Текст книги "Осколки континента"
Автор книги: Бенгт Шёгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Разумеется, подобная ситуация недемократична, даже смешна в колонии, где население так малочисленно, что все знают друг друга. Но подобные явления могут быть объяснены и бюрократизмом. Более серьезная опасность, пожалуй, кроется в расовых предрассудках местного населения. Лица французского происхождения держатся на расстоянии от всех прочих. Это касается не только социальной группы, которую называют «большими белыми».
Я встретил на Ла-Диге светлокожую девушку, школьную учительницу, родители которой принадлежат к так называемому «среднему классу». Она жаловалась мне, что мать не разрешает ей даже танцевать с «красными» или «черными», так как это «неприлично для белой девушки». Вместе с тем очевидно, что эта девушка и ее родители не «чистые европейцы». У нее широкоскулое лицо с чертами, явно свидетельствующими как о монголоидных (с Мадагаскара), так и о негроидных примесях.
Еще один пример. Зажиточная семья плантатора, придерживаясь традиций, идущих от первых колонистов, отказывается признавать родство со своим однофамильцем из Виктории, хотя тот считается одним из самых богатых и перспективных деловых людей на Сейшелах. Они заявляют, что его семья незаконно присвоила себе эту фамилию. В действительности речь идет о ветви того же рода, но уже не чисто европейской.
После того как «Ассоциация налогоплательщиков и производителей» сейшельской аристократии в 1963 году начала активную борьбу за самоуправление (еще до введения всеобщего права голоса), даже либералы были вынуждены противодействовать слишком быстрому развитию событий из опасения, что этот островной мирок может превратиться в новую Родезию.
Право же нельзя утверждать, что в настоящее время на Сейшельских островах отсутствуют тенденции к сегрегации. Повсюду «степень европеизма» в происхождении имеет огромное значение, а светлый цвет кожи символизирует «знатность». В церквях светлокожие сидят на первых местах. Хотя после введения права гражданства в 1967 году здесь перестали, казалось бы, «оценивать по доходам» и тем самым была создана почва для демократизации, расовые предрассудки здесь, как и в современной Вест-Индии, имеют настолько глубокие корни, что потребуется смена не одного поколения, чтобы изжить их. Одним из самых сильных оскорблений сейчас, как и прежде, является: «Уйди прочь, кафр!». Само по себе это свидетельствует об унижении человеческого достоинства краснокожих и чернокожих.
На Сейшелах довольно редко встречаются люди с признаками регулярного недоедания, как и люди действительно плохо одетые. Но это лишь обманчивая видимость. Уровень безработицы здесь огромен. Тот, кто имеет хоть какую-нибудь работу, в большинстве случаев получает мизерную, помесячную или поденную, заработную плату. Дети выглядят относительно упитанными лишь потому, что в школе они получают дополнительное питание. А взрослые не ходят «в тряпье», так как сейшельцы слишком горды, чтобы внешне проявлять свою бедность.
Обычно чужеземец не имеет представления о лачугах бедняков, разбросанных в стороне от торговых путей. И я не увидел бы их, если бы друзья не предложили отвезти меня в труднодоступные горные селения на юге Маэ в районе Анс-о-Пэн.
В одной из лачужек, на площади, едва ли превышающей десять квадратных метров, ютилось шесть человек: двое стариков, их дочь и ее трое внебрачных детей. Никакой мебели – на полу лишь тряпье и лохмотья, где они все вместе спали. Семья жила на 30 рупий в месяц, зарабатываемых старушкой у одного богатого индийца, владельца близлежащей плантации. Старик и его взрослая дочь – безработные.
Наверное, в подобной хижине стоило бы побывать некоторым писателям-путешественникам, рекламирующим тропические острова типа Сейшел как потенциальные туристические центры с бунгало, барами и песчаными берегами. Они удивляются сенсационно низким ценам, не принимая во внимание, что владельцы отелей здесь наживаются за счет персонала с невероятно мизерной зарплатой.
Левая партия ОПН подсчитала, что средний прожиточный минимум семьи из четырех человек (мужа, жены и двух детей) на Сейшелах 165 рупий в месяц. При этом 25 рупий составляет квартплата (за маленький некрашеный деревянный домик), 28 рупий стоят 20 килограммов неочищенного риса, по десять – рыба, одежда и так далее. Однако еще и сейчас (когда я пишу эти строки) немногие достигли и этого скромного прожиточного минимума, несмотря на то что профсоюзы вместе с ОПН постоянно ведут борьбу за улучшение условий жизни.
Месячная заработная плата квалифицированного рабочего на государственных предприятиях колеблется между 148 и 190 рупиями. Значит, некоторые из них перешагнули черту «среднего достатка». Рабочие средней квалификации получают не более 128–144 рупий, а заработок неквалифицированных рабочих составляет всего 92 рупии в месяц. Не удивительно, что на островах распространена пословица: «Деньги хороши, но они слишком дороги».
Хуже всего оплачивается труд на плантациях. Мужчины зарабатывают здесь не более 45 рупий в месяц при полном рабочем дне. Старая, старая история! Сельскохозяйственных рабочих трудно организовать. Предприниматели угрожают им увольнением, если они присоединятся к профсоюзам. К тому же сами рабочие слишком безропотны, особенно в таких старых рабовладельческих колониях, как Сейшелы.
Да и церковь проповедует смирение, безропотность и послушание перед всякого рода начальством, начиная от высшего суда на небе и кончая теми, кто обладает силой и деньгами на земле. Это касается и католической церкви, к которой принадлежат почти все сейшельцы.
Каждый час бьет церковный колокол, и все добрые католики на Сейшелах делают «подобающее» выражение лица и крестятся. Это происходило и с теми, кто находился в гостинице «Бо Валлон Бич», недалеко от католической церкви в Бель-Омбре. В Виктории нечто подобное можно наблюдать даже по два раза в час. Ведь на звоннице, что находится рядом с собором «Непорочной Девы», имеется колокол, который дает сдвоенные удары.
Лет двадцать назад «игры с колоколом» очень понравились английскому писателю Алеку Во, и через два года, написав книгу, в которой упоминалось о Сейшельских островах, он так и назвал ее: «Где колокол бьет дважды». Ему в свое время объясняли, что колокол бьет дважды, поскольку жители тех мест ленивы и не в силах воспринимать что-либо с первого раза.
Когда наступает время праздновать День поминовения святых, покровителей различных католических храмов, возле их статуй устраиваются большие народные гулянья с музыкой, танцами, выпивкой, драками и другими «развлечениями». Постоянно туда и обратно шныряют автобусы и омнибусы.
На тропических островах – это чаще всего обычные грузовики со скамьями или досками, приспособленными для сидения в кузове. Те, кто не в состоянии уплатить 50 центов за проезд в «автобусе», отправляются на праздник пешком.
Я присутствовал на четырех таких гуляньях на Маэ и на Ла-Диге и могу заверить, что веселье там било через край, особенно по вечерам. Помещения школ и других общественных заведений, отведенные на эти дни под танцплощадки, были переполнены народом. У прилавков толпились очереди. В такие праздники найти себе партнера, «булду» [8]8
Булду – креоло-французское слово, означающее и любовника и любовницу (примеч. авт.).
[Закрыть], проще простого.
Даже девушкам из очень респектабельных семей разрешалось посещать танцы в честь святых. Иными словами, «любезные» швейцарские священники-капуцины островного мира предоставляют возможность и этим несчастным девушкам встретиться с подходящим «булду». Конечно, в обществе, где царит католическая ханжеская мораль, это может стать одной из обязанностей церкви.
Однажды я был приглашен на свадьбу. Вначале в церкви состоялась торжественная церемония, потом был семейный праздник с лучшим на Сейшелах оркестром каметоле и французскими народными песнями между музыкой и речами. Но на этом, к стыду моему, кончается мой непосредственный опыт знакомства с церковными обрядами. Наверно, мне следовало побывать на каких-нибудь похоронах. Я сожалел, что не сделал этого, ограничившись лишь сведениями, взятыми из книги английского социолога Б. Бенедикта «Народ Сейшел», об особенностях местного ритуала погребения: «Похороны по первому классу в Виктории стоят 50 рупий. Обряд включает бой трех церковных колоколов, песнопение, проповедь священника и органную музыку. Похороны второго класса в городе состоят лишь из двух колоколов и стоят 10 рупий. По третьему классу хоронят бесплатно и звонят одиннадцать раз лишь в один колокол. Так, на слух, можно определить статус умершего и его семьи… В селении, где большинство церквей имеют лишь один колокол, три класса погребального обряда различаются тем, как долго священник следует за гробом. При похоронах по первому классу священник встречает гроб по дороге в церковь, сопровождает его и затем присутствует на кладбище. Это стоит 15 рупий. На похоронах за 10 рупий священник встречает гроб усопшего у дверей церкви, затем сопровождает процессию, но не далее, чем до входа на кладбище. Похороны по третьему классу бесплатны. Священник в этом случае вообще не встречает гроба и не следует за ним». Даже если данные Бенедикта несколько устарели и сейчас услуги священника поднялись в цене, сама ситуация почти не изменилась.
В сельской местности на островах существует еще множество разного рода суеверий и предрассудков. Колдуны и знахарки по своему влиянию на местное население не уступают священникам. Но редко кто признает, что он верит в колдовство. Такая скрытность отчасти объяснима: большинство знает, что европейцы смеются над колдовством. Кроме того, всякая нецерковная магия, включая гадание, в 1958 году была запрещена законом. Теперь колдуны и колдуньи занимаются своим делом с чрезвычайной осторожностью: все помнят судебные процессы последних лет.
До сих пор на островах бывают весьма загадочные явления, которые можно сравнить с западно-африканским и вест-индским вуду [9]9
Вуду (воду, водун) – божество в Дагомее. Сочетание различных верований, африканских по происхождению. Характерно для франкоязычных островов. В него входит почитание африканских божеств (прежде всего Шанго – бога грома и молнии), культ добрых и злых духов и т. д. (примеч. пер.).
[Закрыть]в его наихудшем варианте. Англиканский архидьякон Озан в 1936 году в книге «Кокосовые орехи и креоли» описывал случаи исчезновения детей, которых потом находили искалеченными.
То же самое наблюдалось и в 1959 году, причем виновников, как правило, никогда не находили. Рассказывают на островах и о додотиа, напоминающем зомби культа вуду. Речь идет о мертвецах, которых колдун возвращает к жизни, за что они впоследствии должны служить ему, как самые покорные рабы. Не удивительно, что элементы культов, традиционных для Западной Африки, бытуют на Сейшелах. Ведь рабы оттуда были завезены на острова европейскими судами, следовавшими мимо Золотого Берега и мыса Доброй Надежды к французским колониям в Индийском океане.
Но в большинстве случаев колдовское искусство здесь «безобидно». Люди обращаются к колдунам за снадобьем против какой-нибудь болезни или в поисках любовного зелья, которое может заставить легконогую «булду» быть верной. Страшные истории случаются порой, когда к колдунам обращаются ревнивцы в поисках зелья, которое у неверных жен вызывает опасные болезни.
Народные сказки на Сейшелах порой удивительно жестоки. Я нашел несколько таких сказок в католическом журнале «Эхо островов». Их рассказывают, как правило, у постели усопшего, чтобы скоротать ночь. Главные персонажи – два зверя: заяц по имени Сунгула и черепаха Кусупа. Заяц напоминает хитрого паука Ананси из западно-африканских сказок. Черепаха же, в противоположность ему, образец порядочности. Одна из таких историй повествует о Сунгуле и Тигре. Я позволил себе дать относительно свободный перевод этой сказки, поскольку дословный трудно воспринимается.
Некогда жили два старых друга – Сунгула и Тигр. На большом пустыре решили они развести плантацию маниоки и бататов. Сунгула и говорит Тигру:
– Брат! Мне ужасно надоело стучать по камню черенком, чтобы насадить на него лопату. Давай договоримся: каждый раз, когда кому-нибудь из нас придется это делать, я буду бить по твоей голове, а ты – по моей.
На другой день рано утром они начали работать. Сунгула взял большие гвозди и лопату Тигра и незаметно для него крепко-накрепко прибил лопату к рукоятке. Только они начали копать, как лопата Сунгулы соскочила с черенка.
– Ничего не поделаешь, дружок, подставляй-ка свою голову – таков уговор!
Трах! Трах! Кожа на голове Тигра лопнула. Сунгула продолжал копать, и опять его лопата соскользнула с черенка. Так до обеда она ломалась четырежды. Кожа на голове бедного Тигра изодралась в клочья.
Между тем еда была готова. Госпожа Сунгула подала прекрасное жаркое из кокосового сока и головы огромной ставриды. И Сунгула пригласил Тигра к столу. Но бедному Тигру – не до еды. Голова раскалывалась; его била дрожь, хотелось спать.
В это время мимо проходил Кусупа. Увидел он Тигра и спросил, что это с ннм случилось. Тот рассказал, как они с Сунгулой договорились отлаживать свои лопаты друг у друга на головах. Тогда Кусупа подошел поближе, взял лопату Тигра, осмотрел ее и сказал:
– Посмотри, сколько гвоздей вбил Сунгула в твою лопату!
Тигр увидел и говорит:
– Тихо, Кусупа! Сделай вид, будто бы ничего не произошло.
Потом он обменял лопаты: свою подложил Сунгуле, а его взял себе. Кусупа тем временем скрылся. Вскоре возвратился Сунгула и спросил:
– Ну, как дела, брат?
Тигр ответил:
– Все в порядке, пора работать.
Но хитрый Сунгула тут же сообразил, что Тигр обменял лопаты. Когда лопата Тигра соскочила с черенка, и он предложил Сунгуле подставить голову, тот заохал:
– Ой-ой! Послушай! Видно, моя жена отравила меня кокосовым молоком со ставридой. Все кишки переворачиваются!
Потом он убежал и спрятался за большой камень. А бедный Тигр умер от ран.
Правда, не все сказки о животных столь кровожадны, истории о Сунгуле, Слоне и богине Валь рассказывается о довольно безобидной хитрости.
В одно прекрасное утро, когда Сунгула прогуливался по лесу, ему встретился Слон.
– Здравствуй, большой брат! – говорит он. – Хочешь поиграть со мной?
Слон удивился, но спросил:
– Во что же мы будем играть?
Заяц робко ответил:
– Давай перетягивать канат – я хочу помериться с тобой силами. Ты останешься в лесу, а я побегу к реке.
Слон еще больше удивился, но принял вызов. Заяц пошел домой, нашел длинную веревку, вернулся в лес и протянул один конец Слону. С другим побежал на берег реки. Там он повстречал богиню Валь.
– Добрый день, большая сестра! – сказал он. – Хочешь посостязаться со мной в перетягивании каната?
– Конечно, хочу, – ответила богиня и от души посмеялась над маленьким зайцем, дерзнувшим помериться с ней силами.
– Держи конец веревки, – сказал Сунгула. – Я вернусь в лес, а когда свистну – начнем состязание.
А на другом конце дожидался Слон. Пробежав полпути, Сунгула свистнул – состязание началось. Слон и богиня Валь изо всех сил тянули веревку, каждый в свою сторону. Сунгула тем временем притаился в траве и стал смотреть на веревку, которая медленно двигалась то взад, то вперед, а он потешался над своими жертвами, выбивавшимися из сил.
Несколько часов прошло, а веревка все двигалась и двигалась. Наступило время кончать шутку. Сунгула большими прыжками поскакал к Слону и спросил:
– Ну, как тут дела?
– Я порядком утомился, – ответил тот. – А ты?
– Я? – переспросил заяц. – Что ты! Ничуть! Только ты, брат, состязался не со мной, а с богиней Валь. Я просто подшутил над вами.
Слон ужасно рассердился и хотел зарубить зайца бивнем. Но Сунгула оказался проворнее. Он помчался к берегу.
– Ну, как дела, богиня Валь?
– Измучилась, а ты?
– Я – прекрасно!
– Но тогда скажи мне, зайчонок, откуда у тебя силы, чтобы состязаться со мной.
– Ответить не трудно, добрая Валь! Моя сила в хитрости. Весь день ты состязалась со Слоном!
Взбешенная богиня Валь хотела наказать злого Сунгулу.
Но в это время я подошел поближе, чтобы как следует разглядеть, что станет с бедным зайцем. Удар под зад, предназначенный для Сунгулы, достался мне, и я мигом залетел на крышу собственного дома.
«Сладкая» жизнь
Сейшельцы за границей и дома. Сексуальная свобода и проституция. Супружество и «марш-марш». Противодействие церкви регулированию деторождаемости. Мечта об эмиграции
Девушек с Сейшельских островов я впервые встретил в 1963 году в одном из баров Найроби. Они работали там в качестве прислуги, но мало походили на африканок. Одна из них напоминала индианку, в других была представлена «помесь» различных национальностей, встречающихся на таких островах, как Мартиника в Вест-Индии. Когда они разговаривали между собой, мне показалось, что говорят они по-французски. Но обратившись к ним на этом языке, я сразу понял, откуда они.
На этот раз в Найроби мне не удалось встретиться с моими старыми знакомыми. Только в Момбасе я натолкнулся на нянь-сейшелеанок – худощавых, прекрасно сложенных девушек с европейскими чертами лица, светло-коричневым цветом кожи и прямыми волосами. Но, к сожалению, они были родом из Кении, не говорили на сейшельском наречии и очень немного знали об островном мирке, выходцами из которого были их родители.
Единственной «настоящей» уроженкой Сейшел, которую я встретил в Момбасе, была хозяйка гостиницы, где я остановился. Она не знала, надолго ли останется в Кении, и была очень озабочена своим будущим. Все большему числу людей родом с различных мелких островов в Индийском океане отказывали здесь в праве получить разрешение на работу, и они были вынуждены возвращаться на родину, если им не удавалось перебраться в какие-либо другие страны, что становилось все труднее и труднее. Многие из знакомых моей хозяйки возвращались на Маэ тем же пароходом, что и я.
В 1968 году официальные власти островов впервые зарегистрировали, что число «прибывающих» превышает число «отъезжающих». 2133 пассажира покинули Маэ и 2460 прибыли туда, минуя океан. К тому же, как утверждает статистика, на этих островах, где уже тысячи безработных, рождаемость увеличилась на 2,5 процента…
Эмиграция в Кению началась на рубеже XX века, когда англичане всерьез занялись колонизацией восточной Африки. Английские предприниматели отдавали предпочтение сейшельцам при поступлении на работу, так как они в отличие от аборигенов этой страны уже имели некоторое европейское образование. Однако на всем восточном побережье Африки известно, что островитяне не славятся работоспособностью и надежностью, что они ценятся не очень высоко как обслуживающий персонал отелей и ресторанов.
«Важнейшая „отрасль” Сейшел – это девочки, – заметил один англичанин, узнав, куда я направляюсь. – Когда вы приедете на острова, они будут встречать вас на пирсе длинными рядами, интересуясь, не хотите ли вы иметь спутницу». Об этом говорит и другая деталь: чернокожие проститутки Момбасы объясняли мне, что они надевают парики на свои волосы, вьющиеся мелкими кудряшками, для того, чтобы хоть немного походить на сейшелеанок. Последние редко встречаются теперь в Кении, но всегда оказываются опасными конкурентками в барах и ночных клубах. По-моему, в рассказах о сейшелеанках много преувеличений.
Широко распространенный миф о том, что на Сейшелах на каждого мужчину приходится от двух до десяти девушек, может быть развеян, не прибегая к греху. Данные переписи населения до 1911 года позволяют утверждать, что раньше на островах мужчин было больше, чем женщин. Впервые некоторое преобладание женщин было зарегистрировано в 1921 году. Но и впоследствии оно не превышало уровня 30-х годов, когда в течение нескольких лет в среднем на 1000 мужчин приходилось 1057 женщин, что, возможно, было связано с более высокой продолжительностью жизни женщин.
Легенды о девушках с «Лонг-Пир» возникли давно, еще во времена, когда многие островитяне, так и не сумевшие найти себе работу, вынуждены были иммигрировать.
Когда мы, пассажиры «Кампалы», сходили на берег, перед зданием таможни толпилась масса народу. Многие встречали возвращающихся из Кении родственников и знакомых. Вообще прибытие и отплытие парохода воспринимается здесь как событие настолько важное, что имена всех пассажиров на следующий день публикуются в маленькой официальной газете «Сейшелз Бюллетин». В этот раз на пирсе было много девушек с «ищущими» взорами, однако ни один из моих спутников не встретил своей «судьбы» в начале своего путешествия. Может быть, кому-нибудь из моряков «повезло больше», но совершенно очевидно, что в дни прибытия пароходов именно проститутки заполняют гавани.
Правда, туристам-мужчинам, жаждущим любовных приключений на Сейшелах, не приходится долго «томиться»: сейшелеанки не напрасно известны своей общительностью, дружелюбием и гостеприимством. Но в этой любезности и гостеприимстве, порой даже искренних, присутствует некоторый «специфический оттенок».
В самом деле, что делать бедной девушке, если она весела, общительна, но живет в мире, где даже постоянная работа в качестве домашней прислуги, продавца в магазине, официантки в баре или ресторане, уборщицы в одном из немногих туристских отелей дает ей заработок не более нескольких десятков рупий в месяц? Женщина-бармен с гордостью рассказала мне, что ей удалось устроиться необычайно хорошо и у нее высокооплачиваемая работа. Она отвечает за кассу, работает по двенадцать часов в сутки или даже больше… и получает 150 рупий в месяц…
В такой ситуации границы между полупроституцией и естественной, но вынужденной благожелательностью размыты. В результате по всему миру, где в барах и ночных клубах встречаются мужчины, побывавшие на Сейшелах, распространяется слух об этом «рае для холостяков».
В первый день пребывания на Маэ, после ленча в отеле «Бо Валлон Бич», я решил проехать через весь остров в Викторию, чтобы впредь лучше ориентироваться. Набережная пустовала, и было ясно, что множество девушек уже проникло в бары соседнего крупного отеля «Де Сейшель», где жили почти все вновь прибывшие мужчины.
Вечером я случайно встретился с двумя моими спутниками по пароходу – англичанином из Кении и новозеландцем, направлявшимися на Праслен в надежде заполучить новую площадку для туристских бунгало. Они как раз жили в отеле «Де Сейшель», в бунгало из двух комнат и веранды, и уже подыскали себе двух прелестных и милых девушек. Мужчины намеревались через пару дней забрать девушек с собой на Праслен и доверить им там вести домашнее хозяйство.
Число девиц определенного сорта на самом деле не столь уж велико; его, как правило, преувеличивают. Когда я спросил у одного индийца сколько, по его мнению, на острове проституток, он ответил: «По крайней мере пять тысяч». Мне не хотелось в это верить, но он настаивал: «Ты увидишь, когда сюда через несколько дней прибудет американский военный корабль „Норфолк” и матросы сойдут на берег. Здесь появятся девицы со всего Маэ, и даже с Праслена и Ла-Дига».
Все пять дней, пока американское военно-морское судно стояло на рейде, я наблюдал за происходящим. На всех танцплощадках и в пивных было множество пьяных. Но девушек было не больше, чем в дни стоянки в порту Виктория японского рыболовного траулера или любого торгового судна.
– Да, – сказал мне один из местных друзей-сейшельцев, – Особой разницы нет. Иначе обстоит дело, когда сюда раз в год прибывает с визитом французский фрегат. Нет других военных моряков, к которым наши девушки были бы так расположены, как к французским, хотя у них обычно и нет денег…
Девушек с чисто коммерческой заинтересованностью он насчитывал максимум полсотни, что вполне совпадало с моими личными наблюдениями. Большинство же просто хотят повеселиться в барах и на танцплощадках и отнюдь не с кем попало.
Но девушкам, жаждущим удовольствий и не имеющим работы, легко скатиться к какой-нибудь из форм проституции. К тому же состоятельных мужчин на островах с каждым годом становится все больше. Сотни американцев служат сейчас на станции слежения, оборудованной на Маэ американским военно-морским флотом. Местное население жалуется, что все стало гораздо дороже, а девушки – разборчивей с тех пор, как пришли американцы.
Во всяком случае многие девушки надолго обеспечили свою жизнь благодаря «наблюдателям за спутниками»: ведь порой американцы женятся на сейшелеанках. Я был свидетелем одной свадьбы. Жених перебрался в Гуам и решил узаконить свои отношения с женщиной, матерью двух его детей, чтобы забрать свою семью на новое место жительства. Я не сомневаюсь, что он сделал хороший выбор. Его примеру последовали многие другие: столь привлекательны девушки этого островного мира. Но иногда все заканчивается иначе. Об одном из таких случаев, связанных с американцами, мне рассказали две девушки совершенно по-деловому: «Раньше она была с 60-летним американцем, но Джимми „перекупил” ее…»
Зачастую взаимоотношения на Сейшелах, как и в Вест-Индии, определяются условиями, господствовавшими еще во времена рабства. Подобно тому как рабыня должна подчиняться желаниям своего хозяина, девушка или женщина, работающая у какого-нибудь предпринимателя, едва ли может ответить ему отказом. Иначе она рискует потерять тот незначительный заработок, от которого полностью зависит ее жизнь. В местах, где подобная ситуация традиционна, работающие или безработные девушки вынуждены в любое время выказывать свою любезность каждому более или менее щедрому мужчине. Иногда им даже выгодно оказаться с ребенком на руках. Одна из девушек, работавших в отеле, где я жил, воспитывала сына от англичанина, который вернулся к себе на родину, но оказался настолько совестливым, что регулярно присылал ей большую, по сейшельским понятиям, сумму – 200 рупий на содержание ребенка.
Однако этот случай не типичен. Чужеземцы, случайно способствовавшие увеличению сейшельского населения, чаще всего к моменту рождения ребенка находятся где-то далеко. Кроме того, в этом островном мире нет разумного закона об отцовстве, и, следовательно, невозможно привлекать к суду мужчину, отказавшегося признать себя отцом. Чаще всего матери сами вынуждены отвечать за последствия своих кратковременных связей.
По статистике на Сейшелах 43 процента всех детей рождается вне брака. Но поскольку многие не имеют возможности оформить свой брак, даже если и живут вместе не один год, эту цифру нельзя принимать всерьез. Естественно, брак, с точки зрения закона и церкви, очень престижен и поэтому желателен. Но устроить свадьбу может не каждый. Во-первых, надо платить священнику. Во-вторых, свадьба без пиршества просто невозможна. Необходимо пригласить всю родню, всех друзей и знакомых, нужно нанять музыкантов, выставить на стол в изобилии еду и питье. Правда, напитки на островах дешевы по сравнению с европейскими ценами. Но все же подобные затраты практически недоступны для большинства трудящихся. В результате мужчина и женщина здесь просто съезжаются и сообща ведут хозяйство. Никто, кроме священников, не видит в этом ничего предосудительного. Иногда такая связь выдерживает испытание временем, иногда нет.
Для женщины эта форма сожительства даже выгодна. Она позволяет ей сохранить самостоятельность, которой не всегда обладает законная супруга. В семьях местной аристократии не принято, чтобы жены работали вне дома, и, следовательно, в экономическом отношении они полностью зависят от мужей.
В семьях представителей всех других слоев населения женщины вынуждены работать и дома и вне его. Часто их вклад в семейный бюджет равнозначен вкладу мужчин. В случае, если мужчина начинает утаивать часть зарплаты, возможно из-за появления на стороне другой семьи, которую ему приходится содержать, первая женщина, как правило, бросает его и предпочитает воспитывать своих детей самостоятельно.
Подобное положение существует и в Вест-Индии, где главой семьи также является женщина-мать, и семьи зачастую состоят из пожилой женщины с дочерьми и внуками. Мужчины при этом сменяются [10]10
Об этом я рассказывал в книгах «Острова среди ветров» и «К забытым островам». Интересные данные на этот счет, касающиеся положения на Ямайке, приведены в работе Эдит Кларк «Мать, ставшая мне отцом» (Лондон, 1966) (примеч. авт.).
[Закрыть]. На Сейшелах, правда, ситуация не столь однозначна. Но совпадения очевидны. Мужчины не боятся здесь вступать в связь с женщинами, у которых уже есть дети, и порой даже с готовностью помогают их воспитывать. Не даром на островах распространена пословица: «Если ты покупаешь корову, ты должен купить и рога на ее голове».
В традициях островитянок также забота о детях родственников, по какой-либо причине оставшихся без присмотра. У женщины, с которой я часто встречался, не было собственных детей, но зато она опекала четверых детей своей сестры, находившейся в иммиграции. Сама она не работала, а сестра денег не присылала.
Она сожительствовала с одним американцем, служившим на военной базе. Потом срок его службы истек, и он возвратился в Соединенные Штаты к своей жене и детям. Девушка была в отчаянии: ведь он содержал ее и детей. Но уже через пару дней ее утешил немец из Южной Африки, который был в восторге от того, что в этой стране он не рискует попасть в тюрьму за связь с чернокожей девушкой. На время семья была спасена. А после отъезда немца его место занял англичанин, раньше занимавшийся разведением чая в Индии.
Хотя дети на определенном этапе и усложняют жизнь, вынуждая женщину к проституции, все же нельзя забывать, что в развивающихся странах потомство – это некоторая гарантия спокойной обеспеченной старости. Чем больше мать родила детей, тем тверже она будет стоять на ногах, когда дети начнут зарабатывать сами.
В мелкобуржуазных семьях изо всех сил стараются следить за своими дочерьми, чтобы потом иметь возможность выгодно выдать их замуж. Невинность в этой среде еще и сегодня абсолютно необходима для замужества. К сыновьям требования иные: они должны научиться делать деньги любыми средствами и приносить их в дом.
Глава медицинского департамента Сейшельских островов в отчете за 1964 год жаловался: «В настоящее время сексуальная опытность рассматривается многими матерями как неотъемлемый элемент воспитания мальчиков. Случайные связи в этих условиях поощряются родителями. Когда же сыновья вырастают, матери стремятся оттянуть срок их женитьбы по экономическим причинам: если сын женится, значит он меньше будет приносить в семью, внебрачные же отношения к таким потерям не ведут».
Ваниль
Иными словами: чем дольше сын довольствуется «марш-марш», как остроумно называются на креоло-французском случайные связи, тем лучше с материнской точки зрения.
В рабочей среде редко встретишь девушку в двадцатилетием возрасте, не имеющую, по крайней мере, одного ребенка. В клинику, регулирующую деторождаемость, созданную международной федерацией планирования деторождаемости в 1965 году в Виктории с филиалом на Праслене в основном обращаются незамужние молодые женщины. Консультации здесь бесплатные.
С тех пор, как эта клиника стала действовать, рождаемость, кажется, несколько уменьшилась. Но могущественная католическая церковь, по-своему заинтересованная в одиноких матерях, взимая с них плату при крещении и записи детей в особые книги, старается вставлять палки в колеса. Например, во время моего пребывания на Маэ, в одной из небольших газет Виктории был опубликован строгий запрет папы регулировать деторождаемость всеми иными способами, кроме воздержания.
