Текст книги "Второй Фонд "

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

15. Сквозь прутья решетки

Трантор…В середине Междуцарствия Трантор стал тенью. Там, среди колоссальных руин, жила небольшая колония фермеров…

Галактическая Экспедиция.

Нет и никогда не было ничего похожего на оживленный космопорт на окраине столичного города густонаселенной планеты. Там есть огромные машины, спокойно отдыхающие на своих платформах. Если правильно выбрать время, можно увидеть впечатляющее зрелище снижения гиганта, приземляющегося на отдых, или вообще повергающее в трепет стремительное отправление стального пузыря. Все это происходит почти бесшумно. Движущей силой является беззвучная волна нуклонов, перемещающихся в более компактные расположения…

С точки же зрения площади девяносто пять процентов относились к самому порту. Квадратные мили территории предназначены для аппаратов и людей, которые их обслуживают, а также для вычислительных машин, обслуживающих и тех и других.

Только пять процентов порта отданы потокам людей, для которых он – промежуточная станция по пути ко всем звездам Галактики. Несомненно, что большинство безликой человеческой массы перестало принимать во внимание технологическую ячейку, которая объединяет космические дороги. Возможно, некоторые из них, время от времени, испытывают зуд при мысли о тоннах снижающейся стали, которые выглядят такими маленькими на расстоянии. Один из этих циклопических цилиндров мог, предположительно, пропустить направляющий радиосигнал и обрушиться в полумиле от ожидаемой точки приземления, через застекленную крышу огромного зала ожидания, и только густой органический туман и порошкообразный фосфат остались бы от тысяч людей.

Однако этого никогда не могло случиться благодаря приборам безопасности, и только ужасный неврастеник мог предположить такую возможность более, чем на мгновение.

О чем же тогда думать всем этим людям? Это не просто толпа, видите ли. Это целенаправленная толпа. Эта цель нависает над пространством и сгущает атмосферу. Выстраиваются очереди, родители пасут своих чад, багаж перемещается в аккуратные массы – люди уезжают.

А теперь представьте себе полную физическую изоляцию одного из этой ужасно занятой толпы, который не знает, куда же отправиться, хотя в то же самое время чувствует более сильно, чем, возможно, другие, необходимость уехать куда-то, куда угодно! Или почти куда угодно!

Даже при отсутствии телепатии или каких-либо неразработанных методов ментального контакта вокруг отчаявшегося возникает какая-то особая, неуловимая атмосфера, и этого вполне хватает.

Нет, это переполняет, и вытекает наружу, и затопляет!

Аркадия Дарелл, одетая в чужое платье, стоящая на чужой планете в совершенно чуждой ей ситуации, которая, казалось, даже из чужой жизни, горячо желала собственной безопасности. Она не знала, что именно этого она хотела. Она знала лишь, что сама открытость доступного мира была большой опасностью. Она хотела укрыться где-нибудь в неисследованном закоулке Вселенной, куда бы никто никогда не заглянул.

И так она стояла, девочка, немного старше четырнадцати. Уставшая хуже восьмидесятилетней старухи, испуганная, как пятилетний ребенок.

Какой незнакомец из сотен, которые прошмыгивали мимо нее – на самом деле прошмыгивали мимо, так что она могла чувствовать их прикосновение, – был человеком Второго Фонда? Какой незнакомец тотчас же уничтожит ее за то, что она одна, одна-единственная, знает, где расположен Второй Фонд?

И голос, пронзивший ее слух, был ударом грома; готовый вырваться крик, обжигая, спекся в горле.

– Послушайте, госпожа, – раздраженно сказал голос, – вам нужен билетный автомат, или вы просто так стоите?

Тут она поняла, что стоит напротив билетного автомата. Нужно было вложить солидную банкноту в клиппер, который тут же исчезал. Потом нажать кнопку под местом назначения, и билет появлялся вместе с точной сдачей, которая определялась электронным сканирующим устройством, никогда не ошибавшимся. Это была обычная вещь, и чего ради человеку стоять перед ней пять минут?

Аркадия вложила кредитку в двести калганидов в клиппер и неожиданно увидела кнопку под надписью «Трантор». Трантор, мертвая столица мертвой Империи, планета, на которой она родилась. Как во сне, она нажала ее. Ничего не случилось, кроме того что вспыхнули и погасли красные цифры: 172. 18… 172. 18… 172. 18…

Это была сумма, которой не хватало. Еще двести калганидов. Автомат выплюнул ее билет. Он свободно оторвался, когда она коснулась его, после этого выпала сдача. Она схватила ее и побежала. Она чувствовала, что мужчина за ней придвинулся ближе, торопясь скорее подойти к автомату, проскочила перед ним и не посмотрела назад.

Хотя бежать было некуда. Они все были ее врагами.

Почти безотчетно она наблюдала за гигантскими сверкающими надписями, растущими в воздухе: Стеффани, Анакреон, Фермус. Появились даже такие, на которых был Терминус, и она было устремилась к ним, но не рискнула…

За небольшую сумму она могла купить уведомитель, настроенный для любого нужного направления, и если засунуть его в кошелек, только она услышит сигнал за пятнадцать минут до отправления. Но о таких устройствах могут вспомнить лишь люди, не обремененные опасностями, – у них есть время подумать об этом.

А потом, пытаясь одновременно смотреть в обе стороны, Аркадия наткнулась на мягкий живот. Она почувствовала испуганный выдох и мычание и руку, опускающуюся на ее руку. Она вся поджалась, но у нее хватило храбрости только на то, чтоб мяукнуть что-то нечленораздельное.

Схвативший ее держал крепко и ждал. Наконец, она сумела немного успокоиться и разглядеть его. Он был довольно толст и приземист. У него были густые, светлые волосы, зачесанные назад, что придавала прическе эффект стиля «помпадур». Это выглядело странно нелепо для круглого и румяного лица, которое просто кричало о своем крестьянском происхождении.

– Что случилось? – сказал он, с искренним и жадным любопытством. – Ты выглядишь такой испуганной.

– Извините, – пробормотала Аркадия, плохо соображая. – Мне нужно идти. Простите меня.

Но он совершенно не обратил на это внимания:

– Осторожней, девочка. Билет потеряешь. – И он взял его из ее ослабших пальцев и посмотрел на него с очевидным удовлетворением.

– Я так и думал, – сказал он, а потом заорал как бык: – Мамма-а!

Рядом с ним немедленно появилась женщина, еще приземистей, еще круглее и румянее. Она обмотала сбившийся седой локон вокруг пальца, чтобы заправить под старомодную шляпу.

– Папа, – сказала она укоризненно, – зачем ты кричишь – люди кругом! Смотрят, как на сумасшедшего. Ты что, у себя на ферме?

Она ласково улыбнулась никак не реагирующей Аркадии и добавила:

– У него манеры, как у медведя. – Затем резко. – Папа, отпусти девочку. Что ты делаешь?

Но Папа просто помахал пред ней билетом:

– Смотри, – она едет на Трантор.

Мама неожиданно просияла.

– Ты с Трантора? Отпусти ее руку, я говорю, Папа.

Она повернула набитый чемодан, который несла, и усадила на него Аркадию мягко, но решительно.

– Садитесь, – сказала она, – и дай отдых своим маленьким ножкам. Еще час не будет корабля, а скамейки переполнены спящими бездельниками. Ты с Трантора?

Аркадия сделала глубокий вдох и сдалась. Она сказала хрипло:

– Я там родилась.

И Мама радостно всплеснула руками.

– Мы здесь были месяц и до сих пор не встретили земляков. Вот славно! Твои родители… – она рассеянно оглянулась вокруг.

– Я не с родителями, – осторожно сказала Аркадия.

– Совсем одна? Такая маленькая? – В голосе Мамы сразу зазвучала смесь негодования и сочувствия. – Как это так?

– Мама, – Папа дернул ее за рукав, – дай мне сказать. Здесь что-то не так. Она, кажется, напугана. – И хотя он явно намеревался говорить шепотом, его голос совершенно четко был слышен Аркадии. – Она бежала – я наблюдал за ней, – сама не зная куда, не видя, куда. Пока я не преградил ей путь, и она не натолкнулась на меня. И ты знаешь что? По-моему, она попала в беду.

– Да закрой свой рот, Папа. На тебя кто угодно мог натолкнуться!

Но она подсела к Аркадии на чемодан, который утомленно скрипнул под добавочным весом, и положила руку на дрожащее плечо девочки.

– Ты от кого-то убегала, дорогая? Не бойся, скажи. Я помогу тебе.

Аркадия посмотрела в добрые серые глаза женщины и почувствовала, как задрожали губы. Одна часть мозга подсказывала ей, что это люди с Трантора, с которыми она может уехать, которые могли помочь ей остаться там, пока она не решит, что делать дальше, куда дальше ехать. А другая часть все громче и громче говорила беспорядочно, без всякой связи, что она не помнит свою маму, что она до смерти устала бороться со всей Вселенной, что она хочет только свернуться клубком в сильных, нежных руках, что если бы ее мама была жива, она бы… она бы…

Впервые за этот вечер она плакала, плакала, как маленький ребенок, и была этому рада, крепко прижимаясь к старомодному платью и основательно смачивая его, в то время как мягкие руки обнимали ее и нежно гладили ее кудри.

Папа стоял, беспомощно глядя на эту пару, тщетно нащупывая носовой платок, а когда нашел, его выхватили у него из рук. Мама свирепо смотрела на него, предостерегая от вмешательства. Толпы волнами омывали маленькую группу с истинным безразличием – как и везде среди разобщенной толпы. Они были действительно одни.

Наконец, слезы перестали капать, и Аркадия слабо улыбнулась, приложив к покрасневшим глазам чужой носовой платок.

– Честное слово, – прошептала она, – я…

– Шшш. Шшш. Не разговаривай, – суетливо сказала Мама, – просто посиди и немного отдохни. Переведи дух. Потом расскажешь нам, что случилось, и ты увидишь, мы все уладим, и все будет хорошо.

Аркадия собрала обрывки мыслей. Она не могла сказать им правду. Она никому не могла сказать правду… И все же она была слишком измучена, чтобы сочинять подходящую ложь.

Она сказала шепотом:

– Мне уже лучше.

– Хорошо, – сказала Мама, – теперь скажи нам, что с тобой случилось. Ты не сделала ничего плохого? Конечно, что бы ты ни сделала, мы тебе поможем, но скажи мне правду.

– Для друга с Трантора – все что угодно, – добавил Папа экспансивно, – да, Мама?

– Закрой рот, Папа, – был беззлобный ответ.

Аркадия рылась в сумке. Хоть в ней у нее оставалось что-то свое, несмотря на вынужденное спешное переодевание в апартаментах Леди Каллии. Она нашло то, что искала, и протянула это Маме.

– Вот мои бумаги, – сказала она робко.

Это был лоснящийся синтетический пергамент, выданный ей послом Фонда в день прибытия и подписанный соответствующими калганийскими властями. Мама беспомощно посмотрела на него и передала его Папе, который поглощал его содержание, поджав губы.

Он спросил:

– Ты из Фонда?

– Да. Но я родилась на Транторе. Посмотрите, там сказано, что…

– Ага. Как по мне, так все правильно. Тебя зовут Аркадия, да? Хорошее транторианское имя. А где твой дядя? Тут сказано, что ты приехала вместе с Хомиром Манном, дядей.

– Он арестован, – мрачно ответила Аркадия.

– Арестован? – воскликнули сразу оба.

– За что? – спросила Мама. – Он что-нибудь сделал?

Аркадия покачала головой.

– Я не знаю. Мы просто гостили. У дяди Хомира было дело к Правителю Стеттину, но… – Ей не нужно было прилагать усилий, чтобы задрожать. Она и так дрожала.

На Папу это произвело впечатление.

– К Правителю Стеттину? Ммм-м-м, твой дядя, должно быть, большой человек.

– Я не знаю, в чем там дело, но Правитель Стеттин захотел, чтобы я осталась… – Она вспомнила последние слова Леди Каллии, которые сыграли в ее пользу. Если Каллия (как она теперь понимала) знала, что делала, история могла подействовать и во второй раз.

Она замолчала, и Мама заинтересовано спросила:

– А почему ты?

– Точно не знаю. Он… он хотел пообедать со мной наедине, но я сказала нет, потому что хотела, чтобы дядя Хомир был со мной. Он странно посмотрел на меня и все держал за плечо…

Папа приоткрыл рот, но Мама неожиданно стала красной и сердитой.

– Сколько тебе лет, Аркадия?

– Почти четырнадцать с половиной.

Мама резко вздохнула и сказала:

– Как такие люди на свете живут? Собаки на улицах лучше. Так ты от него убегаешь, дорогая?

Аркадия кивнула.

Мама приказала:

– Паца, иди прямо в справочное и узнай, когда точно корабль на Трантор прибывает на стоянку. Бегом!

Но Папа сделал один шаг – и остановился. Громкие слова металлом загремели над головами, и пять тысяч пар глаз испуганно посмотрели вверх.

– Мужчины и женщины,

– прозвучало резко и повелительно,

– аэропорт окружен, разыскивается сбежавший преступник. Оставайтесь на своих местах, входы и выходы перекрыты.

Поиски будут вестись быстро, ни один корабль не уйдет и не прибудет на стоянку за это время, поэтому вы не пропустите свой рейс. Повторяю, никто не пропустит свой корабль. Будет опущена решетка. Никто из вас не должен выходить за пределы своего квадрата, пока решетка не будет убрана. Иначе мы вынуждены будем применить нейронные кнуты.

Минуту или меньше, пока под огромным куполом зала ожидания космопорта господствовал этот голос, Аркадия не могла пошевелиться, будто все зло Галактики собралось в комок и бросилось на нее.

Речь могла идти только о ней. Эту идею даже не было необходимости формулировать в особую мысль. Но почему…

Каллия устроила ее побег. И Каллия была из Второго Фона. Тогда почему ее теперь ищут? Каллия потерпела неудачу? Моглали Каллия потерпеть неудачу? Или это была часть плана, запутанность которого спасла ее?

В одно головокружительное мгновение она хотела вскочить и закричать, что сдается, что она пойдет с ними, что… что…

Но рука Мамы схватила ее за запястье:

– Быстро! Быстро! Пойдем в женский туалет, пока они не начали.

Аркадия не поняла. Она просто слепо последовала за ней. Они пробирались сквозь толпу, застывшую на месте, как лава, пока голос все еще орал последние слова.

Решетка теперь опускалась, и Папа, с открытым ртом, наблюдал, как она дошла до низу. Он слышал о ней и читал, но никогда не был объектом для нее. Она мерцала в воздухе, просто ряд перекрещенных и плотных светящихся лучей, раскаляющих воздух в безвредной сети сверкающего света.

Решетка всегда опускалась сверху медленно, видимо, специально, чтобы символизировать падающую сеть со всеми ужасными психологическими эффектами отлова.

Теперь она была на уровне талии, три метра между светящимися линиями в каждом направлении. Папа обнаружил, что в своем квадрате он оказался один, хотя прилегающие были переполнены. Он почувствовал, что бросается в глаза своей изоляцией, но знал, что придвинуться к большей группе будет означать пересечение одной из светящихся линий, сигнал тревоги и взмах нейронного кнута.

Он ждал.

Поверх голов жутко замершей и ждущей толпы он разобрал далекое движение, которое оказалось рядом полицейских, прочесывающих обширную территорию, один освещенный квадрат за другим.

Прошло много времени, прежде чем представитель власти вступил в его квадрат и тщательно записал его координаты в официальный протокол.

– Документы!

Папа протянул их ему, и они были ловко и умело развернуты.

– Вы Прим Палвер, уроженец Трантора, на Калгане месяц, возвращаетесь на Трантор. Отвечайте, да или нет.

– Да, да.

– Какое у вас дело на Калгане?

– Я торговый представитель нашего фермерского кооператива. Я обсуждал условия договора с Департаментом Сельского Хозяйства Калгана.

– А-га. Ваша жена с вами? Где она? Она указана в ваших документах.

– Пожалуйста. Моя жена в… – Он показал.

– Хэнто! – заорал полицейский. Другой присоединился к нему.

Первый холодно сказал:

– Еще одна дама в уборной, о Галактика. Как уборная от них не лопнет? Запиши ее имя. – Он указал на соответствующую запись в документах.

– Кто-нибудь еще с вами?

– Моя племянница.

– Она не указана в ваших бумагах.

– Она приехала отдельно.

– Где она? Не нужно, я знаю. Запиши имя племянницы тоже, Хэнто. Как ее имя? Запиши, Аркадия Палвер. Оставайтесь здесь, Палвер. Мы должны разобраться с женщинами, прежде чем уйдем.

Папа ждал бесконечно. А потом, спустя долгое, долгое время, появилась Мама, направляющаяся к нему, крепко держа за руку Аркадию, а за ними плелись двое полицейских.

Они вошли в Папин квадрат и сказали:

– Эта шумная старуха ваша жена?

– Да, сэр, – задабривающе ответил Папа.

– Тогда лучше скажите ей, что у нее будут неприятности, если она будет так разговаривать с полицией Первого Гражданина. – Полицейский сердито распрямил плечи. – Это ваша племянница?

– Да, сэр.

– Ее документы.

Глядя прямо на мужа, Мама слегка, но тем не менее решительно покачала головой.

Короткая пауза, и Папа произнес со слабой улыбкой:

– Вы знаете, наверное, не получится.

– Что значит «не получится»? – Полицейский резко протянул тяжелую ладонь. – Давайте.

– Дипломатическая неприкосновенность, – сказал Папа мягко.

– Что это значит?

– Я сказал, что я торговый представитель моего фермерского кооператива. Я аккредитован Калганийским правительством как официальный иностранный представитель. И мои бумаги подтверждают это. Я их вам показал, а теперь хочу, чтобы меня больше не беспокоили.

На мгновение полицейский был ошеломлен.

– Я обязан проверить ваши документы. Это приказ.

– Убирайтесь, – неожиданно вмешалась Мама. – Когда мы захотим, мы пошлем за вами, вы… ты, задница.

Полицейский поджал губы.

– Посмотри за ними, Хэнко. Я приведу Лейтенанта.

– Чтоб ты ногу сломал! – крикнула вслед Мама. Кто-то засмеялся, потом резко оборвал смех.

Розыски приближались к концу. Толпа начинала глухо волноваться. Сорок пять минут пролетело с тех пор, как начала опускаться решетка, а это слишком долго даже для самых благих целей. Поэтому Лейтенант Дириж торопливо пробирался в плотный центр толпы.

– Эта девочка? – спросил он устало. Он посмотрел на нее, и она явно подходила под описание. Все из-за какого-то ребенка.

Он сказал:

– Ее документы, пожалуйста.

Папа начал:

– Я уже объяснял…

– Я знаю, что вы объясняли, и прошу прощения, – прервал Лейтенант, – но у меня есть приказ, и я не могу не выполнить его. Если у вас есть желание заявить протест, пожалуйста. Между прочим, в случае необходимости я должен применять силу.

Возникла пауза, и Лейтенант терпеливо ждал.

Затем Папа хрипло сказал:

– Дай мне свои документы, Аркадия.

Аркадия в панике замотала головой, но Папа кивнул ей:

– Не бойся. Дай мне их.

Беспомощно она протянула бумаги ему. Папа повертел их, внимательно просмотрел и передал дальше. Лейтенант, в свою очередь, внимательно их просмотрел. Через долгое мгновение он поднял взгляд и задержал его на Аркадии, а затем закрыл книжечку резким щелчком.

– Все в порядке, – сказал он. – Все в порядке, ребята.

Он ушел, и через две минуты, может, чуть больше, решетку убрали, и голос сверху возвестил о том, что все вернулось к норме. Наконец-то свободная, толпа зашумела.

Аркадия сказала:

– Как… как…

Папа ответил:

– Шш-ш. Не говорите слова. Давайте лучше пойдем на корабль. Он скоро должен быть у стоянки.

Они были на корабле. У них была отдельная каюта и столик в столовой. Уже два световых года отделяли их от Калгана, и Аркадия, наконец, снова решилась завести разговор на эту тему.

Она сказала:

– Но они пришли за мной,господин Палвер, и у них должно было быть мое описание во всех деталях. Почему он позволил мне уйти?

И Папа широко улыбнулся, разрезая ростбиф.

– Ну, Аркадия, дитя мое, это было легко. Когда бы ты имела дело с агентами и покупателями и с конкурирующими кооперативами, ты бы научилась некоторым хитростям. Мне пришлось двадцать лет или больше обучаться им. Понимаешь, детка, когда лейтенант открыл твои документы, он обнаружил там сложенную кредитку в пятьсот калганидов. Просто, правда?

– Я вам отдам… Честно, у меня много денег.

– Ну! – Папино широкое лицо расплылось в смущенной улыбке, и он отмахнулся. – Для землячки…

Аркадия не стала настаивать.

– А если бы он взял деньги и все равно сдал бы меня властям? И обвинил во взяточничестве?

– И упустил бы пять сотен? Я знаю этих людей лучше, девочка.

Но Аркадия знала, что он не знал людей лучше. Не этихлюдей. Вечером, в постели, она тщательно все обдумала, и поняла,что никакая взятка не остановила бы полицейского лейтенанта в ее задержании, если бы это не было запланировано. Они нехотели поймать ее, хотя, тем не менее, каждое движение было сделано для этого.

Почему? Чтобы убедиться в ее отъезде? И на Трантор? Или бестолковая и отзывчивая пара, с которой она сейчас оказалась, только инструмент в руках Второго Фонда, такой же беспомощный, как и она сама?

Наверняка.

Или нет?

Все это было абсолютно бесполезно. Как она может бороться с ними! Что бы она ни делала, будет выходить только так, как хотят эти ужасные всемогущие люди.

И все-таки она должна перехитрить их. Должна! Должна! Должна!