Текст книги "Простая формальность"

Автор книги: Барбара Хоуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Папа считает, что маме повезло найти такого богача.

– У тебя собственный дом и процветающий магазин, – ответила миссис Мур, пропустив реплику Бет мимо ушей.

– А девочки на какие деньги будут учиться в приличном колледже? На доходы от магазина, так что ли? В лучшем случае я смогу отправить их в местный колледж на два года.

– Но если он решит, что ты ему надоела, ты же ничего не сможешь сделать!

– Нет, смогу. Если он потребует развода, я могу не соглашаться и требовать компенсации.

– Это уже кое-что.

– Я думала, что говорила тебе.

– Но если тызахочешь развода, тогда дело худо.

– Ас чего мне хотеть развода? Он прекрасный человек. Я больше не хочу быть одна, хочу иметь мужа, надоело ходить в разведенных. До встречи с Клэем я даже не возражала бы, чтобы на мне женился Эл.

– Господи! Не напоминай мне о нем. – Миссис Мур возвела глаза к потолку.

– Бабушка, не упоминай всуе имя Господа, – вставила Бет.

Синтия удивленно подняла голову, она и не заметила, что Бет еще здесь. Она думала, дочь давно ушла.

– Сара говорит, что Эл к ней приставал.

– Замолчи и иди накрой на стол, – скомандовала Синтия.

– Уже накрыла.

– Тогда иди включи телевизор.

– Там нечего смотреть.

– Тогда просто оставь нас в покое и не действуй мне на нервы: – взорвалась Синтия.

Лицо Бет сморщилось, как будто она вот-вот заплачет. Она кинулась к бабушке. Быстро глотнув виски и поставив бокал на стол, миссис Мур протянула ей руку. Они тесно прижались друг к другу, как бы ища друг у друга защиты.

– Да я просто сказала, что нечего смотреть, – пропищала жалобно Бет.

– Не в этом дело. Ты правду сказала, будто Эл приставал к Саре?

– Ну, не знаю. Сара любит приврать, – ответила Бет. Она перевела взгляд на Синтию и часто-часто заморгала. – Он ее вроде ущипнул за попку.

– Не может быть, как же он… – растерянно сказала миссис Мур.

Синтия со вздохом пригладила волосы.

– Да ерунда все это.

По правде сказать, не такая уж ерунда. Всю зиму в семействе Роджак-Мур возникали разговоры о пострадавшей попке Сары. Эл начисто все отрицал: если что и было, то случайно. Сара утверждала, что он врет и демонстрировала всем синяк на ягодице. Синтия склонна была поверить обоим – да, было, но это ничего не значит, просто случайность. Но и Сара права – это возмутительно. А то, что Бет сейчас заговорила об этом – подлое предательство. Или она хотела показать, что Клэй лучше Эла? Бет умела поставить всех в тупик.

Миссис Мур не сводила с Бет скорбных глаз:

– Не дразни мать, Бет. Это низко, отвратительно. Пойди-ка лучше пока в свою комнату.

Бет не тронулась с места.

– Ох, Синтия, лучше бы никто из них не попадался тебе на пути! – простонала миссис Мур.

– Но Клэй очень хороший, – заявила Бет, оглянувшись на Синтию.

– Я ему не доверяю.

– Почему? И потом, другого ведь нет? – спросила Бет.

– Это еще не причина. Ты постараешься не повторять маминых ошибок, правда?

– Я буду балериной.

– Хорошо. Только не забудь, о чем я тебя прошу.

– Бет, марш к себе в комнату, сейчас же!

Миссис Мур слегка подтолкнула Бет к двери.

– Делай, как мама велит, детка.

Пожав плечами и что-то пробормотав, Бет пятясь вышла из комнаты. Синтия подождала, пока раздались ее шаги на лестнице, поднялась, зажгла все лампы и смахнула несуществующую пыль.

– Может, скажешь наконец, приедешь ты на свадьбу или нет? Мы договорились, что это будет во вторую пятницу октября. Верхний зал ресторана «Лютеция».

– Это обойдется тысяч в пять, не меньше.

– Нет. По сотне на человека, а нас будет всего четырнадцать.

– А потом?

– Потом мы поедем в свадебное путешествие на Ка-рибские острова, а девочек отправим в Хоуп-Холл. Их обещали принять, хоть учебный год уже начался. Мы будем жить в Нью-Йорке, я продам магазин, а летом приеду в Велфорд.

– Значит, ты все уже решила?

– Да.

– Тогда о чем же разговаривать?

– Действительно не о чем. Все решено. Я просто хотела, чтобы ты знала.

Синтия взяла свой бокал и села в кресло-качалку рядом с матерью. Голова миссис Мур была опущена, и она вертела кольца на пальцах, а это всегда означало, что она сдается.

– Поможешь мне известить всех о свадьбе или мне этой самой сделать?

– Да ладно, я сделаю.

Они замолчали. Миссис Мур погрузилась в свои мысли, затем снова заговорила.

– А если он заведет интрижку с другой, или окажется подлецом, или просто у него обнаружатся какие-нибудь отклонения?

– Не буду обращать внимания.

– А если не выдержишь?

– Скорее уж он не выдержит – он такой толстый, у него фунтов тридцать лишних.

– Причем тут его вес?

– При том.

Синтия увидела, как поджались в крокодиловых босоножках пальцы ее ног.

– Ты думаешь, он скоро умрет? – спросила миссйс Мур шепотом.

Синтия промолчала. Она с трудом сохраняла на лице безмятежное выражение, как будто она только и сказала, что хочет перекрасить волосы. Мысли смешались у нее в голове, она была в ужасе от того, что произнесла. Нет, это неправда. Правда… Безумие. Она вовсе не думает, что Клэй умрет. Она хочет прожить с ним двадцать лет, а то и больше, создать семью. Она не хочет вдовства, одиночества, необходимости все решать и делать самой. Она хочет, чтобы был Клэй и чтобы им было хорошо вместе. Ей с ним хорошо. Он похож на большого застенчивого мед-ведя-панду, и она может, должна, уже любит его.

Но ведь сумела же она представить, что он умер. Разве не об этом она только что говорила? Умер? Ну да, когда-нибудь, через много лет, от ожирения, старости, воспаления легких, мало ли от чего. Получается, она выходит замуж и может спокойно представить, как ее жених лежит мертвый в гробу, а ей достаются все его деньги.

– Давай зажжем камин, – предложила миссис Мур, которую колотила нервная дрожь.

– Не могу, я в прошлую субботу извела все дрова, когда Клэй был здесь.

Миссис Мур открыла сумку, жадно посмотрела на сигареты, вытянула одну из пачки и закурила. Она позволяла себе четыре сигареты в день. С тех пор, как она пришла к Синтии, она выкурила уже пять, а Синтия всегда следила, чтобы мать не курила слишком много. Миссис Мур глубоко затянулась.

– А у него крепкое здоровье? Ты не в курсе?

– Конечно, он совершенно здоров, это все глупости. У нас с Клэем все будет хорошо. Уж я постараюсь.

Синтия понимала, какое замешательство и боль ощущает ее мать, которой открылось сейчас, как плохо она знает собственную дочь, как трудно ей представить, что таится на дне ее души – там, где у всякого человека личные интересы сталкиваются с общепринятыми нормами морали.

Извини, мама, я ничем не могу тебе помочь, сама про себя ничего не знаю. Спроси через месяц-другой, может, тогда разберусь.

Миссис Мур сказала со вздохом:

– Мне будет без вас скучно, когда вы уедете в Нью-Йорк.

– Понимаю, но мы же приедем летом. А ты можешь навестить нас в Нью-Йорке.

– Я не приеду.

– Почему?

– Потому что ты не захочешь, чтобы я тебе мешала. Не захочешь, чтобы я убедилась, как была права насчет Клэя.

Синтия со стуком поставила бокал на столик и почувствовала, как от гнева у нее вспыхнуло лицо.

– Если окажется, что я права, разумеется, – быстро добавила миссис Мур и с испугом посмотрела на дочь.

Глава шестая

Свадьба состоялась в самый солнечный день октября. Когда были произнесены слова торжественных клятв и Синтия с Клэем обменялись скромным поцелуем в губы, Клэй поспешил к покрытому белой льняной скатертью сервировочному столику в конце элегантного зала на втором этаже «Лютеции». Вид у него был спокойный, довольный: судьба послала ему приятное и удобное решение серьезной жизненной проблемы.

Синтия тревожно оглядела их маленькую компанию. Похоже, все предпочли бы сразу сесть за стол, а не разыгрывать после свадебной церемонии двадцатиминутную интермедию с закусками и шампанским, как она спланировала. Жаль, подумала Синтия, зря старалась. Она очень хотела, чтобы все прошло гладко, как полагается.

Персиковый шелк ее платья – оно сидело превосходно, и вообще, такого красивого платья у нее никогда не было – шелестел при каждом движении. Она двинулась вдоль длинного обеденного стола в центре зала, по пути принимая поздравления сначала от своей матери и дочерей, затем сыновей Клэя, и, наконец, от двух приглашенных пар, Румбах и Лори.

Она чувствовала, как взгляд Клэя с гордостью следит за ней, знала, что он стоит, покачиваясь на пятках. Быстро поцеловав Синтию, миссис Мур встала в сторонке, как и подобает настоящей бабушке. Опершись дрожащими руками на спинку стула, она придирчиво наблюдала, как два официанта, держась необыкновенно прямо, разносят подносы – словно это были ее собственные слуги.

Закуски – что-то запеченное в тесте – были немного пересолены, но шампанское было настоящее, очень сухое, и анемоны в низких серебряных вазах в центре стола были великолепны. Как и золотой солнечный свет, весело играющий в хрустальных гранях высоких бокалов и на шелковистых длинных волосах девочек. Бет и Сара стояли у окна, они были прелестны в своих светлых шерстяных платьях и со смущением, а может, и с некоторой брезгливостью смотрели на этот праздник любви и плотского влечения, где главными действующими лицами были два не очень молодых человека.

Дорис Румбах относилась к происходящему совсем иначе. Для нее эта свадьба означала несомненную победу Синтии в чисто материальном плане. «Как приятно видеть вас вместе! – неоднократно восклицала она. (На ней был вязаный костюм цвета лаванды и такого же цвета тени на глазах.) – И обед в «Лютеции»! Когда мы бываем в Нью-Йорке, мы никогда не попадаем в такие модные рестораны». Ее муж Тэд молчал. На нем был светло-голубой костюм. Своей короткой стрижкой ежиком и крепким телосложением он напоминал боксера-професси-онала. Два поколения его семьи владели банками, но в начале двадцатого века женская линия породнилась с португальскими скотопромышленниками, и финансовая деятельность была вытеснена менее интеллектуальным семейным бизнесом.

Памела позвонила и сообщила, что не приедет, просто не сможет осилить дорогу из Калифорнии. Глупый предлог. Синтия начала было уговаривать ее, но остановила себя. Чего она ждет от сестры? Благословения? Но как может Памела со своими прямолинейными представлениями о жизни и мужчинах благословить этот непростой, осложненный всякими нюансами союз? Один лишь взгляд на жениха и невесту – и она увидит, насколько они разные, может даже не удержится и выскажется по этому поводу. Нет, Дорис куда лучше. Она этот брак одобряет. Она просто в восторге! Ее подруга Синтия выиграла приз в шестьдесят четыре тысячи долларов! И к черту вопросы, которые появятся потом. Синтия не может позволить себе упустить такой шанс. Обязана им воспользоваться.

Низкорослые супруги Лори – пастор и его жена – дополняли их компанию из двенадцати человек. Они были не выше пяти футов и шести дюймов и сутулились. У миссис Лори вид был совсем больной. Много лет подряд с ней случались маленькие удары, которые все никак не могли ее доконать. Мистер Лори стоял во главе приходской церкви Велфорда. Синтия хотела, чтобы именно он совершил обряд венчания не потому, что она так уж регулярно посещала местную церковь; по ее мнению, тот факт, что она привезла с собой священника, придавал особую респектабельность этому дню и создавал необходимый противовес всему тому, что безошибочно угадывалось в Дорис Румбах – и чему, пусть робко, могли противостоять супруги Лори.

Расцеловавшись со всеми, Синтия вернулась на свое место рядом с Клэем и вложила свою руку в его.

– Этот зал слишком велик для нашей компании, никто ни с кем не разговаривает, – сказала она тоном хозяйки, которая видит, что вечер не удался и гости заскучали, но в действительности ей казалось, что она терпит поражение в чем-то более серьезном.

Но что можно было сказать? Что все не так? Спасибо всем и до свиданья?

– Народу в самый раз, и ты все сделала прекрасно, – ответил Клэй.

Сыновья упорно смотрели ему в спину.

– Ты меня любишь?

– Еще сильнее, чем раньше. И вообще мне повезло. Нам обоим повезло.

– Хотя ты мне и не доверяешь? – Это вырвалось само собой. Совершенно неуместный, неприятный, но краткий и вполне законный вопрос. На который он, конечно, не мог ответить. Возможно, и никто бы не смог.

– О чем ты говоришь? Ты теперь мой лучший друг.

Он притянул ее к себе, взяв обе ее руки в свои, больно прижимая пальцы к бриллианту в обручальном кольце.

Она посмотрела на его руки, которые так жали и мяли ее пальцы, не желая смотреть ему в лицо, поскольку знала, что она увидит.

– Синтия…

Она подняла голову. Ну, точно – в глазах так и светится эта его проклятая наивность.

Синтия лихорадочно огляделась. Дорис подходила к сыновьям Клэя, выставив бюст и чуть больше, чем следовало, покачивая бедрами. У миссис Лори лечебные эластичные чулки сморщились на лодыжках. Мать Синтии недовольно хмурилась.

Синтия обернулась к Клэю и как бы издалека услышала свой голос:

– Спасибо за платье. Оно мне очень нравится.

– Синтия! Я люблю тебя. Ты должна мне верить.

Он призывал к доверию!

Она погладила его по щеке. Он расценил этот жест как возвращение ее обычного ровного настроения и просиял – опасность миновала.

Синтия вновь посмотрела на гостей, слишком разных и оттого чувствующих себя неловко, и заметила, что девочки переминаются с ноги на ногу, робко поглядывая на своих новых сводных братьев, от которых так и веяло холодом.

– Жаль, что твои сыновья не хотят поговорить с девочками.

– Поговорят, поговорят. Не нервничай. У нас сегодня такой день!

Мальчики стояли тесной группкой у дверей, глядя прямо перед собой и плотно сжав губы, придавая всей компании элемент мужественности и силы. На них были безукоризненные костюмы от братьев Брукс и тонкие шелковые галстуки. Накануне они сказали Клэю на маленьком «мальчишнике», который он устроил, что им безразлично, женится он или нет. Синтия охотно в это поверила. Они, казалось, вообще ничего не испытывают, кроме упорной решимости не допустить, чтобы женитьба отца хоть как-то затронула их жизнь.

Они, конечно же, и пальцем не шевельнули, чтобы как-то разрядить сковавшую всех разобщенность. Синтия была благодарна официантам, которые перемещались по комнате, роняя французские словечки и улыбки, создавая хоть какое-то оживление и шум.

Даже Дорис сникла после неудачной попытки поговорить с миссис Лори. Старушка, тяжело дыша, отвечала лишь «о да, конечно» и бросала быстрые испуганные взгляды на потолок, как будто опасаясь, что на покрытые лаком волосы Дорис вот-вот опустится какая-то большая птица; это никак не способствовало общению.

– Как ты думаешь, мальчикам нравятся мои девочки? – спросила Синтия.

– Конечно, что за вопрос!

– Жаль, что я им не нравлюсь.

Синтия сама вздрогнула от этих слов. С чего это она все время проявляет свою закомплексованность? Дочери никогда так себя не ведут. Или его сыновья. Да и он тоже. Неужели желание показаться ранимой и чувствительной свойственно всем разведенным женщинам – как некое бесполезное украшение – и когда им подкатывает под сорок, они наивно воображают, что это их молодит?

Но Клэю нравится, когда она такая.

Он притянул ее к себе и стал прижиматься к ее бедру. Машинально она придвинулась к нему поближе. Что ж, возбуждение еще может сделать этот день приятным для нее, если она перестанет себя терзать.

К сожалению, Бет заметила. Она взглянула на мать с отвращением. Тэд Румбах, который тоже обратил на них внимание, казалось, хотел что-то сказать, но передумал. Синтия отодвинулась от Клэя. Что с ней происходит? Господи, да понимает ли Клэй, как ей хочется счастья? Есть у него хоть малейшее представление о том, что творится унее в голове?

– Я хочу сказать тост, – заявил Джеральд, старший сын и шафер Клэя.

Все обернулись к нему. Он был собран и самоуверен. Поджарая фигура, вес сто семьдесят фунтов, сильные ноги, безукоризненные манеры. Недостатки: слишком громкий голос, лицо бледное, тонкие губы и брови. Но у него острый ум, а сластолюбие закомуфлировано более искусно, чем у Клэя. В той огромной корпорации, где он работал, он уже четыре раза получал повышение по службе.

– Я хочу предложить тост за Синтию и за отца в этот счастливый для них день от имени моих братьев, а также Бет и Сары – двух очаровательных дочерей Синтии. Как дети жениха и невесты, мы хотим пожелать… – Его громкий голос, ставший звучным и доброжелательным, уверенно плыл по комнате. У него так все чертовски гладко получалось, просто жуть.

Двадцать шесть лет воспитания и обработки не пропали даром. Клэй рассказывал Синтии, что Мэрион с самого начала смирилась с тем, что Джеральд принадлежит Клэю, и очень часто в разговорах с друзьями называла его «Клэев сыночек». Она довольствовалась тем, что полностью подчинила себе двух других сыновей. Лэнс – двадцати трех лет, скрипач, натура романтичная, одаренная, но, как оказалось, одаренная недостаточно; теперь он писал диссертацию по музыковедению. Алекс – двадцати одного года, продукт генетической ошибки. Сколько бы тестов умственных способностей ему ни устраивали, результат всегда был один: развитие ниже нормы, короче говоря – дурак. Огромный удар для родителей, особенно для Мэрион с ее университетским дипломом. У них были такие надежды на «малыша», как Клэй все еще иногда его называл. Сейчас самое большое, на что они могли рассчитывать, это что он бросит заниматься керамикой и танцами и пойдет по торговой части.

Как странно, подумала Синтия, что Мэрион вдвойне проиграла в борьбе за сыновей. Отвоевала себе двух неудачников, а Клэю достался Джеральд – несокрушимый победитель. Синтия не могла бы объяснить, почему и как это произошло, но с этого момента она почувствовала какую-то непонятную смутную симпатию к Мэрион.

– Внимание, внимание! – закричала Дорис, когда Джеральд кончил говорить и все выпили.

– Внимание, внимание, – робко вторил ей мистер Лори.

Он придерживал за талию свою жену, она была ужасно бледна. Хотя муж и подстраховывал ее, все-таки она пошатывалась.

– Я хочу предложить тост за самую красивую пару в «Лютеции», в Нью-Йорке, в штате Нью-Йорк, в Соединенных Штатах, на Северо-Американском континенте, на Земле, в солнечной системе, во вселенной! – прокричала Дорис, широко улыбаясь влажным ртом.

Все вежливо засмеялись этой допотопной школьной шутке, и какой-то шумок прошелестел по комнате. На мгновение показалось, что эта самая обычная свадьба не очень молодых людей.

– Разве тосты говорят не за столом? – спросила миссис Мур. Она отошла от группки Дорис и стояла теперь рядом с Клэем.

– Да нет, не обязательно. Это не важно, – ответил Клэй. Но это было важно, особенно когда все увидели, что Джеральд направляется к ним неестественной походкой человека, который идет на сцену получать награду. Не обращая внимания ни на Синтию, ни на ее мать, Джеральд тронул длинными белыми пальцами Клэя за рукав.

– Мне очень жаль, папа, но мне нужно уйти. У нас экстренное совещание, ровно в два. Не исключено, что от этого зависит вся моя карьера.

– В пятницу после обеда? Что ж, ты человек занятой, – голос Клэя был сладок, как глазурь на свадебном торте. Он попытался подмигнуть. Не получилось.

– Мне ужасно жаль, отец.

– Иди, иди. Понимаю. Не смею мешать твоей карьере. Все нормально.

Он обнял Джеральда, задержав на какую-то секунду дольше, чем следовало, словно Джеральд был опорой или могучим дубом и мог спасти его. От чего? Синтия не знала. От нее и ее дочерей? От гибельной, засасывающей Клэя женской трясины, в которой он увяз и для защиты от которой ему потребовался брачный контракт.

Синтия ужасно рассердилась на Джеральда. Ее дочерям тоже не хочется быть здесь, но они же не уходят. И он не должен.

– Мне кажется, это очень невежливо, Джеральд, – сказала она и тут же поняла, что это прозвучало как объявление войны.

– Мне очень жаль, Синтия, просто очень, – ответил Джеральд с видом самого искреннего раскаяния, который, однако, никого не обманул. Но ведь ему всего двадцать шесть. Кем же он станет в пятьдесят? Талейраном?

Синтия не могла успокоиться.

– Разве ты не сказал на работе, что сегодня у твоего отца свадьба? Они бы вошли в твое положение.

– Я сказал, но они все равно настаивали на том, чтобы я был на совещании. Я вам объясню все подробно, когда вы вернетесь из путешествия. И тогда даже вы согласитесь, что мне нужно было туда пойти.

– Все в порядке. Иди, Джеральд, – заявил Клэй твердо. – Пожалуйста, Синтия, не переживай так.

Синтия поняла, что, по мнению Клэя, ей не следовало реагировать на этот эпизод так эмоционально. Он не хотел, чтобы она вмешивалась в его отношения с сыном. Но Синтия действительно переживала. Ужасно.

– По-моему, ты должен остаться ради отца, – сказала она, и теперь уже это было не просто объявление войны – она отрезала себе все пути к примирению.

Джеральд отступил на шаг и посмотрел на Синтию так, словно она была мусором под его ногами, мусором, который разносит по улицам ветер.

– Не обращай внимания на Синтию, – сказал Клэй, – просто уходи и… гм… попроси официанта убрать со стола твой прибор. – Тут Клэй обернулся к Синтии: – Все в порядке.

Синтия почувствовала, как кто-то мягко положил ей руку на рукав. Это была ее мать, которая стояла рядом и сейчас давала понять, что ей пора замолчать и оставить молодого человека в покое.

– До свидания, Джеральд, – сказала миссис Мур, крепко пожимая ему руку. – Нам очень жаль, что ты не можешь остаться, но дела есть дела, я понимаю.

Если Клэй надеялся, что никто не заметит ухода сына, то теперь эти надежды рухнули. Гости были полностью поглощены тем, что происходит. Все молча наблюдали, как официант убирал прибор и стул Джеральда, и оставшиеся одиннадцать мест за огромным столом показались еще более отдаленными друг от друга.

Наступило молчание, еще более тягостное, чем прежде. Сара, прислонившись к подоконнику, грустно смотрела на Алекса и Лэнса. Не замечая ее взгляда, они держались рядом друг с другом, рослые, мрачные, молчаливые. Бет вертела бусы на шее и смотрела поверх голов собравшихся. Она сразу сказала Саре, что сыновья Клэя окажутся снобами, и нечего зря тратить на них время, и теперь упивалась своей правотой. Супруги Лори, как и подобает воспитанным людям, сохраняли полную непроницаемость. Миссис Мур вернулась к тому стулу, на который ей нравилось опираться.

Клэй постучал ножом по бокалу, отчаянно пытаясь создать хоть какой-то шум. Как насчет шампанского, кому налить? Кто-нибудь хочет еще закусок? Через пару минут подадут обед. Он покачался на пятках, хмыкнул и откашлялся.

– Прекрасно! Да-да, шампанского! Прекрасно, изумительно! – прокричала Дорис, протягивая бокал и звеня при этом семью золотыми браслетами. Официант опрометью бросился к ней.

Интересно, подумала Синтия, догадывается ли Тэд Румбах, как все мы благодарны его жене за то, что она так по-дурацки себя ведет?

Вдруг миссис Лори с виноватым видом плюхнулась на один из стульев расставленных вокруг стола. В ту же минуту краска вновь прилила к ее лицу. Каждый воспринял ее поступок как сигнал к действию, все кинулись искать свои места, и наконец в зале возникло небольшое оживление.

Клэй выдвинул стул Синтии и при этом шутливо поклонился. Чокаясь с ним шампанским, Синтия поцеловала его, затем вытянула анемон из вазы посреди стола и воткнула ему в карманчик с платком. Он храбро улыбнулся в ответ и потянулся за маслом.

Вокруг них завязался разговор. Мать Синтии спросила у Лэнса что-то про скрипку. Тэд заговорил с Алексом про лес. Синтия дала знак подавать горячее.

Официанты оживленно заговорили по-французски, и все деловито принялись за обед стоимостью сто долларов с персоны.