Текст книги "Осколки континента"
Автор книги: Бенгт Шёгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
До сих пор не выяснено, к какому виду относится сейшельский парусник. В специальной литературе его определяют и как подвид азиатского Collocalia vestita,и как подвид C. elaphra,а порой считают подвидом C. francica [15]15
Мой знакомый доктор Сноу из Британского музея сообщил мне, что бывает крайне сложно определить родственные отношения парусников, поскольку различные виды имеют мало явных специфических черт. Что же касается сейшельского парусника, то он «сейчас вообще рассматривается как подвид Collocalia francica и, таким образом, его следует называть Collocalia francica elaphra» (примеч. авт.).
[Закрыть]Мадагаскара и Маскарен. Род саланганов полностью отсутствует на Африканском континенте, но далее на восток он есть повсюду, даже на островах Тихого океана.
На всех Сейшельских островах, где имеются более или менее обширные болота (включая остров Кузен), живет камышница (Gallinula chloropus).Как и все прочие, не завезенные сюда сухопутные птицы, она развилась в местный подвид G. sechellarum.Подобно европейскому подвиду во Франции, она называется здесь водяной курицей.
Итак, несмотря на то, что площадь заповедника Международного совета по охране птиц на Кузене составляет не более 27 га, там находится, кроме крупных колоний тихоокеанских буревестников, крачек, глупых крачек и других морских птиц, пять эндемичных для Сейшел сухопутных птиц: сейшельский певун, сейшельская нектарница, сейшельский ткачик, сейшельская горлица и сейшельская камышница, причем сейшельский певун встречается только на этом острове.
С почти неподвижных коралловых рифов на берега смывается бесчисленное множество красивейших ракушек. Здесь можно спокойно собрать массу «сувениров», уже обточенных волнами прибоя, и часто в очень хорошем состоянии. Ботаники найдут на Кузене немало местных растений, особенно в тех частях острова, которые не обжиты людьми; энтомологи – новые виды насекомых.
Настоящей достопримечательностью здешних мест является гигантская темно-коричневая сороконожка (Scaphiostreptus sechellarum),достигающая тридцати сантиметров в длину и толщиной с палец, правда, не относящаяся к классу насекомых. Она встречается повсюду на влажной земле в тени деревьев и кустов. В противоположность ядовитым сколопендрам, которых тоже немало на Сейшелах, хотя и нет пока на Кузене, сороконожки совершенно безопасны и питаются они в основном гниющими растительными веществами.
Под землей, в заболоченных местах и кое-где в песке, ютятся удивительные, безногие червеобразные «вэр-де-тэрр», а на поверхности земли в зарослях можно увидеть ящерицу геккои других ящериц, среди которых довольно комичны местные жировики «мабуйи».
После осмотра побережья и горных районов мы спустились к старому колодцу, спрятавшемуся под сенью огромных деревьев манго. Здесь мы сделали привал, чтобы утолить жажду и полакомиться зрелыми плодами. Когда мы бросали кожуру и косточки на землю, множество жировиков набрасывались на них и с аппетитом поглощали сочную плодовую мякоть. Они оказались такими бесстрашными, что осмеливались хватать пищу прямо из РУК.
К какому виду они относились, я не знаю. Вообще на Сейшелах существует два вида жировиков: Mabuya wrightii,длиной иногда до тринадцати сантиметров, и Mabuya sechellensis,длина которых не превышает семи сантиметров. Поскольку наши «гости» были достаточно крупными, я полагаю, что они принадлежали к первому виду. Особи этого вида часто поселяются возле колоний морских птиц и питаются в основном яйцами. Они достают их из гнезд и катают по земле до тех пор, пока скорлупа не треснет от соприкосновения с каким-нибудь камушком. А потом жировики выпивают их содержимое.
Немало на острове млекопитающих. Здесь живет насекомоядная маленькая летучая мышь из рода Coleura,а иногда залетают с Праслена и так называемые летучие лисы – плодоядные летучие мыши эндемичного вида Pteropus seychellensis – в надежде полакомиться многочисленными на Кузене одичавшими папайей, манго и евгенией (Eugenia javanica).Последние, с ярко-красными плодами, напоминающими по форме грушу, выращиваются обычно возле деревьев манго.
Но все поблекло, по крайней мере для меня, когда, отойдя несколько подальше, мы оказались у большого загона, где перед каменной оградой разгуливали пять гигантских черепах из вида Aldabrachelys (Testudo) gigantea,некогда распространенных на Сейшелах и многих других островах, но сейчас сохранившихся лишь на Альдабре.
Все другие гигантские черепахи, живущие в ботаническом саду Виктории на Маэ и в ботаническом саду Памплемус на Маврикии или же находящиеся в частных владениях, завезены именно с островов Альдабра. Их происхождение пока что неясно. Вполне вероятно, что они – потомки сейшельских видов черепах-гигантов. В таком случае эти пять экземпляров на острове Кузен – последние «из могикан».
Реликтовый мир животных
Летучая лисица в карри-соусе. Истребление крокодилов. Уничтожение рода гигантских черепах. Другие пресмыкающиеся и земноводные. Чужеземцы под вопросом. Вредные насекомые. Насекомые свидетельствуют…
Это действительно было: я ел летучую мышь – огромную летучую лисицу. Ширина ее с раскрытыми крыльями достигает почти метра.
В моем отеле подавали и не такие редкие блюда. Достопримечательностью местной кухни был, например, «салат миллионера», приготовленный из верхушечной стрелки сейшельской пальмы. Называется он так потому, что для получения «лакомого кусочка» приходится губить целую пальму.
Обитатели островов, к сожалению, не очень заботятся о сохранении местной флоры и для приготовления салатов губят кокосовые пальмы. Правда, цена блюда, приготовленного из обычной пальмы, разочаровывает покупателя, полагающего, что «салат миллионера» должен быть так же дорог, как и вкусен. На рынке в Викторин целая верхушечная стрелка (салата из нее хватает на дюжину гостей) в зависимости от размера стоит не более двух рупий…
Знаменитая летучая лисица (Pteropus seychellensis) – плодоядная из семейства летучих собак – восточный вклад в сейшельскую фауну. Около пяти видов семейства Pteropusсуществует в районе, простирающемся от островов Южных морей в Тихом океане через Австралию и Южную Азию до островного мира западной части Индийского океана. Самые распространенные их виды встречаются на Мадагаскаре, Коморских островах и на острове Пемба у восточно-африканского побережья, хотя Ни один из них не встречается в самой Африке, а летучие лисицы сейшельского вида имеются только здесь, на Сейшелах.
Они (а также насекомоядная маленькая летучая мышь) были единственными млекопитающими Сейшел, когда туда пришли европейцы. А единственными четвероногими были пресмыкающиеся и земноводные. Более развитые, теплокровные позвоночные летали по воздуху или жили в морях. Известно, что там водилось так много морских коров-дюгоней, что два острова даже получили название Иль-о-Ваш-Марин (Острова морских коров).
Летучие лисицы совсем недавно были почти истреблены, отчасти потому, что они питаются плодами и, следовательно, воспринимаются как вредители, отчасти из-за того, что сами они наряду с птицами – единственные «съедобные» животные. Еще Малавуа в 1787 году в своих «Заметках о Сейшельских островах» писал: «Летучая мышь крупного вида очень распространена здесь, ею питаются рабы и находят ее мясо вкусным». Спустя почти столетие мода на блюда из летучих лисиц стала всеобщей. Некий англичанин Эстридж писал в 1885 году в книге «Шесть лет на Сейшел ах», что блюдо из лисиц является деликатесом.
Утверждают, что именно фруктовая диета придает мясу этих животных удивительный аромат и лучше всего его приготавливать в винном соусе. К сожалению, я не могу подтвердить это, поскольку летучая лисица по-креольски, которую мне предложили, была приготовлена в остром карри-соусе, «перекрывающем» вкус мяса.
В дневное время летучие лисицы скрываются в горных лесах, где, собираясь огромными стаями, спят в кронах деревьев, повиснув вниз головой. Местные жители не утруждают себя поисками летучих лисиц в глухомани. В лунные ночи они отстреливают их, когда те залетают в селения в поисках пищи. В одну из таких ночей я и видел их.
Сидя на склоне горы между пальмами и саженцами бананов, неподалеку от большого мангового дерева и двух некрашенных деревянных домиков в одном из бедных кварталов Маэ, я наблюдал за африканским танцем «моутиа». Он исполняется под аккомпанемент большого тамбурина из натянутой козьей шкуры и сопровождается древними как мир песнями. Было полнолуние, и на небе сияли яркие звезды. Всеобщее возбуждение еще не стихло, когда в вышине над верхушкой манго, освещенной луной, появились силуэты гигантских летучих лнсиц.
Самки редко выкармливают более одного детеныша в год. Пока он не повзрослеет и не научится летать самостоятельно, он все время находится при матери, на ее груди. Это довольно большая нагрузка, усложняющая полет, но гигантские летучие лисицы преодолевают ее, хотя и не легко. Я читал, как однажды летучая лисица присела отдохнуть на палубу судна, находившегося в 300 километрах от суши.
Однако вряд ли можно предполагать, что предки всех видов и подвидов Pteropus,живущих на Сейшельских островах и Маскаренах, Альдабре и Мадагаскаре, Коморах и Пембе, некогда преодолели тысячи километров, отделяющих сейчас эти острова от ближайшего места поселения их сородичей на Цейлоне и в Индии. Могли ли первые летучие лисицы эмигрировать оттуда во времена, когда перелет был проще? Есть очень много свидетельств того, что Сейшелы и другие острова получили свой животный мир поэтапно – в течение длительного периода, начиная с времен, когда расстояние через Индийский океан было не таким огромным, как сейчас…
Первые мореходы, которые высаживались в XVII и XVIII веках на берега необитаемых Сейшельских островов, всякий раз находили там «первобытный мир». Заливы и бухты кишели рыбой и морскими черепахами, на песчаных берегах встречалось множество кокосовых пальм, а в девственных лесах росли высокие и прямые деревья ценных пород. И все же здесь не было непроходимых джунглей. «Сквозь лес можно легко пройти», – писал капитан Корнель-Никола Морфей в 1756 году в рапорте на имя губернатора Маврикия. Единственным препятствием были крутые скалы, вздымавшиеся, казалось, прямо из моря.
Разведывательный отряд, посланный Морфеем на Маэ «с приказом проникнуть в глубь его и точно определить вид и качество земли и ее естественных продуктов», возвратился лишь через десять суток. Чтобы идти дальне, людям порой приходилось с помощью лиан и выступов из корней взбираться на самые вершины высоких гор.
И, по их словам, кроме гигантских черепах, из крупных животных они встречали лишь крокодилов у водных протоков в ущельях.
Им удалось убить несколько рептилий длиной до 10–14 футов, т. е. 3–4 метров и более. Насколько Морфей мог себе представить, местные крокодилы питались не только рыбой, но и большими черепахами, в поисках которых уползали далеко в горы.
Еще в 1769 году, когда некий аббат Рошон посетил Сейшелы, чтобы на основании астрономических наблюдений установить их точное географическое местоположение, там водилось множество «чудовищных крокодилов» и гигантских черепах. Но даже если взору путешественника местные крокодилы предстали как некие ужасные чудовища, на самом деле размеры их были довольно скромными. Ведь они относились к тому африканскому виду крокодилов (Crocodylus niloticus),длина которых достигает семи метров, и жили они в тех местах Африки, куда раньше охотники за крокодиловой кожей со своим огнестрельным оружием не добирались.
Наиболее крупные экземпляры сейшельского крокодила не превышают четырех метров. Это подтверждается и сведениями некоего капитана Шарля Огре, который в 1771 году на Ла-Диге обезвредил «чудище» в тринадцать футов.
По своим повадкам оно походило на африканских сородичей. В 1787 году Малавуа писал о них: «Это животное пугливо и на суше очень редко нападает на человека, но в море оно очень опасно. Его следует также опасаться в пресных водоемах». Первым колонистам крокодилы, очевидно, причинили немало бед. От жителей у Анс-Руайяль на Маэ тогда поступали жалобы на имя коменданта Виктории о том, что крокодилы уничтожают их домашнюю птицу, поросят и собак и угрожают рогатому скоту. Поселенцы умоляли прислать солдат, которые бы помогли уничтожить этих назойливых ползучих тварей.
Сейчас крокодилов на Сейшелах уже не встретишь. Лишь их черепа и другие части скелета, которые находят иногда во время археологических раскопок, напоминают о том, что они некогда здесь обитали. Небольшая коллекция скелетов хранится в музее Виктории.
Говорят, что на Ла-Диге последний крокодил был убит в 1810 году, на Маэ их истребили уже в конце XVIII века. В целом Сейшелы «освободились» от этих хищников не ранее 1819 года. Удивительно, что эти крупные животные могли выжить так долго на столь малых островах, тем более, что их истребляли не только за вред, который они наносили хозяйству местных жителей, но и ради ценной крокодиловой кожи. В Африке, например, даже сейчас, когда сохранились считанные экземпляры крокодилов, браконьеры ухитряются охотиться на них в заповедниках и национальных парках.
Несколько миллионов лет назад во многих частях света существовали гигантские черепахи. Подобно крокодилам они пережили страшное время конца мелового периода, когда динозавры и многие другие пресмыкающиеся погибли. В дальнейшем, однако, гигантские черепахи не сумели приспособиться к жизни на больших материках, таких, как Африка, Азия и Америка. Здесь они вымерли уже к концу третичного периода, то есть до наступления ледников. Последним крупным островом, приютившим этих животных, был Мадагаскар, где они существовали еще несколько тысячелетий тому назад.
Почему эти крупные пресмыкающиеся погибли на континентах, точно не известно. Возможно, они пали жертвой других животных, питавшихся их мясом и яйцами. Вполне вероятно, что на Мадагаскаре, например, именно человек способствовал уничтожению гигантских черепах. Косвенной уликой этого является хотя бы тот факт, что теми немногими местами в мире, где еще сохранились эти черепахи, были островные мирки, дольше всех необжитые человеком и четвероногими сухопутными хищниками, не считая крокодилов.
Наиболее известными среди специалистов долгое время оставались галапагосские слоновые черепахи, наверное потому, что подобно вьюркам той же островной группы их легко дифференцировать по внешнему виду. Зоологи дали даже особые видовые названия каждой островной форме. Сейчас считается, что речь идет «просто» о географическом подвиде одного и того же вида, называемого Testudo elephantopus.
Верхом на гигантской черепахе
Галапагосские черепахи преследовались в течение двух столетий, так как их мясо и печень очень вкусны и питательны. Сейчас два из двенадцати подвидов слоновых черепах этого островного мира полностью уничтожены и лишь два более или менее многочисленны. Что касается гигантской черепахи западной части Индийского океана (Aldabrachelys (Testudo) gigantea),имевшей значительно большую область расселения (от Сейшел на севере до островов Альдабра на юго-западе и Мадагаскара на юго-востоке), но не образовавшей большого количества подвидов, то их сохранилось во много раз больше, хотя естественный образ жизни они ведут лишь на Альдабре.
На этом, лежащем в стороне от основной группы островов, атолле местность настолько труднопроходимая, что гигантские черепахи (со своей рекордной длиной в 123 см, несколько превышающей длину их сородичей на Галапагосских островах) жили довольно спокойно до тех пор, пока в конце XIX века не попытались их «защитить». Никто не знал, сколько их на этом острове, пока в 60-х годах зоологи не подсчитали, что их число достигает примерно 80 тысяч. Эта цифра показывает, какое множество этих великанов должно было обитать на всех островах вместе взятых до того, как там появились европейские мореходы и колонисты.
Гигантские черепахи на Реюньоне, Маврикии и Родригесе истреблены давно. Только в 1759–1760 годах не менее 30 тысяч этих животных было вывезено с Родригеса на Маврикий, а после колонизации Сейшельских островов хищнический отлов, естественно, начался и здесь. Попытки властей приостановить варварство не увенчались успехом. Малавуа, занимавшийся изучением естественных богатств островной группы, удивлялся тому, что всего лишь за несколько лет исчезло огромное количество гигантских черепах. В 1787 году он писал: «Сейчас трудно на всех островах собрать более шести-семи тысяч черепах». Он подсчитал, что лишь за последние четыре года было вывезено 13 тысяч этих ценных животных. Многие из них угодили на борт французских военных кораблей. Черепахи служили бесплатным провиантом, когда корабли стояли на якоре у Маэ и готовились к отплытию. Каждый раз они «захватывали на дорогу» минимум по 60 штук. Командиры судов считали это вполне нормальным явлением. Тогда было обнаружено, что за три года таким путем исчезло три тысячи черепах. Малавуа с возмущением говорил: «Настало время отучить их от подобных заблуждений».
Кроме того, скрывавшиеся в лесах рабы питались в основном черепахами. Большой вред им приносили также лесные пожары, например, на Праслене. Малавуа добавлял, что крысы и кошки, число которых после колонизации недопустимо увеличилось, очевидно, также участвовали в истреблении черепах.
Уже в то время стало ясно: необходимы самые строгие меры для сохранения хотя бы того, что осталось. И поскольку у Малавуа не было возможности эффективно препятствовать вывозу животных на судах, он предложил перевезти всех черепах, которых удастся поймать, в специально отведенные для них места.
Он хотел организовать два черепашьих питомника. Один – на маленьком острове Сент-Анн у входа в порт Маэ – должен был обеспечивать внутренние потребности в черепашьем мясе. Второй – на близлежащем острове Серф, где трем-четырем тысячам животных были бы созданы все условия для свободного размножения. Отсюда следовало брать лишь то количество черепах, которое требовалось для восполнения их популяции на острове Сент-Анн.
По мнению Малавуа, на этих островах необходимо было организовать охрану, развести бананы и другие растения для питания черепах. Естественно, для этих целей требовались немалые ресурсы. Малавуа просил выделить в его распоряжение полностью оснащенное судно с фрегат-лейтенантом, тремя офицерами, шестью младшими офицерами, двенадцатью белыми и двадцатью четырьмя чернокожими матросами.
Трудно сказать, мог ли подобный проект претвориться в жизнь даже в более подходящий момент. Но тогда, конечно, не могло быть и речи об особом судне для сбора и охраны черепах: приближалась Французская революция, вскоре вновь могла разразиться война с Англией. Но кое-что Малавуа, по-видимому, удалось предпринять. Французский офицер Грандпре, побывавший на Сейшелах в 1789 году, в своих заметках писал, что на острове Серф существовал особый загон для гигантских черепах. Насколько мне известно, именно Грандпре был первым, кто сообщил о способности этих животных передвигаться в воде. Он рассказывает, например, о том, что черепахи, пойманные на Праслене, поселенные там в загоне и помеченные кружком на спине, позднее были обнаружены на Серфе, а животные из другого загона на этом острове, которых маркировали иным способом, появлялись затем на Маэ. «Я указываю на это, – пишет он, – так как я никогда раньше не слышал, что черепахи могут совершать столь длительные путешествия по морю. Наблюдение это показалось мне новым, и мне приятно сообщить о нем естествоиспытателям».
Грандпре усматривал взаимосвязь между своим открытием и присутствием гигантских черепах на Сейшельских островах. Сейчас известно, что эти животные умеют выходить из беды, когда их смывает в океан наводнением. Они плывут так, что их панцирь остается над водой, а голова поднимается отвесно вверх словно перископ. Ко всему прочему, они могут долго обходиться без пищи, пресной воды и плыть неделями или даже месяцами без какого-либо для себя вреда. Это объясняет, конечно, и их большое распространение в островном мире. То, что они не смогли вновь колонизовать побережье материка или крупные «континентальные» острова типа Мадагаскара, связано, очевидно, с теми же причинами, которые некогда способствовали их гибели, включая человека, самого страшного из всех врагов этих легко обнаруживаемых, легко добываемых, съедобных животных.
Конечно, экспорт гигантских черепах с Сейшел продолжался, несмотря на серьезные попытки Малавуа приостановить его. После Малавуа, с конца XVIII до начала XIX века, никто уже не обращал внимания на истребление этого ценного вида животных. На протяжении целого столетия в перечнях судовых грузов регулярно встречаются черепахи, отправляемые прежде всего на Маврикий, а также на Реюньон. С начала XIX века подобные сведения встречаются реже. Объяснение этому мы находим в рапорте «гражданского администратора» острова Маэ от 1803 года. Он сообщает своему начальству на Маврикии, что гигантских черепах на Сейшелах почти не осталось. Чтобы добыть их, теперь необходимо отправляться к таким отдаленным коралловым островам, как Агалега, Коэтиви и Диего-Гарсия.
Так опустошался один остров за другим, и к настоящему времени фактически не осталось свободно живущих гигантских черепах нигде, кроме Альдабры. Правда, небольшое количество их находится в частных владениях, причем они, кроме тех, что живут на острове Кузен, попали в эти владения совсем недавно. А ведь многие малые острова Индийского океана еще и сегодня могли бы обеспечить многочисленные популяции черепах!
Хотя эти животные растут очень медленно, наверно, стоило бы попробовать сохранить участки лесных массивов Сейшельских островов для того, чтобы их там выращивать. Сделать это тем более не сложно, если учесть, что они охотно размножаются в неволе. А чтобы быть Уверенным в успехе этого мероприятия, следовало бы подкармливать их в специальных черепашьих питомниках, куда детенышей помещали бы лишь в том возрасте, когда они уже в состоянии сопротивляться крысам, собакам, кошкам и другим животным, активно способствующим обеднению естественной фауны островов. В настоящее время подобные питомники иногда создаются для морских суповых черепах.
Значительно ухудшилось положение и болотных черепах, обитавших прежде на многих островах, особенно на сильно заболоченном Ла-Диге. Такая черепаха достигает 20 сантиметров длины, по-креоло-французски она называется «тортю-супап». По поводу ее научного названия зоологи еще спорят. Профессор шведского Естественноисторического государственного музея Яльмар Рендаль в 1935 году получил с Сейшел несколько экземпляров этих пресмыкающихся и определил среди них два вида, а одну из черепах отнес к особому подвиду. Однако позднее, при более тщательном изучении их семейства как здесь, так и в других местах, ученые пришли к единому мнению, что для этих островов характерен лишь вид Pelusios subniger,встречающийся также на Мадагаскаре и в Африке, что дало возможность одному из экспертов говорить об их искусственном разведении в этих местах.
Во всяком случае имеются данные о том, что болотная черепаха существовала на Сейшелах еще в 1874 году, когда некий немецкий зоолог получил экземпляр ее «от одного негра» на Маэ. Сейчас она не встречается нигде, кроме Ла-Дига и Серфа. Но если сведения о том, что в прошлом они были распространены на заболоченных местах гранитных островов, правдивы, возникает вопрос, как же они выжили там и не оказались жертвой крокодилов. Резкое уменьшение их численности, возможно, связано с тем, что они являются пищей для людей. Сам я никогда об этом не слышал, но швейцарец Рене Е. Хонеггер, изучавший в 1963–1964 годах животный мир Сейшел, пишет, что на Ла-Диге и других островах «супап» регулярно отлавливают именно для этой цели.
Но самым страшным для болотных черепах было то, что их, подобно детенышам кальмаров в Южной Америке, отлавливали для изготовления чучел и распродавали в качестве сувениров.
Среди ящериц, встречающихся на Сейшелах, следует отметить эндемичного хамелеона (Chamaelio tigris),не более 6–9 сантиметров в длину. Утверждают, что он водится в горных лесах, в частности в Валле-де-Мэй, но мне, к сожалению, нигде не удалось его встретить.
Огромное удовольствие я получил от знакомства с гекконами (Gekkonidae)семейства цепкопалых, гораздо более доступных для наблюдений. Этих смешных маленьких ящериц с липкими тонкими пластинками на лапках более чем достаточно по вечерам в открытом баре отеля «Бо Валлон Бич». Часто мне удавалось насчитать до двадцати серо-белых, а при свете – загадочно прозрачных, гекконов различной величины, ползающих не только по стенам, но и по потолку. Сначала полагали, что их удивительная способность прочно удерживаться даже на совершенно гладкой поверхности потолка объясняется клейкостью лапок с внутренней стороны или же наличием на этих лапках особых присосков. Сейчас известно, что у них имеется множество тонких волосков, которыми они цепляются за малейшую неровность любой поверхности. Они находят эти неровности даже на стекле. Нередко можно видеть гекконов, легко ползущих по окнам. Гекконы, за которыми я наблюдал в своем отеле, были настоящими «специалистами» по крышкам и горлышкам бутылок. Больше всего их собиралось в освещенном баре, куда свет ламп притягивал ночных бабочек и других насекомых. Гекконы ловили их с фантастической точностью, ловким движением головы заглатывая очередную жертву. Иногда большие гекконы пожирали маленьких. В этих случаях им трудновато было сразу проглотить свою жертву, и на некоторое время они застывали с торчащим изо рта хвостом.
В дневное время на открытом воздухе часто встречаются представители семейства дневных гекконов (Phelsuma).На многочисленных островах западной части Индийского океана они дифференцируются на разные виды и подвиды. В настоящее время не все из них собраны и описаны специалистами.
Дневных гекконов можно встретить ползающими в поисках насекомых по стволам пальм и другим деревьям и даже по спинам гигантских черепах. Они ловко спасаются от своего заклятого врага сейшельского сокола, падая в траву при приближении опасности.
Другими врагами ящериц являются неядовитые змеи. Одна из них, черно-бурая (Boaedon geometricus),достигающая метра и более в длину, питается крысами и мышами. С 1929 года она объявлена заповедной, как и меньшая по величине древесная змея (Lycognathopsis seychellensis).Я предполагаю, что представителя именно этого вида генерал Гордон в свое время принял за райского змея-искусителя.
Третью из неядовитых змей Сейшел трудно отыскать, поскольку она живет под землей. Это слепая змея (Typhlops brahminus) – вид, распространенный в Южной Азии и встречающийся также в Индии, на Цейлоне, Маврикии, Мадагаскаре и Коморских островах. Из страны в страну эти змеи переезжают, как правило, вместе с растениями, которые транспортируются на судах, поэтому трудно определить, местного ли она происхождения или завезена случайно.
Не предпринимая специальных поисков, трудно встретить на островах и земноводных двух эндемичных семейств. Из пяти видов описан лишь один, получивший по имени острова Праслен свое название праслиния (Praslinia).Эти странные амфибии с удлиненным телом, состоящим из отдельных сегментов, внешне напоминают дождевых червей и относятся к еще малоизученным животным.
Водяных ящериц на островах нет, но зато имеется множество бесхвостых земноводных – и среди них древесные и маленькие эндемичные луковичные лягушки (Sooglossus gardineriи S. seuchellensis).Интересен их способ размножения. Они откладывают яйца, покрывая их слоем земли. Самец остается на месте кладки, пока не вылупятся детеныши, которые затем присасываются к спине самца и живут там, пока их длинные хвосты не отпадают и они не превращаются в настоящих маленьких лягушат.
В 1947 году один зоолог долго искал лягушек этих видов и, ничего не найдя, сообщил, что они исчезли. Просто он не знал, где их искать. Хонеггеру удалось найти оба вида в горах на высоте 550–600 метров на Маэ, где они живут среди полусгнивших растений. В такой среде Хонеггер отыскал и третий их вид. Там же были найдены и земноводные, для которых, судя по всему, луковичные лягушки были излюбленным лакомством. Хонеггер слышал странные звуки, по его предположению, издававшиеся самцами, охранявшими свое потомство: резкий писк, похожий на писк или свист мелких лягушек в других частях света.
Но в то же время здесь имеется всего лишь одна лягушка – представительница известного семейства Rana (Rana mascareniensis).Это название ошибочно, поскольку родина лягушки – Африка. Она завезена на Сейшелы с Маврикия и чувствует себя здесь, судя по ее распространенности, превосходно. Она водится в пресных водоемах, а также у берегов, где морская вода перемешана с пресной. Ее врагами являются птицы типа египетской цапли и типичной для Старого света серой цапли (Adrea conerea),а также сейшельские крысы, мыши и тенреки, единственные дикие млекопитающие, похожие на ежей с Мадагаскара, о которых я уже упоминал в этой книге.
В моем блокноте есть запись об одной встрече с тенреками (Tenrec ecaudatus).«31.7. Вечер. Видел целое семейство тенреков по пути домой». Это была забавная картина: в свете машинных фар самка и ее шестеро детенышей перебегали улицу. Семейство благополучно миновало ее, никого не потеряв по дороге.
Здесь, на островах, тенрекам, вероятно, легче живется, чем ежам в наших широтах. Встреченное мною семейство было еще сравнительно невелико. Животное это очень плодовито, и одна самка вскармливает по 12–16 (а иногда 24) детенышей. И не удивительно, что после того, как они в начале XIX века были завезены на Маврикий, они легко заселили сначала Маскарены, а позднее и некоторые более крупные Сейшельские острова: Маэ, Праслен и Силуэт.
Тенрек, название которого происходит от малагасийского tandraka, – весьма интересное животное. Его образ жизни на Сейшелах и зоогеографическое положение достойны пристального изучения.
Я встречал тенреков в июле и августе как на Маэ, так и на Праслене. У себя на родине (на Мадагаскаре) в это засушливое время года они впадают в глубокую спячку, спрятавшись в своей норе. Очевидно, тенрек прекрасно приспособился к климату Сейшел, где всегда более или менее влажно и почти никогда не бывает засух.
Почему тенрек был завезен сюда – неизвестно. Может быть потому, что его нежное, жирное мясо идет в пищу. Но это на Мадагаскаре. Там охотятся на тенрека с ружьями и собаками. На Сейшелах же мясо этого животного не считается съедобным, вероятно, из-за его своеобразного запаха.
В отличие от ежей, тенреки не охотятся на грызунов. Местное население считает их вредителями, пожирающими не только насекомых и червей, но даже некоторых земноводных и пресмыкающихся. Подозревают даже, что «на совести» тенреков лежит частичное истребление отдельных видов местных животных.
