Текст книги "Неукротимый (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

 Я вернулась в реальность, когда Твитч потянул меня вверх, чтобы я встала перед ним. Расставив свои ноги, он тянет меня за руку, пока я не оказываюсь между ними. Разглядывая меня с замешательством в глазах, он говорит:

 – Думаю сейчас, я готов для этих губ.

 Его глаза опускаются к моему приоткрытому рту, и я трепещу. Его рука обнимает меня за талию, крепко удерживая меня напротив него. Всем телом я прижимаюсь к нему, мой язык выскальзывает, чтобы увлажнить нижнюю губу. Я хочу этого поцелуя так сильно, что мой голос звучит неубедительно даже для меня:

 – Ты манипулируешь мной.

 Вытягивая свободную руку, он пальцами перебирает прядь моих волос, и открыто признает:

 – Да, – наклонившись, его губы на мгновение касаются моих, прежде чем он шепчет у моей щеки:

 – Ты понятия не имеешь, насколько большим подарком являются эти мои слова. Но поймешь.

 Я не понимаю, что это значит. Прежде, чем у меня появляется время задуматься об этом, он приказывает:

 – Теперь, поцелуй меня, Лекси. Я не буду просить еще раз.

 Тяжело дыша, я касаюсь, к его обнаженной груди. Нежно глажу ее твердое тепло. Преодолевая расстояние между нами, наши губы соприкасаются, и мое тело вздрагивает. Я тихо постанываю, прижимаясь немного сильнее, пока наши открытые рты трутся, вдыхая друг друга. Рука вокруг моей талии сжимается.

 Его вкус. Шоколад и мята. Просто... потрясающе.

 Этот вкус теперь запечатлен в моей памяти. И одного вкуса недостаточно.

 Мой рот накрывает его, оставляя маленькие поцелуи на его неожиданно пассивном рте. Его язык выскальзывает, и на мгновение, я забываю, с кем я. Игриво отстраняясь, улыбаюсь, когда он рычит, притягивая меня обратно к своему телу.

 Хлопок!

 Моя попа пульсирует, а его рот проглатывает мой удивленный вскрик. Теперь не пассивный, его рот пожирает мой, с жадностью пробуя меня, упрашивая мой язык поиграть с ним.

 Мою уже влажную сердцевину затопляет.

 Подняв руки между нашими телами, я ладонями прикасаюсь к его лицу, и он позволяет мне сделать это лишь на мгновение, прежде чем нежно убирает мои руки от себя, отодвигая меня.

 Воздух в офисе плотный, слышно только наше тяжелое дыхание. Твитч внезапно выпрямляется и отходит от меня:

 – Я позвоню.

 И вот так просто меня прогоняют.

 Я выхожу из «Фалькон Пластик» осведомленная немного больше, и сильно обеспокоенная, потому что, честно говоря, я понятия не имею, с кем имею дело.

 Было около 7 утра, когда зазвонил мой телефон. Едва проснувшись, и попив кофе, я открываю и читаю сообщение:

 Неизвестный номер: Суббота. Оденься прилично.

 Я смотрю на сообщение примерно с минуту, прежде чем ответить, точно зная, кто его прислал.

 Я: Кто это?

 Не проходит и десяти секунд, когда я получаю ответ.

 Неизвестный номер: Лекси...

 И я почти слышу предупреждение в его голосе через смс-ку. Я хихикаю, печатая ответ.

 Я: Да. ТВИТЧ. Я поняла. Одеться прилично. Что-нибудь еще?

 Это сообщение, должно быть, ошарашило его, потому что я не слышала звонок моего телефона целых пять минут.

 Неизвестный номер: Нет.

 Улыбнувшись самой себе, я быстро сохраняю его номер в моей телефонной книге, иду в ванную и включаю душ, стараясь не думать о том, что парень, которым я увлеклась, по факту, наркодилер.

 Как только я чувствую на себе его взгляд, на моем лице появляется глупая улыбка.

 Беру свои суши и бутылку воды с прилавка в кафе около моей работы, иду к скамейке в парке через улицу. Я сажусь, и осторожно высматриваю его. В солнцезащитных очках, чтобы никто не догадался, что на самом деле я делаю. И вдруг все внутри у меня сжимается.

 «Он все еще наблюдает за тобой. Ты случайно не забыла, что он наркодилер? И ему явно требуется научиться держать себя в руках. Что заставляет тебя думать, что хоть какая-то часть этого парня хороша для тебя? Он идет вразрез со всем, с чем ты работаешь. Не разрушай свою жизнь из-за такого парня. Он просто парень. Один из самых опасных, вообще-то. Очнись!»

 Я обдумаю это. Я так много работала, чтобы стать тем, кто я есть. Я не сделала ничего, чтобы поставить под удар свою работу.

 И хоть я и говорю это, я знаю, что это ложь. Так как вот она я, все еще желающая позабавиться с моим сталкером, несмотря на то, что он рассказал мне такие вещи, из-за которых меня могли бы уволить. Он не стоит этого. Я знаю. Так, почему я....

 Дзынь.

 Почти роняя телефон, я подрыгиваю от удивления, и прислоняю руку к груди.

 Твитч: Что случилось?

 Смотря на сообщение, я думаю «ты», прежде чем пишу простой ответ.

 Я: Я не знала, что ты все еще наблюдаешь. Ты удивил меня.

 Почти сразу же пришел ответ.

 Твитч: Прежде ты никогда не удивлялась.

 Я морщу лоб.

 Я: Ну, ты не делал ничего, чтобы спрятать это.

 Я жду, и жду, и жду. Минуты идут, и никакого ответа нет. Положив телефон, я тянусь к бутылке с водой, и в этот момент приходит смс-ка, и то, что он написал мне, взрывает мой мозг.

 Твитч: Возможно, я вообще не прятался.

 Поднимаю голову, больше не беспокоясь, заметит ли он, что я наблюдаю за ним, оглядываюсь во все стороны, высматривая фантом мужчины.

 Но как обычно, он исчез.

 Бросая телефон на колени, я расслабляюсь на скамейке, и выдыхаю. Меня не волнует, будет ли это смертельным для меня, но я собираюсь узнать больше об этом странном мужчине. И в этом случае, я понимаю, что терпение – определенно, преимущество.

 Субботняя ночь наступает достаточно быстро, и вот я смотрюсь в зеркало.

 – Почему ты всегда наряжаешься в Клеопатру? Я хотела быть Клеопатрой, – говорю я, надувшись, и смотрю на отражение Никки, она сидит на моей кровати, и наносит блеск персикового цвета на свои выпяченные губы.

 Даже не взглянув на меня, она продолжает красить губы, и мягко говорит:

 – Потому что Клеопатра мне больше подходит. Ты не можешь быть Клеопатрой. Она была вся такая «смерть этому человечишке, смерть тому», а ты была бы «как мы можем помочь всем этим людям?»

 Я тихо смеюсь. Она отчасти права.

 – Нет, крошка. Ты не Клеопатра. Ты – ангел. Самый красивый.

 Рычание у двери привлекает мое внимание. Дэйв стоит там, надув губы, удерживая его пояс с мечом:

 – Я не могу надеть это.

 Он не в том настроение, в котором будет, как я надеялась. Оказывается, Фил счастлив снова быть одиноким, а Дэйв, видимо, не обрадован этой новостью.

 Подойдя к нему, я беру пояс и оборачиваю вокруг его талии. Он сегодня пират, одетый в кожаные бриджи, дутую рубашку, на глазу повязка, также имеется и меч. Полный комплект. Требуется несколько секунд, чтобы застегнуть пояс, после чего он выдыхает:

 – Спасибо, крошка.

 Смотря ему в глаза, я нежно отвечаю:

 – Мы не обязаны идти. Мы можем взять в прокате фильмы, позависать здесь, и лопать нездоровую пищу до потери сознания.

 И Дэйв улыбается. Первой настоящей улыбкой за прошедшую неделю. А потом замечает мой костюм. Отходит, чтобы лучше рассмотреть меня и выражение его лица становиться нежнее:

 – Ты, действительно, ангел. И выглядишь великолепно. Это идеально тебе подходит.

 Дотянувшись рукой до его щеки, я глажу ее, он принимает этот жест лишь на секунду, прежде чем отстраняется, откашливается, и выходит из комнаты:

 – Я буду в гостиной.

 Я ожидаю, когда Никки закончит макияж, идеально подходящий к ее костюму. Поворачиваюсь к зеркалу, и внимательно разглядываю себя.

 Длинное белое платье, которое на мне надето – милое и простое, с длинными рукавами, украшено маленькими жемчужинками и кристаллами, блестящими по всей длине. Оно великолепно. Ценник на костюме перевалил за тысячу долларов, но оно обалденное. Твитч может это себе позволить. Мои крылья обманчиво легкие, принимая во внимание, что их кончики доходят до моей попы. У костюма нет ореола, но в комплекте есть диадема, также переливающаяся кристаллами и жемчугом. Мои длинные темные волосы спадают свободными волнами, и Никки наложила особенные тени мне на глаза, которые замерцали и стали жемчужно-белыми. На мои губы она нанесла немного блеска, и все, я готова идти.

 Никки кричит:

 – Готова?

 Кивая моему отражению, я тихо отвечаю:

 – Да.

 Готова настолько, насколько это возможно.

 Приехав к историческому особняку в Дэрлинг Поинт, я задаюсь вопросом, сколько стоит арендовать это место на ночь. Я знаю, Твитч – богат, но такое место стоило бы примерно двадцать миллионов долларов, если его купить, так что аренда за ночь – сотни тысяч. я уверена. Такси останавливается, и мы втроем, не веря, смотрим друг на друга. Дэйв спрашивает:

 – Ты уверена, что это то самое место?

 С таким количеством автомобилей около этого места, я бы сказала “да”, но на всякий случай проверяю адрес на приглашении.

 – Да, все правильно. Это здесь.

 Ники говорит с трепетом:

 – Это потрясающе. Так красиво.

 Я согласна. Это бесподобное место.

 Расплатившись с таксистом, мы выходим к великолепному дому. У гигантских двойных ворот стоят охранники, проверяя пригласительные и ID гостей. Мое лицо вытягивается, я впечатлена так же, как и мои друзья. Приближаемся к громадному охраннику, и он проверяет наше приглашение и удостоверения личности. Внутри у меня все подпрыгивает, когда этот парень-охранник смотрит мне в глаза, достает рацию, и говорит:

 – Она здесь.

 Не улыбки. Ничего. Придурок-охранник говорит:

 – Ждите здесь.

 Как будто я собиралась провальсировать мимо него, поднять шумиху или разругаться в хлам.

 Борясь с сильным желанием закатить глаза, я открываю рот, чтобы что-то сказать, и в этот момент низкий и знакомый голос произносит:

 – Посмотрите на это. Настоящий ангел.

 Хэппи подходит поближе, и чертовски удивляет меня, быстро обнимая и целуя в щеку. Улыбаясь, я спрашиваю:

 – Без костюма?

 Он широко улыбается.

 – Нет, я сегодня слежу за безопасностью. Или я, может быть, делаю это, потому что чертовски ненавижу наряжаться, – он подмигивает мне, позволяя нам понять, что это и есть та самая причина.

 Хихикая, я представляю их:

 – Никки и Дэйв, это Хэппи

 Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, они стоят с открытыми ртами и похотливыми глазами смотрят на мускулистого, лысого мужчину. Я мысленно съеживаюсь.

 Проклятье. Получается неловко.

 Но я удивляюсь вдвойне, когда Хэппи ухмыляется и оценивает их взглядом. Обоих. Святое... Вау! Этого я не ожидала.

 Хэппи подставляет один локоть мне, другой Никки, мы хватаемся, и он провожает нас к гольф-кару, припаркованному прямо у ворот. Хэппи объясняет:

 – Твитч не знал, будут ли сегодня на вас туфли на высоких каблуках. Он не хотел, чтобы весь путь до дома вы шли пешком.

 Никки поворачивается ко мне, смотрит щенячьими глазками и говорит:

 – Так мило.

 О, Боже мой. Посмотрим, будет ли она думать так же после того, как познакомится с ним.

 Гольф-кар отъезжает, и через несколько минут мы у дома. Чтобы добраться туда, понадобилось примерно пять минут, объезжая толпы идущих по дорожке из гравия. Как только мы подъезжаем к дому, Хэппи паркуется, и помогает выбраться Никки, пока Дэйв помогает мне. Хэппи смотрит на нас, и говорит:

 – Сегодня ночью еще увидимся. Оставь для меня танец, хорошо?

 Мы все втроем глупо киваем, а он, уходя, хихикает. Дэйв тотчас же изрекает:

 – Я забил его.

 Милое личико Никки искажается:

 – Он явно по женщинам, Дэйв. Ты видел, как он смотрел на меня? Он хочет меня.

 Дэйв возражает:

 – Да, прям, ага. Он смотрел на тебя только потому, что у тебя помада на зубах.

 Ах. Вот примадонна, по которой мы все скучали!

 Никки громко выдыхает:

 – Ты лжешь!

 И ищет в своем клатче маленькое зеркальце. Она трет кончиками пальцев свои зубы, а я смотрю на Дэйва, и шепчу ему:

 – Ты злюка.

 Ухмыляясь как придурок, какой он и есть, он пожимает плечами и отвечает мне:

 – Он хочет меня.

 И честно говоря, я понятия не имею, кого хочет Хэппи. По нему сложно определить.

 Дэйв встает между нами, Никки и я просовываем руки под его локти, и входим. Вход ведет в холл, который можно описать, как удвоенный бальный зал. Шелковые шторы изумрудно-зеленого и рубиново-красного оттенков свисают с потолка.

 Высший класс.

 Дом элегантный. Шикарный. И создан со вкусом.

 То тут, то там расположены произведения искусства и, хотя это должно выглядеть странно, это не так. Это невероятно. Занимая в очереди место в танцзал, мы ждем, осматриваясь по сторонам, до тех пор, пока кто-то не откашливается рядом с нами. Повернувшись, я вижу перед собой скучающую Линг. Она выглядит изумительно. Если честно, я на самом деле не уверена, кто она, но на ней надето черное блестящее платье, волосы убраны в стиле шик, на руках длинные черные перчатки и украшения из жемчуга. Сейчас, когда я лучше присмотрелась к ней, она, возможно, Одри Хепберн “а-ля Завтрак у Тиффани”. Она едва сдерживается, чтобы не закатить глаза, когда говорит нам:

 – Вам не нужно стоять в очереди. Пройдемте со мной.

 Сука.

 Молча, мы следуем за Линг от огромной очереди к спрятанной за великолепными шторами, двери. Осмотрев Дэйва с ног до головы, она облизывает губы:

 – Короткий путь.

 Когда она отворачивается от нас, Дэйв поднимает брови, а я закатываю глаза в манере "не спрашивай меня ни о чем". Длинный узкий коридор, который, кажется, продолжается вечность, выводит нас на кухню. Обслуживающий персонал суетится и толкается, в то время, как мы их обходим. Я хватаю Никки, ворующую что-то с подноса, и заталкивающую это себе в рот так быстро, как только может. Я предостерегающе смотрю на нее, а она пожимает плечами, прожевывая, прежде чем прошептать:

 – Это было божественно.

 Когда мы доходим до другого коридора, Линг поворачивается ко мне, но говорит, не смотря на меня:

 – Идите по коридору. Первая дверь слева.

 Посмотрев сквозь свои длинные ресницы на Дэйва, она проводит пальцами вниз по его груди к животу прежде, чем облизывает губы, и уходит. Мы долго молчим, прежде чем Никки бормочет:

 – Ее гей-радар сломан.

 Тихо хихикая, я открываю дверь, а мои глаза оживляются, когда я понимаю, что мы вышли прямо в танцзал.

 Это место... О, Боже, это место! Оно сногсшибательно, я хочу здесь жить. Во веки веков. Аминь.

 Это воплощение элегантности. Блестящий белый пол из кафеля отполирован и натерт воском, а высокие, массивные колонны в греческом стиле через каждые несколько ярдов, переливаются белым. Кажется, что они поддерживают комнату, а стены сияют золотым и персиковым цветами. Шторы, также персикового цвета, украшают шесть эркеров с обеих сторон.

 Круглые столы, на восемь человек каждый, удобно расставлены по комнате. Белые скатерти соответствуют белым чехлам на стульях, каждый стул украшен золотыми и персиковыми лентами, завязанными бантами.

 И вот мы, три "незначительных человечка", которые не смогли бы себе позволить приехать на такой благотворительный бал, открыто пялимся на окружающее нас пространство.

 Минуту спустя, Никки бормочет:

 – Возможно, нам следует надеть маски.

 Я все время держала в руке маску. В приглашении было сказано, что обязательным атрибутом является костюм, а маска – по желанию, и как я вижу, большинство женщин были здесь в масках, а мужчины – нет. Теперь ясно, почему, когда я спросила Дэйва, какую маску он выбрал, он засмеялся. И смеялся. И смеялся очень долго.

 Я киваю Никки. Она подходит ко мне поближе, чтобы помочь надеть маску. Она немного необычная, но я не смогла отказаться от нее. Она вся из белого кружева в форме бабочки, с оборкой из белого бархата, и крепится к волосам. Она такая легкая, что я даже не чувствую ее на себе, и, хотя закрывает большую часть моего лица, вы все еще сможете узнать меня. Никки выбрала черную с золотым маску «кошачьи глаза», которая крепится к длинной, толстой палочке в ее руке.

 Обе в масках, мы улыбаемся друг другу, и берем Дэйва под руки. Проходя мимо винтовой лестницы, я чувствую на себе взгляд. Останавливаясь, я ищу его.

 Я нахожу Твитча на лестнице, спускающегося ко мне. На нем черные слаксы, белая рубашка, и черные блестящие крылья. Крылья изодраны и потрепаны. Его слаксы также разодраны, а белая рубашка порвана и помята. Красные капельки засохшей краски капают из сердца. Что-то черное, похожее на сажу, втерто в его лицо, чтобы он выглядел грязным. Когда он подходит к нам, он осматривает Дэйва с ног до головы, и хрипло говорит:

 – Я полагаю, это принадлежит мне.

 Он протягивает руку, ладонью вверх, и я даже не осознаю, в какой момент я отпускаю Дэйва, и отодвигаюсь, чтобы встать рядом с Твитчем. Просовывая мою руку под свой локоть, он протягивает свободную руку Дэйву, и знакомится:

 – Ты – Дэвид Аллен.

 Дэйв кивает, ошарашенный. Отпустив руку Дэйва, он берет маленькую ручку Никки и целует ее:

 – А ты, должно быть, прекрасная Николь Палмер.

 О, мой Бог! Он ведет себя так чертовски обходительно с моими друзьями. Ух, ты!

 Стиснув зубы, и схватив его за рубашку, я смотрю, как мои друзья глупеют рядом с Твитчем, а я борюсь с желанием закричать «Это ловушка! Не видитесь на это!» и просто продолжаю держаться за него. Он немного болтает с Никки и Дэйвом, и Никки стреляет в меня глазками, одобряя его. Я вижу, что у Дэйва есть сомнения, он рассматривает татуировки на шее и руке Твитча. Я хочу щелкнуть его по носу, и сказать, что нельзя вешать ярлыки на людей, но в этом случае я была бы неправа.

 Твитч такой, как предсказывает его ярлык. И это отстой.

 Я хотела бы, чтобы он был другим. Он точно не подходит на роль бойфренда. И еще у него есть девушка. По крайней мере, я думаю, что есть. Сучка Линг.

 Внезапно мы идем в противоположном направлении от моих друзей. Хмуря брови, я спрашиваю:

 – Куда мы идем?

 Он безэмоционально отвечает:

 – Я сказал им, что забираю сегодня тебя на свидание.

 Он смотрит на меня, и его губы подергиваются:

 – Николь, кажется, я понравился. Дэвиду не очень.

 Я поддеваю его:

 – Это потому, что внешность обманчива! Никки – безнадежный романтик, в то время, как Дэйв может учуять дерьмо за милю.

 Он не отвечает, просто продолжает меня вести, кивнув головой. Мы останавливаемся в пустом углу комнаты, и Твитч рассматривает мой костюм.

 Чем больше он смотрит, тем больше кажется разгневанным. И вдруг я цепенею, понимая, что сделала неправильный выбор. Стараясь увести от себя его внимание, я спрашиваю:

 – Кем предполагается, ты нарядился?

 Его пристальный взгляд еще немного путешествует по моему телу. Чуть позже, его прикрытые глаза, наконец, добираются до моих. Рассмотрев мое лицо достаточно долго, он, в конце концов, отворачивается и смотрит в толпу:

 – Любовью.

 Все мое тело покрывается мурашками, и я, однозначно, дрожу.

 Любовь? Он – Любовь? Что за ерунда? У меня с ним очень разное представление о любви. Это печально. Просто... печально.

 Поймав мой взгляд, он хмурится:

 – Не делай этого.

 Мое лицо вытягивается, и, как только я собираюсь спросить его, что он имеет в виду, он добавляет:

 – Не испытывай жалость ко мне. И не думай, что ты знаешь меня. Ты ничего обо мне не знаешь.

 Мое лицо вспыхивает, желая избежать ссоры, я отпускаю его рукав, и начинаю отходить от него. Он ловит мою руку, и крепко ее удерживая, ведет меня в другом направлении. Сбитая с толку, я тихо спрашиваю:

 – Куда мы идем?

 Он долго ведет меня, прежде чем отвечает:

 – Я проведу тебе экскурсию по моему дому.

 Он только что сказал, что это его дом? Это его дом?

 С открытым от удивления ртом, вслед за ним я выхожу из танцзала, далее вниз по коридору, а потом вверх по узкой лестнице. Когда мы поднимаемся наверх, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня и получше разглядеть мое однозначно очевидное удивление.

 – Не будь так потрясена, Лекси. Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь. Деньги приходят легко. Потратить их еще легче. И у меня не много отдушин.

 Его скучающий тон превращается в раздраженный.

 Когда он притягивает меня ближе, я говорю:

 – Линг – твоя девушка?

 Украдкой наблюдая за ним, я замечаю, что его уголки его губ подрагивают:

 – Это имеет значение?

 Да!

 Подражая его скучающему тону, я нагло лгу:

 – На самом деле, нет. Пока это не касается меня или мужчин, с которыми я… хммм… встречаюсь.

 Он сильно хватает меня за руку, и внезапно я оказываюсь прижатой к стене. Тяжело дыша, я наблюдаю, как из темного принца он превращается во что-то демоническое. Его глаза вспыхивают, а лицо в гневе искажается; наклонившись, он через платье хватает мой бугорок, и произносит сквозь сжатые зубы:

 – Никто не прикоснется к тебе. Ты поняла это? Больше никто не получит тебя, и не будет с тобой так долго, как я хочу тебя. И после того, как я закончу с тобой... – он проводит языком по линии моего подбородка. Я часто моргаю. Он прижимает свою эрекцию к моему бедру: – ты никогда больше не будешь удовлетворена. Никто никогда не позаботится о тебе так, как я. Так как я знаю, ты хочешь. Я знаю, что тебе нужно, Лекси, даже если ты не знаешь сама. Но я научу тебя.

 Мое сердце практически выскакивает из груди. Я немного напугана, и не уверена, что сделать тем, что он мне сказал. Помимо его слов о том, что он бросит меня. Невозможно. Но факт. Вот почему я просто должна уйти. И мне нужно это озвучить. Что я и делаю.

 Я неуверенно шепчу:

 – Мне нужно убраться от тебя.

 Его нос трется о мой, и мои глаза закрываются. Нижней губой он слегка касается моей, шепчет в ответ:

 – С чего ты решила, что я позволю тебя это, Алекса?

 Внутри меня все сжимается. Открыв глаза, я серьезно спрашиваю:

 – Почему ты наблюдаешь за мной? Мне нужно знать.

 Потом все сжимается еще раз, когда он вздыхая, рассматривая мое лицо, как будто это произведение искусства, затем наклоняется и целует кончик моего носа. Он делает это так нежно, так сладко, что болит душа.

 – Всему свое время. Ты меня не знаешь. Пока что.

 Это звучит, почти как обещание. Мое сердце запускается снова. Я смогу жить с этим. Небольшое обещание неплохо на данный момент. Я не жду многого, так что думаю, что получу как раз то, чего ожидаю.

 Глубоко вздохнув, я смотрю на его лицо, измазанное сажей, и меняю тему:

 – Ты собираешься испачкать меня.

 Его глаза темнеют:

 – Детка, я уже это сделал.

 И я знаю, что то, о чем он сказал, не имеет никакого отношения к саже.

 Он дотягивается рукой до дверной ручки слева от меня, затем слышится скрип открываемой двери. Чуть больше секунды мы смотрим друг на друга, прежде чем он берет меня за локоть и проводит в громадную спальню. Моя сердцевина взволнованно сжимается при виде королевского размера кровати в правой стороне комнаты, но я беру себя в руки.

 Твитч встает около меня, поигрывая запонками, и с близкого расстояния я замечаю, что сегодня они из черного оникса в форме черепа со скрещенными костями. Он говорит:

 – Каждый раз, когда ты здесь – это твоя комната. Ты получишь ключ и набор входных кодов. У тебя будет доступ ко всему дому, и я хотел бы, чтобы ты бывала здесь, по крайней мере, три ночи в неделю.

 Когда я слышу слова «твоя комната», мой мозг шепчет «Этот парень сошел с ума. Лучше бы нам уйти отсюда».

 Неспособная осознать, что конкретно мы здесь обсуждаем, я пользуюсь возможностью и прогуливаюсь по комнате. Дойдя до солидного антикварного комода, я снимаю крышки с двух декоративных стеклянных вазочек, стоящих на нем. При этом веду себя, как дома, так как нахожусь в моей долбаной комнате. Одна ваза до краев наполнена разноцветными шоколадными круглыми конфетками, а другая – запонками всех видов.

 Я морщу лоб:

 – Но это – твоя комната.

 Своей татуированной рукой он тянется мимо меня, чтобы взять горстку шоколада. Не поворачиваясь, я слышу, как он отправляет их в рот. И с сарказмом говорит:

 – А она еще и умная.

 Я поворачиваюсь и кривлюсь в раздражении:

 – Я на самом деле не понимаю, с чего бы мне проводить здесь три ночи в неделю.

 Пережевывая шоколад, он тянется еще за одной горсткой, погруженный в размышления. Наконец, он пожимает плечами:

 – Почему нет?

 Облокачиваясь спиной о комод, я поднимаю руку и поднимаю вверх указательный палец:

 – Во-первых, я даже не знаю тебя, Твитч.

 Показываю средний палец:

 – Во-вторых, это место, на самом деле, находится далеко от моей работы, – показывая еще раз на указательный палец: – И, в-третьих, здесь нет абсолютно ничего из моих вещей. Это странно для меня.

 Забросив вторую партию конфеток в рот, он, жуя, берет меня за руку и ведет к двери рядом с ванной. Когда он открывает ее, мой рот открывается от удивления.

 Это смешно!

 Я напугана. И покрылась потом. Я чувствую себя плохо. Я думаю, меня стошнит.

 Подавшись чуть вперед, дрожащими руками я хватаюсь за волосы, убираю их с лица, и начинаю учащенно дышать. Я реально жалею, что у меня нет с собой бумажного пакета, чтобы подышать в него прямо сейчас. Затем Твитч абсолютно спокойно спрашивает:

 – Чересчур?

 Выпрямившись, я на минутку закрываю глаза, прежде чем указываю на открытую гардеробную, до краев заполненную женской одеждой, которая на вид моего размера, и визжу:

 – О, конечно это не странно! Нисколечко, Твитч!

 Его ухмылка так восхитительна, что я хочу облизать его. Но когда он говорит:

 – Детка.

 Как будто, это я – смешна, я теряю самообладание.

 – Не-а! Не делай так, мистер! Не «деткай» мне! У меня есть каблуки, и я использую их и как оружие, если понадобится. Ты собираешься ответить мне на несколько вопросов прямо сейчас, – чувствуя себя храброй, добавляю: – Если ты не сделаешь этого, я уйду. И не вернусь.

 Запихивая часть конфеток в рот, он посасывает их, и говорит:

 – Ага, об этом. Мне не нравится, когда мне угрожают. И я, определено, не слушаюсь. Ну, ты поймешь это. В конце концов. Я понимаю это, я знаю тебя лучше, чем ты сама себя, но есть кое-что, что тебе следует знать обо мне. И я упрощу это для тебя, – подражая тому, как я показывала на пальцах, он показывает на свой указательный палец: – Во-первых, ты будешь здесь, потому что ты хочешь быть здесь, а не потому, что я вынудил тебя. Никогда, – указывая на средний палец: – Во-вторых, этот гардероб для тебя, и я надеюсь, ты будешь пользоваться им независимо от того, что там находится в твоих ящиках..– указывая обратно на указательный палец: – В-третьих, ты так чертовски горяча, когда злишься, что я на самом деле хочу, чтобы ты пососала мой член. И когда я говорю, я действительно хочу этого, я имею в виду, соси мой член, Лекси. Сейчас же.

 Стискиваю ноги сильнее, и моя сердцевина сжимается.

 Я, безусловно, хочу этого:

 – Я не хочу.

 Его губы дергаются, и он шагает вперед в силовое поле, которое я возвела вокруг себя. Поднимая руки, он обхватывает мою шею, на полпути сквозь волосы, и тихо говорит:

 – Я никому не скажу. Я знаю, что возбуждает тебя, детка. Не отрицай себя. Я ненавижу это, – убрав руки с моей шеи, он осторожно снимает мою маску, и когда мое лицо, наконец, открыто, он прищуривается, и внезапно толкает меня вниз на колени перед ним. Держа меня за плечи обеими руками, он произносит:

 – Тебе нужен толчок в правильном направлении. Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты тоже поставить меня на колени.

 Вызов принят.

 Я хмурюсь в смятении. Работаю над его ремнем, и когда он расстегнут, Твитч вытаскивает его из петель и начинает закреплять ремень вокруг моей шеи.

 Я знаю, это не должно возбуждать меня. Я знаю, что это неправильно. Но я так чертовски сильно хочу этого. Какая-то часть меня хочет все, что предложит Твитч, независимо от того, насколько это извращенно.

 Расщелкнув кнопку, и расстегнув молнию, я прикусываю губу, когда вижу толстый, полустоячий ствол с пирсингом на уровне моих глаз. Когда ремень вокруг моей шеи оказывается слишком стянутым, я смотрю вверх на него с тревогой в глазах. Его глаза говорят с моими. Они говорят, что он позаботится обо мне. Или, по крайней мере, это то, во что я хотела бы верить. Они могли бы говорить, “Я хочу придушить тебя”, кто его знает.

 Как только ремень застегнут, Твитч оборачивает оставшуюся часть ремня вокруг своей руки и осторожно тянет. Давление на моей шее вызывает тревогу и неудобство.

 Тогда почему я насквозь промокла?

 Он ловит мой вдох, и ухмыляется. Он знает. Он всегда знает!

 Ухмылка исчезает, его полуприкрытые глаза темнеют, и он приказывает:

 – Доставь мне удовольствие, – затем тянет за ремень, вынуждая меня приблизиться к его промежности.

 Не теряя ни секунды, я обхватываю пальцами одной руки его твердеющий член, и осторожно направляю его в свой рот, чтобы не подавиться шариками от его пирсинга. Как только языком я касаюсь чувствительной точки, он выдыхает:

 – Да. Вот так.

 Он тянет ремень, что вынуждает меня придвинуться к нему ближе, а это, в свою очередь, проталкивает его глубже в мой рот. Закрыв глаза, я с энтузиазмом тружусь над ним своим ртом. Хлюпающие звуки отражаются эхом в большой комнате. Внезапно, он притягивает меня слишком близко, и я начинаю задыхаться. Мои глаза распахиваются.

 Его глаза сверлят мои, в то время, как он удерживает свой член слишком глубоко:

 – Глаза на меня. Не заставляй меня говорить этого вновь.

 Мое горло сжимается вокруг него, глаза наполняются слезами, и я решительно киваю. Он полностью выходит из моего рта, я ловлю воздух, а слюна стекает вниз по моему подбородку абсолютно непривлекательно. Он нежно сжимает ладонями мои щеки:

 – Хорошая девочка.

 Не давая мне даже секунду, чтобы вернуть мое дыхание под контроль, он вводит свой член обратно в мой рот. Я слегка взбешена. Я не хочу снова так задыхаться.

 Твитч, должно быть, чувствует это, поскольку заявляет:

 – Ты сделаешь так, как я сказал, и это больше не повторится.

 Я думаю, для меня теперь выгоднее послушаться его.

 Есть что-то в том, когда у тебя отбирают выбор, это одновременно освобождает и пугает. Передать кому-то контроль над собой – это сложно. Показатель доверия. И иногда я хотела бы быть пассажиром, а не водителем.

 Медленно моргая, я смотрю вверх в его мягкие карие глаза, когда он медленно, но глубоко входит в мой рот. В этот момент, все, что я могу делать – это принимать его. Белая рубашка порвана и забрызгана краской, рот приоткрыт, глаза полуприкрыты от наслаждения, его грязное лицо выглядит почти ангельским, когда он расслабляется с каждым толчком в мой теплый, влажный рот. Я могла бы наблюдать за ним целый день. Потом его глаза закрываются, и от удовольствия он откидывает голову назад, а мышцы его шеи напрягаются за секунду до того, как он с трудом сглатывает. Вычерченное произведение искусства, кажется, оживает с каждым движением его шейный мышц.

 Он великолепен.

 И хотя он больше не наблюдает за мной, и не следит, чтобы убедиться, что я следую его указам... я не могу отвести от него взгляда.

 Звук кожи, тихо шуршащей у моего уха, подготавливает меня к тому, что он снова усиливает хватку на ремне. Неспособная остановиться, я прекращаю мою пассивную позицию и расплачиваюсь с ним сполна. Я знаю, он близко. Я понимаю это, потому что когда начинаю насаживать на него свой рот, он шипит: