Текст книги "Кронштадтский тупик (СИ)"

Автор книги: Белла Лестранж

Соавторы: Анастасия Калько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Теперь Навицкая поняла схему, которую разработал кукловод. Пока алчный и доверчивый дурачок Анатолий выполнял отвлекающий маневр, не зная, что его участь уже решена, Федяева беспрепятственно произвела обмен "деньги-товар". И те двое, которых арестовали с большой суммой неподалеку от реки, уже успели передать ей партию наркотиков и забрать денежный расчет... Наташа еще раз подумала об Анатолии, который лежал сейчас в больнице Гячрыпша, бывшего Леселидзе. прикованный наручниками к койке, обмотанный бинтами, навеки обезображенный и под бдительной полицейской охраной... Паренек даже не понял, что его поманили щедрым гонораром, чтобы он отвлек на себя внимание пограничников и стал живой мишенью. Он думал, что всего лишь отвезет груз и получит кругленькую сумму, которую можно будет так весело потратить на "напитки покрепче", киберклубы и развеселых девушек. А сейчас Августа, спешно распродавая привезенный товар, готовилась изобразить жертву изнасилования, если ей прикажут "топить" следующего доверчивого паренька, Ивана Рыбина, до конца, или милостиво забрать заявление, если ей скомандуют отбой.

– Спасибо, Наталья Викторовна, – сказал Андрей Корин, просмотрев видео, – вы нам очень помогли. Мы за этими пушерами-невидимками уже третий год гоняемся, но до сих пор не могли их ухватить; утекают, как вода сквозь пальцы. И как вы только вычислили эту Федяеву?

– Она подала заявление на сына медсестры, которая за сто тысяч согласилась убить Василису в больнице, – загибала пальцы Наташа. – Она была в Адлере со студенческой труппой, когда пропал Анатолий Ковалев. Она на хорошем счету в школе, и директор Фурштадтская уже прочит ей блестящую карьеру после выпуска. Слишком много совпадений. И потом странно ведь, что "окно", которым воспользовался Анатолий, привело парня прямиком в засаду. Неужели канал был так плохо отлажен, что его координаторы допустили такой сбой? Другое дело – если Ковалева намеренно послали прямо в руки пограничникам, чтобы он вызвал огонь на себя. А в пакете, который он вез, скорее всего были какие-нибудь газеты старые, мусор... Или нечто легко воспламеняющееся, что и вспыхнуло от шальной пули, превратив лодку в факел. Наверное, так было и задумано, чтобы все внимание работников погранзаставы сосредоточилось на этом ЧП: нарушитель пытается удрать, начинается стрельба, лодка сгорает, нарушитель погиб... Кто обратит внимание на то, что в паре-тройке километров девица тихонько переправилась, отдала деньги, забрала товар и вернулась?.. Вот только одно не удалось организаторам "спецэффектов" – Ковалев выжил, и должен поправиться. И наверняка, узнав, во что его втравили ради легких денег, он не будет покрывать ни Фурштадтскую, ни Августу. И неспроста именно Федяевой поручили вербовку следующей "обезьянки" – Ивана Рыбина. Его довольно грубо решили просто подцепить на крючок, с которого он боялся бы сорваться. Обвинение в изнасиловании, мрачные перспективы оказаться в камере, где ясно, что сделают с юным дурачком, загремевшим по ТАКОЙ статье – да он любой приказ выполнит, лишь бы избежать этого. Должно быть, Федяева хорошо себя проявила и пользуется расположением Фурштадтской. Родственные души. Хорошая актриса. Звездная карьера ей обеспечена...

– БЫЛА обеспечена, авадакедавра! – рявкнула Белла. – Если все так, как ты предполагаешь, играть она будет разве что в кружке самодеятельности на зоне!

– Я уже поставил засаду во дворе и отправил людей на задержание Федяевой, – сказал Андрей. – Для начала – за распространение запрещенных веществ. А там уж попробуем расколоть на все остальное.

– Расколем, Коржик, поверь, – хищно оскалилась Белла.

***

Августа Федяева оказалась крепким орешком. Она, делая вид, что не понимает происходящего, оскорбленно смотрела на Минского: "Рыбин арестован? Нет? А почему? Найти не можете? Или вообще не искали? А меня прихватили, нормально, да? Он гуляет, а я виновата? Блин, прямо как в "Ворошиловском стрелке", жаль, нет у меня такого деда!". Потом заявила, что ее права нарушены, что видео снято незаконно и не может быть уликой, что она – несовершеннолетняя и у тех, кто на нее "наехал", будут большие неприятности. Августа тарахтела громогласной скороговоркой, не давая никому вставить ни слова, но против Беллы продержалась не более получаса.

– И все же давайте поговорим по душам, – сильный голос Измайловой в два счета перекрыл сорочий треск Августы.

– А че вам моя душа? – теперь Федяева изображала недалекую деваху с рабочих окраин.

– Да, верно, вам и своя-то не особо нужна, – Белла села на край стола напротив Августы, покачивая длинной ногой в узких темно-синих джинсах и меховом полусапожке, – а зря. влипли вы, – Белла вздохнула, – крепко, и даже знание прав и законов вам не поможет. Человек, который за вами стоит, привык выбираться сухим из воды, наступая на чьи-то головы. Лягушка в притче о кувшине с молоком выбралась, взбив лапками масло, а ваш хозяин встанет на голову того, кто рядом, и выпрыгнет, утопив соседа. Вас устраивает роль трамплина? Или думаете, что вас в беде не бросят?

– Не бери на понт, чавелла, – вякнула Августа.

– "Место встречи" мы тоже смотрели, – вмешалась Наташа, – Удовиченко сыграла эту сцену лучше... А ваша хозяйка однажды так и выкрутилась, подставив вместо себя другую свою ученицу, такую же юную девушку. Та девочка так и не выдала ее, хотя и вынесла такое, чего я не пожелаю ни одной женщине. А в благодарность за это вчера ее дважды пытались убить. В первый раз – местная шпана. Во второй – мать вашего соученика из "Райзинга", Ивана Рыбина. Ей предложили помощь, пообещали замять дело с вашим заявлением, обвиняющим ее сына, и попросили за услугу сто тысяч рублей. И за эти сто тысяч женщина охотно согласилась сделать Василисе Степановой смертельный укол...

– Ну я тут причем? – дернула узеньким плечиком Августа. – Не надо было заявлять? Пусть Ванька дальше девчонок насилует?

– Августа, – негромко сказала Белла, – у следствия уже есть медицинская карта Ивана Рыбкина. Не так давно он перенес сильную простуду. Застудил, хм, сокровенные части тела, видимо, слишком долго сидел на поребрике... И на данный момент временно не способен сделать то, в чем вы его обвиняете.

– Да уж, вот так на поребрике можно без самого главного остаться, – подал реплику Андрей Корин.

– Мамаша его, небось, в карту бумажку вклеила, чтобы сыночка прикрыть, – тут же ответила Августа, – я же знаю, она медичкой работает...

– Бумага настоящая, – сказал Минский, – я уже опросил врача, который ее написал. А вы этого не знали? Хотя, верю, что не знали. Мы, мужчины, не любим признаваться прекрасным дамам в своих недомоганиях, тем более – такого деликатного характера.

– Гонялово, – Федяева слегка обмякла, лицо "поплыло", в тщательно подрисованных глазах блеснул испуг. – Да Ванька всегда мачо такой, типа, круче крутого яйца...

– Наверное, только на словах, – ответила Наташа, – только матом орать и мог, компенсируя то, что ему сейчас недоступно по состоянию здоровья.

Августа молчала, и по ее лицу Белла поняла, что девица дрогнула. "Сейчас расколется", – шепнула профессиональная интуиция Измайловой.

– Я не знаю, зачем Ивана сажали на крючок, – произнесла Наташа, – наверное, готовились поручить какую-нибудь "непыльную работенку", как Анатолию Ковалеву. Но тут в больницу, где работает мать Рыбина, поступила раненая Василиса, и приготовленный крючок решили использовать, чтобы избавиться от нее...

– Ковалев? Толька? – заерзала на стуле Августа. – Да кто бы ему что поручил? Он же тупарь конченый...

– Этим и воспользовались, – ответила Наташа, – он даже не понял, какую роль ему отвели в Адлере, и в итоге сейчас лежит в больнице с тяжелыми ожогами и его собираются обвинить в участии в организованном наркобизнесе или транспортировке взрывчатых веществ...

Она говорила жестко и отрывисто, готовая рассказать все в деталях, не щадя чувства этой вертлявой быстроглазой девицы, думающей сейчас лишь о том, как бы выскочить из мышеловки, которая уже готова захлопнуться. И в эту ловушку Августа загнала себя сама. И пусть у девчонки вытянется ее красивое самодовольное личико, пусть притвора испугается по-настоящему, а не наигранно – жалости она не заслуживает. Наташа знала, что наркотики делают с людьми, как они за короткий срок превращают человека в безвольную развалину, иссыхающую и разлагающуюся заживо и лишенную разума. И эта "артистка" преспокойно раскладывала по тайникам дозы зелья, помечала закладки и рассылала покупателям, которые уже перевели ей деньги, координаты. Наверное, в уме она уже пересчитывала доход и собиралась на Новый год сделать новую прическу; дорогой маникюр; купить очередное платье от-кутюр и завеяться на тусовку в какое-нибудь дорогое и престижное местечко... "Дрянь. Жаль, нельзя вмазать ей по морде хорошенько", – Наташа вспомнила трагедию в семье своего армейского товарища. Два года они боролись с роковым пристрастием его младшей сестры, но не спасли. 18-летняя девушка едва не погибла от передозировки и стала "овощем". А кто-то вот так же на "заработок" сделал себе цветное мелирование, нейл-дизайн и весело провел время в пафосном клубе или на курорте, напевая "Без лоха и жизнь плоха"... Наташе очень хотелось увидеть этого человека в оптическом прицеле. "Как я понимаю Ворошиловского стрелка", – подумала она.

– Обвинение в клевете – это уголовная статья, – произнес Минский. – Тем более что эта клевета содержит обвинение в тяжком преступлении.

– Статья 128.1, часть 5, – выпалила Белла, – до пяти лет можно схлопотать! И мать Рыбина не преминет потребовать для вас наказания по максималке.

– Яжемамка отбитая, – щелкнула пузырь от жвачки Августа, – в задницу своего Ваньку целовать готова. Блин, если я стану такой долбанутой, пристрелите меня!

– Я не яжемать, – негромко сказала Наташа, – скажем так, мать из меня не самая лучшая. Но если бы на моего сына возвели напраслину, я бы постаралась защитить его доброе имя.

Федяева что-то промямлила ей вслед, но Наташа уже вышла из кабинета следователя и направилась в курилку. Ей было невыносимо дальше терпеть общество этой накрашенной девицы с наглыми глазами, до треска затянутой в блестящие кожаные брючки и яркий свитер со стразами. Перед глазами стояла Василиса, у которой они с Беллой побывали накануне. В прошлый раз Лора Яковлевна решила приблизить к себе дочь своего верного "рыцаря" в юные годы в 16-м квартале, но не ту помощницу себе подобрала. Да, Василиса добра и отзывчива, весьма смышлена и поначалу рада была помочь старой подруге отца, когда та обращалась к ней. Но потом поняла, во что ее впутывает добрейшая Лора Яковлевна. Василиса осознала, что поневоле подставила некоторых "обезьянок", и стала отдаляться от "тети Лоры". Однако, даже попавшись в лапы Гусева, Василиса не выдала свою бывшую благодетельницу. Лора Яковлевна задействовала свои связи, чтобы вызволить Степанову из КПЗ. Также она умело воспользовалась ситуацией, чтобы выдавить из Кронштадта докучающего ей Богдана Гусева. Выйдя из клиники неврозов после нервных срывов и попытки суицида, Василиса забрала документы из "Райзинга" и переселилась за город, в голубой домик в частном секторе и устроилась работать на автобазе... Вспоминать о городе и своей несостоявшейся актерской карьере девушка не хотела.

Домик этот достался Василисе в наследство от бабушки еще до этой истории. Василиса вступила в права наследства вскоре после выписки из клиники. И это стало ее спасением – после пережитых испытаний девушке хотелось перебраться куда-нибудь подальше от города, с которым теперь были связаны такие воспоминания...

– Зря она это, – шептала Василиса, еще слабенькая после ранения и операции и утомленная долгим рассказом, – я бы все равно ее не выдала... Но сейчас Алеша мне объяснил: я опасна, пока молчу, и меня будут стараться убить, чтобы я не заговорила. Поэтому лучше все рассказать, чтобы вы ее побыстрее прихватили, тогда я избавлюсь от опасности...

Строков, сидящий рядом с изголовьем, кивнул и ободряюще коснулся руки Василисы. Девушка благодарно улыбнулась ему. Паренек обрадованно зарделся.

А теперь перед Наташей был полный антипод Василисы, и не только внешне. Если Федяева и понимает, что подставляет одних людей и губит других, то ей на это наплевать. Лишь бы это приносило прибыль...

В курилку вошла Белла.

– Фууууу, – протянула она, тоже закурив, – ох и трудная это работа – из болота тащить бегемота! Но вытащили!

– Раскололи? – спросила Наташа.

– До задницы раскололась, запела, как кот на крыше. Показания шпарит – не остановишь, чистуху строчит, всех сдает, слезно раскаивается, готова помогать следствию и осознает свою вину – бес, мол, попутал, она так хотела жить на Манхэттене и с Деми Мур делиться секретами, как поет Бандерос... Тьфу, авадакедавра! На таких посмотришь и порадуешься, что у меня детей нет, а то родится такое вот, – Белла сдержала ругательство и тут же смутилась. – Наташ, я не имела в виду...

– Я сама надеюсь, что Младшенький не усядется на поребрик лет через десять и не будет готов зарабатывать любым путем и любой ценой, – мрачно сказала Наташа. – Так что мне тревожно за сына. Ведь и у Ковалевых, и у Федяевой, и у самой Лоры – нормальные родители, которые совсем не этому учили своих детей. И все равно упустили.

– Ты не упустишь, – заверила Белла, – у тебя не забалуешь. А насчет себя я не знаю.

– И ты не упустишь...

***

Елизавета Архипова выглядела так, словно провела в камере не сутки, а как минимум месяц. И то, – думала Наташа, – есть женщины, которые даже в местах лишения свободы стараются выглядеть опрятными. Сама она никогда не позволяет себе распускаться и даже на 88-й день голодовки пришла на суд, который должен был продлить ей срок предварительного заключения, в свежей бежевой блузке и безупречно выглаженных брюках; с чистой головой и начищенных ботинках. Это и дало судье повод сказать: "Если наводит красоту – значит, угрозы для жизни нет, может оставаться под стражей!". А Елизавета в помятом спортивном костюме, с неопрятной "гулькой" на макушке и блестящими лбом и щеками (видно, не захотела умываться холодной водой) вмиг утратила свою "кукольную" привлекательность и превратилась в угрюмую неопрятную бабу без возраста.

– Чего дергаете-то? – хмуро спросила она. – Че еще не выяснили? Или нашли, кто реально Ваську на ножи решил поставить?

– Мы хотим знать, – ровным голосом ответила Наташа, – кто подослал Федора Боброва и Василия Грачева, чтобы убить Василису Степанову.

– А я почем знаю? – огрызнулась Елизавета. – Грачева и спросите, чего он эту лягушку вздумал порезать. И вообще, че вы в чужом кабинете распоряжаетесь?.. – она неприязненно посмотрела на Наташу и Беллу.

– Белла Генриховна – официальный защитник Егора Павловича Степанова, нанятый его дочерью, Василисой Егоровной, – спокойно объяснил Архиповой Минский, – и она имеет право находиться в моем кабинете и задавать вопросы фигурантам. Бобров и Грачев работали на Морском заводе, куда закрыт доступ посторонним, а значит, либо получили заказ в другом месте, либо его сделал кто-то из сослуживцев, либо – кто-то из знакомых вне работы. А в телефоне у Боброва в тот день было два ваших звонка, и в свете последних событий мне не верится, что вы просто планы на вечер обсуждали. Елизавета Аркадьевна, вы ничего не хотите нам рассказать?

Молчание. Архипова отвела глаза, маленькие и бесцветные без макияжа.

– А в вашем телефоне, изъятом при задержании, – продолжал следователь, – зафиксирован входящий звонок и разговор длительностью в семь минут сразу, как только вас выдворили из зала суда. И после этого разговора вы набрали номер Федора Боброва... Вы не поделитесь с нами, с кем и о чем вы беседовали семь минут с человеком, который звонил вам из телефона-автомата?

Снова молчание. Елизавета прикусила губу. На ее лбу и висках заблестела испарина.

– И вы знаете, где находится эта телефонная будка, Елизавета Аркадьевна?

– Скажете, буду знать, – не поднимая глаз, буркнула девица.

– На улице Андреевской. У сквера в окрестностях актерской школы "Райзинг".

– Пипец... Реально? Гоните! – воскликнула Лиза.

– Узнаваемая тактика, – сказала Наташа Белле и Минскому, – перекладывать всю работу на других и оставаться в стороне, как бы не при чем. И как легко люди попадаются! В самом деле, таскают каштаны из огня, как обезьяны. Я и сама при первой встрече едва не повелась на ее харизму...

Елизавета подняла голову и настороженно посмотрела на Наташу. И буркнула:

– Да ладно вам гнать... Чтобы она пошла из автомата звонить? Фигвам, не барское это дело!

– Верно, – подтвердила Наташа. – Она и не ходила в телефонную будку. И в "бизнесе" только раздавала указания и получала самую большую долю доходов. И с неугодными сама не расправляется – всегда находит тех, кто сделает грязную работу за нее. А если человек потерпел поражение или попался, от него открестятся и сделают вид, будто его и не существует.

На лице Архиповой отразилось мучительное, непривычное для нее раздумье. Она даже сдвинула брови, и на абсолютно гладком лбу появилась глубокая складка.

– Вашими руками она решила устранить Василису, – подключилась Белла, – стараниями своих "обезьянок" вела бизнес, умело построила ситуацию так, чтобы уничтожить Богдана Гусева, который ей досаждал... И при этом во всех случаях осталась в стороне, а все шишки должны посыпаться на исполнителей, которым никто не поверит, если они расскажут о кукловоде...

– Да не приказывала я Федьке эту дуру мочить! – заорала Елизавета. – Я сказала, просто "разберись", типа, по морде ей надавать, а если они с Грачом не так поняли, не фиг на меня стрелки переводить!

– С Федора уже не спросишь, – спокойно сказал Минский, – а вот вы – организатор преступления, предусмотренного статьей 105, пункты "ж" и "з" Уголовного Кодекса, и главарь ОПГ...

– Че?! – ахнула Архипова. – Это как?

– Каком об косяк! – вспомнила одну из шуточек мужа Белла. – Надо же кого-то привлечь за покушение, а тут как раз вы под рукой, ну и впаяют вам на всю катушку!

– Так Васька Грачев тоже сидит, – зашмыгала носом Елизавета.

– Но "разобраться"-то велели вы.

– И че мне теперь? – в ужасе прошептала Лиза.

– Расскажите начистоту все, что вы с Гусевым знали о теневой жизни "Райзинга", – жестко сказала Белла. – За добровольную помощь следствию в вашем деле останется только то, что вы неосторожно высказались, а ваши друзья вас неправильно поняли, а это менее тяжелая статья, чем организация заказного убийства!

Корин за спиной Минского одобрительно показал Белле два растопыренных пальца. V – Виктория, победа.

– Девчонки, вы меня восхищаете, – сказал он Наташе и Белле, когда они вчетвером пили кофе в "Севере". – ВЫ ее раскололи, как фисташку!

– Не самый трудный случай, – махнула рукой Наташа. – Дмитрий Иванович, есть ли у входа в тот сквер, у телефонной будки, вебкамеры? Если бы удалось найти того, кто звонил Архиповой, его можно было бы взять в оборот.

– Без понятия, – Минский потянулся за телефоном, – сейчас выясню. Ребята, конечно, ругаться будут, как ломовые извозчики, но ничего, переживу. Не впервой.

***

Камера в нужном месте сегодня утром вышла из строя из-за ветра и обильных снегопадов, но вытащить из нее вчерашнюю запись видеоинженеры смогли.

Изображение было расплывчатым, подергивалось, иногда объектив залепляло снежинками.

– Теперь только после праздников починят, – сказал техник, – беда с этими камерами, чуть ветер – тут же ломаются.

Когда в уголке экрана высветились цифры, обозначающие тот час и минуту, когда Елизавете позвонил некто неизвестный, из сквера со стороны актерской школы быстрым шагом вышла женщина в длинном бордовом пальто и шляпке, на ходу стягивая меховые перчатки. Она вошла в будку и стала набирать номер. Что-то знакомое почудилось Наташе в этой фигуре, движениях, посадке головы. Навицкая впилась взглядом в экран, пытаясь вспомнить, где могла встречаться с этой дамой. Про себя она ругала непогоду и плохое качество записи.

– Подходит, – прошептал Минский, когда дама повесила трубку, – разговор длился семь минут и две секунды. Плохо, что на ней шляпа с вуалью, хорошо подстраховалась...

С проспекта Ленина в кадр ворвалась компания подростков, гоняющихся друг за другом, делающих подсечки и бросающихся снежками. Камера была без звука, но по их лицам было видно, что парни и девушки кричат и смеются.

Женщина с вуалью выходила из телефонной будки, когда ей в ухо ударил чей-то шальной снежок. Очевидно, бросок был очень сильным. Дама пошатнулась и ухватилась за будку, но нога поехала, и незнакомка упала на одно колено, выронив сумку. С головы слетела шляпка.

Видно было, что, поднимаясь и отряхивая пальто, дама честит подростков на чем свет стоит. Одна из девушек бросилась подбирать выпавшие из сумки вещи. Вторая подняла и отряхнула шапку. Вид у обеих был смущенный и виноватый.

– Эфиоп твою налево! – заорала Наташа. – Это же Светлана Нестеренко!

– Преподаватель, у которой учился Анатолий Ковалев? – подскочила Белла. – Которая напудрила тебе мозги в прошлый раз? Авада кедавра!!!

– Если бы знать, как можно прижать Нестеренко так, чтобы она перестала врать, – Наташа вскочила и заходила туда-сюда по комнате. – А то опять устроит фаршированный цирк и выкрутится...

– Я могу вызвать ее, как свидетеля по делу, – сказал Минский, взявшись за телефонную трубку.

– А я уже знаю, как заставить ее говорить, – Белла тряхнула смоляными кудрями и певуче затянула:

– Ай, красивая, позолоти ручку, дай погадаю о твоем счастье, всю правду скажу... Иногда получается.

***

– Да, вот так все и работает. До сих пор сбоев не было. Кто попался, сам виноват. Головой надо было думать, на что они соглашаются...

– Как, например, Анатолий Ковалев? – спросил следователь Минский.

– Знаете, как при побеге из какой-нибудь зоны строгого режима одного заключенного брали с собой "на мясо", чтобы не тащить на себе провиант? – цинично усмехнулась Нестеренко. – Он, дурачок, радовался, что его взяли с собой в рывок такие авторитетные парни, и до последнего не знал, зачем он им нужен... Так и тут: чтобы курьерше никто не помешал забрать товар, мы послали на отвлекающий маневр этого тупицу. Хоть какая-то польза от Ковалева. Никчемный парень, бездарный, тупой, как пробка, ни о чем, кроме бутылок, стрелялок и девок не думает...

Светлана Игоревна была в ужасе от того, что ее язык болтает без остановки, выдавая все тайны их с Лорой организации, но остановиться не могла. Ей казалось, что в кабинете нестерпимо жарко, и женщина не понимала, почему все остальные еще не расплавились от этой духоты. И она не могла отвести взгляд от тощей девицы, сидящей рядом со следователем и буравящей ее черными глазищами.

– А за что Лора Яковлевна велела убить Василису Степанову? – задал вопрос Минский, стараясь отодвинуться от Беллы. Атмосфера рядом с ней была так наэлектризована и давила, что у следователя уже заломило виски; еще немного – и приступ мигрени гарантирован.

Наташа сидела сбоку и видела, как Белла задействует все свои силы, чтобы сломить волю Нестеренко, и понимала, как тяжело сейчас подруге. Цыганский гипнотический дар у Измайловой был, но слабенький; таборная кровь слегка разбавилась. Но все равно было жутковато. Ведь она видит Беллу, свою подругу Авадакедавру, Лестрейндж, Белку-Стрелку, как иногда дразнит жену Фима, любительницу байка, прогулок по крышам, красной одежды и терпких пряных парфюмов. И в то же время сейчас здесь – не она. Чернокудрая сирена с глазами-омутами и низким грудным голосом.

Наташа видела испарину на висках Беллы, подрагивающие кончики пальцев. Светлане Игоревне было, что терять, и Белле пришлось изрядно потрудиться, ломая ее защиту. Скорей бы Минский записал нужные показания! Иначе Белла совсем обессилеет.

– Говори, красивая, всю правду говори, – затянула Белла, размахивая черно-красным веером с пышными кружевами, когда Нестеренко примолкла. – Душу облегчи, лучше будет, ты мне поверь, я правду говорю!

– Василиса слишком много знает, – Нестеренко, как завороженная, следила за мельканием красно-черного веера и снова попадала под власть гипнотических черных глаз Измайловой. – Раз не побоялась про Гусева и КПЗ рассказать, могла и дальше язык развязать. Лора ее жалела, все-таки девочка на ее глазах выросла... Но Василиса могла все нам угробить, слишком многое было поставлено на карту, тут не до сантиментов. В зале суда был один из наших учащихся, он скинул мне, что Архипову из зала выдворили, а Степанова дает показания... Лора быстро сориентировалась, что делать. Она знала, что в отсутствие Гусева к Архиповой местные амбалы похаживают, и сама Лизка не пойдет выяснять отношения с Василисой, кого-то попросит. А Степанова непременно начнет отбиваться, а парень обозлится и до больницы ее исколотит. А там уже Рыбина, медсестра, на крючке – за деньги для сына на все согласится. Ивана вообще-то для другого дела готовили, но тут возникла необходимость в помощи медсестры в травматологии... А что, эта идиотка засыпалась?

– Как швед под Полтавой, – ответил следователь.

– Вот..., – под взглядом Беллы личина благообразной педагогической дамы слетела с Нестеренко, и женщина перестала выбирать выражения. – Всего и дела было на минуту, любая макака бы справилась. А эта ... попалась. Кретинка.

– А зачем вы мне солгали насчет Лилии Карповой и Дениса Барского? – спросила Наташа. – Якобы Анатолий домогался Лилии, а ее парень, Денис, заступился за честь подруги и за это был избит после занятий... Вы же знали, как все было на самом деле!

– Лора так велела. Чтобы никто не заморачивался вопросами о Ковалеве. Ясно: нахулиганил, подрался, за это был исключен и загулял на приволье. А какое вы имели право допрашивать несовершеннолетних? Вы вообще права не имеете...

– А вы их по закону заставляли "товар" возить, – хмыкнула Наташа. – И права соблюдали...

– Не пойман, не вор, – усмехнулась Нестеренко.

– Все-таки пойман, – Минский дописывал протокол. – Прочтите, пожалуйста, и на каждой странице напишите: "С моих слов записано верно", число и подпись...

– Прочти, красивая, и подпиши, – замахала веером Белла. – Грех с души снимешь, делай, что говорю, лучше будет.

Нестеренко послушно зашелестела страницами и зачеркала ручкой. Минский тем временем спешно выписывал постановление о взятии под стражу. Когда Светлана Игоревна закончила знакомиться с протоколом, Минский вызвал конвой.

– С ее показаниями мы можем подступиться к Амелиной-Фурштадтской, – сказал следователь, включая электрочайник. – Как вы, Белла Генриховна? – он обеспокоенно посмотрел на обмякшую в кресле Беллу.

– Вот это я понимаю, настоящий мужчина, – сказала лягушка, глядя вслед асфальтовому катку, – вяло усмехнулась Белла. – Уфф... Надеюсь, я не попала в объектив и все выглядит так, будто дама просто сознается и раскаивается?

– Нет, вы сидели в "слепой зоне" и не высунулись, – Минский от души сыпанул в ее чашку растворимого кофе и сахара. – И на экране будет только дача свидетельских показаний и чистосердечное признание.

– Учись, студент, как надо свидетелей колоть, – Белла с благодарностью взяла у него чашку.

– Рада слышать, что ты уже шутишь, это хороший признак, – Наташа взяла свою чашку кофе. – Я уже начала за тебя бояться, ты выложилась по полной.

– Она очень сильно сопротивлялась, – Белла обхватила чашку ладонями, согреваясь. – Я долго мучилась с ее защитой, и потом она еще несколько раз пыталась "закрыться". Чувствую себя, как будто вагоны разгружала. Нестеренко до медвежьего недуга боится Лору Яковлевну, поэтому мне было так трудно заставить ее говорить.

Выглядела она и впрямь неважно. Бледная до синевы, с темными кругами под глазами, и даже черные кудри, казалось, обвисли и потускнели.

– Прокурор будет ругаться, как пиратский боцман, когда я запрошу ордер на арест, – решительно сказал Минский, – кому охота работать тридцать первого декабря. Но если отложить задержание Фурштадтской до окончания новогодних выходных, задерживать будет уже некуда.

– Конечно, узнав об аресте Нестеренко, Лора Яковлевна поспешит удариться в бега, – кивнула Наташа. – Сбежит в какой-нибудь Лондон-Париж-голуби белые с крыш, и ищи ветра в поле.

– А нас туда могут еще и не пустить, – голос Беллы снова окреп и зазвенел от гнева. – И эта пройда всех оставит с носом, стоит нам только замешкаться. Она-то через все локдауны проберется...

– Дамы, прикройте уши, – Минский взял трубку телефона внутренней связи, – я буду запрашивать ордер на арест.

– И чем он думал меня смутить? – спросила Наташа у Беллы, пока Минский излагал своему начальнику ситуацию. – По-моему, за десять лет в десанте я знаю все комбинации слов гораздо лучше, чем местный прокурор... Хотя, когда тебе на голову обрушивается такой геморрой под Новый год, тут даже самый рафинированный интеллигент целую роту спецназа переругает...

– Офонарел, – доносилось из трубки, – совсем...? Шило в заду зудит? Празднуешь уже?.. Головы со всех полетят, а с тебя – первая... – дальше последовало несколько невнятных ругательств по поводу матери следователя и его самого. Потом, когда прокурор остановился, чтобы отдышаться, Минский тихо, но твердо сказал:

– Геннадий Петрович, ситуация такая, что, если мы замешкаемся, головы точно не сносить никому. Сами знаете, КТО здесь!

– Уже выписывает ордер, – сказал он Наташе и Белле, положив трубку. – Но сказал: если что, спросят с меня. Такую персону арестовывать!.. Вы меня под монастырь подводите.

– Может, наоборот поощрение получите, – ободряюще улыбнулась Белла. – И извините за то, что назвала вас дураком...

– Тогда я это определение заслуживал.

***

Белла отказалась от ужина и рухнула в постель сразу после вечерних новостей на Первом канале. Для полуночницы Измайловой это было аномально, и Наташа обеспокоилась. Но Белла, расчесывая перед сном волосы, подкормленные маслом "Овернайт" для блеска, пояснила:

– Мне надо восстановиться к завтрашнему вечеру, а то захраплю за столом, не дожидаясь боя курантов. Способности у меня невелики, а сил пришлось затратить море.

Сама Наташа села поработать над рукописью и засиделась за столом до часу ночи. Перелистав десять исписанных убористым почерком страниц, она удовлетворенно потянулась и стала готовиться ко сну. Уже засыпая, Наташа запоздало вспомнила, что не звонила маме и родственникам в "доме со шпилем". И Лэтти на Фонтанку надо звякнуть. И Ольчику. И Лизе, няне Вити-Младшего. "Хорошо хоть до боя курантов вспомнила, – укорила себя Наташа. – Завтра, то есть уже сегодня всех поздравлю. Вот только высплюсь и закончим дело..."