Текст книги "Семь демонов"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
– Хагг, ты самый могущественный человек в этой долине. Ты можешь приказать другим умдам…
Старик предостерегающе поднял руку:
– Вы обижаете меня, доктор Дэвисон. С вашим гафиром случился несчастный случай, не более того.
– А теперь послушай меня! – внезапно закричал Марк, так что все вокруг вздрогнули. – И слушай внимательно! Двух трупов у меня в лагере вполне достаточно! Я сыт по горло! Резня прекратится немедленно! А если нет, то я подниму полицию мамура и потом найму рабочих из Эль-Миньи, а твои люди уйдут ни с чем!
Приступ ярости Марка поразил умду, и он уставился на него разинув рот.
– Решайте свои мелкие споры на своей территории, хагг! Если в дальнейшем произойдет еще хотя бы один случай, даже если это будет всего лишь синяк под глазом, тогда я вызову полицию и продолжу свою работу! Это я тебе обещаю, и, к сожалению, вполне серьезно, хагг!
Когда Марк развернулся на каблуках и зашагал прочь, Рону и Хасиму пришлось бежать, чтобы поспевать за ним. Они быстро удалялись от умды, который стоял, опершись на свою палку, и в недоумении смотрел им вслед.
– Эта дорога ведет не к «лендроверу»! – воскликнул Рон.
– Нам нужно зайти еще в одно место!
Они добрались до западной окраины деревни, где начинались поля. Несколько мужчин вращали саккие, а пожилая женщина, стоя по колено в заросшем пруду, искала на себе вшей. Вокруг царила полная тишина.
Дом, к которому они направлялись, стоял чуть в стороне от деревни и был больше и красивее, чем хижины феллахов. Дети играли с козами и курами у распахнутой входной двери, и, когда трое гостей подошли ближе, на них пахнуло приятным запахом жареного барашка. Марк остановился на некотором расстоянии от входа и крикнул по-английски:
– Доменикос! Выходите! Я хочу с вами поговорить!
Дети перестали носиться по двору и удивленно уставились на незнакомцев. Мухи садились на их лица и залепляли глаза. В ту же минуту на пороге появился человек. Грек, улыбаясь, застегивал рубашку.
– Какая честь для меня и моего дома! Пожалуйста, проходите и выпейте со мной чаю.
– Я пришел не для того, чтобы заниматься с вами болтовней. Доменикос, я пришел, чтобы предупредить вас.
Константин Доменикос был настолько поражен, что его маленькие глазки, казалось, вылезли из орбит.
– Что вы сказали?
– За последние четыре дня были убиты двое из моих людей. Мне абсолютно наплевать, прячется ли за этим кровная вражда или это дело рук одного человека. Я хочу, чтобы это немедленно прекратилось. Поэтому я здесь.
– Доктор Дэвисон, я не понимаю…
– Может быть, сейчас вы поймете меня лучше. – Марк подошел к нему и ткнул указательным пальцем ему в грудь. – Еще одно происшествие, и правительственная полиция направится сюда. Меня не волнует, помешает ли это раскопкам, даже если из-за этого будут остановлены все работы! Убийства прекратятся, Доменикос!
Грек растерянно моргал.
– Ради всего святого, я не понимаю, о чем вы говорите. При чем тут я…
– Это на тот случай, если вы думаете, что я захочу купить ваше покровительство.
– Но я же не убивал их…
– Меня не волнует, вы это были или нет. Позаботьтесь только о том, чтобы этого больше не произошло! Понятно?
– Но доктор Дэвисон…
– Запомните одно, Доменикос, – голос Марка звучал устрашающе, – еще одно происшествие, и я сообщу о вас властям. Я расскажу им о маленькой сделке, которую вы мне предложили, и не думаю, что ваших друзей в Афинах это очень обрадует.
Марк быстро развернулся, оставив ошарашенного грека стоять на месте. Застыв от изумления, он смотрел, как Марк со своими спутниками размашистым шагом уходил прочь. Когда они уже сидели в «лендровере», Рон спросил:
– И что теперь?
– Теперь мы повторим представление в Хаг Кандиль и Эль-Хавата.
Свежевыстиранное белье было развешено на длинных веревках и легонько покачивалось на ветру, по всему лагерю разносились запахи стряпни Самиры. Американцы, Жасмина и Хасим сидели на раскладных стульях в тени от лаборатории и пили холодный чай.
– Вы правильно поступили, – проговорил Сенфорд Холстид, выслушав доклад Марка.
Он казался очень бледным в оранжевых лучах заходящего солнца. После пережитого утром шока Холстида целый день тошнило. В рвотной массе была кровь, но он никому ничего об этом не сказал.
– Поживем, увидим. Не знаю, чьих это рук дело и в чем здесь причина, но, думаю, с этим покончено.
– А что если вам все-таки придется вызвать полицию мамура? – спросил Хасим.
– Вы, наверное, лучше меня знаете ответ на этот вопрос. Есть у них полномочия остановить нашу работу?
Молодой египтянин печально покачал головой:
– Не знаю. Это, вероятно, всегда зависит…
Его восторг от экспедиции заметно поубавился. Он снова обнаружил скорпиона в своей постели. Казалось, они появлялись только ночью и только тогда, когда Абдулы не было в палатке. Кроме того, его снова посетил этот необычный кошмарный сон. Соблазнительная длинноногая женщина, обнаженная, стояла перед ним, одобрительно кивала ему и заключала его в свои объятия. Но в тот же момент ее красивая голова превращалась в отвратительные щупальца скорпиона. Нет, теперь Хасиму здесь было не по себе. Он даже подумывал, не отказаться ли ему от этой должности и не вернуться ли обратно в Каир, чтобы уступить это место кому-нибудь посмелее.
– Ну а что будет дальше с нашей работой? – поинтересовался Холстид.
– Мы продолжим раскопки, и каждый из нас должен будет между делом внимательно рассматривать скалистую гряду в поисках того, что могло бы быть похоже на собаку.
Марк не мог спать. Даже после трех бокалов кьянти и порции бурбона сна у него не было ни в одном глазу. Он знал, что злость и досада не дадут ему заснуть. Кроме того, он чувствовал усиливающуюся головную боль. Марк следил глазами за таинственной траекторией луны, медленно восходящей над лагерем. Ее серебристый диск просвечивал сквозь тонкую материю на крыше палатки.
Ему не верилось, что он всего лишь две недели назад был еще в Лос-Анджелесе, где, набрав номер Нэнси, вместо ответа услышал сообщение: «Номер снят». Он также не мог поверить, что прошло еще только четыре месяца с тех пор, как Холстид роковым дождливым вечером постучался к нему в дом.
Вдруг Марк услышал снаружи около палатки какой-то звук. Он приподнялся на локтях и посмотрел через москитную сетку на улицу. Слабо светящийся белый силуэт, едва различимый, вырисовывался на стене палатки. Он походил на вертикально падающий луч лунного света, столб неестественного свечения, который Марк принял за оптический обман. Он, конечно же, исходил от костра феллахов или от фонарика гафира, патрулирующего по лагерю. Но он все равно приковывал внимание Марка. Не отрывая глаз от странного свечения, Марк встал с постели и прокрался к выходу. Затем он поднял брезент и выглянул наружу.
Это снова была она. Она стояла чуть в стороне и смотрела на лагерь. Через ее прозрачное тело были видны огни лежащей на расстоянии трех километров деревни Эль-Хавата.
Марк вышел из палатки и опустил за собой брезентовую дверь. Он долго смотрел на нее, стараясь не обращать внимания на невольную реакцию своего тела. И все-таки все признаки были налицо: внезапный стук в голове, влажные ладони, пересохший рот и холодный, пощипывающий пот на лбу. Мираж возбудил его любопытство. Тяга к научным исследованиям заставила его приблизиться.
И снова в его мозгу начался слабый шум, похожий на стук крыльев мотылька, бьющегося о стекло. «Пер-а ем рути. Бу пу уа метет енрма-а. Ерта на хекау апен.»
Стук в его голове усилился, боль стала еще невыносимее. Марк чувствовал, что женщина магически притягивает его к себе. Он шел по песку словно в трансе – и все же это был не сон. Его сознание было абсолютно ясным, а способность восприятия, казалось, бесконечно усилилась. «Сперу ти ерек ту ем бак. Петра? Петра? Ан ау кер-нек ер-с. Петра?»
Марк остановился в нескольких метрах от нее. Прислушиваясь к незнакомым звукам в своей голове, он любовался ее необыкновенной красотой. «Сперу ти ерек ту ем бак.»
Он хотел сглотнуть, но не смог этого сделать. Каждый вздох причинял ему боль. Марк сжал губы и попытался снова овладеть своим телом. Она была не чем иным, как сном, видением… «Петра? – шептала она. – «Петра?»
И тут Марк подумал: «Я знаю! Я понимаю!»
Это понимание пришло к нему так внезапно отчетливо, что он сделал шаг назад. Чем бы она ни была – сном или видением, – она завораживала его и одновременно навевала страх; ему хотелось стоять на месте и в то же время умчаться прочь.
Женщина, казалось, почувствовала, что он ее понял, так как замолчала, продолжая смотреть на него печальными глазами. Марк открыл рот и попытался заговорить, но у него вырвалось лишь хриплое сипение.
Она ждала, не сводя с него глаз.
Он облизнул губы и сглотнул. Потом он медленно зашевелил губами, так сильно напрягаясь, что все его тело дрожало. «Нима… – прошептал он. – Нима тра ту энтек?»
Мысленно он услышал: «Я жду…»
Он попятился, как от удара. Ему показалось, что в одно мгновение перед ним раскрылась вся Вселенная. Его пульс забился так сильно, что у него заболела шея. Он повторил: «Нима тра ту энтек?» Кто ты?
И видение ответило: «Я спала… я ждала…»
Но то, что он слышал, не было знакомым ему языком. Внезапно незнакомые звуки отошли на задний план, и он стал улавливать смысл. Он слышал ее голос, ее слова и понимал их – как будто она говорила на языке, которым он давно владел.
Теперь, казалось, женщина сама испытывала трудности: «Я… я та, что пробудилась ото сна… я…» Ожидание мучило Марка. Он стоял неподвижно и дрожа, а пот ручейками струился у него по спине и груди. Он наблюдал, как женщина-мираж боролась со своей памятью, как будто пыталась что-то вспомнить. И наконец он услышал.
Теперь это был не просто шепот, а отчетливо звучащий голос, который сказал: «Я… я… я Нефертити…»
ГЛАВА 16
Марк наблюдал, как медленно растворяются сливки в кофе, и краем уха слышал голос Рона, просившего у Самиры добавки мухаллабеи. Он был занят своими мыслями и не обращал внимания на то, что происходило в палатке.
Вчерашняя женщина не выходила у него из головы. Нефертити, сказала она. «Нефертити», – царица Нефертити. Сон, видение, плод больного воображения. Это все от усталости. И все-таки он не мог не думать о ней.
– Эй!
Кто-то тряс его за руку. Все еще погруженный в свои мысли, Марк поднял глаза на Рона.
– Хватит ломать себе голову, Марк. Мы скоро найдем собаку. Не мучайся, тебе надо отдохнуть.
Рон продолжал говорить, но Марк больше не слушал его. Мысленно он снова был уже в другом месте.
Восемь изнурительных часов они провели, внимательно осматривая каждую скалу, каждую каменную глыбу на плато. В конце долгого дня они, вернувшись в лагерь, привезли с собой лишь солнечные ожоги и скверное настроение. Но Марк думал не об этом дне, и никто даже не подозревал, что его сейчас занимало, ведь он никому не рассказывал о ночном происшествии. Только гафир во время своего обхода прошлой ночью видел его, когда он, полуголый, покрытый потом и разговаривающий сам с собой, стоял посреди пустыни. Гафир решил, что американец напился. Он направил свет своего фонарика на Марка и тем самым спугнул удивительную женщину в белом. Она только и успела, что произнести свое имя.
Когда все шумно поднялись со своих мест и разбрелись кто куда, Марк как будто очнулся и вышел из оцепенения. Он знал, что Алексис Холстид пойдет к себе в палатку и примет снотворное, чтобы забыться и не чувствовать изнурительной жары. Хасим уединится, чтобы писать письма своей многочисленной родне. Рон будет сидеть в лаборатории, а Сенфорд Холстид, наверное, займется своими обычными упражнениями на свежем воздухе.
В столовой осталась только Жасмина.
– Вы сегодня не слишком разговорчивы, – сказала она ему.
Марк отодвинул в сторону тарелку с нетронутой едой и встал:
– Есть много вещей, о которых мне нужно подумать.
– Вы должны что-нибудь поесть. Вы уже и так похудели.
– Да? – Марк пощупал свой живот и обнаружил, что складки жира спереди и по бокам над ремнем брюк исчезли. Его тело стало крепче и стройнее.
Он вместе с Жасминой вышел из палатки и снова предался своим мыслям. Они молча шли по лагерю. Около своей палатки Жасмина остановилась и взглянула на Марка.
– Марк, я беспокоюсь.
– Из-за чего?
Она огляделась и понизила голос:
– Речь идет о мистере Холстиде. У него сильные кровотечения, но он не хочет, чтобы я его лечила. Не знаю только почему.
– В этом весь Сенфорд Холстид. Ему очень трудно открыто признать свои слабости, особенно перед женщиной.
– Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что Холстид один из тех мужчин, которые считают себя невероятно сильными и мужественными. Думаю, ему приходится постоянно доказывать это самому себе. Он старается казаться человеком со стальным здоровьем и никому не может признаться в том, что он не такой уж исключительный.
– Но это же глупо. Ему нужен врач.
– Вы можете ему помочь?
Она покачала головой.
– Он настолько плох?
– Этого я не могу сказать, пока не осмотрю его. Он разговаривал с вами еще раз о своем здоровье?
– Нет. Я уже почти совсем забыл об этом.
– Ну, хорошо… – Она посмотрела вниз, на свои ноги, и поводила голым пальцем по песку.
– Как ваша палатка? Вы замечали каких-нибудь насекомых?
– Только нескольких…
– Хм.
Марк посмотрел на ее склоненную голову, любуясь густыми черными прядями, спадающими ей на спину и плечи. Она была такой маленькой, такой спокойной, такой нежной, но в то же время такой возбуждающе-чувственной. Он спрашивал себя, что она, интересно, думает о нем. Но, в общем-то, он мог себе это представить. Пропасть, разделяющая мусульманскую и европейскую культуры, была слишком велика. Он не был уверен, что она чувствует то же, что и он, – желание заключить ее в свои объятия, упиваться ее поцелуями и лечь с ней в постель…
Жасмина подняла голову, и Марк мгновенно устыдился своих мыслей. Она смотрела на него со слегка приоткрытым ртом, как будто ждала, что он что-нибудь скажет.
– Ну, тогда спокойной ночи, – наконец проговорил он.
После того как она исчезла внутри палатки и застегнула молнию москитной сетки, Марк побрел прочь от палаток, решив перед сном спокойно выкурить еще одну трубку.
Недалеко от старой стены он наткнулся на Алексис Холстид, неподвижно стоявшую на месте и как будто прислушивающуюся.
– Миссис Холстид?
Когда он приблизился к ней, то снова почувствовал знакомый запах гардении, но на этот раз к нему примешивалось еще что-то. Это был своеобразный, едва уловимый запах… Он остановился перед ней и увидел, что Алексис неподвижно смотрит прямо перед собой пустыми остекленевшими глазами. К сладкому запаху гардении примешивался еще какой-то другой, неприятный запах.
– Миссис Холстид?
Ее глаза оживились, и она перевела взгляд на Марка. Это выглядело так, как будто ее только что разбудили.
– Вы слышите шелест ветра в листве деревьев?
Марк окинул взглядом безветренную ночную пустыню:
– Здесь нет деревьев, миссис Холстид.
Внезапно ему пришло в голову, что это был запах перегара.
– Но я слышу его совершенно отчетливо…
– Это невозможно, миссис Холстид. Вам только кажется.
– Конечно. – Алексис глубоко и шумно вздохнула.
– Вам не холодно?
Она немного поежилась, но тут же энергично затрясла головой:
– Нет, я превосходно себя чувствую. Воздух пустыни вызывает у меня удивительные видения…
– Почему вы не идете спать?
– Я не устала. Садитесь же и поболтайте немного со мной.
После того как они опустились на стену из речного ила, Марк полез в карман рубашки и вытащил оттуда трубку и кисет.
– Тоскливо, правда? – заметила Алексис.
Марк кивнул, набил трубку и закурил.
– Как только археологи это выносят?
Марк потягивал трубку, глядя прямо перед собой. Он почувствовал, как Алексис придвинулась к нему.
– Доктор Дэвисон…
– Да?
Она положила свою ладонь на его руку:
– Вы никогда не пытались представить себе?..
– Что?
– Как здесь все выглядело три тысячи лет назад?
Он неестественно рассмеялся:
– Конечно. Ведь в сущности это и есть моя профессия – представлять себе, как все было когда-то, миссис Холстид. Я – египтолог.
– Зовите меня просто Алексис.
Марк чувствовал себя неуютно. Казалось, как будто она хотела приласкать, раздеть и изнасиловать его мутным взором своих зеленых глаз. Это была Алексис Холстид, но в то же время это была не она, как будто что-то постороннее вселилось в нее. И снова его удивило, насколько знакомым казалось ему ее лицо, сводившее с ума своей красотой. Как античный, высеченный из камня профиль…
Ему было холодно.
– Сегодня холодно, миссис Холстид. Почему вы не возвращаетесь к своему…
– Я спрашиваю вас не как египтолога, а как простого человека. Что вы как человек думаете об этом городе и людях, живших здесь так много лет назад?
– Миссис Холстид…
– Алексис. Пожалуйста, не обращайтесь со мной как с чужой. Давайте будем друзьями. – Ее голос прозвучал очень нежно, и она прильнула к нему.
На мгновение Марк задумался, потом выбил трубку о стену и сказал:
– Миссис Холстид, это же естественно, и к тому же это одно из моих основных правил – никогда не завязывать близких отношений с женой работодателя. – Он хотел встать.
Она тихо рассмеялась, схватила его за руку и усадила обратно.
– А нет ли у вас правила, запрещающего вам устанавливать отношения со своим работодателем?
– Как это понимать?
– Доктор Дэвисон, это я, а не мой муж наняла вас в эту экспедицию.
– Что?
– Я прочитала ваши книги, и они произвели на меня впечатление. Когда Сенфорд принес дневник, я уже знала, что для этого дела подходите именно вы. Я запросила некоторые сведения о вас и пришла к выводу, что вы не откажетесь от нашего предложения, или, лучше сказать, не сможете от него отказаться.
В то время как она это говорила, в ее голосе появились жесткие нотки. Она откинулась назад и при этом немного отстранилась от Марка.
– У моего мужа лично нет ни единого цента, доктор Дэвисон. Он никто и ничто. Когда я познакомилась с ним девять лет тому назад, я была богатой наследницей, а он продавал галстуки в универмаге. Я заключила с ним соглашение, и оно до сих пор отлично функционирует.
– Соглашение?
– Мне нужен был муж, доктор Дэвисон, но я не хотела, чтобы он меня связывал. Так я пригласила на эту роль Сенфорда. Он производил хорошее впечатление и отлично разыгрывал спектакль, когда это было нужно. – Она обхватила руками одно колено и стала слегка покачиваться взад и вперед. – Меня еще никогда не тянуло к мужчинам, доктор Дэвисон. Сама мысль о сексе с мужчиной мне неприятна, и я рассматриваю это как обычное времяпровождение. Мне кажется, это просто отвратительно, когда к тебе прикасается мужчина. Но по нелепому стечению обстоятельств мне все-таки нужен был мужчина. Как незамужняя, состоятельная женщина я была идеальной добычей для охотников за приданым. А также и для донжуанов, которым хотелось завоевать меня ради спортивного интереса. Я и шагу не могла сделать, чтобы не стать жертвой постоянных назойливых заигрываний и лицемерной болтовни. Некоторые мужчины были настолько настойчивы, что я в конце концов наняла себе мужа – актера, который играл роль необходимого мне жениха, а на самом деле абсолютно не интересовался мной. Сенфорд, продавец галстуков, вполне соответствовал этим требованиям. – Алексис лукаво взглянула на Марка. – Знаете, Сенфорд ведь импотент…
– Миссис Холстид…
– Он не проявляет ни малейшего интереса к моему телу. И за деньги он сделает все, что угодно. Я сделала его президентом правления одной фирмы, дала ему машину, шикарную одежду и деньги на карманные расходы. Взамен он одолжил мне свою фамилию и сопровождал меня всегда, когда от него это требовалось.
«О Господи», – подумал Марк и стал озираться в безбрежной пустыне, как будто ища выход из создавшейся ситуации.
– Я всегда получаю то, что захочу, доктор Дэвисон. Было совсем не сложно предопределить решение комиссии. У меня есть влиятельные друзья в университете Лос-Анджелеса…
Он ошеломленно уставился на нее:
– Что? Что вы сказали?
– Да ладно вам, доктор Дэвисон, только не говорите мне, что вы никогда не связывали вместе эти два события. Вы теряете кафедру, а в следующий момент Сенфорд уже стоит с заманчивым предложением перед вашей дверью. Не могли же вы поверить в случайное совпадение!
– Вы? Вы это сделали?
Она скривила губы в ехидной улыбке:
– Вы действительно не догадывались? Вы разочаровываете меня, доктор Дэвисон! Конечно же, вы получили бы кафедру. Вы же знали это. Вы и правда не задавались вопросом, почему внезапно все проголосовали против вас, когда дело казалось уже решенным?
Марк напрягся всем телом. Он с такой силой стиснул зубы, что на шее вздулись вены.
– Между прочим, против вас было и так довольно много голосов, доктор Дэвисон. И если бы вы все-таки получили это место, думаю, вас было бы не так уж легко уговорить поехать с нами в Египет. Вы бы не рискнули снова потерять кафедру. Но к тому моменту вам абсолютно нечего было терять. Об этом я уже позаботилась.
– Но есть же и другие египтологи, – с трудом возразил Марк. – Ради всего святого, почему именно я?
– Потому что я решила нанять вас, только по этой причине. В вас есть целеустремленность, которая мне импонирует. Ваша безраздельная преданность своей науке, даже несмотря на риск потерять женщину, которую вы любите…
– Что?
– Я все знаю про Нэнси. Вам нелегко было выбрать между ней и вашей профессией, не так ли? Такого мужчину я и искала. Того, который не остановится ни перед чем ради достижения своей цели, который никому не позволит себя удержать, даже женщине. В этом мы с вами чрезвычайно похожи.
Марк встал и устремил взгляд в темноту, как будто надеясь там, вдали, на горизонте увидеть Нил. Ему нужно было хоть что-нибудь, за что он мог бы зацепиться взглядом. Ему было невыносимо смотреть на эту женщину, чьи слова, словно ножом, резали его на куски.
– Мы с вами совершенно не похожи, миссис Холстид, – ответил он прямо. – Вы заблуждаетесь.
– Неужели? – Она поднялась, покачиваясь. – У вас был выбор, доктор Дэвисон, и вам был известен риск. Вы решили в пользу Египта. Вы действительно верите, что Нэнси будет ждать, пока вы не вернетесь обратно?
Голос ее звучал резко. Марк смотрел на реку вдали, черную на черном, он как будто застыл.
– И это тоже мне в вас нравится, – услышал он ее слова, – Вы не сдаетесь. Вы начинаете защищаться. Именно поэтому я убеждена, что Вы найдете для меня эту гробницу, доктор Дэвисон. Теперь я даже не сомневаюсь.
Марк опустился на землю рядом со старой стеной и закрыл лицо руками. Больше всего убивало его в ее словах то, что они были правдой.
Победоносно улыбаясь, Алексис стояла над ним и наслаждалась видом его поражения. Но в следующей момент она закачалась, чуть было не упав в обморок, и дотронулась кончиками пальцев до висков. Ее зеленые глаза остекленели, ее взгляд потемнел, лицо окаменело, и снова Алексис на мгновение стала похожа на мраморную статую.
Потом она моргнула, глубоко вздохнула и снова заулыбалась Марку. Теперь ее глаза опять излучали тепло, черты лица казались нежнее, а тело – грациознее.
– Да, вы найдете для меня гробницу, Марк, – сказала она мягким голосом, – я знаю. И… вы… уже не так далеки от этого. Вы… уже почти… на месте.
Удивленно Марк поднял глаза. Алексис казалась теперь такой же чувственной и соблазнительной, как и в начале разговора. Она тяжело дышала. Марк растерянно смотрел на нее. Этот голос был уже не ее. Зелень ее глаз приняла необычный темный оттенок. Она смотрела на него, но, казалось, не замечала.
– Что вы имеете в виду? – спросил он недоверчиво.
– Я имею в виду, что гробница находится в каньоне и вы скоро ее найдете. Но вы… сейчас идете по неверному пути… Вам нужно повернуть обратно…
Она снова зашаталась. Испугавшись, что она вот-вот упадет, Марк вскочил и схватил ее за руку.
– Идите спать, миссис Холстид.
– Нет-нет, – возразила она, тяжело дыша, с полузакрытыми глазами. – Я должна говорить… Я должна говорить с тобой. Ты должен слушать. Я не та, а другая, я должна сказать тебе то, что подскажет тебе, где он лежит…
Он осторожно потряс ее.
– Миссис Холстид, пожалуйста, возвращайтесь в свою палатку. Уже поздно. Мы все устали.
Она поморщилась:
– Я должна с тобой поговорить! Почему же ты не хочешь слушать?
Марк отчаянно озирался в поисках помощи. Может быть, Жасмина…
Вдруг Алексис вырвалась у него из рук и отступила назад, яростно глядя на него:
– Что это вам вздумалось хватать меня?
– Миссис Холстид…
– Вы недооцениваете меня, доктор Дэвисон! Я не покупаюсь ни за какие деньги!
Она повернулась на каблуках и быстро пошла в лагерь, ее огненно-рыжие волосы развевались на ветру, издали напоминая языки пламени. Марк озадаченно посмотрел ей вслед и тут же почувствовал холодное дуновение на своем затылке.
Он обернулся и увидел перед собой женщину в белом.
Его сознание тут же просветлело, и удивление от поведения Алексис как будто сдуло ветром. Появление похожей на ангела женщины полностью завладело им и заставило обо всем забыть. Потом он услышал:
– Нима тра ту энтек?
– Я – Дэвисон, – прошептал он.
Позже Марк вспомнил и другие подробности: ветер внезапно стих, ясное звездное небо покрылось облаками, женщина была в прозрачном одеянии, сквозь которое было виднелось обнаженное тело. Но в тот момент он чувствовал только неудержимое любопытство, как и всякий ученый, имеющий дело с удивительным неизвестным феноменом.
Сначала они говорили запинаясь и пытаясь приспособиться к образу мыслей друг друга. Древние египетские слова женщины входили в Марка как бы сами собой, а его шепот по-английски, казалось, преобразовывался, пока он говорил, в понятные ей слова, так что оба объяснялись на одном универсальном языке.
– Что ты? – спросил он.
– Я – Нефертити.
– Нет, я хочу знать не кто ты, а что ты?
– Я – Нефертити.
– Я сплю? Это мне только кажется, что я тебя вижу?
Она парила над самой землей, и на ее неземной красоты лице отражалась глубокая печаль.
– Я спала, но теперь я проснулась.
– Ты действительно существуешь, ты живая?
– Да…
Марк снова сел на стену, опершись руками о колени. Она стояла к нему ближе, чем раньше, так что он мог различить каждую деталь ее необыкновенно тонких, пропорциональных черт лица.
– Почему ты здесь? – спросил он.
– Я спала! Видишь, я спала несколько тысячелетий… – Она подняла свои тонкие руки и простерла их к небу. – У меня большое горе, и я с нетерпением жду! Я одинока! Так одинока…
– Что ты? Ты сон? Дух? Как это происходит, что мы можем понимать друг друга?
Нефертити опустила руки и беспомощно посмотрела на Марка.
– Ты говоришь странными, незнакомыми словами, и все-таки я понимаю, – пробормотал он.
– Ты… Ты изучал их, Дэвисон. Ты изучал мой язык, и он все еще дремлет в глубине твоего сознания. Я снова пробудила его к жизни.
Он пораженно посмотрел на женщину.
– Изучал его… – прошептал он.
Тут перед ним вдруг снова всплыли символы и картинки из того времени. Он увидел строчки иероглифов, которыми занимался много лет назад, и услышал собственный голос, диктующий на магнитофон для того, чтобы опробовать убедительность своей теории. Слова, которые она сейчас произносила – петра (что), тенну (где), тес-а (я), – много раз встречались ему в течение этого трехлетнего курса.
– Ты говоришь, что ты Нефертити. У тебя есть супруг?
– Да.
Марк сполз почти на самый край стены.
– Где он?
– Он спит…
– Где?
– В каньоне…
Марку показалось, что ему сдавило горло.
– Как его имя?
– Он тот, к кому благоволил Атон. Его зовут Кхнатон.
Марк провел рукавом по губам. Он изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не разрушить все одним неосторожным словом. Женщина казалась такой хрупкой, такой ранимой, а связь между ними была не надежнее паутины.
– Другие могут тебя видеть?
– Нет.
– Могут они тебя слышать?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю, Дэвисон. Ты для меня не меньшая загадка, чем я для тебя.
– В каком времени ты живешь?
– Во времени настоящего момента.
– Это твое будущее или мое прошлое?
– Не знаю.
Марк не знал, потерял ли он рассудок или он только спал. «Я разговариваю с галлюцинацией.»
– Ты что-нибудь знаешь обо мне?
– Нет.
– Я ищу гробницу. Ты знаешь, где она находится?
– Т-с! – Нефертити подняла молочно-белую руку и поднесла ее к щеке. – Там кто-то идет.
Марк огляделся. В лагере было темно и тихо.
– Мы одни.
– Нет, мой дорогой, здесь кто-то есть. Мне нужно идти. Но я приду опять, Дэвисон. Слушай старуху…
Он все еще смотрел на нее, когда она исчезла, и сияние, исходящее от нее, постепенно померкло, подобно угасающей звезде. Теперь Марк услышал шорох за спиной. Он вскочил и увидел, что к нему приближается Самира. Когда между ними было уже несколько шагов, она остановилась, ее глаза сверкнули в темноте.
– Что это было? – спросил он по-арабски. – Объясни мне.
– Началось, господин. Теперь вы должны действовать быстро.
– Я спал? Она всего лишь плод моего воображения или я постепенно схожу с ума?
– Время пришло, господин. Борьба скоро начнется. Нам нужно спешить! – Ночной ветер развевал ее черный наряд. – Сейчас вы должны следовать за мной, господин.
– Куда?
– Я должна вам кое-что показать.
Прежде чем он успел задать ей еще какой-нибудь вопрос, старуха отвернулась от него и зашаркала по песку.
Марк в растерянности последовал за ней.
Самира вела его вверх по Королевскому Вади – она семенила впереди. Полная луна и звезды освещали им путь, но все равно был ужасно темно, и Марку приходилось поторапливаться, чтобы не потерять ее из виду. Трижды – один раз даже на коптском – он крикнул ей, чтобы она остановилась, но Самира, казалось, его совсем не слышала. Она без устали шагала вверх по Вади, то и дело спотыкаясь о камни, но не обращая на это никакого внимания.
Воздух становился все холоднее. Они свернули в узкое ущелье, которое уходило в сторону от Вади недалеко от Царской гробницы. Голые стены скал устрашающе обступили их. Марк последовал примеру старухи и с двух сторон уперся руками в скалы, чтобы не потерять равновесия.
Эта глубокая расселина начинала круто подниматься в гору и местами была настолько опасной, что Марку и Самире приходилось ползти на четвереньках. Насквозь пропитанная потом рубашка Марка ледяным саваном облепила его тело. Он дышал часто и отрывисто. Старая феллаха неустанно продвигалась вперед. Она проворно карабкалась по скалам, ни разу даже не взглянув назад.
Это был долгий, опасный подъем, и когда они наконец добрались до находящегося наверху пустынного плато, Марк опустился на колени и стал судорожно глотать воздух. Сильный, резкий ветер проносился над ним, и от холода было трудно дышать. Когда Марк провел рукой по лицу, он заметил, что его ладонь расцарапана и кровоточит.
Самира, которая тоже пыталась отдышаться и при этом шаталась так, что Марк было подумал: ей пришел конец, – все же настойчиво продолжила свой путь. Он попытался окликнуть ее, но у него не хватило на это ни сил, ни воздуха. Потом он споткнулся и всем телом упал на песок. Когда он чуть позже снова пришел в себя и поднял глаза, то на расстоянии нескольких метров увидел Самиру, которая, подобрав под себя ноги, сидела на песке. Она раскачивалась всем телом и тихо пела точно так же, как делала это раньше, когда они с Жасминой нашли ее рядом с общей палаткой. Когда Марк тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел к ней, он заметил в серебристом свете луны, что феллаха снова жует какие-то листья.
