Текст книги "Найди свою любовь"
Автор книги: Барбара Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Я приехал в Нью-Йорк в надежде найти тебя, – говорил Дэнни.
– Ты мог найти меня гораздо раньше, – возражала Кори.
– Жизнь моя была совершенно невозможной, пока я не приехал сюда…
– И все же ты многое должен объяснить.
– У меня столько объяснений, дорогая, что я не знаю, с какого начать.
– Начни с того дня, когда ты меня бросил.
– Я был занят тем, что добывал деньги для оппозиции, вел переговоры об оружии и продовольствии. А потом банк разорился.
– Хорошо, может быть, так все и было в самом начале – но десять лет, Дэнни…
– Моя жизнь была связана с человеческими страданиями.
– И с кем-то еще? – Кори затаила дыхание в ожидании ответа.
– У меня никого не было все эти годы, – тихо произнес Дэнни.
– А почему ты не спрашиваешь об этом меня?
– В этом нет необходимости.
– Почему ты так самоуверен?
– Я вовсе не самоуверен. Просто знаю, что когда люди любят друг друга, как любим мы, не может быть никого другого. Я каждую минуту думал о тебе… – Дэнни говорил так, словно они не виделись всего несколько дней. Но это было неважно – Кори не перестала бы любить его, даже если бы они не виделись целое столетие.
– Но ты ведь мог хоть как-то дать мне знать, что жив и хочешь, чтобы я тебя ждала.
Дэнни снова начал объяснять, а Кори увидела вдруг на его лице незнакомое ей прежде выражение – его лицо было перекошено от боли.
– Сначала я часто думал об этом, но потом всех арестовали и только мне удалось скрыться. А потом это стало просто невозможно – ты не могла приехать ко мне.
– И где же ты был?
– В Гаване.
– Значит, эти слухи были правдой?
– Слухов было так много, что некоторые стали похожи на миф.
– Говорили, что ты занимался отмыванием денег для монтанерос. А потом, когда хунта закрыла банк, тебе удалось бежать с деньгами на Кубу и оттуда поддерживать революцию.
– Куба была тогда единственным местом, где мы могли что-то делать. Мы не могли сдаться, ведь наши соотечественники продолжали пропадать.
Причина была настолько серьезной, что Кори сразу не могла осознать ее. Единственное, что говорило в пользу Дэнни, это безусловное благородство его целей. Он оставил Кори не ради другой женщины, не ради денег или приключений, а чтобы остановить тот ужас, в котором жила страна, в котором одно время жила и сама Кори, хотя это и не касалось ее непосредственно. Сквозь слезы она продолжала спорить:
– А что если я скажу, что больше не люблю тебя, что чувствую себя слишком обиженной и оскорбленной, чтобы относиться к тебе по-прежнему? Ты никогда не думал о такой возможности?
– Выходи за меня замуж, – внезапно сказал Дэнни, оставляя без ответа предыдущий вопрос.
Вместе навсегда. Наконец-то! Кори захотелось громко рассмеяться, хотя она не могла бы сказать точно, от счастья или просто потому, что добилась наконец давно поставленной цели.
– Я не хочу повторения, – сказала она.
– Я клянусь, что тебе не придется снова пережить подобное. Пожалуйста, дай мне последний шанс.
– И что же дальше?
– Я собираюсь купить банк «Интер федерейтед».
Глаза ее округлились.
– Опять банк?!
Дэнни рассмеялся.
– Да нет же, дорогая, на этот раз я действительно стану капиталистом, – сказал он, подвигаясь к Кори.
– Как же ты собираешься от одной крайности так резко перейти к другой?
– Тогда у меня были причины заниматься политической борьбой. Когда я уехал, я был уверен, что мой святой долг – попытаться изменить этот мир. Иначе и ты бы не полюбила меня. – Он помолчал. – Надеюсь, я преуспел в этом деле, поскольку теперь нет больше причин продолжать борьбу.
Как радостно было слушать его объяснения теперь, когда Кори была уверена, что дальше их ждет счастливая совместная жизнь. К тому же спорить все равно было поздно – Дэнни уже целовал ее, пытаясь проникнуть языком сквозь сжатые зубы и держа обеими руками ее лицо. Кори тихо застонала. Дэнни повторил этот стон, содрогнувшись всем телом, и начал судорожно срывать с нее одежду, не забывая избавляться и от своей. Через несколько минут они уже лежали рядом на полу обнаженные. Они внимательно посмотрели в глаза друг другу.
«Пусть, – думала Кори. – Пусть делает все, что хочет, теперь, когда больше не надо бояться, что он меня бросит. Не может быть, чтобы он сделал это во второй раз».
Потом, утомленные любовью, они долго разговаривали о работе Кори в больнице, о планах Дэнни, касавшихся «Интер федерейтед», об отце Кориандр, о брате Дэнни. Наконец Кори решилась спросить его об Эрнандо.
– Он жив?
Дэнни ответил весьма туманно:
– Ты ведь знаешь, больше всего на свете он любил играть на своей bandoneon.
– Ты говоришь «любил»? Значит, Эрнандо мертв?
– Я видел его потом всего один раз…
– Где? Что с ним случилось?
– Эти мерзавцы отрезали ему руки.
У Кори перехватило дыхание.
– Но где же он теперь?
Дэнни снова обнял ее.
– Эрнандо был настолько подавлен своим состоянием, дорогая, что вскоре покончил с собой…
Кори тихо плакала в объятиях Дэнни. Она плакала не только об Эрнандо, а обо всех, кто стал жертвой этого ужасного режима. Когда слезы высохли, они с Дэнни поговорили еще немного о старых друзьях в Буэнос-Айресе и новых в Нью-Йорке, о том, как сильно он любит ее и как сильно она любит его. Они пришли наконец к выводу, что нужно начать все сначала – на этот раз чтобы прожить вместе всю жизнь.
Когда Миранда Малон познакомилась с Дэнни Видалом, она поспешила довести до сведения Кори, что он ей не понравился. Она позволила себе дать своей молодой приятельнице несколько советов о любви и о жизни вообще.
– Ты – не главное в его жизни, моя дорогая, – сказала Миранда.
– Другая женщина? – вопросительно взглянула на нее Кори.
– Это было бы слишком просто…
– Мы поженимся через месяц, – объявила Кори, словно это могло объяснить все.
– Очень плохо, когда женщина выходит замуж за человека, которому она подарила свою первую любовь, несмотря на все, что успела от него вытерпеть. Придется пережить все заново – волнение влюбленности, чувство обладания, страсть. Кончится же все страданиями и унижением.
Таково было довольно странное напутствие молодой даме, собирающейся сочетаться законным браком.
Примерно за неделю до свадьбы Дэнни отвез Кори на Пятую авеню посмотреть их новую квартиру. Он провел Кори по десяти просторным светлым комнатам, выходившим окнами на музей Метрополитен. Кори было немного не по себе: ей казалось, что эта квартира является частью какого-то непонятного ей плана. Дэнни объяснял ей замыслы декоратора, представил Кори художникам, заканчивающим расписывать стены, камнерезам, доделывающим мраморные камины, плотникам, крепившим на потолки дубовые панели. Здесь были и заказанные Дэнни книги в кожаных переплетах, разные антикварные безделушки, прибывшие прямо с аукциона в Гринвич-виллидж. У Кори создалось впечатление, что Дэнни старается изо всех сил создать прошлое. Весь этот антиквариат и старинные фолианты должны были воссоздать несуществующую историю семьи. Если бы Кори не была так занята на работе и если бы ее увлекла отделка жилища, она бы, конечно, приложила к этому руку.
На губах Кори играла весь день довольно прохладная улыбка. Она чувствовала, что здесь что-то не так. Дэнни подошел к ней, обнял, потерся подбородком о ее щеку и тихонько спросил:
– Почему ты такая грустная, дорогая?
– Я не грустная, просто слишком много впечатлений…
– Смотри, – сказал Дэнни, указывая в окно. – Отсюда виден парк, где будут играть дети.
– Чьи дети?
– Наши. Ты будешь счастлива здесь, любовь моя, я тебе обещаю.
– Этот дом напоминает мне посольство.
– Но он наш, дорогая.
Кори хотела было сказать, что ни одна вещь в этих роскошных апартаментах никогда раньше не принадлежала им. Сегодня она впервые увидела их новый дом, в котором Дэнни заказал все, что здесь было, сам. Он заказывал все это для того богатого иностранца, в которого он превратился, перебравшись в Нью-Йорк.
– Знаешь, дорогой, – начала было Кори. – Я не отказалась бы по-прежнему жить у Миранды, только, конечно, вместе с тобой.
Дэнни натянуто улыбнулся. Кори никогда еще не видела у него такой напряженной, неискренней улыбки.
– Ну как же могут владелец крупного нью-йоркского банка и его молодая жена жить в полуразваленном доме. – Он поцеловал Кори в нос. Не дожидаясь ответа, Дэнни стал целовать ее глаза и губы. Кори не шелохнулась.
– Что с тобой, дорогая?
– Я боюсь, – просто ответила она.
Дэнни снова обнял ее.
– Чего ты боишься? У нас будет замечательная, счастливая жизнь.
– Мне кажется, что это не ты и не я, а какие-то совершенно чужие люди собираются жить в этой квартире…
– Это важно для моего бизнеса. Надо производить впечатление на клиентов.
Что ж, зачем спорить о том, что уже успело стать жизнью Дэнни? Ведь сама Кори жутко возмутилась бы, потребуй Дэнни, чтобы она сменила работу или уделяла ей не так много времени. И все же ей не нравилась новая профессия Дэнни.
– И куда девался твой прежний идеализм? – шутливо посетовала Кори.
– Он по-прежнему здесь, – ответил Дэнни, показывая на сердце. – Но времена меняются, дорогая. Теперь мне уже неинтересно жить среди идеалистов, обсуждающих теорию революции и преподающих абстрактные экономические теории. Я ведь обещал тебе, дорогая: больше никакой политики, только бизнес.
– Да, – тихо сказала Кори. – Ты мне обещал…
– Сейчас начинается наша новая, счастливая, замечательная жизнь. – Придерживая Кори за талию, Дэнни отвел ее от окна.
Они остановились под огромной хрустальной люстрой, свисавшей с лепного потолка гостиной. Дэнни крепче прижал Кори к себе и крепко поцеловал ее в губы долгим поцелуем, полным любви и желания. Погладив языком ее губы, Дэнни скользнул в ее рот, и Кори тут же почувствовала знакомое покалывание во всем теле.
– Сегодня твой день, – прошептал Дэнни. – Скажи мне, чего ты хочешь…
Кори снова почувствовала тревогу. Она так и не решилась сказать, что хотела только одного – чтобы незнакомец, в которого превратился теперь ее Дэнни, исчез, и она снова увидела его прежним…
12
На женщине, сидевшей в приемной отделения «скорой помощи», было платье без рукавов, а голова была повязана платком. У нее были пухлые белые руки. На лице ее застыла маска ожидания. Едва заметная струйка пота стекала по шее женщины и исчезала за воротником платья. Она была порядочной, религиозной женщиной, и дома ее ждали пятеро детей от трех до восьми лет. Тут же, в приемной, вертелся какой-то старик. Он выглядел потерянным. Старик напряженно оглядывался вокруг. Время от времени он стягивал с головы нейлоновую кепку и задумчиво почесывал голову, делая беззубым ртом жевательные движения. Двое крестьян приехали за своим товарищем, который упал с табурета в баре и умудрился при этом сломать себе основание черепа. Они дремали, сидя на стульях и вытянув ноги, о которые все время спотыкались санитары, возившие больничные каталки. В другом углу пытались отоспаться после бессонной ночи две проститутки. У одной были ярко-красные туфли на высоких каблуках. Другая дремала с наушниками от плейера для компакт-дисков в ушах и подергивалась в такт музыке.
Возле раздвижных дверей, отделявших приемную «скорой помощи» от травматологии, стоял, привалившись к стене, какой-то мужчина. На нем был костюм цвета хаки и светло-голубая рубашка с расстегнутым воротом, галстук торчал из кармана пиджака. Зачесанные назад волосы мужчины были еще влажными после принятого с утра душа. Мужчина был чисто выбрит, от него пахло лимоном. Он явно был здесь случайным посетителем.
Сегодня Кори первый день вышла на работу. Под больничным халатом на ней были джинсы и белая футболка. Волосы Кори зачесала назад, так что сразу стало заметно, как заострились в последнее время черты ее лица.
Припарковав машину, Кори прошла по небольшому мостику, соединявшему здание больницы с лабораториями и банком крови, потом по лабиринту подземных коридоров направилась к своему отделению. Сейчас, быстро пройдя через отделение «скорой помощи», Кори оказалась у дверей, ведущих в травматологию. Увидев мужчину в костюме цвета хаки, Кори буквально застыла.
– Что вы здесь делаете?
Впрочем, Кори вспомнила, что вчера вечером, вернувшись из Чилпанцинго, она обнаружила на своем автоответчике его сообщение.
– Извините, я хотела вам позвонить, – виновато произнесла Кори. – Но мы вернулись поздно и…
Адам Сингер пожал плечами.
– Наверное, вам просто нечего было мне сказать.
– Это не оправдание. Ведь вы-то наверняка хотели мне что-то сообщить.
– Ничего такого, что не могло бы подождать до утра. – Он улыбнулся. – Могу я предложить вам завтрак?
В Адаме Сингере было нечто такое, что заставляло Кори чувствовать себя рядом с ним в полной безопасности. Наверное, все дело было в его привлекательности и непринужденной манере общаться, и уж, конечно, не в его профессии.
Кори взглянула на часы. Восемь тридцать. Что ж, она может выкроить минут пятнадцать.
– Можно пойти в греческую столовую на той стороне улицы.
Когда наконец переключился светофор и они перешли на другую сторону, Адам спросил:
– Вы дежурите сегодня весь день?
– И всю ночь, и еще весь завтрашний день, – ответила Кори. – В общей сложности тридцать шесть часов.
– Интересно, к концу дежурства вы выглядите такой же хорошенькой, как сейчас?
Кори хотела обидеться на этот несколько неуклюжий комплимент, но раздумала.
– С вами очень трудно, – сказала Кори. – Вы настолько обаятельны, что на вас практически невозможно рассердиться.
Адам крепко сжал ее руку.
– Что ж, значит, симпатичным мужчинам все же иногда везет…
Они молча дошли до небольшого кафе, владелец которого дружелюбно поздоровался с Кори, назвав ее по имени, а один из официантов крикнул из другого конца зала:
– Столик на двоих, док?
– Не возражаете? – спросила Кори, повернувшись к Адаму.
Сингер кивнул, следуя за ней.
Официант разлил кофе по чашкам, уже стоявшим на столе. Сама не понимая почему, Кори почувствовала себя неловко.
– Итак, зачем же вы звонили?
– Главным образом для того, чтобы узнать, как у вас дела.
Кори поставила чашку на стол.
– Мы вылетели из Мексики вчера днем.
Кори не смогла заставить себя произнести название города, который она будет помнить теперь всю свою жизнь.
– Отец прилетел вместе с вами?
– Да, но вчера вечером он улетел в Вашингтон.
– Вы очень правильно поступили, что сразу вышли на работу.
– У меня не было выбора, даже если бы я и хотела спрятаться: в больнице не хватает персонала.
Адам решил, что необходимо сделать то, зачем пришел, именно сейчас. Он вынул из кармана две фотографии и протянул одну из них Кори. Это была фотография мужчины, стоявшего у двери какой-то убогой хибарки. У мужчины были растрепанные черные волосы, падающие на лоб, на голой груди, покрытой густыми волосами, висела толстая золотая цепь с целой коллекцией всевозможных медальонов.
– Вы узнаете его?
Кори долго изучала фотографию, прежде чем поднять глаза на Адама.
– Нет, не узнаю. А кто это?
Вместо ответа Адам протянул ей вторую фотографию.
– А вот этого?
Это был увеличенный фрагмент того же снимка, теперь голая грудь человека занимала всю фотографию. Разглядывая фотографию, Кори постепенно бледнела.
– Что это? – прошептала она, пытаясь связать свои собственные догадки с объяснениями Адама.
– Когда вы сказали мне там, в Мексике, что торс в морге не принадлежит вашему мужу, я понял, что в таком случае должен быть еще один труп, чтобы останков на том самом столе в морге оказалось достаточно.
Адам внимательно поглядел на Кори, пытаясь уяснить, понимает ли она, что он имеет в виду. Словно прочитав его мысли, Кори сказала:
– Мне все понятно, продолжайте…
– Когда я говорил с Лакинбиллом, он сказал, что ваш деверь очень торопился кремировать этот торс. Еще он сказал, что торс наверняка не принадлежит ни одному из его пилотов – у Лакинбилла в Коннектикуте есть дом с бассейном, и оба погибших пилота приезжали к нему поплавать по выходным. Кто-то должен был достать где-то еще один труп, чтобы заполнить третью емкость на столе в морге. – Адам сделал паузу. – С вами все в порядке, Кори?
Она кивнула.
– После того, как мы поговорили с вами в отеле, я снова отправился в морг и еще раз поговорил с управляющим. Он пожаловался мне на то, что в морге не хватает оборудования, чтобы обрабатывать в жару такое количество тел. Еще он сказал, что в последний раз в этом морге было столько трупов в тысяча восемьсот тринадцатом году, когда местным жителям пришла в голову замечательная идея отделиться от Мексики, и всех их перестреляли. В общем, он все жаловался, что его заведение не может справиться с таким количеством трагических происшествий. Тогда я спросил, какие же происшествия он имеет в виду. Ведь произошла только одна авиакатастрофа. Тогда Санчес рассказал, что авария была не единственным происшествием – оказывается, какой-то парень из соседнего городка не справился с управлением и слетел на своем грузовике в овраг. Грузовик взорвался, и от трупа практически ничего не осталось. Бедняга Санчес был так расстроен и взволнован, что пришлось угостить его выпивкой. Тогда он немного расслабился и стал рассказывать, что папа римский, возможно, остановится в Церро эль Бурро – так называется городок – во время своего путешествия по Латинской Америке.
– Почему? – удивленно спросила Кори.
– Тот же вопрос задал и я. И что вы думаете он мне ответил? Оказывается, несколько дней назад парень на фотографии – тот самый, который взорвался в грузовике, – всем рассказывал, что видел почти на том же самом участке шоссе, где съехал потом в овраг, Иисуса Христа.
– И тогда вы отправились к местному священнику поговорить с ним о видении.
Адам кивнул.
– Священника зовут отец Рамон. Он отвел меня в дом этого несчастного и познакомил с его женой, которая и дала мне фотографию. Я попросил увеличить ту часть снимка, где находилась грудь, потому что она сразу показалась мне похожей на торс, увиденный в морге. А что думаете вы?
Кори снова внимательно поглядела на фотографию, затем подняла глаза на Адама и спросила, была ли, по его мнению, смерть водителя грузовика случайностью или же кто-то убил его специально, чтобы раздобыть лишний труп.
– Этот вопрос возвращает нас к все той же проблеме, – ответил Адам. – Если бы ваш деверь так не спешил с кремацией изуродованного торса, я бы вряд ли заинтересовался местным жителем, свалившемся в овраг на грузовике. Можно было добиться, чтобы эти останки перевезли для идентификации в специальную лабораторию. Я бы попросил экспертов выяснить, не было ли на теле стреляных ран или чего-нибудь другого, что могло бы послужить причиной смерти. И уж конечно, эксперты бы сразу обнаружили, что торс не имел никакого отношения к авиакатастрофе.
Кори подумала о том, как много времени потеряли они из-за того, что она не хотела признать, что Дэнни бросил ее в таком положении.
– И что же теперь? – Кори была по-прежнему бледна. Казалось, она в любой момент может потерять сознание.
– К сожалению, у нас не осталось никаких вещественных доказательств, – сказал Адам. – Так что придется мне как следует порыскать в банковских отчетах, побеседовать с самолетной обслугой и мексиканскими крестьянами – может, кто-нибудь все-таки видел, как взорвался самолет, или видел вашего мужа, или хотя бы знал, что происходит в банке Дэнни Видала…
Кори продолжала вертеть в руках фотографию.
– Удивительно: этот человек, которого я никогда в жизни не видела и не увижу, заставил меня впервые задуматься над тем, а не была ли вся моя жизнь сплошной цепью лжи.
– Муж когда-нибудь рассказывал вам о своих проблемах?
– В общем, нет, – ответила Кори. – Вот только в последний день…
– На что же он жаловался?
– Ни на что конкретно, просто говорил какие-то общие фразы, сводившиеся к тому, что лучше планировать свою жизнь самой.
– Можно задать вам вопрос личного характера?
– Смотря что вас интересует.
– Что было такого в этом мужчине, что заставило вас начать с ним все сначала?
– Так вы все знаете, не так ли? – Кори пристально посмотрела на Адама.
И Адам сказал, что это в данный момент часть его работы – знать все о людях, окружавших Дэнни Видала. Без этого было невозможно докопаться до правды. Еще он сказал, что никогда не предаст Кори, что будет рядом до тех пор, пока она не получит ответы на все вопросы. Сказал, что ему можно доверять. Адам не сказал Кори только одного – не сказал о том, что уже успел влюбиться в нее.
– Дэнни был идеалистом, и я любила его за это. Его по-настоящему волновали людские судьбы. Он был самым добрым и самым благородным человеком, которого я знала. И в то же время сильным, храбрым и преданным идее. – На лице Кори появилось вдруг странное выражение. – Наверное, я давно должна была решиться быть честной с самой собой.
– Что вы имеете в виду?
– Правда в том, что меня очень тянуло к нему чисто физически…
– А остальное? – Адам надеялся, что Кори не заметила, как дрогнул его голос.
– Все это тоже было правдой, но боюсь, что я не все понимала так, как нужно. Я ведь была почти ребенком, когда впервые встретилась с Дэнни Видалом. И в самом начале, тогда, в Аргентине, меня привлекли к этому человеку именно те качества, о которых я только что сказала.
– И все же он дважды вас бросил.
– Думаю, та девочка, которой я была когда-то, нравилась ему больше, чем та женщина, которую он встретил через десять лет.
Наверное, потому, что ему нечего было терять, Адам вдруг выпалил:
– Я позвонил вам вчера потому, что подумал: вдруг вам понадобится с кем-то поговорить. Не о деле, а просто так.
Адам достал из кармана визитную карточку и протянул Кори.
– Вот мой домашний телефон и номер прямой линии в офисе на случай, если я вам понадоблюсь.
Кори не ожидала такого поворота разговора.
– Не знаю, умею ли я делать что-то подобное, – сказала она. – То есть звонить человеку просто так и говорить с ним о том, что меня волнует.
– Может быть, вы попробуете?
– Что ж, я попробую…
– Вы пообедаете со мной как-нибудь?
Кори внимательно посмотрела на Адама.
– И даже не буду спрашивать, женаты вы или нет.
– Хорошо.
– А все-таки – да или нет?
– Я был женат. Жена ушла от меня к агенту ФБР.
– Мне очень жаль…
– Вот и мне тоже было очень жаль.
– Вы расскажете мне об этом подробнее? – спросила Кори и поспешно добавила: – За обедом.
– Память о прошлом быстро стирается. – Адам улыбнулся. – Поэтому нам надо пообедать вместе как можно скорее.
Кори тоже улыбнулась и посмотрела на часы.
– Мне пора возвращаться в больницу. – Она встала. – Спасибо за кофе.
Адам тоже встал и тихо произнес:
– Позвоните мне, пожалуйста, миссис Виатт-Видал…
– Я постараюсь научиться звонить… просто так…
И, прежде чем Адам успел что-то сказать, Кори повернулась и решительно пошла к выходу из кафе.
Кори видела во сне двух серых птичек на проселочной дороге. Одна была раздавлена, а другая толкала ее клювом, пытаясь подтолкнуть к обочине. «Посмотри, – сказала Кори, повернувшись к Дэнни. – Она не бросает его даже после смерти, эта маленькая птичка, пытается защитить, хотя уже поздно». «Почему она, а не он? – спросил Дэнни. – Почему ты решила, что мертвая птичка непременно самец?»
Кори так и не смогла ответить на этот вопрос – ни во сне, ни наяву. Она просто знала – и все.
Было семь пятнадцать утра. С тех пор, как они пили кофе с Адамом, прошло почти двадцать четыре часа. Этот тревожный сон она успела увидеть во время коротенького перерыва, когда позволила себе прилечь. Как всегда, когда Кори казалось, что она устала настолько, что сон никогда не придет, она все-таки ненадолго заснула и увидела еще один кошмар – еще один отрывок из многосерийного фильма, в котором были заняты только два актера – она и Дэнни.
Но как бы плохо ни чувствовала себя сейчас Кори, она была рада, что пришла на работу – дома наверняка было бы еще хуже.
Большинство коллег вчера в недоумении поглядывали на Кори, увидев ее на работе. На их лицах было написано сочувствие, но они явно не знали, что сказать. Лишь немногие решились подойти к Кори и пробормотать что-то о Боге, о том, что она должна быть сильной и не стесняться обращаться к ним, если что-нибудь понадобится… Все это было для Кори гораздо лучше, чем получать соболезнующие письма и открытки, в которых люди всегда почему-то считают нужным описывать, как она чувствует себя в теперешнем положении – как ей грустно и одиноко, как невосполнима ее потеря, как безутешно ее горе. Больше всего Кори хотелось, чтобы эти люди перестали изображать ее боль и описывать то, что она должна чувствовать по поводу смерти мужа. К тому же она теперь слишком много знала…
Лотти даже пыталась внушить Кори мысль, что она должна смириться со своим горем. Она поддерживала Кори, но в то же время не забывала напомнить, что местные женоненавистники только и ждут, когда личная трагедия отразится на работе Кори, – это было бы для них еще одним подтверждением того, что женщине не место в хирургии.
Очередное несчастье случилось несколько часов назад. В своей квартире, где-то в Бруклине, недалеко от больницы, молодая девушка, проснувшись, обнаружила грабителя. Ее первой ошибкой стало то, что она села в кровати и закричала. Вторая состояла в том, что она потянулась к телефону. Грабитель перехватил ее руку и вонзил нож в грудь. Благодаря соседям, которые услышали крики и позвонили по телефону 911, девушку доставили в больницу всего через двадцать минут после нападения, причем Кори и ее бригада, предупрежденные заранее, были уже наготове. Пациентка казалась почти безнадежной – были перерезаны шейные вены, не прослушивалось сердце, а кровяное давление было очень низким. Женщина умирала. Мешочек вокруг сердца был наполнен кровью, которая не давала свежей крови проникать в сердце.
Вокруг девушки поднялась обычная в таких случаях кутерьма. Были пущены в ход все основные средства травматологии – подвели воздуховод, сделали искусственное дыхание, взломали грудную клетку. Через десять минут девушку подняли в операционную, где у нее остановилось сердце. Кори, сопровождавшая пациентку из травматологии в операционную, тут же начала прямой массаж сердца, при первом сокращении которого кровь буквально ударила в потолок. Зажав пальцем одно из предсердий, Кори сумела остановить кровь. В это время другой хирург останавливал еще более сильное кровотечение в легком. То, что произошло дальше, стало полным поражением для Кори. Это случилась как раз в тот момент, когда в операционную зашла Лотти из соседнего кабинета, где она только что вправила бедро ребенку.
Решив зашить левое предсердие, Кори обнаружила, что нет под рукой подходящей иглы – обычная игла была слишком маленькой, а большая – слишком толстой. Она взяла большую, опасаясь разрыва мускулов. Пока Кори решала эту проблему, одна из сестер послала ассистента за кровью, а банк крови находился от операционной на расстоянии, равном двум городским кварталам. Служащий банка крови наотрез отказался выдавать ее до тех пор, пока ассистент не заполнит соответствующие формы.
Только минут через двадцать ассистент с кровью наконец вернулся в операционную в полуистерическом состоянии как раз в тот момент, когда сердце пациентки начало наконец сокращаться. С помощью шока девушку удалось вернуть к жизни, вернее, как предпочитала говорить Кори, к состоянию, близкому к смерти. Теперь можно было продолжать операцию. После нескольких переливаний пришлось еще несколько раз применить дефибриллятор. Пациентка наконец начала оживать по-настоящему. Однако вскоре всем стало ясно, что ничто уже не сможет возместить организму этой девушки нанесенного ему ущерба. Всем, кроме Кори, которая, невзирая ни на что, продолжала спасать пациентку. Сама она выглядела при этом почти невменяемой.
– Вливайте в нее всю кровь этой группы, которую только удастся добыть, – настаивала Кори.
– Позволь ей уйти, дорогая, – мягко посоветовала подруге Лотти.
– Это была замечательно проведенная операция, миссис Виатт, – пытался ободрить Кори один из коллег.
– Вы сделали все, что могли, доктор, – вторил ему ассистент.
Обернувшись, Кори выдавила из себя сквозь стиснутые зубы:
– Это вам не теннисный матч, мать вашу…
Лотти подошла вплотную к подруге и притронулась рукой к ее плечу.
– Все бесполезно, Кори, – почти умоляюще произнесла она. – Пациентка практически мертва.
Но Кори не интересовало ничье мнение, она упрямо не хотела взглянуть в глаза действительности.
– Я требую сделать переливание крови, – настаивала она. – Причем немедленно. Давайте шевелитесь, у нас осталось еще семь или восемь бутылок крови.
И все действительно зашевелились, во всяком случае младший персонал – операционная сестра и ассистент. Они принялись прикреплять к капельнице емкости с кровью, которая потекла по резиновым шлангам в вены девушки. Кори продолжала прямой массаж сердца. Периодически она включала дефибриллятор, пытаясь вернуть пациентке жизнь и чувствуя на своих губах вкус собственных слез. Сердце девушки то билось, то переставало, соленые слезы смешивались с соленым потом, градом катившимуся по лицу. Кори была на грани срыва. Наконец в голосе ее начало звучать самое настоящее отчаяние. Лотти стояла рядом и слышала, как та отдает приказы, уже не имеющие никакого смысла. Персонал операционной подчинялся скорее от страха, чем из чувства долга.
– Нет пульса, – объявила медсестра.
– Мы ее потеряли, – подтвердил ассистент.
Лотти снова коснулась руки подруги.
– Кори, пожалуйста, перестань…
Но Кори не интересовало сейчас ничто, кроме девушки на операционном столе.
– Принесите аппарат для сердца и легких, – приказала она, стряхивая руку Лотти. – И подключите ее, как положено. Скорее!
Никто не двигался. Тогда Кори повысила голос.
– Вы что все здесь – глухие?! – закричала она. – Немедленно привезите сюда машину!
– Кориандр, прекрати, – твердо сказала Лотти. – Это абсолютно бессмысленно. Пациентка мертва.
Кори резко повернулась к подруге.
– Это не твоя операционная, Лотти, и твое мнение здесь ничего не значит.
Лотти смущенно отступила. В это время кто-то из младшего персонала спросил, где находится этот самый аппарат для сердца и легких, который требовала Кори. В то же самое время кто-то снова стал объяснять Кори, что все бесполезно. Но Кори была уже в коридоре – она сама толкала машину в сторону операционной.
– Подключайте ее! – почти не дыша, скомандовала Кори. – Ну же, быстро, подключайте!
Через две-три секунды машина была уже в рабочем состоянии, а еще секунд через тридцать к ней подключили пациентку. Кори рывком подвинула к себе табуретку и, опустившись на нее, стала наблюдать за цифрами, показывавшими частоту дыхания, сердцебиения и давления. Она внимательно прислушивалась к шипящему звуку специального насоса, качавшего воздух в легкие девушки. Лотти еще раз попыталась отговорить подругу от бесплодных попыток.
