Текст книги "Неукротимый (ЛП)"
Автор книги: Белль Аврора
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
У меня из горла вырывается всхлип. Я не хочу испытывать боль! Ни в каком количестве.
... Или хочу?
Твитч прижимается к моей спине, и его член размещается у меня между ягодицами. Мои слезы возбуждают его. Это пугает меня все больше и больше. Ремень вокруг моей шеи слегка натягивается, пока он осторожно закрепляет его, оставив достаточно свободного пространства, чтобы можно было просунуть палец. Слезы ручьем бегут по моим щекам. Он начинает покачиваться из стороны в сторону, моментально заставляя меня забыть о моем страхе. Мои рыдания прекращаются, а на их место приходит учащенное дыхание.
И вот мы здесь.
Поместив руку под мое тело, он подтягивает меня выше, и теснее прижимается ко мне. От его тела исходит тепло, его запах окутывает меня, и все, о чем я могу думать – это о том, как сильно я хочу его.
В этом мужчине есть что-то животное. Что-то, частью чего мне хочется быть. Что-то, в чём хочется принять участие. У него сильная натура.
Опустив голову ко мне поближе, он прижимается своей щекой к моей и требует:
– Лекси, мне нужно, чтобы ты сказала, кому принадлежит это тело сегодня ночью.
Моя голова кружится от возбуждения.
– Тебе, Твитч. Оно твоё, – тут же отвечаю я.
Его низкий рык одобрения заставляет моё сердце трепетать.
Он решил поиграть со мной.
– Ты уверена? Я не думаю, что сегодня ночью ты полностью принадлежишь мне. Я чувствую, что ты сдерживаешься. Есть ещё какая-то часть тебя, которую ты пытаешься удержать. И мне это не нравится.
Тревога встряхивает мои внутренности. Я не думаю, что я сдерживаюсь. Нет. Я уверена, что я не сдерживаюсь. Но я недостаточно быстро отвечаю, поэтому он повторяет свой вопрос:
– Это тело сегодня ночью принадлежит мне?
– Да, – отвечаю я, даже не раздумывая.
– Моё и я могу делать с ним всё, что захочу?
– Да, – отвечаю я уже тише.
Он тяжело дышит мне в ухо, и я ещё никогда не была такой влажной. Есть ли что-то более сексуальное, чем звуки, которые издаёт мужчина во время секса?
Двигаясь своим телом в медленном ритме, прижавшись к моему, я ощущаю его член, скользящий вверх и вниз между моими ягодицами и это, заставляет меня почувствовать головокружение. В тот момент, когда я задаюсь вопросом, собирается ли он, наконец, меня трахнуть, он шепчет мне на ухо:
– Черт побери, ты мокрая. Когда в последний раз у тебя был секс?
Мои щёки вспыхивают, и я шепчу:
– Около восьми месяцев назад.
Прикусив мое ухо, он скользит рукой вниз по моему животу к моему бугорку, и накрывает его.
– После сегодняшней ночи, ты не будешь больше никого хотеть, кроме меня.
Это именно то, чего я боюсь.
Его рука покидает мое самое интимное место и накрывает мою грудь.
– Не двигайся, – сжав ее, приказывает он. – Я хочу посмотреть на тебя.
Затем он отстраняется и отодвигается от меня.
И вот она я: лицом вниз, задом кверху, потерявшая всю свою скромность. Я чувствую себя, как лошадь, выставленная на продажу, и кусая губы, молю Господа, чтобы ему нравилось то, что он видит.
Проходит мгновение. Затем ещё одно. Моё сердце бьётся так громко, и я думаю, что он слышит его ритм.
Он не произносит ни слова, и я начинаю чувствовать унижение.
Ему не нравится то, что он видит. Но я все еще не двигаюсь. Делаю то, что мне сказали. Как выставочный пони. Мое сердце останавливается.
Но затем оно снова принимается стучать, когда его руки мягко опускаются мне на спину. Он опускает их ниже к моим бедрам, затем еще ниже к моему открытому заду.
– Безупречна, – шепчет он, раздвигая мне ягодицы.
И тепло растекается по всему моему телу, от кожи головы до пальцев ног.
Спасибо, Господи.
Когда его большие пальцы движутся к центру моей попы, я напрягаюсь.
О, пожалуйста, Боже. Нет. Только не туда.
Кончик его большого пальца нежно скользит по моему бутону, и я не могу больше себя сдерживать. Крепко хватаюсь за простыни, все мое тело натянуто, и я хочу закричать, чтобы он остановился. Но нет, я не делаю этого.
Его рука останавливается. Абсолютная тишина. Неловкая.
Потом Твитч, который всегда все замечает, говорит:
– Ты не хочешь этого? – большой палец его руки медленно движется вниз, и это мгновение кажется мне целой вечностью: – Я думал, что мы заключили сделку. Что это тело сегодня ночью принадлежит мне.
Я не знаю, что на это ответить. Остановив свой большой палец именно там, где я боюсь больше всего, он заявляет:
– Это тело моё, и я буду делать с ним всё, что захочу. И если ты будешь послушной, я позволю тебе кончить. Но если ты не будешь слушаться, я оставлю тебя ни с чем. Я тебя предупредил и теперь знаю, что ты будешь хорошей девочкой, потому что ты определённо не хочешь разочаровать меня. Да, Лекси?
Мысль о том, что я могу разочаровать Твитча, заставляет всё внутри меня перевернуться...
– Да, Твитч.
Его большой палец сильнее трет возбужденную плоть. Склонившись надо мной, он плюет прямо на мой задний проход, и я напрягаюсь, когда теплая влага медленно стекает вниз по ложбинке между моих раздвинутых ягодиц. Мой разум кричит на меня, когда Твитч проталкивает кончик большого пальца в мой задний проход на полдюйма. Он не пытается вводить его глубже. И я догадываюсь, что он делает. Я поняла это.
Так Твитч утверждает свою власть. Так Твитч показывает мне, кто здесь босс.
И даже несмотря на то, что мысль о его члене внутри моего заднего прохода заставляет меня съежиться, мне все равно нравится та власть, которую он устанавливает. Он возбуждает меня так, что я почти забываю, где находится его палец. Он продолжает медленно, мучительно штурмовать меня, и я чувствую, что становлюсь еще более влажной. Мысль о его члене, проникающем в меня сзади, вызывает у меня отвращение, но его доминирование возбуждает так сильно, что я почти хочу этого. Вот как я представляла это в моей голове.
Непристойно и решительно, и адски вульгарно.
Не так часто удается воплотить свои фантазии в жизнь. Хотя эта фантазия... Она пугает меня до смерти. Мне даже начинает казаться, что я скоро проснусь, и пойму, что это был всего лишь сон.
Сосредоточившись полностью на своем дыхании, я даже и не замечаю движения Твитча, пока он не прикасается кончиком своего члена моего правильного входа. Тепло, исходящее от него, заставляет меня с шумом выдохнуть.
О, я так этого хочу!
Он убирает свой большой палец из моего заднего прохода, и я с облегчением вздыхаю.
– Хорошая девочка, – наклоняясь ко мне, шепчет он.
Направляя свой член руками, он водит головкой вверх и вниз по моим половым губам, вбирая в себя мое возбуждение. Он не говорит ни единого слова, перед тем, как ввести в меня свой член. Я чувствую шарики его пирсинга, и это дарит мне неповторимые ощущения, которые я никогда раньше не испытывала. Я на подсознательном уровне знаю, что у него на члене есть пирсинг, но это не вызывает во мне отвращения или неприятия.
Он продвигается в меня глубже, и я ловлю ртом воздух. Ощущать его толщину – позволяет мне чувствовать себя заполненной так, как никогда прежде. Я чувствую, как будто потерянная часть меня наконец вернулась на место.
Опасная мысль. Мысль, которую на самом деле мне вовсе не хотелось обдумывать.
Мои глаза закрыты, и я издаю тихий стон, когда его рука снова обхватывает мою талию и он мягко тянет меня назад, а сам делает движение вперёд. Какое странное ощущение! Шарики его пирсинга задевают нечто, что находится глубоко внутри меня и всё мое тело вздрагивает. Пальцы ног сжимаются, я комкаю простыни и издаю громкий стон. Я взвизгиваю, когда Твитч щиплет меня за попу и отвечает на мой немой вопрос:
– Это твоя точка G, детка.
Я думаю, что только неэгоистичный мужчина делает пирсинг на своем члене только для того, чтобы доставлять женщинам удовольствие.
Он глубоко входит в меня и ждёт, пока я привыкну к его толщине, и затем тихо приказывает:
– Убери руки за спину, Лекси.
После приятных ощущений от прикосновения к моей точке G, я, глазом не моргнув, выполняю его просьбу. Я размещаю свои руки сзади на пояснице, и он удерживает их своей огромной ладонью. Он чересчур сильно входит в меня, и укол боли растекается где-то глубоко внутри меня. Он замирает, немного выходит, а потом начинает раскачиваться во мне.
О. Мой. Бог.
Мой рот раскрыт, дыхание становится ещё глубже, и я закатываю глаза.
Он хорош. Действительно хорош.
Наклоняясь немного влево, с каждым своим толчком, он попадает в одну и ту же точку внутри меня снова и снова. И внезапно мое тело вспыхивает, моя киска начинает сжиматься, и я начинаю двигаться ему навстречу.
Затем он выходит.
Какого гребаного черта, Твитч?
На моем лице написано недоумение и повернувшись, я вижу Твитча сидящего на пятках, его губы плотно сжаты в разочаровании.
– Что за черт? Почему ты остановился? – гневно спрашиваю я.
Он подается вперёд, так близко, что его нос почти коснулся моего; его глаза впиваются в мои.
– Не ты руководишь здесь, – объясняет он. – Ты не кончишь без моего позволения. Я отвечаю за твой оргазм, не ты. Ты поняла меня, детка?
Я на самом деле не понимаю, но хочу, чтобы эта глупая беседа закончилась, и чтобы он снова начинил меня, как индейку на День Благодарения. Я киваю, и он спрашивает:
– Тогда почему ты задвигалась навстречу мне и попыталась все взять под контроль?
Чувствуя себя, как ребёнок, которого отчитали, я корчу недовольную гримасу.
– Я этого даже не заметила. Это всё ново для меня, Твитч. Я привыкла принимать участие. Прости.
Своим боковым зрением я вижу, как его руки опускаются на бедра. Он глубоко вдыхает и отвечает на выдохе:
– Ты реально портишь мой положительный настрой.
Я ничего не могу поделать с собой. И начинаю хохотать.
Это самый странный сексуальный опыт, который когда-либо был в моей жизни. Все еще посмеиваясь, я смотрю на Твитча. Похоже, что ему совсем не весело.
Закатив глаза, я подражаю ему и сажусь на пятки.
– О, да ладно. Неужели ты не находишь это хоть немножечко забавным? Я в кровати с незнакомцем, который не позволят мне принять участие в сексе...– играя кончиком ремня, добавляю я. – У меня ремень вокруг шеи и парень, с которым я трахаюсь, говорит мне, что я порчу его положительный настрой! Но нет, он не просто какой-то там парень! Он – парень, который ежедневно наблюдает за мной! Парень, который спас меня от изнасилования!
– Вся эта ситуация... она охрененно смешная! – восклицаю я, хихикая.
Когда лицо Твитча не подает признаков того, что он находит мою историю забавной, мое хихиканье умирает медленной смертью. Я сижу на пятках и наблюдаю за ним утомленным взглядом.
Затем происходит нечто удивительное.
Его губы расплываются в самой ослепительной улыбке, которую я когда-либо видела. Эта улыбка заразна. Я тоже улыбаюсь ему.
– Это не совсем то, что я планировал на сегодняшний вечер, – смущенно признается он и чешет подбородок.
– Я тоже, – внезапно занервничав, признаюсь я.
Когда его лицо становится жёстким и расчётливым, я решаюсь рискнуть своей гордостью. Что, на удивление, оказывается очень непростым. Повернувшись назад, я ложусь на живот, выставив попу и положив руки на поясницу.
– Сегодня ночью моё тело принадлежит тебе, и ты можешь делать с ним всё, что пожелаешь. Покажи мне, как нужно подчиняться. Я готова покориться тебе.
Это занимает десять мучительных секунд, прежде чем я чувствую движение на кровати. Не тратя время на прелюдии в этот раз, его рука возвращается, чтобы поддерживать меня под живот. Он вставляет кончик своего члена в мой скользкий вход и полностью вталкивает его внутрь.
Я заполнена теплой стальной твердостью. И это блаженство.
Его рука сильнее сжимается вокруг меня, и он начинает двигаться во мне. Я очень осторожна в этот раз, чтобы не издать ни звука или не сделать ничего глупого, как, например, кончить прежде, чем мне скажут. Я хочу того, что он делает со мной, не смотря на то, как это все неправильно. Мне нужно снова почувствовать себя сексуальной.
Он вдалбливается в меня, глубоко погружаясь, и низкий стон вырывается из моего горла. Закрыв глаза, я чувствую, как его грудь прижимается к моей спине. Он двигается во мне и эта связь, эта близость, кажется мне почти священной. Его рука берет меня за подбородок и слегка сжимает его, поворачивая мое лицо в сторону. Моя сердцевина начинает пульсировать, а глаза широко распахиваются. Он смотрит на меня, улыбаясь одними глазами. Мои глаза умоляют его. Мне нужно кончить. Сейчас же!
Смотря мне прямо в глаза, он спрашивает:
– Ты хочешь кончить, Лекси?
Я быстро киваю головой. По позвоночнику бегут мурашки и белые пятна затуманивают мое зрение. Как только мои глаза закрываются в наслаждении, Твитч шепчет:
– Кончи для меня.
Сжимаясь вокруг его члена, я пульсирую и стону:
– Да, Боже, да.
Его толчки возобновляются и становятся жестче, неистовее. Снова выпрямляясь, он крепко хватает меня за бедра и притягивает мое тело навстречу своим толчкам. Находясь в секс-коме, все, что я могу делать – это стонать и вздыхать, пока он занят своим делом. Это – удивительное чувство.
– Ты на таблетках? – внезапно хрипит он.
Мои глаза резко открываются. Моя сексуальная кома тут же проходит.
Дерьмо на палочке! Мы не позаботились о противозачаточных! Что, черт побери, со мной не так?
Я виню Твитча в отсутствие моего здравомыслия. Он вводит меня в ступор, и я немею. Шлепок по заду возвращает меня обратно в реальность.
– Да, я на таблетках.
Не проходит и секунды после моего ответа, как его пальцы впиваются мне в бедра, и он так сильно входит в меня, так глубоко, что у меня появляется впечатление, как будто я прыгаю на батуте. Он усиливает свою хватку. Он пронзает меня в последний раз и удерживает меня за бедра на месте.
И я чувствую это. Его оргазм.
Он издает протяжный стон, затем замирает на месте, пока его член внутри меня дергается, и с каждой пульсацией его освобождения, чувство удовлетворения охватывает меня. И какое это чувство! Влажное тепло наполняет меня изнутри. Это потрясающе. У меня никогда не было секса без защиты.
Мой мозг вмешивается:
– Ты действительно понимаешь, что только что у тебя был безумный секс с бездомным, сумасшедшим сталкером, правильно? Ты также позволила этому парню войти в тебя, хотя знакома с ним где-то полторы минуты, – глаза моего мозга широко распахиваются, и он утвердительно кивает. – Ты, моя дорогая, глупая шлюха.
Твитч все еще находится внутри меня. Его большой палец рассеяно гладит мое бедро, и единственные звуки, которые можно услышать в моей комнате – это дуэт тяжелого дыхания. Я улыбаюсь сама себе.
М-ммм.
О последствиях секса без контрацепции я буду волноваться завтра.
Чем, чёрт возьми, всё это было?
Моя голова зудит вокруг пустого пространства, где должен был находиться мой мозг.
Убирайся оттуда, чувак.
Это не то, что должно было произойти сегодня вечером. Она должна была быть напуганной, и слабой, и хрупкой. Не так... мать твою.
Она должна была быть всем, что мне нужно. Она должна была быть кем-то особенным, кем я смог бы управлять.
Кто сказал, что она не такая?
Я привык уже игнорировать голос моего разума, когда он говорит подобные глупости.
Она сказала волшебные слова «Я подчинюсь» и мой член тут же счастлив. Я не мог дождаться, чтоб ворваться в нее, и начать делать то, чего я ждал годами. Но нет. Она не подчинилась так просто... и даже когда она думала, что подчинилась, она отдала всего лишь маленькую часть себя. Не то, что мне нужно от нее.
И это не до-чертовски-статочно для меня.
Мне нужна она. Я хочу ее. Я буду обладать ею.
Необходимость наказать её становится сильнее.
Так почему ты не сделал этого?
Поискав свою футболку, я нашел ее у входной двери вместе с моей остальной одеждой, и натянул ее на себя через голову. Как я и сказал, сегодняшний вечер пошел не по плану. И мне нужно убраться от нее. От ее сладкого запаха, и нежного ротика. Мне нужно подумать.
Возвращаюсь в её комнату, я сажусь на край кровати и одеваю обувь. Не поворачиваясь к ней, я иду обратно в коридор, с дивана беру свою куртку и выхожу через переднюю дверь. Я подал ей ложное представление о том, что сегодняшний вечер значил для меня.
Ничего.
Я знаю, я мудак. Мне даже не жаль.
Когда я захлопываю за собой дверь, я закрываю глаза, прилагая все усилия чтобы не повернуться назад, и не встретиться взглядом с теми большими голубыми глазами.
Нет. Сегодня определённо всё пошло не так, как я планировал.
Я слышу, как защелкивается замок, когда Твитч выходит из моей квартиры. Я не совсем уверена, чего я ожидала... но точно не такого. Я думаю, я ожидала, по крайней мере, что он пожелает мне спокойной ночи.
Я хмурюсь. Мой мозг лихорадочно работает.
С таким его уходом, я чувствую себя, как проститутка, которая заплатила своему герою сексуальными услугами.
И внезапно я чувствую себя грязной.
Поднимаюсь на дрожащие ноги, наши смешанные соки стекают вниз по моим бедрам, и я достигаю ванной комнаты как раз вовремя, чтобы меня вытошнило.
Я проснулась этим утром в скверном настроении. Этого следовало ожидать. Я ложилась спать в скверном настроении, так что это закономерно – проснуться в точно таком же настроении.
После ухода Твитча, и после того, как я сделала безумный рывок в ванную, выдав содержимое своего желудка, я приняла еще один душ той ночью, чтобы очиститься от ощущения грязи, которая покрывала все мое тело. И пока я принимала душ, то задалась вопросом, чем, черт возьми, я думала, позволяя парню, которого толком не знала, потенциально опасному парню, вытворять со мной все это.
Мой разум был пуст. У меня не было ответа.
Это было так глупо. То, что я никогда больше не повторю. Я поклялась никогда больше не делать этого снова.
Потому, что я выше всего этого.
– Что происходит сегодня с твоей задницей? – спрашивает Линг, сощурив глаза.
Я едва смотрю на нее, и продолжаю читать газету, не утруждая себя ответом. Но Линг есть Линг, она не может оставить все как есть.
– Нет, серьезно, Твитч? Или лучше убрать буквы т-в и добавить вперед а-б?
(прим. пер. – Twitch – A bitch – т.е. сука).
Я слышу нотки веселья в ее голосе, и мне хочется перекинуть ее через колено и отшлепать. Это в порядке вещей между нами. Фактически, почти каждое наше утро сопровождается жестким и бурным перепихом. Но мысленно я нахожусь все еще в прошлом вечере. Короче говоря, мне не до этого.
Больше похоже, что моему члену не до этого. Линг не та девушка, с которой он хотел бы поиграть.
Я переосмыслил много вещей с прошлой ночи. Я внимательно посмотрел вокруг себя, заглянул в комнаты моего дома, которые видны из столовой, и вообразил, что этот вид должен был приободрить меня. Но сегодня этого не произошло.
Что ты будешь делать, когда цель, над которой ты работал всю свою жизнь, превращается в облако дыма?
Верно. Ты найдешь новую цель.
С сегодняшнего дня, я задал себе новую цель.
Лекси.
Я жестоко улыбаюсь, просматривая газету.
Я собираюсь сломать её.
Прошла неделя.
Неделя скверного настроения. Неделя беспокойства. Неделя скрытой депрессии.
Вздох.
Это была тяжёлая неделя. Почему, спросите вы?
Ну, ответ прост. Твитч исчез.
На протяжении всей недели я украдкой озиралась вокруг себя, надеясь, что он снова покажется. Или появится. Сделает хоть что-нибудь. Обычно, перед тем, как заметить его, я чувствовала на себе его взгляд. Чувствовала что-то. Но он просто... ушёл.
Оставив меня с моими мыслями, которые вихрем проносятся в моей голове.
Неужели наш секс был настолько плох? Так плох, что мой сталкер бросил меня? Я знаю, это было неловким, но кульминация была отличной... не так ли?
Быть брошенной своим сталкером – довольно паршиво. То есть он наблюдает за тобой неделю за неделей в течение почти целого года, потом вы занимаетесь сексом, и он после этого думает: «Ну, перепихнулись по-быстрому и хватит. Твоя роль жертвы больше не требуется. Не звони мне, я сам позвоню. Дело не в тебе... а во мне. Мы просто на разных стадиях наших «сталкер и его жертва» отношениях. Мне нужно время».
Насколько же ты жалкая! Тебя, на самом деле выводит из себя, что твой сталкер больше не прячется где-то в тени. Это просто... плачевно.
Я знаю, что это странно, чёрт побери! Именно поэтому у меня такое скверное настроение. Так что, когда я располагаюсь за моим письменным столом, подношу кофе к губам, и меня прерывает стук в дверь, я рычу. Да. На самом деле, рычу:
– Что надо?
Из-за двери показывается Чарли, просовывая своё милое круглое лицо в мой кабинет:
– Эй, Лекс, у тебя есть минутка?
Как я могу быть такой грубой с Чарли?! Он всегда такой вежливый и тактичный. Я чувствую себя настоящей стервой из-за своего тона. Он заставляет меня почувствовать себя ещё хуже, когда на его лице отражается беспокойство, и он тихо спрашивает:
– Лекс, ты в порядке? Ты выглядишь подавленной.
Чёрт. Заставь меня почувствовать себя куском дерьма, почему бы и нет?!
– Просто немного разболелась голова, – выдавливая улыбку, сообщаю ему я. – Ничего такого, с чем не смогло бы справиться обезболивающее.
Он всё ещё выглядит обеспокоенным:
– Я могу попросить кого-нибудь ещё заняться этим делом. Ничего страшного.
– Положись на меня, Чарльз! – улыбаясь еще убедительнее, я хлопаю по столу. – В чём дело?
Кажется, он, наконец, верит, что я в порядке, потому как принимается объяснять:
– У нас новый спонсор. Пластиковая компания, которая хочет вносить ежегодный взнос ближайшие пять лет.
Это потрясающе! Хоть нас и финансирует правительство, но существуют тонны некоммерческих и благотворительных организаций, которые нуждаются в деньгах, чтобы продолжать делать то, что они делают. Правительство помогает всем, кому может, но денежные средства ограничены и нет возможности помочь всем без исключения. Это очень печально. Приюты для женщин, обеды для бездомных, центры для беспризорников остаются на плаву благодаря частным пожертвованиям. И если речь идет о пятилетнем соглашении, то мы, должно быть, говорим о кругленькой сумме.
Сдерживая свою внезапную радость, я тихо спрашиваю:
– Сколько в год?
– Пятьсот тысяч, – расплывается в улыбке Чарли.
Я хватаюсь за край стола, чтобы не сползти на пол в обмороке. Это немыслимая сумма денег, которую может пожертвовать какая-либо кампания. Это два с половиной миллиона долларов за пять лет! Это невероятно... удивительно... поразительно! Это сумма, которую мы сможем употребить на столько добрых дел. Большие деньги означают большие проекты.
Я витаю в облаках!
Встаю так быстро, что у меня кружится голова, подхожу к Чарли и кладу свои дрожащие руки ему на плечи, от волнения вцепившись ему в одежду. Я открываю рот, пытаясь выразить всю степень своей радости... но так ничего и не могу произнести. Чарли смотрит на мою отвалившуюся челюсть и тихо смеется.
– Вот почему я хотел, чтобы именно ты занималась этим и узнала все подробности, – он ласково смотрит на меня. – Никто не заботится о других так, как ты, Лекс.
Вновь обретая голос, я улыбаюсь своей первой за эту неделю искренней улыбкой:
– Пришли их ко мне.
Улыбка Чарли меняется.
– Хорошо. Но, Лекс... – он замолкает, и я вопросительно поднимаю брови. Чарли медленно качает головой и произносит: – Просто... просто помни наш девиз, ладно?
Развернувшись, он выходит из моего кабинета, оставляя меня в смятении и в недоумении. Наш девиз.
Равенство выше стереотипов.
В нашей области мы имеем дело с разными людьми, из разных социальных слоев, рас, и религий. В нашей работе нет такого понятия, как норма. И печальная правда состоит в том, что это очень легко – повесить ярлык на человека, которого вы совсем не знаете. Нашему разуму достаточно одного взгляда на человека, чтобы составить о нем мнение и определить тот тип человека, к которому, как мы полагаем, он относится.
И в девяноста девяти процентах из ста, мы ошибаемся.
Ну, теперь я начинаю нервничать. Беру свой кофе, я направляюсь к двери, и по пути задеваю каблуком за ковер. Я качаюсь, но остаюсь на ногах, хотя все же умудряюсь расплескать кофе себе на руку и на пол.
Подняв голову в безмолвной молитве, я делаю глубокий вдох и подхожу к столу, из ящика которого вытаскиваю горсть салфеток. Немного приподняв юбку, я опускаюсь на колени и начинаю вытирать лужу на полу.
Кто-то откашливается. Если быть точной, мужчина.
Всего в шаге от меня я замечаю пару итальянских кожаных мужских туфель. Неплохо. Продолжая свой путь вверх по чёрным брюкам, которые обтягивают крепкие мужские ноги, мои глаза скользят по его паху к ремню...
Этот ремень.
Мои глаза расширяются. Тот самый ремень!
Пробежав беглым взглядом по его свежей белой рубашке, шёлковому чёрному галстуку и классическому чёрному пиджаку, мой взгляд поднимается выше и встречается с парой полуприкрытых карих глаз.
Моё сердце ускоряет свой ритм.
Что здесь происходит?
Я всматриваюсь в его лицо, а он смотрит на меня в ответ. Мой взгляд медленно движется по маленькой татуировке «13» на его скуле, потом спускается по искусным завиткам, цветным и серым, которые украшают его шею и выглядывают из-под ворота рубашки. Мы продолжаем смотреть друг на друга. Я пытаюсь понять, что, черт побери, тут происходит, а он, пытается оценить мою реакцию на то, что мы встретились в более... профессиональной обстановке.
Делая небольшой шаг мне навстречу, он оказывается невозможно близко ко мне. Моя грудь слегка задевает его колено. На его губах появляется кривая усмешка, и он смотрит на меня снизу-вверх, стоящую перед ним на коленях. Одной татуированной рукой он поправляет запонку на другой.
– У меня появилось странное чувство дежавю, – донесся до меня его хриплый голос.
О, мой гребаный бог.
Этого не может быть.
Проклятье.
Я совсем не планировал, что наша встреча с красавицей Алексой Балентайн произойдет подобным образом – она стоит передо мной на коленях. И по выражению ее обескураженного лица, она тоже такое не планировала. Но все получилось именно так.
Ее ясные голубые глаза впиваются в мой ремень, и ее зрачки моментально расширяются. Она судорожно втягивает воздух.
Твою мать, твою мать, твою мать!
Ей понравился ремень. Он никому не нравился. Им можно задушить, в конце-то концов. Я издаю слабое рычание, и она запрокидывает голову, смотря на меня снизу-вверх. Она старается избежать моего пристального взгляда. Мне это не нравится.
Протягивая руку, я уверенно беру ее за подбородок и поднимаю лицо вверх. У нее не остается выбора, кроме как установить зрительный контакт. Когда наши глаза встречаются, ее лицо вспыхивает, а губы плотно сжимаются, скорее всего, от раздражения и недовольства.
– Что ты здесь делаешь? – шепчет она.
У меня нет привычки упрощать для кого бы то ни было неловкие ситуации, поэтому я тихо говорю ей в ответ:
– Ты уже влажная, не так ли, Алекса?
Шипя на выдохе, она закрывает глаза:
– Ты не должен быть здесь. У меня назначена встреча.
Сжав ее подбородок немного крепче, я отвечаю скучающим голосом:
– Я знаю. «Фалькон Пластик». Благотворительный взнос. Деловая беседа. И все такое.
Ее глаза вот-вот готовы выскочить из орбит.
– Т-так т-ты все еще наблюдаешь за мной? – заикаясь, спрашивает она. – Я-я не видела тебя поблизости. И даже не ч-чувствовала твое присутствие. Я думала, что ты больше не придешь...
Не дав ей закончить, я беру ее за руку и осторожно тяну вверх. Она встает, поправляет юбку, и я сообщаю:
– Я – владелец «Фалькон Пластик», Лекси.
Выражение ее лица с округлившимися глазами и невероятным удивлением... просто бесценно. Мне нравится ее реакция. Между нами повисает неловкое напряжение. Такое плотное, что его можно разрезать ножом. Это то, что мне нравится. Мое любимое занятие. Ставить людей в неудобные для них ситуации. Это забавно.
– Я и есть твоя деловая встреча, малышка, – я расплываюсь в чересчур довольной улыбке.
Ее следующие слова заставляют мою улыбку исчезнуть.
– Н-но я думала, что ты бездомный, – лепечет она.
Кровь закипает у меня в жилах.
Нет.
Моей гордости... это не нравится.
Я был бездомным. То были лучшие годы в моей жизни. И это не шутка. Когда мне было восемь лет, я решил, что быть бездомным – это гораздо лучше, чем быть боксерской грушей для одного жирного, отвратительного слизняка, который заслужил ту смерть, которую он и получил в конечном счете. И моя жизнь была лучше. Я узнал, что на улицах много таких же детей, как я. Убежавших из дома. Убежавших от неминуемой смерти. Для большинства людей, дом – это безопасное место. Убежище. Не для меня. Мой дом был... адом. Гребаным кошмаром.
Сделав два шага назад, я медленно поднимаю руку и переворачиваю табличку на двери. Эта комната теперь занята. Я, не торопясь, закрываю дверь, и когда замок громко щелкает, Лекси подпрыгивает на месте от... испуга? От предвкушения? От желания? Я не уверен. Женщины – сложные существа.
Смотря назад, я тяну за верёвку, висящую сбоку от меня и наблюдаю за тем, как жалюзи опускаются до самого пола, отрезая нас от остального мира.
На лице Лекси написан испуг. Но я знаю, что это не так. Она не боится меня. О, нет. Она боится себя. И своей собственной реакции на меня.
Я предупреждал ее. И я имел в виду то, что сказал. Она никогда не захочет никого другого, после того, как я закончу с ней. И после того, как я закончу, я уйду. И никогда не оглянусь.
Возвращаясь к сути нашего разговора, я провожу пальцами по моему правому манжету, вытаскивая запонку.
– Как ты можешь видеть, я, совершенно точно, не бездомный, – растягивая слова, говорю я слегка охрипшим голосом.
Больше нет. И никогда им не буду вновь.
Я приближаюсь к ней, и она отступает, вплоть до того, пока она не задевает ногами край стола с тихим стуком. Пальцами правой руки расстегиваю другой манжет. Закончив, я снимаю свой пиджак, бросаю его на ее стол и закатываю рукава рубашки до локтей. Мой мозг, как всегда расчетливый, предлагает, чтобы я поиграл со своей новой игрушкой. Кто я такой, чтобы отказывать себе в простом удовольствии? Я не могу сказать себе «нет». Она выглядит такой взволнованной и кроткой в данный момент. А я всецело тверд.
С волками жить....
Я останавливаюсь, когда ногами касаюсь ее. Я поднимаю руку к ее щеке и когда начинаю гладить кожу на ее подбородке, по ее телу пробегает дрожь, как от электрошока. Мой член подскакивает. Нам это нравится. Касаясь ее головы своей, я трусь кончиком носа об ее нос.
– Я готов дать много денег для твоего дела, мисс Балентайн.
Ее дыхание обжигает мне губы. Не отдавая себе в этом отчет, она медленно тянется к моему рту. Отстранившись, я продолжаю:
– А что ты готова сделать для меня?
Взгляд Лекси встречается с моим. В ее глазах так много разных эмоций.
