Текст книги "Знаменитый газонокосильщик"

Автор книги: Бен Хетч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Папа был на грани – с ним всегда это происходит, когда он хочет произвести впечатление на окружающих. Он то и дело подходил ко мне, когда никто не видел, и отдавал резкие распоряжения, а потом вновь возвращался к шутливо-непринужденному тону. «Джей, убери свои чертовы туфли… А это Джей, мой старший, не правда ли, симпатичный пацан?.. Христа ради, вытащи ты наконец Чарли из ванной, министру нужно пописать… Ах этот запах. Это аквариум с черепахой. Черепашки-ниндзя. Ха-ха-ха! Нас он тоже сводит с ума, не правда ли, Джей?.. Немедленно убери этот вонючий аквариум в гараж».

– Ну и как все это понимать? – спрашиваю я, когда все расходятся. Я и вправду здорово разозлился.

Папа на кухне надевает на себя пижаму.

– Что именно? – спрашивает он, наливая себе выпивку, и ахает, чувствуя, что перелил. Перед сном он любит выпить стаканчик «Куантро».

– Что это за обращение со мной? – повторяю я.

– Какое именно? Я сегодня это заслужил, – добавляет он и делает глоток. – Хорошо.

– Как будто я твой подчиненный. Как будто я какой-нибудь младший продюсер.

Он с презрительным видом прикрывает глаза и выходит в гостиную. Мол, «видишь, как я сдержан, как умею справляться с собственными эмоциями». Но ему не удается до конца сохранить эту стойку. На полпути он останавливается, возвращается и, нацелив стакан в мою голову, словно это оптический прицел винтовки, произносит:

– Хватит.

– Чего хватит-то? – переспрашиваю я.

– Просто хватит, – повторяет он.

– Что именно? – не унимаюсь я, и тогда он отвечает мне очень угрожающим тоном:

– Ты живешь в прекрасном доме и ни в чем не нуждаешься. Чтобы так продолжалось и впредь – а ты, по-моему, не спешишь куда бы то ни было переезжать, – нам кое-что необходимо изменить. – Думаю, именно так он выступает на своих собраниях: подбородок выдвинут вперед и текст произносится медленно, с неравномерными паузами. – Ты знал, что у меня сегодня встреча с важными людьми. Я предупреждал тебя об этом еще четыре дня назад. Я напоминал тебе об этом сегодня утром. Но на тебя все это не производит никакого впечатления.

Я спрашиваю, что на этот раз я сделал не так. Я не затевал никаких разговоров о роботах, как он меня просил.

Папа издает саркастический смешок и наклоняется, так что его лицо оказывается на одном уровне с моим.

– Ты обещал вынести аквариум в гараж. Ты сказал, что сделаешь это еще в пятницу вечером. А в результате весь дом провонял. Может, тебе и нравится жить в свинарнике, а вот мне не нравится. И уж совершенно точно это не нравится моим гостям. Ты слышал, что сказал Джек Стро об этом запахе?

Вероятно, Чарли стоял на площадке и слышал это, потому что в полночь он приходит ко мне и говорит, что если отец выставит меня из дома, то я смогу спать у него на верхней полке, разве что надо будет куда-нибудь перевезти шмотки, потому что ему и так придется убирать сверху своих Бини-бэйбиз на ночь.

Вторник, 23 февраля

Ситуация в Заливе обостряется. Ирак по-прежнему отказывается впустить наблюдателей ООН, и уже высказываются предположения, что если Саддам не уступит, то разразится еще одна война.

Шон звонит в восемь утра. Он только что уничтожил на своей модели все военные объекты, которые, как сообщают новости, были сметены с лица земли в результате воздушных ударов, нанесенных за последнюю ночь. «Если он хочет войну, он ее получит. Как мне нравится запах папье-маше по утрам», – возбужденно кричит он, прежде чем сообщить мне, что ядерный ветер, который пронесется со скоростью пятьсот миль в час после прямого попадания стамегатонной нейтронной бомбы в центр ВВС Великобритании, сотрет с лица земли Чилтернские округа. Перед тем как повесить трубку, он спрашивает: «Джей, а что происходит сначала? Сначала появляется высокий голос, который заставляет человека осознать, что он гей? Или, наоборот, сначала человек понимает, что он гей, а потом у него вырабатывается высокий голос? И если у тебя появляется такой голос, то это вызвано изменением гормонального фона, или он вырабатывается сознательно, для того чтобы привлекать людей соответствующей ориентации? Джей, скажи мне честно, без дураков, у меня уже появился такой голос?».

Мысль о предстоящей глобальной войне продолжает занимать меня и на работе, так что в результате Бриджит делает мне замечание и объясняет, что я забываю произносить «Добрый день, фирма „Монтонс“ слушает» с улыбкой в голосе. Интересно, как можно улыбаться, когда перед глазами у тебя скачут апокалиптические скелеты? Я сообщаю об этом Бриджит, но она лишь недоуменно поднимает брови и говорит, что заставит меня составлять расписание, если я продолжу с ней пререкаться. Бриджит настолько зациклена на работе, что Апокалипсис может заинтересовать ее лишь в том случае, если он потребует перестройки работы нашей фирмы.

Опять никого не удалось устроить на работу. Когда я сегодня подводил итог дня, к нам в кабинет зашла эта ведьма Пэм, сообщившая, что на этой неделе я должен устроить на работу как минимум троих. Она заявляет, что успех с Джоном Грэмом не может стать для меня оправданием на всю оставшуюся жизнь, и, когда я повторяю слова Бриджит о том, что растущие цены отпугивают строительные корпорации, погоревшие во время предыдущего кризиса, Пэм отказывается меня слушать. Кроме этого, Кэролайн обнаруживает мои комментарии в справочнике по трудоустройству, и меня объявляют сумасшедшим. Они ничего не понимают. Ведь существуют же какие-то критерии. Не каждому дано сойти с ума. В лучшем случае на это способен один процент населения. Что касается всех остальных, то они просто глупы, страдают забывчивостью или живут с просроченным расписанием поездов.

2 часа ночи.

Сходили с Шоном в ночной клуб «Сад», чтобы проверить его сексуальную ориентацию. Это был полный кошмар. Единственные девицы, которых Шону не удалось запугать своими рассказами об управляемых ракетах системы «Томагавк», оказались из Брэдфорда и остались равнодушны к моему сообщению о том, что Шон играл эпизодическую роль в фильме «Вексель».

– Ну и сколько ты за это получил? – с угрожающим видом осведомилась девица Шона.

Моя работала секретаршей и обслуживала четырех (барабанная дробь!) директоров. Она постоянно говорила о собственной значимости и рассказывала, что все ее шефы отказываются взять на работу кого-нибудь другого, так она незаменима.

Я попытался вернуться к обсуждению Шона.

– А еще он снимался в «Супермене-IV», – сообщил я.

Его девица обратила на него восхищенный взгляд.

– Правда?

Шон скромно кивнул и заметил, что ему в то время было всего шесть лет.

– В сцене на площади перед зданием Объединенных наций, – добавил я. – Но зрители запомнили его благодаря другим, гораздо более удачным работам.

Обе девицы тут же повисли на Шоне, и минут десять все шло хорошо, пока он сам все не испортил, поинтересовавшись, вмешаются ли, на их взгляд, в войну фундаменталистские африканские страны, если ООН примет решение бомбить Багдад. Я ушам своим не поверил. Девицы тут же обменялись недоумевающими взглядами, и Шон, вероятно, понял, что допустил оплошность, потому что кинул на меня отчаянный взгляд и произнес: «А вот Джей, например, снимался в рекламе „Кнорр“. Правда, Джей?»

На обратном пути он долго извинялся и говорил, что хотел сказать, что я снимался в последней серии Джеймса Бонда, но почему-то ошибся. «Я, например, пью суп „Кнорр“ вместо чая», – добавил он, словно это что-то объясняло.

Перед тем как лечь, позвонил Генри Келли из передачи «Золотоискатели»: «Генри, я тот самый человек, который звонит телеведущим в самое неподходящее время, наплевав на их частную жизнь. Мое имя начинается на букву „Т“. Угадал? Правильно. Я – Телефонный хулиган. Отлично, Генри, мы включаем тебя в финал конкурса эрудитов, который состоится на этой неделе».

Среда, 24 февраля

Сегодня начались авиаудары по Ираку. Лично я считаю, что это не перерастет в крупномасштабный конфликт, хотя Шон прав – было бы здорово поменять справочник по трудоустройству на противотанковое орудие. Тогда мне было бы о чем потом вспомнить.

Шон говорит, что, если его призовут, он пойдет в артиллерию. А если призовут меня, я пойду работать в Арабское бюро и буду работать за линией фронта, подрывая врага изнутри, как Лоренс Аравийский. Буду погонять палкой своего дромадера и разыскивать бедуинов.

«Скажите, вы хорошо знакомы с Т. Э. Лоренсом?»

«Нет, но мне доводилось пожимать ему руку в Дамаске».

«В летописи сказано, что ни один белый человек не войдет в Акабу».

«Мне наплевать на то, что говорят другие, я сам делаю историю» и т. д. и т. п.

Когда я прихожу на работу, на моем столе лежит записка: «Ты не в школе. Немедленно приведи свой стол в порядок». Я читаю ее под пристальным строгим взглядом Бриджит. Позднее она снова возвращается к этой теме и заявляет, что если на моем столе и дальше будет беспорядок, то я начну забывать существенные вещи и не стану обращать внимание на жизненно важные звонки. Я пытаюсь объяснить: беспорядок на столе свидетельствует о том, что человек занят делом, но она отвечает, что я ей надоел.

Кроме того, меня выводят из себя слепая покорность и заискивающая манера Линды. Если я не перезваниваю клиенту, ее это страшно раздражает. Сначала я думал, что речь идет исключительно о хороших манерах, тогда я еще мог бы это принять. Но сегодня я понял, что дело не в этом. Линду интересует лишь имидж компании. Она сама произнесла именно эти слова – «имидж компании»: «От этого пострадает имидж фирмы „Монтонс“, Джей». И откуда только берутся такие люди?

После работы – корпоративная вечеринка. Клэр похожа на шар и явно выбирала себе одежду с использованием числа «пи», Рейчел, видимо, считает, что самое интересное – это съедать середину из чужих пицц, а Саймон изображает из себя умудренного жизнью манкунианца. Он задает соответствующие вопросы, а потом отвечает с помощью стандартных фраз – «Да, побродил я по зарубежью» и «Помарал я бумагу в Беркли». Он двумя словами обозначает любой поступок и любое движение души. Полная задница.

Короче, вечер просто отвратительный, и мне не хватает Джеммы. Думаю, мне больше всего нравится в ней ее манера поведения. Пару дней назад я видел, как она делает лазанью. У нее какая-то особая манера обращения с окружающими предметами. Когда она их берет, большие пальцы у нее отгибаются назад, принимая на себя всю тяжесть, а костяшки белеют. Но стоит ей захватить предмет в руку – будь то макароны, шариковая ручка или косметичка, – как она с небрежным видом принимается им размахивать, словно показывая, насколько крепко его держит. Несмотря на свою красоту, Джемма довольно неуклюжа и не умеет держаться. Мне это очень в ней нравится.

Очень хочу дать ей прочитать «Над пропастью во ржи». Думаю, это произведет на нее сильное впечатление и она согласится сбежать из дома и поселиться со мной в глинобитной хижине в Африке. Это было бы здорово – мы бы сами пекли себе хлеб, завели бы кур, я бы сидел у костра и наблюдал за тем, как она собирает манго.

Вернувшись домой, я написал ей письмо, используя военные метафоры, учитывая войну в Заливе. Суть послания сводилась к тому, чтобы встретиться на нейтральной полосе и немного пообниматься. Я стараюсь использовать обтекаемые выражения, преследуя при этом две цели. Во-первых, быть достаточно остроумным, чтобы все это выглядело шуткой и Джемма не испугалась, а во-вторых, я действительно хочу понять, что она ко мне испытывает.

Если мы начнем встречаться с Джеммой, то я вряд ли захочу стоять у маховика противотанкового орудия. Думаю, тогда меня это не будет интересовать.

8 часов вечера.

Сара сообщает мне по телефону, что папа согласился отложить решение вопроса с интернатом до тех пор, пока Чарли не встретится с приятелем Роба – детским психотерапевтом доктором Робертсом. Похоже, нам предстоит потратить много сил, чтобы убедить папу, особенно после сегодняшнего вечера. Чарли придется научиться не размахивать руками, когда он возбуждается. А сегодня вечером он уже уронил одну тарелку с комода, когда играл в черепашек-ниндзя. Я спрятал осколки в мусорном бачке под картофельными очистками, но папа обнаружил их, когда выносил пустые бутылки из-под «Куантро». После чего Чарли еще больше осложнил ситуацию, так как, вместо того чтобы извиниться, начал кричать: «Да падет горе на голову Хумунгуса». Черепашьи высказывания и законы запрещены в нашем доме, и папа требует, чтобы я заплатил за разбитую тарелку. Все справедливо – это высказывание тянет на двадцать фунтов.

Чарли привлекает идея посещения психолога, и мы, перед тем как погасить свет, играем у него на кровати в доктора-пациента.

– Ну что ж, Чарли, расскажи мне о своем детстве.

– Я люблю футбол, Джей, черепашек, истории про пиратов и еще рисовать.

Четверг, 25 февраля

Сегодня наш временный сотрудник Мартин обратил внимание на тот энтузиазм, с которым я отвечаю по телефону, и начал пародировать мое восторженное «Здравствуйте, фирма „Монтонс“ слушает». Я объяснил ему, что это входит в мои служебные обязанности. Каждый раз надо отвечать по-разному, во-первых, для того, чтобы тебе не наскучил звук собственного голоса, а во-вторых, чтобы в ответе звучала хоть какая-то заинтересованность. Иногда я говорю «Здравствуй-тефир-маМонтонс», иногда «Здррррасьте фирма Монтонс», а иногда все в одно слово. Мартина это очень развеселило, и мы поэкспериментировали с новыми способами ответа, включая механический «Здрав-ствуй-те фир-ма Мон-тонс слу-ша-ет», чем заслужили негодующий взгляд Линды, Надо постараться поближе сойтись с Мартином. Он собирается основать со своими друзьями юмористический журнал, и ему могут потребоваться авторы, что будет неплохим началом моей литературной карьеры.

После работы пошел в кафе Дебби. Хочется думать, что его посетители считают меня таинственной фигурой и я вызываю у них интерес. Мое внезапное появление, исписанные страницы, приверженность к чизбургерам и пинте кока-колы, в которую я требую положить три винных кубика, наверняка должны вызвать любопытство у обслуживающего персонала.

Сначала я просто делал заказ, но теперь начал позволять себе некоторые изыски. Например, сегодня я попросил, чтобы Дебби добавила к моему чизбургеру семь кружочков огурца и приглушила свет над моим столиком.

Официантки беспрекословно выполняют мои просьбы, что убеждает меня в том, что за стойкой они ведут примерно следующие беседы: «Ты представляешь? Этот парень за четвертым столиком – теперь он хочет, чтобы ему приглушили свет. Может, он писатель? Или актер? Или миллионер?» В следующий раз непременно укажу, какой толщины должны быть колечки огурца.

Я мало что написал, зато меня посетили совершенно потрясающие фантазии. Когда мой роман будет признан («Потрясающе», «Непревзойденно», «Голден – истинный гений»), я дам интервью Линн Барбер. Одно-единственное интервью в ресторане «Квалиньо», поедая кальмара в карамельном соусе, после чего кану в небытие и стану отшельником, как Сэлинджер, предоставив всем гадать, в чем заключается истинный смысл моего произведения. Меня будет осаждать вся мировая литературная общественность, но я останусь недостижимым. Я буду скрываться от их любопытных взглядов за высокими воротами с дистанционным управлением, меня будут охранять огромные псы и симпатизирующее мне местное население, которое, несмотря на свою необразованность, сумеет отличить истинного гения, когда он будет проноситься по проселочной дороге на своем «феррари».

Когда я прославлюсь, то буду разговаривать только с Чарли, Шоном, Джеммой, Сарой, мистером Гатли и папой, если тот пообещает повесить в бильярдной нашу с ним фотографию, где он обнимает меня за плечи.

11 часов вечера.

Мне наплевать на то, что написано другими, я скажу свое собственное слово в литературе! Думаю, мы все-таки начнем встречаться с Джеммой. Я провел у нее сегодня весь вечер, и мы очень сблизились после того, как я сказал, что отправил ей письмо. Мы сидели на полу в гостиной и задавали друг другу вопросы из настольной игры «Терапия». Это специальная игра, предназначенная для того, чтобы собеседникам не нужно было самим выдумывать темы для разговора – за них все это уже сделано. «Оцени по десятибалльной шкале, насколько ты считаешь себя красивым»… «Оцени по десятибалльной шкале, насколько страстным ты себя считаешь».

Карточки служат хорошим оправданием для того, чтобы задавать скользкие вопросы. Однако через некоторое время они начинают казаться мне недостаточно откровенными, и я принимаюсь сочинять свои собственные. «Оцени по десятибалльной шкале, насколько тебе нравится человек, задающий этот вопрос», – спросил я.

Джемма заливается краской от изумления.

– Там действительно это написано? – с подозрительным видом спрашивает она.

Я киваю.

– Я уже два года играю в эту игру и еще никогда… – говорит Джемма и наклоняется вперед, чтобы забрать у меня карточку. Я отдергиваю руку, она хватается за один конец карточки, я – за другой, и мы начинаем бороться, что обычно в разных кинофильмах приводит к объятиям.

– Ну ладно, теперь моя очередь, – наконец сдается Джемма и делает вид, что читает вопрос по своей карточке. – Оцени, Джей, по десятибалльной шкале, насколько тебя волнует то, – она улыбается, – что ты пишешь в своем письме.

Потом Джемма стоит на подножке фургона и смотрит, как я залезаю внутрь. Она улыбается, а я ощущаю такую легкость, словно меня накачали гелием.

– Девять! – выкрикивает она, когда я уже собираюсь тронуться с места.

– Что? – переспрашиваю я, опуская стекло.

– В соответствии с десятибалльной шкалой именно настолько мне нравится человек, задавший этот вопрос, – отвечает Джемма, прикрывая глаза ладонями, напоминающими лопаточки. Вид у нее просто потрясающий.

– И у меня столько же, – говорю я.

– Что? – сдвинув брови, переспрашивает Джемма.

– Именно настолько по десятибалльной шкале меня волнует то, что было написано в письме, – отвечаю я.

Когда Джемма счастлива, она становится немыслимо красивой. Ее лицо начинает сиять, а ямочки на щеках выглядят так, словно их проткнули невидимой стрелой. К тому же, когда она улыбается, ее асимметричное лицо становится симметричным. Обычно кончик ее носа и верхняя губа сдвинуты вправо. Но когда она улыбается, все встает на место, как конечности надувного зверька, когда его надувают.

Пятница, 26 февраля

Бриджит делает замечание, которое не сулит мне ничего хорошего. Проверив мои записи в регистрационном журнале, она убедилась в том, что я делаю их с большим опозданием.

– Джей, ты должен вовремя вносить всю информацию. Что мы станем делать, если кто-нибудь позвонит, а тебя не будет? – спрашивает она. Интересно, что имеется в виду под этим «не будет»?

В 11.30 я совершаю роковую ошибку. Я звоню инженеру-сметчику Полу Арнольду в компанию «Вестфилд» и оставляю ему сообщение, что Джей Голден из фирмы «Монтонс» может предложить ему новую работу. Однако в процессе я вспоминаю о том, что наша фирма гарантирует конфиденциальность клиентам, и мой голос резко меняется: «Нет-нет, это не Джей Голден из фирмы „Монтонс“, это совсем другой человек, простите, ошибся номером».

Боюсь, что поставил под угрозу как свое будущее, так и будущее Пола Арнольда в компании «Вестфилд». Впрочем, я решил затихориться и спокойно ждать, когда разразится буря.

Общее собрание после работы также прошло на редкость плохо. В среду на региональном совещании выяснилась одна любопытная подробность. Я занял предпоследнее место в таблице продуктивности работы консультантов. И это при том, что таблица включает в себя всех сотрудников, работающих как в графствах, прилегающих к Лондону, так и в центральных.

И хотя я совершенно не стремлюсь к тому, чтобы меня уволили, – я все еще должен папе триста фунтов, о которых он мне постоянно напоминает, – я не могу удержаться от разных оскорбительных выходок. Поиск клиентов наводит на меня такую скуку, что я начинаю рассылать письма с совершенно непрофессиональным текстом. Наши прейскуранты должны содержать в себе стоимость услуг различных рабочих, зарегистрированных в фирме «Монтонс», от плотников до инспекторов. Сначала я писал так:

Уважаемый мистер клиент!

Посылаю Вам экземпляр нашего прейскуранта. Если он Вас заинтересует, свяжитесь со мной по телефону, указанному ниже.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Также посылаю вам наклейку для автомобиля.

Потом я изменил текст:

Уважаемый мистер клиент!

Вот наш текущий прейскурант. Берегите его. Учитывая постоянный рост цен на канцелярские товары, другого такого вы не получите. Ни-ког-да.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Также посылаю вам наклейку для автомобиля.

Следующий вариант выглядел так:

Уважаемый мистер клиент!

Учитывая постоянный рост цен на канцелярские товары, не соблаговолите ли вернуть высланный Вам в этом месяце прейскурант, чтобы им мог воспользоваться кто-нибудь еще. Фирма «Монтонс» благодарит Вас за содействие.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. Может, и наклеечку вернете?

И наконец:

Уважаемый клиент!

Непрекращающийся рост цен на канцелярские товары накинул удавку на шею фирмы «Монтонс». Вы оказали нам неоценимую услугу, эгоистично зажав единственный экземпляр нашего прейскуранта.

Агент по найму временных рабочих Джей Голден

P. S. И подавитесь своей вонючей наклейкой.

Сегодня попробовал провернуть свою затею с огурцами у Дебби. Все сработало на пять с плюсом. Никто мне слова не сказал, когда я потребовал, чтобы кружочки были не толще одного сантиметра. Когда мне подали салат, я принялся дотошно проверять толщину кружочков, поднося их к свету и прищуривая глаз, как ювелир.

Неплохо бы подружиться с Дебби. Когда я прославлюсь, дружба с кокни сможет украсить мой имидж. И в отличие от знаменитых друзей папы, я никогда не стану вести себя по отношению к Дебби покровительственно. Я буду разговаривать с ней на равных, возможно, даже посещу свадьбу ее дочери и буду проявлять такой же интерес к ее проблемам с поставщиком мяса, как она – к моим литературным занятиям.

8 часов вечера.

Похоже, кризис в Заливе разрешен. В Ирак прибыли наблюдатели ООН. Я зашел к Шону, чтобы узнать, как он это воспринял. Он вместе со своей моделью оказался на кухне, стоял там, с печальным видом теребя железнодорожную ветку Багдад-Амман. Я положил руку ему на плечо и напомнил, что в Курдистане стычки продолжаются, но он только отмахнулся.

– Да пошло это международное законодательство к чертям собачьим! Они были обязаны нанести ядерные удары! – И он сметает рукой завод по опреснению воды в Басре.

Я понимаю, что испытывает Шон. Я тоже не сомневался в наличии биологического оружия, и для меня существовал только один вопрос – когда оно будет использовано. Я был уверен в том, что у Саддама есть атомная бомба. И теперь пребываю в полной растерянности. Моя административная деятельность была даже отчасти прикольной из-за перспективы грядущего Армагеддона. Меня так грела мысль о том, что я сыграю роль Лоренса в крупном эпическом кинополотне: я верхом на верблюде, и ветер раздувает мои белые одежды.

«Скажите, вы хорошо знакомы с Джеем Голденом?»

«Нет, но мне доводилось пожимать ему руку в Чартридже».

Когда Шон немного успокаивается, я предлагаю ему еще один тест на гомосексуализм.

– Значит, так, я буду перелистывать страницы, – говорю я, кладя перед ним журнал «Хэлло!», – а ты меня остановишь, когда тебе кто-нибудь понравится. Главное, чтобы ты действовал спонтанно и полагался на собственную интуицию. Старайся ни о чем не думать, иначе ничего не получится.

Я принимаюсь медленно переворачивать страницы, начиная с раздела, где запечатлены особы королевской крови.

– Принцесса Монако Стефания, – говорю я, задерживаясь на несколько секунд. Шон качает головой, не обращая на нее никакого внимания. Далее мы переходим к кинозвездам. Через несколько страниц, не вызывающих у него никакой реакции, мы доходим до Ника Нольта, снятого дома со своей женой. – Ник Нольт, Шон. Тебе нравится Ник Нольт? – Шон улыбается и качает головой.

Следующими идут Николь Кидман и Том Круз, и Шон указывает на них пальцем.

– Я понимаю, почему Круз нравится девушкам, – неохотно произносит он.

– Тебе он тоже кажется привлекательным? – спрашиваю я.

Шон говорит, что не знает, и погружается в мрачные разглагольствования о том, что теперь, когда не надо следить за ежечасными сообщениями об эскалации ближневосточного кризиса, ему нечем будет заняться.

Существует два вида людей: одни стремятся вперед, а другие – в сторону. Последние ужасаются при виде того, во что они могут превратиться, первых вдохновляют мечты о том, кем они могут стать. Папа – человек, ориентированный вперед. Я стремлюсь в сторону. А Шон представляет собой жуткую картину того, во что я могу превратиться.

Суббота, 27 февраля

Сара будет венчаться в часовне Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. Папа объявил это сегодня за столом поверх тарелок с куриным карри (Сара забыла купить окорок, и папе пришлось готовить самому). Сначала венчаться хотели в церкви Христовой в Беллингдоне, но папа переговорил с настоятелем аббатства, который читает Хвалебные песни, и тот сказал, что Сара может обвенчаться в часовне.

Сара счастлива, Джемма мечтает пойти в аббатство, чтобы посмотреть, что надо на себя надевать в торжественных случаях, а папа носится по всему дому, поддавая ногой воображаемые кегли, и непрестанно повторяет: «Я родился в двухэтажном муниципальном доме в Уэйкфилде, а теперь твоя сестра выходит замуж в Вестминстерском аббатстве. Вот за что я люблю эту страну».

Однако он не упускает возможности устроить мне очередной скандал. Выйдя из-за стола, я направляюсь в туалет, и он принимает это за уловку, чтобы избежать мытья посуды. Когда я возвращаюсь, все уже вымыто, и он произносит: «Чрезвычайно изобретательно. Ты всегда умеешь переложить свои дела на других. Отлично».

Я отвечаю, что совершенно не собирался отлынивать и мне просто понадобилось в клозет, на что он заявляет, что пора уже начать помогать ему по хозяйству.

– Даже Чарли делает больше, чем ты, хотя он в два раза тебя младше, – говорит он.

Позднее он снова поднимается ко мне, когда я устраиваюсь работать над своим романом. Он говорит, что это мама выполняла все обязанности по дому и никогда ни на что не жаловалась, но он – не мама, и мне пора принять в этом посильное участие.

– Я не шучу, – говорит он. – И кстати, когда я получу свой чек на триста фунтов?

Упоминание мамы в этом контексте выводит меня из себя, и я заявляю, что начну помогать ему тогда, когда он перестанет пичкать нас куриным карри. Папа складывает руки на груди и интересуется, чем мне не угодило куриное карри. Я говорю, что с карри все в порядке, если не считать того, что мы едим его уже две недели и в нем не хватает овощей, так что в ближайшее время у нас начнется искривление позвоночника из-за недостатка витамина D.

Перед смертью мама научила его готовить примерно дюжину блюд. Она познакомила его с рецептурой рыбных пирогов, жарких и запеканок. Она даже выписала некоторые рецепты на отдельные листочки и приклеила их к холодильнику, но теперь папа утверждает, что они потерялись.

– А может, ты сам начнешь готовить для себя, а заодно и для нас? – говорит он. – Хотя нет, как я мог забыть? Ведь это значит что-то делать для других.

Меня уже начинает тошнить от всего этого. Когда Сэлинджеру было столько лет, сколько мне, он уже писал рассказы для журнала «Эсквайр». Когда ему было пятнадцать, он писал саркастические заметки для Военной академии в долине Фордж. А чем занимаюсь я? Как можно стать голосом своего поколения, когда на тебя кричат из-за невымытых кастрюль и ты целыми днями обзваниваешь строительные фирмы?

Отправился к Дебби, чтобы взбодриться и продолжить работу над книгой, но в результате еще и она на меня накричала. Когда я попросил положить в чизбургер четвертинку плавленого сыра вместо куска обычного, она заявила, что мне здесь не «Ритц». Я туманно намекнул ей на то, что, пожалуй, переберусь в «Шипящие сосиски», и, похоже, мы друг друга поняли, потому что она добавила к моему чизбургеру бесплатные чипсы и рогалик с маслом.

10 часов вечера.

Несмотря на то что Джемма бросила отделение классической филологии в Шеффилде, сегодня она очень интересно рассказывала о древних греках. Когда Александру Македонскому было столько, сколько мне, его учителем был Аристотель. Джемма показала мне иллюстрацию в одном из своих учебников, когда мы вернулись к ней домой, поиграв в автоматы в пабе. На рисунке оба изображены рассматривающими равнобедренный треугольник, начерченный Аристотелем на песке. Хотелось бы мне быть Александром Македонским и чтобы меня повсюду сопровождал самый образованный человек в мире. Я не хочу сказать, что мой отец – имбецил, но эрудицией он, честно говоря, не блещет.

Вечером я ввязываюсь с ним в очередную перепалку. Когда мама была жива, она всегда умела вовремя вмешаться. Она настолько не переносила наши ссоры, что всегда приходила ко мне и уговаривала извиниться. Она говорила, что папа любит меня и ему тоже очень неловко из-за того, что произошло. Вероятно, то же самое она внушала и папе, потому что иногда мы с ним сталкивались на лестничной площадке нос к носу и тут же мирились. Я считал, что папа вышел для того, чтобы признать свою неправоту, и в порыве великодушия извинялся первым, а он, вероятно, полагал, что это я собираюсь признать свою ошибку, и хоть и не извинялся (он никогда ни у кого не просит прощения), то, по крайней мере, смотрел на меня с виноватым видом.

Все наши ссоры довольно легко объяснимы. Папа – очень властный и неуправляемый человек, а я, в отличие от его подчиненных на работе, не делаю того, что он от меня хочет. Уж не говоря о том, что и сам я иногда провоцирую его на мелкие стычки. Настоящими ссорами их не назовешь, и я их устраиваю скорее для нашего обоюдного блага, так как они дают ему возможность проявить свою власть в тех областях, которые для меня мало что значат. Именно поэтому я отказываюсь выписать ему сегодня чек, хотя мог бы начать выплачивать долг. По этой же причине я не заношу свои долги в календарь, где они должны фиксироваться по взаимной договоренности. Я делаю это ради сохранения статуса-кво, и это вовсе не является воровством, хотя папа и утверждает обратное.

Сегодня мы поссорились из-за Ближнего Востока. Папа сказал, он рад тому, что этот кошмар в Заливе закончился, потому что ему было страшно смотреть по вечерам новости. А я ответил, мне очень жаль, что все завершилось ничем, потому что я, точно так же как Шон, рассчитывал на крупномасштабную ядерную пан-арабскую войну, которая могла бы спасти меня от скуки.