Текст книги "Неукротимый (ЛП)"
Автор книги: Белль Аврора
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Майкл проработал на меня около месяца, и он почти перестал меня бояться.
Почти.
Я думаю, он видит во мне старшего брата. Я это одобряю. Я всегда хотел иметь брата. И если бы в этой жизни у меня был бы брат, я бы хотел, чтобы он был похож на Майкла. Уже очень давно я понял, что Майкл намного умнее, чем мне казалось.
Как-то однажды утром он пришел в мой кабинет и прямо спросил:
– Вы торгуете наркотиками?
Я смерил его тяжелым взглядом. К моему удивлению, он не отступил. Ни на дюйм. Я был впечатлен и ответил:
– Меньше будешь знать, лучше будешь спать.
Он усмехнулся:
– Это такой оригинальный способ сказать «да». – Я ничего не ответил, и он продолжил: – Я мог бы торговать, знаете ли... я делал это, когда работал на Хамида. Я знаю всю подноготную, так что я не провалюсь. Я не разочарую вас.
– Ты никогда не разочаруешь меня, Майки, но нет. Этому не бывать. Мне больше не нужны торговцы. Ты здесь, чтобы работать законно.
Он пробормотал:
– Кто бы говорил.
Я ухмыляюсь. Без сомнения, он окончательно потерял страх передо мной. Поворачиваясь к мальчишке, спрашиваю:
– Что случилось?
Он мямлит:
– Ничего. – Если бы мальчишка хотел что-то сказать мне, то сказал бы. Так что я не продолжаю его допрашивать. Как только я снова принимаюсь печатать, он выпаливает: – Это из-за одной девушки.
Ну, естественно. Все проблемы всегда из-за девушек.
– Ты встречаешься с этим воробушком?
Качая головой, он заявляет:
– Нет. Я не хочу приглашать ее на свидание, пока не буду в состоянии ее впечатлить.
– С моей точки зрения ты вполне в состоянии ее впечатлить, молодой человек. У тебя есть работа, ты ходишь в школу, есть кое-какие деньги, и при всем при этом ты еще ищешь квартиру, в которой поселишься, когда тебе исполниться восемнадцать, – я вскидываю одну бровь. – Я бы сказал, что тебе пора бы уже пригласить ее на свидание.
Он смущенно улыбается:
– Ага, – затем более решительно: – Да. Мне тоже кажется, что пора. – Я внимательно смотрю на него. Я вижу, как храбрость вспыхивает в его глазах и прилагаю все усилия, чтобы сдержать свою улыбку. – Я решился. Приглашу ее на свидание.
Мои губы искривляются в подобии улыбки, и я одобрительно киваю.
Вдруг он поворачивается ко мне. – А как надо приглашать девушку на свидание? – Я мысленно хохочу.
Парнишка влип по-крупному.
Дверь моего кабинета распахивается:
– Я собираюсь пригласить ее на свидание.
Подняв свой взгляд, я вижу Майкла, который выглядит просто отлично в своих черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами и черными подтяжками. Он выглядит как Твитч и это пугает.
Только татуировок не хватает.
Сощурившись, я указываю пальцем на выбранную им одежду. Он смотрит на себя и бормочет:
– Мистер «Т» требует, чтобы я выглядел прилично.
И почему это не удивляет меня?
Я бормочу себе под нос:
– Ну, конечно, он требует подобное.
Быстро допечатав абзац, я смотрю на него и расплываюсь в улыбке:
– Ты выглядишь великолепно. Как мини-Твитч, – он закатывает глаза, и я борюсь с желанием расхохотаться. – Кого ты собираешься пригласить на свидание, милый?
– Талию.
О, вау!
Мое сердце переполняют эмоции.
Я безумно радуюсь, представив Талию и Майкла вместе. Они оба из неблагополучных семей. Они однозначно поймут друг друга. И я точно знаю, что Талия влюблена в Майкла. Когда я в последний раз звонила ей, она спрашивала о нем раза три.
С широко распахнутыми глазами, я немного наклоняюсь над столом и шепотом с иронией говорю:
– Ну, ничего себе! Это так круто! Как ты собираешься ее пригласить?
Его улыбка меркнет:
– Я-я просто спрошу. Мистер «Т» посоветовал быть прямолинейным, но не простоватым. Спросить ее так, чтобы у нее не было возможности ответить «нет».
Меня так и подмывает расхохотаться. Он обращается к Твитчу за советами насчет свиданий? О Боже мой, мне нужно срочно во все это вмешаться. Как можно скорее.
Подавляя безумное желание хихикнуть, я говорю:
– Нет, милый мой. Если ты не спросишь ее правильно, то это может все испортить. – Его глаза испуганно округляются, и я вздыхаю: – Куда ты планируешь сводить ее?
Он пожимает плечами:
– Не знаю. В кино или еще куда-нибудь.
Я издаю стон, а потом принимаюсь читать Майклу нотации:
– Майкл! Тебе следовало бы распланировать все свидание заранее, чтобы ты мог посвятить Талию во все детали, когда она согласится.
Он вскидывает брови:
– Она согласится?
Я киваю и с теплотой улыбаюсь:
– Она согласится.
Вдруг он становится серьезным, садится на край моего стола и говорит:
– Хорошо. Отлично. Я хочу сводить ее в какое-нибудь мило местечко. Мистер «Т» сказал, что я могу воспользоваться услугами водителя фирмы. Я хочу сводить ее в какое-нибудь шикарное место.
Ох. Нет
– Майки, Талия не из того типа девушек, которые хотят, чтобы их водили по шикарным местам. Шикарное заведение заставит ее почувствовать себя не в своей тарелке, и это будет выглядеть так, как будто ты из кожи вон лезешь, чтобы ее впечатлить. Талии понравится что-то уютное и домашнее. – Я пожимаю плечами. – Скажем, итальянский ресторанчик. – У меня в голове что-то щелкает и мои глаза начинают блестеть от пришедшей мне в голову идеи: – Я знаю идеальное место! Подожди-ка.
Схватив телефон, я быстро печатаю сообщение.
Я: Мне нужен адрес итальянского ресторанчика, в который ты меня недавно водил.
Ответ приходит практически мгновенно. Я удивляюсь отсутствию какой-либо враждебности, принимая во внимание то, как мы вчера не по-дружески расстались.
Твитч: Уже забронировал столик для мальчишки и его девчонки. Я дам ему адрес, когда он придет. Передай ему, чтоб шевелил задницей. Он уже опаздывает на работу.
Улыбаясь как идиотка, печатаю ответ.
Я: Сегодня ночью тебя ждет потрясающий секс. Люблю тебя x
Твитч: у меня каждую ночь потрясающий секс, Ангел x.
Он не лжет. Мы занимаемся сексом каждую ночь.
Я практически живу с Твитчем, вот уже несколько недель. Я бываю дома только для того, чтобы взять одежду и проверить почту. И каждый раз, когда я приношу одежду из дома, он испепеляет меня взглядом за то, что не пользуюсь гардеробной, которую он для меня сделал. Я упрямо настаиваю, что эта гардеробная – жуткая.
– Все уже забронировали, солнышко. Твитч даст тебе адрес. Ты узнаешь все детали на работе, на которую, ты, кстати, уже опаздываешь, – говорю я, смотря на свои часы.
Сверяясь со своими часами, он выплевывает:
– Дерьмо! – и пулей выскакивает за дверь. Не проходит и секунды, как он забегает обратно и задыхаясь спрашивает: – Так как мне пригласить ее?
Я говорю ему то, что сама хотела бы услышать:
– Скажи ей, что ты выбирал удачное время, чтобы пригласить ее, что ты долго этого ждал, но не знал, как спросить. Подари ей цветы. Маргаритки, я думаю. И она скажет «да».
– Я не знаю, чтобы я без вас делал, мисс Балентайн.
Я пожимаю плечами:
– Ты один из моих подопечных. Очень скоро я тебя потеряю. Я хочу помочь, там, где могу. – Какое-то время он смотрит на меня, моргая, а затем опускает вниз подбородок. – Я всегда буду вашим подопечным.
Потом он уходит.
Оставив прослезившуюся меня в кабинете.
Ты никто, пока кто-нибудь не полюбит тебя.
По крайней мере, так я теперь думаю, когда у меня есть Лекси. Я всегда подозревал, что она мне нужна, потому что именно это твердил мне мой мозг.
Мои мозги повреждены более чем в одном месте и, таким образом, мой интерес к ней превратился в одержимость. Добавьте к этому зависимость от тяжелых наркотиков, и проблем будет не избежать. К тому времени, мой мозг стал посылать мне сигналы, что Лекси не просто нужна была мне, а что я должен был заставить ее страдать, за то, что она заставила меня поверить, что моя жизнь когда-нибудь наладится и придет в норму… если только я буду обладать ею.
Когда мне было восемь она была со мной. Всего на одну ночь. Судьба – жестокая сука, и та ночь изменила для меня все.
Я мог бы придумать кучу оправданий.
Я мог бы, например, сказать, что я был просто испорченным ребенком, который вырос в испорченного мужчину.
Я мог бы. Но не буду.
Я не люблю ярлыки. Мне не подходят такие слова как ненормальный, неуравновешенный или сломленный. Во мне есть нечто более важное, чего не передать никакими словами. Я состою из слоев, как и любой другой человек. И если начать снимать с меня слой за слоем, то обнаружится почерневшая корка там, где должно быть мое сердце. Но с тех пор, как Лекси вошла в мою жизнь, сквозь эту корку стал пробиваться тоненький зеленый росток, что вселило в меня надежду, что когда-нибудь даже я смогу стать человеком, который делает чью-то жизнь лучше.
Росток крепнет с каждым днем. И будь я проклят, если кто-нибудь попытается отобрать у меня Лекси. Я убью любого, кто попытается.
Пробегая рукой по волосам, я с трудом сглатываю и мой желудок ухает куда-то вниз.
Надо принять решение. Никто не посмеет отобрать ее у меня. Так почему же я рискую потерять ее, рассказав правду?
Я знаю, что то, что сделал – простить невозможно. Я мог бы рассказать ей. Хотя я знаю, каков будет результат. Моя девочка бросит меня в ту же секунду.
Дурное предчувствие растет.
Мне так много нужно ей рассказать. И Нокс был прав...петля вокруг моей шеи затягивается. Я едва могу дышать.
– Все в порядке, босс? – доносится обеспокоенный голос из дверного проема, привлекая мое внимание.
Мальчишка.
– Все хорошо, – ухмыляясь, я спрашиваю: – А у тебя? Ты пригласил девчонку или как? – Он бросает на меня беглый взгляд:
– Я бы пригласил, если бы не опаздывал на работу.
Существует лишь несколько вещей, которые не могут подождать. Теперь я знаю это.
Беру телефон, печатаю сообщение, нажимаю кнопку «отправить» и жду. Майкл с каждой секундой выглядит все более нервным, а я улыбаюсь. Мне нравиться думать, что он все еще побаивается меня, хотя ему не зачем меня больше бояться. Это забавно.
Хэппи появляется в дверях позади Майкла.
– Что случилось?
Скрестив руки за головой, я откидываюсь на спинку своего трона и говорю им обоим:
– Ты возьмешь мальчишку с собой сегодня. Хотя сперва ему надо будет сделать небольшую остановку. Потом вы оба займетесь делами как обычно.
Хэппи щурится:
– Не могу. Мне надо... – его глаза впиваются в мои, – ...уладить кое-какие дела.
Черт побери. Я и забыл. Он сопровождает нескольких торговцев сегодня на одну большую сделку, которую нужно обезопасить. Мое лицо принимает озабоченное выражение. У меня нет времени отвезти его лично. Через час у меня встреча.
Я вздыхаю:
– Забудь об этом.
Но потом, я смотрю на Майки. Его лицо становится угрюмым. Дерьмо. Хэппи вскидывает бровь. Я знаю, он взял бы его с собой, ему нужно только мое согласие. Лекси будет в бешенстве.
Так и будет, если она узнает. Если. Если – это хорошо.
Мои губы растягиваются в ухмылке.
– Вперед. Майки, пригласи свою девчонку, потом ты проведешь с Хэппи остаток дня.
Всего за несколько секунд на лице мальчишки друг друга сменяют несколько чувств от удивления и неверия до шока.
– Серьезно?
Не желая видеть бесконечную признательность в его взгляде граничащую с поклонением, я поворачиваюсь к ноутбуку, отпуская их:
– Идите. Вперед.
Печатая дальше, я притворяюсь, что не замечаю Майкла, который по-прежнему стоит в дверном проеме:
– Спасибо, – он говорит это так тихо, что я едва разбираю. – За все.
Грудь, внезапно, сдавливает.
Я отвечаю также тихо:
– Всегда пожалуйста, – он аккуратно закрывает за собой дверь. А я шепчу в пустую комнату: – Всегда пожалуйста, брат.
.
Лыбясь как идиот, я наблюдаю как Майкл бежит вниз по ступенькам жилого дома. Его глаза широко раскрыты, он выглядит так, будто сейчас упадет в обморок.
Мое сердце пропускает удар, и улыбка сползает с лица.
Он переходит с бега на шаг и идет к машине практически в замедленном темпе. Черт. Похоже парнишке разбили сердце.
Проклятье.
Когда он наконец подходит к машине, он открывает дверь и садится, уставившись в приборную панель пустыми глазами.
Протянув руку, я легонько сжимаю его за плечо и спрашиваю:
– Что случилось, приятель?
Он открывает рот, но из него не выходит ни звука. Он пожимает плечами. Спустя мгновение он шепчет:
– Она сказала «да».
Я улыбаюсь:
– Что, правда?
Все еще не веря своему счастью, он кивает.
Толкая его в плечо, смеюсь:
– Разве ты не этого хотел?
– Ага. Ну, то есть, конечно. – Он молчит. – Я просто не понимаю, почему она согласилась.
О, блин. Подобные разговоры – это не по моей части.
Я привожу ему лучший пример, который могу придумать:
– Ты видел Лекси?
Его лоб морщится, и он кивает.
– Ты видел Твитча?
Брови все еще нахмурены, он кивает. Потом кивает еще раз. Маленькая улыбочка играет на его губах, и я знаю, что он понял меня. Я говорю ему:
– Противоположности, приятель. Противоположности притягиваются.
Завожу машину, вытаскиваю телефон из кармана и отправляю Твитчу смс-ку.
Я: Мальчишка заполучил девчонку.
Не проходит и десяти секунд как мой телефон пиликает.
Твитч: Хорошо. Теперь возвращайтесь к работе.
Поворачиваясь к Майклу, я спрашиваю:
– Ты готов познакомиться с настоящей деятельностью «Фалькон Пластик», парень?
Его глаза округляются, и он шепчет:
– Черт, да!
Я хихикаю.
С мальчишкой всё в порядке.
Глава 14
Распределение оставшегося бюджета «Фалькон Пластик» вымотало меня. Кто я такая чтобы решать, что одни благотворительные организации нуждаются в этих деньгах больше, чем другие?
Полчаса назад заходил Чарли и нашел меня, нервно обмахивающуюся журналом. Он спросил в чем проблема. Я не стала сдерживать свою «плаксивую, жалующуюся Алексу» и дала ей волю:
– Там не так много денег осталось, Чарли, и я думала, что это будет намного легче, знаешь ли. Раздаю деньги нуждающимся, как Робин Гуд. А ты один из моих славных товарищей. И это прекрасно, потому что ты похож на огромного белого плюшевого медведя. Люди боятся тебя и даже не представляют себе, что ты – милашка, но как своего славного товарища, я должна попросить тебя, чтобы ты облегчил мне это бремя. Потому что это слишком тяжело. А я всего лишь человек, Чарли. – Я смотрю на него с мольбой. – Мне не нравится быть Робин Гудом. Пожалуйста, не заставляй меня надевать кальсоны. – И в воздухе повисла тишина.
Чарли улыбнулся и подошел ко мне поближе. Как только он дошел до края моего стола, он сказал:
– Ты знаешь, что мне нравится в тебе, Лекс? – Я покачала головой, все еще паникуя. Он продолжил: – У тебя есть сердце. И я знал, что ты столкнешься с этой проблемой. Я удивлен, что этого не произошло раньше. Именно поэтому я выбрал тебя, я знал, что ты справишься, идеально распределив бюджет. – Я ничего не поняла. И судя по ухмылке Чарли, он это заметил. – Я знаю, что кто бы не попал в твой список претендентов на долю из пожертвованных денег – заслуживает этих денег. Я также знаю, что это пожертвование все до последнего цента будет справедливо разделено между различными организациями. Деньги будут распределены одинаково и без предвзятости. – Мое сердце наполнилось теплотой, и он улыбнулся: – Вот почему я выбрал тебя.
Сказав все это, он ушел.
Сидя за столом по-прежнему переживая, но все же чувствуя себя немного лучше, я слышу, как пищит мой телефон. Вытащив его из сумки, я вижу три сообщения.
Хэппи: Девчонка сказала «да».
Твитч : Парнишка заполучил девчонку.
Майки: Вы были правы, Талия согласилась!
Улыбаясь как ненормальная, я уставилась на экран, когда пришла еще одна смска.
Майки: Я думаю меня сейчас стошнит.
Смеясь себе под нос, я вдруг осознаю, что больше не переживаю. В этом нет никакой надобности.
Жизнь прекрасна.
День прошел как в тумане.
После двойной и тройной проверки распределенных сумм, я вручаю бюджетную смету Чарли. Слегка расслабившись, я не спеша иду обратно в свой кабинет. На полпути по коридору. я слышу, как звонит мой телефон, и как только я подхожу к двери, он замолкает.
Естественно.
Вздыхая, захожу в кабинет и проверяю дисплей. Десять пропущенных звонков от Твитча.
Я нахмуриваюсь.
Мой сотовый телефон оживает в моей руке, играет рингтон входящего звонка. Снова
Твитч. Я игриво отвечаю на звонок:
– Эй, ты что, преследуешь меня?
Его ответ убивает мое хорошее настроение.
– Малышка, тебе нужно приехать в больницу. Ту, что на Маккауэр-стрит. Ты должна приехать сейчас же.
Мое сердце постепенно ускоряет свой ритм.
Я чувствую, как дрожит мой голос, когда я спрашиваю:
– Ты в порядке?
Я слышу, как он с трудом сглатывает. Затем тихо:
– Я в порядке. Это не из-за меня, Лекс. Это из-за мальчишки. – Он говорит два слова, из-за которых кровь застывает в моих жилах.
– Майкла ранили.
Сердце выпрыгивает у меня из груди, пока я бегу по заполненной людьми городской улице.
Я бегу настолько быстро, что через какое-то время перестаю чувствовать свои ноги. Я проталкиваюсь и протискиваюсь через море людей, даже не утруждая себя извинениями. Я кричу прохожим, чтобы они убирались с моей дороги.
Я в панике. Я взвинчена.
Разве эти люди не понимают, что у меня чрезвычайная ситуация? Как они смеют спокойно радоваться жизни, когда моя собственная жизнь рушится?
Я взволнована. Я боюсь.
И эти чувства усиливаются, когда я, наконец, достигаю входа в больницу. Остановившись в регистратуре, я поспешно спрашиваю, где находится приемная экстренной помощи. Как только мне отвечают, я несусь туда. Пока бегу по коридору стерильной больницы, миллион различных мыслей мельтешат у меня в голове.
Что, если Майки серьезно ранен? Что, если после всего этого ему нужен будет специальный уход? Что если он...
Прогоняя безумные мысли из своей головы, я решаю подождать деталей, чтобы точно знать, к чему мне быть готовой.
Может быть я рано распереживалась.
Я добегаю до конца коридора и вижу Твитча. Тяжело дыша и вспотев после бега, я подхожу к нему. Он стоит спиной ко мне, и я тихо спрашиваю:
– Что случилось?
Твитч поворачивается ко мне. На лице ни единой эмоции.
Разглядывая мое лицо какое-то мгновение, он объясняет:
– Мальчишка хотел пригласить свою девчонку. Он сказал мне, что сделал бы это, если бы не опаздывал на работу, так что я попросил Хэппи отвезти его, а потом они должны были провести с Хэппи весь оставшийся рабочий день. – Опуская глаза, он переступает с ноги на ногу, наклоняется ближе и шепчет: – Хэппи должен был сделать несколько остановок. Поприсутствовать при кое-каких сделках. Проверить безопасность некоторых отправок.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Хэппи отвез мальчишку к девчонке, затем они приступили к работе. Они побывали в трех местах без каких-либо происшествий, – делая ко мне шаг, он осторожно сжимает меня за плечи: – Хэппи понял, что что-то было не так, как только они вошли в то здание. Внутри было слишком много людей. Вооруженных людей. Они пытались получить товар не оплатив его. Хэппи действовал осмотрительно, поместил мальчишку себе за спину, прежде чем достал свое оружие.
Он поднял руку, взял меня пальцами за подбородок и приподнял его так, чтобы мы смотрели друг другу прямо в глаза.
– В моего торговца стреляли. Он скончался на месте. Хэппи попали в плечо, – несколько секунду он пристально всматривался мне в глаза. – Майклу попали в спину.
Всхлип вырывается из моего горла, и меня начинает трясти. Я отхожу от него и срывающимся голосом спрашиваю:
– Где он?
С трудом сглатывая, он подходит ко мне.
– Хэппи вывел их оттуда под градом пуль. Он быстро доставил его сюда. Он потерял много крови...
Я делаю шаг назад. Еще более неуверенным голосом:
– Где он?
– ...много крови. Они начали вливать ему кровь, как только он поступил. Хэппи заранее позвонил им, чтобы они были готовы. Они ждали у дверей в экстренное отделение....
Севшим голосом я говорю:
– Я хочу увидеть его, Твитч.
—...потеря крови очень ослабила его и у него произошла остановка сердца. Они откачивали его несколько раз, и он боролся, детка, он так боролся, но....
Я слабо шепчу:
– Я хочу увидеть моего мальчика.
Его взгляд наполняется болью:
– …но он умер, Ангел. Его больше нет.
Мое сердце перестает биться. Задыхаясь, я отхожу от Твитча, вытянув руки вперед, как бы предупреждая его, чтобы не подходил ближе. Несмотря на то, что я продолжаю дышать, у меня все равно остается такое чувство, будто из меня выкачали весь воздух. Голова кружится.
Он не сказал этого. Он не мог сказать то, что сказал.
Это шутка. Глупый розыгрыш. Надо мной просто подшучивают.
Не плачь. Ты участвуешь в «Подставе».
Грудь тяжело вздымается, и я поднимаю свой взгляд к его холодным карим глазам. Только сейчас они не такие холодные. Они теплые, извиняющиеся и умоляющие.
Вот тогда-то до меня доходит. Он умер.
Майкл правда умер.
– Нет, – шепчу я, поднимая дрожащую руку, чтобы закрыть ею рот, в то время как другой рукой я обнимаю себя. Успокаиваю себя. Зажмуриваюсь и тихий протяжный вой вырывается из моего горла.
Мое горе улетучивается, уступая место гневу, забурлившему в моих жилах как жидкая лава.
Это все его вина.
Тяжело дышу, открываю глаза, стискиваю зубы и шиплю:
– Ты во всем виноват. Это все твоя вина! – Твитч делает маленький шаг назад, как будто мои слова физически ранят его. – Он был всего лишь мальчишкой. А теперь он мертв. Моя работа заключается в том, чтобы помогать им, но теперь я буду жить, зная, что ответственна за все, что случилось... за его смерть... потому что… – мой голос ломается. – ...он никогда бы не повстречал тебя, если бы я не трахалась с тобой!
Уронив подбородок вниз, мои плечи начинают содрогаться от тихих рыданий. Почувствовав пальцы на своей руке, я вздрагиваю.
Медленно подняв голову, я смотрю на него с отвращением:
– Нет. Не смей трогать меня! – отхожу и делаю контрольный выстрел: – Все, к чему ты прикасаешься становится дерьмом.
Развернувшись я ухожу прочь. Безостановочно рыдая, я задаюсь вопросом, как же я скажу Талии, что ее свидание отменяется.
Жизнь иногда приносит столько горя и печали, что невозможно подобрать слова, чтобы выразить всю печаль, горечь и скорбь, которую чувствует человек.
Я думаю, именно поэтому Бог предоставил людям возможность плакать.
Когда люди плачут, они чувствуют, что печаль медленно оставляет их. Они, будто отдают дань уважения человеку, который умер, посредством слез. Они позволяют горю захлестнуть их, и через слезы избавляются от небольшой части своей невидимой боли.
Звонок Талии, был самой сложной задачей, какую мне когда-либо приходилось выполнять.
Сдерживая слезы, я пыталась быть сильной ради нее. Я старалась изо всех сил. Она подумала, что я звоню поздравить ее и дать пару советов перед свиданием. Она радостно смеялась в трубку и кричала: «Я не могу поверить, что он, наконец-то, пригласил меня!». В этот момент я сломалась.
Я объяснила ей, что свидание не состоится и она замолчала. Очень трудно понять, разговаривая по телефону, что чувствует человек, когда этот человек молчит. Ты не знаешь, что происходит или как он отреагировал на твои слова. Хлюпая носом, я рассказала ей о несчастном случае и что Майкла доставили в больницу. В ту же секунду Талия в панике спросила, в какую больницу. Она сказала, что хотела бы навестить его. Я очень старалась подготовить ее к плохой новости. Но вскоре я поняла, что нет ни одного легкого способа рассказать человеку, что тот, кто им был дорог – умер.
Талия продолжала молчать, пока я объясняла, что Майкла смертельно ранили. Она терпеливо слушала, не показывая своих эмоций. Она закончила наш разговор разъяренным:
– Это все, мисс Балентайн? Мне, правда, пора идти.
Ее внезапное изменение поведения должно было вызвать тревогу, но я знала, что она просто защищает себя. Я собралась с силами, чтобы сказать ей, что всегда свободна если ей захочется поговорить и, чтобы она по возможности сообщила мне, если ей что-то понадобится. Она что-то промямлила мне в ухо и сказала, что в этом нет необходимости. Мы сдержанно попрощались друг с другом, и Талия уронила телефон, вероятно думая, что завершила звонок. Но она не нажала «отбой».
Я слушала как она плакала, примерно, целый час.
Я не могла заставить себя повесить трубку. Я чувствовала, что если так сделаю то, будто брошу ее. Я не могла так поступить. Ни с одним из моих подопечных. Так что я ревела вместе с ней.
Чарли дал мне отпуск на оставшуюся часть недели. Я пыталась скрывать то, насколько сильно меня это затронуло, но он видел меня насквозь. Чего он не знал так это то, что это неделя станет для меня настоящей пыткой. Мой мозг будет возвращаться к тем событиям, к которым не должен.
Всю неделю я проведу, виня себя в случившемся. Всю неделю я буду ненавидеть Твитча. И скучать по Майклу.
Я уснула под утро, выплакав море слез. Мое сердце было разбито на мелкие осколки.
Чувство вины съедало меня изнутри.
Почему он должен был умереть, в то время как мне позволено жить?
Ему было семнадцать лет.
В полудреме я чувствую, как кто-то опускается на кровать рядом со мной. Я сразу же узнаю его запах. Не до конца проснувшись, мой рот приоткрывается, и я всхлипываю, угадывая причину того, почему он так тихо прокрадывается ко мне. Он обнимает меня руками. Он прижимает меня к своей груди, убаюкивая меня и шепча что-то в мои волосы. Иногда, я различаю, что именно он шепчет. Его горячие слезы скатываются по моему виску.
Он говорит мне, что все будет хорошо. Он говорит, что он все наладится. Он говорит, что ему жаль. И повторяет это снова и снова.
Наши тела и конечности сплетаются воедино. И последнее, о чем я думаю, прежде чем уснуть – это о том, что сейчас не самое подходящее время, чтобы сообщить ему, что я беременна.
Проснувшись в темноте, я понимаю, что одна и на мгновение паникую. Подняв голову с подушки, улавливаю какое-то движение на кухне, и моя голова с глухим ударом падает обратно.
Мне снился Твитч, пока я спала.
Он был прекрасен, сидел верхом на белом жеребце, облаченный в сияющие, серебряные доспехи. Его татуированная рука опустилась вниз ко мне. Я долго смотрела на ту руку, прежде чем отошла от него и наблюдала, как он растворяется перед моим мысленным взором.
Возможно, я так нафантазировала его себе, что теперь не вижу его таким, какой он есть на самом деле.
Мне не нужен рыцарь в сияющих доспехах.
Я хочу рыцаря в потертых доспехах.
Я хочу, чтобы на его шлеме были вмятины. Я хочу, чтобы мой рыцарь был настоящим, мрачным и неукротимым. Я хочу, чтобы мой рыцарь умел выживать. Чтобы он был кем-то, кто проверен временем и прошел через испытания. А не какая-то размазня в блестящих доспехах.
Мне не нужен блестящий метал. Мне даже не нужен гребаный рыцарь. Мне нужен бесстрашный воин.
Мне нужен Твитч.
Подойдя к кухне, я останавливаюсь в конце коридора и заглядываю внутрь. Мое сердце обливается кровью при виде него.
Он сидит ко мне спиной, плечи опущены, а подбородок покоится на груди. Не желая тревожить его, я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Мне нужна помощь, – шепчет он.
Не поворачиваясь к нему, я крепче хватаюсь за дверную раму и отвечаю так же тихо, через плотный комок, застрявший в горле:
– Я знаю, малыш.
Проходит какое-то время, прежде чем он тихо спрашивает:
– Как бы мне, я-я имею в виду, как я.... – мне отчетливо слышна растерянность в его голосе: – Как?
Наконец повернувшись, я окидываю взглядом его поникшую фигуру.
– Я помогу тебе.
– Нет. Кто угодно, кроме тебя.
Я повторяю, на этот раз тверже:
– Я помогу тебе, Твитч.
Я изо всех сил напрягаю свой слух, чтобы разобрать то, что он шепчет:
– Я не заслуживаю твоей помощи.
Он прав. Он не заслуживает. Но это не значит, что я проигнорирую мольбу в его голосе. Я не могу так поступить. Пересекая комнату, я кладу руку на его голое татуированное плечо. Он вздрагивает.
Тут же придя в себя, он кладет свою руку поверх моей и легонько сжимает ее:
– Мне нужна помощь.
Я сжимаю его за плечо, таким образом выражая свою безмолвную поддержку. У меня покалывает переносицу. Глаза наполняются слезами. Я отчаянно пытаюсь сдержать их. Все напрасно.
Мое тело сотрясается в тихих рыданиях. Это приносит мне облегчение.
Я не могу поверить в это. Я ошеломлена. Я никогда не думала, что наступит этот день. Он готов.
Он хочет, чтобы ему помогли.
Этот несчастный случай передается по всем новостям.
Как мальчик, семнадцати лет, распространяющий наркотики, попал в перестрелку и был убит наркодилерами в подозрительной части города. Как по счастливой случайности, оказавшийся в том же месте уважаемый бизнесмен выжил после того, как попытался помочь мальчику. Но каждый, кто слушает эту историю качает головой, будто хочет сказать: «этого и следовало ожидать». Потому что Майкл был очередным никому не нужным подростком. Очередным мятежным мальчишкой, который делал все возможное чтобы шокировать других людей и был источником неприятностей. Он был просто куском грязи, который заслужил такой конец.
Мое сердце разрывалось на части от обиды за него, разбивалось с каждым ложным пересказом этой истории. И каждый гребаный раз события того злополучного происшествия портятся и искажаются все больше.
Никто из этих людей не был знаком с ним лично. У него было светлое будущее. Он хотел жить. Правильной жизнью. Он много работал, чтобы достичь своей цели.
Но судьба распорядилась иначе.
Твитч ушел утром, до того, как я проснулась. Я планировала рассказать ему о нашем скором прибавлении. Увы, сегодня не вышло. Я не представляю, как он отнесется к этой новости. Я ведь сделала это не специально. Проводя все те ночи в его доме, я действительно забывала принимать эти проклятые, противные таблетки. Они лежат на моей тумбочке, чтобы я не забывала принимать их перед сном. К сожалению, проведя в его доме целую неделю, я забегала домой только чтобы проверить почту, напрочь забыв про таблетки. И теперь, я нахожусь на раннем сроке беременности. На настолько раннем, что мне нужно поговорить с ним, чтобы я могла планировать как мне дальше быть.
Оптимистичная часть меня мечтает, чтобы, как только он услышит эту новость, он поклянется исправиться и станет лучшим человеком начиная с той же самой минуты. Реалистичная часть меня – усмехается.
Вряд ли.
Хотя, я готова взвалить это на себя в одиночку.
Не буду лгать. Иметь частичку Твитча внутри себя...это обалденно.
Сжимая пульт от телевизора мертвой хваткой, я не могу заставить себя отвернуться, когда они приписывают Майклу все то, чего он не делал. Я хочу вскочить и крикнуть: «Вы его совсем не знали!»
Кровь закипает в моих жилах.
Я выключаю телевизор и кидаю пульт.
Если эта ситуация чему и научила меня, так это тому, что жизнь коротка и если ты хочешь что-то, то тебе нужно протянуть руки и схватившись за это обеими руками, крепко держать и никогда не выпускать.
