Текст книги "Осколки континента"
Автор книги: Бенгт Шёгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Разоренное море
Рыболовство, администрация и эксплуататоры-чужаки. Исчезновение морской коровы. Попытки отлова китов. Истребление морских черепах. Ограбление ожидает острова Альдабра. Запрещение охоты и рыбной ловли с оговорками
Когда рыбаки возвращаются с богатым уловом, у пирса или у берега, где они пристают, начинается настоящее светопреставление. «Посмотрите, какие огромные рыбины!» – восторгаются зрители. Здесь мало кому по карману мясо. Главный источник белка – рыба. Ее могут купить многие, особенно если улов настолько богат, что рыбаки продают за несколько жалких рупий и небольшие связки мелкой рыбешки, и «солидного», достигающего иногда три четверти метра в длину «вара-вара» (Lutianus bohar),и деликатесного морского окуня (из семейства Epinephelus).
«Во какая была рыба!» – говорят здесь, отмеряя на левой руке от кончиков пальцев длину рыбы. Никому из местных жителей и в голову не приходит размахивать руками на манер европейских рыболовов-любителей.
Наилучшим для рыбаков сезоном считается время с ноября по апрель, когда дует северо-западный муссон. Тогда к берегам один за другим подходят большие косяки съедобной рыбы, преследуемые хищниками, правда, тоже съедобными. В это время можно ловить даже кошельковым неводом, укладывая его дугой вокруг косяка и затем вытягивая на берег. И, наоборот, в месяцы юго-восточного муссона часто бывает так мало рыбы, что она становится слишком дорогой для бедняков.
Увеличению добычи рыбы мешают устаревшие методы рыболовства. Как любители, так и профессионалы выходят в море на небольших пирогах и недалеко от берега забрасывают лесы. У большинства местных жителей имеются рыболовные снасти, но лодок нет. Новая пирога стоит слишком дорого для бедных сейшельцев. Обычно они нанимают ее у какого-нибудь зажиточного землевладельца, расплачиваясь затем частью улова. Но на такой маленькой лодке невозможно добраться до дальних банок, где еще сохранилось много рыбы. Поэтому рыбу ловят у близлежащих рифов, отчего количество обычных видов прибрежных рыб сильно сократилось. А море в это время бороздят крупные рыболовецкие суда, принадлежащие японцам и китайцам с Тайваня.
Во времена Малавуа, естественно, все было иначе. Тогда рыба водилась в изобилии даже в заливах и около побережья. В одном из своих донесений от 1787 года он отмечал, что здесь много рыбы-пилы, из печени которой колонисты делают жир и используют его как для приготовления пищи, так и для заправки ламп. Он перечислял и другие виды рыб, содержащих жир, включая акул, огромных «дьяволов-тунцов», а также упоминал морскую корову. (Малавуа считал морскую корову рыбой.) Комендант полагал, что на островах можно с выгодой основать несколько фабрик по производству рыбьего жира. Кроме того, он рекомендовал места для постройки солеварен.
Всё говорило о том, что к его советам прислушались. В 90-х годах XVIII века Сейшелы начали экспортировать рыбий жир, соленую рыбу и соль на острова, расположенные к югу от них. Но добиться многого тогда не успели, и в XIX веке, в период общего упадка экономики, их экспорт прекратился. В настоящее время никто здесь не производит соли и не ловит рыбы больше, чем требуется для местного потребления, хотя прибыльная деятельность иностранных рыболовецких флотов доказывает, что островное население должно было бы достичь определенного благосостояния, только правильно используя свои морские богатства.
Правда, еще в 50-е годы нашего столетия здесь попытались развивать рыболовство. Исследования специалистов показали, что для этого имелись хорошие возможности, и Корпорация колониального развития послала два современных рыболовецких судна на Маэ, чтобы поставить рыболовство на промышленную основу. Полагали, что можно будет продавать рыбопродукты в Восточную Африку, но по какой-то причине – явно не из-за отсутствия рыбы – предприятие это провалилось, суда отобрали и продали в Момбасу. После чего отношение британских властей к этому вопросу стало резко отрицательным, и они отклоняли любую просьбу о поддержке рыболовства на Сейшелах. Более того, в конце 60-х годов они предоставили выгодные условия в Виктории японцам и китайцам с Тайваня. Во время моего пребывания на Маэ туда часто заходили японские суда за углем или для перегрузки улова с небольших судов на более крупные, отправлявшиеся в Японию.
Подобное отношение британского правительства к развитию рыболовства на Сейшелах тем более удивляет, что этот же вопрос в других государствах оно решало совершенно по-иному. Например, задолго до того, как Барбадос стал самостоятельным, английские банки предоставили островным рыбакам кредиты на приобретение океанских судов. Именно поэтому Барбадос сумел создать рыбную промышленность, оказавшуюся в состоянии конкурировать с японцами в Атлантическом океане.
Морские коровы, о которых писал в свое время Малавуа, вероятно, были дюгонями. Это – неуклюжие водные млекопитающие, которые живут в мелкой прибрежной воде, питаясь донной растительностью. Из-за хвостового плавника и передних конечностей, развившихся в плавательные ласты, они выглядят почти как увальни-киты, хотя и относятся к совсем другому отряду животных. В то время, как тюлени и киты происходят от хищных животных, морские коровы развились от копытных. Они более всего сродни слоновым. Об этом свидетельствует и форма их скелета.
Некоторые виды морских коров вымерли уже в третичный период, а большинство из оставшихся видов были уничтожены в XVIII веке. Огромная морская корова Стеллера достигала восьми метров в длину, и единственным местом ее обитания были воды у Командорских островов. Кроме дюгоня сохранилось три вида ламантин из семейства Trechechusв прибрежных водах и реках Западной Африки, в районах Карибского моря и реки Амазонки. Но и они в значительной мере истреблены хищническим отловом. В Бразилии до сих пор продолжается незаконная охота на этих животных ради их мяса, жира и кожи, несмотря на то, что они объявлены заповедными.
Лучше других видов морских коров сохранился, достигающий трех с половиной метров в длину, дюгонь (Dugong dugon),да и то благодаря тому, что встречается он на обширной территории от Красного моря на западе до Соломоновых островов и Новой Каледонии в Тихом океане. О наличии дюгоней в Красном море и в Индийском океане известно с незапамятных времен от народов Восточного Средиземноморья, Месопотамии и Индии. Чем-то дюгони напоминали им людей: сидящая на шее голова, а может быть то, что самки держат своих детенышей ластами, прижимая их к груди. Возможно, с этими животными и связаны древние мифы о сиренах и морских девах – ведь ко всему прочему они любят высовывать над водой голову и верхнюю часть туловища.
Раймонд Декэри пишет в книге «Фауна Мадагаскара», что мусульмане, живущие на Коморских островах, верят в то, что дюгони происходят от людей. Согласно их легендам, брат и сестра однажды согрешили в воде, и в наказание за кровосмешение Аллах превратил их в нечто среднее между человеком и рыбой.
Но это не мешает населению, как на Коморах, так и на других островах, с удовольствием, не боясь быть людоедами, употреблять мясо дюгоней. Привлекает и шкура этих животных. Считается, что из нее можно получить самую крепкую кожу для сандалий и для других поделок. Говорят даже, что Ноев ковчег, сыгравший большую роль в истории древнейшего Израиля, был покрыт кожей дюгоня, обитавшего в Красном море.
Несколько столетий назад морских коров было много повсюду, где у берегов имелись подходящие пастбища. Многие европейские путешественники прошлого писали о крупных стадах дюгоней в местах, где это животное сейчас встречается редко или где оно совсем исчезло. Такие свидетельства содержатся и в книге французского путешественника-гугенота Франсуа Легата «Путешествия и приключения», где он рассказывает о своем посещении острова Родригес: «Иногда мы обнаруживали три или четыре сотни дюгоней, пасущихся на прибрежной донной растительности. Они совсем не пугливы, часто мы даже ощупывали их, чтобы выбрать самых жирных. Для этого мы цепляли их веревочной петлей за хвосты и вытягивали из воды». «Вкуснее всего мясо детенышей, – констатирует он и добавляет, – тот, кто первый Раз попробовал мясо дюгоня, как правило, принимал его за настоящую говядину». Подобные замечания можно встретить и у путешественника на Маврикий Бернардена де Сен-Пьера: «Иногда здесь ловят ламантинов [22]22
Этот автор перепутал дюгоня с вест-индскими ламантинами, которых он видел в двенадцатилетнем возрасте в 1749 году, когда вместе со своим дядей посещал Мартинику (примеч. авт.).
[Закрыть]. Я ел их мясо, оно напоминает говядину».
У Маскарен и Сейшел дюгони давным-давно уничтожены, а в других местах количество их сильно уменьшилось. Название сейшельского острова Иль-о-Ваш (или же Иль-о-Ваш-Марин, то есть Остров Морских коров) – единственное, что напоминает о них. Точное время их исчезновения неизвестно. Но поскольку ни один автор XIX века не упоминал дюгоней, можно предположить, что это произошло скорее всего сразу же после колонизации. Они были истреблены так же быстро, как и морские коровы Стеллера в других частях света. А тех истребили уже через двадцать лет после того, как обнаружили…
Морские коровы – единственные млекопитающие, использующие морскую растительность и «превращающие» ее в съедобное «говяжье» мясо. Тюлени и киты, например, питаются различного рода животной пищей. Поэтому, когда шли дискуссии о путях получения из моря большего количества белка для голодающих, супружеская пара исследователей, англичане Кейт и Колин Бертрам, предложила разводить именно ламантинов и дюгоней. В 1966 году в американском журнале «Морские границы» они писали о том, что этих животных можно разводить в прибрежных водах в качестве прирученного скота, но сначала надо запретить их хищническое истребление и предоставить им возможность увеличить свои стада настолько, чтобы они выдерживали отлов, основанный на рациональных принципах ведения хозяйства.
В этом случае дюгоней не трудно было бы транспортировать в те районы, где они когда-то обитали и где, следовательно, есть необходимая для них среда. Однажды дюгони в течение двух месяцев существовали в танкере, заполненном водой. Владелец судна вначале принял их за жертвы кораблекрушения и сигнализировал им. Лишь подойдя поближе, он увидел, что над водой были головы дюгоней.
Для Продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН было бы небезынтересно узнать, что у перенаселенных архипелагов типа Маскарен и Сейшел есть шанс заселить свои прибрежные воды морскими коровами и, таким образом, увеличить производство мяса без излишних капиталовложений.
Некогда поблизости от Маскарен и Сейшел обитали киты. Будучи на Маврикии, Бернарден де Сен-Пьер отмечал: «Часто с наветренной стороны острова видны киты, особенно в сентябре, в период их спаривания». На Сейшелах, на маленьком острове Сент-Анн за Викторией сохранились развалины китобойной станции.
История отлова китов на Сейшельской банке ведет свое начало с XIX века, когда американские китобойные суда из Бостона и других портов атлантического побережья США достигали Тихого и Индийского океанов в поисках настоящих китов и кашалотов. Для китоловов того времени, не имевших возможности на своих парусных судах ни разделывать туши китов, ни вытапливать из них жир, было важно как можно скорей добраться до островов, где они могли бы выволакивать туши на берег и перерабатывать их до того, как те начинали портиться.
У Сейшел охотились в основном на кашалотов – больших зубастых китов, питающихся кальмарами. На Сейшельской банке они водились в большом количестве. Но эта эпоха в истории островов закончилась уже в 60-х годах XIX века. Тогда китобои достигли юга Индийского океана и французских островов Крозе, где они начали отлов южных китов, принадлежащих к семейству так называемых северных пиратов (Eubalaena glacialis).Их длинные эластичные усы («китовый ус») особенно ценились и использовались для изготовления упругих корсетов и поясов.
После того как южные киты, как, впрочем, и киты северных морей, из-за прихоти женской моды были почти полностью истреблены в Европе и в Америке, китобои вспомнили о Сейшелах.
В 1913 году сюда прибыл норвежский капитан Хенриксен на судне «Эбба». Его команда убила двенадцать кашалотов, обработала их прямо в море, потеряв при этом значительную часть ценного спермацетового жира. После этого Хенриксен и еще один владелец китобойного судна основали акционерное общество и построили жироварню на острове Сент-Анн.
Кроме кашалотов они намеревались ловить сейвалов, которые подходили к Сейшельской банке со стороны Антарктики в зимние для Южного полушария месяцы. Одновременно предполагалось использовать гуано [23]23
Гуано – залежи высохшего в сухом климате помета морских птиц. Используется как органическое удобрение (примеч. пер.).
[Закрыть], скопившийся в огромных количествах после ледникового периода на коралловых островах к югу от Сейшел. Но этим предпринимателям удалось достичь немногого. Они поймали 121 кашалота, одного кита, но ни одного сейвала и экспортировали 2191 бочку добытого жира, то есть меньше восемнадцати бочек на одного кита. Когда в 1946 году английский биолог Уэлер исследовал потенциальные возможности Сейшельской банки, он пришел к выводу, что это акционерное общество выловило самок и детенышей.
В 1915 году предприятие было ликвидировано, а сооружения на острове Сент-Анн превратились в развалины. Позже не раз возникали идеи создания китобойных акционерных обществ, и некоторые из них вплоть до 30-х годов XX века в разное время пытались использовать Сейшелы как базу. Эти планы так никогда и не осуществились, возможно потому, что здесь, как и в других местах, китов осталось слишком мало. «С точки зрения современных методов добычи, – писал Уэлер, – отлов малого количества китов на банках невыгоден, и, если, как я предполагаю, основная часть здешних китов – самки и детеныши, было бы разумнее скорее объявить их заповедными, чем делать жертвами хищнического предпринимательства».
Еще более веско это высказывание звучит сегодня, когда крупные усатые киты на севере и на юге практически истреблены, а за кашалотами в тропических и субтропических широтах, то есть там, где они еще сохранились, стали охотиться с гораздо большим рвением, чем когда-либо.
На Маскаренах и Сейшелах немного осталось и морских черепах. Еще в древности черепахи из Индийского океана считались ценным товаром и вывозились во многие страны Средиземноморья. Рассказывают, что ванная комната Клеопатры была выложена пластинами из черепашьего панциря, а в Риме жены патрициев имели гребни, браслеты и другие украшения, изготовленные из этого ценного материала. По сведениям некоторых источников, торговые дома в Александрии ко времени завоевания ее Юлием Цезарем были битком набиты черепашьими панцирями.
Пока острова не были обжиты и мало заселены, отлов черепах не очень тяжело сказывался на размерах их популяции. Еще в XVII и XVIII веках море, вероятно, могло предложить людям безграничное количество черепах-каретт (Eretmochelys imbricata),обладающих ценным панцирем, и суповых черепах (Chelonia mydas).К сожалению, Франсуа Лега не видел разницы между этими двумя видами, но из его описания черепах у острова Родригес ясно, что он имел в виду морских черепах. Они выходили ночью на берег, откладывали яйца, зарывали их в песок, и через несколько недель из них вылуплялись детеныши, которые самостоятельно перебирались в море.
Мясо этих животных похоже на говядину, замечает Лега, как и мясо дюгоней. Это могу подтвердить и я – правда, я его пробовал в Вест-Индии, где меня угощали и суповой черепахой, и черепахой-кареттой. Мясо черепах-каретт намного грубее, чем суповых, и напоминает мясо очень старого быка.
Еще в конце XVII века один голландец на Маврикии предложил своим соотечественникам продавать черепашье мясо в Сурат и на Коромандельский берег в Индии. Неизвестно, существовал ли этот вид экспорта. Но совершенно очевидно, что с Маврикия рано исчезли не только сухопутные гигантские слоновые черепахи, но и их сородичи, обитавшие в море. Примерно в 1770 году Бернарден де Сен-Пьер рассказывал: «Раньше на берегу была масса морских черепах, сейчас их увидишь очень редко».
Но вскоре Сейшелы стали поставлять на Маврикий суповых черепах, и уже в 1787 году их отлов так сильно увеличился, что Малавуа вынужден был напомнить властям: «Морская черепаха с каждым днем становится на Сейшелах все более редкой; правда, на некоторых островах архипелага она еще выходит на сушу».
Конечно же комендант в данном случае имел в виду суповых черепах, поскольку в том же донесении он несколько раз упоминал черепаху-каретту. По его мнению, эта черепаха могла бы быть важным «товаром», если, разумеется, отлавливать ее в допустимых размерах. А вместо этого «все, без разбора, кинулись ловить ее с форменным бешенством» и успокоились лишь тогда, когда этих животных стало так мало, что выгоднее было заняться обработкой земли…
Для защиты популяции черепах-каретт власти запретили отлов, и Малавуа полагал, что этот запрет должен распространиться на ближайшие пять-шесть лет, после чего отлов снова будет разрешен, но только не чаще, чем одни раз в три года. В своем рапорте Малавуа предлагал также создать питомник, который мог бы стать базой, обеспечивающей мясом суповой черепахи больницы для больных цингой моряков, списанных на берег.
Но идеи Малавуа как всегда значительно опережали время. Хотя в 1807 году французские власти ввели новые ограничения, порядок установить не удалось. Отношение к суповой черепахе на островах выразительно охарактеризовал английский капитан В. Оуэн. В 1820 году он писал, что эта черепаха на Сейшелах служит в основном пищей для бедняков, в особенности для представителей «низших» слоев на острове Ла-Диг. «Остальные иногда даже преследуют их за это. Проходя мимо такого бедняка, они морщатся и восклицают: „У-ф-ф, как воняет морской черепахой!”».
Однако популяции морских черепах, обычно откладывавших яйца на Сейшельских островах, вскоре были истреблены. Когда в 1862 году американский консул на Маврикии Никола Пик в журнале «Субтропические прогулки» отмечал, что на Сейшелах убили 1800 таких черепах, оставив при этом мясо гнить и забрав лишь небольшую часть панцирей для продажи, чтобы впоследствии выдать их за панцири гигантских черепах, конечно же он имел в виду добычу черепах у какого-нибудь отдаленного кораллового острова, возможно, у берегов островов Альдабра, которые вплоть до 1965 года находились во владении Сейшел.
Та же судьба постигла и большую сухопутную черепаху. Когда она исчезла на гранитных островах Маэ, Праслен, Силуэт, Ла-Диг и других, ее стали привозить издалека. Это было выгодно, потому что суповые черепахи выбирали местом для кладки яиц необжитую группу островов Альдабра, расположенную примерно в 350 километрах к северо-западу от северного мыса Мадагаскара и состоящую из островов Альдабра, Космоледо и небольших островов Ассампшен и Астов.
Эти острова находятся на расстоянии примерно тысячи километров к югу от острова Маэ, и долгое время их положение было неопределенным. Однако французы считали необитаемые острова частью Сейшел, и впоследствии они стали принадлежать Великобритании. В 70-х годах XIX века об их существовании стало известно в Европе. Британское правительство считало их землей королевской короны, что видно из документа, датированного декабрем 1882 года, в котором обсуждаются юридические обоснования сдачи земли внаем, а британский уполномоченный по гражданским делам Артур Бэрклн замечает, что раньше таких прав на земли островов не имелось.
В это время случайные экспедиции вылавливали сухопутных и морских черепах у островов Альдабра, но первым начал отлов суповых черепах в огромных масштабах некий Томас Джеймс Спарс в 90-е годы XIX века. Он планировал отлавливать ежегодно по 12 тысяч черепах. Судя по тому, что контракт вскоре перешел в другие руки, это предприятие кончилось неудачей.
С начала нового столетия отлов продолжался и весьма интенсивно. Большую выгоду приносил предпринимателям экспорт сухого «калипе» – похожего на желе вещества, которое находится у черепахи перед желудочным щитком и используется для приготовления настоящего черепашьего супа. 150-килограммовая суповая черепаха давала около двух килограммов «калипе» и примерно 30 килограммов мяса, которое, как правило, не вывозилось, а использовалось самим населением. Кроме «калипе» в небольших количествах экспортировали черепаший жир и другие продукты, включая консервы из жареного в масле черепашьего мяса.
Самых больших размеров объем экспорта продуктов, которые получали от этих животных, достиг в 1912 году, когда в Англию было продано «калипе» из 9 тысяч суповых черепах. В то время за одну только ночь можно было легко поймать пятьдесят черепах, выходивших на сушу для кладки яиц, на Альдабре, примерно столько же – на близлежащем острове Ассампшен, где рекордная цифра достигала ста черепах за одну ночь. В большом количестве ловили самок и на Космоледо.
Хищническая охота за яйцекладущими самками, естественно, привела к существенному сокращению популяции суповых черепах. В 1925 году, после исследований, проведенных ихтиологом Джеймсом Орнелем, власти снова вмешались и определили объем допустимого отлова, одновременно запретив грабеж «гнезд» в песке, куда самки откладывали свои яйца. Но, к сожалению, никто не последовал главной рекомендации: не трогать этих животных в период самой интенсивной кладки яиц.
Орнель не верил в благородство арендаторов островов Альдабра и имел все основания для этого: они продолжали брать все, что могли. Правда, добыча уменьшилась сначала до 4 тысяч черепах в год, а затем, после второй мировой войны, сократилась до 1500. Их отлавливали главным образом на атолле Альдабра.
Не помогла и предпринятая в 1930 году попытка создать на островах Ассампшен и Альдабра инкубаторы и выращивать детенышей черепах в бассейнах, чтобы защитить их от многих грозящих им опасностей, например от птицы-фрегата, которая на лету хватает только что вылупившихся маленьких черепашек, когда они ползут к воде. Насколько я выяснил, это намерение не было осуществлено до конца. Сейчас на острове Ассампшен суповая черепаха – большая редкость. Правда, все еще довольно много черепах выходит из моря на острова Астов и Космоледо, а вот на атолле Альдабра, ранее считавшемся главным во всем Индийском океане местом кладки яиц, в 1968 году насчитывалось менее тысячи самок. В свое время их уничтожали в таком количестве, что сейчас одна самка приходится на пять самцов…
Подтвердились опасения специалиста Уиля, который двадцать лет назад писал, что «отлов черепах ведется по принципу коммерческой эксплуатации» хорошо известными методами хищнической охоты, приведшей к почти полному истреблению китов и тюленей на островах Прибылова, у Патагонии, а также, в районе острова Южная Георгия – морских слонов. К этому перечню, пожалуй, можно добавить голубых китов, финвалов и всех других больших китов в Антарктиде.
Белый дронт. Рисунок, сделанный в XVII веке
Лишь в 1962 году власти Виктории по рекомендациям Орнеля объявили суповых черепах заповедными в период кладки яиц. С тех пор с декабря по март их оставляют в покое. Одно время было запрещено также брать самок на берегу и в ночное время гарпунить их, ослепляя в воде, вылавливать черепах в районе тысячи метров от линии высшего уровня воды и собирать яйца на берегу.
Но, как и во многих других частях света, здесь трудно контролировать, как исполняются предписания властей, следить за тем, чем занимаются люди на отдельных островах. На Альдабре, например, нет ни одного инспектора или хотя бы обычного полицейского, который бы наблюдал за порядком и за действиями персонала, смотрящего за черепахами. И сейчас положение намного хуже, чем даже было в 1966 году, когда швейцарец Рене Е. Хонеггер писал: «Вместо пятисот, разрешенных правительством, здесь (на Альдабре) убивается и обрабатывается на экспорт около 1500 или даже больше черепах». При этом Хонеггер отмечал, что у островов вокруг Маэ имеется масса так называемой черепашьей травы (Cymodocea),которая могла бы обеспечить питанием множество суповых черепах, и все же их почти уже нет в этом районе. Ведь как только какая-нибудь черепаха появляется на горизонте, ее тут же гарпунируют. По его мнению, требуются неотложные меры для защиты того, что еще осталось как у Сейшел, так и у островов Альдабра.
Серый дронт. Карикатура 1646 года
Однако Хонеггер не официальное лицо, он «просто-напросто» зоолог, занимавшийся на островах исследовательской работой. Более официальный характер носили выводы исследования Продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН, проведенного в 1968 году ее членом, американским профессором Хиртом, который также подчеркивал, что положение во всем этом районе вплоть до Альдабры крайне неблагополучно, и он настаивал на том, чтобы этот атолл превратить в постоянный заповедник для всего живого, включая суповую черепаху. Этот вид ценных животных надо объявить и на всех других островах полностью заповедным лет на десять.
Естественно, власти не желали согласиться с этими выводами. Правда, в 1968 году отлов был на пять лет запрещен, но нет уверенности в том, что это постановление будет проводиться в жизнь. Слишком уж велико сопротивление рыбаков, подогреваемое арендатором Альдабры. Но даже если распоряжение и будет выполняться, это не даст хороших результатов, пока на соседних островных территориях не предпримут аналогичных мер. А если этого не случится, правительство может снова разрешить отлов, причем задолго до того, как восстановится популяция суповых черепах.
А о том, чтобы объявить заповедными черепах-каретт, не было даже и речи. Они не так уязвимы, поскольку их самки не собираются на определенных островах, а зарывают свои яйца где угодно на побережье. Кроме того, охота на них уменьшилась прежде всего потому, что их панцирные спинные пластинки цвета коричневого мрамора не пользуются спросом. Из-за массового производства пластмасс отпала потребность в изделиях из черепашьего панциря, и их экспорт стал незначительным. Основная часть «сырья» идет на изготовление сувениров: портсигаров, брошей, серег, пуговиц и т. п.
Но есть опасность, что спрос на сувениры местного производства резко увеличится, когда откроется воздушное сообщение и возрастет приток туристов на Сейшелы. Увеличится и число аквалангистов, плавающих среди коралловых рифов и охотящихся на рыбу и черепах.
