Текст книги "Найди свою любовь"

Автор книги: Барбара Виктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Я испугался, – тихо произнес он.

– У вас были сомнения, не так ли? – мягко произнес Адам.

– Моя жена… – начал Стампа.

– Мы и так много пережили, – спокойно сказала Эльза.

– Это был настоящий шок, – перебил ее Стампа.

– Миллион долларов – большая сумма, – согласился Адам, прекрасно понимая, что Стампа явился к нему, уступив нажиму жены.

– Я старый человек…

Адам кивнул. Надо как можно тщательнее подбирать слова, потому что теперь время решало все, и он просто обязан был использовать этот шанс.

– Когда вы последний раз разговаривали с Дэнни Видалом?

– Примерно за неделю до авиакатастрофы.

– Вы абсолютно уверены, что не говорили с ним после этого – например, в тот момент, когда его самолет сел на дозаправку в Хьюстоне?

– Абсолютно уверен.

Адам пожал плечами.

– Видите ли, мистер Стампа, если мы сможем доказать, что Дэнни Видал мертв, то это будет для вас только хорошо. Иначе кто-нибудь может решить, что вы были во всем заодно до того самого момента, когда Дэнни покинул вас, унося в руках портфель с миллионом долларов. Если вы знаете какой-нибудь факт, который доказывает, что Дэнни Видал не мог инсценировать собственную смерть или по крайней мере делает этот факт маловероятным…

Миссис Стампа, казалось, тут же забыла о своем вязании.

– А как же обещанная неприкосновенность?

– Неприкосновенность могут и отменить, если только у кого-нибудь возникнут хотя бы малейшие подозрения, что ваш муж лжет или даже просто говорит не всю правду.

Ну и что с того, что он сам изобретает правила по ходу игры? Ведь человек, сидящий напротив, наверняка сказал ему не все.

– Они ждали ребенка, – бесцветным голосом объявил Стампа, едва подняв глаза.

– Это было запланировано? – поинтересовался Адам.

Теперь уже Стампа в упор посмотрел на него.

– Ну откуда я могу это знать? – несчастным голосом произнес он.

– А когда Дэнни сказал, что они ожидают ребенка?

– Несколько недель назад.

Адам услышал то, что, в общем-то, давно подозревал. То, что очень хотел и в то же время очень боялся услышать. Стампа никак не мог узнать о беременности Кори за много недель до аварии. Он должен был услышать об этом самое раннее в тот день, когда Дэнни вылетел в Акапулько, а это означало, что он обязательно должен был говорить с Дэнни уже после того, как узнал о необеспеченных чеках. В этом случае оставалось понять, почему Стампа пришел к нему в тот день – ведь если он поддался панике, то чеки на миллион долларов не были частью их договоренности с Дэнни Видалом. Почему же тогда он пришел? Адам извинился и поднял трубку селектора.

– Теперь можно, – сказал он. И тут же нахлынувшая грусть захлестнула его с головой. Адам смотрел, как открылась дверь и в кабинет вошла Кори. Черт возьми, у него уже давно не те нервы для подобных игр!

Кори вошла в кабинет до того, как кто-либо из супругов Стампа успел открыть рот и поинтересоваться, что, собственно, происходит. Разумеется, все были удивлены.

– Вы все знаете друг друга, не так ли? – спросил Адам, переводя взгляд с одного из своих посетителей на другого.

– Да, конечно, – подтвердила Кори, которой первой удалось обрести дар речи. Подойдя к Эльзе, она протянула руку. – Мне очень жаль, что все так получилось, миссис Стампа. – Затем Кори повернулась к ее мужу. – Мистер Стампа, а как вы себя чувствуете?

Адама поразило, с каким достоинством держится Кори. Он тут же задал вопрос, ради которого ему и понадобилась эта очная ставка.

– Кори, когда вы сказали мужу, что беременны?

На лице Кори на секунду отразилось замешательство, но она спокойно ответила:

– Третьего июля, в тот день, когда он улетел. А почему вы спрашиваете?

– Потому что мистер Стампа утверждает, что Дэнни сказал ему об этом несколько недель назад.

Кори понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Она обвела взглядом присутствующих в комнате и тихо сказала:

– Где он?

Стампа выглядел так, словно ему влепили пощечину. Эльза побледнела.

– Пожалуйста, скажите мне, где мой муж. Я знаю, с вами ведь ничего не случится, если вы скажете. – Она умоляюще посмотрела на Адама. – Вы ведь сказали им это?

Адам промолчал в ответ, чувствуя, как начинает дергаться его подбородок. Кори посмотрела сначала на Стампу, потом на его жену.

– Пожалуйста, ведь если бы я знала, что он мертв, я нашла бы в себе силы с этим смириться. Но так… это настоящая пытка.

Первой заговорила Эльза.

– Вы хоть как-то себе представляете, что нам пришлось пережить? – спросила она.

Кори с трудом перевела дыхание.

– Конечно, знаю, – сказала она. – И тем более не могу понять, почему вы так защищаете человека, который поставил вас в это положение.

Произнеся эти слова, Кори подумала о том, что она впервые вслух обвинила Дэнни.

– Я обвиняю вашего отца в том, что случилось с нашим сыном, – заявила Эльза. – Он развлекал этих убийц в своем посольстве.

Снова и снова жизнь возвращала ее к событиям многолетней давности в Кордове. Но на этот раз Кори было, что ответить.

– Даже если бы мой отец не имел никакого отношения к людям хунты, что это изменило бы для вашего сына?

– Возможно, наш сын был бы жив, если бы ваш отец взял на себя труд вмешаться. – Мой отец сделал все, что мог.

– Ваш отец не рисковал жизнью.

– Нет, но он от души верил, что поддерживает отношения с хунтой, чтобы сохранить мою жизнь. Вы бы сделали то же самое, чтобы защитить своего сына, будь у вас такая возможность.

Сказав это, Кори впервые за много лет поняла мотивы, которыми руководствовался ее отец.

Адам решил, что пора вмешаться. Стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойней, он произнес:

– Все это, в общем, неважно и не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас в банке.

– Если бы не смерть нашего сына, мы никогда бы не связались с этим банком, потому что никогда бы не приехали в Нью-Йорк, – настаивала на своем Эльза.

– Вы были связаны с Дэнни еще до того, как погиб ваш сын и Дэнни помогал вам его искать, – продолжала спорить Кори.

– Но лишь до тех пор, пока это было удобно вашему мужу.

И снова Кори бросилась на защиту мужа.

– При чем здесь его удобство? Просто Дэнни был один против целой армии.

– Мы верили, что он обладает достаточной властью, чтобы спасти жизнь нашего сына, – сказал Фернандо Стампа.

– Нет, вы просто хотели в это верить, мистер Стампа, и я не могу обвинять вас за это. В самом начале никто не понимал, что происходит. Дэнни дал вам надежду. Он всем нам дал надежду.

– Вся трагедия в том, что мы верили Дэнни, а он обманул нас. Потому что на самом деле все это делалось ради денег. Как мы можем забыть о том, что он бросил нас тогда и исчез точно так же, как он сделал это сейчас? С той только разницей, что теперь нам есть, кого просить о помощи.

Фернандо Стампа решил попробовать получить поддержку Кори.

– Разве вы можете забыть, что он сделал с вами? – спросил он. – Сможете простить ему то, что он бросил вас и ребенка?

Кори тихо заговорила, стараясь сдержать слезы.

– Я прошу вас только не решать за меня, что я должна сейчас чувствовать. Если он мертв, я хочу носить по нему траур, если жив – знать, что имею право его ненавидеть.

– А почему мы должны давать вам выбор? – злобно спросила Эльза. – У нас его никогда не было.

– Тогда почему вы защищаете его? – почти закричала Кори.

– Мы защищаем себя.

Кори не могла больше сдерживаться.

– Но чем же вы поможете себе, если вы отказываетесь сказать мне, где Дэнни, или рассказать все, что вам известно?

– А почему вы решили, что нам что-то известно? – спросила Эльза.

– Единственное, в чем я уверен, так это, что мне предстоит восстанавливать свое честное имя, – добавил Стампа.

– Все, что делал мой муж, было направлено на то, чтобы отомстить людям, убившим вашего сына. Никаких других мотивов у него не было.

– Это тогда. А сейчас? – спросила Эльза.

Кори покачала головой.

– Я не знаю…

Но Эльза снова выбрала удачный момент, чтобы укусить побольнее.

– Я только знаю: наш сын умер потому, что мы не были важными персонами, а вы живы только благодаря тому, что ваш отец был американским послом.

– Вы правы, – тихо произнесла Кори. – С этим я не могу спорить.

– Думаю, вы достаточно поговорили на эту тему, – вмешался Адам. – Мы ведь здесь совсем по другому поводу. Или мистер Стампа говорит и отвечает на вопросы честно, или обещанная ему неприкосновенность предоставлена не будет. Вместо этого он вместе со всеми, замешанными в этом деле, предстанет перед судом.

– Нам нечего больше сказать, – отрезала Эльза Стампа, укладывая в сумочку свое вязание. – Мы нанимаем адвоката.

Ее муж, лицо которого напоминало по цвету пепел, тоже встал. Им действительно нечего было больше сказать.

Эльза Стампа взяла мужа за руку и повела к двери. Прежде чем выйти, она полуобернулась и бросила:

– Может быть, муж просто недостаточно сильно любил вас?

Все грозило повториться сначала.

– Или это я любила его слишком сильно, – ответила Кори.

Адам не остановил Фернандо Стампу. Позже у него будет время вызвать его еще раз и анулировать их «соглашение о неприкосновенности в случае передачи информации». Пора нажать на него как следует, чтобы он сообщил детали. Адам, однако, был уверен, что ему придется выслушать лишь новые потоки лжи. Адам подошел к окну и выглянул наружу. Он слышал, как супруги Стампа вышли, захлопнув за собой дверь, как каблуки их застучали по мраморным плитам пола, когда они направились к лифту. Только после этого он обернулся, медленно подошел к Кори и обнял ее. Кори, не сопротивляясь, положила голову на плечо Адама.

– А знаете, ведь она права.

– Права в чем? – Адам погладил Кори по волосам.

– Он действительно любил меня недостаточно сильно. – В голосе ее снова звучали слезы.

– А как вы посмотрите на то, что я люблю вас слишком сильно? – прошептал Адам.

Так они и стояли, обнявшись, у окна кабинета…

20

«Хонда» появилась на углу Третьей авеню в шесть тридцать утра. Это была четырехдверная машина то ли бежевого, то ли серого цвета. Цвет трудно было определить, так как автомобиль был залеплен грязью по самые дверные ручки. Машина ехала вверх по Третьей авеню на скорости не более двадцати – двадцати пяти миль в час. «Хонда» свернула на Семидесятую улицу, проехала вниз по Второй авеню, затем свернула на Шестьдесят третью улицу и снова на Третью авеню. Потом она еще немного поездила по прилежавшим кварталам, не превышая скорости и все время сворачивая на разных углах между Второй и Третьей авеню. Ровно в шесть сорок две машина остановилась на углу Третьей авеню и Шестьдесят восьмой улицы, и водитель заглушил мотор.

Владелец корейского супермаркета, находившегося как раз на углу Третьей авеню и Шестьдесят девятой улицы, приехал в магазин примерно в шесть пятнадцать и начал расставлять в витринах свежесрезанные цветы. В нескольких ярдах к северу стоял газетный киоск – его владелец прибыл на место в это же время и раскладывал воскресные номера «Таймс», которые только что сгрузили прямо на тротуар с почтового грузовика. На другой стороне Третьей авеню возвышалось современное высотное здание, занимавшее почти целый квартал Шестьдесят седьмой улицы между Лексингтон и Третьей авеню. Здание это стояло чуть в глубине от тротуара: специальная подъездная асфальтовая дорога, изгибаясь полукругом, вела к входу и дальше – к гаражу. В шесть тридцать восемь из высотного здания вышел пожилой человек и медленно пошел в сторону Третьей авеню. Дойдя до нее, он повернул на север, как делал каждый день в одно и то же время, чтобы купить апельсинов и свежих газет. На мужчине была светло-коричневая ветровка, бежевые брюки, очки с тонированными стеклами, под бежевыми сандалиями виднелись темно-коричневые носки. Он был похож на иностранца, по крайней мере так его будут описывать позже. Пройдя вверх по Третьей авеню, он достиг угла Шестьдесят девятой улицы в тот момент, когда включился зеленый сигнал светофора, позволявший начать переход через улицу. Но мужчине не суждено было добраться до противоположной стороны.

В тот самый момент, когда он ступил на мостовую, «хонда» на огромной скорости вывернула на Третью авеню, резко взяла влево и, будто нацелившись прямо на мужчину, сбила его на полном ходу. Мужчину буквально подняло в воздух, а потом он ударился головой о припаркованную у обочины машину, пролетел несколько футов, а потом упал на тротуар. Не остановившись и даже не сбавив скорости, «хонда» промчалась на запад по Шестьдесят девятой улице и скрылась из виду.

За несколько секунд до того, как машина сбила мужчину, женщина, наблюдавшая за ним из окна второго этажа, принялась громко кричать водителю, чтобы тот остановился. Уже через несколько секунд после наезда кореец выбежал на середину Третьей авеню и, сознавая свою полную беспомощность, увидел только исчезающую за углом машину. Еще через несколько секунд владелец газетного лотка побежал к стоящему на углу таксофону, чтобы вызвать «скорую» и полицию. А через несколько минут все трое свидетелей, в том числе и выбежавшая из дома в купальном халате и с ребенком на руках женщина, стояли на углу Третьей авеню и Шестьдесят девятой улицы и смотрели на скорчившуюся на земле фигуру мужчины. Он был мертв.

Кори вошла в здание больницы, кивнула троим охранникам, стоявшим у первого ряда раздвижных дверей в ожидании своего дежурства.

– Как дела, док? – спросил один.

– Хорошо выглядите, док, – сказал второй.

– Привет, док, – сказал третий, хватаясь за правый бок, и добавил: – Мои аппендиксы – похоже, они уже ваши…

– Мой аппендикс, – поправила Кори, проскальзывая мимо.

В коридоре, как всегда, пахло дезинфектором с еловой отдушкой, а линолеум был натерт до блеска. Даже покрытие на стенах выглядело так, словно его только что отдраили. Проходя по отделению «скорой помощи», Кори улыбалась сотрудникам, сидевшим за пуленепробиваемыми стеклами в приемном отделении. Откуда-то сверху доносилось пение: Рона Орбисон пел «Бегущего в испуге». Кори неожиданно поразили слова песни: «Если он вернется, кого из нас ты выберешь?» Остановившись перед кофейным автоматом, Кори бросила в прорезь необходимое количество мелочи и подождала, когда автомат нальет ей кофе с молоком. В комнате для посетителей почти никого не было, если не считать нескольких человек, пришедших за своей ежедневной дозой метадона или инъекцией инсулина. Воскресное утро обычно было спокойным во всех отделениях, кроме родильного, – казалось, дети из латиноамериканских гетто специально пользовались моментом, чтобы появиться на свет во время затишья, короткого перемирия, предшествовавшего возобновлению борьбы, которая в пятницу вечером достигала своего накала. Сегодня под руководством Кори должны были начать практику шестнадцать новых стажеров, шесть студентов-третьекурсников, три интерна, один врач, стажирующийся второй год, трое, стажирующихся третий год, и один – четвертый год.

Неся свой кофе, Кори прошла через раздвижные двери, ведущие в отделение травматологии. Ее тут же остановил один из стажеров, заканчивающих практику.

– Где вы собираетесь прочитать вступительную лекцию? – спросил он. – В аудитории или в кабинете шефа?

– Неужели вы действительно покидаете нас? – с улыбкой спросила Кори.

– И вряд ли буду скучать, доктор Виатт.

– Как получилось, что вы всегда пропускали мои лекции, проходя практику под моим руководством?

– Когда я не работал, то мне удавалось урвать всего десять-пятнадцать минут для сна.

– Да, тяжело вам пришлось, – сказала Кори, по-прежнему улыбаясь. – Проверьте на доске объявлений, но, по-моему, лекция должна состояться в аудитории.

Перевесив сумку на другое плечо, Кори прошла через смотровую, мимо перевязочных и дальше по коридору и наконец дошла до небольшого кабинета в другом его конце. Для лекции, которую собиралась прочитать Кори, никогда не требовались записи, потому что Кори обычно строила свою лекцию на анализе реальных событий и ситуаций в течение последних недель. Кори считала главным дать этим молодым, рвущимся в бой новым врачам объективную картину. Ведь все они приходили сюда, пребывая в блаженной уверенности, что гораздо больше жизней врачи в этих стенах чудесным образом спасают, чем самым глупым и непростительным образом теряют. О, как они ошибались…

Закрыв за собой дверь кабинета, Кори подошла к шкафчику, в который собиралась положить сумку. На секунду она прислонилась лбом к холодной металлической поверхности. Сегодня она впервые почувствовала себя плохо, утром ее даже тошнило. Хотя усталость и слабость, которые испытывала сейчас Кори, были скорее не физическими, а эмоциональными.

После той беседы в кабинете Адама Сингера с супругами Стампа сочувствие и терпимость к людям почти оставили Кори. Теперь она жалела только те невинные жертвы, жизнь которых зависела от нее в этой больнице. Ей не требовалось напоминать, что она не имеет никакого права оценивать своих пациентов с точки зрения виновности или невиновности. Медицина совсем как секс. Если что-то не складывается, это сразу заметно всем, а если все нормально, то никто не замечает. Кори медленно разделась, повесила одежду в шкафчик, надела синий хирургический костюм и белый халат. Затем, сев за стол, она, как обычно, нашла в ящике стола фонарик и несколько ручек, засунула все это в нагрудный карман и надела на шею стетоскоп.

После этого Кори быстро проделала обратный путь по коридору и через смотровую вышла к лифтам. Войдя в один из них, Кори подумала, как все в этом мире зависит от того, с какой точки зрения оценивать те или иные события. И как можно знать точно, что и к кому она должна чувствовать. В конце концов, она ведь полюбила мужчину, разделила все его беды и муки, доверяла ему, вышла за него замуж, жила с ним одной жизнью, строила планы, надеялась, и все это лишь ради того, чтобы в один прекрасный день обнаружить, что все в этом человеке было ложью. Выйдя из лифта, Кори подумала, что, слава Богу, предметом ее лекции не будут прелести супружеской жизни. Войдя же в аудиторию, где уже собралось человек пятьдесят-шестьдесят, Кори вдруг задумалась над тем, как это Адаму Сингеру удалось стать такой важной частью ее жизни. Или это еще один случай, когда интуиция ее подвела и она выбрала неправильную точку зрения?

В прошлом месяце Хермин Машавас получила ежегодную премию как лучший работник отеля «Шератон». Церемония вручения награды происходила в столовой для персонала недалеко от кухни отеля. Для Хермин самой большой наградой было то, что, получив премию, она заодно получила и право выбирать, в какой смене будет работать весь следующий год.

Хермин, конечно, выбрала дневную смену – с восьми утра до четырех дня. И теперь она могла по дороге с работы забирать у матери своего ребенка. Она успевала и приготовить ужин до прихода мужа с работы – вечером они могли сесть за стол всей семьей. Хермин предпочитала работать по воскресеньям и брать выходной в середине недели, что давало ребенку возможность побыть с каждым из родителей по целому дню, а матери – отдыхать от внука два полных дня в неделю.

Последние несколько часов сегодняшнего дежурства были более беспокойными, чем обычно. Тридцать четыре члена Объединенной страховой компании выехали из отеля в полдень, а тридцать шесть начальников из «Барнум и Бейли серкус» должны были прибыть в четыре часа. Хермин и две другие горничные старались подготовить комнаты к обходу своего начальника, который он назначил на два часа. Было также известно, что сотрудники «Барнум и Бейли» уже выпивают в баре и с нетерпением ждут, когда смогут подняться в свои номера.

Ровно в час тридцать четыре Хермин захлопнула за собой дверь номера 1636. Ей оставалось убрать всего четыре номера – 1638, 1640, 1642 и 1644-й. Толкая по коридору тележку с бельем, она остановилась между номерами 1638-м и 1640-м и вынула связку ключей, чтобы отпереть номер 1640. Сначала Хермин постучала и подождала ровно минуту, чтобы убедиться, что номер действительно свободен (таковы были правила отеля «Шератон»), она повернула ключ и вошла внутрь.

Комната была темной, с двойными шторами на окнах. С правой стороны небольшого коридора была ванная. Включив свет, Хермин обнаружила, что ванной, похоже, не пользовались. Полотенца были аккуратно сложены на полках, мыло и шампунь лежали нераспечатанные на тумбочке около ванной, и даже рулон туалетной бумаги был нетронут. Интересно, подумала Хермин, а что, если другая горничная уже успела убрать? Выйдя в коридор, Хермин расспросила каждую из своих подруг, убирающих другие номера, и выяснила, что никто из них не убирал номер 1640.

Хермин вернулась в номер, чтобы кинуть стопку полотенец в мешок для несвежего белья, висящий с одной стороны ее тележки. Вернувшись в ванную со стопкой новых полотенец и разложив их на полках над раковиной, она закрыла дверь и пошла в спальню. Ударившись по дороге ногой о стул, Хермин подошла к окнам и раздвинула толстые темные шторы. Через вторые шторы, потоньше, в комнату хлынул дневной свет. Взгляд Хермин случайно упал на кровать. То, что она увидела, было настолько ужасно, что у Хермин не хватило даже сил выбежать из номера – она буквально оцепенела от ужаса, а потом истошно завопила. Подушки и простыни были насквозь пропитаны кровью. Кровь заливала и тело человека, лежащего на постели: мужчина лежал на спине, его остановившиеся глаза смотрели в потолок, а горло было перерезано от уха до уха.

Прежде чем закончить лекцию, Кори сделала глоток воды из бокала, стоящего рядом на столе. В этот момент дверь аудитории открылась, и на пороге появился Адам Сингер.

Теперь, когда Кори знала, что Адам тоже находится в зале, ей стало трудно сосредоточиваться. Ведь если он пришел, значит, что-то случилось. Кори поспешила закончить лекцию и объявила, что готова ответить на вопросы. Около дюжины рук взметнулись вверх. Отвечая на вопросы, Кори то и дело бросала взгляд на Адама, сидевшего в дальнем конце аудитории. Ответив на каждый вопрос, Кори поблагодарила всех за внимание, еще раз пожелала своим новым стажерам удачной практики и добавила, что всегда рада оказать им помощь и ответить на любые вопросы.

Последовали громкие аплодисменты, десятки хлопающих рук слились перед глазами Кори, которая успела снять очки. Аплодисменты продолжались даже после того, как она сошла с кафедры, прошла через сцену и стала спускаться по ступенькам. Мысли ее были только об Адаме. Снова надев очки, Кори остановилась и пожала руки нескольким штатным сотрудникам больницы и стажерам – они окружили ее, чтобы выразить свое восхищение от прослушанной лекции. Адам стоял теперь совсем близко и, точно так же, как она, мечтал, чтобы все остальные скорее ушли. Он выглядел расстроенным. Через несколько минут все начали расходиться, и Кори смогла наконец подойти к Адаму.

– Что случилось? – взволнованно спросила она.

Взяв Кори под локоть, Адам повел ее к выходу из аудитории.

– Давайте выйдем отсюда.

Кори позволила вывести себя из зала.

– Так в чем же дело? – снова спросила она, пытаясь прочесть ответ на его лице. Они быстро шли к лифтам.

Вместо ответа Адам сделал ей комплимент:

– Это была замечательная лекция. Не удивительно, что вы собрали такую большую аудиторию.

Чувствуя, что ей начинает не хватать воздуха, Кори сказала:

– Ведь вы пришли сюда не ради лекции. Что случилось?

Когда они подошли к лифтам, Адам нежно взял Кори за плечи и произнес:

– Стампа мертв.

Кори побледнела.

– Как?!

– Его сбила машина, тут же скрывшаяся с места происшествия.

– Где?

– Гораздо важнее было бы знать почему.

В этот момент раскрылись дверцы лифта. Кабина была переполнена, поэтому Адам и Кори вынуждены были молчать, не сводя друг с друга глаз, пока не доехали до первого этажа.

– Почему? – спросила Кори, как только они вышли из лифта. Поддерживая Кори под локоть, Адам проводил ее через холл, ведущий к отделению травматологии.

– Я все вам расскажу, как только мы сможем сесть где-нибудь и спокойно поговорить.

Кори была в шоке.

– Пойдемте в мой кабинет, – сказала она, прибавляя шаг.

Они миновали все раздвижные двери и коридоры и оказались наконец в кабинете в самом конце отделения. Открыв дверь, Кори вошла, а Адам последовал за ней. Едва за ними закрылась дверь, Адам объявил:

– Вам нельзя оставаться одной.

– Почему?

– Это небезопасно.

– Адам, что вы имеете в виду?

– Хорхе тоже мертв.

Кори схватилась за спинку стула.

– Что? – выдохнула она.

– Его нашла в номере отеля одна из горничных. Сегодня утром. – Последовала пауза. – Ему перерезали горло.

Кори рухнула в кресло.

– Я не верю, – прошептала она. – Почему?

Адам встал на колени рядом с ней.

– Теперь вы понимаете, почему вам нельзя оставаться одной?

– На что вы намекаете? – дрожащим голосом спросила Кори.

– Они могут найти вас.

– Кто? – спросила Кори, опустив голову. – Мне казалось, что это мы кого-то ищем.

Адам взял ее руки в свои.

– Два человека мертвы, – сказал Адам, стараясь произносить слова как можно медленнее. – Убиты. Неужели вы все еще не понимаете, что происходит?

– Но как мог Дэнни приказать убить родного брата? – потрясенно произнесла Кори. – Это абсолютно невероятно.

– Речь идет не о степени вероятности, Кори. Речь идет о деньгах. О миллионах долларов.

– Но ведь все это организовал Дэнни.

– И, возможно, Свейзи, который понял, как глупо… – Адам встал и повернулся лицом к Кори. – Послушайте меня, Кори. Ваша жизнь в опасности. Этих двоих убили потому, что один из них рассказал нам о пяти необеспеченных чеках, а другой рассказал вам о миллионе долларов. Неужели вы не понимаете? Ведь таким образом мы получили возможность связать два факта, вроде бы не имеющих ничего общего. Стало ясно, что Дэнни собирался дать вам миллион долларов только потому, что знал: он никогда не вернется. Это доказывает, что он, скорее всего, жив, и что он все планировал заранее, а значит, замешан сразу в трех убийствах.

– Но как он может причинить вред мне? – спросила Кори. – Ведь Дэнни любил меня. – Так сильно, что бросил вот так, беременную?

Кори неожиданно разозлилась.

– Черт побери, бросить меня – это одно, хотя мне довольно трудно это принять, но запланировать убийство двух летчиков, чтобы получить возможность сбежать, это совсем другое. Я не могу себе этого представить. А теперь вы еще хотите, чтобы я поверила, что Дэнни приказал убить собственного брата и безобидного старика?

Сегодня Адам не собирался ее утешать.

– Вы забыли об изуродованном торсе в морге Чилпансинго, – напомнил он. – Но чему вы удивляетесь? Неужели вы забыли и об убийстве Мэттью Джонсона? – По-прежнему держа руки Кори, Адам встряхнул ими, чтобы привлечь ее внимание. – Эти люди абсолютно безжалостны, Кори. И Дэнни – один из них.

– Я переезжаю сегодня, – словно в трансе, произнесла Кори. Как будто это имело какое-то значение.

– Я помогу вам переехать. А потом либо я останусь с вами, либо вы со мной, в моей квартире.

– А как же моя работа, ваша работа, моя жизнь, ваша жизнь и все остальное…

– Здесь вполне обойдутся без вас некоторое время, – перебил Кори Адам. – А вот что касается моей жизни, вашей жизни и всего остального, то это совсем другое дело.

– Но я ведь не могу прятаться вечно, – тихо сказала Кори и встала. Адам тоже поднялся и через секунду уже обнимал Кори.

– Ничто не может длиться вечно, Кори, – сказал он, ища губами ее губы.

Кори обвила руками его шею и нежно ответила на поцелуй. Затем оба внимательно посмотрели в глаза друг другу. Кори коснулась лица Адама.

– И что бы я делала без тебя? – прошептала она.

Адам снова привлек ее к себе.

– Это не имеет значения, потому что тебе не придется ничего делать без меня.

«Ничто не может длиться вечно», – продолжали звучать его слова в мозгу Кори.