанным подвидом.
Удалось пережить гонение двум эндемичным хищным птицам. Одна нз них – местный вид луня (Circus maillardi).Его изредка можно встретить в горных районах Реюньона. Другой – маленький бурый сокол (Falko рипсtatus) – живет на Маврикии и считается особым видом. Его еще называют «куроедом», что дает представление о том, как поступают местные жители, когда сокол приближается к ним на расстояние выстрела. В результате в живых осталось не более десятка экземпляров.
На Реюньоне и на Маврикии живет одна эндемичная ласточка (Phedina borbonica borbonika),родственная мадагаскарскому виду Phedina borbonica madagascariensiso.Реюньон и Маврикий имеют по одному виду длиннохвостой мухоловки (Terpsiphone bourbounensis),по одному виду Hypsipetes borbonicus,по собственному виду обеих белоглазок (Zosterops curvirostisи Zosterops borbonicus),а также по одному из рода Coguus.На Реюньоне живет Coguus newtoniи на Маврикии – Coguus tupicus.Оба эти вида малочисленны, а первый из них считают близким к вымиранию.
Только на Реюньоне водится чекан (Saxicola borbonensis).И на этом список оставшихся в живых реюньонских эндемичных видов заканчивается. К нему остается добавить лишь три маврикийские птицы: ткачика (Foudia rubra),голубя (Nesoenas mayeri),очевидно, менее лакомого, чем истребленный «голландский голубь», и благородного длиннохвостого попугая (Psiltacula krameri echo),которых осталось немногим больше, чем эндемичных соколов.
На Родригес было завезено девять видов птиц, включая домового воробья. Из некогда живших на острове одиннадцати эндемичных видов до сегодняшнего дня дожило не более двух: ткачик (Foudia flavicans)и певчая птица Berbrornis roderican.Их осталось всего несколько экземпляров. Эта маленькая певчая птичка во всем мире имеет лишь один родственный вид (Berbrornis seychellensis),который ныне обитает на острове Кузен. Они, возможно, и жили на Маврикии и Реюньоне, но исчезли там давным-давно: вероятно, их сдули ураганы, постоянно свирепствующие на Маскаренах.
Именно это и произошло с одним чужеземным видом восточноафриканского вьюрка (Serinus canicollis), часто встречающегося на Реюньоне и ни разу на Маврикии, по крайней мере, с тех пор, как в 1892 году над островом пронесся сильный ураган. Подобные природные катаклизмы необходимо принимать во внимание, когда речь идет о причинах вымирания такого большого количества птиц.
Одной из причин разорения пернатой фауны была вырубка больших лесных массивов. Птицы либо целиком, либо частично лишались своей среды обитания. Сплошная вырубка открывала больший простор для ураганов. Особенно губительно сказывались ураганы на птицах, которые жили на возделанных низменностях.
Многие эндемичные птицы могли выжить лишь, так сказать, в «раю», где у них не было бы врагов и конкурентов. Как только изоляция островов нарушилась, они были обречены. Дронты, возможно, и выжили бы за защитной сеткой заповедников и зоологических садов. Но некоторые из вымерших летающих птиц могли бы сохраниться и в естественных условиях Маскаренских островов, а тех, что остались, было бы больше, если бы люди не привезли на острова четвероногих хищников…
Самостоятельно на Маврикий, Реюньон и Родригес добрались лишь плавающие и летающие млекопитающие: дюгони и киты, плодоядные летающие собаки и насекомоядные маленькие летучие мыши. Но дюгони вокруг Маскарен, как и в районе Сейшельской банки, были давно уничтожены. В результате хищнической охоты почти полностью исчезли из этих мест и киты. Остались несъедобные летучие мыши, летающие собаки или летающие лисицы, которые на каждом из трех Маскаренских островов представлены особым эндемичным видом из рода Pleropus.Эти животные широко распространены, несмотря на то что жители этих островов, подобно сейшельцам, считают их мясо деликатесом и вовсю на них охотятся.
Хотя летающие лисицы иногда и наведываются во фруктовые сады, причиняемый ими вред не сравнить с тем, который наносят четвероногие прихлебатели человека, как одичавшие домашние животные, так и завезенные сюда дикие звери. Неистребимые крысы, в свое время способствовавшие вытеснению с островов голландцев и несущие значительную долю «ответственности» за гибель пернатых, всегда были вредителями номер один.
Помимо черных крыс, живущих главным образом в селениях, здесь водятся серые крысы, прибывшие сюда, по-видимому, в XVIII веке, когда, наводнив Европу, они, подобно черным крысам, получали «бесплатные билеты» на корабли, плывущие во все уголки земного шара. У моего соседа по гостинице в Порт-Луи, человека много путешествующего, собирателя пресмыкающихся, немца Карла Мартенса крысы частенько грабили ящики с ценными эндемичными ящерицами-гекконами. В номере у него стояло несколько больших мышеловок, и не проходило ночи, чтобы в них не попалась хотя бы одна «роскошная» серая крыса.
И по сей день на плантациях и в лесах живут одичавшие, всеядные и везде сующие свой нос свиньи, оставшиеся здесь со времен португальского владычества. Одичавших коз на самом Маврикии нет. Есть лишь домашние «коровы бедняков», как их раньше называли в Швеции. Но острову от этого не легче. Холмы вокруг Порт-Луи некогда были покрыты густыми лесами эндемичных пальм. Теперь, когда здесь попытались посадить новый лес, то натолкнулись на сопротивление владельцев коз: животноводы использовали окрестные холмы под пастбища и поджигали саженцы, давая волю траве.
Одичавшие козы водятся лишь на маленьком необитаемом острове Иль-Ронд, лежащем у северной оконечности Маврикия, уничтожая там эндемичную растительность, которая кроме этого острова нигде больше не встречается.
На Маврикии им составляют компанию одичавшие свиньи и крабовые макаки (Масаса irus),которых, как считают, привезли сюда из Юго-Восточной Азии португальцы; другим маскаренским островам удалось избежать их нашествия. Эти обезьяны, величиной примерно с мартышку, живут стаями, которые делают набеги на сельскохозяйственные культуры. Они угрожают птицам, так как охотно грабят гнезда на деревьях. На их «совести» – истребление не одной птицы. Лесоводы же жалуются на то, что обезьяны вредят молодым соснам. Два урагана 1960 года уничтожили большинство обезьян, но уже через шесть лет лесники заговорили о необходимости «держать популяцию под контролем».
В 1639 году голландцы завезли на Маскарены с Явы замбарских оленей. Их также считают опасными вредителями плантаций и лесов. Но поскольку это – ценный зверь, и речи быть не может о том, чтобы объявить его вне закона. Напротив, охота на них ограничена; она ведется лишь с июня до начала сентября. Несмотря на то что за это время убивают около двух тысяч животных, их поголовье остается довольно стабильным и насчитывает примерно шесть-семь тысяч.
Полагают, что в том же году голландцы завезли на остров европейского дикого кролика (Oryctolagus cuniculus),который впоследствии с Маврикия попал на Иль-Ронд и Родригес. Водится ли он на Реюньоне, мне неизвестно, но туда, как и на Маврикий, французы привезли индийского зайца (Lepus nigricollis).Ко всем грызунам, домашним животным и обезьянам прибавляются еще теплокровные и «хладнокровные» хищники.
В начале прошлого века сюда был завезен малагасийский тенрек (Tenrec ecaudatus),скорее всего для кулинарных целей. Будучи насекомоядным, он косвенно способствовал тому, что часть местных ящериц и неядовитых змей (ядовитых здесь нет), питающихся насекомыми, стали редкими или вовсе исчезли. Я его ни разу не видел на Маврикии. Зато я встретил мангусту. На Маврикии живет серая индийская мангуста (Herpestes edwardsi).Она была привезена сюда в начале нашего века, чтобы уничтожать крыс. Мангусты охотились за ними в какой-то мере. Но потом они стали мародерами, ворующими цыплят и уничтожающими местные породы птиц и пресмыкающихся, в том числе и тех, которые могли бы принести пользу в борьбе с вредными насекомыми.
Чтобы исправить ошибку, были завезены бесхвостые амфибии и среди них – в 1938 году – большая южноамериканская жаба-ага (Bulo marinus),скорее всего с Пуэрто-Рико. Считают, что она питается жуками, угрожающими плантациям сахарного тростника. С ее помощью хотели расправиться с жуками на маврикийских сахарных плантациях, и, вполне вероятно, что она приносила известную пользу, пожирая этих вредителей. Но вместе с ними жаба уничтожала всех насекомых и даже пресмыкающихся, словом всех, кого могла проглотить, в том числе змей и ящериц. К тому же в местах, где она водится, в большом количестве плодятся крысы, так как враги крыс, собаки, часто погибают, если не удержатся от соблазна и укусят одну из таких жаб…
Единственное место, где эндемичные маскаренские рептилии чувствуют себя в некоторой безопасности – это маленькие острова, на которых нет хищников, насекомоядных, крыс и свиней. Это прежде всего более или менее удаленный остров Иль-Ронд. Там обитают два вида удавов (Boleyria multicarinata и Casarea dussumieri),а также шесть видов ящериц, в том числе большой геккон (Phelsuma guentheri).Их единственные млекопитающие соседи – козы и кролики. Вполне возможно, что на самом Маврикии змей уничтожили одичавшие свиньи. Бывает, что эти всеядные животные глотают даже ядовитых змей.
Известно, что по крайней мере один из удавов, а также геккон ранее обитали на Маврикии. Их скелеты были найдены в Мар-о-Сонж – в той самой болотистой местности, где были найдены части скелета серого дронта и маврикийского коростеля.
Как прямое, так и косвенное влияние на животный мир оказало уничтожение первоначальной флоры на большей части Маскаренских островов. Во времена голландцев помимо лесов из ценного черного дерева на Маврикии, особенно на ровных участках северного и западного побережья, существовал тип растительности, который, как считают, напоминал пальмовую саванну. Колонисты приспособили ее под пастбища, а пальмы использовали для различных нужд. Теперь на самом Маврикии пальмовая саванна полностью исчезла, а вместе с ней – птицы и низшие животные. К числу подобного рода жертв можно отнести попугая (Lophopsittacus таuritianus).
Лишь на необитаемом острове Иль-Ронд, площадь которого не превышает 150 гектаров, сохранились остатки реликтового пальмового леса с тремя эндемичными видами деревьев. Один из них ревогани (Mascarena revaughani),названный так в честь главного ботаника Маврикия доктора Р. Е. Вогана, имеет необычный, сильно утолщенный книзу ствол. Оно растет лишь на Маврикии и на островах, окружающих его. Другой эндемичный вид из этого же рода в естественных условиях встречается лишь на Родригесе, а третий его вид, ставший сейчас очень редким, можно обнаружить только на Маврикии и Реюньоне.
Еще один вид пальмы, растущей на Иль-Ронде и на нескольких соседних с ним небольших островах, – Latania loddigesii.На Маврикии и Реюньоне встречается родственная ей пальма Latania borbonica.Она широко распространена в тропиках и используется как декоративное растение. Эту пальму часто можно встретить на Мартинике и Гваделупе. В целом пока нет опасности, что с десяток видов пяти различных родов маскаренских пальм вымрут. Даже на их родине можно встретить искусственные посадки. Дикорастущих пальм почти не осталось, только – на Иль-Ронде, но и там им угрожают кролики, одичавшие козы и ураганы. Чтобы спасти этот последний уголок дикой растительности, некогда характерной для большей части Маскаренских островов, а также защитить его уникальный животный мир, в 1957 году остров объявили заповедным и сейчас собираются полностью уничтожить на нем травоядных млекопитающих.
На Родригесе удалось истребить хотя бы чужеродных замбарских оленей. Теперь там хозяйничают лишь крысы, кролики и различные млекопитающие, принадлежащие человеку. Но на Родригесе нет заповедника. А на Реюньоне есть лишь три небольших. Один из них предназначался главным образом для ценных местных пород деревьев. Одновременно планировалось создать первый птичий заповедник, Форэ-де-л’Этан-Сале́.
На Маврикии работа по охране природы ведется уже давно, в значительной мере благодаря доктору Вогану и Ж. Венсону, бывшему руководителю Маврикийского института. Кроме острова Иль-Ронд, заповедным был объявлен Иль-о-Эгретт, и восемь заповедников было создано также на самом Маврикии, в основном для защиты флоры; тем самым улучшили жизнь эндемичных птиц. А в 1957 году было издано постановление об охране этих птиц. Самый большой из заповедников, имеющий общую площадь в 1926 гектаров, – лесной массив Бель-Омбр, расположенный в юго-западной части острова на высоте 240–480 метров.
Создание десяти природных заповедников на Маврикии и его «островах-сателлитах» было необходимым шагом на пути к сохранению девственной природы островов, ибо помимо такого растительного комплекса, как пальмовая саванна, в небытие канули многие отдельные виды растений. Например, несколько видов орхидей, о которых в 1822 году писал один французский ботаник. Главная причина их гибели – изменение окружающей среды. Но самой серьезной опасностью для эндемичной флоры является то, что лесоводы предпочитают сажать не местные ценные породы деревьев, а быстрорастущие заморские виды…
