Текст книги "Венера"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Еще одно?

– Беспокоиться нечего. Нет повода для лишнего напряжения. Ситуация под контролем,– говорил Фукс, как будто он был министр землетрясений.– Оно за четыреста километров отсюда.

Мне сразу вспомнилось, как в детстве я хотел пойти в магазин за конфетами, находясь в гостях у тетушки, в одной деревне. «Тебе оно надо? – ответила она.– Оно же за четыреста километров отсюда».

Я сглотнул ком в горле и попытался отогнать от себя всякие мысли о Гринбауме с его теорией. Этот венерианский

кочегар мне положительно надоел. Я так и видел перед собой его вожделеющее старческое лицо. С каким сладострастием он мне рассказывал о взломе коры Венеры, как будто раздевал ее собственными руками. Вот он бы точно порадовался встретить здесь салют, знаменующий конец планеты. Для него это был бы самый желанный конец. Но не для меня. Хорошо, если это второй вулканический взрыв за полбиллиона лет.

А он тем временем будет получать от нас только данные, этот регистратор вулканов.

Если мы раньше не поджаримся на одном из них.

ВЗРЫВ

Я слишком долго вглядывался в это грозное розовое сияние, размышляя о вулканах, и Гринбауме, и всей этой гигантской огненной мышеловке, которая могла захлопнуться в любой момент.

«Два вулкана подряд,– осенило меня,– как раз и означают, что Гринбайм заблуждался. Венера освобождается от внутреннего жара».

– Ты брызгаешь на обломки! – закричал Фукс мне прямо в ухо.

– Что?

– Истекатель! – заорал он, выходя из себя.– Ты заливаешь место катастрофы.

Расплавленный металл из «Гекаты», наконец дошло до меня. У корабля было устроено специальное отверстие на манер дюзы, сопла, сзади, на корме. Расплавленный металл вытекал, унося вместе с собой балласт и перегрев оболочки. Я парил сейчас над обломками, точно венерианская птица, усеивая планету своим гуано. Я в самом деле уже несколько раз попал в обломки. Серебристый металл тут же стекал с разбитой оболочки «Фосфороса» на раскаленный грунт. Несколько слитков залетели сквозь щели в разбитый громадный бункер газовой емкости и перекатывались там, точно капли ртути. Да, металл на этой планете мог иметь только жидкую форму, и меня спасало только то, что «Геката» сделана из устойчивых сплавов и металлокерамики.

– Выставь как следует нос! – наседал Фукс.– А то зальешь там все!

Фукс волновался, и его можно понять. Он чувствовал, что ничем не может помочь мне с мостика, кроме как добрым советом, приправленным матерщиной. Созерцая мои беспомощные попытки и представляя при этом, как сам лихо бы все устроил.

Представляю, как у него скакнуло давление во время моей навигации. А также потом, когда я носился кругами над местом катастрофы, унавоживая его расплавленным металлом.

Может, оттуда и странные линии на обломках, подумал я, но, бросив взор вниз, моментально понял, что это не так. Линии больше напоминали какой-то узор – словно нанесены легкой рукой художника, стремительно и изящно. Тонкие и, главным образом, прямые, они тянулись и вдоль, и поперек. Обливаясь потом, я сажал корабль. Пот градом катился со лба, и я уже пожалел, что у меня не густые черные брови, как у Фукса, или хотя бы такие тонкие и прямые, как у Маргарет, чтобы отводить со лба ручейки пота, струившиеся в глаза. Вентилятор работал на полную мощность, но это слабо помогало. Задерживаться здесь нельзя, за час организм будет окончательно обезвожен.

Итак, я опускал «Гекату» все ниже и ниже. И тут увидел такое, отчего у меня выкатились и полезли на лоб глаза.

Одна из линий, о которых я говорил и о которых спорили мы с Фуксом, стала двигаться. Несколько линий стремглав переместились, извиваясь, по раскаленным камням, сближаясь и соединяясь в точке, где остались разлитые лужи металла.

– У тебя осталось всего пятьдесят пять Минут,– раздалось предупреждение Фукса.– Потом ты должен покинуть это место.– Голос его звучал уже добрей, даже, я бы сказал, отечески.

– Ты видел! – запальчиво крикнул я, не обращая внимания, что перехожу на «ты».– Они двигаются!

– Кто они?

– Да! Разве ты их не видишь?

– Нет.

– Они ползут к свинцовым лужам, как ужи к блюдцу с молоком. Это что-то живое!

Фукс замолчал на некоторое время, затем отозвался:

– Я не вижу. Ничего там не двигается.

– Но я-то вижу! И смотри, как быстро! Как молнии.

– Этим займешься позже,– перебил он меня.– Сейчас двигайся к спасательной капсуле. Помни о времени. Минуты бегут быстро.

Кто-то из древних сказал: Memento mori. «Помни о смерти». Сейчас оба эти понятия оказались близки мне, как никогда. Для тех, кто оставался на «Люцифере», проходили минуты, а для меня – летели дни и годы. И каждое из мгновений могло оказаться роковым.

По плану предполагалось раскупорить спасательную капсулу при помощи манипуляторов и затем завести туда тем же манипулятором камеру, пристегнутую к борту на длинном шнуре, чтобы осмотреть внутренности капсулы. Но если Алекс оказался в ней в момент падения корабля, не лучше ли было поднять ее и забрать целиком, вместе с содержимым? Так можно было уберечь его тело от губительного воздействия венерианской атмосферы, пусть не от температуры, но от давления, бактерий и кислоты.

– «Геката» сможет поднять капсулу? – спросил я в микрофон.

Несколько секунд никакого ответа. Затем Фукс спросил:

– Как ты думаешь, сколько она весит?

– Понятия не имею,– признался я.– Тонну, наверное. Что-то в этом роде.

– Очень точно. Попал пальцем в небо,– ядовито сказал он.

– А сколько может поднять «Геката»?

Новая пауза. Я представил себе, как Фукс роется по файлам. В рубке становилось жарко, несмотря на все инженерные изыски Фукса, помогавшие выводить тепло. Вот это была, доложу вам, баня! Пот уже хлюпал в скафандре. Мне казалось, что его становится все.больше, а меня – все меньше, так что дойдет до того, что скоро я буду плавать в этом скафандре, как рыбка в аквариуме, мечась от одной педали к другой и захлебываясь в собственном поту. Мультипликационное какое-то мышление. Видимо, вызвано жарой. Мозги тоже понемногу таяли и превращались в маленькие сухие комочки. Что могут сообразить такие комочки? Только как выжить в таких условиях, больше их ничего не интересует.

– «Геката» может поднять четыре тонны,– ответил наконец Фукс.

Более чем достаточно.

– Значит, мы на верном пути,-объявил я.

– Давай,– согласился Фукс– Твори, выдумывай, пробуй. Думаю, в грузовом отсеке для нее хватит места.

– Значит, полный порядок. Сначала проверю гондолу, а потом уже зацеплю капсулу.

В наушниках раздался голос Маргариты..

–  Даже если твой брат в капсуле, Ван, -говорила она,– практически никаких шансов, что там осталось что-нибудь органическое.

Я был уже так близко от поверхности, что, казалось, мог дотронуться до нее. Жара крепчала.

– Ты имеешь в виду – одна пыль? – спросил я.

– Да. Боюсь, именно так,– объяснила она.– Это в лучшем случае, если он успел добраться до капсулы. Капитаны часто сообщают о себе лучшее, в утешение, чтобы за них не переживали. Вспомни мою мать.

– Да,– пробормотал я.– Она была настоящим капитаном. И все-таки я надеюсь на лучшее! -прокричал я, как заваленный пластом породы шахтер.– С вами все в порядке, капитан?

Фукс немедленно откликнулся:

– «Оки-доки, солнце на востоке». Торопись, а то «Люцифер» уйдет ввысь.

Пригнув «Гекату» к горячим камням, я почувствовал, будто опускаю лицо к печи-каменке,– теперь казалось, что жгут невидимые лучи, вырывающиеся из-под поверхности планеты.

– Десять метров,– с напряжением произнес Фукс.

– Вас понял, десять метров.

Я услышал, как запищал альтометр, указывая приближение к нулю высоты.

– Пять метров, три…

Под палубой «Гекаты» послышался жаркий скрежет камней. Вопреки ожиданиям, шуму получилось от этой посадки вовсе не так уж много. Наконец корабль замер.

– Я сел,– объявил я, как приговоренный после суда. Отчего-то вместо подъема чувств я испытал только усталость после долгого напряжения и обжигающей, иссушающей жары.

– Сообщение об этом передано на Землю,– отрапортовал Фукс.– Первый человек ступил на Венеру.

Момент триумфа. Все, что я чувствовал в этот момент,– это жара. Меня охватило страстное желание поскорее с этим покончить и выбираться отсюда, из адской печи.

– Включаю манипуляторы,– объявил я, взявшись за тумблер на контрольной панели, приводивший в действие рычаги манипуляторов и прожектора.

Затем свет внезапно погас. Вся панель управления, полностью, перестала светиться, гудение электрического оборудования стихло.

Тут у мена все опустилось. Я бы обмочился, да больше было некуда, на мне и так сухого места не было. На мгновение дыхание замерло: я оказался в полной темноте, не считая зловещего свечения красных камней. Стало так тихо, что я мог слышать, как стучит пульс у меня в висках.

Затем раздался душераздирающий звук, от которого стыла кровь: как будто кто-то волочил кабель по крыше корабля.

Прежде чем я успел что-либо вымолвить, заработал аварийный аккумулятор. Панель управления тускло засветилась в темноте слабым, ненадежным светом. Где-то в глубине корабля отозвались заработавшие насосы. В шлеме вновь застрекотали пропеллеры вентилятора.

– Электричество отрубило,– сказал я, сам удивляясь, до чего ровно звучит мой голос.

Голос Фукса, напротив, звучал озабоченно.

– Должно быть, перегрузка после включения моторов манипуляторов.

– И прожекторов тоже,– присовокупил я.

– Выключи их и попытайся перезапустить основные батареи.

Я так и сделал, и электричество успешно включилось. Я испустил вздох облегчения.

Затем я понял, что если не смогу использовать манипуляторы, то никакого смысла не было спускаться сюда.

Я с трудом подавил желание включить толкатели и убираться отсюда подобру-поздорову, прежде чем вспомнил, что у меня обе ноги на одной педали, которая сейчас не имеет смысла,– закрылки не действуют, пока корабль лежит на грунте.

Короче говоря, я вовремя остановил себя и стал думать: что делать? «А что бы такое сделать?» – вот вопрос, который терзал космонавтов на протяжении долгих веков. Думай, думай. Должен же найтись способ выбраться отсюда.

– Мы просканировали твою телеметрию,– сообщил Фукс, голос его тревожно зазвенел в наушниках.– Похоже, сервомоторы манипуляторов забирают вдвое больше энергии, чем предусмотрено. Может быть, последствия перегрева металла.

– Послушайте,– сказал я, лихорадочно пытаясь отыскать выход, а не выход, так хоть лазейку.– А что, если я подключу манипуляторы и прожектора от запасного аккумулятора? А главные батареи будут питать все остальное – систему охлаждения, основные двигатели и прочее.

После недолгого колебания Фукс ответил:

– В таком случае ты останешься без запасного аккумулятора, если что-то случится с главным.

– Это риск,– согласился я.– Но риск – благородное дело, вы же не станете этого отрицать. Без манипуляторов наша экспедиция вообще теряет смысл.

– Ты уверен, что стоит делать это?

– Да! Давайте же не тратить время попусту, расскажите мне, как это делается. Как подключаются запасные аккумуляторы. И прожектора.

Время бежало удивительно быстро, хотя на рассказ ушло менее десяти минут. Прожектора светили куда слабее, чем в виртуальной симуляции, но я был благодарен им уже за то, что они есть. Худо-бедно, но участок между двумя «руками» с захватами они освещали.

– Порядок,– наконец объявил я.– Теперь я немного пороюсь в гондоле.

– Хорошо,– откликнулся Фукс.– Удачи.

Вот когда я понял, что мои руки не влазят в обшлаги манипуляторов из-за перчаток.

Я готов был изойти криком. Я хотел молотить кулаками по панели управления от отчаяния. Они прекрасно влазили куда надо в комнате виртуальной реальности, но здесь – ни в какую. Здесь, на борту «Гекаты», реального корабля, эти насадки оказались слишком тесными, и туда никак нельзя было засунуть руки, не сняв перчатки.

Все дело в сервомоторах на внешней стороне перчаток, это стало понятно сразу. Стержни экзоскелета, которые подкрепляли и усиливали каждое движение кисти, выступали сантиметра на два, но этого хватало вполне, чтобы сделать невозможным проникновение в отверстия обшлагов, которые контролировали рычаги и зажимы манипуляторов.

Стрелки стучали, время шло. Время текло, как песок в песочных часах. Жидкий балласт вытекал из корпуса, лишая меня последней надежды.

– Что там у тебя происходит? – торопил Фукс.– В чем задержка?

– Погодите секунду,– торопливо пробормотал я. Все равно он не догадается. Нет таких сенсоров, которые зафиксировали бы такой недостаток управления, ни он, ни кто другой на борту «Люцифера» не поймут, в чем, собственно, дело.

Я колебался только мгновение.

Неважно, что подумают обо мне друзья, которых нет. Неважно, что подумают обо мне знакомые. Неважен сам я, который не в силах подумать о себе.

И тогда я решил снять перчатки. Декомпрессации при этом возникнуть не должно. Но станет намного жарче. И если бы не мой термоскафандр, то из меня мог получиться прекрасный рождественский поросенок с хрустящей корочкой.

Я колебался лишь мгновение, затем сорвал перчатки. Воздух в рубке был близок по давлению к земному, так что опасность декомпрессации не возникала. Хотя стало дьявольски жарко. И если бы случился прокол в обшивке «Гекаты», я бы просто спекся, как цыпленок в гриле.

Была не была. Я сорвал обе рукавицы и сунул руки в отверстия.

И тут же ахнул от боли. У меня невольно вырвался крик. Металл был горячим.

– В чем дело? – одновременно откликнулись Фукс и Маргарита.

– Рукой ударился,– соврал я. Металл был раскаленным, но я терпел. По крайней мере, до настоящего ожога еще далеко.

Все равно что добровольно окунать пальцы в кипящую воду, но я сцепил зубы и стал работать манипуляторами. Металлические руки откликнулись вяло, с замедлением, совсем не так, как в симуляторе, однако я смог ухватить часть разбитого остова гондолы в клещи.

– Открываю гондолу. Посмотрим, что там внутри,– сообщил я.

– Подключи камеру к манипуляторам,– распорядился Фукс.

Я вытащил левую руку из обшлага и подул на нее, как на горячую картошку из костра,– жест самоуспокоения, не более того.

Наконец манипуляторы разорвали тонкий, как фольга, металл гондолы. Внутри я увидел пару скафандров, висевших в своих шкафчиках. Шлемы лежали на палубе, хотя выше скафандров располагались другие полки. Внутренний люк воздушного шлюза оказался полуоткрыт. Еще один скафандр лежал на скамье перед шкафчиками, и пара ботинок стояла перед ними, Точно в том месте, где когда-то стоял человек, надевая этот скафандр.

Но никаких следов присутствия человека. Только белесая пыль.

Ц опять эта странная нить толщиной в карандаш – провод или кабель прополз по разбитому корпусу и исчез в центре палубы, там, куда не доставали прожектора «Гекаты».

И тогда я услышал его. Этот далекий монотонный шум, словно раскаты грома, только более грозные и настойчивые, сотрясавшиеся Под брюхом «Гекаты».

Землетрясение? Но этого не может быть! Это сама «Геката» сползала по горячим камням Венеры с куском корпуса «Фосфороса», зажатым в клешне.

– Полный вперед! – услышал я крик Фукса, касавшийся то ли меня, то ли всей команды.– Теряем равновесие!

Затем взрыв чудовищной силы прокатился по броне, удар, от которого у меня сотряслись все внутренности. И все почернело вокруг.

ПРИЛИВНАЯ ВОЛНА

Должно быть, я потерял сознание всего на несколько секунд. Голова ударилась о шлем, когда «Геката» зацепилась за что-то и остановилась, перестав сползать в сторону. Гул по-прежнему сотрясал обшивку, но, если не считать удара по голове, никаких видимых повреждений. Панель светила, как обычно, никаких признаков нарушения герметичности обшивки. Я чуть не рассмеялся собственной наивности. Если бы с обшивкой что-то случилось, я бы уже об этом не узнал.

– .. .Извержение вулкана,– раздался в наушниках голос Маргариты, сдавленный страхом.– Нас отнесло в сторону.

– Да и меня, похоже, здорово тряхнуло и сместило,– отвечал я, удивляясь спокойствию, с которым звучал мой голос.

– С тобой все в порядке?

– Думаю, да.– Я осмотрел панель управления. Красных лампочек не было, но несколько из них светились предупреждающе желтым. Я поднял голову, чтобы заглянуть в экран переднего обзора. Обломки «Фосфороса» сместились на несколько сотен метров.

– Что это? – проворчал я,– Что там стряслось?

– Вулканическая активность. Подземные толчки,– пояснила она.– То самое свечение, которое мы заметили на горизонте.

– Ты имеешь в виду – это лава?

Напряжение понемногу исчезло из голоса Маргариты, но не настолько, чтобы ввести в заблуждение.

– Но это слишком далеко, Ван. Сейчас тебе ничего не угрожает.

«Это вам не угрожает,– подумал я,– пока вы там болтаетесь в воздухе».

– Но извержение породило волну в атмосфере,– продолжала Маргарита, словно отвечая на мои упреки,– и вызвала нечто вроде приливной волны. Она чуть было не сбила «Люцифер» и отнесла его на десяток километров в сторону. Капитан сейчас пытается завести корабль на исходную позицию.

– Меня тут понесло, как сухой листик. Настоящее цунами,– рассказал я.

Потом из динамика донесся голос Фукса:

– Мы идем к тебе, двигатели на полной мощности – иначе не преодолеть волны. Нас снова сносит в сторону. Ты должен стартовать немедленно, как только я дам команду.

– Но мне еще надо захватить спасательную капсулу.

– Если получится,– ответил он.– Как только получишь приказ, стартуй немедленно, с капсулой или без нее.

– Да, сэр.– Но сам про себя подумал: «Как только я захвачу капсулу, не раньше – а там будь что будет». Слишком многим было заплачено за эту экспедицию. Я просто не мог себе позволить возвратиться в финале всех наших приключений с пустыми руками, без яйца, которое, может быть, содержит бренные останки моего брата.

Снова донесся голос Маргариты:

– Капитан сейчас занят пилотированием. Он не может отвлекаться ни на что другое. Происходит нечто немыслимое. Такого урагана не было даже наверху.

Значит, мои расчеты на «Гесперосе» оказались правильны. И те красные линии в нижних слоях атмосферы не сбой компьютерной программы. Конечно, ведь там наверху были просто ветра – а здесь бушуют воды океанических глубин. Здесь, на планете, где нет ни капли воды, воду заменяет воздух – такой же плотный, как вода у самого дна океана, и такой же раскаленный, как лава.

– Как твои дела?

Я обвел взглядом панель управления и одобрительно кивнул. Приборы работали исправно. Затем я вспомнил, что Маргарита не видит меня, и ответил ей по связи:

– Все тип-топ.

Хотя сам не был в этом уверен.

– Впервые человек наблюдает извержение на Венере,– услышал я довольный голос Маргариты.

Тут я вспомнил Гринбаума и ощутил приступ нервного смеха, охватившего меня. Неужели мрачные пророчества планетолога сбудутся? И в любой момент кора может взломаться, залив мой корабль кипящей магмой.

«Прочь отсюда, скорее! – зазвенел голос в ушах.– Подальше из этого ада, который вот-вот готов взорваться!»

– Но только вместе с капсулой,– хмуро пробормотал я.

– Как? – переспросила Маргарита.– Что ты говоришь?

– Ничего,– отрезал я.– Я сейчас слишком занят, чтобы лясы точить.

– Да. Я понимаю. Буду на твоей частоте, поддерживаю связь, если тебе что-то понадобится.

«Что мне может от тебя понадобиться? – пронеслось у меня в голове.– Молитвы? Или воздаяние последних почестей?»

Я дотянулся ногой до педали толкателя, чтобы поднять корабль и направить его обратно к месту катастрофы. Ничего не произошло. Я нажал посильнее. Корабль не шелохнулся. Слышно было, как скрежещут толкатели, но никакого движения не последовало.

Сделав глубокий вдох и набрав полные легкие воздуха, словно бы это могло поднять меня над раскаленной поверхностью планеты, подобно воздушному шарику, я понял, что нужно сделать. Я дернул рычаг балласта и услышал, как зажурчал под днищем металлический ручей. Расплавленные слитки широкой струей хлынули из корпуса. Корабль тут же стал легче на несколько тонн, но моего положения это не облегчило. Подняться без толкателей невозможно.

Я еще раз надавил педаль. Корабль затрясся, но с грунта не поднимался. Что-то держало меня. Мне представилась страшная картина – Венера держит меня, как глубоководная раковина, захлопнувшая створки на ноге аквалангиста.

И в этот момент, в довершение ужаса, что-то скользнуло по обшивке. Тут у меня по спине, несмотря на жару, пробежали мурашки озноба.

Времени на полумеры не оставалось. Надо было действовать решительно, без оглядки. Или я выберусь отсюда, или поджарюсь со всеми потрохами. Поэтому я налег на педаль обеими ногами, словно пытаясь продавить дыру в палубе, на что сил у меня, конечно же, не хватило бы ни в коем случае,

даже в таком плачевном состоянии. И тут толкатели взвыли и «Геката» восстала, стряхивая с обшивки грунт, и подскочила в воздух на добрую сотню метров.

Дальше началась яростная борьба за управление. На секунду мне показалось, что сейчас корабль на полной скорости врежется в землю. Но «Гекате» удалось выбраться из передряги. Пальцы мои летали по панели управления, и судно откликалось на их движения, так что мне удалось направить нос корабля в сторону обломков.

Когда я сажал «Гекату» на скалы, я заметил, что она накренилась на один бок. Похоже, внизу корабль слегка помяло. Впрочем, на герметичности корпуса это не отразилось.

Теперь мне нужно было добраться до спасательной капсулы Алекса, до яйца, содержавшего в себе то, что осталось от тела моего брата. Я вцепился в рычаги обожженными пальцами, и манипуляторы пришли в движение.

От дикой боли из глаз брызнули слезы. «Первая жидкость на Венере»,– пронеслось в моей голове. Щупальца манипуляторов заскребли по обшивке капсулы, тщетно пытаясь зацепиться. Наконец я бессильно откинулся в кресле. Перед глазами у меня появилась иная картина: я представил, что плыву в океане. Но только не в Тихом и не в Атлантике. Это была Арктика. Руки мои мелькали среди белых торосов, и освежающий холод овевал меня с разных сторон. И ладони мои обжигал не горячий металл рычагов. Лед, тонкой пленкой схватывающий воду передо мной. Нарисовав себе такую картину, я волей-неволей вернулся к действительности.

Наконец дело было сделано. Капсула находилась в клешнях. Я почел за благо снова натянуть перчатки. Обожженные руки напоминали о себе дикой болью в ладонях.

– Я держу ее. Тишина.

– Я держу капсулу! Можно подниматься? Сердце мое остановилось. Ответа не было. Наконец в наушниках раздался голос Маргариты:

– По приблизительным расчетам капитана мы будем над тобой минут через десять.

Я невольно присвистнул. Здорово же их отнесло в сторону.

– Я поднимаюсь,– объявил я.– Зависну на высоте двух километров, ожидая вашей команды.

Новый ответ пришел с еще большей задержкой. Я не собирался задерживаться на поверхности даже на долю секунды.

Наконец раздался голос Фукса:

– Ладно, поднимайся, но только удерживай эту высоту – два километра. Ни выше, ни ниже. Еще только столкновения в воздухе нам не хватало.

– Вас понял,– отозвался я. Само собой, не хотелось врезаться в воздухе в корабль и полететь обратно в эту печку к чертям собачьим.

Я давил ногтями на панель, потому что сжег кожу до волдырей. Начался подъем корабля над поверхностью планеты. И тут я заметил краем глаза нечто странное. Хотя в этом адском ландшафте все казалось странным. То, что я принял за трещины или же линии на обломках, двигалось! Вот одна из черных «проволок» поднялась и зависла в воздухе. Точно невероятно тонкая конечность, взывающая о помощи.

За первой поднялась другая. И еще одна.

– Они живые! – завопил я.

– Кто?

– Вы только посмотрите! – пробормотал я, совершенно забывая, что остальные мои спутники находятся слишком далеко и, стало быть, не могут видеть того, что здесь творится.– Посмотрите на них! Это же усики или щупальца! Они живые, это же видно!

Заговорила Маргарита:

– Мы уже на подходе. Сейчас будем над местом катастрофы. О чем ты говоришь? Что ты там увидел?

– Да посмотри на то, что показывает камера, неужели не видно?

– Тут сильные помехи.

Я попытался как можно спокойнее обрисовать ситуацию. Конечности – если это именно они – медленно и неторопливо колыхались в атмосфере, точно водоросли, растущие из дна морского. Картина оказалась, что и говорить, завораживающей.

– Там не может быть ничего живого,– возразила Маргарита.– У тебя тепловые галлюцинации. Это последствия гипертермии…

– Да наведи ты на них телескопы и посмотри получше! – завопил я.– Все сенсоры! Они живые, черт побери! Вероятно, остальная часть тела залегает под землей, а на поверхности только антенны. Там внизу что-то есть!

– Но под поверхностью температура еще выше,– раздался хриплый голос Фукса.

– Я вижу их! – голос Маргариты поднялся на октаву выше.– Я вижу! – радостно закричала она. А может быть, и с ужасом.

– Что они делают? – спросил я.– Что означают эти взмахи?

– Может, это колебания приливной волны в атмосфере? – предположила Маргарита.

– Нет, они ведь лежат у самой поверхности, а там мертвый штиль.

– А теперь они поднимаются…– И тут ее голос сорвался. Я уже забыл о подъеме корабля, вперившись взором в эту

невероятную картину. Но если они не живые, то какие еще могут быть объяснения происходящему?

– Это пищевые трубки,– наконец сказала Маргарита.– Они ищут в воздухе то, что может принести извержение.

– Но почему именно здесь? Ведь мы больше нигде не видели ничего подобного.

– Отчего ты решил, что их нет больше нигде? Просто мы никогда не спускались так низко.

– Они скользили по обломкам,– вспомнил я.– Они там шарили.

– Жуки за облаками поедают ионы металла,– сказала Маргарита.– Это для них все равно что витамины. И, вполне возможно, подземные организмы также испытывают потребность в таких витаминах.

– Так они поедают обломки кораблей! Прозвучало как озарение.

– Есть следы повреждений на спасательной капсуле? – спросила Маргарет дрожащим от возбуждения голосом.– Какие-нибудь проникновения в металл? Может быть, эти пищевые трубки смогли пробраться и туда?

Не успел я присмотреться, как в наушниках прогремел голос Фукса, сухой и холодный.

– Тебе осталось семь минут на то, чтобы сбросить балласт. В следующий раз поиграешь в биолога, Хамфрис. Сейчас ты – спасатель.

На меня словно вылили ушат холодной воды.

– Хорошо,– откликнулся я.– Начну подъем прямо сейчас.

Я нажал педаль толкателя, и двигатели взвыли в полную мощь. Корабль вздрогнул, но ни на сантиметр не оторвался от поверхности.