Текст книги "Найди свою любовь"
Автор книги: Барбара Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
18
Единственным звуком, доносившимся до ушей Дэнни Видала, было хлопанье ворот, которые то открывал, то закрывал ветер. Он сидел в бетонном домике на ранчо в Юшуайя в черном кожаном кресле с откидной спинкой и читал в газете о своей собственной смерти. Дэнни начал отращивать бороду, да и волосы его были намного длиннее, чем в последние годы. Дэнни был одет в обтягивающие джинсы и свитер, без носков, в мягких мокасинах и был похож скорее на итальянского киноактера в роли подпольного революционера.
Судя по первым заметкам о его исчезновении, газетам было известно гораздо меньше, чем он думал. Предположения о судьбе Дэнни Видала сильно различались в зависимости от страны и названия газеты. Бульварные газеты писали, что он совершил самоубийство на почве финансового краха, угробив при этом двух ни в чем не повинных людей. Еженедельники высказывали предположение, что он работает сразу на несколько разведок – от израильской и ирландской до разведки ЮАР. Ежедневные газеты концентрировали внимание на том, что банкир «случайно» погиб как раз накануне финансового скандала. «Уолл-стрит джорнэл» в серии статей о неблагополучной обстановке в банках высказала наиболее интересную точку зрения. По ее мнению, хотя Хорхе Видал и был посвящен в большинство махинаций своего брата, не было никаких конкретных доказательств того, что сам он замешан в чем-либо противозаконном. Он ни разу не подписал ни одного банковского документа, ни одного займа, он также не был членом ни одного из кредитных комитетов. В заявлении, сделанном через адвоката, Хорхе Видал подтвердил мнение газеты. Он сообщил, что имел весьма ограниченное отношение к «Интер федерейтед» – просто владел несколькими тысячами акций, что делает его такой же жертвой случившегося, как и всех остальных акционеров.
Банк «Интер федерейтед» закрыли на неопределенный срок. Все отчеты, картотеки и активы были заморожены и опечатаны представителями окружной прокуратуры и комиссией по делам банков штата Нью-Йорк. Несмотря на то, что федеральная корпорация по страхованию вкладов дала гарантии по депозитным счетам, сумма которых не превышает ста тысяч долларов, появились слухи, что дела «Интер федерейтед», возможно, примет банк «Рипаблик иксчейндж» (по странному совпадению именно тот банк, услугами которого воспользовался Фернандо Стампа), что освободит правительство от необходимости выплачивать деньги вкладчикам. Гораздо больше, чем «Интер федерейтед», Дэнни волновала судьба Фернандо Стампы. Во всех статьях о нем отзывались очень сочувственно – его считали одной из жертв, брошенных на произвол судьбы с чеками на общую сумму в миллион долларов. И почти в каждой газете печатались заявления следователя из окружной прокуратуры – видимо, как раз того, который держит под пристальным наблюдением его Кори.
Он так хорошо знал ее, свою Кори, что почти слышал, как она спорит с этим парнем. Он знал, что между версиями (его смерть или его обман) Кори наверняка выберет его смерть. Не прошло ни одного дня, ни одного часа, чтобы он не думал о ней и об их совместной жизни. Доносил ли ветер запах сырой земли и резкий запах растений, окружавших ранчо, – он думал о ней. Видел ли двух быков, запряженных в повозку, – он думал о себе и Кори. Глядя на простиравшиеся кругом бескрайние пампасы, он с содроганием думал о собственном одиночестве и потере, боль от которой не сможет заглушить никогда.
В другом конце комнаты в каменной печке пылал огонь, освещая висящую над ней кабанью голову с полосами красной краски на морде. За одним окном был ярко-желтый забор и пронизывающий ветер, треплющий голые ветви деревьев и кустов. За другим окном виднелся пролив Бигл и неровные контуры островов Хосте, а за ними – пролив Мюррей, ведущий к Магелланову проливу и архипелагу Хорн – все это на пути к Антарктике. Легенда гласила, что тысячи лет назад вся Патагония рухнула с огромной горы и попала прямо на глыбу льда – тогда это было одно из местных озер. И только после этого в целости и невредимости опустилась на дно.
Он так хорошо знал ее, свою Кори, что вполне мог представить себе ее реакцию на этот миллион долларов. Она, конечно же, предпочла бы узнать, что случилось на самом деле, а не просто получить судебное дело на исчезнувшего мужа и миллион долларов в новеньких хрустящих банкнотах по сто и по тысяче. Конечно, она предпочла бы знать, что происходит… Это тебе, моя радость, на время моего отсутствия и на случай моей смерти. Тебе и нашему ребенку, но вовсе не в качестве извинения. Все эти дни он вел бесконечные воображаемые разговоры с Кори, представляя себе, как будет рассказывать ей, что делал, пока они были в разлуке. Он, конечно, скажет, что мало появлялся в обществе, почти никуда не выходил. Просто сидел, читал и прислушивался к вою ветра.
Он чудовищно скучал по ней, кровь каждый раз так и вскипала в жилах при мысли о Кори. Патагония была единственным для него местом на земле, где вечность имела границы и приобретала четкие контуры и материальную сущность. Дэнни нравилось думать о том, что все, чем он владеет сейчас, – это охотничий нож, пистолет, бесконечные беды и печали, его память о ней. То, чем владели они оба, было просто любовным романом, но в то же время это было как раз посередине между космической страстью и дешевой интрижкой. Между прочим, даже здесь, на краю света, у него бывали возможности для интрижек. Несколько раз Свейзи подкладывал к нему в постель молоденькую девчонку, и всякий раз происходило одно и то же. Он так и не прикоснулся к ней ни разу, выпроваживая из своей постели с добродушным, почти отеческим спокойствием. Это явно не устраивало его соратников. Он им нужен был счастливым и довольным, не ведающим угрызений совести. Хотя, возможно, некоторые из них предпочли бы увидеть его на столе в морге Чилпансинго. Дэнни открыл глаза и снова посмотрел в окно. Свейзи стоял рядом с железной решеткой, под которой горели поленья и мусор. Он засовывал в стоящий на огне котелок двух освежеванных кроликов. Скорее всего, Свейзи пришел поговорить с ним. Дэнни отвел взгляд от окна и стал рассматривать комнату, ставшую его тюрьмой до тех пор, пока он не отправится в Гавану, чтобы приступить к осуществлению следующего этапа их плана.
Комната была заставлена английскими вещицами, не настолько старыми, чтобы представлять антикварную ценность, но и не настолько новыми, чтобы можно было считать их обыкновенным хламом. Сам домик стоял на территории овцеводческого ранчо, в центре раскинувшегося на несколько миль вокруг посреди самого что ни на есть разнообразного рельефа. На территории ранчо были и равнины, и пологие холмы, и леса, и ручьи, и сырые низины, которые здесь назывались «вегас». К каждому строению ранчо вела грунтовая дорога.
Маккинли погрел руки над огнем, сел напротив Дэнни. Он перешел прямо к делу, без всяких вступлений.
– Твой брат связался с Кори по поводу денег. Как только он их передаст, то окажется напрямую замешанным в этом деле.
– Банкноты не помечены.
– Тот парень из окружной прокуратуры ждет не дождется, когда где-нибудь всплывут эти деньги. Сколько, по-твоему, портфелей с такими суммами ходит по рукам в Нью-Йорке?
– И кто же подвергается большей опасности – Хорхе или Кори?
– Оба, – не задумываясь, ответил Свейзи. – К тому же не забывай о Стампе.
– А что еще он может сделать? – Дэнни с трудом удержался, чтобы не крикнуть.
Свейзи покачал головой, разглядывая Дэнни с таким видом, словно не мог поверить его наивности.
– Похоже, у тебя плохо с головой, Дэнни. Ведь именно Стампа возил каждый месяц по шестьсот тысяч в Гавану. К тому же он может расшифровать записи всех твоих файлов. Ты недооценил его – или же переоценил их обоих: и Стампу, которого оставил с пятью фальшивыми чеками на руках, и Хорхе, которого решил сделать почтальоном… Все, что ты сделал, висит сейчас на волоске.
– Стампа сам окажется соучастником, если признается, что возил деньги в Гавану.
– Ты плохо понимаешь, что представляет из себя американская судебная система, – сказал Свейзи. – Стампа просто заключит с ними сделку и выдаст необходимую информацию, а за это его не тронут.
Дэнни начал злиться.
– Я все знаю об американской системе и прекрасно понимаю, какую сделку и с кем можно заключить. Но если Стампа все же попробует это сделать, то они потребуют от него сообщить, где мы находимся. А этого сделать он не сможет, потому что не знает.
– Но он знает, что ты не погиб.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Прикажи Хорхе избавиться от денег. Пусть сожжет их или кинет в реку. Нельзя допустить ни в коем случае, чтобы наш друг из окружной прокуратуры понял, что в последнюю минуту ты отдавал распоряжения по поводу «наследства».
– А где сейчас Хорхе?
– Где-то между Нью-Йорком и Акапулько.
– Почему он возвращается в Мексику?
– Я отправил его встретиться с моими людьми и взять у них остатки «черного ящика».
– Они собрали его весь?
– Да, весь, мой милый. Я сделал свою работу целиком и полностью.
Свейзи явно ждал комплиментов, но Дэнни ограничился весьма коротким замечанием:
– Что ж, это, безусловно, хорошо…
– Скажи Хорхе, чтобы избавился от денег, – настаивал Свейзи.
– Если ты этого хочешь… – проговорил Дэнни.
Свейзи был удовлетворен.
– Знаешь, Дэнни, – сказал он, – твоя жена ведь до сих пор не уверена, что ты мертв. Хотя я, например, не понимаю, что она сделала бы, если бы нашла тебя – разве что убила бы собственными руками. – Он рассмеялся. – Но, как я и предсказывал, они стали очень близки, твоя Кори и этот следователь из окружной прокуратуры.
Свейзи решил использовать все средства, чтобы убедить его окончательно – с практической точки зрения, с юридической, а теперь вот еще и с эмоциональной.
– А что рассказал им Стампа? – Дэнни поспешил сменить тему. Но мысли его крутились вокруг Кори. Что же делать? Он должен что-то сделать, пока еще не слишком поздно.
– Стампа ведет себя как сумасшедший. Ведь он до смерти напуган тем, что его могут посадить в тюрьму. И честно говоря, друг мой, в его возрасте – кто станет обвинять его за это?
Глядя прямо перед собой, Дэнни затянулся сигаретой.
– Если так, то не будет ли…
Свейзи пожал плечами.
– Он болен и стар, и его жизнь все равно мало чего стоит.
– А как Хорхе? – Дэнни постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно. – Что если я не сумею связаться с ним вовремя?
К сожалению, Свейзи не мог давать никаких обещаний. Он не мог даже обещать, что у них не будет никаких проблем, если удастся избавиться от миллиона долларов.
– Он твой брат, мой милый, так что постарайся все-таки вовремя связаться с ним.
– Это не ответ, Мак.
– Нас в этом деле только трое, Дэнни: ты, я и Эрнандо.
– А как насчет моей жены?
– Ко-ри-андр, – по слогам произнес Свейзи. – Она больше не твоя жена, мой милый. Она твоя вдова. – Помолчав, Свейзи добавил, словно это только что пришло ему в голову. – Может, она сбежит с нашим славным сыщиком и будет жить с ним долго и счастливо. Тогда они наверняка перестанут тебя искать – они вообще о тебе забудут.
Дэнни еле сдержался, чтобы не вскочить и не схватить Свейзи за горло. Господи, лучше бы этот чертов Свейзи сам варился в том котле, где кипели сейчас кролики!
– Конечно же, все это не имеет никакого отношения к их роману, Дэнни. Все это – просто дело времени. Беда в том, что чем умнее женщина, тем больше времени ей требуется, чтобы обо всем забыть. А твоя жена очень умна. – Взгляд Дэнни устало блуждал по видневшимся вдали пампасам. Свейзи продолжал. – Что касается тебя, Дэнни, то я очень обеспокоен. – Тон его звучал почти отечески. – Что же, черт побери, требуется, чтобы заставить тебя жить полной жизнью? Знаешь, этой девочке ведь всего семнадцать лет, она очень чувствительна и всякий раз ты ужасно расстраиваешь ее, прогоняя из постели. – Он попытался улыбнуться. – Ты разовьешь у бедняжки комплекс.
– Скажи ей, что я не люблю девочек.
– Она никогда не поверит, что ты голубой.
– А кто говорит о голубых? Скажи ей, что я люблю только взрослых женщин.
– Она не поймет.
– Когда она вырастет, то поймет. А когда поймет, тогда я, пожалуй, перестану выбрасывать ее из своей постели.
– Попробуй ее, – продолжал уговаривать Свейзи. – Давай, я пришлю ее тебе сегодня ночью.
У Дэнни болела голова, ныло сердце, и он все время видел перед собой лицо Кори. Дэнни прекрасно понимал, чего добивается Свейзи. Он стремился разделить в сознании Дэнни прошлое и настоящее. Руки Дэнни дрожали так, что он не стал даже пытаться поднести к губам сигарету. Что ж, пусть присылает свою девчонку. Сейчас все средства хороши, лишь бы помочь ему сохранить рассудок.
– Хорошо, – согласился Дэнни. – Присылай свою девчонку.
Свейзи вскочил с места и крепко обнял Дэнни. Как мало, оказывается, требовалось, чтобы сделать этого старого козла счастливым – просто пообещать, что он не выбросит из своей постели какую-то малолетнюю проститутку. Еще минут десять Дэнни выслушивал рассуждения о том, что Хорхе не создаст никаких проблем, если только за ним все время приглядывать и если только никогда не давать ему действовать в одиночку, принимая самостоятельные решения, потому что в этом случае он вполне способен спасти собственную шкуру за их счет… Но теперь они решат все проблемы, и он, Свейзи, вздохнет с облегчением впервые с тех пор, как узнал, что Дэнни поручил Хорхе передать жене этот чертов миллион долларов. Ведь вся эта история могла стоить всего того, чего они добивались до сих пор. Что касается Стампы, то этот вопрос не стоит даже обсуждать, хотя он, конечно, надеялся, что старик сможет спокойно уйти на пенсию и жить на доходы от продажи свитеров, которые вяжет его жена.
И еще десять минут Дэнни выслушивал лекцию на тему: что если они хотят достичь всего, что запланировали, в их жизни не должно быть места ни личным переживаниям, ни обязательствам перед близкими. Свейзи похвастался своей небольшой армией, которую сумел оснастить на деньги, добытые Дэнни. Потом добавил, что двое из его ребят сейчас как раз в Нью-Йорке и готовы на все во имя общей цели.
Свейзи встал и сказал, что теперь, когда они пришли к единому мнению о том, как вести дело дальше, им больше не о чем беспокоиться. По крайней мере, эмоциональное состояние Дэнни теперь не кажется ему таким беспросветным – Дэнни явно начинает выздоравливать. У Кори впереди еще целая жизнь, и Свейзи сильно сомневается, что она проведет ее в трауре или в одиночестве. Сам он желал ей только добра… Что же касается их троих, то планы немного меняются. Все идет достаточно спокойно, и они, скорее всего, смогут отправиться на Кубу раньше, чем рассчитывали. По плану, сначала должен был улететь Свейзи с деньгами, а затем – Дэнни и Эрнандо с картотекой и компьютерами.
Дэнни слушал Свейзи, уже нисколько не сомневаясь, что он должен вернуться к Кори. Пока не поздно.
Дэнни проводил Свейзи до дверей. Он никак не отреагировал на дружеское похлопывание по плечу и промолчал, когда Свейзи еще раз выразил удовольствие по поводу того, что Дэнни решил вернуться к нормальной жизни. Что ж, если трахаться означало жить нормальной жизнью, ладно, он согласен «возродиться».
Свейзи еще раз обнял его, надел анорак, затем снова провозгласил, что ничто и никогда не сможет встать между ними, потому что они – одна команда, одна семья. Когда Свейзи наконец ушел, Дэнни задумался о том, что все только что сказанное звучит странно знакомо, хотя он и не мог вспомнить, где и когда мог это слышать.
«Было во всем этом что-то такое, – думал Дэнни, продолжая курить сигарету за сигаретой, – что постоянно меня беспокоит, какие-то особые сигналы, несказанные слова». Конечно, Свейзи был прав в отношении некоторых вещей. Стампа болен и стар, он живет как бы в долгу у смерти, и жизнь его мало что значит. Гораздо большей проблемой являлся миллион долларов. Как предупредить Хорхе так, чтобы Свейзи не заподозрил, что он вовсе не собирается отменять своего решения передать эти деньги Кори? Можно было, например, сказать, что он говорил с братом, но Хорхе не захотел ничего слушать, потому что в нем проснулись родственные чувства – как-никак Кори должна была родить ему племянника. Или сказать, что он попытался связаться с братом, но не смог… Когда деньги дойдут до Кори, Дэнни будет уже все равно, что произойдет дальше.
Дэнни снова представил себе Кори. Вот она лежит в постели и смотрит на него, а Дэнни медленно целует любимые места на ее теле – глаза, нос, уши, шею, губы, – а потом все сначала. Прощай, малышка!
Свейзи никогда не понимал глубины и силы его чувств к Кори. Никто не понимал, кроме, может быть, Эрнандо.
Устроившись поудобнее в кресле, Дэнни стал ждать, когда Эрнандо вернется из города. Он решил поговорить с ним о деньгах. Эрнандо должен что-нибудь придумать, раз уж дело касается Кори. В конце концов, когда-то он ведь тоже ее любил…
Внезапно его охватило желание. Он стал думать о малолетней проститутке, которую приведут ему сегодня ночью… Он вздрогнул, обливаясь холодным потом, и мысли его приняли совершенно другое направление. Дэнни понял, что именно в словах Свейзи показалось ему таким знакомым. Все было абсолютно так же после убийства Мэттью Джонсона – точно таким же тоном Свейзи разглагольствовал тогда о гордости и чести монтанерос, которые оправдывали совершаемые ими убийства.
19
Комиссия по делам банков штата Нью-Йорк начинала потихоньку давить на окружного прокурора, а ей, в свою очередь, угрожала санкциями из Вашингтона Федеральная корпорация по страхованию вкладов, а у тех требовали отчета в министерстве финансов. Всем им хотелось, чтобы обвинения были предъявлены каждому члену совета директоров «Интер федерейтед», членам кредитных комитетов банка и Хорхе Видалу. Но больше всего во всех этих инстанциях хотели, чтобы Фернандо Стампа открыто и официально выступил с показаниями против Дэнни Видала. Самым неприятным в этом деле было то, что, хотя Стампе и пообещали полную безопасность, он по-прежнему не рассказывал всего, что знал. Вместо этого он выдавал только обрывки информации и скармливал ее Адаму по кусочкам, хотя все время обещал рассказать больше. Такое положение вещей, конечно же, не позволяло рассчитывать на скорое завершение дела. Прокурор приказал Адаму Сингеру вести допросы пожестче. Пусть Стампа сначала выдаст всю информацию, а уж потом они разберутся, кому и в чем предъявить обвинение.
Адам узнал об этом сразу после возвращения из Хьюстона. Теперь, помимо бесконечной бумажной работы, он должен был еще несколько часов в день играть в дантиста с Фернандо Стампой. Кроме шуток, выдирать зубы Адаму было бы легче…
Фернандо Стампа с женой прибыли за сорок минут до назначенного времени. Адама вызвали с совещания, и он, к удивлению охранников в приемной, сердечно поприветствовал пожилого латиноамериканца и его супругу. Стампа стоял молча, зато жена его говорила сразу за двоих. Она заявила, что пришла сюда только для того, чтобы убедиться, что ее мужа не станут зря расстраивать ненужными вопросами.
По пути к лифтам, находившимся в другом конце отделанного мрамором вестибюля, и пока они поднимались на пятый этаж в окружную прокуратуру, Адам мило беседовал с супругами Стампа о погоде и о кондиционерах, которые наконец починили.
Открыв дверь кабинета, он пригласил супругов войти, расставил стулья полукругом вокруг низкого столика, с которого он поспешно снял кипу папок, журналов, бумаги, несколько томов толстых юридических книг. Затем, не переставая извиняться за царящий в кабинете беспорядок, он подал кофе и ненадолго вышел из кабинета. Адам не стал говорить супругам Стампа о том, что пригласил на это же время Кориандр Видал, чтобы та просмотрела личные бумаги и чековые книжки Дэнни. Прежде чем вернуться в кабинет, он предупредил секретаршу, чтобы она доложила по селектору, когда придет Кори. Усевшись за столик, Дэнни стал внимательно изучать Эльзу Стампа.
Это была худенькая, миниатюрная женщина с красивыми чертами лица и рыжими волосами, которые тоже были, должно быть, когда-то очень красивыми. Теперь они были обильно украшены сединой, но по-прежнему падали густыми волнами на лоб и плечи. Лицо Эльзы Стампа было морщинистым, а глаза – ярко-голубыми. В выражении этих глаз можно было прочитать безграничную усталость от жизни, в которой приходилось столько страдать, что теперь не осталось даже сил, да и желания скрывать от окружающих свою боль. По тому, как внимательно следила эта женщина за выражением лица мужа, когда он что-то говорил, как ласково похлопывала его по руке, когда он останавливался, как перебивала его, чтобы сообщить Адаму, что все случившееся стало настоящим кошмаром для бедного Фернандо с его больным сердцем, что он, бедняжка, еле держится на ногах и нельзя ли покончить со всем этим побыстрее, – чувствовалось, как заботливо и покровительственно относится она к мужу.
Адам, не торопясь, начал допрос. Сначала он объяснил, почему вызвал мистера Стампу столь неожиданно.
– Дело в том, что окружной прокурор начинает терять терпение.
Эльза Стампа ответила за мужа:
– Может быть, вы объясните господину окружному прокурору, что мой муж – не вполне здоровый человек.
– Он знает это, миссис Стампа, и очень ему сочувствует, но на него давят из Вашингтона.
– Своим друзьям в Вашингтоне вы тоже сообщите, что у моего мужа слабое здоровье.
Адам заверил ее, что чем скорее они начнут, тем быстрее все это закончится. В знак согласия он был удостоен ее молчания. Адам начал медленно, в хронологической последовательности излагать события, пользуясь и информацией, полученной из записей и бумаг, переданных ему Палмером Виаттом. При этом он не упоминал, каким образом к нему попала эта информация. Стампа подтвердил все – начиная от похищения чиновника с целью выкупа много лет назад в Буэнос-Айресе и кончая тем фактом, что ежемесячно отвозил в Гавану и передавал монтанерос шестьсот тысяч долларов. Стампа говорил с трудом, то и дело останавливаясь, чтобы облизать пересохшие губы или выпить стакан воды, заботливо предложенный Эльзой. Он вымученно улыбался жене и пытался приободрить ее, делая вид, что готов продолжать этот разговор сколько угодно. Жена перебила мужа только один раз – для того, чтобы Адам еще раз подтвердил, что, независимо от причастности ее мужа к событиям в Нью-Йорке и Буэнос-Айресе, ему гарантирована неприкосновенность. Адам заверил ее, что Фернандо Стампа в абсолютной безопасности, при условии, конечно, что все сказанное им – правда. Стампа продолжил рассказ.
– Портфель с деньгами был подготовлен заранее. В первую неделю каждого месяца Дэнни вызывал меня к себе и вручал мне этот портфель.
– Он всегда давал его вам сам?
– Всегда. Иногда, если он был занят на каком-нибудь заседании, он даже выходил только для того, чтобы напомнить мне, что я должен к нему зайти.
Эльза Стампа достала из сумки вязание и демонстративно зазвенела спицами, из-под которых стали появляться все новые и новые ряды аккуратных петель. Водрузив на нос очки, она продолжала внимательно слушать рассказ мужа, время от времени опуская вязание, чтобы посмотреть на реакцию Адама на те или иные слова мужа. Потом она снова возвращалась к тому, что, как она объяснила, должно было стать свитером. Адам понял, что может позволить себе немного расслабиться только тогда, когда слышится мерное позвякивание спиц миссис Стампа.
– Выйдя из банка, я обычно брал такси до аэропорта Кеннеди и оттуда летел в Канаду. До самолета на Гавану у меня, как правило, оставалось минут тридцать пять – сорок. Дэнни настаивал на том, чтобы я никогда не оставался на ночь, потому что все было рассчитано с точностью до минуты. Когда я прилетал в Гавану, меня проводил через таможню некто, имевший отношение к правительству. Он отвозил меня прямо в какой-то дом на берегу моря, где меня ждал другой человек, чтобы забрать портфель.
– Кому принадлежал этот дом?
– Я не знаю.
– А откуда вы знали, что в портфеле находятся деньги?
– Потому что портфель всегда открывали передо мной и пересчитывали деньги, после чего я получал расписку, которую отвозил обратно в Нью-Йорк.
– А где теперь эти расписки?
– В личной картотеке Дэнни, которая заполнялась с помощью шифра.
– А вы знаете код?
– Да.
Адам сделал запись в блокноте.
– А сумма всегда была одинакова? – спросил он.
– Да, это всегда были шестьсот тысяч долларов в крупных купюрах и всегда в одном и том же портфеле.
– Вы знали человека, который забирал у вас деньги?
– Да, он один из лидеров организации монтанерос и что-то вроде приемного отца Дэнни Видала. Его родной отец умер, когда Дэнни был еще мальчиком.
– И как же звали этого человека?
– Маккинли Свейзи.
Адам постарался не выдать своих эмоций.
– У вас есть какие-нибудь предположения, где он может быть сейчас?
– Последний раз я видел его около года назад в Гаване.
– Именно тогда вы отвозили деньги в последний раз?
Стампа кивнул.
– После этого банк перестал приносить достаточно дохода, чтобы изымать прибыль.
– И тогда Видал начал изымать сами вклады?
Стампа снова кивнул.
– К тому времени Дэнни стал очень подозрительным и нервным. Он больше никому не доверял. Решил взять все денежные переводы в свои руки.
– Каким образом?
– Насколько я догадываюсь, он каждый вечер уносил с собой в портфеле небольшие суммы наличными.
– А никто из служащих банка не интересовался, что у него в портфеле?
– Даже если им что-то приходило в голову, они держали язык за зубами.
– Почему?
– Он ведь был боссом. Поэтому, если только человек не был готов обратиться к властям, что толку было зря с ним ссориться?
Миссис Стампа, не отрываясь от своего вязания, предложила куда более логичное объяснение.
– Вы даже не представляете, – сказала она, – каким он был обаятельным, каким добрым и отзывчивым. Он знал каждого по имени, расспрашивал о семьях, всегда знал, когда у кого из них обострялся радикулит, а когда болела старушка-мать. Он поставил себе задачу всегда все обо всех знать, так что люди верили, что он по-настоящему о них заботится. – Эльза взглянула на Адама поверх очков. – Он так всех очаровал, что они молчали.
– Да и зачем им было начинать бороться с Дэнни, если он платил им жалованье? – добавил Стампа.
– А платил он всегда в срок? – спросил Адам, восхищаясь про себя талантами этого человека.
– Да, это всегда было его первой заботой.
– Не считая, конечно, самого себя, – добавила Эльза.
– А он говорил вам когда-нибудь, что эти деньги предназначены именно для Кубы, мистер Стампа? – спросил Адам.
– Он говорил мне, что когда наберет необходимую сумму, то наймет частный самолет и перевезет деньги именно в Гавану.
– Как, по-вашему, в тот день, четвертого июля, он собирался сделать именно это?
– Насколько я знаю, он собирался лететь в Гавану через Акапулько, где должен был захватить с собой Хорхе.
– А что он собирался делать с деньгами в Акапулько?
– Я не знаю.
– А мне казалось, вы говорили, что он собирался подыскать дом.
– Нет, это не так, – признался Фернандо Стампа. – Это была официальная версия, которую надо было рассказывать каждому, кто станет интересоваться.
– Но как пятьдесят миллионов долларов поместились в двух чемоданах?
– Там было не пятьдесят, а сорок шесть миллионов четыреста тысяч. Не забывайте, я ведь переправлял туда по шестьсот тысяч в течение шести месяцев.
– Тогда как могли поместиться в двух чемоданах сорок шесть миллионов четыреста тысяч? – Адам изо всех сил старался, чтобы голос его не звучал раздраженно.
– Дэнни пересчитал все до последнего доллара.
– Вы ведь сказали, что, когда Дэнни вылетел из Нью-Йорка, деньги были при нем.
В глазах Стампы появились слезы.
– Чудовищная несправедливость судьбы, но все было именно так.
Когда на столе зазвонил телефон, супруги Стампа вопросительно взглянули на Адама. Взяв трубку и выслушав сообщение секретарши, он попросил перезвонить через несколько минут. Решил воспользоваться вынужденной паузой в разговоре, чтобы сменить тему.
– Вы знаете что-нибудь о деле Мэттью Джонсона?
Эльза Стампа перестала вязать.
– Мой муж не имеет к этому никакого отношения! – выпалила она.
– А никто и не говорит, что имеет, миссис Стампа, – абсолютно спокойно ответил Адам. – К тому же ваш муж по-прежнему находится под нашей защитой все на тех же условиях.
– Да, – тихо сказал Стампа. – Мне знакомо это дело. Джонсон был почетным консулом США в Кордове.
Адам откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Его убил Дэнни Видал?
Стампа даже не оглянулся на жену, ища одобрения, и изложил все те факты, о которых до этого сообщал сам Дэнни Видал на пленке, имевшейся в распоряжении Адама. Когда он закончил, Адам решил, что пора вернуться к настоящему.
– Вы, очевидно, были очень близки с Дэнни Видалом.
– Да, поэтому мне так трудно сейчас.
– Он был частью прошлого, о котором бывало иногда очень больно вспоминать, – тихо добавила Эльза.
Адам осторожно продолжал:
– Вы ведь понимаете, мистер Стампа, что окружная прокуратура расследует вовсе не убийство Мэттью Джонсона. Единственная причина, по которой я упомянул об этом деле, в том, что мне хочется как можно лучше узнать, что за человек был Дэнни Видал. Тот самый человек, с которым вы были так близки, которому так доверяли и который поставил вас под прямую угрозу предъявления уголовного обвинения.
– Я никогда не пришел бы к вам, если бы Дэнни не поставил меня в подобное положение, – подтвердил Стампа.
На секунду Адам подумал о Кори, ждущей его внизу, представил, что произойдет, когда она войдет сюда. В голове его созрел план.
– Я хочу, чтобы вы знали: я прекрасно понимаю, что для вас это было одним из самых трудных решений в вашей жизни. – Адам сделал паузу. – Понимаете, если бы не ваши близкие отношения с Дэнни, я был бы абсолютно уверен, что этот человек инсценировал собственную смерть, – солгал он. – Именно тот факт, что вы были так близки, заставляет меня подумать о том, что Дэнни Видал никогда не сделал бы ничего подобного с этими чеками, если бы не собирался в ближайшее же время как-то исправить ситуацию. – Снова пауза. – Вот почему я верю, что он действительно погиб в катастрофе.
Хотя Стампа принял заявление Адама почти с благодарностью, Эльза поспешила высказать свои сомнения.
– Я провела не одну бессонную ночь, пытаясь понять, каким образом он хотел покрыть эти чеки.
– Этого мы уже никогда не узнаем.
– Я не поверю, что Дэнни действительно собирался подставить меня под удар, – упрямо повторил Стампа.
– Это и возвращает нас к вопросу, который я задал вам с самого начала, мистер Стампа. Почему вы не подождали какое-то время, прежде чем прийти ко мне?
Стампа выглядел пристыженным.
