Текст книги "Венера"

Автор книги: Бен Бова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

ШПИОН

Должен признаться, что именно этого я и ожидал от Фукса, ждал, что он выместит ярость, обрушит свою подспудную силу на бедного Багадура, как прежде сделал это со мной во время первой нашей встречи.

Однако в этот раз он оказался мудрее. Он запугал великана-монгола своим едким, продирающим до костей тоном. «Интересно,– думал я по пути в каюту,– надолго ли хватит здоровяку-азиату такой психологической обработки? Скоро ли он оправится и придет в себя?»

– Я бы не стал возвращаться туда сейчас,– заметил Фукс, когда я направился по коридору к себе.

Я повернулся к нему:

– Почему?

С ехидной сардонической усмешкой он пояснил:

– Они скорее всего думают, что ты за ними шпионишь. От удивления мои глаза, наверное, выкатились из орбит:

– Я? Шпионю?

– А как бы я еще узнал об их заговоре?

– Разве они не знают про камеры слежения? – удивился я.– Про микрофоны? И, наконец, про компьютеры с языковыми программами?

Фукс откровенно рассмеялся:

– Сейчас они перевернут все вверх дном в поисках жучков, которые я там расставил. Но не найдут ни одного.

– Почему? Как это?

– Потому что они перемещаются на встроенных колесиках. Это самодвижущиеся жучки. Они уехали на колесиках по вентиляции обратно в мою каюту. Так что их ждет разочарование. Думать будут только на тебя.– Он заговорщически ухмылялся, довольный собой.– Хочешь развлечься?

Не дожидаясь моего ответа, он пошел вперед по коридору, даже не оглядываясь. Я поспешил следом, капитан был уверен, что я никуда не денусь.

– Особенно старательно они перевернут твою кровать,– говорил он,– это как пить дать. Азиаты вообще чрезвычайно подозрительны. Они верят в коварство человеческой природы, хотя сами бывают порой простодушны, как дети. Что не мешает им самим проявлять в ответственные минуты своей жизни самую изощренную лживость и коварство.

Мы подошли к его каюте.

– Они, конечно, ничего не найдут, но будут в душе уверены, что ты за ними шпионишь.

– Так вот почему вы позвали меня с собой, когда собрались припереть Багадура к стенке!

Ответом Фукса была лукавая усмешка.

Мы зашли в его отсек. Он сразу направился к письменному столу и извлек из верхнего выдвижного ящика черный плоский предмет. После того как он нажал куда-то пальцем, на поверхности забегали крошечные зеленые огоньки.

– Дистанционный оператор,– пояснил Фукс.– Включается только от нажатия моего большого пальца. А так – только приводит в действие стенной экран.

Стена-экран оставалась пустой. Фукс направил свой дистанционный пульт вверх, на вентиляционную решетку над головой. Лампочки мигнули, и тут же оттуда выскользнули два металлических объекта, два кусочка металла, которые, прилипая к металлической поверхности, направились к капитану.

Величиной не больше пальца, они походили на металлических гусениц. По бокам их были расположены ряды колесиков. При ближайшем рассмотрении я понял, что это не колесики, а магнитные шарики.

– Могут приклеиться даже к потолку,– пояснил Фукс, как будто самому себе.– Их приводят в движение наномоторы.

– Но ведь нанотехника вне закона,– удивился я.

– На Земле.

– Но…

– Это другой мир, Хамфрис. Настоящий. Мой мир.

– Ваш мир,– откликнулся я, как эхо.

– Мир, в который меня выслал твой отец, вот уже тридцать лет назад.

– Мой отец? Выслал вас?

Фукс выключил пульт и тяжело опустился в свое винтовое кресло.

Два «жучка» так и остались висеть над нашими головами.

– Конечно, Хамфрис не выдворил меня в буквальном смысле слова, или, еще точнее, официально. Я по-прежнему могу легально вернуться на Землю. Но мне уже никогда не создать собственной компании. Твой отец позаботился о том, чтобы я никогда не смог нажить ни гроша капитала. И ни одна из крупных корпораций больше не примет меня на работу.

– Как же вам удалось выжить? – удивился я, занимая одно из кресел перед столом.

– Это на Земле. Вне Земли все по-другому. Там свои законы. За границей земного притяжения ты можешь показать, на что ты способен, и сам определяешь себе цену. Я мог работать сам. Мог контролировать чужую работу. Быть прорабом, наблюдателем, надсмотрщиком. Я мог пойти на риск, на который никто бы не решился. Что мне терять? Твой отец украл мою жизнь, какая мне разница?

– Вы построили свою судьбу за пределами Земли.

– Какую судьбу? – хмыкнул он.– Я просто обломок кораблекрушения, капитан на рудных баржах, который вывозит грунт из Пояса астероидов. Один из тысяч. Каменная крыса. Космический бродяга.

Мои взгляд остановился на потрепанной книге, лежавшей у него на столе.

– «Лучше править в аду, чем служить в Небесах»,– процитировал я.

Он горько рассмеялся:

– Да. Как в басне про лису и виноград.

– Но вы станете баснословно богатым человеком, когда вернетесь на Землю.

Он посмотрел на меня, затем сказал:

– Сатана превосходно подвел итог.

Я восхищался им. Почти восхищался.

– Вы в самом деле так считаете? – спросил я.

– Это в точности соответствует состоянию моей души,– пылко признался он.

– Вы настоящий поэт. Умеете искренне любить и ненавидеть.

– А разве это не одно и то же?

– Последнее время я все чаще склоняюсь к этой точке зрения, но в душе убежден, что это совсем не так. Так значит, все эти годы вы жили тем, что питали ненависть к моему отцу?

– Он обокрал меня! Украл не просто деньги или дело, он украл мою жизнь. И женщину, которую я любил. Ведь она тоже любила меня.

– Так почему же она…

– Он убил ее, ты же сам знаешь.

Эти слова поразили меня в самое сердце, но, правду говоря, я ожидал услышать что-то подобное.

Видя, как я скривился при этих словах, Фукс перегнулся ко мне через стол и жарко зашептал:

– Он это сделал! Она пыталась быть ему примерной женой, но продолжала любить меня. Когда он наконец понял это, он убил ее.

– Мой отец не убийца,– категорически возразил я.– Он никого не убивал.

– Да ну? Разве? А твоего брата? Это разве не он?

– Нет, я в это не верю.

– А теперь он приговорил к смерти тебя, следом за братом. Я вскочил.

– Может, я не в лучших отношениях с отцом, но не хочу слушать подобных обвинений в его адрес.

Фукс начал хмуриться, но тут же угрюмое выражение сменилось издевательским, почти безумным смехом:

– Давай, Хамфрис. Дай волю праведному гневу.– Он махнул рукой в направлении двери.– Они уже, поди, перетрясли твою койку. Теперь тебе вынесен приговор: ты – мой шпион.

* * *

Грозовые тучи собрались над моей головой, когда я зашел в каюту экипажа. Это были облака почище тех, венерианских, что плыли вместе с нами за бортом. В них таилось куда больше опасности, разъедающей кислоты и яда. Все смотрели на меня в угрюмом молчании.

Койка моя оказалась не, просто разворочена. Ее, фигурально выражаясь, изнасиловали. Они разорвали и распотрошили все: одеяло, подушку, матрас. Как будто здесь побывали крысы. Выдвижные полки под кроватью извлекли и искромсали ножом. Даже «шодзи» порезали – хотя ума не приложу, что можно найти в полупрозрачных экранах.

Я долго стоял перед койкой, и сердце стучало в ушах. В кубрике было жарко. И почти нечем дышать. Невыносимая духота.

Я повернулся лицом к восьми азиатам, враждебно смотревшим на меня, их узкие глаза остановились на мне, как на мишени.

Облизнув пересохшие губы, л почувствовал струящийся по ребрам пот. Их комбинезоны тоже темнели пятнами пота. Должно быть, поиск «жучков» капитана занял у них много времени и энергии.

Я посмотрел на Багадура, на его бритую голову, возвышавшуюся над остальными.

– Багадур, ты ведь понимаешь по-английски? – спросил я.

– Мы все понимаем,-ответил он.– Но не все хорошо могут говорить.

– Я не шпион капитана,– твердо сказал я. Они не ответили.

– Он разместил электронных «жучков» в вентиляционной шахте. И пользовался компьютерной программой, которая помогла расшифровать ваши переговоры.

– Мы обыскали вентиляцию,– возразил Багадур.

– Эти жучки перемещаются сами. Он отозвал их к себе, как только вы стали их искать.

Какая-то женщина показала на меня и произнесла что-то быстро и мелодично.

– Она говорит, что ты – «жук»,– перевел Багадур.– Ты шпионишь за нами.

Я покачал головой:

– Это не так.

– Ты нравишься капитану. Вместе обедаете. Вы с ним одной расы.

– Капитан ненавидит меня и моего отца,– сказал я.– Он сейчас наблюдает за происходящим и давится от смеха.

– Кара шпиону – смерть,– объявил другой азиат.

– Ну что ж, давайте, убивайте,– услышал я собственный голос.– Вы доставите большое удовольствие капитану.– Понятия не имею, откуда, наверное, с отчаяния, сошла на меня эта глупая бравада.

Багадур поднял руку:

– Мы не станем тебя убивать. По крайней мере, у него на глазах.

Весь мой запал моментально выветрился при этих словах. Это было непростое испытание – стоять так перед ними, лицом к лицу. У меня начали подгибаться колени. Внутренний голос не говорил, он вопил: «Беги отсюда!»

Прежде чем я смог сказать что-то вслух, по динамикам раскатился зычный голос капитана:

– Тревога! Все по аварийным постам! Главный теплообменник вышел из строя. Корабль опасно перегревается. Все по аварийным постам!

ПЕРЕГРЕВ

Все ринулись мимо меня к люку, и я внезапно остался совершенно один в опустевшем кубрике. Койка моя была смята, и мне только что вынесли приговор. Но в этот момент больше всего, как это ни смешно, меня волновал факт, что я не знаю, где находится мой аварийный пост.

Капитан, конечно, знал это. Поэтому я заторопился на мостик. Все кресла оказались уже заняты.

Фукс на миг оторвался от экрана, оглянувшись на меня.

– Хамфрис, несказанно рад, что ты соблаговолил присоединиться к нам.

Его сарказм звучал едко, точно кислота. Я застыл в проходе, не зная, что делать.

– Займите место за пультом связи, Хамфрис,– бросил капитан через плечо. Затем он дал короткую команду женщине, сидевшей за моим пультом.

Она вскочила и поспешно покинула мостик. Я опустился за пульт. Тут я увидел, что, несмотря на аварийный сигнал, все системы работают вполне нормально. Автоматический телеметрический маяк исправно посылал сигналы в космос сквозь положенные интервалы времени. Каналы интеркома внутри корабля заполнили рокочущие голоса на незнакомом языке.

– Мне передать сообщение о неполадках, сэр? – спросил я.

– Кому? – ответил Фукс вопросом на вопрос.

– Штаб-квартире МКА в Женеве, капитан. Мы же должны предупредить их о том, что с нами происходит.

– Телеметрические данные дадут им полную картину происходящего. Надо раскрывать все до конца или молчать.

Я знал, что сообщение о неприятностях с кораблем в МКА все равно не поможет нам ни на йоту. Мы находились на расстоянии девяноста миллионов километров от ближайшего спасательного судна. Даже «Третьей» высоко на орбите над нами не мог проникнуть в атмосферу, чтобы прийти нам на помощь.

Мы сидели в напряженном молчании на протяжении нескольких часов. Я весь покрылся потом, и не только от неуклонно возраставшей жары. Это был страх, натуральный человеческий страх. Злорадный голос в голове с иронией вещал мне о том, что, если экипажу удастся наладить теплообменник и спасти корабль, следующее, чем они займутся,– это я. Так что жить мне в любом случае оставалось недолго.

Совершенно безумная экспедиция. Каждый миллиметр пути – абсолютное безумие. Весь замысел – абсурд. Зачем я отправился сюда, на Венеру? «Не из-за денег»,– отвечал я сам себе. И не из-за слабой надежды заслужить уважение отца. Из-за Алекса. В моей жизни существовал единственный во всех отношениях человек – Алекс. Он был моей защитой, примером для подражания, учителем и воспитателем – всем, чем для человека может стать его старший брат, и даже больше.

«Я делаю это для тебя, Алекс»,– молча твердил я, не сводя глаз с экранов пульта связи. Я видел собственное слабое отражение в главном экране. Я ничуть не напоминал Алекса. Не найти двух братьев, менее похожих друг на друга.

Но Алекс любил меня. И во имя этой любви я был готов пожертвовать жизнью. «Слабое извинение собственной глупости»,– подумал я. Но тем не менее это было правдой.

– Дайте мне отсек теплообменника,– приказал Фукс. Я оторвался от размышлений и запросил на компьютер

схему корабля, после чего щелкнул на ней по люку с надписью «отсек теплообменника». Экран заполнило изображение четырех членов экипажа, обливающихся потом, но работавших над неисправным теплообменником. Заправлял здесь всем Багадур. Слегка шокированный, я вдруг понял, что двое раздетых по пояс – женщины. Их коллеги не обращали внимания на их наготу.

Фукс стал говорить с Багадуром на их родном наречии. Капитан рычал, азиат огрызался. Я включил программу-переводчик и надел наушники.

С таким же успехом я мог слушать их без перевода. Они использовали такой навороченный специфический жаргон, что я едва мог вникнуть в то, о чем идет речь. Очевидно, закупорка одной из ведущих трубок вызвала рост температуры на одном участке трубопровода, что привело к разрушению керамического покрытия на внутренней стенке, а именно это покрытие исполняло роль теплоизолятора. Фукс что-то говорил об «отвердении стенки артерии», пользуясь попутно медицинской терминологией.

– Придется отрубить ведущий трубопровод, чтобы произвести необходимый ремонт,– подытожил Багадур. Мне это казалось тоже очевидным.

– Надолго? – спросил Фукс.

– На пару часов. Может быть, больше.

Фукс торопливо простучал по клавиатуре в поручне кресла и внимательно вгляделся в экран. Там появился график, ровным счетом ничего не значивший для меня, не считая того, что он был расцвечен от светло голубого через смутно розовый к сияющему красным. Единственная кривая, изгибавшаяся над графиком, с мерцающей белой точкой зависала на краю зоны, окрашенной синим.

– Порядок,– согласился Фукс.– Отключено. У вас два часа, не больше.

– Да, сэр,– откликнулся Багадур.

Но все равно на это ушло больше двух часов.

Фукс скомандовал поднять корабль на большую высоту, где слегка прохладнее. Теперь, как я понял, нам приходилось иметь дело с температурой в несколько десятков градусов за бортом, отчаянно надеясь, что мы сможем вынести двести градусов Цельсия чуть дольше, чем двести пятьдесят.

Корабль медленно поднимался. Корабль полз вверх, судя по показаниям альтометра, но температура за бортом падала очень медленно. У меня на глазах белый курсор перешел на кривой графика с голубого в розовый, направляясь к красному району, означавшему угрозу и опасность. Из лазарета раздался голос Маргариты:

– У меня больной. Тепловой удар, гипертермия, судя по приборам диагностики.

На экране показалось ее обеспокоенное лицо. Она склонилась над одним из членов команды, лежавшим на операционном столе: глаза его были закрыты, лицо – мокрым от пота, комбинезон также намок.

– Бальдансаньджа,– пробормотал Фукс.– Он нужен мне у насосов. Надо срочно выбираться из этого кипятка, туда, где прохладнее.

– Он в крайне тяжелом состоянии.

– – Дайте ему пару солевых таблеток и верните обратно к насосам,– распорядился Фукс.

– Но программа диагностики показывает, что ему необходим отдых! – буквально взмолилась Маргарита.

– У него будет время отдохнуть после того, как мы отремонтируем теплообменник,– отрезал Фукс.– А сейчас мне дорог каждый джоуль работы от этих насосов, а Саньджа знает насосы лучше, чем кто-либо. Поставьте его на ноги. Немедленно!

Маргарита колебалась:

– Но он…

– Вколите ему солевой раствор, дайте горсть амфетаминов. Делайте, что угодно, только верните мне Саньджа.

Впервые я видел его в таком беспокойстве.

Человек на столе зашевелился и со стоном открыл глаза.

– Капитан,– произнес он по-английски,– Пожалуйста, простите мне эту слабость.

– Подъем, Саньджа,– сказал Фукс.– Ты нужен кораблю.

– Да, сэр. Я понимаю, сэр.

Фукс отключил канал связи с лазаретом, прежде чем Маргарита успела что-либо ответить. Уже через несколько минут Бальдансаньджа докладывал с насосной станции на самой корме корабля. Говорил он слабым голосом, но главное было сделано – Фукс был доволен тем, что член экипажа стоит на ногах и снова выполняет свои обязанности.

Почти спустя три часа пришли вести от Багадура. Он доложил по-английски:

– Теплообменник в порядке, капитан.

Вид у него был счастливый. Измазанный лысый череп блестел от пота, струившегося до самой бороды, исчезая в ней ручейками, но зато сверкающая улыбка растягивалась от одной золотой серьги до другой. Мне уже доводилось встречать такое выражение на лицах людей: усталая, но торжествующая улыбка атлета, побившего мировой рекорд.

Я перевел взгляд на экран с чертежом энергосистем корабля. Белый курсор мерцал на краю красной зоны.

Со стороны Фукса поздравлений не последовало.

– Насколько хватит запаса прочности?

– Насколько угодно, капитан!

– В самом деле?

– Мы провели полный техосмотр,– объяснил Багадур.– Прочистили все трубки, сэр.

Потерев рукой колючий подбородок, Фукс заметил:

– Что ж, думаю, все, как обычно. Он указал на меня:

– Насосную станцию, Хамфрис.

– Да, сэр,– откликнулся я.

Бальдансаньджа сидел перед циферблатами шкал. Лицо его выглядело истощенным, глаза выпучились, зрачки казались безумно расширены. Интересно, какими лекарствами напичкала его Маргарита.

– Саньджа,– обратился к нему Фукс,– мы возвращаемся в нормальный режим. Аварийная ситуация миновала. Доложи, как только вернешься в лазарет.

– Я наблюдаю за насосами, капитан,– упрямо ответил тот.

– В лазарет, немедленно. Не заставляй меня повторять приказ.

Глаза астронавта расширились и едва не вылезли из орбит.

– Да, капитан. Слушаюсь.

Фукс дал мне десятиминутный перерыв для того, чтобы пообедать, но я вернулся на вахту через девять минут и тридцать секунд.

– Ты слышал про законы Мерфи, Хамфрис?

– Про иррациональные правила, сэр? Капитан тяжко вздохнул.

– Ты же считаешь себя ученым, не так ли? Тогда ты должен интересоваться не только правилами и исключениями в науке, но и феноменами.

– Да, сэр,– ответил я.

– Отчего воздушные кондиционеры ломаются непременно в жаркое время года? Почему теплообменник выходит из строя именно тогда, когда он нужнее всего?

Я понял, к чему он клонит.

– Потому что именно в это время на них падает наибольшая нагрузка.

– Совершенно верно,– откликнулся он, откидываясь в кресле.– В таком случае скажи мне, что на очереди? Куда Мерфи ударит в следующий раз?

Пришлось задуматься над этим. Теплообменник нам нужен, чтобы спуститься в венерианскую атмосферу. Еще нам понадобится система жизнеобеспечения.

– Ну так что же? – подгонял Фукс.

– Насосы,– решил я.– Насосы, которые поддерживают давление газа в емкости на время нашего спуска.

– А также и после него,– дополнил он.

– И во время последующего подъема,– продолжал я,– когда придется закачивать газ, который сможет оторвать корабль от планеты.

– Прекрасно, Хамфрис.– Фукс насмешливо захлопал в ладоши.– Весьма прозорливо. Как только мы с вами сдадим вахту, ты пойдешь к Саньджа и начнешь осваивать насосную станцию.

– Я?

– Ты, Хамфрис. Нельзя зарывать свои таланты за пультом связи. Кроме того, для человека с твоим образованием это намного проще.

Он подтрунивал надо мной, но зачем? Я понятия не имел. Еще двое техников на мостике сидели с отсутствующими лицами, как обычно, хотя, как мне показалось, они украдкой переглянулись.

– Да, Хамфрис,– продолжал Фукс.– Пришло время попачкать лилейные ручки. Тяжелая работа кует мужчин, уж поверь моему опыту.

Я отчетливо увидел, как блеснула улыбка техника-навигатора, прежде чем она успела спрятать ее.

* * *

Фукс вскоре покинул мостик, и Амарджагаль, его первый помощник, заняла место за командным пультом. Она кисло посмотрела в мою сторону, не сказав при этом ни слова.

Как только я сдал вахту, то сразу же направился на розыски Бальдансаньджа, чтобы немедленно приступить к изучению насосов. Но успел дойти лишь до раскрытой двери капитанской каюты.

– Только посмотри на это, Хамфрис,– позвал меня капитан.

Это был приказ, а не приглашение, я понял сразу. Едва я прошел в каюту, как увидел перед собой большую стену-экран, на котором развернулась панорама пролетавшей под нами планеты, светящейся жаром во тьме венерианской ночи.

– Как озеро огня у Мильтона,– продолжал капитан, хмуря брови и вглядываясь в голые камни.

Он коснулся клавиши на столе, и фонари в каюте погасли. Осталось только мрачно-зловещее сияние от раскаленных камней более чем в тридцати километрах внизу под нами. От этого света лицо Фукса тоже приобрело мрачный загробный оттенок, и при этом торжествующий.

– Темница ужасов,– пророкотал он.

Он повернулся ко мне, с той же зловещей улыбкой.

– Никогда такого еще не видел? Я молча смотрел на него.

– Нет, конечно же-, нет,– ответил он за меня.– Откуда? Да и кто видел такое? Смотри, смотри на это. Смотри! Страшно, а глаз не оторвать! Красота и ужас сведены воедино. Это и есть Венера – языческая богиня любви.

Я лишился дара речи. Не столько от вида притягательно-жуткой панорамы, сколько от поведения Фукса. Он вел себя как одержимый.

– Целый мир перед нами,– продолжал он, не отрывая глаз от экрана.– Мир, так похожий на наш и в то же время столь разительно отличающийся от Земли. Но почему, как это случилось? Что превратило Землю в рай, а Венеру в ад?

Несмотря ни на что, я заставил себя подойти ближе к экрану. Пейзаж в самом деле вызвал в памяти дикую сказку про вампиров, завлекающих жертву. Венера напоминала кладбищенскую пустыню, усеянную валунами – памятниками. Тут никогда не было темноты, несмотря на облака,– свет постоянно исходил из-под поверхности планеты.

Вот каким оказалось место, где мы намеревались совершить посадку,– настоящая Преисподняя, в лучших дантовских традициях. И Алекс покоился где-то здесь; по крайней мере, то, что от него осталось.

А планета притягивала Фукса. Он полетел сюда не просто ради денег, теперь в этом не оставалось сомнения. Венера привлекала его как романтика, как поэта. Он зачарованно смотрел на нее, немо уставясь на каменный ландшафт, на лице его застыло выражение, которое у любого другого человека называли улыбкой. И все же оно больше напоминало лицо человека, встретившегося со своим вечным противником, своей Немезидой, судьбой, богиней возмездия, своим врагом, столь могущественным, что одолеть его не было никакой надежды. И все же он решился встретиться с ним лицом к лицу. Не могу сказать точно, сколько Фукс так стоял, созерцая опаляющий ландшафт, но наконец он обратил внимание на выключенный свет в каюте. И мне с трудом удалось оторваться от экрана, от этого вызывающего зрелища.

Некоторое время капитан хранил молчание. Он опустился в кресло за столом с хмурым задумчивым лицом.

– Я мог стать ученым,– наконец заговорил он, оглядываясь на опаленную поверхность Венеры.– У меня далеко не блестящее образование, я не учился и не преподавал в университете и не имею степеней. Я закончил технический колледж. Стал работать, когда мне еще не было двадцати. Я учился жить и не собирался получать степень доктора наук.

Мне нечего было ему ответить. Наконец его взор упал на меня.

– Но ничего, когда денежки твоего отца будут у меня в кармане, я получу любое образование, какое только захочу. И тогда я вернусь на Венеру с чисто научной экспедицией. Я освою и исследую этот мир, как он того заслуживает.

«Очарованный Венерой»,– пронеслось у меня в голове. Наконец я это понял, пришел к этому, как к неизбежному выводу. Я пытался играть роль планетолога, а он по-настоящему был очарован этим жутким миром. Он влюбился в странную и загадочную, зачарованную Венеру.

И этот же человек, романтик, навлек на меня гнев экипажа, этот же человек высмеивал и «подставлял» меня на каждом шагу.

– Не понимаю вас,– пробормотал я. Он вскинул бровь.

– Не понимаешь, потому что я восторгаюсь этим враждебным миром? Мне, каменной крысе, бродяге с астероидов, не пристало, наверное, приходить в эстетический восторг? Думаешь, только ученому, дипломированному специалисту, положено восхищаться всем новым и неоткрытым?

– Дело совсем не в этом,– покачал головой я.– Вы, очевидно, по всем признакам, человек интеллигентный, и все же ведете себя как мужлан неотесанный.

Он расхохотался.

– Что ты можешь знать о мужланах?

– Ну, например, что вы недавно выставили меня на смех перед командой.

– Ах! Так вот какие мы чувствительные?

– Не понимаю, как после этого вы можете приглашать меня разделить ваши чувства по поводу восхищения планетой.

Он выключил экран, хмурясь.

– Мы здесь не за тем, чтобы восхищаться. Мы прилетели сюда, чтобы найти останки твоего брата и получить деньги, обещанные твоим отцом.

Я не сразу пришел в себя.

– Но только что вы говорили совсем другое.

– Не путай мечты с реальностью,– оборвал меня он. И несколько смягченным тоном добавил: – Может быть, когда-нибудь потом,– мечтательно пробормотал он,– когда я вернусь… Так или иначе, мы – первые.

Я покачал головой. Этого человека сразу не раскусишь.

– Что же касается моего поведения на мостике,– продолжал он,– то я лишь пытался спасти тебе жизнь.

– Спасти мне жизнь?

– Ведь команда считает, что ты – мой шпион.

– Благодаря вам!

Он взмахнул рукой в воздухе, как будто отгоняя надоедливое насекомое.

– Теперь у них возникнут сомнения. Не может же такой кретин быть агентом!

«Превосходно,– подумал я.– Теперь я еще и кретин».

– А вот в каюту тебя приглашать точно не следовало. Это наведет на подозрения. Так что больше на мое гостеприимство не рассчитывай.

– Понимаю,– промямлил я.– Я считаю…

– Да. Я не должен был приглашать тебя в свою каюту, но просто не мог наслаждаться этим великолепным зрелищем в одиночестве. Мне надо было разделить свой восторг хоть с кем-нибудь, а Маргарита сейчас спит.

Не успев пройти половину коридора, я серьезно задумался, откуда это Фукс мог знать, что Маргарита спит.