Текст книги "Звезда Вавилона"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Какой кошмар, – сказала Сибилла, сопровождая их к ее потрясающему дому на холме. – Взлом! А я-то думала, что каньон Малибу – это безопасное место. Слава богу, тебя не было дома в то время.
Ее голос обладал тем же резонансом и богатством звука, что были у ее дочери, отметил Гленн. Полная, привлекательная, зрелая, волосы уложены в форме пирамиды, с пробором посередине, и так сильно завиты по краям, что наверху они образовывали ровную поверхность. На ней была надета красочная туника от Пуччи поверх черных колготок. Женщина, самостоятельно идущая по жизни, к тому же богатая, если Гленн хоть немного понимал в недвижимости.
Сибилла Армстронг жила на вершине холма в великолепном доме, построенном еще в пятидесятые годы. Не самый большой дом, но отсюда был виден целый город, и сейчас, когда наступил вечер, Лос-Анджелес мерцал огнями, а водная поверхность овального бассейна за стеклянными дверьми отсвечивала бледно-зеленым.
– Детектив, хотите выпить?
– Нет, спасибо. Мне надо ехать обратно в участок. – «И проверить информацию по Фило Тибодо и Яну Хоторну», – подумал он.
Гленн хотел еще что-то сказать Кэндис, предостеречь, чтобы они заперли двери и окна и не впускали незнакомцев. Но он не стал пугать двух женщин, остающихся в одиночестве в доме на холме. Выйдя на улицу, он вызвал патрульную машину и приказал вести круглосуточное наблюдение.
Сэр Ян не был удивлен тем, что Джессика Рэндольф остановилась в самом дорогом номере самого дорогого отеля в Лос-Анджелесе. Это был ее стиль. Только самое лучшее, шикарное, редчайшее и самое совершенное было достойно мисс Рэндольф – торговца антиквариатом, предметами искусства и артефактами.
Хотя Ян хорошо знал ее и история их отношений уходила в давнее время, к тому же им иногда случалось встречаться в Лондоне, назвать близкими друзьями их было нельзя. Поэтому сейчас он недоумевал, стуча в дверь ее номера в этот поздний час, зачем она вдруг позвонила и пригласила его к себе. Что могло ей понадобиться от неудачливого, почти без гроша в кармане археолога, чья слава – Яну было горько это признавать – осталась далеко позади?
Дверь открылась, явив его взгляду прекрасные рыжие волосы, обрамлявшие аристократичные черты лица. Джессика была не только богатой, но и красивой.
– Ян, дорогуша! – От нее исходил аромат «Шанель» и утонченности, на ней было вечернее одеяние из ослепительно бирюзового шелка.
– Я был очень удивлен, получив твое сообщение, – сказал он, проходя в номер, пока Джессика закрывала за ним дверь. – Я и не думал, что ты в Лос-Анджелесе. Последние вести о тебе были из Стамбула, о том, что ты проводишь там аукцион по продаже короны семнадцатого века.
– Так и было, дорогуша. Торги завершились два дня назад. – Она довольно улыбнулась. – Мое вознаграждение составило пятьсот тысяч.
Он постарался не выказать чувства зависти.
– Как ты узнала, где меня искать?
Она проплыла мимо него походкой, которую, как подумал Ян, оттачивала долгие годы.
– Я услышала, что ты посещаешь симпозиум по Новому Завету, и позвонила туда. Они были очень добры, сообщив мне, в каком отеле ты остановился. Выпей шампанского, дорогуша. Я отлучусь на минутку.
Ян направился прямо к хорошо заставленному бару. Налив себе бокал «Гленливет», он старался не смотреть на обгоревшего, краснолицего и измученного мужчину, отражавшегося в зеркале. Ян знал, что раньше был привлекательным – так говорилось во многих колонках светских сплетен, но особой уверенности по этому поводу не ощущал. «Энергичный, обходительный, завидный жених», – щебетали они, будто он постоянно присутствовал на Уимблдонских и Кентуккийских скачках. Те дни, увы, давно прошли. Сейчас, в возрасте сорока трех лет, сэр Ян был в долгах, без новых идей и к тому же слишком много пил.
Джессика говорила по телефону на французском, бегло и без малейшего акцента. Яну удалось уловить достаточно, чтобы понять, что она на конференц-связи проводит торги между покупателями из Сингапура и Квебека. Предметом торгов было полотно Рембрандта, продававшееся в Париже.
Наблюдая за ней, Ян в который уже раз восхищался тем, каким удивительным созданием она была. В венах Джессики текла не кровь, а жидкие деньги. Она даже разговаривала на особом языке – существительные и глаголы в виде долларов, иен, фунтов, марок, рублей. Ее любимой музыкой был звук кассового аппарата. Она судила о человеке не по внешнему виду, а по толщине бумажника. Для Джессики не существовало некрасивых миллионеров.
Ян разглядывал тележку, на которой был доставлен ужин. Как обычно, Джессика заказала икру, наверняка самую редкую и дорогую. Он заметил небольшие выемки от маленькой ложечки, еще она съела несколько крекеров. Но вся остальная икра так и осталась нетронутой, чтобы потом ее выкинули вместе с крошками и апельсиновой кожурой. Это было в ее стиле. Она никогда не съедала все, только кусочек, а потом выбрасывала остальное, будто показывая, что может это себе позволить. Джессика была голодна не до пищи, а до денег. Ее банковский счет полнел, сама же она никогда.
Он подозревал, что вся ее история выдумана. Никто не знал о ее прошлом, откуда она появилась. Он был готов поспорить, что Джессика Рэндольф не было ее настоящим именем. У нее с Яном были короткие романтические отношения несколько лет назад, когда Джессика еще только поднималась по своей платиновой лестнице. Сейчас, мысленно возвращаясь к тем временам, он понимал, что романтикой там и не пахло. Они никогда не занимались любовью – у них был секс. Вот и все.
– Что тебе известно о Звезде Вавилона? – спросила она,сложив свой сотовый.
Он поднял брови в удивлении.
– Звезда Вавилона?
– Ты всегда в курсе самых разных слухов, дорогуша. Вот я и подумала, может, ты слышал какие-нибудь сплетни о такой вещице?
– Нет, не слышал. А что это?
– Если бы я знала, – сухо ответила она, – то не стала бы спрашивать тебя об этом, а уже продавала бы ее. – Она закурила сигарету и выпустила дым через нос. – Возможно, эта Кэндис Армстронг сможет нам что-нибудь рассказать.
– Кэндис! При чем тут она? И откуда ты знаешь Кэндис?
– По ее репутации, – непонятно произнесла Джессика.
– И из-за этого ты позвала меня? Все это можно было обсудить и по телефону.
– Я хочу попросить тебя об одолжении. – Она опять проплыла мимо него – Джессика не умела просто ходить. – Мне нужно уехать в Лондон сегодня, – сказала она. – Возникли неотложные дела. Но один из моих клиентов заинтересован в покупке вещи под названием Звезда Вавилона. Я хотела узнать, сможешь ли ты помочь мне собрать о ней информацию. На симпозиуме, который ты посещаешь, сотни ученых и археологов со всего мира. Наверняка там будут разговоры о чем-нибудь таком.
– Ради бога. Джессика, – сказал он раздраженно. – У меня нет ни малейшего представления о том, что такое Звезда Вавилона. Может, это ожерелье? Или мозаика? Что?
Она ответила таким же тоном:
– Я не знаю, Ян. Я всего лишь прошу тебя держать ушки на макушке. Это очень важно. – Она затянулась, выдохнула дым и продолжила: – Тут замешаны большие деньги. И я могла бы с тобой поделиться, заплатить вознаграждение за предоставленную информацию.
Такой поворот событий удивил его.
– Но я здесь пробуду всего пару дней, а потом поеду обратно в Иорданию.
– Да, я слышала. Какие-то раскопки, не так ли? – с безразличием спросила она. – Только подумай, дорогуша, какую кругленькую сумму ты можешь получить от меня.
Джессика подмигнула ему, и это рассердило Яна. Ему хотелось закричать: «Ты победила! Ты богаче и удачливее меня! Ты красива и загадочна, и весь мир у твоих ног». Вместо этого он улыбнулся и поднял бокал за ее здоровье.
Его возмущало ее самодовольство, и он не хотел получать от нее подачки. Но правда была в том, что ему позарез были нужны деньги. Он всю эту неделю прятался от букмекера, которому задолжал почти тысячу фунтов по проигранным ставкам.
– Отлично, любимая, – сказал он, поставив опустевший бокал. – Думаю, завтра мне не составит особого труда прозондировать почву на предмет того, знает ли кто-нибудь об этой таинственной Звезде Вавилона.
После ухода Яна Джессика улыбнулась. Она знала, что он считал ее холодной, бессердечной стервой. Ну и ладно. Его не касалось, что почти всю жизнь ее интересовал только один мужчина и что недавно она решила наконец-то заполучить его.
И теперь Джессика собиралась рискнуть всем. Даже если это означало украсть Звезду Вавилона.
Даже если это означало убить, чтобы получить Звезду Вавилона.
6
Сибилла уже отправилась в деловую поездку. Кэндис нашла записку на кухне:
«Ты получишь работу в Сан-Франциско, дорогая. Никто так хорошо не знает Древний Египет, как ты. Ты лучшая. То, что произошло с доктором Фэрклосом, уже в прошлом, и мистер О'Брайен понимает это. Он не будет принимать решение, которое навредит музею».
Хотела бы Кэндис обладать таким же оптимизмом, что ее мать. Но, пока она одевалась, был лишь один телефонный звонок, и тот не из Сан-Франциско. Звонил Гленн Мастерс, чтобы проверить, все ли в порядке у Кэндис и ее матери и не было ли нежданных ночных гостей.
– Проверяю вашего друга, – сказал он.
– Моего друга?
– Хоторн зарегистрирован на семинаре, как он и сказал, и посещал вчерашние лекции.
– Вы проверяли Яна? Ян не вор.
– Идеи крадут каждый день.
– В каждой профессии есть свои неэтичные моменты, – проговорила она, вставая на его защиту. – Сэр Ян почтенный и уважаемый специалист в своей области. Он бы никогда не опустился до того, чтобы воспользоваться отчаянным положением коллеги. – Правда, Кэндис слышала, что для него сейчас настали тяжелые времена. Вроде бы игорные долги, так ей сказали.
Было ли его внезапное появление случайным совпадением? Или же была другая причина? «Детектив слишком подозрительно относится к людям», – подумала она про себя. Но потом решила, что не может винить его за это.
Прошлой ночью Гленн Мастерс стоял у постели отца, мрачный и молчаливый, пристально глядя на старика, словно молясь. Он не снимал шляпу, и Кэндис не могла понять по его позе, о чем он думал. Детектив был загадкой для нее. Она ощущала дуновение печали из-за неподвижной внешней оболочки, как если бы в его теле обитали две личности суровый детектив и скрытый человек, который еще должен был проявить себя. Почему он постоянно контролирует свои эмоции, будто боится, что малейшая расслабленность может заставить его сорваться и вызвать…
Что? Невообразимый приступ гнева? Судороги от безумного смеха? Водопад из слез? Она не могла представить себе другого Гленна Мастерса и размышляла, что, скорее всего, раз он так долго сдерживает себя, то даже если бы ему представилась возможность выплеснуть накопившееся, он бы не смог этого сделать.
У входа в отделение интенсивной терапии она нажала на кнопку с надписью «Позвоните, чтобы войти». Медсестра в регистратуре недовольно посмотрела на нее.
– Мисс Армстронг? Но вы уже были здесь. Вот запись.
– Опять? – Она подумала, что персонал в этом отделении должен быть более аккуратным при обращении с журналом регистрации посетителей. – Я была здесь прошлой ночью, – стала объяснять Кэндис, уже собравшись сказать, что они забыли поменять старый лист с именами посетителей и что они уже точно так же ошиблись вчерашним утром, когда посмотрела в сторону палаты профессора и увидела стройную рыжеволосую женщину, склонившуюся над ним. – А это кто? – спросила она.
Медсестра удивилась еще больше.
– Это Кэндис Армстронг.
– Это я Кэндис Армстронг!
Звук ее голоса привлек внимание рыжеволосой женщины, которая подняла голову, посмотрела в ее сторону, затем, взяв сумочку, пошла прочь от постели старика.
– Подождите минутку, – проговорила Кэндис, когда незнакомка быстро проплывала мимо.
Кэндис бросилась за ней, но женщина заскочила в лифт, прежде чем она смогла догнать ее; двери закрылись, скрыв за собой красивое лицо тридцатилетней незнакомки.
Кэндис никогда раньше не встречалась с ней.
Она спустилась по лестнице и попала в холл как раз вовремя, чтобы увидеть, как самозванка чуть ли не бегом миновала двойные двери и вышла в запруженную людьми зону приема пациентов с машин «скорой помощи». Уклоняясь от кресел-каталок и носилок, Кэндис преследовала ее, крича:
– Постойте! Кто вы такая?
Женщина пересекла стоянку, скользкую от моросящего дождя, и завернула в многоэтажный парковочный комплекс, расположенный рядом с больницей.
Кэндис по мостовой бежала за ней, петляя в потоке машин, стараясь не упустить рыжеволосую женщину из вида. Но она все же потеряла ее в темноте здания из железобетона.
Войдя внутрь, окруженная массивными стенами, эхом отражавшими малейший звук, Кэндис остановилась и прислушалась.
Куда бежать теперь?
Она услышала стук каблучков на верхнем этаже. Кэндис побежала туда, вверх по рампе и за угол. Вот она садится в красный «мустанг» с откидным верхом, крыша опущена, салон обит красной кожей.
– Эй! – закричала Кэндис.
Женщина даже не посмотрела в ее сторону и выехала с парковочного места. Когда она переключала передачи, Кэндис успела подбежать к машине и с силой ударила по багажнику.
– Не смейте уезжать! Кто вы? Зачем вы использовали мое имя?
Бросив быстрый взгляд в зеркало заднего обзора, рыжая включила нужную передачу. «Мустанг» вырвался из-под рук Кэндис, пронесся вниз за угол на следующий этаж и скрылся.
Кэндис с негодованием смотрела туда, где недавно была машина. Она не успела запомнить ее номер.
Она повернулась к выходу, но какой-то звук заставил ее остановиться. Она услышала, как взревел двигатель: водитель выжидал либо в нерешительности, либо в предвкушении. И вот раздался рев, визг покрышек – и в следующее мгновение красный «мустанг» вылетел из-за угла и на полной скорости помчался прямо на нее.
Кэндис бросилась бежать.
Машина преследовала ее, колеса скрипели по бетону на каждом повороте к следующему этажу. Кэндис бежала, перепрыгивая через ограждения, поднимаясь все выше по зданию, а красный «мустанг» все гнался за ней. Она упала, когда сломался каблук ее туфли, и успела подняться на ноги за несколько секунд до того, как бампер красного «мустанга» едва не задел ее. Ей не оставалось ничего другого, кроме как подниматься на самый верх, на последний этаж, где дороги к отступлению больше не было.
Почему эта женщина хочет задавить ее?
Она забралась на последнее ограждение, побежала из последних сил, с трудом дыша, вверх по скату, двигатель ревел позади нее, покрышки визжали, пока она не добралась до верхнего яруса парковочного комплекса. Она остановилась и обернулась. «Мустанг» летел прямо на нее.
– Вы с ума сошли? – прокричала она.
Она увидела развевающиеся рыжие волосы, бледные руки, сжимающие руль, глаза скрыты солнцезащитными очками.
Кэндис побежала к краю крыши, к невысокому ограждению, где она оказалась в западне. Отсюда бежать уже некуда, один путь – вниз. Вниз с пятого этажа.
– Помогите! – Но ее голос подхватил порыв ветра. Люди на тротуаре внизу даже не посмотрели наверх.
Здесь был пожарный спуск на внешней стене здания, всего в нескольких шагах от нее. Кэндис подбежала к нему и замерла – она ужасно боялась высоты. Она посмотрела вниз, улица и люди закружились у нее перед глазами, и ей пришлось отступить.
Безумно озираясь по сторонам, она видела, как красная машина приближалась – сумасшедшая женщина собиралась раздавить ее, как жука. И тут внимание Кэндис привлекли припаркованные машины: БМВ, «мерседесы», «порше», даже «роллс-ройс». Это была стоянка для врачей. Значит, на машинах должна быть сигнализация. Она взобралась на ближайшую к ней машину – бледно-голубой «лексус» и стала прыгать с одного капота на другой, включая сигнализацию, а «мустанг» все ревел за ее спиной. Какофония сирен и клаксонов эхом пронеслась вниз по зданию, теперь наверняка прибегут охранники.
Но когда Кэндис спрыгнула с последней машины, отступать ей больше было некуда. И тут она увидела «мустанг», мчащийся к ней на полной скорости.
– Она продолжала гнаться за мной! Это был кошмар! В общественном парковочном комплексе посреди белого дня!
Врач «скорой помощи» хотел дать Кэндис успокаивающее, но она отказалась. Ей нужно было сохранять ясность ума, все четко помнить. В последнюю секунду, когда «мустанг» с ревом надвигался на нее, чтобы припечатать ее к внедорожнику, рыжеволосая сделала резкий поворот на 180 градусов и быстро скрылась на нижних этажах. Наверное, услышав вой сирен и зная, что на шум прибегут люди, она не рискнула совершить преступление.
Гленн стоял в палате рядом с задернутой занавеской, Кэндис сидела на каталке, свесив ноги. На ней была юбка с кружевным низом. Он старался не смотреть на ее оцарапанные икры.
– Вам не следовало идти за ней, – пробурчал он с упреком.
– Она выдавала себя за меня! Я не собиралась там околачиваться и дожидаться приезда полиции. Я хотела узнать, что ей было нужно от профессора.
– Там был свидетель, – тихо сказал он, – который запомнил номер машины. Мы проследим его. Вы сможете пройти в отделение интенсивной терапии?
Я просто вне себя! – сквозь зубы проворчала Кэндис, забирая свои вещи. В ее дом вломились, Хаффи бегала одна по улице, кто-то выдавал себя за нее, а потом еще и пытался задавить ее машиной.
Гленн не обвинял ее, но думал, что ей следовало поучиться сдерживать себя.
В лифте, где было полно людей, несущих цветы и шарики, Кэндис не могла понять, о чем размышлял Гленн. Неизменная фетровая шляпа – на этот раз темно-синяя – была низко надвинута на лоб, скрывая его глаза. Но она чувствовала его волнение. Он переживает за нее? Или что-то еще тревожит его?
Они вышли из лифта и увидели толпу людей в коридоре. Все они быстро двинулись к ним, когда увидели Гленна, окружили его, пожимали ему руку и выражали беспокойство о здоровье его отца.
Там был и Фило Тибодо в белых брюках, белой сделанной на заказ рубашке с гербом, вышитым на кармане, и расстегнутым воротничком, под которым была видна загоревшая шея, резко контрастировавшая с седой бородой. Его сопровождали два непохожих человека, которые, как думала Кэндис, могли быть телохранителями, хотя были худощавого телосложения и не носили оружие. Она уловила атмосферу высокомерия и превосходства, исходившую от них: они смотрели сверху вниз на окружающих, совсем как пара павлинов. Когда она услышала, как афроамериканец что-то говорит Фило, то поняла, что он не афроамериканец, а просто африканец: мужчина разговаривал с акцентом, характерным для кенийца. Другой, с розовой отметкой в виде ладони на щеке, опять не сводил с нее глаз, наблюдая за ней так же, как и днем ранее, из-за темных очков.
От этого у нее по коже побежали мурашки.
Толпа вокруг Гленна была разномастной: молодые и пожилые, толстые и худые, женщина в индийском сари, азиатский джентльмен в сером костюме с жидкой бородой до пояса. И все они проявляли тревогу и беспокойство. Гленн стоял посреди них с озадаченным выражением на лице – он не знал их.
– Здравствуйте, – мягкий голос обратился к ней. – Вы доктор Кэндис Армстронг?
Кэндис, вздрогнув от неожиданности, повернулась к невысокой полной женщине, которая в шляпе с пером была похожа на перепелку. На вид ей было за шестьдесят, и она показалась Кэндис подозрительно знакомой.
– Я узнала вас по фотографии в вашей книге египетских стихотворений о любви, – сказала женщина приятным голосом. – Ваше толкование символа ваджет очень правильное. Вы смогли понять дух древних египтян, другим переводчикам это не удавалось, – дама улыбнулась. – Я сама работаю в этой области, – она протянула руку в перчатке. – Милдред Стиллвотер.
Кэндис с удивлением посмотрела на нее. Она была одним из самых выдающихся экспертов по языкам народов Древнего Ближнего Востока.
– Доктор Стиллвотер! Эта такая честь. Я всегда пользуюсь вашими книгами, чтобы сверять перевод иероглифов.
Женщина улыбнулась.
– Мы пришли сюда, чтобы выразить соболезнования в связи со случившимся с Джоном. Если он очнется, то, пожалуйста, передайте ему, что я здесь и беспокоюсь за него.
– Уверена, что он оценит ваши молитвы.
Странный огонек появился в глазах Стиллвотер, когда она сказала:
– Мы не молимся, дорогая. Но Джон знает об этом. Он все поймет.
Тибодо тотчас появился рядом с Милдред, любезно улыбаясь.
– Не думаю, что нам стоит сейчас беспокоить доктора Армстронг… – Он отвел ее в сторону.
Среди собравшихся людей был и Ян Хоторн в серо-желтом трикотажном свитере из толстой пряжи, который подчеркивал его румяное лицо.
– Я уезжаю послезавтра, Кэндис. Обратно в Иорданию. – Он пожал плечами. – Конечно, так себе раскопки, но по крайней мере они мои.
Гленн перебил его:
– Доктор Армстронг, теперь мы можем войти.
Ян взял ее за руку.
– Послушайте, Кэндис. Я уеду через пару дней, если вам что-нибудь потребуется, или моя помощь… Очень жаль старика. – Он протянул ей визитку с многочисленными номерами его телефонов.
Поблагодарив его, она прошла за Гленном в отделение, где он показал жетон и стал допрашивать медперсонал. Ему сказали, что рыжеволосая женщина несколько раз приходила к его отцу, каждый раз подписываясь именем Кэндис Армстронг. Было ли им известно, о чем она разговаривала с его отцом? Нет. Пока Гленн занимался просмотром листов регистрации посетителей, Кэндис подошла к постели и взглянула на своего старого наставника.
Состояние профессора ухудшилось, его лицо было пепельно-серым. Она взяла его за руку. На ощупь та была холодной. Его профиль напомнил ей мумию Сета 1, величавого и благородного монарха. Внезапное усыхание его тела очень тревожило Кэндис. Он был таким сильным и энергичным всего несколько лет назад. Как старость могла проявиться так сильно?
Она хотела бы помолиться. Но Кэндис не была верующей; ее мать не исповедовала никакой религии, и они никогда не ходили в церковь. Кэндис думала обо всех священных текстах, которые профессор расшифровал и перевел за всю свою жизнь, передавая святые слова другим людям. Он никогда не обсуждал с ней вопросы религии в личной беседе, только в качестве аспекта, характеризующего древние цивилизации, которые изучал. «Какую молитву он хотел бы сейчас услышать от нее?» – размышляла она.
Только через несколько секунд она поняла, что он открыл глаза.
– Профессор? – тихо позвала она.
Его немигающий взгляд был устремлен в потолок.
Кэндис наклонилась поближе, встав прямо перед ним. Его безжизненные глаза смотрели куда-то вдаль.
– Профессор? – уже громче произнесла она.
Глаза шевельнулись. Затуманенные зрачки нашли лицо Кэндис и остановились на нем. Она ощутила движение в руке, которую крепко держала. Его грудь тяжело поднялась, когда он сделал вдох и шепотом произнес:
– Джебель Мара…
Его рот был скривлен на одну сторону, как после инсульта. Она придвинулась к нему.
– Что вы сказали?
Его губы и язык были сухими; челюсть, казалось, скрипела при движении.
– Джебель… – сказал он. – Мара…
– Что такое Джебель Мара?
На мгновение его взгляд прояснился, и он узнал ее.
– Кэндис, – прошептал он. – Звезда Вавилона…
– Да, профессор. Я ищу ее. Не переживайте. Я найду ее. Я верну ее вам.
Его лицо выражало тревогу и беспокойство. Она почувствовала, что он опять начинает волноваться, и это напугало ее. Может, ей следует позвать медсестру?
– Обещай, Кэндис. Джебель Мара…
– Обещаю, – сказала она, видя, как гаснет искра в его глазах, и ощущая, как слабеет его рука. – Я найду Звезду Вавилона. Теперь отдыхайте.
Когда она присоединилась к Гленну у комнаты медсестер, он объяснял персоналу, что ему не нравится, когда к его отцу пропускают кого попало. Он собирался оставить полицейского в приемном покое отделения интенсивной терапии для охраны, а в регистратуре теперь должны были проверять документы у всех, кто хотел повидать профессора Мастерса.
– Список короткий, – яростно сказал он. – Я и доктор Армстронг. Если кто-то еще попытается пройти к моему отцу, вы должны сразу доложить мне об этом, все понятно? Рыжеволосая, появись она здесь еще раз, должна быть задержана на месте.
Когда автоматические двери раскрылись, они увидели, что людей в коридоре стало еще больше и охрана больницы пытается уговорить их разойтись. Одна женщина громко возмущалась. Пожилая испанка с серебристо-черными косами и кожей цвета старой слоновой кости настаивала на том, чтобы ее пустили повидаться с сеньором Гленном. Она побежала к ним навстречу.
– Lo siento, – сказала она. – Мне так жаль.
Гленн положил ладонь на ее руку.
– Все в порядке, миссис Кироз, это не ваша вина. Несчастные случаи не редкость.
– Я была расстроена, когда звонила вам вчера вечером. Я не думала, понимаете, да? Мне следовало сказать вам. И потом пришел мой муж и отвез меня домой.
Гленн разговаривал с ней спокойно, терпеливо.
– Что сказать мне, миссис Кироз? – мягко спросил он.
– Сеньор Гленн, я хотела вам сказать, но я забыла. Ваш отец, он писал письмо, до того как упал. Я обнаружила его и спрятала. Я увидела ваше имя на нем. Там было написано «Дорогой Гленн», и я поняла, что оно особенное. Я думала, может быть, полицейские пришли и забрали его? Поэтому я спрятала его. Но, dios mio, я не могу вспомнить, куда я его положила!
– Ничего страшного, миссис Кироз. Я найду письмо.
– Я хотела положить его в безопасное место.
– Почему вы думали, что письму может угрожать опасность? – спросил Гленн. – Миссис Кироз, почему вы думали, что полицейские заберут его?
– Потому что ваш отец… – она перекрестилась, четки щелкнули в ее руке. – Сеньор Гленн, кто-то был с вашим отцом на верху лестницы.
Гленн замер.
– Что вы хотите сказать?
– Я работала допоздна, понимаете, да? Профессор сказал мне идти домой, но я обещала сначала прибраться, на кухонном полу была грязь из-за дождя. Профессор писал письмо. А потом я услышала звонок в дверь. Они поднялись наверх, я не знала, кто это. А потом начался спор, понимаете, да? Профессор был расстроен. А потом я услышала шум, как гром. Я побежала и нашла его лежащим на полу, и я слышала, как кто-то выбежал на улицу.
– Миссис Кироз, – Гленн говорил спокойно и сдержанно, – что вы такое говорите?
– Ваш отец… он не споткнулся. Профессор поднимался и спускался по этой лестнице сто раз за день. Он был осторожен. Он бы не упал. Сеньор Гленн, вашего отца столкнули.
