Текст книги "Уроки любви"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
"Я не в состоянии все это выслушивать",– сказала себе Мерайза.
Поужинав в классной, она вернулась в свою комнату с намерением лечь спать. Неожиданно она решила достать из кожаного саквояжа рукопись, в которую не заглядывала со своего приезда в замок, и разложила листы на коврике у камина. Но почему-то у нее не было желания перечитывать написанное.
При работе над рукописью она использовала дневники тетушки Августы, а также книги, найденные в библиотеке отца. Сейчас ей открылась возможность пополнить свое сочинение сведениями из книг, обнаруженных в библиотеке замка Вокс.
– Нужно закончить рукопись, и тогда я могу спокойно уехать из замка,– сказала она себе, глядя на разложенные страницы.
Но мысль о том, что придется покинуть этот прекрасный дом, отозвалась в ее сердце болью. "Как же не хочется уезжать",– думала девушка, понимая в то же время, что не может до конца дней оставаться гувернанткой Элин. Леди Беррингтон была права: она не подходит для роли гувернантки. С ее характером она не сможет долго находиться у кого-нибудь в подчинении. Решено, она поселится с мисс Мидфилд, своей старой гувернанткой, и будет писать. Она закончит эту книгу, которая наверняка будет иметь огромный успех, а потом займется следующей.
Внезапно Мерайзу охватило желание сбежать и больше никогда в жизни не встречаться с герцогом, не слышать его рассуждений о любви. Она почувствовала, что боится его. Этот страх был иного рода, чем раньше, однако девушка так и не поняла, в чем же различие.
Она сложила листы и отправилась вниз. Ей предстоит большая работа, и, чем раньше она закончит ее, тем скорее уедет.
Слуги, привыкшие к тому, что Мерайза допоздна засиживается в библиотеке, оставили в комнате свет. Она положила рукопись на стол и поднялась на балкон, намереваясь собрать кое-какие сведения о Вильгельме IV и его незаконнорожденных детях, прижитых с госпожой Джордан.
Медленно продвигаясь вдоль полок, Мерайза случайно увидела новую книгу Ги де Мопассана. Она называлась "Сильна как смерть" и только недавно вышла в свет. Очевидно, смотритель поставил ее на полку пару дней назад.
Мерайза с благоговейным трепетом взяла книгу. "Никто не умеет писать лучше",– подумала она, мечтая превзойти его в мастерстве.
Она не собиралась читать, но, едва открыв первую страницу, забыла обо всем на свете и не услышала, как в библиотеку вошел герцог.
Он вернулся домой неожиданно, так как лорд Эктон внезапно заболел, и охоту перенесли. Как только он переступил порог замка, дворецкий сообщил ему, что мисс Миттон находится в библиотеке.
Толстый ковер заглушал его шаги. Герцог поднял голову и увидел Мерайзу, замершую с книгой в руках на балконе. Он уже собрался было окликнуть ее, когда заметил на столе рукопись, разложенную на несколько стопок. Не отдавая себе отчета в том, что делает, герцог принялся читать верхний лист ближайшей к нему стопки:
"Скандалы в высшем свете
Сто лет распутства
1. Любовные письма принца Уэльского к актрисе.
2. Неблаговидные поступки обитателей Карлтон Хауса.
о.Лорд Нельсон и очаровательная Эмма Гамильтон.
4. Проститутки, бездельники и пэры.
5. Десять ублюдков Вильгельма IV.
Герцог догадался, что это, по всей видимости, были названия глав в какой-то книге. Его взгляд скользнул вниз и остановился в конце списка:
20. Любовная связь принца Уэльского и Лили Лангтри.
21. Распущенность нравов и "Повесы из Мальборо
22. Шулер из Танбери-Крофт.
23. Благородный герцог и его неразборчивость в связях".
Должно быть, герцог не удержался от изумленного возгласа, потому что Мерайза оторвалась от книги. Увидев его, она сразу поняла, что он держит в руке, и сбежала вниз.
– Немедленно положите назад! – потребовала она.– Вы не имеете права читать... это принадлежит мне!
Герцог устремил на нее гневный взгляд.
– Так вот вы кто! – вскричал он.– Шпионка! Сплетница, подслушивающая через замочные скважины! Какая газета платит вам за всю эту грязь?
– Никто мне не платит... это ложь,– запинаясь, пробормотала девушка.– Я написала это... для себя.
– И вы ждете, что я поверю вам? – бушевал герцог.– Вы проникли в мой дом, чтобы выслеживать и вынюхивать, чтобы собирать сплетни обо мне и моих друзьях. Как вы посмели?!
– Это... это неправда,– запротестовала Мерайза.
– Вы лжете,– оборвал ее герцог.– Я по вашим глазам вижу, что вы лжете. Теперь мне известно, кто вы: любительница копаться в грязном белье, кляузница, В своей мерзкой книге вы собирались оклеветать моих друзей, заранее зная, что они не смогут защититься.
– Нет... нет,– воскликнула Мерайза.
– Вы опять лжете,– безапелляционно заявил герцог.– Я думал, вы другая. Я не верил, что вы обычная гувернантка, и считал, что у вас были какие-то причины приехать сюда. Но я никогда не мог предположить того, что сейчас узнал.– Мерайзе казалось, что герцог нависает над ней, подобно огромной башне. Страх сковал ее, она не могла пошевелиться. Ее взгляд был прикован к лицу герцога.– Вы собрали всю грязь из прошлого,– презрительно произнес он,– и добавили к ней всю грязь из настоящего. Неужели вы со своим ядовитым умишком не способны понять, что те поступки, которые стали причиной скандалов, люди совершали только потому, что были несчастны? – Он пристально взглянул на нее и продолжил:– Неужели вам никогда не приходило в голову, что они ищут чего-то, ищут и не могут найти? Большинства скандалов, которые вы с таким наслаждением смакуете в своей книге, не произошло бы, если бы не обстоятельства, не подвластные простому смертному. Ведь этих людей принудили вступить в брак с теми, к кому, они не испытывали никаких чувств.– Глаза герцога потемнели от гнева.– Вы же женщина – разве вы не можете понять, что они приговорены к пожизненному одиночеству и вечному страданию? – продолжал он.– Только любовь – во всех ее проявлениях– способна немного скрасить им существование. Вы хоть раз задумывались об этом, когда сочиняли свой пасквиль?
Герцог замолчал и внимательно посмотрел на стоявшую перед ним девушку. Ее глаза расширились от испуга, губы дрожали.
– Я уважал вас,– печально произнес он,– я поверил вам, когда вы утверждали, что ненавидите мужчин и презираете их. Теперь я понимаю, что вы лгали. Возможно, вы кокетством специально заманили лорда Фредерика к себе, чтобы потом отомстить ему, описав его в своем мерзком дневнике!
– Нет... это неправда,– закричала Мерайза,– это неправда!
– Вы выставили передо мной напоказ свои золотистые волосы и нежную кожу,– продолжал герцог, с трудом сдерживая себя.– Наверное, я разочаровал вас, не сыграв отведенную мне роль высокородного распутника! – Мерайза хотела возразить ему, но губы не слушались ее.– Но в наших силах восполнить пробел и сочинить еще одну главу для вашей книги,– насмешливо добавил герцог и грубо сжал Мерайзу в объятиях.
От неожиданности она вскрикнула. В следующее мгновение герцог приник к ее губам. Мерайза уперлась руками ему в грудь и тщетно пыталась вырваться. Его поцелуи были преисполнены гнева и ярости, и девушке стало казаться, что она сейчас потеряет сознание.
Губы герцога скользнули к ее глазам, он запрокинул ей голову и коснулся белоснежной шейки.
– Прошу вас... отпустите меня,– взмолилась Мерайза.
Но его губы заглушили ее слова. Она ощутила, как все ее существо неожиданно охватило пламя, поднявшееся из глубины души. Неведомое доселе чувство лишило ее способности рассуждать здраво, и она отдалась во власть настойчивых губ герцога. Никто никогда не целовал Мерайзу, поэтому она не знала, что мужчина может обладать таким всевластием над женщиной.
Она догадывалась, что герцог потерял контроль над собой из-за бушевавшей в нем ярости. Но сейчас в нем возобладало совершенно иное чувство, неудержимое, всепоглащающее, и это испугало девушку гораздо сильнее, чем гнев.
– Пожалуйста... пожалуйста,– зашептала она, понимая, что ей не справиться с ним.
Внезапно герцог отпустил ее.
– Черт бы вас побрал! Будьте вы прокляты! Прочь с глаз моих! – закричал он и вылетел из библиотеки, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Мерайза ухватилась за край стола, чтобы не упасть. С трудом сдерживая рыдания, она собрала рукопись и, выбежав из комнаты, бросилась вверх по лестнице. Ворвавшись в свою спальню, девушка на секунду замерла возле камина, чтобы перевести дух, и швырнула рукопись в огонь. Пламя с жадностью набросилось на листы, исписанные убористым, красивым почерком, и неистовствовало до тех пор, пока бумага не превратилась в пепел.
Мерайза в изнеможении опустилась на коврик и дала волю слезам.
Глава 7
Вскоре у Мерайзы, дрожащей от холода, уже не осталось сил плакать. Она с трудом добралась до кровати и легла.
Устремив взгляд в ночной мрак, она размышляла над тем, что сказал ей герцог, и в конце концов пришла к выводу, что он был прав. "Как,– спрашивала она себя,– я могла пойти на такую низость, опуститься до роли кляузницы, до "любительницы копаться в грязном белье", как он назвал меня?" Мерайза никогда бы не смогла предположить, что мужчина осмелится говорить с ней в таком тоне, бросать в лицо страшные оскорбления, однако она нашла в себе силы объективно оценить свой поступок и поняла, что герцог имел на это право. Но ему не было известно то, что только сейчас осознала девушка: всю свою жизнь она была орудием в руках своего отца, сжигаемого злобой и разъедаемого горечью.
Оглядываясь назад, она вспомнила, как, когда ей было всего пять лет, отец сказал:
"Никогда не забывай, дочка, что мужчины – это грязные животные. Избегай их, презирай их, будь готовой к тому, что они, притворившись твоим другом, воткнут тебе нож в спину'".
Горя желанием обсудить свои проблемы, но не имея друзей, отец разговаривал с дочерью на равных, словно она была мужчиной и его сверстницей. Будучи слишком юной, чтобы понять, что на самом-то деле ненависть отца была направлена на одного-единственного человека, лорда Джелтсдейла, она вынуждена была барахтаться в потоках желчи и презрения, которые он выливал на великосветское общество. Именно отец предложил ей писать обличительные статьи для газет и журналов, именно он подал ей идею написать книгу. Он вполне был способен заняться этим трудом сам, но не обладал такой легкостью стиля, как Мерайза, его слог был тяжеловесным и напыщенным.
Когда девушка нашла дневники тети Августы и показала их отцу, он радостно воскликнул:
"Очень интересно! Почему бы тебе не переработать их в памфлет или даже в книгу? Времена, когда тетя Августа делала свои записи, известны многочисленными публичными скандалами. Думаю, наблюдения тетушки будут очень поучительны для будущих поколений.– Он замолчал. В его глазах появился какой-то странный блеск.– Если ты опишешь, какой распущенностью отличались те франты и бездельники, которыми окружал себя Георг IV еще будучи принцем Уэльским и принцем-регентом, это послужит отличным предупреждением для всех благоразумных людей".
"Полагаю, об этом уже написаны книги",– заметила Мерайза, с грустью признавая, что ей ничего не известно о событиях тех давних дней.
"Я поищу эти книги,– пообещал отец,– и ты продолжишь их, описывая поведение высшего света вплоть до настоящего времени. Наша так называемая аристократия разрушает страну. Их следовало бы повесить на фонарных столбах".
В каждом его слове слышалась едва сдерживаемая ярость, и Мерайза знала, что он страдает. Но тогда она была слишком молода, чтобы понять, что публичные скандалы, пошлые анекдоты о тех кругах, в которых вращался лорд Джелтсдейл, только подпитывали ненависть отца к этому человеку. Только сейчас Мерайзе открылась истинная правда. Радикальные взгляды отца, его сочувственное отношение к шахтерам, рабочим, к старикам и нищим были всего лишь камнями, которыми он мог забрасывать аристократию и тех, кто эксплуатировал несчастных. На самом же деле его совсем не волновала судьба этих людей. Для него в жизни существовала единственная цель: разрух шить социальную систему общества.
"Как же я была глупа, если не поняла этого",– сокрушалась девушка.
Все ее существование было пронизано негодованием по поводу того, что мать, сбежав с любовником, бросила ее, и сейчас она впервые задалась вопросом: а вдруг ее мать имела веские причины для столь серьёзного шага?
Красивая и страстная, в семнадцать лет она вышла замуж за человека, который был на двадцать лет старше ее, за "книжного червя", за затворника, даже в молодости не особо любившего появляться в свете. Ее престарелые родители, окрыленные надеждой, что их дочь, если повезет, может выйти замуж за столь уважаемого и довольно состоятельного человека, чей титул уходил корнями в далекое прошлое, с радостью взирали на ухаживания графа. Они привели девушку к венцу прежде, чем она успела отдать себе отчет, что приятное возбуждение предсвадебных дней сменится скукой и однообразием семейной жизни с этим человеком.
Мерайза не раз слышала, как слуги судачили о том, что ее матери, страстно любившей танцевать и мечтавшей поучаствовать в охоте, запрещалось и то, и другое. Граф терпеть не мог танцы и охоту. Сам-то он охотился только на птиц, но никогда не приглашал присоединиться к нему жену. Мерайзу он научил стрелять много позже, когда стал относиться к ней как к сыну.
"Он был очень суровым человеком,– вспоминала девушка,– ему всегда было трудно выразить свои чувства. Возможно, единственной доступной ему эмоцией была ненависть".
После шести лет тоскливого существования в жизни матери появился лорд Джелтсдейл, молодой человек чуть старше ее. Нет ничего удивительного в том, что она не смогла устоять перед ним.
Они познакомились на охоте, а когда летний сезон подошел к концу, продолжали встречаться тайно. Мать Мерайзы ненадолго убегала из скучного и мрачного дома, оставляя своего равнодушного мужа среди книг и рукописей. Он ничего не подозревал о ее связи, пока не стало поздно.
"Должно быть, она всем сердцем полюбила лорда Джелтсдейла,– решила Мерайза, восстанавливая в памяти слова герцога о том, что никто не способен противостоять любви.– Где он так много узнал о любви?" – спросила она себя и тут же вспомнила, что его семейная жизнь тоже потерпела крах. Мерайза представила, что он страдал так же, как ее отец, и впервые взглянула на тех, кого собиралась описывать в своей книге, как на живых людей. Она перестала воспринимать их как бездушные и бестелесные изображения, таращившиеся на нее с газетных страниц.
Ей на память пришли выдержки из дневника тети Августы:
"Прошлой ночью, вернувшись домой, лорд Д. обнаружил сэра П. К. в постели своей жены. Он вызвал его на дуэль. Дуэль состоялась сегодня утром, и сэр П. К. скончался от смертельной раны. Лорд Д. сбежал во Францию, чтобы переждать, пока уляжется волнение, вызванное скандалом. Ее сиятельство всегда была эмоциональной особой, по моему мнению, их брак был обречен с самого начала. С ее же точки зрения она сделала великолепную партию".
Мерайза вспомнила, как ее тогда заинтересовала дуэль. Но до настоящего момента ей даже в голову не приходило, что женщина, о которой упоминалось в дневнике, должно быть, едва не лишилась рассудка, когда узнала, что ее возлюбленный мертв, а муж сбежал за границу.
Насколько сильна была ее любовь к сэру П. К.? Может быть, после его смерти жизнь потеряла для нее смысл?
Перед Мерайзой возник образ отца, показывающего ей карикатуру на лорда Нельсона и леди Гамильтон. Национальный герой Англии всем сердцем полюбил одну из красивейших женщин в мире. После своей смерти он оставил ее на попечение страны, которой так верно служил.
Можно по-разному воспринимать публичные скандалы и анекдоты о выдающихся личностях.
"В своей книге тебе следует выставить на посмешище Георга Четвертого,– как-то раз не без злорадства посоветовал отец.– Он был абсолютно лишен каких-либо добродетелей".
"Так ли это?" – спрашивала себя Мерайза, вглядываясь во мрак спальни словно в поисках ответа.
Гeoрг IV был высокообразованным человеком, он отличался острым умом и изысканным вкусом. Разве тот факт, что он всегда стремился к обществу более зрелых женщин, не свидетельствует о том, что в детстве ему недоставало любви и заботы родителей?
Что же касается Вильгельма IV и его связи с госпожой Джордан – им она намеревалась посвятить целую главу, то он вел себя как обычный провинциальный дворянин, поселившись в Буши с возлюбленной, на которой не имел права жениться. Когда же он вступил на трон, то буквально осыпал милостями своих незаконнорожденных детей, которых искренне любил. Они все получили титулы и важные посты при дворе.
"У каждой медали есть две стороны",– вспомнила Мерайза слова мисс Мидфилд.
Девушка со всей ясностью поняла, что в детстве именно гувернантка, а не отец, была ее настоящим учителем. Именно мисс Мидфилд, которая родилась в деревне, но оказалась чрезвычайно начитанной и способной к языкам, что было необычно для провинциалки, открыла Мерайзе красоту и очарование окружающей природы. Она устраивала продолжительные прогулки и рассказывала о деревьях, о цветах – обо всем том, что теперь Мерайза пыталась передать Элин.
Лишенная общества своих сверстников, Мерайза чувствовала себя очень одинокой и населила мир, возникший в ее воображении благодаря добрым сказкам мисс Мидфилд, феями и эльфами, драконами и рыцарями в сверкающих на солнце доспехах.
"Однако надо быть до конца честной с собой",– сказала себе девушка. Ведь ей действительно нравилось читать книги, которые рекомендовал ей отец. Какое это было наслаждение– перелистывать страницы, гадая, что сейчас откроется ей, и обнаруживать все новые и новые факты, облеченные в печатные слова! Она садилась за письменный стол отца и принималась делать заметки, не задумываясь о том, что играет судьбами живых людей, которые страдали, любили, плакали, мучились. Страдали и мучились точно так же, как она сейчас!
"Неужели вы со своим ядовитым умишком не способны понять, что те поступки, которые стали причиной скандалов, люди совершали только потому, что были несчастны?"
До сих пор у нее в ушах звучал грозный голос герцога. Одно воспоминание о его словах вызывало у нее дрожь.
Нет, она никогда не размышляла об этом! Словно школьница, она бездумно списывала с книги то, что прочитала.
Мерайза поняла, что из нее никогда бы не получилась хорошая писательница, как бы тщательно она не раскрывала на бумаге взгляды отца. Разве можно писать о том, о чем не имеешь ни малейшего представления? Разве она смогла бы описать чувства, которые сама никогда не испытывала?
Все, что она написала,– это просто набор слов. Слов и предложений, скопированных из чужих книг и лишенных смысла, способных служить олицетворением бога злобы и ненависти, которому поклонялся ее отец.
Однако именно ей, и никому другому, пришла в голову мысль записывать грязные подробности, вычитанные из книг. И нет ничего удивительного в том, что герцог возмутился. Но ему было мало того, что он унизил ее своими словами – он осмелился поцеловать ее.
Теперь Мерайза сомневалась в том, что у нее действительно не было возможности вырваться из его объятий. Он с такой жестокостью осыпал поцелуями ее глаза, шею, губы, что она до сих пор ощущала боль.
"В наших силах восполнить пробел и сочинить еще одну главу для вашей книги".
Потом он стал целовать ее, а когда она почувствовала, что теряет сознание, грубо оттолкнул от себя.
"Черт бы вас побрал! Прочь с глаз моих!"
До сих пор его голос звучал у нее в ушах, она как бы снова переживала те мгновения.
Слезы потекли по щекам Мерайзы. Она, естественно, намеревалась покинуть замок, но не таким образом. Теперь она превратилась в парию, ее имя для герцога всегда будет ассоциироваться с чем-то мерзким и отвратительным.
– О Господи, как же мне объяснить ему,– прошептала Мерайза,– как мне показать ему, что я никому не желала зла?
Она понимала, что никогда не сможет растолковать ему, какие обстоятельства привели ее к. решению написать книгу, почему отец предложил ей заняться этой работой.
Девушка вынуждена была признать, что действительно собиралась написать о герцоге. Она ненавидела его за то, что он когда-то, во время того печального бала, сказал о ней. В результате все молодые люди отказались танцевать с ней и бросились на поиски более привлекательных дебютанток.
Он поселил в ее душе ненависть и одновременно какое-то странное волнение. Ей никогда не забыть его низкого голоса. Да и во всем его облике было нечто такое, что задолго до приезда в Вокс заставляло ее торопливо просматривать газеты и журналы в поисках его фотографий. Мерайза знала, что его красивое лицо с циничной усмешкой навечно запечатлелось в ее памяти.
Но именно этот низкий голос смеялся над ней и обозвал ее "морковкой"!
Когда она впервые увидела его вблизи, такого большого, сильного, со сведенными вместе бровями и сердито сжатыми губами, восседающего на огромном вороном жеребце, ее охватил испуг и она сказала себе, что он выглядит именно так, как она предполагала.
– И все же мне стало жалко его, когда он обнаружил, что Элин его дочь,– прошептала Мерайза.
Ведь и вправду ей никогда прежде не приходилось испытывать такого сочувствия к кому-либо, как в тот момент, когда герцог подошел к окну. Она догадалась, что все то время, пока он считал, будто жена обманула его и родила ребенка от другого, он в глубине души очень сильно страдал.
Мерайза вспомнила, что леди Беррингтон как-то заявила, что герцога обманом заставили жениться. Так ли это? Неужели какой-то хитрой и честолюбивой мамаше удалось создать ситуацию, из которой у истинного джентльмена есть единственный выход – женитьба?
Госпожа Федерстон-Хо не раз заявляла, что любой мамаше, решившейся устроить дочке хорошую партию, ничего не стоит расставить мужчине ловушку.
"Поэтому неудивительно, что холостяки предпочитают общество замужних дам,– со смехом добавила госпожа Федерстон-Хо.– Словно стервятники, эти хищницы подстерегают свою жертву. Если молодой человек дважды пригласит незамужнюю девушку на танец, это сразу же рассматривается как предложение руки и сердца. Если он пригласит ее прогуляться в саду или если их обнаружат вдвоем в пустой комнате, то ему уже ничего не остается, как вести се к алтарю!"
Неужели и герцог попался в расставленные сети, спросила себя Мерайза. Может быть, и девушка, на которой он женился, тоже была против того, чтобы связывать себя узами брака?
Как же все запутано, как все это трудно понять! Очевидно, герцог имел в виду себя, когда сказал:
"Большинства скандалов, которые вы с таким наслаждением смакуете в своей книге, не произошло бы, если бы не обстоятельства, не подвластные простому смертному. Ведь этих людей принудили вступить в брак с теми, к кому они не испытывали никаких чувств".
Наверное, именно это и произошло с ним и превратило в такого циника. Тяжелый взгляд и глубокие морщины вокруг губ – лишнее тому подтверждение. Он потерял веру в любовь, убежденно заключила Мерайза, он перестал надеяться, что в будущем его жизнь может измениться к лучшему.
– Но ведь человек не может существовать без надежды! – пробормотала девушка.
Она опять вспомнила о его жестоких поцелуях, о его руках, сжимавших ее с такой силой, что она не могла не только двигаться, но и дышать. Он был взбешен – и в то же время ему хотелось касаться ее. Мерайза могла бы понять его, если бы он ударил ее. Но целовать!..
По ее телу пробежала дрожь, и в ночи опять зазвучал голос герцога:
"Черт бы вас побрал! Прочь с глаз моих!"
Нужно немедленно уехать. Если она не покинет замок по собственной воле, герцог вышвырнет ее вон.
Она должна покинуть замок... оставить Элин... она должна оставить... его!
Наконец-то Мерайзе открылась истина, и это вызвало у нее новый приступ рыданий.
Ей совсем не хотелось уезжать. Мысль о том, что через несколько часов она навсегда покинет Вокс и больше никогда не увидит герцога, вызывала у нее мучительную боль. И девушка знала, почему в сердце возникает эта ноющая боль. Она любит его!
Конечно, она любит его! Эта боль, эта мука, как будто грудь пронзили кинжалом... вот она, любовь.
Он предупреждал ее, но она не верила. Он же сказал, что "любовь – это всепоглощающий огонь. Это пучина, которая навечно затягивает свою жертву".
И сейчас она находится именно в таком состоянии, но ее эмоции оказались гораздо сильнее, чем можно было заключить из его слов.
Она любит его!
Мерайза знала, что, хотя ее и напугало его неистовство и страстность, она, как это ни странно, не почувствовала отвращения и не посчитала себя оскорбленной.
А испугалась она потому, что никто прежде ее не целовал. Она не представляла, что губы мужчины могут быть такими требовательными, что можно слабеть от прикосновения мужчины, что одна мысль о мужчине может вызвать сладостный трепет.
Девушке казалось, что все ее существо охвачено пламенем, порожденным крохотной искоркой, зажегшейся в его глазах. Она любит его! Она полюбила его задолго до приезда в Вокс, только решила, что в ее сердце горит ненависть, а не любовь!
И вовсе не жалость охватила ее, когда она рассказала ему об Элин. Это была любовь, стремившаяся избавить его от горечи и страданий, на которые обрекла его жена. Мерайза вспомнила, как ей захотелось подбежать к герцогу, обнять его и попросить навсегда забыть о прошлом. В тот момент на нее нахлынула волна нежности к человеку, в течение девяти лет терпевшему адские муки. Просто тогда она испугалась признаться самой себе, какое именно чувство владеет ее сердцем.
– Люблю! Люблю! Люблю! – вновь и вновь повторяла она это волшебное слово, одновременно сознавая, что больше никогда не увидит герцога.
Она не услышит от него ни слов прощания, ни изъявлений признательности за все, что она для него сделала. Даже если у него возникнет желание поблагодарить ее за то, что она спасла его от судебного разбирательства, она не осмелится поднять на него глаза, потому что испугается увидеть в них осуждение и презрение, испугается увидеть пренебрежительную ухмылку на губах.
Охваченная внезапным волнением, Мерайза села в постели. Нет, она не может сообщить Элин о своем отъезде, это чрезвычайно расстроит девочку, которая обнимет ее и будет умолять, чтобы она не уезжала. Нечестно подвергать ребенка такому испытанию. Надо действовать более тонко.
Мисс Уитчэм как-то сказала, вспомнила девушка, что по требованию слуг из замка на станции Бокс останавливается любой поезд.
"Я отправлю Элин на прогулку верхом",– решила Мерайза.
Она услышала, как часы пробили пять, и, выбравшись из постели, раздвинула шторы. За окном властвовал мрак, и ей пришлось зажечь свечи. Девушка принялась собирать вещи, складывая их аккуратными стопками на кровати.
"Надо быть осторожной,– повторяла она себе,– и не допустить, чтобы Элин увидела, как я раскладываю одежду по чемоданам. У нее могут возникнуть подозрения".
К половине восьмого Мерайза уже успела закончить сборы, умыться и одеться. Она направилась в классную, предварительно заперев свою спальню.
Гледис, горничная, убиравшая классную, затапливала камин.
– Как вы рано, мисс! – воскликнула она, когда в комнату вошла Мерайза.
– Да, Гледис. Мне бы хотелось поговорить с тобой.– Мерайза бросила взгляд на дверь в комнату Элин, чтобы удостовериться, плотно ли она закрыта.– Послушай, Гледис,– начала она,– мне нужно срочно уехать, но я не хочу расстраивать ее светлость. Сразу после завтрака я отправлю ее на прогулку верхом в сопровождении грума. Как только она спустится вниз, ты возьмешь двух лакеев и принесешь мои чемоданы ко мне в спальню.– Заметив тревогу в глазах горничной, Мерайза добавила:– Попроси кого-нибудь из служанок помочь тебе и упакуй в чемоданы все сложенные на моей кровати вещи, потом спусти их вниз. Как только все будет готово, я уеду.
– Слушаюсь,– ответила горничная.– Но ее светлость очень расстроится. Только вчера мы говорили о том, что она привязалась к вам. С тех пор как вы появились в замке, она стала совсем другой.– Помолчав, Гледис с тревогой спросила:– Вы собираетесь вернуться, мисс?
– Я не знаю, на какой срок уезжаю,– проговорила Мерайза, в глубине души надеясь когда-нибудь вернуться сюда.
Но нет, это невозможно. Все кончено. Завершилась еще одна глава ее жизни, и никому не под силу пролистать книгу назад.
Опасаясь, как бы Гледис не заметила печального выражения ее глаз, Мерайза поспешила к двери в спальню. Открыв ее, она обнаружила, что Элин сидит в кровати и читает.
– Ой, как здорово, что это вы, мисс Миттон! – воскликнула девочка.– Я думала, что пришла няня.
– Она скоро придет,– ответила Мерайза.– Хочешь, я помогу тебе одеться?
– Вы? – удивилась Элин.– Это было бы замечательно, но боюсь, няня будет ревновать!
– Давай сделаем няне сюрприз. Представляешь, как она удивится, когда увидит тебя одетой!– предложила Мерайза.
Девочка отложила книжку, соскочила на пол и, как крыльями, замахала руками.
– Смотрите! – воскликнула она.– К вам летит сказочная фея! – Подбежав к Мерайзе, она обняла ее за шею.– Я люблю вас, мисс Миттон! Я проснулась и стала мечтать, какую сказку хотела бы услышать от вас.
– Сначала ты должна покататься верхом,– напомнила Мерайза.– Ты не против, если сегодня тебя будет сопровождать Хэнсон или какой-нибудь другой грум? У меня болит голова.
– О, бедная мисс Миттон! Мне вас так жаль!
– Спасибо, Элин.
– А от тряски в седле голова может разболеться еще сильнее, правильно?
– Боюсь, что так,– согласилась Мерайза.– Я сейчас пошлю кого-нибудь в конюшню и попрошу, чтобы тебя сопровождал грум.
– Лучше я останусь с вами,– попросила Элин.
– О, ни в коем случае,– запротестовала Мерайза.– Ты ведь так любишь верховую езду. И что тебе делать в доме? Кроме того, тебе надо потренироваться, чтобы завтра удивить папу, показать ему, как ты великолепно держишься в седле.
– Я не дождусь завтрашнего дня,– улыбнулась Элин.– Вы думаете, папа одобрит юбку для верховой езды?
– Даже не сомневаюсь в этом,– ответила Мерайза. Ее сердце учащенно забилось, когда она вспомнила, что тоже получила приглашение участвовать в завтрашней прогулке. Но это было до того, как герцог обвинил ее в двуличии.
– У вас грустный вид, мисс Миттон,– заметила девочка, проявив не свойственную детям проницательность.
– Это все из-за головной боли,– объяснила Мерайза. "Интересно,– подумала она,– поймет ли меня Элин, если я открою ей правду и скажу, что болит у меня не голова, а сердце".
Они сели завтракать. Сделав вид, будто она сыта, Мерайза заговорила о том, что считала самым важным: у нее возникла дикая идея за час, оставшийся до отъезда, вложить в голову Элин все то, чем девочка должна была руководствоваться в жизни. Ее сердце разрывалось от жалости и любви к своей воспитаннице, и она спрашивала себя, повлиял ли на нее тот факт, что Элин – дочь герцога. Нет, отвечала она ceбe, это не сыграло никакой роли. Она искренне полюбила эту несчастную девочку, лишенную ласки и тепла в течение стольких лет. Под внешней грубостью и ожесточенностью ребенка крылась ранимая и благородная душа.
