Текст книги "Неукротимый (ЛП)"
Автор книги: Белль Аврора
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Он никогда не приближался ко мне. Никогда. Он всегда... просто был там. Я думала, что он был достаточно безопасен, но ты права. Абсолютно права. Потому что, когда он появился там, и я увидела, что он сделал мужчине, который напал на меня. Долю секунды я думала, что он просто закончит его дело, – я уверенно говорю, смотря ей в глаза: – Но он не сделал этого. Он помог мне встать, и позаботился обо мне. Он немного странный, но я... – опуская взгляд на свои руки, я мягко добавляю: – Я чувствую себя в безопасности рядом с ним.
Глубоко вдохнув, она продолжительно выдыхает, прежде чем кивнуть на мой кофе:
– Я думаю, что мне нужно что-то покрепче вот этого.
Нацепив на своё лицо «пожалуйста, не сердись на меня» выражение, я предлагаю:
– «Какао а-ля Лекси»?
Она прищуривает глаза, и я знаю, что она хочет еще немного посердиться на меня, но ее гнев испаряется, когда она кривится:
– Да. Сделай двойное.
Улыбаясь до боли в щеках, я иду на кухню, чтобы по-быстренькому сделать партию какао покрепче. Вернувшись с двумя полными кружками, я подаю ей одну, и, когда она делает первый глоток, ее глаза закрываются в блаженстве, и я добавляю:
– Между прочим, нас пригласили на бал-маскарад в эти выходные. Благотворительный бал. И я знаю, что по твоему мнению, балы-маскарады – отстой, но думаю, может быть, если бы мы вытащили туда Дэйва, он бы перестал себя жалеть.
Дэйв и Фил все еще не помирились. И не то, чтобы Дэйв не пытался. Я сегодня немного говорила с Филом, и он объяснил мне, что ему просто нужно некоторое время, чтобы подумать о том, что он хочет в этой жизни, и является ли Дэйв кем-то, кого он мог бы сделать ее частью.
Нехороший знак.
Дэйв сильно его обидел. И он расплачивается за это.
Ты можешь отталкивать кого-то до тех пор, пока этот толчок не отправит его в противоположном направлении. У всех есть свои пределы.
Дэйву, возможно, стоит пересмотреть свои повадки примадонны.
Никки, кажется, приободрилась от слова "приглашение”:
– Откуда это приглашение? Крошка, уже немного поздновато. Сложно найти костюмы так быстро.
Пропуская первый вопрос, я пытаюсь решить дилемму с костюмами:
– Там на карточке есть адрес. Магазин костюмов в городе уже забронирован, чтобы товары из него использовали для маскарада. Все, что нам нужно сделать – это прийти, и выбрать наряд.
Никки сразу же заметила, что я опустила первый вопрос.
– Кто нас пригласил?
У меня плохо получается прятать свои эмоции. Поэтому мои глаза расширяются, и я начинаю заикаться:
– Я-я не уверена, на с-самом деле, я думаю, к-кто…
– Не юли, просто скажи мне!
– Твитч – выпаливаю я.
– Будь здорова.
Расхохотавшись, я повторяю:
– Твитч. Так его зовут, Твитч. Парня, который наблюдает за мной. Парня, который спас меня.
Отстранившись подальше от меня, ее лицо выражает недоумение. Я улыбаюсь и киваю. Она недоверчиво спрашивает:
– Парня-сталкера зовут Твитч?
– Да.
Спустя секунду она бормочет:
– Чертов хиппи.
Новый приступ смеха одолевает меня:
– Это не настоящее имя, крошка, это просто то, как он называет себя сам, и все, кого я видела, так же его называют. Он не хочет, чтобы люди знали его настоящее имя, и прямо сейчас меня это устраивает. Он совладелец бизнеса, большого бизнеса, так что, я думаю, это не сложно разузнать, но, – я хмурюсь и слегка кривлюсь, – это почему-то важно для него. Поэтому, если он не хочет, чтобы люди это знали, я не собираюсь доискиваться до этого. Он сам мне скажет.
Я смотрю на Никки, ее взгляд заставляет меня чувствовать себя, как на допросе, и я знаю, что провалюсь. Внезапно, она смешно таращит глаза, придвигается ближе и шипит:
– Ты трахнулась с ним!
Когда я удивленно вскидываю брови почти до линии роста волос, она открывает рот от удивления:
– Ты шлюшка! У тебя выражение лица грязной шлюшки! Когда это произошло? И что более важно, было ли это хорошим?
Я откидываюсь назад на мягкую подушку:
– Как-то ночью. Я не знаю, было ли это восстановлением моей половой жизни, или желанием не позволить напавшему так глупо повлиять на меня, или это просто... – вздыхаю, – ...просто Твитч. Я не могу рассказать тебе о нем. Это нужно испытать. Ему нравится контроль, и он не боится говорить об этом людям. Он может в одну секунду быть чертовски заносчивым и сердитым, затем в следующую он хочет, чтобы ты подчинилась ему. Он настойчивый. Это слегка пугает. И я хочу узнать его лучше. Так что я буду выжидать, и делать все, чтобы заставить его открыться мне, – хмурясь, я смотрю в ее глаза, и спокойно говорю: – Что-то произошло с ним, Ник. Я чувствую это.
В ее глазах появляется печаль:
– О, дорогая. Я рада, что ты в безопасности, но можешь ли ты, на самом деле, доверять ему? Ты едва знаешь его, и только что-то сказала, что он слегка пугает тебя.
Когда я пытаюсь заговорить, она тут же перебивает меня:
– Я доверяю тебе. Ты никогда не принимала плохих решений в жизни. Я знаю это. Мы вместе прошли через многое. И, возможно, ты права. Возможно, он в ком-то нуждается. Но я не хочу, чтобы ты делала из него проект. Ты должна перестать беспокоиться обо всех вокруг, и начать защищать себя.
Смотря ей глаза-в-глаза, я слегка улыбаюсь и шепчу:
– Он обалденный в постели.
Ее тело сотрясается в безмолвном смехе:
– О, я должна услышать это. Рассказывай.
В моем животе порхают бабочки.
И вдруг я с нетерпением жду субботу.
Я не знаю, могу ли больше не делать этого.
Желание прикоснуться к ней непреодолимо.
Никогда не был способен отказать. Я позволяю кончикам пальцев скользить по шелковистой коже ее плеча.
Я просыпаюсь от ощущения грубой руки на моем плече, паника охватывает меня лишь на секунду, прежде чем я чувствую его запах. Мое напряженное тело расслабляется почти сразу. В моей комнате темно, и это позволяет мне притворяться спящей подольше, наслаждаясь нежной сладостью его прикосновений, припасенных для тайного мгновения. Такие мгновения быстротечны. Я знаю, что он никогда не прикоснулся бы ко мне вот так, если бы знал, что я не сплю.
Из CD-плейера на моем комоде все еще тихо звучит музыка, я никогда не могла уснуть без телевизора или музыки. Эта то, что осталось, когда я покинула дом. Когда я была маленькой, мне нужно было что-то, чтобы заглушить постоянные крики и ссоры. Музыка помогала. И это стало привычкой.
Когда прикосновения его пальцев к моей руке пропадают, я испытываю желание закричать. Я хочу их обратно. Я хочу его.
Отчаянно.
Звуки снимаемой одежды заставляют бабочек в моем животе трепетать, и я борюсь с желанием захлопать в ладоши.
– Твитч? – спрашиваю я сонно.
Долгое молчание, а затем его хриплый голос:
– Да.
Сжимаю ткань моего топа между большим и указательным пальцами, он тянет и говорит:
– Сними.
Тянусь, я снимаю топ, в то время, как он срывает мои пижамные штаны и трусики одним быстрым движением. Потом я, обнаженная, ложусь на середину кровати, не способная смотреть ни на что, кроме мощного мужского тела. И это тело приближается ко мне, и накрывает меня.
Прижавшись своей грудью к моей, он лежит, растянувшись на меня, кожа к коже. Его теплое, крепкое тело накрывает мое. Он вжимает меня в матрас, перенося свой вес на меня. Подавляя меня. Это не то, чтобы неудобно, просто это ограничивает меня. Дотягиваясь, его пальцы переплетаются с моими, и он медленно опускает назад мои руки у меня над головой. Я знаю, что он хочет. Сегодня ночью я не буду бороться. Я подчинюсь. Настолько, насколько это возможно для меня.
Смотря вниз на мое тело, он занимается тем, что поглощает меня взглядом. Он смотрит на меня как будто я драгоценна. Его медленный, продолжительный выдох пускает по моему телу мурашки, и я краснею. Его колено протискивается между моих ног, разделяя их. Я понимаю намек. Раздвинув мои ноги для него, он устраивается на мне, и приближает лицо к моему. Так близко, что его губы касаются уголка моих, он говорит:
– Обхвати меня ногами.
Его дыхание согревает мои губы. Я киваю. Мои ноги поднимаются по его бедрам, и крепко обхватывают. Сегодня он не сбежит от меня так легко.
Высвобождая одну руку, он берет свой член и проводит им вверх-вниз по моему влажному входу. Каждый раз, когда его пирсинг прикасается к моему клитору, я закатываю глаза, и подавляю желание громко застонать. Я удивлена, когда он рычит:
– Уже мокрая. Я знал, что так и будет.
Я готова для него, когда он толкает в меня головку своего члена. Готова или нет, я мяукаю, как больная кошка. Наполненность, удовольствие, зашкаливающий жар... это идеально. Как я смогу когда-либо захотеть что-то большее? Я чувствую себя цельной.
И затем я шире раскрываю глаза от его слов, которые вновь начинают назойливо звучать в моих ушах.
– Ты не захочешь никого, кроме меня.
Как только мой мозг начинает паниковать, Твитч проскальзывает в меня до конца. Я открываю рот в безмолвном стоне, а мои глаза закрываются. Вновь переплетая наши пальцы, он крепко удерживает мои руки над головой, раскачиваясь во мне медленно и глубоко.
– Скучала по мне?
Я чувствую улыбку в его голосе, и не сдержавшись, улыбаюсь в ответ:
– Ты – засранец.
Его голос меняется, и теперь выражает согласие:
– Я знаю.
Он толкается глубже, и мои мышцы его крепко сжимают. Как будто мое тело боится, что будет, как в прошлый раз, и не хочет, чтобы он ушел. Я не знаю, что овладевает мной, но в середине стона вылетают слова:
– Поцелуй меня.
Толчок. Толчок. Толчок.
– Нет.
Ну и ладно. Попытаться стоило. Я думаю.
Спасибо, Боже, в комнате так темно, что мой смущенный румянец остается незамеченным.
Когда он прекращает толчки, и пытается убрать с него мои ноги, я крепче сжимаю их вокруг его талии. Убирая руки, он говорит предупреждающе низко:
– Лекси.
Надув губы, я позволяю ему сдвинуть мои ноги. Схватив меня за бедра, он опускает меня ниже на кровать, поднимая мои ноги себе на плечи, и вновь входит в меня одним резким толчком. Я издаю хныкающий звук. Как только Твитч слышит это, что-то в нем ломается. Он хрипит, и врывается в меня. Под таким углом он ощущается очень глубоко. Настолько глубоко, что почти больно.
И я люблю каждую секунду этого.
Он продолжает доводить мое тело до безумства. Моя голова мечется из стороны в сторону, я издаю громкий стон и хватаю простынь. Первое сокращение мышцы предупреждает нас обоих, что скоро мой оргазм.
И он выходит из меня. Вновь.
Раздраженная и неудовлетворенная, я расстроенно рычу. Я не могу остановить себя от вопроса между тяжелыми вздохами:
– Итак, значит мне не позволено сегодня кончить?
Тяжело дыша, и даже не пытаясь ответить мне, он поворачивает меня на бок, и устраивается сзади. Обхватывая меня за талию, он притягивает меня к себе и прикусывает мое ухо:
– Ты хочешь кончить, малышка?
Кончики его пальцев спускаются к моему чувствительному узелку и медленно двигаются по кругу.
Мои соски напрягаются.
– Да. Пожалуйста.
Посасывая местечко у меня между шеей и плечом, он двигает пальцами быстрее, и белые искры вспыхивают перед моими глазами.
– Я хочу, чтобы ты умоляла, Лекси.
Я близко к финишной черте, так что умолять его прямо в это секунду для меня нормально:
– Ох, черт, Твитч! Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить. Мне это нужно. Засунь в меня свой член. Сейчас же! Пожалуйста!
Расположив колено между моими ногами, он раздвигает их, и возвращается в меня. Долгий стон вырывается из меня, когда мои мышцы начинают сокращаться. Он шепчет:
– О, малышка, то ли еще будет.
Покалывания в позвоночнике превращаются в настоящий фейерверк, когда он щелкает по моему клитору. Сильно.
Выкрикивая:
– О, мой гребаный Бог.
Мое тело дергается, когда я неистово кончаю. Его рука вокруг моей талии напрягается, короткими толчками натягивая меня глубже на его член. Всхлипы вырываются из меня, и я задыхаюсь от оргазма. Твитч поднимает свободную руку, чтобы помассировать мне грудь, и знакомое покалывание появляется в спине, когда я пульсирую вокруг него. Он, задыхаясь, произносит:
– Бл*дь да. Я знал это. Я, черт побери, знал это.
Мои глаза собираются в кучу, и я хныкаю, когда его большой и указательный пальцы, работая вместе, крутят мой сосок. Второй рукой он слегка хлопает по моему клитору, и это происходит.
Никогда в моей жизни у меня не было многократных оргазмов. Никогда
Никогда.
Но теперь я живое доказательство того, что они не миф.
Я хныкаю, когда покалывание распространяется по моему телу, и моя киска слегка пульсирует. Мое хныканье превращается в стон, когда он сильнее и глубже толкается в меня. Когда он наклоняется и кусает меня за плечо, я откидываю голову назад и громко кричу. Мое тело становиться неподвижным, и я начинаю пульсировать. Твитч кусает сильнее, смесь удовольствия и боли что-то разрушает во мне.
Если бы небеса были местом, то этим местом было бы крошечное местечко от прикосновений пирсинга Твитча, когда я кончаю на нем. Слезы стекают по моим щекам в абсолютном счастье.
На мгновение он затихает, затем стонет у моего плеча. Его член дергается внутри меня, и тепло, которое я чувствую, говорит мне о том, что он и на этот раз не надел презерватив. Если бы это был кто-либо другой, это было бы чем-то важным.
Но это не кто-то другой.
Рука Твитча на моей талии крепко удерживает меня. Прекращая кусать моё плечо, он касается этого места лбом. Задыхаясь оба, мы лежим так несколько минут. Он выскальзывает из меня быстрее, чем мне хотелось бы, затем из моей кровати, быстро одевается, и уходит, даже не оглянувшись. Или я так думаю.
У моей двери он поворачивается и говорит в темноту:
– Я позвоню.
Сквозь меня проносится внезапная мысль, скручивая все внутри, и не думая, я говорю:
– Ты чист, ведь так?
На мгновение он замирает, прежде чем абсолютно серьезно ответить:
– Конечно.
Мой разум и тело абсолютно расслабляется. Закрывая глаза, я слушаю, как его шаги все удаляются, и удаляются от меня, а в голове только одна мысль:
«Пожалуйста, не делай мне больно».
Повернувшись в кресле к окну, я кладу ногу на ногу, и размышляю, почему, бл*дь, я не могу сегодня сконцентрироваться.
Закрываю глаза, прислоняю ручку к виску, и пытаюсь уничтожить все мысли о женщине, киска которой, на вкус такая приятная, что я хочу, чтобы она была доступна для меня в любое время. О женщине, с которой у меня уже есть результат. О женщине, которая как-то пробралась в мои гребаные мозги.
Это должно было стать развлечением. И это так и началось. Но теперь это не кажется таким уж забавным.
Юлий будет чертовски сильно смеяться, когда узнает, что я стал сталкером, чтобы почувствовать что-то большее, чем просто физические ощущения с этим воробушком.
Юлий мой лучший друг. И человек, для которого я сделаю все, что угодно. Он один из тех редких людей, к которым я прислушиваюсь. Он защитил меня в колонии для малолетних преступников, и это одна из тех вещей, которые я всегда буду помнить.
Он спас меня.
Дверь, открываясь, скрипнула, и звук приближающихся ко мне каблуков, дал понять, что кому-то от меня что-то понадобилось.
Как всегда.
Когда она появляется в поле зрения, я поворачиваю голову, и вижу Линг, которая улыбается мне:
– Есть минутка?
Кивнув, я вижу, как ее улыбка становиться хищной. И мой мозг вздыхает.
Не сегодня.
У меня с Линг есть давнее соглашение. Ничего такого. Просто секс. Но я не прикасался к ней с того дня, как моя девочка надрала ей задницу. Сложно пытаться сохранить ясный ум, когда в этом замешан секс.
Линг близко приближается ко мне, ее маленькая ручка с длинными красными ногтями скользит вверх по моему колену, и дальше по моему бедру. Она не тратит времени впустую, и сразу начинает гладить мою промежность. Я мысленно рычу. Она знает, что происходит, когда она позволяет себе вольности рядом со мной, значит, сейчас в игривом настроении, и хочет, чтобы я отреагировал.
Когда я не реагирую, и позволяю ей гладить себя, ее красные губы надуваются. Она хочет ссору. Она не упустит такую возможность. Ее миндалевидные глаза хмурятся, и она сильнее прижимается ко мне. Ярость отражается на ее лице:
– Что, черт побери, происходит с тобой, Твитч? Ты уже давно не прикасался ко мне.
Я не отвечаю. Она продолжает гладить мой пассивный член, надеясь, что он подаст признаки жизни, но маленький Твитч не хочет того, что ему сейчас предлагают. Вкусы маленького Твитча изменились. Пытаясь заставить меня отреагировать, она сильно сжимает мой член, и впивается в него ногтями. Я наклоняюсь, злобно улыбаясь. Ее глаза вспыхивают в предвкушении. Это продолжается слишком долго.
Кладу ладонь на ее лицо, и отталкиваю ее, сильно. Она падает на задницу.
– Этого ты хочешь, Линг? Ты хочешь жестко? Отвали. Я не в том настроение.
Тяжело дыша, и по-прежнему сидя на полу, ее лицо вспыхивает. Я подхожу к ней, и предлагаю руку, но она отталкивает ее.
В этой маленькой женщине слишком много гордости. Она никогда ничему не научится.
Встав, она разглаживает платье, и спрашивает абсолютно спокойно:
– Ты кого-то трахаешь?
Без колебаний:
– Да.
– Ты хочешь продолжить это делать с ней?
Линг хорошо меня знает. Она наблюдательная. Я рассеяно чешу подбородок:
– Да, хочу.
Ее лицо выражает ошеломленное неверие. Очевидно, не такого ответа она ожидала. Затем на ее губах появляется полуулыбка. Она вычислила:
– Это она, не так ли?
Мое лицо не выражает никаких эмоций:
– Кто?
Линг ухмыляется:
– Она. Девушка, которая приходила в офис. Лекси.
Ее глаза темнеют:
– Ну ты понял. Та, за которой ты наблюдаешь.
Мне не нравится ее тон. Гнев разрастается во мне.
Быстро пересекая комнату, я хватаю ее за шею, и придвигаю к стене, пока она не ударяется об нее с глухим стуком. Сжимая достаточно сильно, чтобы припугнуть, но недостаточно, чтобы причинить боль. Я, угрожая, никогда в жизни не был настолько серьезен:
– Линг, клянусь, если ты мне испортишь это...
Ее глаза наполняются похотью, она прикусывает губу. Наклоняясь ближе, я шепчу:
– Я, черт возьми, убью тебя.
На мгновение, я сжимаю ее шею сильнее, прежде чем отступаю. Но Линг не понимает намека. Улыбаясь, она смотрит на меня полуприкрытыми глазами, и шепчет в ответ:
– Мы по-прежнему могли бы развлекаться. Меня не волнует, что и ее ты тоже хочешь. Никто не знает меня так, как ты. Никто не знает, что мне нравится.
Я закатываю глаза. Вранье.
– Неправда. Я знаю, что ты трахаешься с Хэппи.
И еще с 10 другими парнями.
Ее щеки краснеют:
– Он не такой, как ты.
У меня вырывается невеселый смешок, и я киваю:
– Ага. У него есть сердце.
У Линг необычный вкус. Возможно, поэтому она нравилась мне. Какое-то время. Это было время, когда я думал, что мы похожи, но вскоре понял, что все то, что прежде мне в ней нравилось, теперь просто бесит меня.
Подойдя ко мне, и взяв мою руку, она направляет ее под платье к своей голой киске, и вращает по кругу, мастурбируя моими пальцами. Ее глаза закрываются. Она трется об мои пальцы, и стонет:
– Сделай это.
Обычно это возбуждает меня. Обычно.
Я знаю, чего она хочет. Я так чертовски разозлен прямо сейчас, что смог бы это сделать. Но это будет означать, что она выиграла.
Этого не будет.
Со скукой осматривая комнату, я вздыхаю:
– Ты скоро закончишь? У меня куча дел.
Ее глаза широко раскрываются, и в них светится боль. Она быстро приходит в себя и трется киской об мою открытую ладонь.
– Давай, детка. Помоги мне. Ты ведь любил делать это.
Ее заявление больше похоже на просьбу. Не желая больше терпеть эту хрень, я вытаскиваю руку из-под ее юбки, и говорю уверенно и спокойно:
– Достаточно. Ты унижаешь себя.
Ее милое личико становится каким-то уродливым и злым. Хватая маленькими ручками меня за плечи, она толкает меня.
– Пошел ты на хрен, Твитч. Ты думаешь, ты единственный парень, который может захотеть меня? Ну так ты чертовски ошибаешься! Я могу получить любого парня. Любого, которого захочу.
Я посмеиваюсь из-за того, что она противоречит сама себе, и качаю головой:
– Ага. Хорошо. Можешь вытащить свою сучью сущность за дверь? Как я и сказал, у меня куча дел.
Повернувшись к ней спиной, я слышу, как удаляясь, постукивают ее каблучки, прежде чем дверь моего офиса громко хлопает. Сажусь обратно на свой стул, и первая мысль, которая посещает мой мозг – это красивая улыбка женщины, с которой я никогда не должен был спать.
Мой член дергается.
Провожу рукой по лицу. Я долго размышляю о том, что делать, и понимаю, что никогда не позволю ей уйти.
Во второй раз обдумываю, какого черта я делаю, сидя в машине около парковки «Фалькон Пластик». Прежде, чем я пойду на попятную, хватаю свою сумочку и выхожу из машины, удостоверяясь, что помню причину, по которой я здесь. Ну, или причину, по которой я говорю себе, что я здесь.
Смотрю на наручные часы, время – 17:46, и я задаюсь вопросом, есть ли внутри еще кто-нибудь. Мысль, что я никого не застану, приносит большое облегчение.
Да, потому что ты не хочешь видеть великолепного татуированного мужчину, который трахается, как профи.
Какой смысл отрицать, что парень мне нравится? Я хочу начать все заново, и я знаю, что единственным способом сделать это с таким как Твитч, будет сделать первый шаг.
Подойдя к двойным дверям, я тяну и встречаю сопротивление. Мой мозг кричит "Ура", подпрыгивает, и в то же время улыбается, и говорит:
– О, хорошо! Мы попробовали! В следующий раз повезет!
Останавливаюсь на минутку, и размышляю, стоит ли отступать так быстро. Но как только я поворачиваюсь, чтобы найти интерком, дверь передо мной открывается, и молодая женщина врезается в меня. Ее тело сталкивается с моим, и она пищит:
– О, черт побери! Извините. Я вас не заметила!
Ухватившись за нее, я улыбаюсь:
– Да все в порядке. Я не знала, что вы были закрыты.
Натягивая на нос свои черные очки, она поправляет платье.
– О, технически мы закрыты, но шефы все еще на месте....
Когда ее лицо поднимается к моему, она снова пищит:
– Мисс Балентайн! Мистер Т говорил на днях, чтобы вас пропускали к нему. Если я не пропущу вас сейчас, он разозлится. Я немного спешу, но, если вы дадите мне минутку, я проведу вас в его офис.
И мой день становиться интереснее.
– Я так понимаю, мистер Т – это Твитч?
Она кивает.
– Ладно, я знаю, где находится его офис, я могу сэкономить вам несколько минут, если вы впустите меня?
Ее лицо сразу же расслабляется:
– Вы не представляете себе, как это было бы хорошо. Я опаздываю, мне надо забрать свою дочь с продленки, а они заканчивают в шесть.
Удерживая дверь открытой для меня, она быстро добавляет:
– Код лифта 2245.Поднимайтесь!
Улыбнувшись, я киваю, и захожу теперь уже в пустое здание. Здесь сегодня так тихо по сравнению с другими днями. Это так жутко, что мое тело покрывается мурашками.
Набираю код лифта, и прежде, чем осознаю это, уже стою перед большими дверьми из красного дерева, ведущими в неизвестность. Поднимая сжатую в кулак руку, я не решаюсь постучать, когда слышу стон, и звуки ударов.
Мое лицо вспыхивает.
О, дерьмо. Он занят делом.
Внезапно все внутри сжимается. Эта боль так иррациональна, что я подвергаю сомнению свое здравомыслие. Еще хуже то, что я уверена, что он делает это со своей вся-такая-идеальная сукой, т.е. подругой.
Я знаю, я должна уйти, но... просто не могу.
Кладу руку на ручку, и нажимаю так медленно, как могу, приоткрывая дверь на дюйм. Когда я вижу его, мое сердце запинается. Наблюдая за ним через щелку, я улыбаюсь, и тихо хихикаю.
Ну, это возможно, удивляет.
Он стоит ко мне спиной, без рубашки. Я впитываю произведения искусства, вытатуированные на нем. Его спина одна большая картина. Что-то похожее на ангела – точнее, на падшего ангела, – покрывает всю ее площадь, это одна из самых реалистичных татуировок, которые я когда-либо видела. Изображение стоящего, высокого ангела выглядит гордым в изодранном черном плаще. С одной стороны ветер сдувает его плащ, выставляя напоказ длинную, тонкую ногу с голой ступней. Также ветер приподнимает его немного длинные, светлые волосы, чтобы показать лицо. С одной стороны – великолепное, с другой – размытое и изуродованное.
Я не понимаю, что это означает, но его лицо – бесстыжее, и заполнено надменностью, это красиво на извращенный манер.
Тяжело дыша, и стоя все еще спиной ко мне, он громко спрашивает:
– Ты собираешься стоять там всю ночь, или войдешь?
Подонок.
Мое лицо вспыхивает. Открыв дверь, я смотрю, как он наносит кулаком удар по боксерской груше, висящей в середине его офиса, прежде чем отвечаю:
– Не была уверена, вовремя ли я.
– Нет, не вовремя.
Ну... дерьмово.
Потом он поворачивается, и добавляет с ухмылкой:
– Но меня это тоже не останавливало.
Подойдя к своему столу, он берет полотенце, и вытирает лицо, руки, и тяжело вздымающуюся грудь.
Я знала, что он тренируется.
– Нравится то, что видишь?
Высокомерная задница.
Мои глаза никак не могут оторваться от его тела, я с трудом сглатываю:
– Да.
Когда я вижу, что он собирается шагнуть ко мне, я быстро поднимаю руки, и делаю шаг назад:
– Нет.
Я произношу это таким тоном, каким бы вы сказали своей собаке "нет", когда она попыталась бы украсть вашу еду. И это шокирует Твитча. Я понимаю это, потому что его брови поднимаются, выражая недоверие. Я тоже в шоке:
– Нет. Не сегодня. Я просто пришла, чтобы сказать тебе "спасибо"
Он хмурится:
– За что?
– За пожертвование. За деньги. Я поняла, что ни разу не поблагодарила тебя, что было грубо с моей стороны. Моя мама разозлилась бы на меня. Ты не представляешь себе, как много мы сможем сделать с этими деньгами. Это… – я замолкаю на мгновение, пытаясь взять свои эмоции под контроль.
Потом невнятно шепчу:
– Это – неожиданное счастье.
Он останавливается, чтобы внимательно осмотреть меня. Его всегда прикрытые глаза лениво исследуют меня. Потом он угрожающе сощуривается:
– Не стоит благодарностей.
Стоя у офисной двери, чувствую себя неловко и уязвимо. Я хочу поцеловать его, затем он прищуривается:
– Я мог бы показать тебе, как ты можешь отблагодарить меня.
Улыбаясь, я опускаю подбородок:
– Не сегодня, я здесь исключительно по профессиональным мотивам.
Его брови вновь поднимаются:
– Это правда, мисс Балентайн?
Я киваю, и рассматриваю его мускулистое тело, когда он садится на край стола.
О Боже, этот мужчина – наслаждение. Я не знаю, нравится ли он мне больше без рубашки или в гребаном костюме. Я не могу сделать выбор. И в том, и другом случае его хочется облизать.
Скрестив свои длинные ноги перед собой, он спрашивает с любопытством:
– И какова здесь сегодня твоя цель, Алекса?
Способ, которым он произносит мое имя, это не просто слово или название, это – ласка.
Облокотившись на стену, я отвечаю тихо, немного нервно:
– Я хочу узнать, как ты работаешь. Как работает твоя компания. Я хочу узнать, чем ты занимаешь здесь.
Его лицо становится суровым. Я понятия не имею, что я такого сказала, но мои ладони начинают потеть. Проводя языком по своим зубам, он фыркает, затем кивает в сторону стула около себя:
– Сядь.
Когда я не двигаюсь, его глаза находят мои, и он говорит увереннее:
– Сядь, Лекси.
Делая маленькие шажочки на трясущихся ногах, пытаюсь не упасть. Он выдвигает стул ногой, и я сажусь. Смотрю в его мягкие карие глаза, он также долго прищуренным взглядом пристально всматривается в мои, прежде, чем говорит:
– Это компания – прикрытие.
Мои глаза округляются, а он продолжает:
– Да, мы – компания по производству пластика. Успешная. Очень успешная. Но есть только одна причина, почему парень, как я, покупает место, как это, – говорит он спокойно. – И я думаю, ты знаешь, почему. Ты умная девочка, Лекси. Что ты думаешь, мы производим, и продаем отсюда?
Одна мысль внезапно появляется в моей голове, но я отталкиваю ее, пытаюсь игнорировать кровь, которая шумит в моих ушах. Я вспоминаю тот день, когда Хэппи убеждал меня выйти из машины.
Ты сидишь в своей машине в промышленном районе, и выглядишь, как наркоманка, которая уже полчаса ждет свою дозу. Так что-либо ты здесь за наркотиками, либо....
Наркотики. Они изготавливают и продают наркотики. Кривая ухмылка появляется на его лице:
– Дошло.
Мой желудок сжимается. Разочарование и сожаление вращаются в моем неподвижном теле. Мне нужно уехать.
Встаю, и пытаюсь избежать зрительного контакта. Я произношу с дрожью в голосе:
– Это было глупо, приезжать сюда. Извини за назойливость, Твитч. Этого больше не произойдет.
Рука на моем предплечье останавливает меня:
– Стой.
И я стою, но когда он замечает мою панику, он шепчет:
– Дыши.
Садясь обратно, я минуту борюсь с дрожью, прежде чем гнев начинает струиться по моим венам. Я шепчу:
– Зачем ты рассказал мне это? Ты едва меня знаешь.
Он не отвечает. Когда я смотрю на него, его лицо выражает его ответ. Что он знает меня лучше, чем я думаю. Я все еще не могу поверить.
– Что, черт побери, с тобой не так?
Он щурится, и медленно рассматривает мое лицо, говоря, как бы со скукой:
– Я задаю себе этот вопрос каждый день моей жалкой жизни.
Я позволяю его ответу соскользнуть с меня. Сейчас не время для сочувствия. Чувствуя себя дерзко, я заявляю:
– Я могу позвонить в полицию.
Наклонившись, он пальцами пробегает по моей щеке. И глубоко вдохнув, на выдохе отвечает:
– Да можешь. Но не будешь.
Закрыв глаза, я прислоняюсь к его прикосновениям, которые сейчас на моей челюсти.
– Ты не сделаешь этого, потому что понимаешь, что с тобой случится то же, что происходит со стукачами, не так ли, Лекси?
Мое тело напрягается. Я отстраняюсь от его излишне приятных прикосновений:
– Это угроза?
Медленно качая головой, его глаза не покидают моих, когда он отвечает:
– Нет. Просто факты.
Уставившись на него, я сдерживаюсь и не говорю ему, что знаю о наркотиках все. И нет, эти знания пришли ко мне не из-за этого, что я работаю социальным работником, а из-за необходимости удалять иглу из руки моего брата, когда он был под кайфом и не замечал, что не вытащил ее.
Вот, что делало с человеком проживание в нашем доме.
Мои родители никогда не получили бы премию «Лучшие родители года». Скорее всего, получили бы – «Ура, ваши дети все еще живы». Отец был алкоголиком и просто подонком. Мама притворялась, что все хорошо и очень много работала. В целом, у меня было двое родителей, которые вообще не были родителями. Мой брат нашел свой путь избегать того факта, что мы никогда не покинем эту адскую бездну.
Воспоминания о моем брате всегда наводят меня на строчку из песни «Я, ты и мое лечение» группы «Boys and Gils».
Мы все зависимы от того, что прогоняет нашу боль.
В этой фразе так много правды.
В моем сердце появилась тупая боль, которая внезапно вернула так давно забытые времена, и подняла давно подавленные воспоминания…
