Текст книги "Семь демонов"

Автор книги: Барбара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 22

Марк изо всех сил старался сдержать дрожь в руках, но ему это не удавалось. Наливая себе бурбона, он расплескал на пол добрую половину виски. Вдруг полог на двери приподнялся, и он, вскрикнув от ужаса, выронил стакан из рук. Это была Жасмина.

Она выглядела очень усталой, ее волосы были растрепаны. Она села напротив Марка на кровать Рона:

– Они уже спят.

Марк поднял стакан, плотно прижал к его краю горлышко бутылки, и таким образом ему наконец-то удалось налить себе виски, которое он тут же залпом выпил.

– Пойдемте, я дам вам успокоительное, – сказала Жасмина.

– Не надо, уже все в порядке. Не беспокойтесь. Я не собираюсь напиваться. – Он поставил бутылку и стакан на ночной столик и провел рукой по волосам. – Так значит, остальные уже пришли в себя.

– Я вынуждена была сделать мистеру Холстиду и Абдуле укол, чтобы они заснули. А миссис Холстид, как ни странно, даже не проснулась от криков Абдулы, она и сейчас спокойно, крепко спит.

– А как Рон?

– Он занимается тем, что расставляет камеры вокруг лагеря и возится с проводкой. Он говорит, что если это произойдет еще раз, то он сделает снимки.

Марк прислушался, но ему было совсем не до веселья.

– В этом весь Рон!

Он внезапно закрыл лицо руками и начал всхлипывать:

– О Господи, она же предупреждала меня…

– Марк… – Жасмина попыталась успокоить его.

Он поднял голову.

– Мы должны уехать отсюда – продолжала она.

– Нет, – ответил он.

– Мы должны уехать отсюда, все вместе, и причем немедленно.

– Этого они и добиваются, – сказал он сдавленным голосом. – Доменикос и умда. Разве вы этого не понимаете? Они хотят избавиться от нас. Мы нашли для них гробницу, и теперь они хотят прикарманить ее. Они выручат за мумии уйму денег.

Жасмина оставалась абсолютно спокойной, ее голос прозвучал ровно и твердо:

– Марк, вы же и сами в это не верите. Вы видели чудовище, которое убило Хасима. Рон говорит, что это был один из демонов гробницы, богиня, пленяющая мертвых.

– Но вы же не станете верить в эти глупости!

Жасмина пристально посмотрела на Марка. Его поведение противоречило здравому смыслу, при этом он беспорядочно жестикулировал, его глаза странно блестели, а в голосе слышались истерические нотки. Он просто не хотел смотреть правде в глаза. По какой-то непонятной причине он хотел непременно остаться здесь…

Она встала с кровати Рона, затянула потуже пояс своего халата и, сев рядом с Марком, взяла его за руку:

– Пожалуйста, примите успокоительное. У вас совсем расшатались нервы.

– Нет. – Марк изо всех сил старался взять себя в руки. Он несколько раз глотнул воздуха и медленно, с шумом выдохнул. – Это просто последствия первого шока от увиденного… Я уже пришел в себя. – Он схватил ее руку и, пытаясь ее успокоить, улыбнулся. – Не беспокойтесь обо мне, Жасмина.

– И все-таки я беспокоюсь, Марк. Я просто не могу иначе.

Он посмотрел в ее темные глаза, а когда она прислонилась к нему и он почувствовал тепло ее тела, ему стало намного лучше.

– Вы очень мужественная, – прошептал он. – Вы единственная из нас, кому удается сохранить трезвую голову, хотя вам и приходится разрываться между больными, делать уколы, приводить в чувство впавших в истерику. А ведь все должно было бы быть совсем иначе. В подобной ситуации вполне вероятно было бы ожидать, что это вы потеряете самообладание, а я буду тем мужчиной со стальными нервами, который станет Вас успокаивать.

Он замолчал, и они посмотрели друг другу в глаза. В палатке было слышно, как Рон все еще возится на улице со штативами.

– Мы сделаем вот что, Жасмина. Завтра утром я созвонюсь с Каиром. А потом я лично буду охранять гробницу. Мы с Абдулой справимся с этим. Вы же с Роном тем временем доставите Холстидов и тело Хасима в Эль-Минью.

Она решительно затрясла головой:

– Нет, Марк. Я вас здесь не оставлю. К тому же я не верю, что правительственные чиновники и полиция смогут нам помочь. Здесь мы имеем дело с какой-то сверхъестественной силой, которая безраздельно властвует над нами.

Он стиснул ее руку:

– Мне очень жаль, Жасмина, но я не могу остановиться на полпути и уехать.

– Тогда я тоже останусь.

В глубокой ночной тишине были слышны ругательства и проклятия Рона, который расставлял по всему лагерю камеры на штативах. К основному проводу он привязал тонкую проволоку, которую пропустил затем между палатками. То и дело он щелкал вспышкой, не переставая что-то тихо бубнить про себя.

– Если вы так боитесь, – спросил Марк, – почему же вы тогда хотите остаться?

Жасмина раскрыла было рот, но тут же отвернулась. Марк погладил лежавшую в его ладони маленькую руку и сам удивился внезапно нахлынувшим на него чувствам. С Нэнси у него не было ничего подобного, ни разу, даже в самом начале. Он встретил Нэнси в тот период своей жизни, когда у него никого не было, ни друзей, ни семьи. Он как раз заканчивал тогда свое связанное с лишениями и радужными надеждами обучение. Так как ему приходилось не только учиться, но еще и зарабатывать себе на жизнь, то у него не хватало времени не только на развлечения и подружек, но и на мимолетные знакомства. Только когда он получил звание доктора и приглашение поехать в Асуан, он понял, что готов связать свою жизнь с какой-нибудь женщиной. Теперь он спрашивал себя, удивляясь тому, насколько сильно притягивала его эта удивительная женщина, что было бы, если бы он встретил тогда кого-нибудь другого, а не Нэнси, и неужели он стал бы считать это тоже любовью.

– Знаете, Марк, – прошептала она, все еще отвернувшись, – когда я вас впервые увидела, я возненавидела Вас. Я думала, вы такой же, как и все остальные, которые приезжают в мою страну, грабят феллахов и обращаются с ними как с животными. – Она взглянула на него, в ее глазах блестели слезы. – Но вы совсем другой. Вы хорошо относитесь к рабочим и обращаетесь с ними как с людьми. А потом я поняла, насколько велика ваша любовь к прошлому нашей страны, как высоко вы цените наше культурное наследие и что вы никогда не продадите такому человеку, как Доменикос, то, что по праву принадлежит Египту. Моя ненависть начала постепенно проходить и перерастать в уважение, а потом…

– И что потом?

– Я не могу выразить это словами, хотя и чувствую это.

Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе:

– Тогда я сам вам это скажу…

– Нет, пожалуйста, не надо, Марк. Не забывайте, что я феллаха! Наши с Вами миры слишком далеки друг от друга. Наши традиции и религии, обычаи и взгляды отличаются. Как-то раз вы спросили меня, почему в общей палатке я сажусь отдельно от мужчин, хотя сама борюсь за эмансипацию египетских женщин. По-другому я просто не могу! Хотя мой разум и требует равноправия, я в сущности продолжаю оставаться феллахой. Во мне слишком глубоко сидят старые обычаи. Я раба традиций!

Слезинка скатилась по ее щеке.

– Может быть, я никогда не смогу измениться, Марк, даже в душе, во всяком случае так сильно, чтобы беспрепятственно любить такого далекого мне человека, как вы. Правда, у меня было бы достаточно проблем и с мужчиной моей культуры. Но я не могу отвергать наши традиции!

Марк с пониманием смотрел на нее. Ему было слишком хорошо известно, что она имела в виду. В Каире у него было много друзей, молодых, образованных и прогрессивных. Но в различных ситуациях Марк сам убеждался в том, насколько глубоко, несмотря на все это, засели в них старые традиции. Когда, например, мужчины собирались за чашечкой крепкого кофе в гостиной, женщины удалялись на кухню. Однажды Марк попытался предложить женщинам присоединиться к мужской компании – тем женщинам, которые изучали в Каирском университете право, медицину, экономику, – но они испуганно отклонили его предложение.

Он нежно погладил ее по щеке, глядя ей прямо в глаза:

– Мы можем изменить старые обычаи, Жасмина.

– Нет! – всхлипнула она. – Это невозможно! вы заметили, как на нас смотрит Абдула, когда мы вместе. Как бы сильно он вас ни уважал, Марк, ему не по душе любые контакты между нами.

– Ты меня любишь?

– Я не могу…

– Ты меня любишь? – Он схватил ее за плечи. – Ответь мне, Жасмина, ответь мне!

У нее из глаз хлынули слезы и заструились по щекам, но она не сдерживала их.

– Марк, я уже не девственница! С тех пор как я год прожила в доме мудира! Теперь ни один мусульманин не прикоснется ко мне, как ты можешь этого хотеть?

Он обнял ее, прижав ее лицо к своей груди:

– Потому что я люблю тебя и потому что хочу тебя. И я надеюсь услышать от тебя то же самое.

Ее хрупкие плечи вздрагивали от испуганных всхлипываний. Потом она сказала неуверенно и тихо:

– Если я даже скажу, что люблю тебя, что из того? Ты скоро вернешься в Америку, и мы никогда больше не встретимся.

Он взял ее за плечи и усадил перед собой:

– Ты поедешь со мной, Жасмина.

Она смотрела на него красными распухшими глазами:

– Я не могу поехать с тобой, Марк. Я решила посвятить свою жизнь заботе о феллахах. Я им нужна, Марк, им нужен кто-нибудь, кто бы им помог. Я не могу отсюда уехать. Они – моя жизнь.

– А что будет со мной? Что я буду делать без тебя?

Она молчала, опустив голову.

– Ну хорошо. Тогда я останусь в Египте. Я смогу работать на правительство.

– Нет, Марк, – возразила она. Ее голос вдруг стал спокойным, а слезы высохли. – Ты не будешь здесь счастлив. Или только очень недолго. Ведь Каир совсем не похож на Калифорнию. Сколько времени ты выдержишь, пока тебе снова не захочется оказаться среди таких же, как ты, ходить на вечеринки, где женщины и мужчины веселятся вместе, пьют вино и ведут себя так раскованно, как мы в Египте не можем себе позволить. Как долго ты сможешь жить без американских фильмов, гамбургеров и твоего Тихого океана?

Ее слова ранили его в самое сердце. Так оно и есть, он не сможет жить в Каире долгое время, и уж тем более всю оставшуюся жизнь. Этот город с его переполненными улицами, грязью, нищетой и строгими исламскими законами был слишком чужим для него, все это можно выносить только недолго, когда ты знаешь, что твое пребывание здесь скоро закончится.

– И как бы мы стали жить? – тихо продолжала она, смахивая со щек слезинки. – Мне приходится работать в разных деревнях долины Нила. Мои исследования и занятия с феллахами заставляют меня постоянно переезжать с места на место. А что будет с нашими детьми? С кем они будут дружить? Нам придется бороться с таким количеством предрассудков. Поначалу, может быть, все еще и будет хорошо, но как долго сможет выдержать наша любовь такие испытания?

Понимая, что она права, он отпустил ее плечи.

– Марк, – она уже снова овладела собой, – по исламским законам к женщине может прикасаться только ее муж. А если она не замужем, то ни один мужчина не должен дотрагиваться до нее, даже из дружеских побуждений.

Он кивнул. Ему снова вспомнились его друзья из Каира, одна знакомая, которая в течение семи лет была помолвлена с его приятелем-архитектором, но за все это время даже ни разу не поцеловала его.

– Но наша работа здесь все равно подходит к концу, Марк, скоро мы уедем. Мы расстанемся и скорее всего никогда больше не встретимся. И поэтому… если ты этого хочешь, только на одну эту ночь…

Он приложил палец к ее губам:

– Нет, не так.

– Тогда разреши мне спать рядом с тобой, Марк. Оставь меня до восхода солнца. Я так боюсь…

Уставшая и измученная, она легла на кровать. Он обнял ее, и она положила голову ему на грудь. Они замерли, прислушиваясь к тоскливым завываниям ветра над долиной.

Марк раскрыл глаза и увидел перед собой темную крышу палатки. Как долго он спал? Жасмина, как котенок, свернувшись калачиком, все еще спала рядом с ним.

Марк прислушался. Его разбудил какой-то звук. Теперь он послышался снова: протяжный, унылый плачь: «Дэвисон…» Женский голос, мечтательный и тревожный: «Дэвисон…» печальный, манящий зов.

И потом эта боль.

Он отвернулся к стене и застонал.

Жасмина села на постели.

– Что случилось? – прошептала она.

– Оно… оно снова надвигается.

«Дэвисон…»

Она обернулась и через плечо посмотрела назад.

– Кто-то тебя зовет, Марк. – Жасмина встала.

– Нет. – Он схватил ее за руку. – Не ходи туда.

– Кто это, Марк? Кто тебя зовет?

– Это просто ветер.

«Дэвисон…»

– Нет… это похоже на женский голос. Надо пойти посмотреть.

Жасмина пошла к выходу. Он тоже вскочил, опередил Жасмину и распахнул дверь. На улице стояла Алексис Холстид, на ней был мерцающий белый наряд.

– Дэвисон…

– Аллах, – прошептала Жасмина. – Это не ее голос!

Марк схватился за голову и застонал.

– Что с тобой, Марк?

– Оно возвращается, разве ты не слышишь?

Она прислушалась, теперь и она слышала это. Из темноты, окружающей лагерь, доносилось шипение…

Что-то поднялось высоко над землей и со всего размаху обрушилось вниз. Топор, меч…

– Не выходи из палатки, Жасмина!

– Марк…

Он силой затолкал ее обратно в палатку, а сам, покачиваясь, вышел наружу.

– Кто это? – закричал он и, с трудом переставляя ноги, зашагал к Алексис.

– Это тот, который предназначен для тебя, Дэвисон. Он идет к тебе.

– Нет! – Он заметался по песку, схватившись руками за виски. – Я не верю! Это неправда!

На пороге фотолаборатории появился Рон.

– Марк, что… – Увидев Алексис, он так и остался стоять с раскрытым ртом.

– Берегись, Дэвисон! Спасайся. Беги к гробнице, ведь там лежит твое спасение.

Рон в недоумении смотрел на Алексис:

– Что, черт возьми…

– Если ты сможешь разбудить нас, Дэвисон, демоны снова вернутся в царство тьмы. Но ты должен торопиться.

Шипение достигло уже границы лагеря и продолжало приближаться.

В следующий момент он вышел на свет.

Марк в ужасе застыл на месте. У чудовища было тело мужчины, с широкими плечами и узкими бедрами, но там, где должны были находиться шея и голова, извивалась огромная кобра, поднявшая голову и готовая к нападению. Монстр замедлил свой шаг и, покачнувшись, остановился. В свете фонарей были хорошо видны все детали: обнаженная мускулистая грудь, складки на животе, жилистые руки, раскачивающееся из стороны в стороны блестящее чешуйчатое тело змеи и злобно блестящие зеленые глаза.

Потом Марк заметил, что чудовище держит в одной руке длинный изогнутый меч, сверкающий в свете фонарей.

– О Боже! – воскликнул Рон. – Беги, Марк, беги!

Зеленые глаза змеи остановились на Марке, и монстр пошел прямо на него.

Огромными решительными шагами чудовище надвигалось на него, а кобра не сводила с него своих зеленых глаз, держа его в постоянном гипнотическом оцепенении. Он не слышал, как Рон и Жасмина позади него кричали от ужаса. Их вопли не доходили до него.

Когда до Марка оставалось всего лишь несколько метров, отвратительный исполин поднял свой огромный меч и занес его над своей змеевидной головой.

Алексис закричала:

– Спасайся, Дэвисон…

Марк, задрав голову, смотрел на блестящие глаза кобры, похожие на сияющие изумруды. Из пасти чудовища то и дело показывался тонкий, раздвоенный на конце язык.

С поднятым над головой мечом ужасающий гигант подходил все ближе. Марк как прикованный продолжал смотреть ему в глаза и уже совсем запрокинул голову, потому что трехметровое чудовище стояло теперь прямо перед ним. Меч ярко блеснул в свете фонарей, когда демон еще крепче сжал его в руке. В следующий момент монстр размахнулся и со свистом опустил меч.

Марк услышал: «Эфенди!» – и почувствовал, как кто-то всем телом налетел на него. От удара Марк полетел на землю. Стоя на четвереньках и мотая головой, Марк увидел, как демон свободной рукой сорвал тюрбан с головы Абдулы.

Не успел Абдула опомниться, как огромная ручища уже схватил его за волосы и высоко подняла над землей. Египтянин закричал. Он барахтался, пытаясь освободиться от мертвой хватки демона, но ему это так и не удалось. Отточенный клинок блеснул, и меч со свистом обрушился на шею Абдулы.

…Напрягаясь всем телом, Марк пытался сдержать внезапные приступы дрожи, которые начинались снова и снова. Он сидел один в общей палатке.

Он услышал какой-то шорох у дверей и тут же вскочил. Но когда он увидел, что это была всего лишь Жасмина, он снова погрузился в свои мысли.

– Как вы? – спросил он хриплым голосом.

Она опустилась на скамейку напротив него.

– Мистер Холстид отнес свою жену в постель. Он наблюдал всю эту сцену из дверей своей палатки, а когда миссис Холстид упала в обморок, то он не позволил мне подойти к ней и сам отказался принять успокоительное. – Жасмина так внимательно рассматривала свои руки, как будто никогда их раньше не видела. – У него опять носом пошла кровь.

Марк зажмурился, пытаясь оживить в памяти события прошедшего часа: Алексис, разбудившая его среди ночи, появление чудовища, его медленное приближение, Марк не в состоянии пошевелиться или позвать на помощь, вмешательство Абдулы, стоившее ему жизни, лежащее на песке безголовое тело, из шеи которого льется кровь.

Марк закрыл лицо руками, стараясь выбросить из памяти эту последнюю чудовищную сцену: демон стоит перед ним, одной рукой он снова заносит меч, а в другой сжимает истекающую кровью голову Абдулы, – но эта картина намертво отпечаталось у него в мозгу, и он знал, что никогда не сможет ее забыть.

А потом этот кошмар закончился так же быстро, как и начался. В то время как все они, оцепенев от ужаса, наблюдали за происходящим, демон на их глазах вдруг растворился в воздухе, а голова Абдулы с отвратительным глухим стуком упала на песок. Все происшедшее потом походило скорее на сон. Холстид, рыдающий над безжизненным телом своей жены. Рон, украдкой схвативший свою камеру и удалившийся в лабораторию. Жасмина, склонившаяся над телом Абдулы… Чуть позже Марк вместе с Жасминой отнес останки Абдулы в рабочую палатку, где уже лежало тело Хасима.

– Очень холодно, – прошептал Марк, – как никогда…

Жасмина обошла вокруг стола и села рядом с ним. Она прислонилась к нему, взяла его ледяную руку и начала растирать.

– Скоро рассвет.

– Не знаю, что делать с… с его телом, – пробормотал Марк и положил голову ей на плечо. – Правильнее всего будет, наверное, поехать к умде и вызвать по телефону полицию.

– А как ты объяснишь его смерть?

– Не знаю…

– И что будет потом?

– Когда прибудут эксперты из министерства древностей, я надеюсь, мы сможем продолжить работу. Мы откроем саркофаги и исследуем мумии.

Жасмина выпустила его руку и отшатнулась от него. Она смотрела на него печально, почти с состраданием.

– В чем дело?

– Неужели ты еще не понял, что мы не должны нарушать покой тех, кто лежит в этих саркофагах? В этом причина всех наших несчастий. Это проявилось уже в самом начале, когда с феллахом, готовившим в руинах чай, случился удар. Он что-то увидел, Марк, что-то, что до смерти напугало его.

Лицо Марка помрачнело, он казался обиженным. Жасмина встала и ласково потянула его за руку:

– Пойдем.

Они уныло брели по темному лагерю. Над ними нависало холодное, ледяное небо. На востоке уже начиналась заря, и еще недавно яркие звезды постепенно растворялись в бледной голубизне. Переступив порог своей палатки, Жасмина включила свет и направилась к рабочему столу. Она взяла упаковку каких-то желтых таблеток и протянула Марку:

– На, прими.

– Я не хочу спать. Почему бы тебе самой их не принять?

– Потому что я не могу позволить себе такую роскошь. У меня есть обязанности перед больными. Я не могу оставить их без присмотра. Марк, пожалуйста, иди и немного поспи.

Он беспомощно посмотрел на нее, глубоко вздохнул и вышел из палатки.

…Примерно час спустя он проснулся от рева мотора и был удивлен не столько тому, что ему удалось заснуть, как тому, что кому-то пришло в голову завести «лендровер».

Услышав взволнованные возгласы, он вскочил и все еще полусонный, спотыкаясь, бросился к выходу. Он выглянул наружу и увидел Рона и Жасмину, бегущих позади машины, которая, набирая скорость, стремительно удалялась от лагеря.

– Что здесь случилось? – спросил он.

– Эти мерзавцы украли наш «лендровер», вот что случилось! – прорычал Рон.

– Кто?

– Последний гафир и помощник Абдулы! Они дезертировали! Теперь мы остались совсем одни, на нас кто угодно может напасть!

Небритый Сенфорд Холстид вышел из своей палатки.

– Что здесь происходит?

Марк быстро развернулся:

– Я еду в Эль-Тиль.

Рон пошел вслед за ним к общей палатке:

– Я с тобой.

– Нет. – Марк поспешно сбросил рубашку, облился холодной водой и насухо вытерся полотенцем. – Ты останешься здесь и будешь следить, чтобы больше ничего не произошло. В течение часа здесь будет полиция.

– Так дело не пойдет! Я здесь не останусь! – Рон тоже стащил покрытую пятнами от химикатов рубашку и надел футболку с надписью «Greenpeace». – Мы поедем вместе.

– А теперь послушай меня, Рон. Мы не можем поехать вместе. Иначе у Доменикоса появится лишний шанс украсть наши мумии.

– Боже всемогущий! – закричал Рон. – Неужели ты все еще думаешь, что это дело рук толстого грека? – Он схватил проявленную пленку, лежавшую у него на кровати, и швырнул ее Марку в лицо. – Посмотри на это, только внимательно посмотри!

Марк увидел стоявшего Абдулу и его голову с перекошенным от ужаса лицом, парившую примерно на высоте метра от тела.

Марк отшатнулся.

– Этого проклятого демона нет на фотографиях, он… дух, Марк! А ты продолжаешь во всем обвинять беднягу Доменикоса! Марк, мы попали в смертельную западню!

Марк ответил почти беззвучно:

– Я только позвоню из дома умды и сразу же назад. Уже к полудню ситуация будет под контролем.

Он опустился на колени перед своей кроватью, долго шарил под ней и наконец, кряхтя, вытащил небольшой ящик, который все еще был опечатан.

– Что это?

– То, что я беру с собой в каждую экспедицию, но до сих пор ни разу не использовал. Это только на крайний случай. – Он взломал крышку, и в ящике среди соломы Рон увидел четыре револьвера тридцать восьмого калибра системы «Смит-и-Вессен».

– О нет, послушай…

Марк достал один револьвер и пачку патронов. Хладнокровными, привычными движениями он нажал кнопку с правой стороны, легко откинул барабан и в каждое отверстие вставил по патрону. Потом, еще раз внимательно оглядев барабан и убедившись, что все патроны на месте, он защелкнул его обратно.

– Против демонов это вряд ли поможет!

– Послушай, Рон. – Марк встал и протянул ему пистолет. – Он может тебе понадобиться, если сюда заявится Доменикос или еще кто-нибудь.

– О, несчастный безумец…

Дверь палатки приоткрылась, и внутрь просунулась голова Сенфорда Холстида. Он прикрывал нос окровавленным платком.

– Что вы тут делаете?

– Подождите, мы скоро выйдем, – ответил Марк.

– Минуточку… – Холстид заметил револьвер и вошел в палатку. – Это еще зачем?

– На случай, если нам придется защищать себя или гробницу.

– В этом нет никакой необходимости, Дэвисон, – зло ответил Холстид. – Мы уезжаем.

– Что?

– И вам не удастся нас задержать.

Марк вопросительно взглянул на своего друга:

– Рон?

– Мы должны уехать, Марк. Нам нужно спасаться.

– Ну что ты говоришь! Послушай, я немедленно отправляюсь в Эль-Тиль и обещаю тебе, не пройдет и часа, как полиция будет здесь.

– А теперь послушайте меня, Дэвисон! – закричал Холстид сквозь свой окровавленный платок. – Я не знаю, что за тварь была здесь и разделалась с египтянином, но я не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда ей взбредет в голову вернуться! Меня абсолютно не волнует, кто или что это было. Знаю только, что моя жизнь в опасности!

– Куда же вы поедете?

– Мы едем в Маллави. Свяжитесь с Каиром, пусть они сами заканчивают раскопки. Меня они больше не интересуют.

Когда Холстид повернулся, чтобы уйти, Марк схватил его за рукав:

– Вы не можете оставить лагерь на произвол судьбы! Разве вы не понимаете, что именно так вы и поступаете?

– Ну и что? Оставьте вы им этот проклятый лагерь! Ни одна мумия не стоит того, чтобы я рисковал ради нее своей жизнью! – Холстид оттолкнул Марка и выскочил из палатки.

– Не понимаю!

– А я присоединяюсь к нему, – сказал Рон и поспешил вслед за Холстидом.

Марк некоторое время задумчиво стоял на месте, держа в руке пистолет. Потом он отшвырнул его на кровать, схватил рубашку и тоже выбежал из палатки.

Когда Марк догнал их, они уже были в «лендровере». Сенфорд сидел, прислонившись щекой к стеклу, а Рон занял место за рулем. Жасмина стояла рядом, заламывая руки. Когда она увидела Марка, то сразу же бросилась к нему навстречу:

– Я не могу их остановить! Он не может ехать! Он слишком болен, не разрешай им уехать, Марк!

Он посмотрел на Холстида, рубашка которого уже вся была залита кровью.

– Будьте же благоразумны. Дайте мне всего лишь один час. Я привезу полицию и врача…

Когда «лендровер» тронулся с места, Марк все еще кричал что-то им вслед. Потом он бросился к другой машине, на ходу обращаясь к Жасмине:

– Ты останешься здесь с миссис Холстид.

…Через несколько минут оба «лендровера» остановились в облаке песка и пыли. Но никто не стал дожидаться, пока оно уляжется. Холстид и Рон выпрыгнули из машины и со всех ног понеслись к реке.

– Подождите же! – закричал Марк, почти наступая им на пятки. – Пойдемте со мной к умде! Там вы будете в безопасности!

– Лучше тебе поехать с нами и позвонить из Маллави! – бросил ему Рон через плечо.

Марк, сжав кулаки, посмотрел им вслед, а потом быстро направился к дому умды.

В деревне было необычно тихо. Узкие переулки как будто вымерли. Нигде не было видно детей, играющих в песке. Двери домов были наглухо закрыты, из темных окон не раздавалось ни единого звука. На осиротевших полях виднелись оставленные плуги. Только ветер гулял между глиняными домами.

Когда Марк подошел к дому умды, он увидел, что дверь заперта, а окна забиты соломой. Сначала Марк громко и настойчиво стучал, а потом попытался силой открыть дверь, но дом был крепко заперт.

Он развернулся и пошел по тропинке на окраину деревни, к дому Константина Доменикоса. Но на этот раз во дворе не играли дети. Двери и окна были заколочены.

Марк растерянно остановился и снова бросил взгляд на опустевшие поля. Один-единственный буйвол лениво жевал пучок травы.

Марк зашагал обратно к выбеленному дому умды. Изо всех сил барабаня в дверь, он закричал:

– Выходи, я знаю, что ты дома! Я не уйду, пока не поговорю с тобой!

Он остановился и прислушался. Кругом было тихо, только завывающий ветер кружил песок на крохотной пустынной площади.

– Черт возьми! – завопил Марк. – Мне срочно нужен твой телефон! Это очень важное официальное дело, хагг. Нам срочно нужно связаться с властями, а для этого нам нужен твой телефон!

И снова никто не отозвался. Вокруг царила мертвая тишина, и на него вдруг нахлынуло неприятное ощущение, что за ним наблюдают сотни невидимых глаз.

Потом он услышал, что кто-то бежит к нему по узкому переулку, ведущему к дому умды. Марк обернулся, готовый к худшему. На площади появился Рон, который тащил за собой спотыкающегося Холстида.

– Что случилось?

– Они отказываются нас перевозить, – возмущенно выпалил Рон. – Мы предложили им тысячу долларов, но они ни за что не хотят переправить нас на тот берег! Они говорят, что с нами они пойдут ко дну!

– Сколько человек на берегу у реки?

– Только владельцы фелюг. – Рон огляделся кругом. – А где умда и все остальные?

– Сам не знаю.

– Ого! – произнес Рон, глядя Марку через плечо.

Марк обернулся и увидел позади себя четырех здоровенных феллахов, которые медленно приближались к ним. В руках у них были увесистые дубины.

– Где умда? – спросил он по-арабски.

Мужчины остановились перед домом умды.

– Нам нужно воспользоваться телефоном хагга!

Тут один из них заговорил. Он обрушил на них возбужденный, почти бесконечный поток слов. Марк резко остановил его. Обменявшись с ними несколькими фразами, Марк понурил плечи и расстроенно вздохнул.

Холстид, у которого из уголков рта сочилась кровь, спросил:

– Что они говорят?

– Они говорят, что, когда последний гафир побывал в деревне, умда попытался связаться с мамуром.

– И что?

– Ничего не вышло. Телефон не работает.

– Тогда заставьте старика выйти на улицу! Нам нужна лодка!

– Это невозможно, Холстид, он мертв. Они говорят, он умер прямо у телефона. Это случилось, когда он стоял с трубкой в руках и ждал ответа. Теперь они хотят, чтобы мы убрались отсюда.

– Но для этого нам нужно переправиться через реку!

– Холстид, паромщики не хотят нас везти!

– Тогда мы сами справимся с этими проклятыми лодками! – Он повернулся к Рону. – Доктор Фэрмер, вы же ходите на яхте, может быть, вы справитесь и с фелюгой?

– Не знаю. Обычно я хожу по морю, а по рекам еще ни разу не пробовал. На Ниле, как и на Миссисипи, полно мелей. В этом надо очень хорошо разбираться. Не думаю, что у меня получится.

– Ничего, будем надеяться, что все обойдется. Это все-таки лучше, чем сидеть здесь! – Холстид протиснулся между феллахами и, пошатываясь, зашагал прочь. Рон поспешил за ним.

Когда они пришли на пристань, навстречу им двинулась целая группа феллахов, вооруженных вилами. Холстид опешил.

– Поговорите с ними, Дэвисон. Скажите, что мы отдадим им все, что угодно. Лагерь, гробницу и все остальное.

– Вы совсем спятили?

– Скажите им!

Марк хотел было заговорить с разъяренными крестьянами, которые подобно отряду солдат рассредоточились по берегу. Но когда он заметил выражение их лиц, то передумал.

– Это бесполезно, Холстид. Они не станут нас слушать.

– Но нам нужно переправиться, Дэвисон!

– Ну хорошо, хорошо! Только без паники! Послушайте, в Эль-Хавата и Хаг Кандиль тоже есть пристани. Мы вернемся сюда с кока-колой и чаем и…

– Марк, – пробормотал Рон.

Феллахи наступали на них.

– Марк, мне кажется, они не шутят!

– Черт бы их побрал!

Прежде чем феллахи успели приблизится к ним, англичане быстро развернулись и со всех ног бросились бежать. За спиной у них послышался глухой топот босых ног.

Холстид постоянно спотыкался и дважды даже упал. Поэтому Марку и Рону пришлось схватить его под мышки и тащить за собой. Из носа у него так сильно текла кровь, что они стащили с него рубашку и обмотали ему лицо.

Когда они добежали до «лендроверов» и завели моторы, феллахи начали бросать в них вилы. Они градом посыпались на машины, сопровождаемые проклятиями и разъяренной бранью. Джипы буквально летели по холмам среди руин. Когда все трое, запыхавшиеся, с дрожащими коленями, вернулись в лагерь, Холстида осенило:

– Револьверы! С ними мы прорвемся к лодкам!

Увидев, что Холстид уже готов бежать за револьверами, Марк попытался его остановить:

– Не будьте дураком, Холстид! Если мы сейчас туда вернемся, их будет уже не меньше сотни! Прольется море крови!

Только Марк бросился к Холстиду, чтобы задержать его, как тот рухнул без сознания у дверей палатки.

Когда Жасмина вошла в палатку, Марк поднял голову:

– Ну как?

– Он очень плох, и в таком состоянии его нельзя никуда везти. Ему нужен врач, Марк.

– Я попытаюсь найти способ переправиться через реку, но днем это невозможно. – Марк взглянул на часы. – Солнце зайдет через пару часов.