Текст книги "Ветер в ночи (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Только пришедший стражник остановился, увидев капитана Мартелла и одного из своих товарищей лежащими на дороге. Его взгляд замер на Винн, а затем он резко повернул голова к дальнему концу повозки – вероятно, заметил Опшу.

Лицо стражника исказилось от гнева.

Краем глаза Винн заметила, что женщина пришла в движение.

– Оша! – вскрикнула она.

Стрела поразила лишь воздух: Опша была слишком быстра. Оша обогнул заднюю часть повозки, а Винн заторопилась с другого конца и вздрогнула при виде убитой лошади.

– Нет! – закричала она, вытягивая вперёд посох с кристаллом, но было слишком поздно зажигать его.

Опша уже подобралась к вскинувшему меч стражнику. Она заблокировала его удар изогнутым кинжалом и в то же мгновение ударила в грудь другой рукой. Стражник начал падать.

– Опша, не надо! – призвала Винн, когда Оша вышел на дорогу из-за повозки. – Они были обмануты ложными приказами.

Винн увидела, что эльф достал следующую стрелу.

Опша развернулась, кинулась на запад вместе со взметнувшимся ветром, и Оша не успел выстрелить. Ее тело распалась на части, разлетелось песком и пылью. Как только она исчезла, ветер стих.

Оша обернулся и кинулся назад, Винн последовала его примеру. Едва добежав до обочины, она поспешила заглянуть за перевернутую повозку.

Опша была там, сжимала ручку сундука с шаром, когда за её спиной появился Оша. Винн не имела шансов даже поднять посох.

На том же месте, на котором стояла, Опша исчезла, рассеялась пылью, вместе с сундуком… и шаром в нём.

Винн в ужасе закричала и бешено заозиралась по сторонам, пока рассудок не взял верх. Сначала Опша шла из леса к дороге. Сейчас она невидимкой ушла в заросли на противоположной стороне. Она двигалась по ветру, а это ограничивало её передвижение.

Услышав стон, Винн оглянулась и увидела, как капитан Мартелл пытается встать, зажимая одной рукой рану на голове. Оша подбежал к ней за повозку, и Винн глянула на него.

– Она движется с…

– Ветром, да, – закончил он за неё.

Он вскарабкался на колеса повозки и, прежде чем Винн успела что-то сказать, встал на борт и всмотрелся вглубь леса.

Сняв стрелу с тетивы, он не глядя вернул ее обратно в колчан. Когда его рука вернулась к луку, Винн подумала, что он снова вытащил ту же самую. Но потом разглядела, что у этой стрелы толстый наконечник из белого металла.

– В темноте у неё преимущество, – сказала она, на этот раз на эльфийском.

– Тогда мне нужно больше света! – закричал он в ответ.

Винн кинулась к обочине позади повозки, чтобы не ослепить его. Она схватила болтавшиеся на шее очки и торопливо надела, высоко подняла посох с кристаллом и…

– Мен Рухк эль-Нар… менаджил иль’Нуру мен Хка’ат!

* * *

Ослепительный свет вспыхнул позади Оши и окутал все. Хотя он стоял спиной к нему, яркость всё равно заставила его прищуриться. Но глаза быстро привыкли, и он заметил трепещущий на ветру темный плащ на дороге впереди.

Опша успела отойти на слишком большое расстояние для того, чтобы он мог догнать ее, хотя и не бежала. Это хорошо. Возможно, с таким грузом женщина не могла уйти с ветром далеко и сейчас замедлялась всё больше.

Оше нуждался в любом преимуществе, так как поражение было недопустимо, поэтому он наложил на тетиву чернооперённую стрелу с ромбовидным наконечником из металла хейнасов.

Плащ Опши взметнулся снова, и его взгляд упал на её открывшееся бедро. Он не смотрел вдоль стержня стрелы, так в подобном случае будет делать только новичок. Он не сводил глаз с выбранной точки – пусть его тело само отрегулирует угол наклона в соответствии с его желанием – а затем спустил тетиву.

Крик Опши разнёсся над дорогой, когда она упала и сундук выскользнул из ее рук.

* * *

Сау'илахк оттеснил Чейна к ближайшей ели. Нижние ветви погнулись и поломались, когда он яростно прижал не-мёртвого к стволу. Глаза Чейна закатились, а кора треснула и брызнула в сторону от удара. Но Сау'илахк потерял свою жертву из виду, когда примятые ветви распрямились вокруг него колючей волной, а с дрожащего дерева посыпались иглы.

Хватка Чейна на его левом запястье дрогнула, и Сау'илахк мгновенно откинул его ладонь в сторону, высвобождая руку с когтями. Он не мог убить ими Сына Ночи, но он мог, например, вырвать Чейну глаза. После того, как высокий не-мёртвый ослепнет и будет беспомощно барахтаться, Сау'илахк сможет снести ему голову своим мечом. А Винн, ожидая возвращения своего защитника, увидит только герцога, который отдаст стражникам приказ схватить ее.

А если стражи там не будет, она умрет еще быстрее.

Жгучая боль вдруг пронзила предплечье Сау'илахка. Зубы впились в его кожу, но вскрикнул он больше от удивления и злости. Укусы собаки теперь не обжигали, как когда он был в форме духа.

Сау'илахку пришлось отпустить шею Чейна, когда Тень, не разжимая челюстей, с рычанием мотнула головой. На этот раз он закричал, чувствуя, как рвётся его кожа. Он сжал левую руку в кулак.

Ветви мешали ясно видеть, но ему это и не нужно было, чтобы ударить.

Он сбил кожу на кулаке об её лоб. Но челюсти разжались, и, нырнув под ветви, он обнаружил собаку на земле.

Ее глаза были едва открыты, она лежала с распахнутым ртом. И не двигалась.

Один из драгоценных защитников Винн был мертв. Остался еще один, с которым нужно было закончить до того, как приступать к её поискам.

Шипящий рык раздался из-за дерева позади. Сау'илахк начал поворачиваться, когда что-то тяжелое врезалось в спину и заставило его упасть лицом вниз.

* * *

Паника и боль питали ярость Чейна сильнее, чем голод, когда он кинулся на герцога и придавил его к земле. Он слышал, как атаковала Тень, и герцог разжал руку, выпуская его горло. Он слышал оглушительный треск удара – и ни звука со стороны Тени.

Герцог дико брыкался под ним, пытаясь освободиться. Чейн одной рукой впечатал его лицо обратно в землю, сильнее навалился на человека, чтобы удержать, и почувствовал, как проминаются ребра вдоль спины. Не выпуская герцога, он не мог добраться до одного из своих мечей.

Страх и ярость заставили все, что произошло, вновь пронестись перед глазами.

Линия огня в лесу… странная искорка пустоты, которую он почувствовал… застывшая посреди дороги Тень, когда они обнаружили, что повозка герцога перевернулась…

Осознание снова вгрызлось в разум. Это было невозможно, но все-таки было.

Карл Беауми ни к чему непричастен. Единственный, кто мог стать причиной всего этого, был призрак.

Сау'илахк каким-то образом заполучил человеческое тело.

Призрак искалечил Николаса, кормился молодыми Хранителями, а теперь убил Тень – и придет за Винн.

Паника и боль умерли. Голод взял свое. Зверь внутри Чейна встал в полный рост, и ночь заблестела в его глазах.

Он запустил пальцы в волосы герцога – Сау'илахка – и рывком оттянул голову своей добычи в сторону. Склонившись вниз, он вонзил зубы в открытую шею у горла. Кровь хлынула потоком, она потекла с его губ, когда его добыча неистово забилась. Чейн впился сильнее, пока клыки не скрипнули по кости.

Нет, на этот раз, когда жизнь наполнила его, эйфория не пришла. Он пил, пока сопротивление человека под ним не ослабло. Он продолжил и дальше, пока не услышал, как начинает замедляться бешено колотящееся сердце.

Чейн разжал зубы раньше, чем оно остановилось.

Он хотел, чтобы черный дух испытал, прочувствовал свой последний миг. После тысячи и более лет он умрет в ужасе, зная, что никогда не прикоснется к Винн.

Зверь в Чейне довольно заворчал, насытившись.

Но сам он не испытывал никакого удовлетворения, когда смотрел на неподвижное тело Тени. Почему он чувствует такую скорбь, такую потерю, из-за своего естественного врага? Они ведь терпели друг друга только ради Винн.

Медленное, поверхностное, свистящее дыхание достигло обостренного голодом слуха Чейна. Он едва уловил его сквозь шум ветра в листьях. Но вот выдох вышел протяжнее, будто следующий вдох произошёл раньше, чем закончился предыдущий – или два разных, едва слышных выдоха сплелись друг с другом.

Чейн посмотрел на разорванное горло Сау'илахка, а затем обратно на Тень. Недолго думая, он зажал рот герцога рукой, перекрывая воздух, и душил, пока его сердце не остановилось.

Тем не менее, он снова услышал слабое, прерывистое дыхание.

Чейн, не распрямляясь, бросился на звук и упал на колени рядом с безвольным телом Тени. Ждать было мучительно долго, но он уловил еще один её неглубокий вдох.

* * *

Оша спрыгнул с повозки и побежал по дороге, прежде чем Винн успела окликнуть его. Свет позади погас: она, вероятно, позволила кристаллу угаснуть. Это уже не имело значения: он точно знал, где найдет Опшу.

Он на бегу достал другую стрелу с наконечником хейнасов и не сводил глаз с примеченного места, пока не разглядел её в темноте.

Опша лежала на боку и, извернувшись, сжимала древко стрелы, глубоко засевшей в задней части бедра. Она посмотрела на него из-под кожаной маски, и он услышал тяжелое, смешанное со стонами боли дыхание. Справа лежал опрокинувшийся сундук.

При виде шара, который стремилась заполучить Винн, Оша ощутил облегчение: с ним всё в порядке. Почти не глядя на Опшу, он сделал к нему шаг.

Горстка песка и камешков ударила его в лицо и грудь.

Он инстинктивно отпрянул, провёл тыльной стороной ладони по векам. Когда его взгляд прояснился, Опша, перекатившись, схватила сундук. Он выдернул из колчана стрелу, но фигура женщины уже начала распадаться.

Песок отнесло в темноту – и шар снова ускользнул.

Мгновение Оша стоял с широко раскрытыми глазами. Потом бросился по дороге, стараясь, чтобы ветер дул прямо из-за спины, и последовал туда, куда он его толкал – к северной обочине.

Он еще не потерпел поражение. И не потерпит. Судя по всему, с сундуком Опша не могла уйти далеко.

Оша остановился у самых веток, вскинул лук и натянул его. Он ждал, чувствуя, как прут из белого металла под кожаным шнурком, обмотанным вокруг дуги лука, теплеет и начинает тяжелеть в его руках.

Он ждал, пока дуга отследит белый наконечник, засевший в бедре Опши. Но лук в его руках всё не двигался.

Оша запаниковал.

Во время путешествия на родину Винн, каждый раз, когда он во время практики терял стрелу и искал ее, он чувствовал, как лук в его руках пытается подсказать направление. Почему этого не происходит сейчас? Он выровнял дыхание и начал слушать, как научил его неверный греймасга.

Бротандуиве был беспощаден, заставляя Ошу отслеживать каждое движение воздуха вдоль пути стрелы. То, чего нельзя было уловить, часто можно было услышать. Были также звуки, которые отличали неподвижность воздуха.

Без света посоха Винн было темно хоть глаз выколи. Мысленно он отметил местоположение каждого человека, о котором знал, и воздух поменял свое звучание.

Он услышал тихий шорох подлеска – не листья на ветру.

Дуга лука дёрнулась в его руках. Он всем корпусом развернулся в указанную сторону, сбежал с дорожной насыпи и после нескольких шагов заметил сквозь деревья отблеск. Оша бросился к нему, но остановился, увидев на палой листве лишь чернооперённую стрелу. Наконечник из белого металла был заляпан кровью; это зрелище наполнило его разум тревожными мыслями.

Дуга лука выследила стрелу, но воровка исчезла с ветром.

Опша вытащила её, и теперь он не сможет найти шар.

Он подхватил стрелу и наложил ее на лук, повернулся вокруг оси, вдоль древка осматривая лес. Его паника только росла: пытаясь выполнить просьбу Винн, он оставил её в одиночестве, совершенно беззащитной.

Оша повернулся снова и снова прислушался.

Любой из валяющихся без сознания стражников может очнуться, а ведь есть ещё те, местоположения которых он не знает. Больше его беспокоил только дважды раненный суманец, который остался рядом с девушкой. Оша разрывался между необходимостью продолжать поиски здесь и желанием бежать назад к Винн.

Но она ставила поиск шара превыше всего, в том числе и себя.

Зашуршали листья, щелкнула ветка.

Этот звук не был вызван бризом, так что Оша решительно двинулся сквозь деревья.

Он шёл по ветру, потом развернулся против него, ни на секунду не отрывая глаз от направления звука. Найдя просвет в деревьях, он остановился, натянул лук и немного повернулся, заглядывая в лес.

Это было не самое безопасное место: если Опша попытается уйти с ветром, то появится прямо перед ним… или у него за спиной.

Темная фигура показалась за деревьями невдалеке, вверх по склону небольшого холма.

– Стой! – крикнул он на нуманском.

Фигура замерла, качнулась к дереву, оттащив за собой сундук. Голова в капюшоне повернулась к нему. Он не мог видеть лицо под ним, да это было и не нужно.

– Брось сундук, – приказал он. – И отойди от него.

– Ты думаешь… то, что вы делаете, правильно, – проговорила она, ее речь была прерывистой от тяжёлого дыхания. – Но шар принадлежит… моему братсву! Вы не сможете сохранить его в безопасности… лучше, чем мы.

– Брось! – рявкнул он снова и медленно, не глядя вниз, двинулся вперед, практически на ощупь переставляя ноги.

Он не хотел убивать. И никогда не делал этого, даже после того, как стал одним из анмаглаков. С тех пор он видел достаточно смертей и знал слишком много тех, кто внезапно умер ночью после того, как Бротандуиве и Вельмидревний Отче объявили друг другу войну.

Оша не должен убивать Опшу, чтобы остановить её, но он не даст ей исчезнуть с ветром снова. Его взгляд скользнул вдоль её закутанной в чёрное фигуры к раненому бедру. Она не могла видеть глаза Оши из-за его капюшона, как и он ее.

Опша отпрянула назад.

Он почти спустил стрелу, но остановил себя, когда женщина исчезла за дальним деревом. Он опустил лук и бросился влево, а затем услышал, как она, спотыкаясь, перешла на другую сторону ствола, оставляя его между ними.

Она, как и сам Оша, слушала его шаги.

Он заставил себя двигаться бесшумно. Для того, что он собирался сделать, расстояние между ними было даже нужно.

Было еще кое-что, что он узнал о своих «дарах» от Пылающих. Этим он не поделился ни с кем, даже с запятнанным кровью греймасгой.

Оша вскинул лук и вытянул из колчана стрелу с наконечником из белого металла… как однажды поздним утром по пути на родину Винн.

Тогда в Изломанных Землях он слишком долго практиковался. Он как раз целился в дуб, собираясь сделать последний выстрел. Воздух был неподвижен, и Оша уже начал отпускать тетиву. Но в тот момент Бротандуиве крикнул ему возвращаться. Отвлекшись, он вздрогнул, и прицел сместился.

Стрела полетела влево, Оша знал, что не попадёт в примеченный сучок на правой стороне ствола. Он выругался и на ходу взмахнул луком, собираясь отследить траекторию полета.

Упущенная стрела в мгновение ока вонзилась в дуб.

Оша, слыша движение Опши за дальним деревом, выпустил стрелу в темноту слева. Когда она поравнялась со стволом, он сдвинул лук, наводя дугу прямо на дерево.

Прут из белого металла отвечал не только за нахождение стрелы.

Они были едины и взаимосвязаны.

Тем поздним утром в одиночестве леса после оклика греймасги стрела изменила траекторию и вонзилась в сучок справа… когда он передвинул лук.

Летящая сквозь тьму стрела повернулась, будто её снёс внезапный порыв ветра.

Она исчезла за деревом, и Оша кинулся вперёд даже раньше, чем Опша вскрикнула.

Издалека обходя дерево, он лишь с отчаянной надеждой желал, чтобы рана была не смертельна. Но не увидел ничего, кроме сундука с шаром, который скатился по склону, с треском приминая подлесок, к его ногам.

Оша оставил сундук и побежал дальше, наложив стрелу на тетиву. На вершине подъема он остановился, чтобы прислушаться. Но всё, что он услышал, это шелест листьев на ветру. Он опустил лук, придерживая стрелу за оперенье.

Даже если Опша ускользнула с ветром, ей придётся слишком долго идти, чтобы вернуться назад к сундуку. Она была дважды ранена, хоть он и не знал, как и куда. Он мог, конечно, выследить ее снова, по стреле, когда она материализуется из песка.

Оша развернулся было, чтобы спуститься по склону к сундуку – и лук вдруг дёрнулся в его руках.

Он остановился и посмотрел вниз, ибо не поднимал оружие и не пытался отыскивать потерю.

На противоположном склоне холма, на шаг ниже вершины, лежала стрела – та, которую он направил вокруг дерева. Ее наконечник из белого металла на ширину двух пальцев был покрыт кровью. Он подхватил ее и сбежал вниз по склону – сейчас было не время гадать, каким образом Опше удалось ускользнуть.

Оша закинул лук за спину, а обе стрелы отправил обратно в колчан. Схватив сундук с шаром, он на мгновение замер, примериваясь к его весу. Затем побежал через лес на дорогу. Часто оглядываясь, он поспешил обратно к Винн.

Никто, в особенности в плаще и маске, не появился среди деревьев.

Шар был у Оши. Он не подвел Винн.

* * *

Чейн бежал сквозь лес с Тенью на руках, она не шевелилась, даже когда ее трясли так грубо. Ее дыхание по-прежнему было поверхностным и медленным. Возможно, удар причинил больше вреда, чем он мог почувствовать или увидеть.

На поляне он задержался лишь затем, чтобы взять с растерзанной шеи герцога-Сау'илахка испачканный кровью ключ к шару. Быстро повесил его на свою и убрал в ножны мечи, прежде чем поднять на руки Тень.

От быстрого бега боль пронзила спину и грудь Чейна, когда он начал задумываться… бояться…

Действительно ли Сау'илахк умер в теле герцога? Призрак ведь оказался в ловушке и был убит, верно? И что, во имя Семи Адов, Чейн должен сказать Винн?

Она – да и он тоже, чего уж скрывать – слишком много раз верила, что Сау'илахк погиб. Как он может сказать ей, что, столкнувшись с герцогом, лишь в последний момент понял всё? Стоит ли делиться с ней своими опасениями? Что для неё будет более жестоким: знать или нет, и в том, и в другом случае мучаясь от сомнений?

Оклики не приводили Тень в сознание, и Чейн посмотрел на нее сверху вниз. Он позволил голоду вернуться, поглотить его боль, и побежал сквозь деревья быстрее, чем мог бы с такой ношей живой человек. Бессильная ярость росла вместе с осознанием, что даже Винн или кто-то другой может быть уже не в состоянии сделать что– либо для Тени.

* * *

Винн с тревогой ожидала возвращения Оши: его не было слишком долго. Она собиралась пойти за ним, когда капитан Мартелл поднялся на ноги.

Оглядываясь вокруг, капитан казался растерянным. Два других стражника лежали на земле. Один не двигался, но другой зашевелился, когда последний стражник крепости выбрался из деревьев на дорогу с большой шишкой на лбу. Остановился и уставился на остальных, а Мартелл продолжал медленно осматриваться.

Карла Беауми нигде не было.

Не зная, что делать, Винн замешкалась. Если она побежит за Ошей, что будет, когда Чейн и Тень вернутся и столкнутся со стражей? Она вгляделась в деревья на севере, но было слишком темно, чтобы она могла что-либо увидеть.

Кто-то выхватил посох из рук Винн.

Удивлённая, она повернулась и посмотрела в ещё растерянные и в равной степени сердитые глаза Мартелла. Он держал ее посох в одной руке, другой сжимая меч.

– Где герцог? – спросил он.

Винн снова замешкалась, пытаясь придумать правдоподобную ложь.

– Он сбежал. После… после того как некоторые суманцы обратились против него. Мой мечник пошел за ним.

На данный момент пытаться вырвать свой посох было бы глупо, даже если Мартелл поверил ей. Она не могла винить его, так как использовала солнечный кристалл, чтобы ослепить капитана и его людей. А попытаться выхватить посох и внезапно зажечь свет в этот раз может и не получиться.

Злость на лице Мартелла сменилась растерянностью, но он не сделал ни одного угрожающего жеста. В конце концов, Винн была Хранителем, и на его людей напала не она, а Опша, хотя гвардейцы вряд ли узнали служанку в таком одеянии.

Все потеряло свой смысл, когда капитан обошел ее и направился к передней части повозки. Винн, сжав зубы, последовала за ним. Что он подумает, увидев трупы суманцев?

Освобождённая ею лошадь припустила прочь, но далеко не ускакала, осталась в поле зрения на дороге. Не до конца обойдя павшую, капитан замер, и Винн точно знала, из-за чего.

Там лежало обезглавленное тело – вероятно, бывший противник Чейна.

По широкой дуге, чтобы не потревожить, Винн подошла к капитану, но по выражению его лица поняла, что он даже отдаленно не обеспокоен гибелью чужеземных охранников. Возможно, он догадался, что с его герцогом происходит что-то ужасно неправильное, но Винн волновало нечто большее. Она остановила своё отчаянное желание подтолкнуть капитана к опрометчивым действиям.

Раненый, но еще живой суманец показался из-за повозки.

Винн сглотнула, отчасти желая, чтобы Оша тогда не остановил ее.

Мартелл зашагал вперёд, но Винн снова посмотрела на дорогу, где до сих пор не было никаких признаков Оши. Она задумалась, нужно ли рассказать капитану, что здесь происходило на самом деле. Переведя на него взгляд, Винн обнаружила, что он остановился, очевидно, осмысливая увиденное. Наконец, мужчина перестал изучать бойню и полуобернулся.

Капитан перевёл взгляд на деревья, но подальше, не в ту стону, куда ушел Чейн. Было так темно, что Винн не была уверена, на что Мартелл смотрит. Его лицо застыло, дыхание отяжелело, стало резким и шумным. Он торопливо пошел к лесу, и Винн поспешила следом. Сквозь сумрак было трудно ясно разглядеть, что он делает. Но он остановился перед одним деревом, уставился на подножие ствола, и она, порывшись в кармане мантии, достала кристалл холодной лампы и потерла его о рукав.

Когда кристалл залучился мягким свечением, Винн шагнула ближе, но капитан даже не поднял на неё взгляд.

У его ног лежало тело стражника.

Волосы мужчины были такими седыми, что в слабом свете кристалла казались белоснежными. Под гнетом возраста он съежился и усох до неузнаваемости.

Винн знала, что это значит. Ее дыхание участилось, она начала, дрожа, вглядываться в деревья.

Сау'илахк был здесь.

– Вы видели, что с ним произошло? – спросил Мартелл.

Винн повернулась к нему:

– Отдайте мне посох, живо!

Злость вернулась на лицо Мартелла, даже усилилась, приумноженная произошедшим. Он повернулся к ней, даже не глянув на посох.

– Где лучник Лхоинна?

– Верните мне этот посох, или мы все умрем! Он – единственное, что может остановить того, кто это сделал.

Капитан отклонил посох подальше от неё и выставил перед собой меч. Лишь мгновение спустя она услышала шаги позади и оглянулась. Другой стражник, обойдя повозку и мертвую лошадь, переводил взгляд с нее на своего капитана.

Винн метнулась к ближайшему просвету между деревьями на дорогу. Оттуда донёсся громкий шум, далеко разнёсшийся в предрассветной тьме.

– Не двигаться! Стоять! – крикнул кто-то.

Винн узнала этот ломаный нуманский прежде, чем выбежала на обочину и остановилась.

Оша застыл посередине дороги. Он направил лук на ближайшего к Винн стражника и капитана. Ещё одна стрела была зажата в его пальцах – чтобы мгновенно полететь вслед за первой.

У его ног стоял сундук с шаром.

Но расслабляться пока было рано. Оша вдруг направил лук на дорогу мимо повозки.

– Стоять! Спокойно! – крикнул он снова, скорее всего, другим стражникам.

Винн едва услышала, как капитан медленно шагнул ей за спину. Осознавая, что не успеет увернуться, если Оша выстрелит, она лишь повернула голову, чтобы посмотреть на Мартелла. Но внезапно вздрогнула и отпрянула.

Острие меча появилось из темноты за спиной капитана и легло на его левое плечо.

– Не двигайтесь, капитан! – объявил хриплый голос. – Я не хочу причинять вам вред.

Из-за спины Мартелла вышел Чейн, кончик длинного гномского меча остался покоиться на плече капитана. Ноги Винн на мгновение подкосились от облегчения, затем она поспешила вырвать свой посох из чужих рук. Но оказавшись ближе, замерла, глядя на Чейна.

Его плащ куда-то делся, волосы были мокрые. На скуле темнело пятно, будто что-то небрежно вытерли в спешке.

И торк из красноватого металла висел на его шее.

Винн вопросительно посмотрела ему в глаза. Чейн покачал головой и быстро отвернулся, оставив ее в растерянности: очевидно, он не хотел, чтобы она что-нибудь говорила. Но где же Тень?

Чейн глянул на перед повозки. Его глаза сузились, черты лица ожесточилось, а взгляд остался неподвижным, когда он резким кивком головы указал туда. Винн попятилась от капитана и лишь тогда заметила ещё одного стражника, теперь медленно пятящегося.

– Оша? – с напряжением окликнул Чейн.

– Есть! – отозвался тот.

Он качнул луком, следя за отступающим стражником, и Винн быстро бросила на дорогу зажженный кристалл холодной лампы, чтобы дать ему больше света. Кристалл отскочил и покатился, остановившись в нескольких ярдах от сундука.

– Пожалуйста, присоединяйтесь к своим людям, – проговорил Чейн, толчком в спину призывая Мартелла следовать за стражником. – У нас нет намерения вредить кому-то из вас. Только выслушайте то, что я скажу.

Пока Чейн не сводил глаз с капитана, Винн осмотрела торк на его шее.

В этот раз Винн и ее спутники заполучили не только шар, но и его ключ. И они все живы, но…

Чейн двинулся за Мартеллом, и Винн схватила его за руку, но он даже не посмотрел на нее.

– Назад, путем, которым я пришел, – прошептал он. – В лесу, недалеко. Она… пострадала. Торопись… я вернусь к вам обоим.

Винн сглотнула так резко, что заболело горло. Даже не задумавшись о собственной безопасности, хотя знала, что Сау'илахк может быть рядом, она кинулась в темноту леса.

– Тень! – закричала она, пытаясь на бегу достать запасной кристалл холодной лампы.

Она ничего не слышала, кроме своих неуклюжих шагов и быстрого дыхания. Выудить кристалл удалось, только когда она заметила что-то темное на свободном от подлеска пространстве между деревьями.

Винн бездумно отбросила посох и упала на колени, дважды прокатила кристалл по бедру. Тень по голову была закутана во влажный плащ Чейна, между передними зубами свисал кончик языка.

– Тень? – выдохнула Винн, наклоняясь к ней.

Собака даже не вздрогнула, хотя в щелочку между веками были видны ее глаза.

Винн мягко стянула с маджай-хи плащ. Осторожно осмотрев тёмную шерсть, она обнаружила влажно блеснувшую кровь на шее и вдоль передней лапы. Её было немало, но недостаточно, чтобы довести Тень до такого состояния. Винн продолжила легонько ощупывать её, хоть и боялась причинить ещё больше вреда. Пока не коснулась затылка Тени.

Ее пальцы окрасились в красный, и у Винн перехватило дыхание.

– Пожалуйста, открой глаза… Посмотри на меня… Скажи что-нибудь!

Ни одно слово из памяти не появилось в разуме Винн.

Дрожащие окровавленные пальцы и сама Тень стали искажаться и расплываться, когда из глаз потекли слезы.

– Не оставляй меня, сестра, – прошептала она. – Не так!

Затаив дыхание, Винн сидела в темноте и неотрывно смотрела на Тень. Даже когда пришли Чейн и Оша, она не могла заставить себя пошевелиться.

Чейн быстро обошел ее и присел рядом с Тенью напротив, но Винн не перевела на него взгляд.

– Нам нужно уходить, – прошептал он. – Я отдал страже ларец с казной и рассказал о бегстве герцога так много, как только мог. Мы должны уйти прежде, чем они вернутся в крепость и начнут задавать вопросы.

Чейн осторожно поднял Тень, а Оша поставил на ноги Винн.

* * *

Труп, лежащий на лесной поляне лицом в землю, за час до рассвета дёрнулся и пошевелился.

Сау'илахк не открыл глаза, не увидел и не услышал сначала ничего. Вокруг было так тихо – слишком тихо – теперь, когда ветер стих. Он лежал неподвижно, даже не моргал, и пытался понять, где он. Потом вспомнил Чейна Андрашо и черную маджай-хи. Прошибла паника, он попытался вскинуть голову, но едва приподнялся от влажной земли.

Все, что он услышал, это звук своего движения. Ни шагов, ни скребущих по земле когтей или даже дыхания.

В Сау'илахке росло отчаяние. Почему он не слышит своего дыхания?

И тут он вспомнил, как умирал… когда Чейн выгрыз ему половину шеи, а затем задушил одной рукой.

Сау'илахк втянул воздух и поперхнулся застывшей в горле кровью. Из последних сил он перекатился на спину и положил руку на шею. Почувствовал лишь месиво из плоти, его рука тут же покрылась липкой черно-красной жидкостью.

Потрясение надолго овладело его разумом, но когда он вернул себе способность думать, то понял, что чего-то не хватает… чего-то, что он должен был нащупать, прикоснувшись к шее.

Торк – ключ от шара – исчез.

И он не мог почувствовать сердцебиение в груди.

«Сау'илахк».

Услышав шипящий шепот своего Возлюбленного бога, Сау'илахк попытался закричать, но только задохнулся.

«Ты есть то, кем всегда желал быть… нетленное тело и свобода от смерти. Разве это не радует тебя?»

Единственный способ, которым он мог ответить, это в своих мыслях:

«Нет! Не живая плоть… я по-прежнему мертв. Что ты наделал – чему позволил случиться?»

«Ты обвиняешь меня?»

Сау'илахк осёкся. Возлюбленный не приводил сюда Чейна Андрашо, не провоцировал их схватку. Тем не менее, каким образом его бог узнал обо всём? Возлюбленный еще раз обманул его, провёл полуправдой так же, как с обещанием тысячу лет назад.

Кое-что важное пришло ему в голову. Он потерял и шар, и ключ, к которому его привёл Возлюбленный.

«Неважно. Этот шар… этот якорь существования… послужил первой цели и будет служить снова, там, куда отправится. Он послужит и твоим желаниям, пока я наконец не освобожусь».

Сау'илахк заледенел внутри, и не от холода своего мертвого тела.

Он – его желания, его мучения – не более чем тактический ход для достижения какой-то цели, известной только его богу. Он не получил живое тело, а как в тюрьме заключён в трупе.

«Будь доволен… раб».

На этот раз шипение, похожее на шорох чешуи огромной змеи по зёрнышкам песка, несло угрозу. Как в дремоте.

Сау'илахк почувствовал слабое неприятное покалывание на коже.

Свет разлился над лесом на востоке – свет, способный превратить его в пепел… И он ждал. Чтобы увидеть рассвет после тысячи лет тьмы и насладиться радостью. Встретить его лицом к лицу и по крайней мере освободиться от жестокости Возлюбленного.

Сау'илахк, наблюдая, как поднимается солнце, застонал и начал всхлипывать. Но мертвые не могут плакать. Труп не способен лить слезы.