Текст книги "Уроки любви"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Мерайза прекрасно понимала, что для нового графа, младшего брата отца, будет непосильной и чрезвычайно дорогостоящей задачей вернуть родовому поместью прежний вид.
Именно в этом и заключалась одна из причин, почему девушка не захотела стать для него дополнительной обузой. Другая причина заключалась в том, что она была преисполнена решимости продолжать борьбу, которой ее отец посвятил многие годы своей жизни.
Горячая убежденность отца воспламенила ее, его презрение к безвольному, расточительному и бесполезному классу, называвшему себя аристократией, воодушевляло ее.
Радикальные взгляды отца и его революционные идеи реформировать общество казались Мерайзе вполне разумными и практичными, но не только это заставляло ее следовать выбранной им дорогой. Девушкой двигало стремление отплатить обществу за нанесенное ей оскорбление.
Хоть и с опозданием, но в графе Беррингтоне все же проснулась совесть, и он, вспомнив, что несет ответственность за семнадцатилетнюю дочь, отправил ее в Лондон. Он договорился с одной из родственниц, с которой не виделся много лет, о том, что она выведет Мерайзу в свет.
И тот сезон превратился для неопытной, не имеющей ни малейшего представления о том, как следует вести себя в высшем обществе, одетой в бесформенные платья девушки в настоящую пытку. По незнанию она совершала одну ошибку за другой. Она сжималась под презрительными взглядами окружающих и страдала от унизительного смеха тех, кто воспринимал появление этой дурнушки с плохими манерами как новое развлечение.
Мерайза обнаружила, что ей совершенно не о чем беседовать с молодыми людьми, которые по настоянию родственницы отца приглашали ее танцевать или оказывались ее соседями за обеденным столом.
Девушка не понимала, что же не так. Единственное, что ей было известно,– это то, что она несчастна, что ей до боли хочется вернуться в Беррингтон-парк, к своим лошадям и собакам, к интересным и оживленным спорам с отцом.
Позже госпожа Федерстон-Хо заставила ее уяснить, что умение вести беседу является основой хорошего воспитания и что гость должен отвечать на радушный прием любезным обращением и вежливостью. Она также узнала, что задача женщины – выглядеть привлекательно и, подобно букету цветов, украшать дом своим присутствием.
С возрастом, наконец-то осознав, что Господь наделил ее красотой, Мерайза стала держаться уверенно, но месяцы, проведенные в Лондоне, навсегда оставили рубец в ее душе.
"Кульминацией ужасных событий тех далеких дней,– как бы подвела итог Мерайза,– стал бал, устроенный кузиной Элис".
Девушка вспомнила, сколь несчастной и униженной она себя чувствовала, встречая гостей вместе с Флоренс, которая тоже была героиней бала. Кузина Элис, имевшая титул маркизы и, следовательно, являвшаяся желанной гостьей в самых престижных салонах Лондона, воспользовалась дебютом дочери как поводом, чтобы устроить веселый прием для своих знакомых. Среди приглашенных, как всегда, присутствовали Девонширы, Ричмонды, Портланды и Бофоры, а также их дети.
Гости были разодеты в пух и прах, дамы украсили себя бриллиантовыми диадемами, а джентльмены надели регалии, и все в честь – нет, увы,– не принца Уэльского, а другого, менее обаятельного отпрыска королевы Виктории, принцессы Беатрисы.
После ужина, во время которого соседом Мерайзы оказался какой-то юнец со срезанным подбородком, способный говорить только о скачках, начались танцы. Девушка обнаружила, что осталась без партнера, и отправилась на поиски кузины Элис, чтобы, как обычно, помочь ей встречать новых гостей.
Проходя по одной из малых гостиных, она увидела сидевшую спиной к ней пару. Они не заметили девушку, потому что она стояла за колонной. Мерайза собралась было незаметно выйти из комнаты, но ее внимание привлек их разговор.
"Будь осторожен, Валериус, тебе известно, как все любят сплетничать!" – проговорила усыпанная изумрудами дама.
"Неужели ты думаешь, что это волнует меня? – с пренебрежением ответил сидевший рядом с ней мужчина.– Ты очаровательна, Долли, и сама об этом знаешь".
Низкий глубокий голос незнакомца подействовал на Мерайзу странным образом: он словно заворожил ее.
"Я вынуждена напомнить тебе о твоих обязанностях,– с легким смешком сказала женщина.– Вместо того чтобы рассказывать мне о событиях давно минувших дней, ты должен пойти и пригласить на танец девушек, ради которых и устроен этот прием. Не забывай, Валериус, ты – завидная партия".
"Ты действительно считаешь, что я буду тратить свое обаяние на то существо с луноподобным лицом и пустыми глазами? – насмешливо воскликнул незнакомец.– Или на ту рыжую, похожую на морковку, которую слишком рано выдернули из грядки?
Это был последний удар. Услышать о себе такое – это было самым страшным из целого потока оскорблений, обрушившихся в тот вечер на несчастную Мерайзу.
Девушка неслышно вышла из комнаты, а на следующий день, несмотря на уговоры кузины, вернулась домой, объяснив свой отъезд болезнью отца.
Для Мерайзы не составило труда выяснить, кто был незнакомец, столь нелестно отозвавшийся о ней. Среди тех, кто вращался в великосветском обществе, он был единственным, кто носил необычное имя Валериус.
Газеты много писали о герцоге Милверли, нередко помещали фотографии его великолепного дома, замка Вокс. Мерайза уже привыкла к тому, что его портреты почти ежедневно появляются на газетных полосах.
И хотя девушка никогда не встречалась с ним, а только слышала его голос, она не сомневалась, что узнает его лицо из тысячи: этот прямой нос, волевой подбородок, презрительную усмешку на губах, циничное выражение глаз.
"Я ненавижу его",– думала в тот вечер Мерайза, пробираясь сквозь толпы гостей в дамскую гардеробную на втором этаже.
– Я ненавижу его,– сказала она вслух, усаживаясь в карету, чтобы ехать в Беррингтон.
Казалось, ненависть к герцогу только подстегнула ее в стремлении следовать дорогой отца, укрепила ее уверенность в правильности его взглядов.
С тех пор каждый раз, когда граф возвращался из Лондона, где участвовал в заседаниях палаты лордов, девушка донимала его расспросами о том, с кем он встречался и какие проблемы обсуждались. Но почему-то, по совершенно не понятным ей самой причинам, она не находила в себе сил напрямую спросить отца, присутствовал ли на заседаниях герцог Милверли. Мерайза надеялась, что его имя случайно промелькнет в рассказах отца, однако этого не происходило, и в конце концов она пришла к выводу, что, как и большинство его современников, герцога не волнует судьба Англии, не интересует, какие последствия повлечет за собой принятие парламентом какого-либо документа и как это отразится на политической и общественной жизни. Она убедила себя, что ему нет дела до реформ, в которых настоятельно нуждалась страна.
Все члены палаты лордов, которые пренебрегают своими обязанностями, достойны презрения,– говорила она себе,– и герцог, такой богатый и влиятельный, в наибольшей степени.
И вот теперь она едет в Вокс и будет жить под одной крышей с герцогом.
У Мерайзы было странное чувство, будто судьба намеренно сводит ее с человеком, который вызывал у нее только отрицательные эмоции, который унизил ее и заставил буквально бежать из Лондона, с человеком, который упрочил ее ненависть ко всем мужчинам на свете.
Мерайза села за свой письменный стол.
Отец всегда радовался, что она работает рядом с ним, в одной комнате. Сначала он поручал ей делать копии его статей, бесконечных писем в "Таймс" и меморандумов, которые он рассылал своим многочисленным знакомым пэрам и всем членам палаты общин. Потом он предложил девушке самостоятельно писать статьи. Она подписывалась не собственным именем, а псевдонимом, который очень скоро стал известен всем издателям. Ее письма публиковались в "Морнинг пост", в "Ревью", в "Фортиайтли", а в этом году– настоящая победа! – ее статью поместили в новом журнале рабочей партии – "Клэриэн".
Письменный стол отца был завален его бумагами, которые Мерайза еще не успела разобрать. На ее же столе царил идеальный порядок: она любила, чтобы каждая мелочь лежала на своем месте.
Девушка выдвинула ящик стола и вытащила два потертых по краям конверта, надписанные торопливым, небрежным почерком. Несколько секунд она в задумчивости смотрела на них, потом, так и не вынув вложенные в них листки бумаги, медленно разорвала на мелкие кусочки и выбросила в мусорную корзину.
Это был конец, конец тому, чем она так дорожила и что была не в силах забыть: нежной привязанности к человеку, который смотрел на нее лишь как на симпатичную соседку и для которого она ничего не значила, абсолютно ничего.
На мгновение Мерайзу охватило сожаление: она уже раскаивалась в том, что уничтожила единственную память о нем.
Он приехал к ее отцу, чтобы обсудить покупку жеребенка. Этот человек был высок и красив, и, когда он появился в мрачном и ветхом холле, девушке, лишенной мужского общества, показалось, будто перед ней греческий бог во плоти.
"Как поживаете? – проговорил он.– Меня зовут Гарри Хантингдон. Мне сказали, что лорд Беррингтон продает жеребенка. Я строю конюшню в своем поместье, которое недавно купил. Это недалеко, всего в десяти милях отсюда".
"Не могли бы вы пройти в кабинет, господин Хантингдон",– застенчиво пролепетала Мерайза.
"Между прочим, если вы считаете необходимым соблюсти все формальности,– улыбнулся он,– имейте в виду, меня зовут сэр Гарольд Хантингдон".
"Прошу прощения",– поспешно извинилась девушка.
"К особе, носящей титул рыцаря или баронета, принято обращаться "сэр", в отличие от нетитулованных особ, к которым принято обращение "господин".
"Ничего страшного,– успокоил он ее.– Я счастлив, что вы вообще заговорили со мной. Если жеребенок так же очарователен, как вы, я обязательно куплю его, сколько бы он ни стоил.– Мерайза подняла на него глаза и почувствовала, что у нее сердце замерло в груди.– Давайте сходим и посмотрим на малыша, прежде чем я встречусь с вашим отцом",– предложил Гарри Хантингдон, и она, естественно, согласилась.
Это было своего рода прелюдией к последующим визитам. Потом выяснилось, что ему срочно надо взглянуть на мать жеребенка, на жеребца, причем он настаивал, чтобы животных показывала ему только Мерайза.
Он осыпал девушку комплиментами, флиртовал с ней, в полной мере используя свою удивительную способность убедить любую женщину в том, что она занимает главное место в его жизни. В конце недели, встретившись, как он предложил, рано утром, они отправились на прогулку верхом. В тот день Мерайза поняла, что влюбилась. Она не догадывалась, что Гарри, будучи до мозга костей истинным джентльменом, обращается с ней как с очаровательным и забавным ребенком и не считает для себя возможным воспользоваться ее детской влюбленностью. Через три недели, проведенные словно в полусне, она узнала, что он женат и что его жена некоторое время гостила у каких-то знакомых.
Когда Гарри Хантингдон сказал Мерайзе, что они больше не могут ездить на верховые прогулки, потому что его жена будет ревновать, девушка почувствовала, как стальной обруч сжал ей сердце. Словно слепая, она с трудом добрела до дома. Три дня ее била тяжелейшая лихорадка, на четвертый она решительно приказала себе забыть о нем.
Однако девушка так и не нашла в себе силы, чтобы разорвать его письма, вернее, не письма, а коротенькие записочки, в которых он указывал место и время свидания. Это было все, что осталось у нее в память о нем! О человеке, который полностью изменил ее отношение к мужчинам.
Но если быть до конца честной, говорила себе Мерайза, на решение никогда не выходить замуж повлияла не только ее влюбленность в Гарри, но и страх, что с ней может случиться такая же история, как с ее матерью: а вдруг она сбежит с другим мужчиной, бросив на произвол судьбы своего ребенка?
До сих пор в ее памяти жили долгие одинокие ночи, проведенные в слезах. Девочка страдала от того, что никто не целовал ее перед сном, что рядом не было человека, который своей лаской и заботой оградил бы ее от житейских невзгод.
Душевные муки не привели к тому, что Мерайза возненавидела свою мать, однако в ее сердце навсегда поселились злость, ярость и презрение к мужчине, ставшему первопричиной ее несчастий.
"Он был таким жизнерадостным, таким привлекательным – какая женщина способна устоять против такого красавца!"
Именно такими словами описывали лорда Джелтсдейла, полагая, что девочка не слышит разговоры взрослых.
– Знаешь, Лайонел,– однажды обратилась к отцу Мерайзы госпожа Федерстон-Хо,– в действительности ты не можешь винить Клариссу. Лорд Джелтсдейл – самый настоящий сердцеед. В искусстве соблазнения ему нет равных! Кларисса была обречена с того момента, когда он обратил на нее свое внимание.
Девушка поспешно вышла из комнаты, не дождавшись ответа отца. Но отныне в ее душе поселилась ненависть ко всем мужчинам, которых считали сердцеедами, которые соблазняли жен и уводили их от мужей, которые порождали пустые надежды в сердцах глупеньких маленьких девочек.
Мужчины! Это враги, это страшная опасность– от них надо держаться подальше!
Мерайза поднялась и подошла к окну. Завтра она отправится в Вокс. До сегодняшнего дня она всей душой стремилась обрести свободу, поступать по-своему, но сейчас ее почему-то охватил страх перед неизвестным.
Внезапно в ее памяти возник образ герцога. Его губы кривила циничная усмешка.
"Я выведу его на чистую воду,– дала себе слово девушка.– Я обязательно расскажу о нем в своей книге. Я сделаю его портрет настолько узнаваемым, что люди сразу же поймут, что он собой представляет! Я выставлю его на всеобщее посмешище! А те, кто лестью добивался его внимания, придут в ужас и отвернутся от него".
Она негромко рассмеялась. Книга, которая устроит страшный переполох в великосветском обществе,– вот какой будет ее месть! Уверенность в успехе своей затеи наполнила душу Мерайзы отвагой, она почувствовала себя полной сил и желания действовать.
Глава 2
Всю дорогу в замок Вокс Мерайза с восторгом предвкушала, как приступит к претворению своего плана в жизнь.
Она решила не экономить и путешествовала первым классом, поэтому в купе было чисто и уютно, а пассажиров в вагоне – немного. Поезд должен был прибыть во второй половине дня, ближе к вечеру.
Утром, еще до завтрака, она заехала к своей тетке в Лондон. Ей пришлось прождать более часа, прежде чем графиня соблаговолила принять ее.
Наконец Мерайза поднялась в роскошную спальню. Леди Беррингтон сидела за туалетным столиком, а горничная укладывала ей волосы.
"Ты так и не передумала?" – осведомилась леди Беррингтон.
"Естественно, нет, тетя Китти,– ответила девушка.– Доброе утро, спасибо за телеграмму".
"По всей видимости, очередная гувернантка покинула Вокс,—заметила леди Беррингтон.– Послушай, Мерайза, все последние ночи я не сомкнула глаз из-за твоей ужасной книги. Стоило мне представить, как это произведение может испортить нам жизнь, меня бросало в жар".
"Я же дала вам слово, что ни вас, ни дядю Джорджа это никак не затронет,– напомнила Мерайза.– Никто никогда не узнает настоящего имени автора".
"Откажись от этой идеи! Умоляю тебя, откажись! – В голосе леди Беррингтон слышался неподдельный страх.– Я боюсь, я действительно боюсь, Мерайза, что кто-нибудь каким-то образом выяснит твое имя, и тогда нам навеки не будет прощения. Нас никогда не простят! Никогда!"
"Обещаю, что этого не случится, тетя Китти,– попыталась успокоить ее девушка.– А теперь расскажите, какие новости вам сообщили из Вокса".
"Я всего лишь получила телеграмму в ответ на свое письмо,—ответила леди Беррингтон.– Ее, естественно, отправила мисс Уитчэм. Она попросила, чтобы я направила тебя к ним как можно скорее. Я бы показала тебе телеграмму, но, наверное, горничная выбросила ее",– она оглядела комнату.
"А вы написали им ответ?" – поинтересовалась Мерайза.
"Да, вчера вечером я отправила телеграмму, в которой сообщила, что ты выезжаешь сегодня. Надеюсь, у тебя достаточно денег на дорогу? Естественно, тебе возместят все расходы".
"У меня есть деньги,– ответила девушка.– Я так благодарна вам, тетя Китти, я благодарна вам от всего сердца. Обещаю, я постараюсь больше не беспокоить вас – ведь вы уже и так много для меня сделали".
"Если бы ты действительно хотела оказать мне услугу, ты бы никуда не поехала,– заметила леди Беррингтон.– Я так нервничаю, что уже подумываю о том, чтобы самой вывести тебя в свет. Я готова на все, чтобы помешать тебе писать эту сумасшедшую книгу".
"Даже если вы выведете меня в свет, я не откажусь от своей затеи",– заявила Мерайза.
"Ты безнадежна! – возмущенно воскликнула леди Беррингтон. Она повернулась к зеркалу и принялась изучать свое отражение. Казалось, то, что она увидела, принесло ей некоторое успокоение.– Платья наверху,– проговорила она.– Иди и собери их. То, что ты там найдешь, вполне подошло бы для приданого. Как было бы прекрасно, если бы ты решила выйти замуж вместо того, чтобы наниматься в гувернантки в Вокс. Если это обнаружится, нас навсегда заклеймят позором.– Помолчав, она добавила:– Только представь, что произойдет, если выяснится, что племянница Джорджа работает простой гувернанткой".
Девушка улыбнулась.
"Это сильно подорвет его репутацию в клубах",– насмешливо констатировала она.
"Это не повод для шуток,– отрезала леди Беррингтон.– Ради Бога, поднимись наверх и переоденься в синее дорожное платье, которое приготовила для тебя Роза. Не знаю почему, но в черном ты похожа на гурию. Возможно, дело в твоих волосах".
"Я же говорила, что мне надо осветлить их",– напомнила Мерайза.
"Уходи! – рассердилась леди Беррингтон.– Ты выводишь меня из себя. От всех этих переживаний у меня на лбу прибавилось множество морщин".
Мерайза отправилась в одну из спален на третьем этаже и переоделась в синее платье. На кровати была приготовлена накидка в тон платью. Туалет дополняла крохотная шляпка. Девушка собрала волосы в пучок на затылке и накрыла его плотной вуалью. Она была вынуждена признать, что ее облик никак не соответствует облику "обычной гувернантки", как выразилась леди Беррингтон!
Когда она вернулась в комнату тетки, та окинула ее пристальным взглядом.
"Могу сказать только одно,– наконец проговорила она,—тебе крупно повезло, что в Воксе нет хозяйки. Никакая разумная женщина не согласилась бы нанять тебя в гувернантки к своему ребенку".
"Возможно, герцог не обратит на меня внимания",– предположила Мерайза.
"Как ты могла только подумать, что он способен заметить тебя! – фыркнула леди Беррингтон.– Это абсолютно невозможно! В настоящий момент он занят леди Уонтадж, хотя мне трудно понять, что он нашел в этой пустышке, которая только и делает, что хихикает в кулачок".
Мода на "профессиональных красавиц" была введена госпожой Лили Лангтри в семидесятых годах. Она позировала для фотографий, которые потом с радостью расхватывала восхищенная публика. Ее примеру последовали леди Рэндольф Черчилль, леди Дадли, леди Элен Винсент и госпожа Корнуоллис-Уэст.
Общественность, шокированная тем, что "дамы" позволяют себе подобные причуды, сочла столь широкую популярность непристойной. Это все результат влияния принца Уэльского, говорили вокруг, и ведет к подрывам устоев общества.
"Мне никогда не нравилась Хетти Уонтадж",– с неприязнью добавила леди Беррингтон.
Мерайза догадалась, что отношения этих двух женщин всегда были построены на соперничестве и вражде.
"Ну, если сердце герцога уже занято,– беззаботно заключила девушка,– мне нечего опасаться, что он обратит на меня внимание".
Леди Беррингтон расхохоталась.
"Неужели ты можешь предположить, что Валериус унизится до того, чтобы удостоить взглядом простую гувернантку? – изумилась она.– Если в твои планы входит захватить самого богатого, самого престижного и неуловимого холостяка, то тебя ждет разочарование". Естественно, у меня нет ни малейшего желания "захватывать", как вы выразились, герцога,– возразила Мерайза.– Я же уже сказала вам, тетя Китти, хотя вы и не верите мне, что меня не интересуют мужчины. Я испытываю к ним отвращение и не собираюсь выходить замуж".
"Когда ты полюбишь, ты будешь думать по-другому,– усмехнулась Китти Беррингтон.– Хотя у меня возникают сомнения, что найдется такой глупец, который влюбится в девушку со столь радикальными взглядами".
"Тогда я в полной безопасности,– улыбнулась Мерайза.– Уверяю вас, любовь и все, что с ней связано, не входит в мои планы. Если у меня и есть сердце – в чем я очень сомневаюсь,– оно превратилось в лед. Только раскаленной лаве, а не простому смертному, под силу растопить его".
"Как я вижу, ты совсем не похожа на свою мать",– заметила леди Беррингтон.
"Что касается моего отношения к мужчинам, то нет",– согласилась девушка.
И сейчас, сидя в поезде, Мерайза размышляла о том, что для тетки и ее приятельниц вполне естественно забивать себе голову любовью и погоней за мужчинами. Как же это типично для них! Госпожа Федерстон-Хо утверждала, что для них это своего рода игра со своими правилами.
Принц и его современники никогда не ухаживали за женщиной, которая недавно вышла замуж. Это считалось дурным тоном и привело бы к страшному переполоху в великосветских кругах. "Повесы из Мальборо Хауса" были твердо убеждены в том, что в течение, по крайней мере, первых десяти лет совместной жизни жена должна вести себя осмотрительно и рожать детей своему мужу. По истечении этого периода им дозволялось иметь любовные связи, но тайные, с соблюдением всех мер предосторожности, так, чтобы не было поводов для сплетен.
Мерайза не сомневалась, что герцог тоже следует этим правилам. Однако она не знала, сколько лет леди Уонтадж. Наверное, ей около тридцати, решила девушка, вспомнив нежное личико с белоснежной кожей, которое видела на фотографии. Действительно, леди Уонтадж была красива, но в ее облике отсутствовала какая-то изюминка, то, что делает женщину интересной.
"Надо как можно больше разузнать о ней",– сказала себе Мерайза. Если она собирается тщательно выписывать в своей книге образ герцога, следует выяснить все подробности о его прежних и нынешних любовницах. Вряд ли это будет очень сложно. Хотя большинство представителей высшего света полагают, будто их любовные связи остаются для окружающих секретом, всегда найдется тот, кто обо всем осведомлен. И этого человека можно заставить говорить.
Вспомнив о страницах, заполненных убористым почерком и спрятанных на дне кожаного саквояжа, Мерайза засмеялась. Она была уверена, что слуги герцога, которые будут возиться с чемоданами, любезно подаренными ей тетушкой, не смогут добраться до содержимого саквояжа: ведь он заперт на замок.
Мерайза уже подъезжала к частной станции, где поезда останавливались только по требованию гостей, направлявшихся в замок Вокс, когда сообразила, что совсем забыла о девочке, о которой ей предстоит заботиться. Маловероятно, чтобы дочь герцога имела глубокие познания в какой-либо области: ведь при ней сменилось слишком много гувернанток. Мерайза испугалась, что совершила ошибку, не захватив с собой детские книжки с простенькими рассказами, но тут же возразила самой себе: ей не составит труда получить все, что потребуется. Едва ли герцог откажется выписать для дочери самые современные детские издания.
На небольшой станции с крохотным, словно игрушечным залом ожидания Мерайзу ждала карета, запряженная великолепными лошадьми. На козлах восседал кучер, а на запятках стоял лакей. Откинувшись на спинку удобного дивана, девушка с удовлетворением отметила, что встреча простой горничной организована по высшему разряду. Однако она помнила о том, что в иерархии многочисленных слуг обширного поместья ей отведено одно из наименее значимых мест. Когда взору Мерайзы открылся вид на замок, у нее перехватило дыхание. Увиденное превзошло все ее ожидания. Ни одна фотография не отражала необычайной красоты и великолепия поместья. Впереди, словно часовой, охраняющий россыпь крыш с высокими трубами, возвышалась башня, построенная во времена норманнов. Сам замок, освещенный солнцем, которое отражалось в многочисленных окнах, и четко выделявшийся на фоне густого леса, казался драгоценным камнем. Его окружало ожерелье каменных террас и лужаек, спускавшихся к пруду, в который впадала речка с перекинутыми через нее мостиками.
Эта прекрасная картина словно заворожила Мерайзу, она была не в силах отвести от замка взгляд. Но когда девушка напомнила себе, что он принадлежит человеку, которого она ненавидит, ее охватило разочарование. Как жаль, что духовный мир герцога не так прекрасен, как этот сказочный замок.
На верхней ступеньке широкой каменной лестницы, ведущей к парадной двери замка, Мерайзу встретили пожилой дворецкий и шесть лакеев.
– Мисс Уитчэм ждет вас, мисс Миттон,– торжественно объявил дворецкий и повел Мерайзу наверх.
"Если бы я приехала в Вокс под своим настоящим именем,– сказала себе девушка,– дворецкий не позволил бы себе разговаривать со мной таким покровительственным тоном".
– Как прошло путешествие, мисс? – довольно фамильярно обратился к ней один из лакеев, что вызвало у Мерайзы улыбку.– Полагаю, вы прибыли первым классом. Им это вполне по средствам. Терпеть не могу открытые платформы. После такой поездки ты похож на трубочиста.
– Говорят, их скоро заменят крытыми вагонами,– ответила Мерайза.
– Ну, когда это случится! А пока я предпочитаю кареты,– продолжал лакей.– Но я не часто езжу в Лондон, только тогда, когда платит его светлость – ведь это дорогое удовольствие.– Он рассмеялся, как будто сказал что-то смешное, потом распахнул перед девушкой дверь и провозгласил:– Новая гувернантка, мисс.
Войдя в комнату, которая оказалась довольно удобной гостиной и одновременно кабинетом, Мерайза увидела полную седую женщину средних лет, одетую в простой твидовый костюм и вышитую блузку с английским воротником.
Мисс Уитчэм встала из-за стола и направилась к девушке. Сняв пенсне и спрятав его в коробочку из синей эмали, приколотую к отвороту жакета, она сказала:
– Как поживаете, мисс Миттон? Очень любезно с вашей стороны приехать сразу по получении моего письма.
– Я уже закончила все свои дела, когда пришло ваше письмо. Рада, что оказалась вам полезной,– ответила Мерайза, надеясь, что ее слова звучат уважительно, а манеры соответствуют избранному ею образу благовоспитанной девушки.
– Прошу вас, садитесь,– предложила мисс Уитчэм и указала на стул.– Леди Беррингтон очень хорошо отзывалась о вас,– сообщила она, усаживаясь напротив Мерайзы.– Учитывая, что ее сиятельство и новый граф – близкие друзья его светлости, их рекомендации мне вполне достаточно. В настоящий момент герцог находится в Шотландии, поэтому я приветствую вас в замке Вокс от его имени.– Мерайза молчала, и мисс Уитчэм продолжила:– Вы выглядите очень юной. Неужели вам действительно двадцать четыре, как написала в своем письме леди Беррингтон?
– Я знаю леди Беррингтон много лет,– проговорила Мерайза.
Мисс Уитчэм немного нервничала. Девушке показалось, что она с трудом подыскивает слова:
– Полагаю, мне следует кое-что объяснить вам, мисс Миттон. Леди Элин Верли – это ее полный титул – очень нелегкий ребенок.
– Как я поняла со слов леди Беррингтон, у вас уже сменилось несколько гувернанток,– заметила Мерайза.
– Увы, это так,– подтвердила мисс Уитчэм.– А последняя из них, мисс Грейвс, покинула нас в большой спешке. С сожалением должна признать, что она была на грани истерики.
– В этом виновата леди Элин? – спросила Мерайза.
– Да, как это ни печально,– проговорила мисс Уитчэм.– Она совершенно непредсказуема. Мы все ежесекундно ожидаем от нее очередной выходки.
– И что же она сделала с мисс Грейвс? – поинтересовалась девушка.
Против ожиданий Мерайзы, решившей, что мисс Уитчэм откажется отвечать на этот вопрос, та сдавленным голосом произнесла:
– Она подложила ей в кровать змею.
– Но откуда девочка взяла змею?
– Это оказался вполне безобидный уж. Но ведь мисс Грейвс не знала этого. Она заявила, что испытывает отвращение к пресмыкающимся. Она отказалась остаться в замке даже на одну ночь, несмотря на то что мы предлагали ей сто фунтов.
– Полагаю, Элин знала о отношении мисс Грейвс к пресмыкающимся,– с трудом сдерживая улыбку, предположила Мерайза.
– В этом нет ничего удивительного,– ответила мисс Уитчэм.– Я буду абсолютно искренна с вами, мисс Миттон: я бессильна хоть как-то повлиять на Элин. Я пыталась, я пробовала поговорить с ней по душам, но она осталась глуха к моим словам. Могу только всем сердцем надеяться, что вы преуспеете там, где я потерпела крах.
– Я сделаю все возможное,– пообещала Мерайза.
Девушка сказала себе, что у нее есть одно преимущество перед прежними гувернантками: она не собирается надолго задерживаться в Воксе. Ей хватит трех месяцев, чтобы закончить книгу. Затем, получив аванс – без сомнения, ей выплатят его,– она попросит дядю выделить ей в поместье домик и будет жить там со своей старой няней.
Они великолепно устроятся вдвоем. Мисс Мидфилд только обрадуется возможности ухаживать за своей воспитанницей. А она сама будет писать и, если удастся заработать достаточно денег, путешествовать.
Вокс – это только веха на пути к цели. Однако не повредит описать в своей книге шалости и проказы леди Элин, чтобы показать, как ведет себя молодое поколение великосветского общества. Она же будет взирать на выходки девчонки с полным спокойствием.
– Конечно,– прервала размышления Мерайзы мисс Уитчэм,– девочку в некотором смысле жалко. Ведь у нее нет матери, а отец...– Она не договорила.
– Герцог любит свою дочь?– спросила Мерайза.
Помолчав, мисс Уитчэм с неохотой произнесла:
– Будет справедливо, если я открою вам правду, мисс Миттон. Его светлость совершенно не интересуется дочерью.– По тому, как она произнесла эти слова, девушка поняла, что при желании мисс Уитчэм могла бы рассказать ей гораздо больше. "Она любит посплетничать,– догадалась Мерайза,– рано или поздно мне не составит труда вытянуть из нее все секреты герцога. Она обязательно объяснит мне, почему у него сложились такие странные отношения с дочерью".– Полагаю,– сказала мисс Уитчэм, вставая,– вам пора подняться наверх и познакомиться с Элин. Естественно, вы будете проводить с девочкой только часть дня. За ней все еще присматривает ее няня, а для обслуживания детской у нас есть горничная и лакей.
– Как удобно! – воскликнула Мерайза.– Расскажите мне о няне.
– Она очень старая, у нее полно причуд,– понизив голос, произнесла мисс Уитчэм, направляясь к двери.– Она досталась нам по наследству от последней герцогини.– Она открыла дверь и добавила:– Думаю, мне следует объяснить, что в Воксе есть давняя традиция нанимать слуг только из тех семей, которые из поколения в поколение живут в поместье. Поэтому няня Элин своего рода чужеземка, ей так и не удалось найти общий язык с другими слугами.– Мерайза последовала за домоправительницей вверх по лестнице, ведущей на третий этаж.– Здесь моя гостиная. Надеюсь, вы составите мне компанию, и мы нередко будем проводить здесь вечера в приятной беседе,– заметила мисс Уитчэм.
