Текст книги "Ветер в ночи (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Целых полмесяца ушло на то, чтобы попасть в дерево с сорока шагов. В то время греймазга часто исчезал на всю ночь. Однажды Оша проснулся на рассвете и обнаружил, что Леанальхам уже суетится у огня, где в маленьком горшке кипел овес.

Бротандуиве еще не вернулся.

Оша задумался о том, не нужно ли ему пойти на поиски, но он не мог оставить Леанальхам одну. Она тоже то и дело взволнованно поглядывала по сторонам, ее дыхание было учащённым. Она посмотрела на него, и тут в её глазах вспыхнула паника. А затем Оша услышал за спиной шорох листьев под ногами. Он быстро выхватил стрелу и наложил её на тетиву, оборачиваясь.

И тут же расслабился, когда из-за деревьев вышел Бротандуиве. Если бы греймазга пожелал, его бы не услышали вообще. Вдруг Оша напрягся снова и услышал позади придушенный вскрик Леанальхам.

Туника и рукава Бротандуиве были изорваны. Одна сторона его капюшона была рассечена, а серо-зелёная ткань – забрызгана темными пятнами… кровью. Ничего не говоря, греймазга снял плащ и тунику, кучей кинул их на землю и, поджав под себя ноги, устроился у огня. Он поднял взгляд на Леанальхам:

– Ты сможешь отстирать и подлатать это?

Она безмолвно кивнула, но Оша внимательно осмотрел греймазгу.

Кроме отметин на лице, на теле и руках Бротандуиве были и другие шрамы. Линия синяков проступила вдоль левой стороны его груди и на правом предплечье, но более тревожащим было то, чего там не было.

Ни одной кровоточащей раны.

Тогда Оша понял, что они догнали верноподданных… и теперь их, по крайней мере, на одного меньше.

– Они далеко? – спросил он.

– В дне пути, – ответил Бротандуиве, смотря на горшок у огня, будто его интересовало исключительно его содержимое.

Оша, моргая, смотрел на запад и не верил, что даже великий Бротандуиве успел вернуться за одну ночь.

Леанальхам присела перед кучей изорванной и запачканной одежды, но не коснулась её. Ее светло-зеленые глаза были широко раскрыты, она смотрела то на Ошу, то на греймазгу.

– А что, если они найдут…

– Нет, – отрезал Бротандуиве, выливая воду из фляги на руку, измазанную уже запёкшейся кровью. – Тело спрятано. А узнав, что один из них пропал, они не посмеют задержаться на поиски – иначе не смогут преследовать свою цель.

– Ты бросил одного из нашего… – начала Леанальхам, но быстро умолкла под пристальным взглядом греймазги.

– Он… она… кто бы ни был, все еще один из наших сородичей, – поддержал её Оша. – Как ты мог бросить одного из них, отрезая от пути к нашим предкам?

– Сейчас не время для сочувствия, – прошептал Бротандуиве, но затем почти сорвался на крик. – Или ты думаешь, что эти фанатики уделили бы тебе такое внимание?

Да, Оша так думал… или, скорее, надеялся. Если не соблюдать традиции, что останется от их народа, независимо от того, кто выиграет этот конфликт? В любом случае, Леанальхам не притронется к одежде, запятнанной кровью их убитого сородича.

Оша сам поднял её и ушел в деревья, чтобы отыскать ручей, пруд или даже лужу, лишь бы подальше от Леанальхам. Он вскоре вернулся с мокрой одеждой и развесил её на ветках ближайшего дерева.

– Ты не сделаешь ей лучше, скрывая правду, – сказал Бротандуиве, лежа на спине у еле тлеющих угольков костра. – Ее невинность и твоё отрицание… опасно для вас обоих.

Оша проигнорировал его слова, но потом полночи сидел, наблюдая за беспокойным сном Леанальхам.

Утром его обучение изменилось снова.

– Используй стрелу с наконечником хейнасов, – приказал греймазга. – Посмотрим, может её тайна раскроется.

– Нет.

– Сделай, как я говорю!

К своему стыду Оша не смог противиться. Всю ночь он думал о Леанальхам, а затем волновался из-за верноподданных, что все еще шли где-то впереди. Было нетрудно представить, что они сделают, как только прибудут на западное побережье. Где-то в городе Колм-Ситт было одно известное место, а в нём – человек, который отправил ту злосчастную тетрадь.

Винн Хигеорт будет легко найти в ее Гильдии Хранителей и сделать отправной точкой в охоте на Магьер, Лиишила и неправедного маджай-хи по имени Малец.

Оша вытянул из колчана стрелу с наконечником из белого металла и наложил её на тетиву. Не выждав и одного удара сердца, спустил её. Стрела исчезла среди деревьев.

– Найди её, – приказал Бротандуиве. – И продолжай.

Оша уронил лук с колчаном на землю и пошёл на поиски… так продолжалось снова и снова. Время шло, а он попал в дерево только три раза. В последний раз греймазга вскинул руку, останавливая его, прошел к дереву и немигающе уставиться на торчащую из ствола стрелу. Когда он вернулся, крутя её в руках, он хмурился всё сильнее и сильнее.

Казалось, в стрелах с наконечниками из белого металла нет ничего особенного.

Оша снова промахнулся. Стрела отскочила от ствола и затерялась в траве.

– Пора в путь, – протяжно вздохнув, произнес Бротандуиве. – Найди стрелу, собирай оружие и пойдём в лагерь.

Полностью вымотанный, Оша поднял с земли колчан и с луком в руке зашагал к дереву, чтобы прикинуть траекторию потерявшейся стрелы. Перебросив колчан через плечо, он на ходу вскинул лук, собираясь снять тетиву.

Внезапно лук в его пальцах отклонился вправо, будто что-то потянуло его на себя.

Осмотрев зарубок на коре, он замер у дерева и глянул на лук, подумав, что тот каким-то образом погнулся. Возможно, он не был таким же гибким и крепким, как лук анмаглаков. Но не увидел никакой поломки.

– В чём дело? – окликнул его Бротандуиве.

– Ни в чём, – Оша повернулся к стволу, чтобы снова осмотреть зарубку от последнего выстрела.

Лук в его расслабленных пальцах резко наклонился вправо. Кроме того дуга под кожаной оберткой нагрелась. В его уме вспыхнуло воспоминание о нападении Пылающих.

Оша выронил лук и торопливо отступил.

– Что?

Он вздрогнул от требовательного голоса греймазги, показавшегося слишком громким, – Бротандуиве, как оказалось, теперь стоял совсем рядом.

– Он… пошевелился, – прошептал Оша. – Потеплел… а затем пошевелился.

– Подними его.

Оша не двинулся с места, и Бротандуиве рявкнул:

– Сейчас же!

Он неохотно послушался. Ничего не произошло, пока лук не оказался в вертикальном положении. Тогда он снова почувствовал тепло. Прежде чем он смог отбросить его в сторону, рука греймазги сжалась на его ладони, стискивающей дугу лука.

– Они не дали бы тебе что-то опасное и бесполезное.

Оша не был так в этом уверен, но дуга лука лишь немного нагрелась.

– Теперь повернись вокруг своей оси и держи его прямо.

Он сделал так, как сказал ему греймазга, и почувствовал, что лук пытается отклониться вправо. Когда он повернулся в указанную сторону, давление уменьшилось.

– Позволь ему вести тебя… следуй за ним.

Он послушно повернулся и пошёл, пока не почувствовал, что давление лука исчезло. Оша был почти в середине ежевичных кущ. Греймазга продирался сквозь колючие лозы позади.

Там, среди ежевичных листьев, лежала потерянная стрела.

Бротандуиве поднял её и осмотрел наконечник из белого металла:

– Что ж, частично это всё же полезно: так ты не потеряешь один дар, пока учишься использовать другой.

Оша не видел этому реального применения. Почему Пылающие отдали такую вещь ему… вещь, которая так явно не принадлежала анмаглакам?

Последующие дни были очень похожи один на другой. По мере продвижения к скалистым, бесплодным горам на севере Оша не увидел ничего примечательного. Чего бы люди так ни боялись в этих так называемых Изломанных Землях, оно пока не проявило себя.

Он проводил время в упражнениях с луком и заботе о Леанальхам, о которой всю ее жизнь беспокоились лишь Глеаннеохкатва и Сгэйльшеллеахэ. Несмотря на то, что его с позором изгнали из анмаглаков, он будет защищать ее, как защищали они.

Он всё чаще замечал, как она вздрагивает, когда он называл её по имени, но остался полным решимости не спрашивать ее об этом, пока она сама не захочет рассказать.

Однажды вечером он вернулся в лагерь после тренировки и обнаружил, что греймазга сидит на земле напротив Леанальхам. Бротандуиве близко наклонился к ней, а девушка, закрыв лицо ладонями, плакала.

– Что ты сделал? – закричал Оша, подбегая к греймазге.

Бротандуиве проигнорировал его, а Леанальхам отвернулась от них. Греймазга встал на колени, взял девушку за плечи и, мягко уложив на одеяло, укрыл сверху другим. Но когда он встал, Оша заступил ему дорогу.

– Ответь мне! – потребовал он.

Бротандуиве смерил его долгим взглядом, а затем заявил:

– Всего лишь выслушал её. И ты не вправе спрашивать, почему она решила рассказать это мне, а не тебе.

Прошёл ещё месяц, прежде чем Оша увидел вдали Колм-Ситт, хотя до тех пор, пока они поздней ночью не вошли в него, не был уверен, что это именно нужный им город. Весь этот месяц он заботился о Леанальхам и всё ждал, что она скажет хоть что-то о ночи, когда он нашел ее плачущей перед греймазгой. Но она не проронила ни слова.

Также каждое утро он упражнялся.

Оша, имя которого означало «Порыв ветерка», пускал стрелу за стрелой сквозь ветер, пока не перестал промахиваться.

* * *

Когда Оша закончил рассказ, Винн овладело что-то вроде чувства потери. Она не знала, что и сказать по поводу того, что произошло между ним и Бротаном. Но всё же…

– В Колм-Ситте ты позволил Леанальхам уйти с Бротаном. Если ты защищал ее, то почему оставил с ним?

Это была ошибка, но она слишком поздно поняла это.

Оша выглядел потрясённым:

– Я оставил ее не с Бротандуиве! Я оставил ее с Лиишилом, Магьер и Мальцом… а Магьер поклялась Сгэйльшеллеахэ, что защитит Леанальхам. Я же должен защищать тебя… от того, что начали греймазга с Вельмидревним Отче. Даже если Бротандуиве достигнет цели и перебьет всех анмаглаков, это не остановит Вельмидревнего Отче.

– Прости, – прошептала она, опуская взгляд. – Это был глупый вопрос. Мне трудно понять, через что ты был вынужден пройти… и что так изменило тебя.

– Тогда вместо вопросов, не лучше ли ответить тем же?

Она вскинула голову и обнаружила, что он внимательно наблюдает за ней.

– Расскажи мне, что произошло в твоей жизни с тех пор, так как мы расстались, – попросил он. – Мне кажется, я не единственный, кто страдал.

Это был уже не первый раз, когда он буквально ошеломил ее, вторгаясь в её мир. Никто никогда не спрашивал ее об этом – хотя Чейн и так всё знал. Он был вместе с ней, когда она раскрыла правду, что существует далеко не один шар.

– Чего тебе стоило найти шар Земли? – снова спросил Оша. – По тебе видно, что за него пришлось… дорого заплатить.

Винн почувствовала себя неуютно под его пристальным взглядом:

– Даже не знаю, откуда начать.

– С того дня, когда мы расстались в порту Белы.

Упоминание об их расставании заставило ее покраснеть. Чтобы скрыть неловкость, она протянула руку и перевернула рыбу, вспомнив о ночах, что они провели у огня в прошлом.

* * *

В лесу Чейн выследил молодого оленя с тонкими, ещё не успевшими разветвиться рогами.

Он сбил его с ног, коленом прижал его шею к земле и с силой ударил по задней части головы. Животное обмякло на влажных листьях, хотя все еще было живо, как он и хотел. Тогда он вернулся туда, где перед охотой оставил сумку Вельстила. Принеся её к бесчувственному оленю, он вытащил оттуда декоративную коробочку из ореха и открыл её.

Внутри были три железных прута длиной с предплечье с петлями на концах, медная чаша, отличающаяся от чайной чашки лишь странными гравюрами и отсутствием ручки, и белая керамическая бутыль с обсидиановой пробкой. Все это лежало на подложке из бордового бархата. Каждый раз, когда он совершал этот своего рода ритуал, в голове слышался голос Вельстила: «Действие жизненной силы, которую мы поглощаем, можно продлить».

Вельстил использовал чашу, чтобы кормиться людьми, и Чейн, верный данному Винн обещанию, взял это на вооружение. Он переплел железные пруты в треногу, поставил на неё медную чашу и взял белую бутыль с драгоценным содержимым – трижды очищенной водой. Вытащив пробку, он до половины наполнил чашу, вспоминая расчетливое объяснение Вельстила: «Кормиться кровью – это расточительство. Не кровь для нас важна, а потеря жизненной силы, вызываемая кровотечением».

Чейн глянул на оленя.

Одна только мысль о том, что придётся кормиться из чаши, вызывала у него отвращение, не говоря уже об использовании крови животного. Но чтобы продолжить защищать Винн, ему была необходима жизнь, а рискнуть покормиться человеком он не мог: она может услышать о пропавшем без вести или вовсе – о трупе.

Чейн достал из своей сумки кинжал и сделал небольшой надрез на плече оленя. Как только на конце лезвия собралась алая бусинка крови, он осторожно наклонил полоску стали над чашей.

Одна-единственная капля упала в воду. Растворяясь, кровь завихрилась под водной поверхностью.

Он начал петь, концентрируясь на природной сути чаши. Закончив, он уставился на воду, ожидая изменений.

Сначала ничего не происходило.

Олень вдруг низко застонал. Это был его последний выдох, сбегающий из легких, поскольку он начал ссыхаться и съёживаться. Его закрытые веки ввалились внутрь, а кости на морде проступили под иссушённой кожей. Через несколько секунд перед Чейном лежала лишь высушенная, пустая оболочка, от которой даже не исходило остаточное тепло, как от только что умершего.

Чейн перевёл взгляд на чашу.

Жидкости в ней прибавилось, она теперь доходила до самых краев и была настолько темно-красной, что казалась почти черной. Как всегда, он чувствовал одновременно и облегчение, и отвращение, поскольку знал, что ждало при питье. В первый раз Вельстил коротко предупредил его: «Держись».

Чейн одним глотком выпил половину чаши. На мгновение его замутило от привкуса земли, металла и жгучей солёности.

Через секунду он зажал рот рукой и рухнул навзничь.

Его тело словно горело в огне.

Пылающая волна концентрированной жизни прокатилась через его мертвую плоть и, словно прибой о прибрежные камни, ударила в голову. Стиснув челюсти и крепко зажмурившись, он корчился на земле, пока эти ощущения не утихли.

Покормившись так, он сможет половину месяца, а то и больше, обойтись без пищи.

Он медленно приподнялся на локтях и сел, уставившись на высушенную оболочку – всё, что осталось от молодого оленя. Он ждал, пока не пройдёт его ложная лихорадка. Потом вынул из сумки маленькую бутылку, перелил оставшуюся жидкость из чаши, закупорил её и с осторожностью собрал оборудование.

Сильный и сытый, полностью контролирующий свои чувства, он вернулся в лагерь, оставив оленя там, где тот лежал. Он почуял запах жареной рыбы задолго до того, как приблизился к своим спутникам.

До рассвета оставалось недолго.

Однако когда походный костерок показался из-за деревьев, он увидел только Винн и Ошу, сидящих у огня и тихо разговаривающих. Николас и Тень, должно быть, спали в палатках.

Чейн намеренно наступил на сухую ветку.

Раздался резкий хруст, и Винн оглянулась назад:

– Чейн, ты…

– Я в порядке.

Он вышел из-под навеса ветвей, и Винн повернулась к нему спиной, чтобы посмотреть на Ошу. Эльф просто глядел в огонь. И когда Чейн проходил мимо, он не мог не заметить разочарование на лице Винн, будто он прервал что-то, что она хотела продолжить.

Глава 10

Следующие несколько ночей прошли весьма неловко. Винн надеялась, что время, проведённое вместе, сблизит Ошу и Чейна и заставит принять друг друга, но напряженность между ними лишь росла. И что ещё хуже, чем дальше они продвигались на юг, тем больше Николас уходил в себя.

Винн начинала волноваться о нем больше, чем о Чейне или Оше. С каждым днём Николас выглядел всё более взъерошенным и дёрганным. Ей теперь часто приходилось совать еду ему прямо в руки, чтобы он не забыл поесть.

Когда Николас пришёл в нуманскую миссию Гильдии, она была с домином Тилсвитом на Восточном континенте. А затем ввязалась в историю с Мальцом, Магьер и Лисилом. Только когда она год назад вернулась в Колм-Ситт, она впервые встретила Николаса Кольмсерна, но и тогда была слишком занята борьбой с собственным начальством. Те немногие комментарии, которые он сделал, заставили ее полагать, что он сирота – возможно, так оно и было – но ее удивила новость, что его приёмный отец был мастером-Хранителем и советником герцога в Витени.

Винн сидела на облучке, а Чейн молча вёл фургон по каменистой прибрежной дороге. Внезапно Николас, встав на колени на конце своей скамьи, оперся локтями о спинку скамьи возницы.

– Мы приближаемся, – произнёс он. – Я хорошо знаю эту местность.

Тень с другой стороны от Винн просунула свою голову в щель между сиденьем и спинкой, оттолкнув локоть Чейна, и принюхалась.

– Как далеко? – спросил Оша из фургона.

– Мы достигнем крепости Беауми завтра ночью, – ответил Николас, и его тон предполагал тяжёлые испытания.

Винн, сидя на внезапно ставшей тесной скамье, откинула голову назад, чтобы посмотреть на бледнеющие звезды:

– Рассвет скоро. Может, нам следует разбить лагерь?

– Я присмотрю место, – кивнул Чейн.

Оша привстал позади Винн и указал поверх ее головы:

– Там.

Винн схватила морду Тени и отпихнула собаку назад:

– Не могли бы вы все, пожалуйста, дать мне немного свободного места?

Когда Николас и Оша вернулись в фургон, Винн разглядела очертания рощи у дороги. Она не успела сказать и слова, как Чейн направил туда лошадей, так что скоро они были заняты разбивкой лагеря – все, за исключением Николаса. Он сидел на поваленном дереве и неотрывно смотрел на дорогу.

Винн решила, что с неё хватит. Она должна была узнать больше о том, куда они направляются. Чейн, занимаясь лошадьми, был на порядочном расстоянии, так что Винн повернулась ко второму своему спутнику:

– Оша, ты можешь собрать дров? А я заставлю Николаса помочь мне с палатками.

Оша вскинул бровь, бросив полный сомнений взгляд на юношу, но кивнул и ушёл вглубь рощи. Винн вытащила тяжелый свернутый холст из фургона.

– Николас, – окликнула она, – возьми эти шесты и помоги мне.

Он подскочил, будто эта просьба застала его врасплох. В свете кристалла холодной лампы, лежащего у фургона, его глаза выглядели остекленевшими. Но, собрав шесты и веревки, он подошёл к ней. Тень выпрыгнула из фургона и последовала за ними.

– Здесь, вроде, земля ровная, – сказала Винн, становясь на колени.

– Что мне делать? – тихо спросил он, вставая рядом.

В темноте она осмотрела белые пряди в его волосах.

– Николас… – начала она, оставив пока палатки. – Премин Хевис попросила, чтобы я доставила кое-какие тексты твоему отцу, так что мы, скорее всего, останемся в крепости на несколько дней. Я хочу знать больше об этом месте. Кроме твоего отца и герцога кто еще там живет?

Это был достаточно невинный вопрос, с которого можно было начать, но он вздрогнул, будто она спросила нечто болезненное. Винн глянула на Тень, раздумывая, уловила ли собака какие-либо воспоминания юного Хранителя. Несмотря на прямые вопросы ему, Винн больше надеялась на это.

– Николас? – подтолкнула Винн.

Он склонил голову, и его прямые волосы полностью скрыли лицо.

– Герцогиня.

– Герцогиня? Значит, твой друг, герцог Беауми, женат?

– Нет.

Винн нахмурилась:

– Его мать?

– Его сестра, – прошептал Николас. – Шери.

Это последнее слово, имя, вышло почти беззвучным. Прежде чем Винн смогла придумать, что ещё спросить, Николас продолжил:

– Мой отец и Карл… они обещали… что мне никогда не придётся возвращаться.

Винн отложила все свои волнения о шарах и возможных приспешниках Древнего Врага. Она схватила Николаса за запястья и потянула на себя, заставляя присесть рядом.

– Что произошло? – прошептала она. – Я никому больше не скажу, но, пожалуйста, расскажи мне, что бы это ни было. Я вижу, как это влияет на тебя.

Тень подобралась ближе и села. Винн разжала руки, отпуская Николаса, и уронила их на колени, позволив одной коснуться лапы Тени.

В уме Винн вспыхнуло изображение.

Она увидела красивую девушку лет шестнадцати с серьезным выражением лица. Пышные иссиня-черные волосы падали на ее спину и плечи. Платье из темно-красного бархата выгодно оттеняло ее бледную кожу и карие глаза.

В том воспоминании, переданном Тенью, Винн глазами Николаса смотрела вниз. Его рука крепко сжимала ладонь девушки.

– Что-то произошло между тобой и… Шери? – спросила Винн.

Николас безмолвно кивнул, полосы седины в его волосах вспыхнули в свете луны. Она терпеливо ждала, надеясь, что Чейн нескоро закончит чистить лошадей.

– Мы росли вместе, – прошептал Николас. – Я, Шери и Карл.

Ещё одно воспоминание всплыло в её уме, на этот раз более старое.

Два ребенка, мальчик и девочка, бежали вдоль скалистого пляжа по сторонам от Николаса, визжа и смеясь. У обоих были иссиня-черные волосы и бледная кожа. На этом воспоминание оборвалось.

– Я не могу сказать точно, когда это произошло, – продолжил Николас. – Но Шери и я стали… ближе.

Винн сжала челюсти, стараясь удержаться от судорожного вдоха, поскольку Тень передала ей ещё одно воспоминание.

Она – точнее, Николас – целовала темноволосую девушку, приблизительно шестнадцати лет от роду. Винн видела, как открылись глаза девушки слишком близко от ее лица, и уловила, что чувствовал в тот момент Николас… или, возможно, кое-какие собственные воспоминания подсказали ей ощущения юного Хранителя.

Этот момент близости был полон тоски и страха потери.

Ум Винн внезапно запутался в двух воспоминаниях: этой памяти Николаса и…

Очень давно, уверенная в том, что никогда больше его не увидит, она бросилась на шею Оши. Она отодвинула это воспоминание, чтобы удержать себя в руках и не отдернуть руку от лапы Тени.

– Мы были слишком молоды, – продолжал между тем Николас, – и слишком глупы. Я был никем… приемный сын Хранителя без денег и звания. Я не должен был позволить этому случиться.

Воспоминание о том, как он целовал Шери, продолжалось, его руки опустились на её талию, и страсть погасила боль воспоминаний Винн.

Внутри воспоминаний Николаса распахнулась дверь, и память об Оше, к облегчению Винн, разрушилась.

В дверном проёме стоял высокий мужчина средних лет с чёрными волосами, одетый в прекрасное, темно-бордовое одеяние из бархата. Его глаза поражённо расширились, а затем ярость проступила на его резком лице.

– Мы никогда не думали… – Николас прервался, – что однажды ночью ее отец, тогдашний герцог, вломится к нам… Он нашел нас, когда…

Винн резко отдёрнула руку от лапы Тени, когда память показала кровать в комнате. Молодая девушка привстала в темноте, натягивая до подбородка толстое стеганое одеяло.

Винн пришлось перевести дыхание, чтобы снова заговорить.

– Он отослал тебя прочь? – спросила она.

Это не имело смысла. Если Николас был отослан только из-за этого, почему он так боится возвращаться? Прошло много лет, и теперь в герцогстве правит Карл.

– Нет, – все еще смотря в землю, Николас покачал головой. – Герцог устроил брак для своей дочери – для моей Шери – с богатым местным бароном, который был старше ее вдвое.

– Брак? Сколько лет ей было?

– Нам обоим было шестнадцать, но среди дворян нормально выдавать женщин-наследниц замуж в этом возрасте, чтобы усилить союзы и поддержать… чистоту родословных.

Винн похолодела на лёгком ночном ветерке. Дни неограниченной монархии в Витени давно прошли, но все еще были дворяне, которые цеплялись за старые традиции.

– Она и я решили бежать, – говорил между тем Николас. – Карл был на два года старше и имел доступ к деньгам, он написал нам дорожные письма на проезд. Он не хотел, чтобы Шери и меня заставили жить так. Он помог нам выскользнуть из замка. Он собирался отправить нас подальше и утрясти это дело. Но… каким-то образом, его отец узнал и поехал за нами.

Глаза Николаса замерцали, и Винн, стиснув зубы, снова дотронулась до лапы Тени.

Николас бежал по ночному лесу, крепко держа за руку Шери, а юноша с иссиня-черными волосами, очень похожий на свою сестру, нёсся впереди. Винн слышала, что они отчаянно задыхаются. Ей не пришлось представлять их страх быть пойманными, поскольку она чувствовала его.

Впереди из-за деревьев вылетела лошадь.

Юноша остановился. Прежде чем Николас смог отпрянуть, герцог соскользнул с лошади с длинным кинжалом в руке.

«Ты – неблагодарная гадюка! – закричал он на Николаса. – Это твоё спасибо за жизнь в моем доме… разрушить жизнь моей дочери и устроить скандал в моей семье?!»

Он шагнул прямо к нему, и Шери, вырвавшись, заслонила Николаса собой. Тот в панике схватил ее и попытался задвинуть себе за спину. На мгновение он потерял из виду старого герцога. А затем Николас увидел, как широко распахнулись глаза Шери. Она закричала: «Карл! Нет!»

Николас обернулся, все еще пытаясь удержать на месте Шери.

Карл и его отец катились по земле. Раздался влажный, булькающий звук, и юноша откатился в сторону. Он вскочил на ноги, но его отец, скрючившись, остался лежать.

«Что ты наделал?! – кричала Шери. – Карл! Что ты наделал?!»

Старый герцог не двигался. Его глаза и рот были безвольно открыты. Карл застыл на месте и лишь дрожал… в его руке был окровавленный кинжал.

Винн снова пришлось отпустить Тень, чтобы ничем себя не выдать, а Николас прижал ладони к лицу.

– Когда отец Шери догнал нас… – прошептал он. – Я думаю… Мне кажется, он хотел убить меня. Карл попытался остановить его, но…

– Он убил своего отца?

– Нет, – Николас отрицательно замотал головой. – Старый герцог упал на свой кинжал. Это был несчастный случай.

Винн смерила Николаса немигающим взглядом. В его воспоминаниях она видела только, как Карл встаёт с кинжалом в руке. Что действительно произошло в тот момент, когда Николас стоял к ним спиной? Любая история о смерти старого герцога, которая была рассказана оставшимся в замке, была, по крайней мере, наполовину ложью.

Но Николас, казалось, действительно верил, что это был несчастный случай, когда сын попытался помешать отцу совершить убийство.

– Все изменилось, – прошептал он. – Это была моя ошибка, не Карла. Моя попытка… действительно разрушила жизнь Шери. Карл сказал мне бежать, но Шери не могла уехать со мной. Только после того, как добрался до Гильдии, я узнал, что мой отец и Карл устроили меня туда. С тех пор, как уехал, я не получил и весточки от Шери.

Николас закрыл глаза и резко наклонился к своим коленям.

– Как я могу посмотреть ей в глаза… или Карлу? Как я могу спать там и есть за одним столом с ними, зная, что я был причиной всего этого?

Винн не знала, что сказать. Этот рассказ был страшнее, чем она ожидала, наблюдая за тем, как Николас реагирует на возвращение домой.

– Твой отец любит тебя? – спросила она.

Он поднял на неё взгляд, на его лице читалось потрясение:

– Конечно!

– Он будет там, я буду там, – произнесла Винн. – И я ничем не выдам, что знаю об этой тайне.

Николас не ответил, но его напряженные плечи немного расслабились. Вдруг Тень заскулила и гавкнула, и Винн подняла взгляд.

К ним шёл Чейн, возможно, чтобы помочь с палатками. Он, нахмурившись, осмотрел сверху вниз их троих, сидящих на земле, и спросил:

– Все хорошо?

Винн заметила, что небо на востоке начинает светлеть. Они должны были обустроить укрытие для Чейна.

Она кивнула в ответ на его вопрос и начала разворачивать холст.

Если бы не Тень, она не узнала бы всю правду даже от Николаса. Что-то большее, возможно, случилось той ночью. И не было никаких известий о том, что произошло с тех пор в его бывшем доме.

* * *

Следующей ночью, как только Чейн проснулся в сумерках, Винн вынудила всех отправиться в путь. Если они действительно доберутся до герцогства сегодня вечером, она не хотела прибыть слишком поздно.

Небо еще не почернело окончательно, когда Чейн, как обычно ведя фургон, посмотрел вперед:

– Я вижу предместья деревни.

Винн не смогла разобрать в потёмках ровным счётом ничего.

– Это Пероуж, – тихо сказал Николас из фургона. – Первое поселение вдоль дороги. Где-то через лигу будет деревня Беауми у самого замка.

– Деревню назвали в честь рода? – спросила Винн.

– Да, как и крепость, – ответил Николас, его голос звучал напряженно. – Возможно, когда-то так называлось что-то еще, но линия Беауми не прерывается уже больше двухсот лет.

Фургон вдруг резко покачнулся, и Винн схватилась за край скамьи. Чейн натянул вожжи, придерживая коней, поскольку правый из пары шарахнулся, почти стащив фургон с дороги. Чейн прошипел приказ остановиться и сильнее натянул вожжи.

Винн бросило вперед. Она была вынуждена схватиться за скамью обеими руками, но кто-то, удержав заднюю часть ее плаща, остановил её падение.

– Что это было? – спросила она.

Когда девушка повернулась к Чейну, он с негодованием смотрел за её спину. Ее одежду отпустили, и она поняла, кому предназначался тот взгляд.

– Заяц, – произнёс Оша.

Тень с другой стороны от Винн завозилась и низко зарычала. Прежде чем Винн смогла что-то спросить, Оша прошептал на ломаном нуманском:

– Что-то не так… И Тень это понимает.

Винн обрадовалась бы тому факту, что Тень всё же начала терпеть Ошу, так как они тесно сгрудились позади неё, но загривок Тени встал дыбом, и Винн посмотрела вперед. Правда, сначала она не увидела ничего, кроме дороги.

– Слева… у обочины, – прошептал Чейн, смотря туда же.

Она проследила за его взглядом… и заметила что-то движущееся.

Маленькое пушистое существо наполовину прыгало, наполовину ползло через дорогу. Оно не выглядело раненым, хотя подволакивало заднюю ногу. Вскоре Винн поняла, что его мех поредел во многих местах. Спина выглядела неестественно искривленной, как будто заяц родился с уродством. Смотреть на него было неприятно, и когда заяц приблизился к противоположной стороне дороги, она вздрогнула.

Когда он почти скрылся в кустах, она разглядела какой-то отросток: не хвост, а почти отсохшую пятую лапу.

– Что здесь происходит? – выдохнул Оша.

Больше никто не проронил ни слова, и Чейн направил лошадей вперед. Меньше чем в ста ярдах Винн увидела первые хижины, сделанные из глины или досок, с соломенными крышами.

Пока они ехали через Пероуж, всего несколько человек встретились им на улицах. И те немногие, казалось, спешили скрыться в домах, будто не хотели оставаться под открытым небом дольше, чем это было необходимо.

Вокруг возвышалось всего несколько десятков строений. Ближайшее к дороге, должно быть, было кузницей с прилегающей конюшней, хотя Винн не видела и признака лошадей. Вскоре фургон пересёк широкую площадь, которая, возможно, при необходимости служила рынком. Однако Винн не заметила прилавков и ларьков.

И при этом она не видела и не слышала животных: никаких собак, мулов, коз или коров.

– Здесь всегда так тихо? – спросил Чейн, озираясь.

Николас помедлил с ответом:

– Нет, я бы запомнил.

Винн заметила впереди, недалеко от окраины деревни, юношу, ведущего за руку вдоль обочины маленькую девочку. Они спешили к ближайшему дому. Он остановился, вероятно, увидев фургон, и, резко повернувшись, потащил девочку вперед, скрываясь в ближайшей рощице. Ни один из них не произнёс ни звука.